Глава 9

Хлоя очень расстроилась из-за своего платья серебристого цвета. Ее братья помирали со смеху, когда она примеряла его. Они прыгали вокруг нее, толкая друг друга, и весело хохотали. При этом они говорили, что она похожа на рождественский подарок.

— Нет, — закричал вдруг Джолиан, — ты похожа на огромную колбу!

Его поддержал Тоби:

— Не думаю, что к тебе кто-нибудь подойдет на балу.

В этот момент в комнату вошла няня. Услышав шум, она решила взглянуть, чем занимаются дети. Увидев Хлою в этом платье, она просияла от радости и сказала, что оно очень идет ей. Это еще больше насторожило Хлою, и она окончательно решила, что это не для нее. Не может же она явиться на бал в платье, сшитом ее бабушкой.

Отец сдержанно заметил, что Хлоя выглядит чудесно. Это еще больше расстроило ее, ибо она знала, что отец сказал бы то же самое, если бы она надела на себя один из тех мешков, в которых Джек хранит корм для лошадей. И вот сейчас Хлоя стояла перед зеркалом, размышляя, что делать. Надо поискать что-то другое или вообще отказаться от этого дурацкого бала. Она в сотый раз подумала о том, что Каролина сильно отличается от матерей ее одноклассниц. Те постоянно ходили по магазинам, выбирали дочерям платья и обсуждали разные женские секреты. Хлоя никогда не секретничала с матерью. Она даже не могла рассчитывать на ее помощь, готовясь к балу. Ее мать всегда ограничивалась лаконичной фразой: «Очень мило, дорогая», да и то лишь тогда, когда приходила к ней в комнату пожелать спокойной ночи. Вообще же мать никогда не давала ей никаких советов и проявляла полное равнодушие к тому, как будет выглядеть Хлоя.

Ну что ж, подумала Хлоя, по крайней мере она ничего не потеряла из-за того, что мать сейчас в Нью-Йорке. Хлоя еще раз попыталась убедить себя, что у нее замечательное платье и было бы глупо не пойти на бал.

Повертевшись еще немного перед зеркалом, она все же решила отправиться в комнату матери и попробовать отыскать там что-нибудь более подходящее.

Но ее надежды не увенчались успехом. Хлоя перерыла все ящики, но так ничего и не нашла. Все было старое, немодное или не подобающее девочке ее возраста. Наконец она нашла какое-то черное платье, примерила его и решила, что в нем она выглядит намного лучше.

Повернувшись к кровати, она вдруг увидела под ней картонную коробку. Миссис Джарвис убирала комнату, подумала Хлоя, и не задвинула се на место. Мать очень рассердится, когда, вернувшись домой, обнаружит беспорядок в своей комнате. А вдруг в этой коробке лежат ее туфли? Вот они-то и нужны ей сейчас. Хлоя вытащила коробку и открыла се.

К ее разочарованию, там оказались не туфли, а старые фотографии. Хлоя присела на кровать и стала с любопытством рассматривать их. Она никогда еще не видела их. Вот ее мать в детстве, вот бабушка весело улыбается мужу, а вот счастливый Стэнли держит Каролину на руках. О, как интересно! Посмотрев фотографии. Хлоя хотела было положить их в коробку, когда вдруг увидела на самом дне какой-то коричневый пакет, а под ним — старые журналы.

Заинтригованная, она вытащила их из-под пакета и стала быстро проглядывать. Название журнала — «Пикчегоуэр» — ей ни о чем не говорило. Пролистав несколько страниц, она наткнулась на своего давнего кумира. Это был Рок Хадсон. Далее Хлоя увидела фотографии голливудских звезд, а также статьи о них, передающие различные слухи и сплетни. Судя по всему, подумала она, мать читала эти страницы чаще всего. Они были потрепаны, а местами засалены. Вскоре Хлоя увидела фотографию очень красивого молодого человека, чем-то напоминавшего Тони Кертиса. Байрон Патрик, прочитала она подпись. В статье сообщалось, что это знаменитый сердцеед Голливуда, недавно прибывший туда из Нью-Йорка, Никогда не слышала о нем, подумала Хлоя. Листая другие номера журнала, она везде натыкалась на этого Байрона Патрика. Что же нашла ее мать в этом Байроне Патрике? Он, конечно, красив, но ничего особенного. В Голливуде таких красавцев пруд пруди."

