Глава 5

Я нашел распределительный щит и обесточил все крыло здания, потому что не хотел устроить сам себе электрический стул. Переодевшись в плавки, я приступил к работе. Я стоял в дверях и поливал из шланга стены, потолок и мебель до тех пор, пока вода не потекла через порог. Тогда я открыл несколько коробок с содой, рассыпал по комнате и еще раз пролил водой. Когда я попытался снять постельное белье, занавески и матрасы, они расползлись и превратились в рыхлые трухлявые лохмотья, поэтому я нашел в саду грабли и выволок все это во двор, прихватив заодно и ковер, который разорвал на куски. Выглядело все это отвратительно.

Даже в разбавленном состоянии кислота начала жечь мне ноги, когда я ступил с доски на пол. Я направил на ноги шланг и окатил их водой. Минут через пятнадцать основная часть работы была позади. Я вытащил остов кровати, комод, оба шкафа и ночной столик на бетонное крыльцо, еще раз промыл их из шланга и высыпал остатки соды на мокрую поверхность. Потом я принял душ, оделся и пошел к конторке. Джози сообщила, что миссис Лэнгстон спокойно спит. Потом она принесла мне ключи от фургона.

— Повесьте табличку «Мест нет», — распорядился я, — а если кто-нибудь приедет, скажите, что мотель закрыт.

Она взглянула на меня с сомнением:

— Вы думаете, мисс Джорджии это понравится? Она не настолько богата, чтобы швыряться деньгами.

— Я поговорю с ней. Больше, чем деньги, ей сейчас нужен покой, а мы должны позаботиться о том, чтобы его никто не нарушал.

Конечно, это была не единственная причина, но сейчас мне не хотелось вдаваться в объяснения. После этого я отправился в город и зашел в гараж. В ремонтном боксе механик трудился над моим автомобилем — он как раз отвинчивал разбитый радиатор. Он кивнул мне.

— Можно одолжить у вас отвертку? — спросил я.

— Конечно. Вот, возьмите.

Я обошел вокруг машины и попытался отвернуть болт на заднем номере. Он сразу же поддался. То же самое случилось и со вторым. Можно было даже заметить следы машинного масла, которым была смазана резьба. Я услышал шаги за своей спиной и оглянулся. Это оказался тот самый мастер в белом комбинезоне, у которого было кислое лицо.

Он кивнул Мне:

— Что это за свистопляска с вашими номерами? Недавно с ними уже возился человек из управления шерифа. Все сыпал на них какой-то порошок.

— Какой человек? — спросил я.

— Вы его не знаете. Крутой парень.

— Магрудер?

Мастер покачал головой:

— Этот только думает, что он крутой парень. А тот, что был здесь, действительно такой и есть. Это Келли Редфилд.

Я подумал, что это тот самый, который разговаривал со мной как добросовестный служака. Он казался таким раздраженным и по какой-то причине очень старался отделаться от меня, но, видимо, в конце концов решил заехать в гараж и увидеть все своими глазами.

— Что он сказал? — поинтересовался я.

— Что он сказал? Этот парень? Да из него и слова не вытянешь.

— Но он сказал вам, как они проникли сюда?

На мгновение на мрачном неподвижном лице отразилось удивление, но мастер тут же снова овладел собой.

— Он сказал, что в душевой выбито оконное стекло. И хотел узнать, не пропало ли у нас что-нибудь.

— А у вас что-то пропало?

.. Он покачал головой:

— Пока ничего не заметили.

— А если это кислота для аккумуляторов?

— У нас ее не бывает.

Все равно он украл ее где-то поблизости, потому что уже в два часа ночи она у него была. Он не мог везти ее издалека. Возможно, у Редфилда есть какие-нибудь идеи. Наверное, я застану его в офисе.

Офис помещался в глубине здания, где находился суд, и представлял собой убогое помещение с полом, покрытым обшарпанным коричневым линолеумом, пропитанное запахом пыли. Стена справа была уставлена обитыми сталью ящиками, а в противоположном конце комнаты за столом, который стоял возле забранного решеткой окна, сидели Магрудер и с ним еще один, похожий на буйвола рыжеволосый мужчина. Оба занимались бумажной работой. Стена слева была завешана объявлениями и плакатами «Разыскивается». Большой пропеллер на потолке вращался устало и безрезультатно и только перемешивал раскаленный воздух. В левом углу стоял бак для воды и виднелась дверь в кабинет Ко мне подошел Магрудер. Я заметил, что и С документами он работает, так же не снимая своей тяжелой портупеи. Может, он и спит в ней.

