Глава 18

— Пандора, посмотри, вот книга Джо.

Хлоя катила коляску с дочерью по Кингз-роуд, не отрывая глаз от ребенка Прохожие ласково улыбались ей. Да и как было не улыбаться, если малышка то и дело высовывалась из коляски и весело смотрела на всех.

Она была такой милой, беззаботной, очаровательной, с длинными ресницами и темными кудряшками Все, даже бабушка Каролина и оба дяди — Тоби и Джолион, находили ее восхитительной Пирс стал внимательным и заботливым отцом. Он часто делал то, о чем раньше и подумать не мог, — купал Пандору, читал ей на ночь сказки и даже иногда менял пеленки Хлоя немного успокоилась и стала увереннее, понимая, что дочь изменила к лучшему их семейную жизнь.

К светской жизни Хлоя стала теперь относиться терпимее, успешно справляясь с обязанностями по дому в Беркшире и чувствуя себя хозяйкой в новом доме, купленном Пирсом в Лондоне, неподалеку от площади Монпелье. Однако интимные отношения с ним огорчали Хлою, ибо Пирс оставался для нее загадкой. Он часто говорил ей о любви, но никогда — о своих надеждах и чаяниях. Казалось, он испытывал странную потребность скрывать это от жены. Иногда Пирс уходил из дома на несколько часов (обычно в выходные), ссылаясь на важную встречу. Возвращался он очень поздно, был рассеянным и несколько отчужденным. В такие минуты Хлоя думала, что Пирс чувствует к ней вражду, но истинных причин его поведения она не знала.

Вскоре начались и другие неприятности. В последнее время Пирс зачастил в Соединенные Штаты, в основном в Нью-Йорк и Лос-Анджелес, объясняя это тем, что ему необходимо встретиться с продюсерами, актерами, агентами и другими лицами, заинтересованными в съемках его спектакля. Правда, он уезжал лишь на несколько дней, но это случалось почти каждый месяц.

Хлоя несколько раз просила Пирса взять ее с собой, но он всячески отговаривал жену.

— Дорогая, — убеждал он Хлою, — ты умрешь со скуки. Ведь тебе придется сидеть целыми днями в гостинице и ждать меня. — А когда она проявила большую настойчивость, Пирс твердо сказал:

— Хлоя, ты должна принимать меня таким, какой я есть. Не вижу, зачем тебе каждый раз отправляться со мной через океан.

— Вовсе не каждый, — настаивала Хлоя. — Пожалуйста, Пирс, я никогда не была в Америке. — Вскоре она потеряла надежду, что Пирс когда-нибудь возьмет ее с собой.

Вместе с тем он очень болезненно переносил отсутствие жены, всегда желая знать, где она, и впадал в истерику, если не знал. Если Хлоя уходила к друзьям с Пандорой и задерживалась у них, Пирс набрасывался на нее с упреками, обвиняя в том, что она не думает о муже и пренебрегает его чувствами.

Сначала она пыталась успокоить его, убедить, что ничего страшного не произошло, но потом, поняв бесполезность этого, стала придерживаться другой тактики. Теперь Хлоя звонила ему, сообщая о том, где она и когда придет.

Хлою удивляло, что муж ревнует ее к друзьям и подругам, но она старалась щадить его чувства. Хлоя все чаще ссылалась на необходимость прогулок с Пандорой. Конечно, ее беспокоило, что ее ложь может обнаружиться.

Это было бы тем более обидно, что Хлоя не изменяла мужу. Ей и в голову не приходила подобная мысль.

Особенно досаждало ей то, что он ревнует ее к Джо.

Она, конечно, встречалась с ним, поэтому ей всегда приходилось врать Пирсу.

Сам Пирс проводил много времени с друзьями — Дамианом, Дэвидом Монтегю и его женой Лизой, Джилом Форестом и другими. Возвращаясь домой поздно, Пирс клялся Хлое в любви и набрасывался на нее так, словно сознательно хотел причинить ей боль.

