Дадли и Мартина ушли. В конторе стало тихо, и только с нижнего этажа долетал приглушенный гул работающего пылесоса мадам Буффе.

Расхаживая из угла в угол, Колби старался не думать, к какому плачевному результату может привести хотя бы маленькая заминка в реализации его плана. Чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, он перевернул несколько страниц рукописи и вытащил лист из стопки Санборна.

+++

«…а она со смущенной улыбкой на лице теребила пальцами тесемки и застежки на своем белье. Последнее, что прикрывало ее соблазнительное тело, бесшумно упало на пол, и она предстала перед ним во всем своем обнаженном великолепии. Затаив дыхание, он любовался матовым блеском кожи и пленительным изяществом линий ее, словно выточенной из мрамора, фигуры. Все в ней горело страстным желанием принадлежать ему. Он почувствовал, как сладостно защемило сердце…»

+++

В конце концов он должен будет завалить ее на кровать, подумал Колби. Несомненно, перед сдачей рукопись нуждалась в опытной руке Флэнаган. После четырех Колби стал ежеминутно поглядывать на часы. Четыре двадцать… четыре тридцать пять… В четыре сорок на пороге с картами и портфелем, туго набитым франками, появился Дадли. Колби проверил банкноты. Все было в порядке. Не успел он закрыть портфель, как из коридора донесся стук каблучков, и вскоре в кабинет вошла Мартина. На этот раз на ней был строгий темный костюм, похоже, что от Баленсиага, а вместо норковой шубы, вероятно для удобства передвижения, шерстяное пальто. По лицу Мартины было видно, что у нее новости.

— Только что видела Роберто, — сообщила она.

— Что ? — резко повернув голову, воскликнул Дадли.

— Прости, но это был он. Я ехала на такси по Елисейским полям, а он стоял на переходе. Роберто тоже заметил меня, мы помахали друг другу. К сожалению, остановить машину в том месте было нельзя.

— А ее рядом с ним не было? — глотнув порцию воздуха, с ужасом спросил Дадли. — Ее ты не видела?..

— Нет. С ним стояла какая-то женщина, но не мисс Мэннинг. Эта намного, моложе. Но если ее с ним не было, то где же она тогда?

Колби нахмурился. Может быть, она действительно умерла? Может быть, чеки выписывала не она?

— Вы уверены, что на платежных чеках ее подпись? — спросил он Дадли и понял неуместность своего вопроса. Если Дадли мастерски подделывал подпись своей клиентки, значит, он хорошо знал ее руку.

— Несомненно, чеки подписывала она. Банк не проведешь.

— И все чеки поступили с островов Эгейского моря?

— Да, оттуда и из восточной части Средиземноморья, все из морских портов. Поэтому мы и думали, что она с Роберто все еще плавает на яхте.

В глазах Дадли отразился испуг.

— Боже! — сокрушенно произнес он. — Она ведь может появиться здесь в любую минуту.

— На размышления о новых напастях у нас нет времени, — прервал его Лоуренс. — Сейчас нам нужны веские доказательства, чтобы убедить похитителей, что у них в руках не тот человек. Поэтому мне нужен паспорт Кендал Флэнаган и какое-нибудь фото мисс Мэннинг. На обложках романов есть ее портреты?

— На двух книгах есть фотографии.

— А между ней и Флэнаган нет сходства?

— Ни малейшего, — ответила Мартина. — Кендал на пятнадцать лет моложе да к тому же блондинка.

— Отлично. Давайте очистим стол. Убрав все со стола, они разложили на нем карты. Приготовив блокнот и карандаш, Колби сел на стул.

— По-английски теперь ни слова, — предупредил он Дадли. — Услышав английский, который он не понимает, похититель может испугаться.

— А вы так же хорошо говорите по-французски, как и Мартина? — спросил Дадли. — Может быть, она будет вести переговоры?

— Для этого ее французский слишком хорош. Мартина говорит совсем без акцента. А парень должен понять, что имеет дело с американцем. Вот что я хочу. Нам нужно, чтобы он заглотил наживку.

Дадли, ничего не поняв, вопросительно посмотрел на Колби. Мартина, пододвинув к столу кресло, села справа от Колби. Все трое разом посмотрели на часы. Было без пяти пять, а точнее, без двух минут пять. Уже должны звонить. Лоуренс вдруг почувствовал, как защемило в груди. Впервые это неприятное ощущение он испытал в Корее перед первым своим прыжком. Теперь, как и тогда, все зависело только от него. Ничто не должно было выдавать его волнения, его голос при разговоре должен звучать твердо.