Но Хлою насторожило не то, что мать была явно неравнодушна к этому актеру, а то, что она спрятала все номера журнала под кровать, да еще на самое дно коробки. Может, это память о годах ее молодости, подумала она, чувствуя вместе с тем, что здесь что-то не так.

Снова просмотрев все пять номеров журнала, Хлоя пришла к выводу, что мать хранит их только из-за Байрона Патрика… В одном из журналов Хлоя обнаружила обычную фотографию этого человека с его автографом.

Похоже, мать писала в редакцию, чтобы получить эту фотографию. Любопытно!

Покончив с журналами, Хлоя собралась было положить их на место, но потом решила посмотреть, что хранится в бумажном пакете коричневого цвета. Открыв его, она увидела несколько конвертов с письмами. Ее одолевали противоречивые чувства. Хлое очень хотелось узнать тайны матери, особенно связанные с мистером Патриком, но она испытывала смущение оттого, что так бесцеремонно вторгается в ее личную жизнь. В конце концов победило любопытство, и она открыла первый конверт.

Какая-то миссис Джексон из Общества приемных детей отправила это письмо из Ипсвича 6 мая 1945 года.

"Дорогая леди Хантертеж!

Я буду весьма признательна вам, если вы сможете приехать к нам и подписать все документы, связанные с удочерением вашего ребенка. Ее приемные родители стремятся поскорее покончить с формальностями. Надеюсь, у вас будет возможность заехать к нам и решить все проблемы. Позвольте мне поздравить вас с законным браком.

Искренне ваша

Ирен Джексон".

Второе письмо тоже было от миссис Джексон, но разительно отличалось от первого своим гневным тоном.

"Дорогая леди Хантертон!

Убедительно прошу вас не торопиться отдавать вашу дочь отцу. Это слишком поспешное и неразумное решение. Смею заверить вас, что вы заблуждаетесь, полагая, что ваша дочь будет счастлива со своим отцом. Как мать этой девочки, вы, очевидно, считаете, что это лучше для нес. К сожалению, должна предупредить вас, что это не так. Вы причините боль не только тем людям, которые готовы удочерить ее, но еще больше самой девочке, жизнь которой снова изменится. Думаю, материнский долг, о котором вы так любите рассуждать, должен побудить вас хорошо обдумать последствия подобного решения.

Если вы все-таки решите отдать ребенка отцу, пожалуйста, попросите своего адвоката немедленно связаться ,со мной.

Искренне ваша

Ирен Джексон".

Последнее письмо, измятое и запачканное, было написано на почтовой бумаге и не имело обратного адреса.

"Моя дорогая, милая Каролина!

Я помню, мы договорились с тобой о том, что ты не будешь пытаться узнать, где я живу и где Флер. Я не нарушу этого условия, как, впрочем, и обещания никогда не стараться возобновить отношения с тобой.

И тем не менее я хочу, чтобы ты знала две вещи.

Первое: Флер жива, здорова и вполне счастлива. Она замечательный ребенок, и моя мать в восторге от нее, как, впрочем, и мои сестры. Она уже говорит несколько слов, конечно же, с сильным американским акцентом, и вовсю ползает на четвереньках по квартире. Ест и спит она хорошо, а играть больше всего любит с бумажками и кусочками ткани, хотя недавно я купил ей много дорогих игрушек. Все говорят, что она похожа на меня, но, внимательно наблюдая за ней, я вижу немало твоих черт. Она хмурится так же, как и ты, высоко поднимает голову, смеется. Все это напоминает мне о тебе, и я всегда чувствую, что ты рядом со мной.