Их интимные отношения тоже стали серьезной проблемой. Пирс редко занимался с Хлоей любовью, но если делал это, она не получала никакого удовлетворения. Все было точно так, как и в первый раз. Она не успевала опомниться, как это заканчивалось. Хлоя пыталась поговорить с ним об этом, но ей так и не удалось объяснить мужу, чего она хочет. Поэтому вскоре Хлоя оставила надежду на то, что когда-нибудь получит удовольствие от близости с Пирсом. Однако его это, по-видимому, удовлетворяло, ибо он твердил, что Хлоя прекрасна и ему с ней очень хорошо. В конце концов, думала она, это не самое главное в семейной жизни. Все будет хорошо, успокаивала себя Хлоя, все со временем наладится, и одиночество и неудовлетворенность исчезнут.

Однажды Хлоя наткнулась на книгу Джо «Скандалы», вышедшую задолго до того, как он встретился с ее матерью. Хлоя давно уже мечтала прочитать ее, но это почему-то не получалось. Джо обычно отшучивался или говорил, что у него не осталось ни одного экземпляра.

И вот наконец она увидела ее в небольшом магазинчике на Кингз-роуд, где продавались подержанные книги. Заплатив фунт стерлингов, Хлоя взяла книгу и спрятала ее под покрывало коляски. Вернувшись с Пандорой домой, Хлоя занялась обычными делами и вспомнила о книге лишь наутро.

Когда Пирс спустился завтракать, Хлоя сидела с книгой в руках, медленно листая ее. Ей не хотелось читать все подряд, поэтому она просматривала страницы, посвященные Голливуду. Вдруг ее внимание привлекло странное имя — Байрон Патрик. Едва в гостиную вошел Пирс, Хлоя быстро поднялась и направилась в свою комнату. К счастью. Пирс, увлеченный газетой, не заметил ее странного поведения.

— Джо, — сказала она дрожащим голосом, — я вчера купила твою книгу, ту самую, про скандалы. Джо, почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Что не сказал, дорогая? — с наигранным удивлением спросил Джо, но Хлоя поняла, что он знает, о чем идет речь.

— Джо, не хитри. Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду Байрона Патрика, или Брендона, понятия не имею, как его зовут на самом деле. Ну, в общем, отца Флер. Я никогда не предполагала, что его жизнь так ужасно закончилась. Это же настоящая трагедия, Джо. Жаль, что я не знала об этом раньше.

— Почему жаль? Что бы это изменило? — спросил Джо.

— Не знаю, но все-таки. Я могла бы… Ну.., я хочу сказать, что все это так грустно! По-моему, я имела право знать об этом. Я бы вела себя немного иначе, Джо. Я имею в виду Флер, его дочь. Я бы относилась к ней с большим пониманием и сочувствием. У меня не было бы такой враждебности к Флер.

— Видишь ли, Хлоя, прошло уже немало лет, — начал оправдываться Джо. — У Флер сейчас все хорошо. Она справилась с этим тяжелым испытанием.

— Джо, как же ей удалось это пережить? Какую силу надо иметь, чтобы все это вынести? Нет, Джо, ты должен был рассказать мне об этом. Должен, понимаешь?

Мысль об отце Флер не давала Хлое покоя. Как же так, думала она? Почему этот человек, снискавший славу, окончил свою жизнь в нищете и на каком-то шоссе? Ведь когда-то он был настоящим героем, в которого безумно влюбилась ее мать! Да и что это за скандал? В эту минуту Флер казалась Хлое такой беззащитной, одинокой, что она устыдилась своего прежнего отношения к ней.

Вскоре Хлоя решила побольше разузнать о своей сестре, которая внезапно заняла очень важное место в ее жизни. Может, спросить об этом мать? Захочет ли и сможет ли Каролина рассказать ей все, что знает? А что, если поделиться с Пирсом? Вдруг он поможет ей?

Хлоя уже хотела было спуститься и поговорить с мужем, но тут зазвонил телефон. Пирс снял трубку, о чем-то долго беседовал, а потом пришел к жене и сообщил, что звонил Дэвид Монтегю с радостной новостью;

«Леди из Шалотта» выдвинута на соискание первой премии как лучший мюзикл в театре «Варьете».

