Глава 13

Некоторое время Рено не произнес ни слова, раздумывая над тем, как точно и аккуратно, словно по заказу, отдельные куски мозаики-головоломки складываются в удивительно стройную, но ужасную картину. Эти двое в лодке и должны были быть людьми не местными, прибывшими откуда-то издалека — ведь здесь, на месте, их не хватились. И все же, думал он, подобному факту можно найти немало других объяснений.

— Послушайте, Пат, — начал он. — Может быть, это просто совпадение. Он ведь мог отправиться куда-нибудь еще. И просто не успел сообщить. — «Ничего себе не успел, — подумал он про себя. — Прошло уже целых три месяца!»

— Нет, — ответила она тихо и посмотрела на него с лицом совершенно спокойным, прекрасно владея собой; лишь в глазах читалось неимоверное отчаяние. — Есть и кое-что еще. От этого никуда не уйдешь. Но, что ужаснее всего… Почему, почему? У него ведь не было причин приезжать сюда. Он в жизни не бывал в этих местах.

Зачем ему понадобилась лодка Гриффина? Почему она взорвалась? Что они собирались там делать?

— Может быть, вы расскажете все по порядку? — мягко предложил Рено. — Что заставляет вас думать, что он был в этой лодке?

Она взглянула на него в упор:

— Кое-что, что я услышала из их разговора.

Одно слово, вернее, имя, которое я уже начинаю ненавидеть.

— Какое же?

— Роберт.

— Я, похоже, теряю способность рассуждать, — признался Рено устало, — мне самому следовало бы догадаться.

— Да. Как, черт побери, один-единственный человек мог… — Она замолчала и беспомощно посмотрела на него. — Что же это такое, Пит?

Где он? Может быть, он мертв? Или он все еще где-то здесь?

— Не знаю. Но больше всего, однако, меня удивляет то, что вся эта история связана с одним лишь Робертом Консулом. Как ему это удается?

Должно быть, он ухитряется выступать в двух или даже трех лицах. — Он покачал головой. — Впрочем, давайте рассказывайте!

— Для начала, — заговорила Патрисия, — моя фамилия не Лазатер, а Девере. Патрисия Девере.

И я не из Огайо, а из Чикаго. Моего брата звали Карл, а человека, который погиб вместе с ним, Чарльз Мортон, но Карл всегда называл его просто Чаппи.

— Он был старинным другом вашего брата? — спросил Рено.

— Не совсем. Они познакомились в армии во время войны. Чарльз из Нью-Йорка.

— Понятно, — задумчиво протянул Рено. — А как же получилось, что они вместе отправились сюда?

— Подождите, я скоро дойду до этого. Пит.

Но сначала я хочу заметить, что Карл как-то изменился после возвращения из армии в сорок шестом году. Мне трудно объяснить словами, в чем было дело, но его отношение ко всему, особенно к своей работе, казалось, стало совсем иным. Он потерял работу, потом переменил еще Бог знает сколько мест, но, когда я однажды попыталась поговорить с ним об этом, у меня сложилось впечатление, что он собирается заняться каким-то большим серьезным делом, поэтому на обычную работу смотрит как на пустую трату времени, достойную лишь сопляков.

Не знаю, как это сказать, Пит, но это немаловажная часть всей истории, и я не могу опустить ее. Шесть лет, согласитесь, это вполне достаточный срок, чтобы вновь привыкнуть к гражданской жизни.

И вот в апреле этого года он получил письмо из Италии. Думаю, от девушки, с которой он познакомился, когда служил там. Во всяком случае, адрес был написан явно женской рукой.

Рено задумчиво посмотрел на нее:

— Во время войны он был в Италии?

— Да. И в Африке, ну а потом все остальное.

Так или иначе, через день-другой после письма из Италии пришло письмо из Нью-Йорка, от Чарльза Мортона. Карл как-то очень разволновался и в последующие две или три недели написал множество писем. Сам он получил еще одно письмо авиапочтой от своей итальянки и несколько посланий от Мортона.

Где-то третьего или четвертого мая Мортон приехал из Нью-Йорка навестить Карла. Он остался у нас ночевать. Они долго разговаривали в комнате брата, именно тогда я и услышала, как они упомянули имя Роберта. На следующий день, — продолжала Пит, — Карл попросил меня одолжить ему машину для поездки к заливу, сказав, что они с Чарльзом собираются на рыбалку.

Кстати, к этому времени он опять успел уволиться с работы. Как бы то ни было, я разрешила им взять машину. Спорить с ним было бесполезно; это было так похоже на него — оставить работу из-за какой-то ничтожной прихоти.