Раздался телефонный звонок. Все замерли. Колби достал сигарету и, выдержав паузу, лишь на третий звонок поднял трубку.

— Алло, — сказал Колби.

— Алло! Алло! Вы говорите по-французски? — взволнованно прозвучал молодой, немного сердитый голос.

— Да, — по-французски ответил Колби и небрежно откинулся на спинку вращающегося стула.

Он вынул из кармана зажигалку и, щелкнув ею, закурил.

— Я говорю по-французски.

— Ну наконец-то. Кто вы такой?

— Моя фамилия Колби. Я из Чикаго и работаю на друга Сабины Мэннинг.

— Ага! Если из Чикага, то почему так хорошо говорите по-французски?

— Легко заметить, что я говорю с акцентом.

— Да, действительно, с акцентом. Но совсем неплохо. На чикагца не похоже.

— Я много лет прожил во Франции, — сказал Колби. — Работал посредником… хм… фирмы в Марселе.

— Какой фирмы?

— Вы задаете слишком много вопросов, — вдруг неожиданно резко ответил Колби. — Только попусту тянете время, лучше поговорим о ваших ошибках.

Мартина, скрестив два пальца, сидела на краешке стола и улыбалась.

— Что вы имеете в виду? Какие ошибки? — взорвался голос в трубке.

Это уже неплохо, подумал Колби.

— Вы захватываете американку, а никто в вашей шайке не говорит по-английски. Более того, похищение провели из рук вон плохо, выкрали совсем не того человека…

— Как не того? Не пытайтесь…

— Надеюсь, вы дадите мне возможность договорить? — оборвал его Колби. — В довершение всего, прислали письмо, написанное от руки. Вы бы еще фамилию свою под ним поставили. Но об этом не беспокойтесь, — снисходительным тоном добавил Колби, — я вам его верну.

— Мы точно взяли мадам Мэннинг…

— Мадемуазель Мэннинг сорок три года. Она брюнетка и в настоящее время путешествует по Эгейскому морю. Женщине, которую вы захватили, двадцать восемь лет. Она блондинка, и зовут ее Кендал Флэнаган. Разве она не сказала вам об этом?

— Да, сказала, но все знают, что у писателей есть и литературные псевдонимы.

— Уж не думаете ли вы, что я говорю вам это, не имея убедительных доказательств? Мы только теряем время на ненужные споры. Хочу лишь объяснить вам, что и как, а затем сообщить, что я уполномочен сделать.

Захваченная вами молодая дама — приятельница мадемуазель Мэннинг, она подруга одного господина, на которого я работаю в Чикаго. Так вот, по состоянию здоровья эта дама была вынуждена на время покинуть Чикаго, а мадемуазель Мэннинг, как я уже сказал, отправляясь на греческие острова, предложила ей поселиться в ее парижском доме. После исчезновения американки мсье Дадли, человек, с которым вы безуспешно пытались объясниться по телефону, зная ее слабое здоровье, не на шутку встревожился и позвонил моему боссу в Чикаго.

В другой ситуации наш человек из Марселя приехал бы в Париж и во всем разобрался сам, но с ним в Стамбуле незадолго до этого произошел несчастный случай, и теперь он лежит в госпитале. Так что босс послал меня решать все вопросы. Я должен был приехать в Париж еще вчера, но был занят разборкой в Лас-Вегасе. Но это не столь уж важно… В ожидании рейса из Нью-Йорка я позвонил мсье Дадли, и он зачитал мне ваше письмо. Я перезвонил боссу. Узнав, что случилось, он пришел в ярость, но мне все же удалось уговорить его послать меня уладить это дело. В одиночку. Вы понимаете, что я имею в виду?

Нашему синдика… я хотел сказать, нашей фирме не хочется влезать в грязные дела и раскачивать лодку: можно лишний раз засветиться, а антиреклама нам совсем не нужна. Несмотря на допущенную вами ошибку, фирма все же решила заплатить вам, но, правда, не полностью. Как только я удостоверюсь, что с мадемуазель Флэнаган все в порядке, я буду готов передать вам тридцать тысяч франков…

— Тридцать тысяч франков? — изумленно произнес голос в трубке. — Вы что, принимаете нас за детей?

— Мой совет, приятель, берите эти деньги.

— Это же, как вы сами американцы говорите, курам на смех.

— Деньги вы получите только после того, как я увижусь с мадемуазель Флэнаган.

— Увидитесь с ней? Да вы с ума сошли?

— Минуту! С ней все в порядке? Правда? Если с ней что-нибудь произошло… — угрожающе произнес Колби.

— Ничего с ней не произошло. Чувствует себя нормально, но мы уже изрядно потратились на нее. На продукты, вино. Хотите ее увидеть? Вы полагаете, что можете сюда приехать?