Вскоре Пирс опять улетел в Нью-Йорк на три недели, а Хлоя в это время с радостью обнаружила, что она снова беременна. Поэтому судьба Флер и ее отца отодвинулась на задний план. В конце концов, подумала она, они не имеют никакого отношения к ее жизни.

Джо долго еще сидел за столом, уставившись на телефонный аппарат. Разговор с Хлоей очень встревожил его. Где она отыскала эту книгу? Потом Джо вспомнил, что видел ее в библиотеке Пирса. Да, конечно, Хлоя нашла его книгу именно там.

Флер не спеша просматривала последнее издание журнала «Харпсрс базар», пытаясь найти там одну из реклам «Джулианы». Был холодный и мрачный ноябрьский день. Внезапно Флер увидела под одной из фотографий в разделе светской хроники подпись: «Хлоя Виндзор». Затем она прочитала: "Хлоя Виндзор, очаровательная рыжеволосая жена английского актера и режиссера Пирса Виндзора, снята здесь со своей новорожденной дочерью Пандорой. Миссис Виндзор, известная несколько старомодными взглядами на материнство, утверждает, что для нее нет большего счастья, чем быть матерью большого семейства и хозяйкой дома.

Снимок сделан в ее лондонском доме, где она позировала в превосходном белом бальном платье фирмы «Белвил Сассун». Не менее замечательное платьице Пандоры было доставлено из Белого дома".

Флер вздрогнула, как от удара. Возможно ли это?

Нет, невозможно. Скорее всего это невероятное совпадение. Немыслимо представить себе, что это та самая Хлоя. Нет. Хотя… Впрочем, это имя весьма распространено в Англии. Но ведь она никогда не видела фотографии Хлои. Да и не хотела видеть. Она даже запрещала Джо рассказывать о ней. Эта женщина довольно симпатичная. Джо часто говорил, что у нее милая и несколько старомодная сестра. И здесь написано то же самое, хотя она не кажется старомодной. По крайней мере внешне. Когда же он говорил ей об этом? Много лет назад. Нет, нет, этого не может быть. А как же ее волосы? Джо утверждал, что у Хлои такие же волосы, как и у Каролины, рыжевато-золотистые. Боже мой! Ну и что? Это тоже может быть совпадением. В Англии немало женщин с такими волосами. А имя?

— Пеппи, — сказала, она нарочито равнодушно. — Пеппи, ты знаешь девушек с именем Хлоя?

— Кажется, нет, — отозвалась та. — А что? Что с тобой? Ты ужасно выглядишь.

— Ничего страшного, — успокоила ее Флер, хотя и в самом деле чувствовала себя плохо. Необходимо выяснить все насчет этой фотографии. Она должна это сделать и поскорее убедиться в том, что это лишь совпадение.

Еще часа три Флер сидела как в трансе, не находя в себе сил сосредоточиться на работе. Она все же попыталась придумать текст рекламы туши для ресниц, но из этого ничего не получилось.

Когда все ушли домой, она сняла трубку и позвонила Джо в Лондон.

— Джо? Это Флер.

— Я уже догадался, — настороженно сказал он. — Как поживаешь?

— Прекрасно. Джо, извини за беспокойство, но мне нужно срочно выяснить у тебя кое-что. Хлоя действительно вышла замуж за старого Пирса Виндзора?

— Да, — ответил Джо после паузы. — Это так, хотя я не назвал бы его старым.

— Мне он показался очень старым на фотографии, — заметила Флер. — Когда же это произошло?

— Чуть больше года назад, — сказал Джо, пытаясь понять причину ее любопытства.

— Очень мило. — В голосе Флер прозвучало раздражение. — Э-э-э.., это, конечно, глупый вопрос, но почему никому в голову не пришло сообщить мне об этом?

Все-таки она моя сестра.

— Понимаешь, Каролина думала.., то есть… — Голос Джо стал едва слышен, а потом и вовсе умолк.

— Ах да, Каролина, конечно, решила, что меня это не касается. Ведь я не член ее семьи. Какого черта он корчит из себя гения? Каролина сказала ему обо мне?

— Нет, по-моему, не сказала, — встревоженно проговорил Джо.