Второе: я всегда любил и буду любить тебя. Меня постоянно угнетает только то, что я никогда больше не увижу тебя. Вместе с тем я утешаюсь мыслью, что со мной всегда будет твоя дочь, моя любимая Флер! Я неизменно буду заботиться о ней.

Мы оба шлем тебе горячий привет, наилучшие пожелания и безмерную любовь.

Брендон".

Хлоя долго еще сидела в комнате матери. Она не заметила, как стемнело, не слышала ни голоса няни, которая долго звала ее, ни громких криков братьев, игравших внизу. Рассеянно глядя в окно, она думала, пройдет ли когда-нибудь боль, охватившая ее после чтения этих писем.

Хлоя была смущена, удивлена, опечалена, но в душе ее затаилось еще какое-то чувство, которое она не могла бы определить. Значит, у нее есть сестра! И эта сестра лишь на один год старше ее! Так вот оно что: мать влюбилась еще до замужества и родила девочку от какого-то человека. И как это она никогда, ни единым словом не обмолвилась об этом ребенке? Что же делать? Как она теперь посмотрит матери в глаза? Сможет ли по-прежнему уважать ее? Чем объяснить и как оправдать такое бездушие матери к ребенку? А может, Каролина любила свою первую дочку больше, чем других детей? Все эти вопросы мучили Хлою, сердце ее сжималось от боли, но она не находила на них ответа.

Хлоя все же пошла на бал и вернулась домой очень довольная. Она даже не предполагала, что так хорошо проведет время. Бросившись на кровать, усталая Хлоя проспала несколько часов. Проснувшись, она быстро оделась и спустилась на кухню. Собаки — Фортнум, Мэйсон и Фенвик — покорно последовали за ней во двор. Шел небольшой дождь, но Хлоя, не обращая на него внимания, долго бродила по полям, а когда подошла к дому, увидела Джека Бэмфорта. Он всегда ей нравился, ибо, понимая, что Хлоя не любит ездить верхом, не считал это ужасным недостатком. Приветливо помахав, он направился к ней.

— Ты сегодня очень рано проснулась, Хлоя. С Новым годом!

— С Новым годом, — ответила она и вдруг разрыдалась.

— Нет, нет, так дело не пойдет, — дружелюбно сказал Джек и полез в карман за носовым платком. — Что случилось, Хлоя? Ты поссорилась со своим парнем?

— Нет у меня никакого парня, — мрачно проговорила Хлоя, пытаясь улыбнуться.

— Вот это уже лучше, — заметил он. — От нынешних парней одни проблемы.

— Неужели?

Джек, увидев ее печальные карие глаза и поникшие плечи, размышлял, что с ней случилось. Едва ли Хлоя плачет оттого, что соскучилась по матери. Каролина уделяла ей меньше внимания, чем кошка своим котятам.

— Как чувствует себя отец? — спросил он, поскольку здоровье сэра Уильяма давно уже беспокоило домашних.

— Отец чувствует себя хорошо.

— Может, тебя обидели братья? Маленькие сорванцы, — тихо добавил он.

— Нет, они вели себя как обычно.

— Хочешь чаю? У меня есть немного в термосе.

— Да, Джек, с удовольствием.

— Ну пойдем ко мне. Я угощу тебя пирожным.

— Спасибо, я не хочу есть.

— Успокойся, — сказал Джек, усадив Хлою в кожаное кресло. — Скажешь мне, что случилось?

— Я.., кажется, я не смогу этого сделать.

— Это связано с твоей матерью? — осторожно спросил Джек.

— Да, то есть нет. О, Джек, по-моему, я не должна говорить вам об этом… Это.., это касается только нашей семьи.

— Так почему бы тебе не поговорить с отцом?