Той же ночью они уехали. Я получила пару открыток, отправленных с дороги, и последнюю из Уэйнспорта. Прошло две недели, и наша мама начала серьезно беспокоиться. А я все еще думала, что с ними ничего не случилось, но, чтобы успокоить ее, написала в полицию Уэйнспорта и еще нескольких городов, упомянув номера и марку машины, приметы Карла и Чарльза Мортона.

Очень скоро я получила ответы. Полицейские с готовностью обещали помочь, однако не обнаружили никаких следов молодых людей и их машины: они просто исчезли. Мать уже сходила с ума, мне даже пришлось пригласить врача. Примерно в это же время и у меня появились дурные предчувствия. Не знаю, как это можно назвать, но я каким-то образом будто знала, что они поехали не на рыбалку и что с ними произошло что-то ужасное. Я вспомнила о тех письмах, которые получал Карл, но, когда я обыскала его комнату, их там не оказалось — ни единого. Само по себе уже одно это выглядело странно, потому что брат всегда прочитанные письма просто бросал в ящик стола. И еще такой момент: револьвер, ну… такой итальянский пистолет, который он привез с войны в качестве сувенира, тоже исчез.

Я узнала из газет о страшном взрыве лодки где-то в районе залива, но к тому времени, когда это случилось, десятого, я еще не получила открытку от Карла и не знала, что они отправились в те места. Да и в нашей газете этому случаю уделено всего несколько строчек.

И вот, однажды ночью, когда мне не спалось от постоянного беспокойства, до меня вдруг дошло: я чуть не сошла с ума до утра, стараясь в точности вспомнить, где именно и когда произошел этот взрыв. В тот день у меня не было занятий, и я пошла в городскую библиотеку посмотреть свежие газеты. А когда нашла нужную заметку, то испугалась — испугалась, как никогда в жизни.

Но ничего не сказала матери. Из автомата позвонила в уэйнспортскую полицию и спросила, опознали ли они тех двоих погибших. Они ответили «нет» и поинтересовались, кто говорит.

Я сказала, что у них в архиве есть информация о машине, и попросила проверить. Они вернулись и сказали, что это не могли быть Карл и Мортон, так как такую машину не находили и даже в глаза не видели. А если бы во время взрыва погибли именно они, то машина, естественно, оставалась бы там, где они сели в лодку. Я не стала дальше настаивать, но все же заметила слабое место в этих рассуждениях.

— Да, — согласился Рено, — одно слабое место есть наверняка.

— Вот именно, — продолжала Патрисия. — Машину могли просто украсть, когда они не вернулись. Больше мы ничего так и не узнали.

Когда занятия закончились, я приехала сюда под вымышленным именем, никому ни слова не сказав о цели приезда, потому что к тому времени я была уверена, что за всем этим скрывается какая-то страшная трагедия.

С самого начала только и слышалось повсюду что о Роберте Консуле, потому что в этих краях все связано с ним и с его семьей. Совпадение имен настораживало, в этом было что-то ужасное. Вслушайтесь: протока Консула, где взорвалась лодка. Роберт, человек, о котором они говорили. Роберт Консул… В начале этого месяца я познакомилась с мистером Макхью. Он появился в кемпинге, задавая вопросы о человеке по имени Руперт Конвей. Вот видите? Опять новое имя — но я вернусь к этому через минуту.

О Конвее было известно, что он приехал на «кадиллаке» с калифорнийскими номерами и вез на прицепе лодку. Я рассказала мистеру Макхью, что видела, как вечером, в сумерках, «кадиллак» с прицепом свернул в лес недалеко от кемпинга.

Мы долго с ним говорили, и чем больше он рассказывал мне о Руперте Конвее, тем больше все это напоминало все то, что я уже слышала про Роберта Консула.

Нас обоих просто потрясло такое совпадение.

Мистер Макхью навел некоторые справки и пришел к выводу, что это один и тот же человек. Но тогда перед нами встал еще один вопрос, потому что кое-что не сходилось. Почему, скажем, он использовал вымышленное имя? Консул не был преступником. Но это еще не все. Допустим, он хотел сменить имя по каким-то одному ему ведомым причинам, тогда почему человек с таким блестящим интеллектом, как о нем говорят все, допустил ошибку, какую мог себе позволить лишь не слишком умный преступник? Мистер Макхью подчеркивал именно это. Вы заметили?