— А какие проблемы? — спросил Лоуренс. — Просто устроим хили.

— Что-о?

— Хили пикап… Послушайте, кто у вас старший? Лучше я поговорю с ним.

— Я старший.

— Да? И вы не знаете, что такое хили пикап, ни разу не прибегали к этому способу? Ну, ладно, объясняю. Вы назначаете время и место встречи. Естественно, лучше вечером или ночью и где-нибудь в безлюдном месте, например на загородной дороге. Я приеду один, без оружия и пойду по обочине в направлении, которое вы мне укажете. Вы подъедете сзади, по дороге проверив, что с той стороны засады нет. Обогнав меня, вы проезжаете вперед еще милю и, не обнаружив и там ничего подозрительного, возвращаетесь ко мне. Естественно, что я вас не разгляжу, я даже не смогу распознать марку вашего автомобиля: в темноте вы ослепите меня зажженными фарами, и я буду вынужден отвернуться. Вы остановитесь позади меня, и я смиренно закину руки за голову. Обыскав, вы завяжете мне глаза и посадите в машину. Только чтобы без рукоприкладства, оставим это для телевизионных сериалов. Вы привезете меня к себе. Я останусь с повязкой на глазах даже при встрече с мадемуазель Флэнаган. Лишь бы она подтвердила, что с ней все в порядке. Тогда я сообщу вам пароль, вы звоните мсье Дадли, называете пароль, и он привозит вам деньги. Получив их, вы прокручиваете цицеро дроп.

— Это еще что такое? Колби тяжело вздохнул:

— Цицеро дроп это то же самое, что и хили пикап, только наоборот. Вы отвозите мадемуазель Флэнаган и меня с повязкой на глазах куда-нибудь за город и высаживаете на дороге, откуда до ближайшей телефонной будки час ходьбы. Затем уезжаете. Таким образом, я не увижу вас и не буду знать, куда вы меня привозили. Так что все пройдет чисто и гладко. Да, я захвачу с собой доказательства, что вы похитили не ту женщину, и ваше письмо, которое сможете потом сжечь. И еще. Перед тем как увезти нас с мадемуазель Флэнаган, скажете, как мсье Дадли сможет передать вам деньги. Вы все поняли?

— Да, но тридцать тысяч франков — это маловато.

— Вы не получите ни франка больше. Переговорите со своими сообщниками и перезвоните. И не тяните с этим всю ночь, времени у меня в обрез.

— Я вам перезвоню, — ответили на другом конце провода и повесили трубку.

Закончив разговор, Лоуренс взглянул на Дадли, который просто сгорал от нетерпения.

— Что он вам сказал? Что вы ему ответили? — затараторил он.

— Похоже, он клюнул, — ответил Колби. — Хотя между ста тысячами и шестью огромная разница.

Чтобы Дадли смог понять, как теперь обстоят дела, Мартина пересказала ему концовку телефонного разговора.

— Ни для кого не секрет, что этот Чикага — город гангстеров, — напомнила Мартина. — A les gangsteres americains31 — самые крутые гангстеры в мире.

Она взглянула на Колби и улыбнулась.

— Твой хили пикап мне очень понравился, — сказала она. — Скоро, наверно, во францглийском языке появится новое слово.

— Да, я всегда хотел оставить о себе память.

— Думаешь, они ухватятся за твое предложение?

— Трудно сказать… — начал Колби, но тут зазвонил телефон.

Ребята не заставили себя ждать, подумал он и поднял трубку.

— Алло! — раздалось в трубке, и следом, словно пулеметная очередь, последовала приветственная тирада на французском языке.

Операторша парижского международного узла связи сообщила, что мадам Мэннинг вызывает Нью-Йорк. Колби тихо застонал и, прикрыв ладонью телефонную трубку, протянул ее Дадли.

— Постарайтесь закончить разговор как можно быстрее, — прошептал ему Лоуренс. — Если позвонят похитители и обнаружат, что телефон занят, все может рухнуть.

— Алло! Алло! — выпалил в трубку Дадли. — Кто?.. А, Торнхилл?.. Все прекрасно… Вновь в его глазах промелькнул испуг. Мартина наклонилась к Лоуренсу и, сложив ладони лодочкой, прошептала ему на ухо:

— Литературный агент мисс Мэннинг, тот, который своими звонками по поводу рукописи сводит Мерримана с ума. Последнее время звонит каждый день и просит, чтобы она сама подошла…

Дадли резко поднялся.