— Теперь ясно, — задумчиво заметила Флер. Ей почему-то стало так плохо, что она чуть не потеряла сознание. Взяв чашку с остывшим кофе, она сделала большой глоток и почувствовала, что комната поплыла перед ее глазами.

— Флер, с тобой все в порядке? — заботливо спросил Джо. — Мне очень жаль, что это расстроило тебя.

— Ничего страшного, Джо, — сказала Флер, стараясь преодолеть душевную боль, вызванную этим разговором. Как он мог так поступить? Она всегда считала его чутким и отзывчивым. — Со мной все в порядке. Не беспокойся, Джо. Я совсем не расстроилась. Да и с чего мне расстраиваться?

— Флер, — прервал ее Джо. — Флер, это совсем…

— Я не хочу обсуждать сейчас этот вопрос, — отрезала она и положила трубку.

Флер долго еще сидела за столом, разглядывая фотографию. Теперь она хотя бы знала, как выглядит ее сестра. Все эти годы Флер часто думала о Хлое, но та оставалась для нес безликим существом, волею судьбы обладавшим всем тем, чего она сама была лишена. Иногда она казалась Флер врагом и только сейчас обрела индивидуальность. Хлоя была прекрасно одета, жила в великолепном доме и воспитывала ребенка. Но как она получила все это — дом, роскошную одежду, любовь знаменитого актера, ощущение безопасности, заботу?

Это был главный приз девушки, которой посчастливилось родиться и вырасти в нормальной семье, с отцом и матерью. Теперь понятно, почему они не сказали ей о существовании Флер. Это омрачило бы ее беззаботное существование. Да и от Пирса Виндзора они скрыли это по той же причине. Это могло заставить его отказаться от брака с Хлоей.

Флер представила себе, что было бы, если бы ее пригласили на свадьбу. Огромный сельский дом Каролины, прекрасно одетые, улыбающиеся гости, счастливые молодожены, радостное лицо Хлои. Флер внесла бы дисгармонию во все это, и одно ее присутствие испортило бы им торжество. Нет, конечно, они не могли известить Флер о свадьбе сестры, как, впрочем, не могли и сообщить никому о ее существовании.

— Придет день, — тихо сказала Флер, глядя на фотографию, — когда я все-таки доберусь до тебя. И тогда мы поквитаемся.

Незадолго до Рождества Пирс сказал Хлое, что снова должен отлучиться.

— Прости, дорогая, это всего на несколько дней.

Мне нужно срочно обсудить с одним продюсером в Лос-Анджелесе идею, которая недавно появилась у меня.

Отличная идея, признаюсь, но я не хочу об этом говорить, пока не вернусь. Ты же знаешь, как я суеверен.

Хлоя рассердилась на него. Вторая беременность протекала очень тяжело, а его постоянные отъезды угнетали ее. Мысль о том, что она проведет Рождество в одиночестве, приводила се в ярость. Хлоя, с трудом сохраняя спокойствие, упаковала веши Пирса, проводила его в аэропорт и вернулась домой. Томясь от одиночества, она решила навестить мать Пирса в доме для престарелых. Она уже давно собиралась это сделать, но времени совершенно не было.

Хлоя позвонила няне Розмари и, убедившись, что с Пандорой все в порядке, соединилась с домом для престарелых и выяснила, что Флавия может принять ее.

Потом она отправилась в Сассекс, пообещав няне вернуться к ужину.

Хлое очень нравилась Флавия, и ей хотелось навещать ее почаще, но Пирс был не слишком заботливым сыном и всегда под благовидным предлогом отказывался от поездки. Правда, когда им все же удавалось вырваться к ней, он проявлял знаки внимания, обращался с матерью нежно и часами болтал с ней. Иногда Хлоя чувствовала себя несколько неловко, присутствуя при столь доверительной беседе.

Она несколько раз порывалась отправиться к Флавии без Пирса, но тот почему-то просил ее не делать этого. При этом Хлоя ощущала в нем какую-то странную враждебность.

— Она очень хрупкая женщина, — говорил Пирс. — Не стоит беспокоить ее. Излишние эмоции не пойдут ей на пользу. С ней следует вести себя деликатно.