Те же самые инициалы, те же четыре слога рядом, даже такое же ударение. Произнесите их вслух. У мистера Макхью даже была какая-то теория насчет инициалов…

— Да, — задумчиво произнес Рено. — Старая история! Одежда, помеченная инициалами, которую иначе пришлось бы выбросить. — И не только это. Ему вспомнилось еще кое-что. История о мальчишке, который любил обрезать покороче запальные шнуры. Это была игра, игра с опасностью.

Он обернулся, и прекрасные карие глаза взглянули на него с таким отчаянием, что в них уже не оставалось места надежде.

— Как вы думаете, Пит, — спросила Патрисия, — что все это может значить? Что это такое?

Он покачал головой:

— Не знаю. Кстати, вам не приходило в голову, что самое странное во всей этой истории — это то, что наш друг Консул каким-то невероятным образом превратился для нас в навязчивую идею? Ну, подумайте сами. У нас нет никаких свидетельств, что он имеет какое-то отношение к убийству Мака, и я не вижу, будь я проклят, каким образом он мог быть связан со взрывом лодки, даже если мы уверены, что в ней был именно ваш брат. Но чем мы занимаемся? Мы ищем Консула, мы стараемся понять, что он делал в тот или другой день, зачем вернулся сюда, где сейчас находится, жив он или мертв, почему он переменил меня… Для чего? Что нам до всего этого?

— Просто, — медленно произнесла она, — мы оба знаем, что он каким-то образом стоит за всем этим. Мистер Макхью тоже чувствовал это. Он говорил, если мы когда-нибудь сможем понять Роберта Консула, мы найдем ответы на все свои вопросы.

— Да. Я знаю, — сказал Рено. — Но почему?

Давайте взглянем на все объективно. Консул не может находиться здесь, если только он еще жив. потому что его здесь слишком хорошо все знают.

А если он мертв, то не мог ни застрелить Мака, ни устроить взрывы, которые мы слышали сегодня, ни стрелять в нас из винтовки, ни убрать тот прицеп…

Он замолчал, вдруг сообразив, что совершенно забыл об этом злосчастном прицепе.

— Прицеп? — озадаченно переспросила Патрисия.

— Да! Помните, когда вы подошли ко мне на лодке, я пытался нащупать что-то на дне с помощью удочки, так что мне даже пришлось опустить голову в воду?

— Да, но что вы там искали?

— Там был лодочный прицеп. Почти наверняка тот самый, который привез за собой Консул.

Но когда на следующий день я вернулся туда, чтобы вытащить его, он бесследно исчез.

— О-о! — Ее глаза стали огромными, потом в них мелькнуло понимание. — Теперь мне ясно.

Вы подумали, будто я знала, что именно вы нашли и перетащили его в другое место, и кому-то об этом сказала. Ведь так?

— Честно говоря, да. Этот вывод напрашивался сам собой. Но ведь вы никому не говорили об этом, даже вскользь? Я имею в виду, что видели меня там?

— Нет.

Рено не сомневался, что девушка говорит правду.

— Значит, меня видел кто-то еще, — сделал он вывод.

Она резко повернулась, ее глаза заблестели от волнения.

— Макс Истер! Он видел вас!

— Что?!

— Он оказался тогда сразу за следующим поворотом. Я вспомнила. Я не слышала, чтобы он заводил мотор.

— Что же он там делал? — быстро спросил Рено.

— Ловил рыбу. Я делала с него наброски, пока не стемнело. Должно быть, он там и оставался все это время.

— Ладно, — махнул рукой Рено. Он опять торопливо заговорил, глаза его сделались жесткими. — Итак, полагаю, Истер и есть тот человек, которого мы ищем. Консул исчез с лица земли, насколько нам известно, именно там. Но Истер не знал, что кто-то сумел проследить его путь до этого места. Он только понял, что я вот-вот найду прицеп и таким образом узнаю, что Консул был там. Вот он и утащил его, чтобы скрыть факты. Консул был мертв, но Истер не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Видите, как все складывается. Думаю, вы знаете всю эту историю с Консулом и женой Истера?

— Да, — ответила Патрисия. — Я слышала о ней. Прошло столько времени, а здесь все еще толкуют об этом. Но, Пит, вы ищете человека, который убил мистера Макхью, однако я считаю, что это сделал не Истер.

— Почему вы так считаете?

— Потому что, если верить газетам, мистера Макхью застрелили ровно в час ночи. Я вернулась в кемпинг примерно в двадцать минут второго и видела, как пикап Макса Истера выезжал на шоссе как раз, когда я с него сворачивала. Так что он вряд ли был в городе в час ночи. Мне очень жаль, Пит…

Рено чувствовал себя совершенно разбитым.