— Нет, нет! — Глаза Хлои выразили ужас. — Нет, это невозможно. Я не могу сказать ему об этом. Это очень расстроит его.

Хлоя перехватила ласковый взгляд Джека. Помолчав, он заговорил:

— Видишь ли, я знаю твою мать очень давно, с тех пор, когда она была еще ребенком. Мы очень.., как это сказать.., мы дружим с ней, насколько могут дружить люди, принадлежащие к разным классам. Я много лет работаю в вашем доме. Мать Каролины, твоя бабушка, никогда не уделяла ей должного внимания, поэтому она приходила ко мне за советом и помощью. Я даже произнес речь на ее свадьбе. Я очень хорошо отношусь к Каролине, и, смею надеяться, она ко мне — тоже.

Хлоя молчала, глядя на Джека.

— Я знал обо всем, что с ней происходило, но никому не говорил ни слова. Мне и в голову не приходило рассказывать о ее тайнах. Поэтому не беспокойся: если ты мне что-нибудь расскажешь, это останется между нами. Обещаю тебе. Я понимаю, что тебе нужно поговорить с кем-то. Попробуй поделиться со мной. Клянусь, об этом никто не узнает.

Хлоя кивнула, но не сказала ни слова.

— Ну что ж, — проговорил Джек, — у меня много работы. Твои братья собираются сегодня на охоту, и мне надо подготовить лошадей. Твоя бабушка в свое время приучала Каролину ухаживать за лошадьми, но Джолион и Тоби не хотят этого делать. Надеюсь, они ничего не натворили?

Хлоя молча покачала головой.

— Ну ладно, прости, я должен работать. На твоем месте я вернулся бы домой и хорошенько позавтракал. Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти.

К полудню дождь прекратился, и над полями ярко засияло солнце. Джек уже почти закончил свои дела, когда в конюшню пришла Хлоя, бледная, с горящими глазами.

— Джек, — быстро проговорила она, — вы знаете, кто такой Брендон и не к нему ли поехала мать в Нью-Йорк?

Глава 10

— Вы уволены. Немедленно уходите. Вы поняли?

— Но…

— Никаких но. Вы очень грубо обошлись с этой дамой, а здесь никто не смеет грубо обращаться с клиентами. Уходите сейчас же. Убирайтесь!

Флер оделась и вышла на улицу. Она сердито размахивала сумкой. Какая несправедливость, думала она.

Никто не сочувствует ей и не хочет се понять. Тетя Кейт относится к ней так, словно ей только шесть лет. А школьные учителя ненавидят ее и постоянно ругают при одноклассниках. Даже родная мать забыла о ней и давно уже не присылает денег. И вот сейчас какая-то старая развалина пожаловалась, что Флер пролила немного кофе на ее блюдце. Конечно, она ответила ей довольно резко, но та вполне заслужила это. И из-за такого пустяка она потеряла ночную работу! А ведь это ее единственная возможность заработать немного денег на поездку в Лос-Анджелес.

Уже больше года Флер собиралась поехать туда, но пока безуспешно. Неудачи просто сводили ее с ума. Ведь она непременно должна попасть туда, чтобы узнать все о смерти отца.

Флер не поверила ни единому слову из того, что написала ей мать. То есть она отчасти поверила письму, но оно показалось ей слишком поверхностным и невразумительным. Флер хорошо знала отца. Он был нежным и сильным человеком. Он не мог так напиться, чтобы попасть под машину на пустынном шоссе.

В ответном письме матери она высказала сомнения, отметив, что, по мнению мисс Дюграт, се отец стал жертвой грязной истории и голливудских порядков. Если ее мать не расскажет ей правду, Она найдет другие пути узнать обо всем. Но это означает, что нужно непременно поехать в Лос-Анджелес и выяснить все на месте. У Флер все еще теплилась надежда на то, что мать вышлет ей немного денег на дорогу.