— Ты не прав, — возражала Хлоя. — Ведь сразу видно, что ей хочется поболтать с кем-нибудь. Пожалуйста, Пирс, отпусти меня!

— Нет, — отвечал Пирс, — врач постоянно напоминает мне, что ее лучше не беспокоить.

Хлоя не верила ему, смутно подозревая, что муж скрывает от нее истинную причину, по которой не хочет ее встречи с Флавией. Но теперь она решила ослушаться мужа. Ведь он так часто стал уезжать из дому и к тому же наотрез отказывался брать ее с собой. А Флавия очень обрадуется ей. Хлоя чувствовала, что ей не хватает нормального общения.

Когда Хлоя вошла, Флавия сидела в кресле возле кровати и грустно смотрела в окно. Несмотря на возраст, она все еще была привлекательна — густые седые волосы, большие серые, как у Пирса, глаза и горделивая осанка. На ее шее поблескивала золотая цепочка, а на пальцах — красивые кольца прекрасной работы. Еще во время их первой встречи Флавия сказала Хлое, что до сих пор следит за собой, хотя с каждым днем это становится все труднее. «Возможно, что я уже старая развалина, но пытаюсь делать вид, что это не так».

— Флавия! — радостно воскликнула Хлоя. — Добрый день!

Флавия обернулась и долго молча смотрела на нее, словно все еще погруженная в свои мысли. Затем она просияла:

— Хлоя, дорогая моя, как мило, что ты не забыла меня. Очень рада тебя видеть. О, какие чудесные цветы!

Это мои любимые! Моя комната будет благоухать. А где же твой муж?

— Он полетел в Лос-Анджелес.

— Вот и хорошо, — почему-то обрадовалась Флавия. — Значит, мы приятно побеседуем. Мужчины всегда говорят о каких-то дурацких вещах.

— Я привезла вам фотографии Пандоры, — сказала Хлоя, целуя Флавию. — Я могла бы и ее привезти к вам, но для псе это пока слишком утомительно. Кроме того, у меня есть для вас весьма приятные новости.

— Какие, дорогая?

— Я снова беременна, — сказала Хлоя, покраснев.

— О, милая моя, как я рада! Это действительно приятная новость, — ответила та. — Я так волнуюсь, честно говоря, я счастлива, что Пирс женился на тебе. Ему давно уже хотелось иметь настоящую семью. И просто прекрасно, что вы решили завести еще одного ребенка. Это заставит его хоть немного повзрослеть.

Хлою удивила откровенность любящей матери.

— По-моему, — заметила она, — он уже повзрослел.

— О, дорогая, он все еще мальчик! У него никогда не было чувства ответственности. Он всегда стремился быть в центре внимания, конечно, это и моя вина. Я испортила его еще в детстве. А потом жизнь испортила его. Пирса портили все, кроме Джунивер. Она никогда не потакала его слабостям и не поддавалась ему. Но чем это кончилось… — заключила Флавия с грустью.

— А я думала…

— О, дорогая, не стоит тратить время на разговоры о посторонних людях, — прервала ее Флавия. — Я знаю, ты приехала на очень короткое время. Сейчас попрошу, чтобы нам принесли чай, а заодно и вазу для этих чудесных цветов. А потом ты покажешь мне фотографии, хорошо? Когда же ты родишь?

— В мае.

— Прекрасно, летом это гораздо легче, чем зимой.

К тому же очень надеюсь, что малыш появится на свет не во время премьеры. Тебе было очень нелегко, дорогая, но я рада, что Пирс нашел время повидать тебя перед вечеринкой.

— Да.., конечно, — удивленно сказала Хлоя. Бедная старушка, подумала она, все перепутала. В ее возрасте и не такое возможно.

— А как ты относишься к этому? Все эти творческие люди…

— О, сейчас уже мне намного легче. — Хлоя пристально посмотрела на Флавию. — Я и не думала, что вы вес так, хорошо понимаете. :

— Конечно, понимаю. Для тебя это был настоящий кошмар. Он даже ко мне не всегда почтительно относился. Я часто бывала на премьерах Пирса и всегда чувствовала, что обо мне все забыли. — Она сочувственно похлопала Хлою по руке. — Но по-моему, у тебя все хорошо. Ты справляешься с ним. Ведь ты гораздо моложе, чем он. Сколько тебе сейчас? Двадцать один? В этом возрасте все воспринимается проще. Когда я родит Пирса, мне было двадцать лет. А замуж я вышла в девятнадцать. Муж был гораздо старше меня.