— А здесь вам что понадобилось? — поинтересовался он.

— Хочу поговорить с вашим шефом.

В этот момент худощавый мужчина в выцветшем хаки вышел из кабинета со стопкой бумаг и положил ее на стол. Магрудер кивнул в мою сторону;

— Келли, это тот самый парень.

Редфилд обернулся и быстро окинул меня цепким взглядом:

— Чатхэм?

— Совершенно верно.

— Зайдите ко мне.

Я последовал за ним в кабинет. Слева у стены стоял старый круглый стол, справа — два битком набитых ящика и вешалка для шляп, на которой болтались его пиджак, галстук и наплечная кобура с револьвером. В запертом застекленном шкафу стояли четыре карабина. Зарешеченное окно выходило на стоянку, вымощенную белым гравием.

Он кивком указал мне на стул, стоявший у стола:

— Садитесь.

Не спуская глаз с моего лица, он нашарил в кармане сигареты. Не предлагая мне, закурил сам и бросил спичку в пепельницу на столе. Ему было лет тридцать шесть — тридцать восемь, и его наружность полностью соответствовала тому уверенному тону, каким он говорил со мной по телефону. У него было худое лицо, четко очерченный твердый подбородок, высокий, закругленный лоб и начинающие редеть темные волосы. Серые глаза смотрели проницательно. Было ясно, что у него есть и ум и характер, но ни капли сердечности, по крайней мере в настоящий момент.

— Итак, Чатхэм, — начал он, — кто вы такой и что здесь делаете?

— Магрудер вам уже доложил. Вы же именно за этим его и присылали.

— Да. Но вы так ничего и не объяснили. Попытайтесь сделать это хотя бы сейчас.

Он раздражал меня и в то же время сбивал с толку. У него на лице было написано, что он — добросовестный человек, давно и честно работающий в полиции, что он отлично разбирается в тонкостях своей работы, — но откуда эта враждебность?

— Так на номерных табличках были отпечатки? — спросил я.

— Нет, — отрезал он. — Естественно, не было. И ни в комнате, ни на этих банках их тоже не может быть.

Вы думаете, что человек, который провернул подобную операцию, — дурак или новичок? Но не о нем речь, вернемся к вашим проблемам.

— Почему?

— Я хочу знать, кто вы такой и какого черта вы здесь делаете. И почему для достижения своей цели он воспользовался именно вашими номерами. Так почему же?

— Чтобы предостеречь меня. — И я рассказал ему о телефонном звонке, когда от меня потребовали, чтобы я уехал, потом рассказал о том, как звонили ей, и о том, какие я предпринял меры, чтобы найти телефонную будку, в которой шумел вентилятор.

Он обогнул стол и подошел ко мне:

— Другими словами, вы не пробыли в городе и часа, как уже сунули нос в дела полиции. От вас слишком много неприятностей, Чатхэм, я это за версту чую.

— Я же звонил вам в офис. Но получил от ворот поворот. Вы тоже пытаетесь замять эту историю с кислотой, но не можете окончательно решиться на это. В чем дело? Мне и раньше приходилось встречаться с людьми, которые стараются замести мусор под коврик, но вы показались мне другим человеком.

На мгновение его глаза вспыхнули от ярости, и я подумал, что он сейчас ударит меня. Но он взял себя в руки.

— У нас никому не дают от ворот поворот, — ответил он, — к тому же нам нечего прятать под ковриком.

Описание этого человека и его машины уже разослано по всем прилегающим округам и передано в дорожную полицию. Я выяснил, где он достал кислоту…

— Вы узнали?

— Заткнитесь, — не повышая голоса, ответил он, — когда вы закроете рот, я все вам расскажу, так что слушайте. Шансов когда-нибудь поймать его — один из тысячи. Зеленых «фордов» седан так же много, как людей по фамилии Смит во время облавы в публичном доме. То же самое можно сказать и о его внешности.

Даже если соединить одно с другим, и то шансов мало, а уж теперь-то он и подавно пересел в другую машину.