Вскоре пришло еще одно письмо от матери, в котором та писала, что не одобряет планов Флер и деньги ей не вышлет. Она считала, что Флер может поехать туда только с ней, тем более, добавила она, им надо познакомиться поближе. Флер в конце концов смирилась с этой мыслью и даже сообщила мисс Дюграт, что они собираются приехать к ней вместе. Однако потом Флер получила еще одно письмо от Каролины. Та извещала дочь, что скоро ей вылететь не удастся, ибо ее муж серьезно болен. У сэра Уильяма оказалась опухоль головного мозга, и бывают приступы, опасные не только для него самого, но и для других членов семьи.

Флер пришлось смириться с этим, и она ответила матери, что подождет, пока у той не изменятся обстоятельства. Но она еще раз попросила Каролину прислать немного денег на дорогу в Лос-Анджелес.

Каролина отказалась прислать ей деньги, но добавила, что если Флер решит поступать в колледж, то для этого деньги у нее найдутся Она по-прежнему убеждала дочь в том, что спешка в этом деле неуместна. Именно тогда Флер поняла, что если она хочет когда-нибудь попасть в Голливуд, то должна попытаться найти деньги без помощи Каролины.

Для этого она поступила на работу в небольшой ресторан, однако у нее возникли трудности в общении с клиентами. Флер казалось, что посетители слишком требовательны, разборчивы, глупы, неблагодарны и скупы на чаевые, что особенно раздражало ее. С каждым разом девушке становилось все труднее любезно улыбаться и угождать им. И вот терпение Флер лопнуло, и ее уволили, заплатив всего семнадцать долларов.

И почему только ей так не везет? У всех ее подруг есть матери и отцы, а у нее — никого. Одна только тетя Кейт, да и та стала слишком раздражительна последнее время. Сейчас Флер особенно недоставало бабушки. Она, конечно, была старенькой, по всегда умела выслушать ее, помочь советом. Чтобы поступить в колледж, нужны деньги, к тому же немалые. Правда, мать обещала выслать деньги на учебу, но Флер уже давно не верила ей. Да и не хотелось ей брать их у женщины, которая бросила ее на произвол судьбы. Может, когда-нибудь они и будут друзьями, но не раньше, чем Флер станет самостоятельной и независимой.

Но когда это будет? Флер не знала, чем будет заниматься. Что ждет ее в жизни без приличного образования? Стать стенографисткой у какого-нибудь старика?

Тогда она так и умрет старой девой, а к тому же в нищете. Какие ужасные перспективы!

Флер вернулась домой вся в слезах, прошла на кухню, выпила кофе и поднялась к себе. Она даже не слышала, как внизу зазвонил телефон.

— Флер, ты не знаешь меня. Мое имя Джо Пэйтон. Я друг твоей матери. Я недавно прилетел в Нью-Йорк и по ее просьбе хочу встретиться с тобой.

— Зачем?

— Я должен выполнить просьбу Каролины. К тому же мне самому интересно повидаться с тобой. Кстати, мать очень переживает из-за тебя.

— Неужели? Тогда пусть снова попытается выбросить меня из своей жизни.

— Тебе нужно как следует надрать задницу, — ответил Джо.

Оскорбленная Флер положила трубку. Через секунду снова раздался звонок.

— Не знаю, кто тебя воспитывал, — сказал Джо, — но думаю, это было крайне неприятное и неблагодарное дело. Кстати, я хотел сообщить тебе нечто такое, чему ты обрадовалась бы, но теперь не знаю, как быть.

Если надумаешь извиниться и встретиться со мной, позвони мне в гостиницу «Сент-Реджис». Если же нет, продолжай смаковать свои страдания и жалеть себя до скончания дней.

Уставившись на телефон. Флер снова залилась слезами. Как ему удалось так быстро раскусить ее? Это показалось ей очень обидным. Да кто он такой, черт побери? Ведь он ничего не знает о ней и даже представить себе не может, как она одинока и несчастна! Какое он имеет право вторгаться в ее жизнь, да еще и поучать при этом? Осел! Господи, как она ненавидит людей! Всех без исключения.