— Да, — сказала Хлоя, — я знаю. Пирс рассказывал мне.

— Боюсь, что не так уж много, — сухо заметила Флавия. — Пирс всегда старался забыть о неприятном.

Я вышла замуж за настоящего хама, дорогая. Нет, нет, он, конечно, не бил меня и всегда обеспечивал нас всем необходимым, но при этом грубил и почти не бывал дома. Пирс, в сущности, не видел отца. Поэтому мы с Пирсом были очень близки, понимаешь? Когда он был маленьким, я считала его центром вселенной.

— Понимаю.

В палату вошла сестра с подносом и вазой для цветов.

— Пожалуйста, налей чай и расскажи мне о Пандоре. Она уже говорит что-нибудь?

— Вообще-то… — начала Хлоя и затем рассказала Флавии о дочке, о ее первых словах, шагах, привычках, капризах, слезах и улыбках. Флавия слушала молча.

Когда стемнело, Хлоя заметила, что старушка устала и подремывает в своем кресле.

— О, Флавия, простите меня, я утомила вас своей. болтовней, — сказала она. — Мне уже, пора домой.

Может, позвать сестру?

— Не надо, дорогая, я чувствую себя превосходно.

Я так устала сидеть в этом ненавистном кресле. Не выпьешь ли еще чаю? Тебе ведь долго ехать. И вот что еще. Я хочу посоветоваться с тобой. Дай мне, пожалуйста, мою сумку, дорогая. На днях я получила письмо от одного журналиста.., кажется… Магнус Филипс. Он хочет приехать ко мне поговорить.

— Что ему нужно от вас? — удивилась Хлоя. Она знала, что Пирс уважает Магнуса, хотя сама почему-то не доверяла ему. Отношения Пирса с Магнусом почему-то тревожили ее.

— Он собирает материал для книги о Пирсе и хочет побеседовать со мной о нем. Вот, посмотри.

Хлоя пробежала глазами письмо, вежливое и деликатное. Почему Пирс предложил именно ему написать эту книгу? В своей последней книге Магнус бестактно писал о личной жизни политиков, об их сексуальных извращениях и профессиональных тайнах. Филипс взял интервью почти у всех известных государственных деятелей и разгласил подробности их частной жизни. При этом он утверждал, что все это — чистая правда. Но кто может его проверить?

— На вашем месте, — осторожно сказала Хлоя, — я бы сообщила об этом Пирсу и посоветовалась с ним.

Следует убедиться в том, что он не возражает. Вообще-то Филипс — приятный человек. Он был у нас на свадьбе, и, кажется, Пирс доверяет ему. Но я ничего не знаю об этой книге и о том, что он хочет написать. Мало ли чего можно ожидать от него. :

— Да, дорогая, ты права. Я непременно это сделаю.

Умница! Я никогда не сомневалась, что ты дашь мне хороший совет. Скажи, как ты относишься к тому, что Пирс так часто уезжает от тебя? — спросила она.

— Даже не знаю, — осторожно начала Хлоя. — Конечно, мне не очень нравится, когда он оставляет меня. Я скучаю по нему, а когда он возвращается домой, радуюсь.

— А куда он уехал сейчас? В Голливуд? Конечно, в наши дни это не кажется далеким путешествием. Помню, когда он в первый раз собрался туда, я и слышать об этом не хотела. Мне тогда представлялось, что это на другом конце света.

— Это было, когда он снимался в фильме «Городские кузины»?

— Нет, дорогая, задолго до этого. Неужели он не рассказывал тебе?

— Нет, — сказала Хлоя, задумавшись, — не рассказывал.

В этот момент она вспомнила их первую встречу в ресторане «Ритц». Она спросила тогда Пирса, был ли он в Голливуде, и ом твердо ответил: «Нет, что ты. Это же профессиональное самоубийство». Почему же он солгал ей по такому пустячному поводу?