Учитывая размеры нашего городка, он приехал откуда-то из другого места. А это означает, что его наняли для выполнения этой работы и сам он может жить где угодно — хоть за тысячу миль отсюда. И кислота не навела нас ни на какой след. Это тупик. Грузовик, который ее перевозил, ограбили несколько недель назад на востоке от города, и одним из пунктов в списке украденного значилось десять галлонов серной кислоты. Я только что просмотрел это дело. Грабителей так и не нашли и похищенного не обнаружили. Большую часть груза составляла краска, которую можно продать где угодно.

Если хотите — можете уцепиться за эту ниточку. Ничего другого вам не остается.

— Что вы имеете в виду?

Он наставил на меня указательный палец:

— Вы ошиблись, сунув нос в это дело, как ошиблась одна блондинка, которая завела себе ручного скунса, и чем дольше я за вами наблюдаю, тем больше вижу ошибок с вашей стороны. По какому-то совпадению все это случилось именно тогда, когда вы объявились в городе.

Вы рассказали мне какую-то не правдоподобную историю о таинственном телефонном звонке. Если это не правда, значит, вы сами замешаны в этом деле. Если же вы не лжете и кто-то хочет заставить вас уехать отсюда, значит, вы замешаны в чем-то другом. Я не люблю людей, которые создают проблемы, а также болванов, которые шляются по городу без всякой цели и, по всей видимости, слетаются в один и тот же мотель. От него и так уже дурно пахнет.

— Я так и думал, что мы этим закончим, — сказал я. — Другими словами, вам наплевать на то, что с ней случится и как она сумеет выкрутиться. На вас уже висит одно нераскрытое убийство, поэтому вам хочется считать виновной ее, несмотря на то что вы не можете этого доказать. Ладно, вы правы насчет того, что здесь дурно пахнет. И обнаружить, кто именно портит воздух, — дело времени.

Он наклонился надо мной, опершись рукой об угол стола.

— Поймите, Чатхэм, и постарайтесь понять с первого раза. Я не знаю, что вам здесь понадобилось, но я знаю, кто вы такой. Нам не нужно, чтобы кто-то вмешивался в наши дела, у нас и без этого хватает проблем. Если вы позволите себе еще какую-нибудь выходку, то я приму к вам меры, причем серьезные. А теперь убирайтесь отсюда и постарайтесь держаться от меня подальше.

Я поднялся:

— Договорились. Я понял вас.

Зашел Магрудер и встал в дверях. Он холодно смотрел на меня. Редфилд кивнул ему, чтобы он дал мне пройти, и тот посторонился.

— Хорошо ты его, — произнес он.

Я проигнорировал его слова и обратился к Редфилду:

— Я не настолько глуп, чтобы обращаться со своими обвинениями в Большое жюри, но не думайте, что вам удастся меня остановить, когда я сам захочу заглянуть под коврик. И, если вы захотите принять ко мне меры, позаботьтесь о том, чтобы для этого были законные основания.

— Позабочусь, — ответил он. — А теперь убирайтесь отсюда.

Я вышел, понимая, что только испортил все дело, но еще достаточно злой, чтобы не переживать из-за этого. Завернув в аптеку, я купил по рецептам лекарства и вернулся в мотель. Когда я ставил машину напротив офиса, то посмотрел на часы. Было начало двенадцатого, и я вспомнил, что еще не завтракал.

Может быть, в такое время мне удастся поговорить с Олли наедине. Я перешел через дорогу, заказал сандвич и чашку кофе и перенес все это в бар. Там был только один посетитель, мужчина в форме монтера. Он допил свое пиво и ушел, бряцая, как ходячий ящик с инструментами.

Я поставил свою закуску на стойку и пододвинул табурет. — Вы не возражаете, если я посижу здесь? — поинтересовался я. — Я не потревожу ваших постоянных клиентов?

Он пожал плечами, но в его спокойных карих глазах вспыхнули искорки смеха.

— Извините меня за тот случай, но сами понимаете.

— Я уже забыл о нем. — У него было открытое лицо, и я надеялся, что он не относится к шайке, которая преследует ее. Мне очень хотелось верить, что я не ошибаюсь.

Он подошел, поставил ногу на полку под стойкой, опершись на нее коленом, и закурил:

— Некрасивая история с этой кислотой.

— Откуда вы узнали?

— Увидел, как вы вытаскиваете вещи. Я подошел к дому, и горничная мне все рассказала. Люди из конторы шерифа, конечно, ничего не нашли?

— Очень немного, — ответил я, прихлебнув кофе.