Флер долго еще сидела перед телефоном, размышляя, что теперь делать. Придется извиниться, подумала она.

Другого выхода нет. Ни за что, решила она минуту спустя.

Ей не нужна его помощь. Конечно, он сразу сообщит Каролине, что она ему нахамила. А это значит, что она никогда уже больше не услышит о своей матери. Ну что ж, пусть так и будет. Она обойдется и без нее и сама справится со всеми своими трудностями. А потом…

— Нет, не справишься, глупая сучка! — вдруг громко воскликнула Флер. — У тебя ничего не получится.

— В чем дело, Флер? — удивилась Кейт, услышав это.

— Ни в чем, — отрезала Флер, опустила голову на руки и задумалась. Если она откажется от помощи, то у нее вообще ничего не получится. Этот Джо Пэйтон прав.

Она вела себя отвратительно. Может, он действительно хочет помочь ей. Выпив еще одну чашку крепкого кофе, Флер позвонила в гостиницу.

— Мистер Пэйтон? Это Флер Фитцпатрик. Извините меня за грубость. Сегодня я очень огорчена: меня уволили с работы. Я хочу попросить вас встретиться со мной.

— О'кей, — помолчав, ответил Джо. — Жаль, что тебя уволили. Но не переживай, найдешь что-нибудь другое. Уверен, что у тебя все будет нормально. Может, пообедаешь завтра со мной?

— Конечно. Спасибо. А куда мне прийти?

— В гостиницу. Ты знаешь, где она?

— Да, благодарю вас.

Джо сидел в вестибюле гостиницы, поджидая девушку. Флер с любопытством посмотрела на него — высокий, худощавый, настоящий англичанин. Она тут же заметила, что его спортивная куртка изрядно поношена, на рубашке не хватает пуговицы, а туфли старые.

Это помогло ей преодолеть чувство неловкости. Флер ожидала увидеть франта, а Джо оказался симпатягой, принадлежащим, видимо, к тому же кругу, что и она.

Настороженность и враждебность девушки, рассеялись, и она подошла к Джо.

— Мистер Пэйтон? — осведомилась она. — Я Флер Фитцпатрик.

Джо встал с кресла. Его зеленые глаза выразили любопытство, и он протянул Флер руку:

— Рад познакомиться. — Его рука была сильной и очень теплой. Почему-то от этого настроение Флер улучшилось.

— Надеюсь, я не опоздала, — сказала она. — Я не успела на свой экспресс.

— Нет, все нормально. Я успел выпить немножко мартини, что делаю только в Нью-Йорке, и просмотреть сегодняшний выпуск «Таймс». А ты очень хорошенькая, Флер.

— Спасибо, — ответила девушка, радуясь, что он находит ее привлекательной.

Они нашли уютный столик, и Флер, заглянув в меню, заказала себе бифштекс и авокадо.

— А как насчет салата с крабами? Может, закажем один на двоих?

— Спасибо.

Джо широко и так дружелюбно улыбнулся ей, что у Флер внутри что-то сжалось. Она не понимала, что с ней: никогда еще сердце не билось у нее так учащенно.

Джо показался Флер очень интересным и привлекательным, но она решила вести себя осмотрительно.

— Отлично, — весело сказал Джо. — Может, выпьешь немного вина? Ты уже пьешь вино?

— Конечно, — обиженно ответила Флер.

— Тогда давай закажем бутылку «Сансерре». Ну так с чего мы начнем?

— Не знаю, — призналась Флер. — Скажите для начала, как поживает моя мать.

— Она очень подавлена и утомлена, так как безотлучно сидела у постели больного мужа. Ты знаешь, что он недавно умер? Каролина не отходила от него ни на час.