— Он всегда неохотно рассказывает об этом, — продолжала Флавия, заметив ее смущение. — Это была неудачная поездка. К тому же тогда он тяжело переживал свой разрыв с Джунивер. Пирс не хотел, чтобы люди знали об этом. Но только не вздумай проболтаться. Глупый мальчик! Я же сказала тебе, что испортила его еще в детстве. А сейчас, дорогая, иди. Уже поздно. Обними за меня Пандору и поцелуй ее. Будь осторожна. Спасибо, что навестила старуху. Это был замечательный день для меня.

Хлоя ехала домой очень медленно, чувствуя себя усталой. Сообщение о том, что Пирс бывал в Голливуде, почему-то расстроило ее. Конечно, это сущий пустяк, но почему же он скрывает от нее некоторые стороны своей жизни?

Глава 19

Флер впервые увидела Пирса Виндзора, когда собиралась спать и включила телевизор, чтобы послушать новости. Ее агентство раскошелилось на цветной телевизор, чтобы она могла смотреть коммерческую рекламу — как свою, так и конкурирующих фирм. Флер, опешив от неожиданности, долго глядела на его красивое холеное лицо, большие глаза, патрицианский нос и великолепно сшитый костюм. На его плечи был небрежно наброшен дорогой плащ, а в руках он держал кожаный саквояж. Флер не могла не признать, что выглядел он великолепно.

Пирс только что прибыл в аэропорт имени Кеннеди и давал интервью журналистам. Хорошо поставленным голосом он говорил о том, что очень рад снова побывать в Нью-Йорке, где собирается поставить свою «Леди».

— Долго ли вы пробудете здесь, мистер Виндзор, и собираетесь ли посмотреть свой спектакль? — спросил один из репортеров.

— Около трех недель, — ответил о", — и, конечно, постараюсь попасть па свой спектакль. Если первоклассные актрисы и танцовщицы пожелают сыграть в моем мюзикле, пожалуйста, свяжитесь со мной, — обратился он к телезрителям.

— А где вас найти, мистер Виндзор?

— В театре, в «Уорвике», где будет ставиться мой спектакль.

— Неужели вы не могли взять с собой Табиту Левин, которая играла Леди в Англии?

— Не мог. — ответил Пирс, выразив надежду на то, что ему удастся найти здесь хорошую актрису на эту роль.

Флер выключила телевизор. Какая чушь, подумала она. У него мания величия. Мысль о том, что она имеет к Пирсу отдаленно родственные отношения, претила Флер. Утешало ее лишь то, что она никогда не встретится с ним. Слава Богу!

— Флер, можно войти?

На пороге стояла Мэри Стейнберг, прижимая к груди маленького ребенка. Она казалась усталой и истощенной.

— Конечно. Кофе?

— Да, с удовольствием. Я все равно не усну сегодня ночью. Это какой-то кошмар. Ну да ладно. Вот письмо для тебя. Я взяла утром почту и случайно захватила его вместе с нашими. Извини, пожалуйста.

— Спасибо, — сказала Флер, открывая конверт. — Я… — Она замолчала, пробежав глазами письмо, и почувствовала, что сердце бешено колотится в груди.

"Голдуотер-Кеньон, Лос-Анджелес Апрель 1968 года

Дорогая Флер!

Хорошие новости! На следующей неделе я прилетаю в Нью-Йорк на пару дней. Надеюсь, что наконец-то мы сможем встретиться с вами. Может, пообедаем где-нибудь? Я прилечу в понедельник и остановлюсь в гостинице «Пьер».

Позвоните мне. С нетерпением жду встречи!

Ваша Роза".

— Боже! — воскликнула флер. — Черт возьми! О Мэри! Господи!

Она написала Розе Шарон на студию «Эм-Джи-Эм», где, по сообщениям газет и журналов, она сейчас снималась. Это случилось сразу после смерти Иоланты и памятного разговора с Джо, который не советовал ей ехать в Лос-Анджелес. Джо, почему-то очень осторожный, все же рассказал Флер о Розе Шарон и о том, что когда-то она была близка с ее отцом.