— Редфилд — хороший коп. Упрямый как черт, но умный. И честный.

— Да? — протянул я небрежно. — А почему вы заговорили об этом?

— Во всем городе только вы поддерживаете с ней какие-то отношения.

Я кивнул:

— У меня не было никаких отношений. Но теперь есть. В каком-то смысле я сам виноват в этой истории с кислотой.

— Как это?

— Сначала я хочу задать вам один вопрос. Скажите откровенно, вы тоже считаете, что она причастна к этому убийству?

— Хотите знать, что я думаю? — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Мне кажется, что я неплохо здесь устроился. Мой бар стоит сорок тысяч долларов, а мне через месяц стукнет двадцать семь. Мое дело приносит мне хороший доход, и я доволен жизнью. Поэтому я или думаю так же, как мои клиенты, или держу рот на замке.

— Не пытайтесь меня обмануть. В вашем возрасте вы не добились бы ничего, если бы обладали куриными мозгами и были бесхарактерным человеком.

Вы чертовски хорошо знаете, что именно думаете об этом, а все дело в том, что она не из тех, кто стал бы связываться со Стрейдером.

Он кивнул:

— Ладно. Возможно, именно так я и думаю. Но запомните: это не мои слова, вы сами все это сказали.

Так что никакого веса они не имеют. Понимаете, у меня есть маленькое хобби…

— Хобби?

— Совершенно верно. Меня интересуют разные явления, особенно два — женщины и морская рыба.

И теперь я знаю почти все, что можно узнать о морской рыбе, но по-прежнему практически ничего — о женщинах. Думаю, вы тоже.

— Вы правы. Но у вас есть шансы восполнить пробелы. Слушайте, вы можете вспомнить, кто пользовался вашей телефонной будкой вчера около двух часов дня? За пару часов до моего появления?

Он нахмурил брови и покачал головой:

— Обычно я не обращаю на это внимания, если только меня не просят разменять деньги. Туда постоянно кто-то заходит и выходит. А что?

Я рассказал ему о гнусном звонке, во время которого я расслышал гудение вентилятора.

— Он мог увидеть меня где-нибудь в городе и догадаться, чем я занимаюсь. Если он сидел в вашем обеденном зале, когда она подъезжала к дому — а я думаю, что так и было, — он видел и то, что я входил в дом вместе с ней. Так вы не помните?

— Нет. Наверное, кто-нибудь звонил, но я не обратил внимания.

— С двух и до того, как я вошел, сюда заходило много народу?

— Человек пять.. Может, и больше, мне трудно сказать.

— А кто сидел здесь все это время?

— Гм… Дайте вспомнить. Здесь был тот здоровый парень, Ред Данлеви. Он работает на заправочной станции дальше по шоссе. Возможно, он и придерживается нелестного мнения о девушках, но вряд ли говорит им об этом по телефону, а не при личной встрече. Руп Халберт любит пошуметь и покричать, но в целом он человек безобидный. Тот, кого вы ищете, Чатхэм, — сумасшедший. Вряд ли это может быть кто-то из тех, о ком я говорю. Перл Телли иногда откалывает довольно неприличные шуточки, но чтобы такое…

— А что тот парень, который сидел с ней за столиком и был одет как гитарист?

Олли усмехнулся:

— О нем я и говорю. У нас здесь Перл — не только женское имя. Телли — странный парень, и если на него посмотреть, то можно подумать, что его каждое утро засовывают в смирительную рубашку, чтобы надеть на него ботинки, но это только видимость. Что касается бизнеса, то тут он соображает, как бритвой режет, — ему ничего не стоит разменять вам никель и получить два доллара прибыли. У него несколько ферм в окрестностях города, в основном он разводит там скот.

Ничего в рассказе об этих троих не навело меня на дальнейшие вопросы.

— Расскажите мне, что случилось той ночью. Зачем нужно было инсценировать этот несчастный случай? Наверное, полиция решила, что те двое собирались оставить там машину Лэнгстона?

Олли кивнул:

— Так и было. Лэнгстон сложил все свои снасти вместе с мотором в фургон, чтобы утром ехать на рыбалку.

— В половине пятого?

— Конечно. Морского окуня ловят на рассвете.

— И что там с этим несчастным случаем? Они уверены, что он был подстроен?