— Да, — тихо проговорила Флер, вспомнив последние дни своей бабушки. — Да, понимаю.: Я сама пережила весь этот ужас совсем недавно.

— Да, я знаю. А твоя.., то есть Хлоя, старшая дочь Каролины, так любила отца, что едва не сошла с ума от горя, когда он умер. Это усугубило депрессию Каролины.

— Как она выглядит? — спросила Флер, не справившись с любопытством.

— Я никогда не видел ее, но думаю, что это очень милая девушка, хотя, возможно, несколько несовременная.

— Теперь я понимаю, почему мать так привязана к ней, — с нескрываемой ревностью заметила Флер.

— Да, в этом нет ничего удивительного, — отозвался Джо, пристально взглянув на девушку. — Кстати, Флер, тебя она любит не меньше. Поверь мне. Я неплохо разбираюсь в таких делах.

— Вы серьезно?

— Вполне. Уверен, она любила бы тебя еще больше, если бы получше узнала.

— Да, но ведь это она бросила нас с отцом!

— Флер, у нее не было выбора, — мягко возразил Джо.

— Это я уже слышала. Она не раз говорила мне об этом. — В голосе Флер появились металлические нотки. — Но, увы, мне трудно в это поверить.

— И еще одно, — добавил Джо, не отрывая от нее глаз, — Каролина действительно хочет, чтобы ты поступила в колледж, и готова платить за твою учебу. Почему ты не позволяешь ей сделать это?

— Не знаю, — ответила Флер, не желая объяснять ему, что ей неприятно принимать деньги от матери.

Мысль о том, что три или четыре года она будет полностью зависеть от Каролины, приводила ее в ужас. Тогда ей пришлось бы выражать благодарность и уважение к этой женщине. — Не знаю, — повторила она и опустила голову. Однако врожденный прагматизм заставил Флер добавить:

— Вообще-то я могу пойти в школу секретарей, а потом получить неплохую работу.

— Я непременно сообщу об этом Каролине. — Джо улыбнулся.

Он все прекрасно понял, подумала она с болью в сердце. От него ничего нельзя утаить.

— А моя несовременная сестра знает о моем существовании? — поспешно спросила она.

— Да. Она узнала об этом, когда твоя мать была здесь, в Нью-Йорке. Конечно, девушку это потрясло, впрочем, ничего страшного в этом нет.

— Понятно. А что связывает вас с моей матерью?

Платоническая любовь или что-то другое? — Флер понимала, что ей не следует задавать ему этот щекотливый вопрос, но она очень хотела определить роль Джо в ее отношениях с матерью.

— Я не думаю, — проговорил он, — что это имеет к тебе хоть какое-то отношение.

— Нет, имеет! — раздраженно возразила Флер. — Она же моя мать. Из сказанного вами я поняла, что Каролина была преданной женой. Однако вы знаете о ней гораздо больше, чем знают знакомые или даже друзья.

Джо снисходительно посмотрел на собеседницу:

— Буду с тобой откровенен. Да, мы очень близки.

Все это время я старался быть Каролине настоящим другом и помогал ей, когда она больше всего в этом нуждалась.

— Другом?

— Ну, не только другом, конечно. Любящим другом, так сказать. Флер, я расскажу тебе, когда и как познакомился с твоей матерью. К тебе это имеет самое непосредственное отношение. Понимаешь, я написал книгу: одна из ее глав посвящена твоему отцу. Затем я выступил по радио, упомянув в передаче о твоем отце.

Каролина услышала эту передачу и позвонила мне с просьбой сообщить твой адрес.

— Правда? — изумилась Флер. — Вы действительно знаете, что случилось с моим отцом?

— Нет, далеко не все, к сожалению.

Флер казалось, будто она очень долго шла по темному тоннелю и вдруг впереди долгожданный свет.

— Пожалуйста, расскажите, расскажите мне все, что знаете. Пожалуйста!