— Нет, нет. Я не отважусь ее беспокоить… Еще неделю, не больше… Что? Что-что? — громко переспросил он, и снова на его лице появился испуг. — Рим? Когда?.. Минуту. Кто-то еще на линии.

Дадли прикрыл ладонью микрофон:

— Торнхилл! Сегодня вечером он вылетает в Рим, а оттуда в Париж, чтобы встретиться с мисс Мэннинг!

О! Чем дальше, тем больше дух захватывает, подумал Колби. Но это конец. Прощайте шесть тысяч долларов.

— Послушайте, Торнхилл! — вновь закричал в трубку Дадли. — Дайте ей в срок спокойно закончить книгу. Это же и в ваших интересах тоже!.. Что?.. Конечно, я понимаю…

Мартина, схватив со стола блокнот, написала на нем крупными буквами слово «грипп», затем развернула надпись к Дадли и стала тыкать в блокнот пальцем.

— ..Она по вечерам не работает, должна же она хоть когда-нибудь отдыхать! — крикнул Мерриман и наконец-то увидел блокнот. — А кроме того, она подхватила грипп.

Колби с восторгом наблюдал за разыгрывающейся на его глазах сценой. Мартина поднялась с кресла, изображая гриппующую женщину средних лет, вразвалку обошла большой письменный стол и подошла к Дадли. Тот, как и Колби, удивленно впился в нее глазами. Мартина поднесла к ноздрям палец, словно у нее был сильный насморк, и громко чихнула.

— О Беррибад, эдо бистер Тогдхил? — спросила она ослабевшим голосом и потянулась за трубкой.

— Подождите, вот она, только что вошла, — упавшим тоном произнес Дадли и, обхватив лицо руками, бросился прочь, задев при этом металлический шкаф.

— ..Дет-дет, эдо не гдиб. Одень пдохо… Не гдиб, обыдная пдотуда, полагаю… Небдого здобид, темпедадуда под содок… Дет, пдододжаю дабодать. Доктод не дадешаед, но…

Мартина так смешно говорила в нос, как говорят простуженные люди, что Колби был готов выскочить из кабинета, чтобы громко не рассмеяться. Мартина очень искусно исполняла роль больной мисс Мэннинг. Она вновь чихнула.

— Беррибад, подайде бде будаждную салфедку.

Колби, раскрыв сумочку Мартины, вынул из нее носовой платок и протянул ей.

— Пасиба! — поблагодарила она и громко высморкалась. — Дадагой Берривад дастодко добд, тдо стадаедся огдадидь беня од вдех поседидедей… С кдигой все идед нодмально — чедез недедю за-кодчу… В Рибе?.. Каг жалко, чдо не богу пдигдасидь вас к себе.

Неожиданно с нижнего этажа послышались резкие голоса. Перебранка шла на эмоциональном французском, изобилующем «alors!»32 и «vous alors!»33. Голоса становились все громче и громче. Один из них, как понял Колби, принадлежал мадам Буффе.

— Бде сдыдно, — продолжала гундосить в трубку Мартина. — Дак ходедось вас убидеть, но, божет, даже дучше… Да, обещаю лечь в босдель… До свидаддя.

Наконец она повесила трубку и, подмигнув Колби, сказала:

— Он, как старая дева, очень боится подхватить инфекцию.

Услышав шум в холле, она обернулась и посмотрела на дверь, из-за которой он доносился. Теперь отчетливо были слышны протестующие возгласы мадам Буффе вперемежку с хмельным голосом какого-то мужчины, повторявшим вроде как: «Бужи! Где Бужи?!»

Желая удостовериться, какие новые сюрпризы уготовила им судьба, Колби направился к двери и, открыв ее, увидел в холле мужчину, направлявшегося прямо к нему. Мадам Буффе, вцепившись в рукав его пальто, словно терьер в медведя, что было сил тянула посетителя назад. Несмотря на элегантный шелковый костюм, видневшийся из-под его распахнутого пальто, и модные остроносые ботинки, у смуглокожего незнакомца был вид бандита с какой-нибудь узкой улочки одного из североафриканских городов. Можно было быть почти уверенным, что на левом боку у него висела кобура с заряженным пистолетом. Большим носовым платком мужчина вытирал заплаканные глаза. Он производил впечатление изрядно выпившего.

Тут Колби вспомнил о портфеле с пятьюдесятью тысячами франков, оставшемся на столе, и у него от ужаса волосы встали дыбом. Этот человек мог заметить, как Дадли брал деньги в банке, и выследить его. Продолжая волочить за собой мадам Буффе, мужчина вошел в кабинет и с тем плаксивым выражением на лице, которое мог позволить себе только человек, способный за два доллара перерезать кому угодно глотку, внимательно осмотрелся.