— Да. В этом никто не сомневался. Понимаете, Лэнгстону было лет сорок семь и крепким здоровьем он не отличался. Наверное, чем-нибудь болел. В общем, на Финли-Кат, где он держал свою лодку, есть крутой спуск с берега, до кромки воды там футов восемь. А внизу лежит большая колода, к которой привязывают лодки. Его навесной мотор весил около пятидесяти фунтов. Так что можете себе представить, о чем все подумали, когда его расплющенную голову обнаружили между бревном, и лежавшим сверху мотором.

Я кивнул:

— А что делал Стрейдер в тот момент, когда его увидел Колхаун?

— Сидел у воды с фонариком и куском окровавленного брезента и возился с колодой.

— Крови должно было быть очень много.

— Так и было. И Стрейдер понимал это, У него в руках был нож, и он как раз надрезал себе левую руку, когда Колхаун приказал ему встать и повернуться к нему лицом.

Я снова кивнул. Олли продолжал свой рассказ, задумчиво глядя перед собой:

— Понимаете? Стрейдера никто здесь не знал, и никто не предполагал, что он знаком с Лэнгстонами.

Тогда как он сумел узнать о них такие подробности — где Лэнгстон держит свою лодку, как туда доехать и про, этот крутой берег и колоду внизу?

— Не знаю, — ответил я. Я и в самом деле не понимал. Убийство было подготовлено заранее и тщательно спланировано, и одному из убийц удалось скрыться. Но была ли это миссис Лэнгстон? Не думаю. Кто-нибудь из местных обязательно узнал бы об этом. Самое возмутительное во всей этой истории было то, что убийство хотели замаскировать под несчастный случай. Это означало, что кто-то, заранее знавший, на что идет или может пойти, понимал, что его могут заподозрить в убийстве. Он был знаком с Лэнгстонами и состоял с ними в каких-то отношениях. И судя по всему, это не Стрейдер…

— Как там оказался Колхаун? — спросил я. — Он ведь служит в городской полиции?

— Совпадение, — ответил Олли. — Он тоже был на рыбалке и поставил палатку неподалеку от этого места. Его разбудил звук подъехавшей машины.

— Понятно. А как стало известно, что за рулем машины Стрейдера сидела женщина?

— Мой повар видел, как машина остановилась вон там и оттуда вышла женщина.

— Он смог описать ее?

Олли покачал головой:

— Нет, было начало шестого утра, а осенью в это время еще совсем темно. Он как раз вошел в обеденный зал из задней комнаты, чтобы поставить кофе, и случайно глянул в окно. Та машина въехала во двор мотеля и остановилась напротив одного из номеров в правом крыле. Он, конечно, не придал этому значения, к тому же в том месте неважное освещение, но он ясно видел, что это была женщина; Ему показалось, что у нее темные волосы, но поклясться в этом он бы не смог. Она прошла к офису, но внутрь не входила. Просто исчезла на этом отрезке между офисом и левым крылом здания.

— А где полиция обнаружила машину? Она так и стояла возле правого крыла, напротив номера, в котором остановился Стрейдер?

— Да, она там и стояла.

Я кивнул:

— Слишком уж просто. Они что, считают ее настолько безмозглой, что думают, она прямо на этой машине вернулась к себе в мотель?

Он выпустил клуб дыма и задумчиво посмотрел на меня:

— Они считают, она не знала о том, что Колхаун разглядел номер машины. Это вполне вероятно. Она не могла видеть, как он гнался за ней в темноте, а он не стрелял по ней, потому что споткнулся и выронил ружье. К тому же, если бы она оставила машину где-нибудь в другом месте, ей пришлось бы возвращаться пешком и кто-нибудь мог ее заметить.

— Ее и так заметили. К тому же она ведь не входила в офис.

— Там есть задняя дверь — ее не видно отсюда.

— Как скоро они нашли машину?

— Меньше чем через полчаса. Как только Колхаун смог добраться до города и доложить о происшествии, к ней поехал шериф, чтобы известить ее, а заодно проверить, не убили ли и ее заодно. И первое, что он увидел, когда заехал к ней во двор, была эта самая машина, стоявшая напротив номера четырнадцать.

— Она спала, когда они постучали? Он должен был разобраться, притворяется она или нет.

— Нет. Она была в ночной рубашке и халате, но вид у нее был незаспанный.

— Это проверенный факт или просто слухи?