— Я сделаю это, Флер, но уверена ли ты в том, что тебе это нужно? Не всякая правлю нам нужна. Это очень неприятная история.

— Я хочу знать правду, независимо от того, приятна она или нет.

— Хорошо, но прежде выпей немного вина.

Флер так и сделала.

— Я слушаю вас.

— Много лет назад в Голливуде произошел скандал, связанный с твоим отцом. Это получило довольно широкую огласку в газетах и журналах. Потом твоего отца выставили из студии и, в сущности, лишили средств к существованию.

— Что это за скандал? — нетерпеливо спросила Флер. — Это было связано с женщиной?

— Да.

— Кто она? Кинозвезда? Отец был очень красив, девушки сразу влюблялись в него. Но пока он жил здесь, в Нью-Йорке, он никогда не уделял им большого внимания. Видимо, в Голливуде все изменилось.

— Да, ты права, — подтвердил Джо. — Это была не кинозвезда, но очень влиятельная в голливудских кругах женщина. Она подбирала актеров для новых кинофильмов. Но дело не только в этом. Была еще одна проблема.

— Какая?

Джо несколько смутился:

— Вообще-то суть в том, что в некоторых журналах с весьма сомнительной репутацией появились скандальные статьи о твоем отце. Помни, Флер, что это было очень давно. К тому же я видел только вырезки из этих журналов.

— Понимаю. — Сердце Флер болезненно сжалось.

Только сейчас она догадалась, что от нее многое скрывали.

— Наоми Макнайс, та самая женщина, пришла в бешенство, прочитав эти грязные сплетни, и выгнала его из студии. Вскоре он остался без денег. Какое-то время он жил у друзей, потом стал почивать на пляже и в конце концов попал под машину на скоростном шоссе.

— Неужели все так просто?

— Я рассказал тебе об этом в общих чертах, — осторожно ответил Джо.

Флер поняла, что это далеко не все. И на том спасибо, подумала она. Все-таки он ответил на некоторые вопросы. Флер не сомневалась, что Джо пытается оградить ее от чего-то ужасного.

— Спасибо вам, — сказала она и грустно улыбнулась. — Спасибо, что рассказали мне хоть что-то. Для меня это очень важно.

Эти слова так тронули Джо, что он заплакал.

— Извини, — сказал он и полез в карман за платком, — не обращай на меня внимания. Я часто плачу.

Ничего не могу поделать с собой. Я слишком мягкосердечен.

Флер явно не ожидала этого.

— Ну и что ж, — проговорила она. — Мой отец тоже иногда плакал. Он часто говорил, что мужчины не должны стыдиться своих чувств.

— А ты когда-нибудь плачешь?

— О да, но чаще всего от злости, — призналась Флер и улыбнулась. — Я очень раздражительна.

— Твоя мать — тоже. Ты унаследовала от нее не только длинные и стройные ноги, насколько я могу судить.

— Да, — согласилась Флер и густо покраснела. Глупо, конечно, но ей было приятно, что он обратил внимание на ее ноги. — Спасибо, что рассказали мне хоть часть правды. — сказала она, стараясь скрыть смущение. — Все оказалось не столь ужасным, как я предполагала. Это весьма банальная история.

— Ты права, жизнь состоит из банальностей. И история, приключившаяся с твоим отцом, такого же рода.

— Самое ужасное в ней, — заметила Флер, — это потери и лишения. Для меня смерть отца — ужасная утрата. Этого не должно было случиться. Если бы он остался здесь с нами.., не встретился с этой женщиной, если бы… Ну что там говорить. Таких «если бы» слишком много, согласны?

— Пожалуй, да, — осторожно ответил Джо, понимая, что и сам может добавить несколько таких «если бы». — Если бы твоя мать не порвала с отцом…

— Теперь мне понятно, — сказала Флер, — что имела в виду мисс Дюграт, когда писала мне о какой-то грязной истории, которая убила моего отца.

— Похоже, она права.