— Едва ли, Флер, Роза захочет повидаться с тобой, — сказал он тогда.

— Конечно, не захочет, если я не попрошу ее об этом, — ответила ему Флер. — Ты чересчур пессимистичен, Джо, — добавила она и положила трубку.

С тех пор прошло много времени, а ответа на ее письмо так и не последовало. Флер огорчилась, но не слишком удивилась. Глупая, испорченная, эгоистичная сучка, говорила она себе. Конечно, она не станет отвечать какой-то девчонке, о которой никогда не слышала.

Да еще пожелавшей поговорить с ней о каком-то давнем романе.

Шесть месяцев спустя Флер прочитала в журнале, что Роза Шарон все это время находилась в Индии, снимаясь в каком-то фильме. Именно тогда Флер поняла, что написала не на ту студию. Теперь Роза Шарон работала на киностудии «Юниверсал». Флер тут же написала еще одно письмо и вложила в него конверт с обратным адресом. Вскоре студия сообщила ей адрес Розы Шарон. Флер снова написала ей, а через неделю получила конверт с фотографией и автографом Розы.

Плача от отчаяния, Флер снова написала в студию «Юниверсал», снабдив конверт пометками «срочно» и «лично в руки». Примерно через год после ее первой попытки связаться с Розой Шарон Флер получила письмо отличного секретаря актрисы. Он сообщал, что Роза Шарон в данный момент снимается в Европе, но как только актриса вернется, он непременно передаст ей послание мисс Фитцпатрик.

Вскоре после Рождества Флер получила наконец коротенькую записку от Розы, в которой та писала, что безумно обрадовалась, услышав о дочери Байрона Патрика, и приглашала ее в Лос-Анджелес.

Флер тут же поблагодарила Розу за приглашение, добавив, что редко бывает в этом городе, хотя ей очень хотелось бы поговорить об отце.

На этот раз ответ пришел быстро. Роза писала, что весной собирается в Нью-Йорк и попытается встретиться с ней. Флер скомкала от злости конверт и швырнула его в корзину. Это был великолепный жест. Далеко не каждый способен бросить в корзину письмо от всемирно известной актрисы Голливуда. Это заметно улучшило ее настроение. И вот сейчас, почти три недели спустя, пришло это обнадеживающее письмо. Может, Роза Шарон не такая уж испорченная и эгоистичная сука…

Роза и в самом деле оказалась иной, чем представляла ее себе Флер: подвижной, веселой, голубоглазой, с золотисто-каштановыми волосами и чудесной кожей. С этой милой женщиной было приятно общаться. Но больше всего Флер понравилась ее улыбка — широкая и очень добрая.

Если се отец и мог в кого-то влюбиться, подумала Флер при первой встрече, так только в Розу Шарон.

Актриса остановилась в самом лучшем номере гостиницы «Пьер».

— Флер! Если бы вы только знали, как часто я думала о вас. Вы очень похожи на отца.

— Правда? — спросила польщенная Флер. — Мне это очень приятно, — добавила она и неожиданно расплакалась.

Роза подала девушке бумажные салфетки.

— Я так переживала, что не могла встретиться с вами раньше. Но я.., я даже не предполагала, что меня это так тронет. К тому же не знала, чем помочь вам. Ведь вы были тогда совсем девочкой. Да и Иоланта просила меня этого не делать. Как это глупо с моей стороны. Но в любом случае…

— Если бы Иоланта была сейчас жива, — проговорила Флер сквозь слезы.

— Да, мне тоже очень ее недостает. Ее смерть была для меня трагедией. К сожалению, мне не удалось проститься с ней. Я тогда была в Индии, вы знаете об этом, вероятно. Хотите кофе?

Флер молча кивнула.

— Скажите, сколько же вам сейчас лет?

— Двадцать три.

— Боже! Как быстро летит время. Я могла бы и сама догадаться. Помню, Брендон говорил, что вам было десять, когда он уехал из дому. Господи, как он убивался, как тосковал о вас!

— Правда? — спросила Флер. — Он редко проявлял это.

— Неужели? Он не писал вам?