— Так было записано в рапорте. Наш шериф не любит распространяться о своих делах. Редфилд и Магрудер тоже мало что рассказывали, но я понял, что это он им запретил.

— Как она объяснила, что встала в такую рань?

— Она сказала, что ей позвонили по телефону. Как раз перед самым приходом полиции.

— Кто ей звонил?

— Ошиблись номером. Скорее всего, перепутали мотель. Какая-то женщина, явно в подпитии, хотела поговорить с парнем, которого не было среди постояльцев.

Я снова кивнул:

— Значит, ей пришлось перерыть все карточки, чтобы в этом убедиться?

— Ну да.

В этот момент в бар вошел еще один клиент, и я вернулся в мотель. Джози была там и занималась уборкой. Я включил кондиционер и сел обдумать то, что мне удалось узнать, Одно было очевидно — у меня не все в порядке с головой. Меньше чем за сутки двое совершенно разных людей предупредили меня, что я должен покинуть город или у меня будут неприятности. Раз я все еще был здесь, то, вероятно, с головой у меня большие проблемы.

Два разных человека? Да. Скорее всего, их именно двое. Редфилд — человек непростой, раскусить его мне пока не удалось; возможно, он представляет собой серьезную опасность, но я никак не мог поверить в его продажность или в то, что именно обыкновенная продажность и лежит в основе всей этой истории.

Может быть, вынести справедливое суждение помешала ему озлобленность, но вполне вероятно и то, что он был искренне убежден в ее виновности и действительно считал ее убийцей. Поэтому он, скорее всего, даже не знал, кто был тот, второй человек, и тогда получается, что от меня хотят избавиться две противоположные стороны.

Они в состоянии решиться на это — тут у меня не было никаких иллюзий. В его руках сосредоточена власть, за ним стоит весь аппарат шерифа, поэтому он мог сделать со мной такое, что мало не покажется. А что касается второго — он сказал, что история с кислотой — только начало. Эти слова кое-что говорили о нем. И звучало все это довольно зловеще.

Я неизменно возвращался к убийству Лэнгстона.

Мне все больше казалось, что кто-то намеренно старался подставить ее. Тот, кто разбудил ее в то утро, позвонив по телефону, мог действительно неверно набрать номер, но я в это не верил. Слишком много совпадений. Женщина, которая оставила машину Стрейдера возле мотеля, знала, что через полчаса в дверь постучит шериф, чтобы сообщить миссис Лэнгстон о смерти ее мужа, а кто же поверит в виновность человека, только что поднявшегося с постели с заспанными глазами? Нужно было, чтобы она полностью проснулась. Что и гарантировал спор с нетрезвым собеседником и поиски несуществующей фамилии в регистрационных карточках.

Итак, если считать, что все эти события связаны между собой, с чего я должен был начать? В выходке с кислотой зацепиться не за что. «Стрейдер», — подумал я. Все это началось с него. Зачем он приезжал? До сих пор так и не удалось выяснить, что он собой представлял. Поэтому я ничего не терял, начав именно с него. Кстати, он приехал из Майами. Отлично, здесь никаких осложнений не предвиделось…

Раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал тихий женский голос:

— Мистер Чатхэм?

— Да, — ответил я, — с кем я разговариваю?

— Вы не знаете меня, но я могу кое-что вам рассказать.

— О чем?

— Например, о кислоте. Если вы, конечно, согласитесь с тем, что это стоит сотню долларов…

Она сделала паузу, и тут я услышал в трубке звук, от которого у меня кровь застучала в висках. Это было жужжание вращающегося вентилятора, того самого, который был не правильно закреплен.

— Хорошо, — сказал я, пытаясь скрыть охватившее меня возбуждение, — такая цена меня устраивает. Где я могу с вами встретиться?

— Нигде, — столь же мягко ответила она. — Так рисковать я не стала бы даже за тысячу. Когда я получу от вас деньги, то позвоню… — Она внезапно замолчала, ахнула, и я услышал щелчок — она повесила трубку.

Я швырнул трубку на рычаг и в три прыжка выскочил за дверь. Вход в «Сильвер Кинг» был прямо у меня перед глазами. Никто не выходил оттуда. Я бросился через дорогу, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Когда я ворвался в обеденный зал, за столом сидел одинокий дальнобойщик, к которому спешила из кухни официантка с подносом. Я заставил себя сбавить прыть и неторопливо прошел в бар.