Глава 8

— Он уехал? — спросила Рей.

— Уже проделал полпути назад.

— И сильный шторм не удивит команду, не испугается отва-а-а-жный капитан! — снова заголосила она и, переведя дух, тихо продолжила:

— Он проснулся, когда я пыталась перебраться на плот. Пришлось начать петь и объявить, что пора отправиться в яхт-клуб и посмотреть, открыт ли бар. Кажется, удалось его одурачить. Во всяком случае, он решил успокоить багамского соловья и сам привез меня сюда, вместо того чтобы связать на ночь.

— Можете дать мне по физиономии, — сокрушенно сказал Ингрем, — или подождать с этим до завтра, если хотите. Я-то все принял за чистую монету.

— Если вы подумали, что я здорово набралась, то были недалеки от истины. Пришлось выпить море рома, даже если учесть, что часть я вылила. А Моррисон, наверное, в детстве сосал ром, а не материнское молоко.

— Вы остались, чтобы увести плот?

— В принципе, да. Я рассчитывала, что мы могли бы добраться на нем до побережья. Но еще мне надо было покопаться в вещах Айвса, оставленных в нижних каютах.

— Вы выбрали не самый легкий способ.

— Но и не такой уж опасный. Набрасываться на меня эти парни не стали бы. Во всяком случае, Руис. Насчет Моррисона я, правда, не была уверена, но рискнуть стоило. В конце концов, Ингрем, я не юная невинная девушка с отдаленной фермы, мне тридцать четыре, и я дважды была замужем. Проигрыш в этом случае отнюдь не смертелен.

— Моррисон в конце концов отстал от вас?

— Да, около полуночи. К этому времени у меня иссяк запас всяческих трюков, а никаким дзюдо я не владею, поэтому пришлось сказать, что меня ужасно тошнит, и запереться в этом.., не знаю, как правильно назвать.

Ингрем усмехнулся в темноте:

— В гальюне.

— Ага, значит, в гальюне. Во всяком случае, когда этот тип остыл, я вышла и увидела, что он дрыхнет в кокпите. А вот с Руисом было сложнее. Вернувшись от вас и затащив плот на палубу, он взял постельное белье и пошел куда-то на нос. Я не знала, заснул он или нет. Пробравшись на другой конец кокпита, мне пришлось переждать полчаса, затем на цыпочках подойти к тому месту, откуда его было видно, и тогда я убедилась, что он спит. Тут я спустилась вниз и начала обследовать каюты.

— Нашли, что искали?

— Нет. Конечно, это был не самый тщательный обыск, потому что я боялась надолго там задерживаться или зажигать слишком много света, но все же мне удалось обнаружить три чемодана, осмотреть их содержимое, но там не было ничего, что могло бы принадлежать Патрику. Два из них были явно Моррисона и Руиса, в них лежали их бумажники, но вот в третьем, в одной из кают с оружием, я не нашла ничего, кроме повседневной одежды, бритвенных принадлежностей и тому подобного. Судя по размеру, одежда могла принадлежать и Айвсу, но его бумажника там не оказалось, эти типы почему-то выбросили его за борт.

— Если только он не лежал в кармане хлопчатобумажных брюк, которые нашли в ялике, — возразил Ингрем. — Те два человека с “Дорадо” могли его взять.

— Об этом я тоже подумала, но мне почему-то кажется, что они этого не сделали. Помните, мне удалось переговорить с ними?

— А у вас есть хоть какие-то предположения, почему бандитам понадобилось уничтожить все, чтобы этого человека нельзя было опознать?

— Погодите минутку. Я не должна внезапно замолкнуть, это подозрительно, так что потерпите.

И она пронзительным голосом фальшиво запела:

— Когда ирландка улыбне-е-ется, похоже, что пришла ве-е-есна-а-а... — и, резко оборвав пение, весело сказала:

— Он подумает, что я упала или что вы чем-то в меня запустили.

— Так ведь теперь не имеет значения, считает Руис вас пьяной или нет.

— Нет, имеет, — возразила Рей. Она затянулась сигаретой, кончик ее разгорелся, осветив на миг прелестное лицо, на котором красовался огромный синяк. Оно, словно порок, влекло и отталкивало. “Еще немного, и я начну за ней ухаживать”, — подумал капитан.

— К чему это вы клоните? — спросил он.

— Мне не хочется, чтобы Руис понял, что я его обманываю. Он меня сильно презирает, пусть так и остается.

— Зачем?

— Наша единственная надежда — захватить его врасплох, пока Моррисон будет оставаться здесь, на островке. Вам ни за что на свете не удастся подойти к этому человеку сзади. Я наблюдала за ним весь день, он на редкость бдителен.

— И слишком крепок, чтобы его могла сбить с ног женщина, — парировал Ингрем. — Если Руис и выглядит хлипким, то только рядом с Моррисоном.

— Если все хорошо рассчитать, мне достаточно отвлечь его всего на три-четыре секунды. Ладно, оставим эту тему и поговорим лучше о Патрике. Что-то тут не сходится. Он был на яхте. Парни сказали, что Айве утонул.

— А вы уверены, что он действительно был здесь? — спросил Ингрем.

— Определенно. Мне удалось разговорить Моррисона. Холлистер — это Патрик Айве, и никто другой. Он, правда, не сказал Моррисону свое настоящее имя, но практически признал, что он не Холлистер. И, конечно, громила понимал, что “Холлистер-Дайкс лэбораториз” — сплошная выдумка. Этот человек наплел Моррисону, что он — доктор медицины, который получил под зад от комитета по этике медицинской ассоциации какого-то штата за незаконный аборт. Вылитый Айве.