Еще минуту назад он был абсолютно уверен, что почти приблизился к разгадке.

— Вы уверены, что это был Истер?

— Не сомневаюсь, что это был его грузовичок.

Я видела его много раз.

— Но вы не смогли разглядеть, кто именно сидел за рулем.

— Нет. Было слишком темно. Но вряд ли это был кто-то другой.

Рено вздохнул:

— Хорошо. Но как же нам быть с тем фактом, что почти наверняка забрал прицеп именно Истер?

— С этим мы ничего не можем поделать. И это хуже всего. Стоит нам только в чем-нибудь убедиться, как тут же натыкаешься на какой-то новый акт, который опровергает все предыдущие догадки. Я долгое время присматривалась к Истеру. Он мне позировал и много раз служил проводником. Хотя он и терпит еще меня, но мне кажется, он ненавидит всех женщин или, скорее всего, презирает их, потому что его бросила жена. Истер умный, много знает, хотя нигде не учился; радикально настроенный и очень желчный тип. И я уверена, если он твердо считал, что Роберт Консул причинил ему зло, он убил бы его безо всяких сожалений. Но сомневаюсь, чтобы потом он пытался это как-то скрыть: сделал бы это открыто, презирая любые последствия, чем бы они ему ни грозили.

Иногда я просто дрожала от страха при одной мысли о том, что он сделал бы со мной, узнай, что я шпионю за ним. Я ловила иногда его взгляд: он смотрел на меня такими холодными, лишенными всякого выражения глазами, что мне хотелось бы знать, о чем он в такие минуты думал.

— С этим покончено, — решительно рассек ладонью воздух Рено. — Вы больше никуда не отправитесь вдвоем с этим человеком. Теперь мы занимаемся этим делом вместе, и вам больше не придется так рисковать.

Она спокойно посмотрела на него.

— Я рада, что мы вместе, Пит. Теперь я не чувствую себя больше такой одинокой.

Как ни странно, но он понял, что она имела в виду: у него, похоже, возникло сходное чувство. Словно до сей минуты он никогда не испытывал одиночества в своем вполне самодостаточном существовании. Но сейчас вдруг остро ощутил его.

— У вас есть какие-нибудь конкретные причины считать, что Истер имеет какое-то отношение к взрыву лодки? — спросил Рено.

— Нет, — ответила Патрисия. — Кроме разве того обстоятельства, что взрывы были его специальностью. И еще теорий, о которых вам рассказывал Хатч Гриффин. Но я так и не нашла, за что тут можно зацепиться, и действовала совершенно вслепую.

Рено кивнул:

— И я точно так же. По этой причине вы и следили за мной?

— Да. Я уже начала догадываться, что вам здесь нужно, но не была уверена до конца.

А когда увидела, куда вы направляетесь, то подумала, не узнали ли вы что-нибудь такое, о чем мне еще неизвестно. Видите ли, я все же думаю, что Роберт Консул находится где-то там.

— Что?!

— Если он и в самом деле исчез, как вы говорите, я не думаю, что это произошло там, где вы нашли прицеп. Он был дальше, там, где мы сегодня побывали. Именно там я нашла вот это. — Она поискала что-то в своем кошельке.

— И что же вы нашли?

— Вот, посмотрите.

Он взял в руки то, что она протянула ему, и вдруг почувствовал, как по телу пробежали мурашки: на его ладони лежала серебряная зажигалка с выгравированными инициалами «Р.К.». Рено охватило какое-то сверхъестественное чувство, подсказывающее, что наконец-то он прикоснулся к неуловимой таинственной фигуре, которую так долго искал.

— Где вы это нашли, Пат? — нетерпеливо спросил он.

— Чуть подальше того места, где вы переплывали протоку.

— Когда?

— Три дня назад. Я была там с Максом Истером.

— Он знает, что вы нашли зажигалку?

— Нет. Кстати, он не заметил, что я подняла ее. Он шел впереди меня, когда я увидела ее около самой воды. Я бы и не разглядела ее, если бы на нее случайно не упал солнечный луч.

— Но вам не удалось осмотреть это место? Может быть, там было что-нибудь и еще?

Я имею в виду, вы же были с Истером. — Его голос зазвенел от волнения.

— В тот раз нет, — ответила девушка. — Но я вернулась туда на следующий день. Одна. Я все тщательно осмотрела, но ничто не говорило о том, что там вообще когда-нибудь появлялись люди. Разве что срубленное дерево, примерно в ста ярдах от воды.

— Дерево? — спросил он. — Оно, вы говорите, было срублено?

Патрисия старалась припомнить.