— Подождите-ка, — остановил ее Ингрем. — Он был наркоманом?

— Хотите сказать, употреблял ли Айве наркотики? — удивилась Рей.

— Героин.

— Нет, его можно обвинить во множестве грехов, но только не в этом.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Разве что он пристрастился за последние четыре месяца, это в тридцать шесть-то лет? Кажется несколько сомнительным.

— Похоже на то. Так, тогда еще один вопрос. Он точно был штурманом на самолете во время войны?

— Да.

— Может быть, вы приняли на веру его слова? Я понял, что этот человек любил приврать.

— Согласна, но как раз про штурмана я знаю не с его слов. Мы были знакомы во время войны, когда он тренировался в полетах. На пилота ему сдать не удалось, только на штурмана. Его приписали к команде бомбардировщика “В-17” в Англии.

Ингрем закурил одну из оставшихся двух сигар. Кусочки головоломки постепенно складывались, он был почти уверен, что знает, почему Руис задумал смыться. При этой мысли холодок пробежал по спине капитана, он понуро ссутулился. Пришлось рассказать Рей о визите Руиса.

— Эти парни бегут от чего-то по-настоящему страшного. Сразу надо было понять по поведению Моррисона. Он готов на все, чтобы не возвращаться во Флориду. Это выглядит странным, так как, насколько мы знаем, они никого не убивали и не собирались убивать и многим рисковали, отпустив старика Танго целым и невредимым...

— И все же по дороге, — перебила его Рей, — они кого-то убили.

— Может быть, их вынудили.

— Это был Патрик Айве! — воскликнула она. — Как мы не догадались раньше? Тело болтается неподалеку от “Дракона”, а ялик подобрали в двенадцати милях отсюда, на глубине.

— Это можно объяснить. Тело долго оставалось под водой, вероятно, на дне, так что его перемещали лишь приливы и отливы. А ялик отнесло на запад ветром и течением.

— Так-то оно так, но сами подумайте, капитан, неужели вам не ясно? Только по одной причине Моррисон не разрешил никому подобрать тело, когда Эвери обнаружил его с самолета и вызвал нас по радио. Мы бы увидели, что Айве не утонул, а был убит.

— Не согласен, — возразил Ингрем. — Да продумывай эту версию хоть пять лет, Моррисон ни за что не смог бы состыковать все детали. Еще не поднявшись на борт “Дракона”, я был уверен, что человек в ялике утонул, и не сомневаюсь, все случилось именно так, как рассказывал великан. Просто он не хотел, чтобы мы узнали, что утонувший — не Айве.

— Что? — изумленно воскликнула Рей.

— Мне кажется, что Патрика даже не было на борту, когда они покидали Флориду.

— Но ведь он должен был там быть. А как же часы?..

— У того человека могли быть такие же. Я не знаю, убили ли Айвса, но кого-то все-таки убили, и случилось это на берегу, где могли бы провести расследование и что-нибудь выяснить, а на море убийство легко сойдет за несчастный случай. Конечно, Моррисон не собирался рассказывать нам об этом, потому что у него было готовенькое объяснение тому, что Айве пропал. И он собирался проследить, чтобы мы никуда отсюда не делись, потому что, зная настоящий ход событий, мы бы прыгнули за борт и попытались вплавь добраться до Майами.

— Значит, он хочет убить нас, когда придет в Байя-Сан-Фелипе?

— Думаю, что да. А Руису невыносимо такое хладнокровное убийство, потому-то он и задумал сбежать. Если сможет.

— Понимаю. — Рей мгновение помолчала, а затем спросила:

— Вы абсолютно уверены, что это был другой человек?

— Да.

Ингрем раскопал пластмассовую коробочку и показал Рей ее содержимое, а потом рассказал о компасе:

— Именно из-за компаса они попали сюда, на Багамскую отмель, и застряли. Эти парни просто сбились с курса. Вспомните, они украли “Дракона” в понедельник ночью, так что не позднее ночи на среду уже загрузили яхту оружием в Ки-Уэсте и отплыли. Сюда не более дня пути от Ки-Уэста, потому что даже в безветренную погоду они могли включить мотор, но на мель “Дракон” сел только в субботу вечером. Получается, что по крайней мере два дня эта компания блуждала по океану, как троица слепцов, поскольку компас врал из-за всей той стали, которой они нагрузили судно. Даже если бы кто-нибудь из них представлял, как пользоваться радиопеленгатором, без компаса от него мало проку. Тут такая штука: предположим, что они определили ширину и долготу по радио, поставили компас так, чтобы он указывал выбранный путь, а потом еще раз проверили свое положение через некоторое время, обнаружив, что они идут как раз перпендикулярно намеченному курсу. Какой курс был не правильным, первый или второй? Сделай так раза три, и окончательно заблудишься, не будешь знать, ты посреди океана или у берега.

— Но ведь Руис сказал, что они знали о влиянии стали на компас, не так ли? — возразила Рей. — Разве Айве не пометил поправку перед отплытием?

— Пометил, — ответил Ингрем, — для одного курса. Потому-то я и понял, что его уже не было на яхте к моменту отплытия, если вообще эту поправку делал Айве. Он должен бы лучше разбираться в своем деле. Пусть этот бывший штурман кое-что и позабыл за прошедшие со времен войны пятнадцать лет, да и компасы на самолетах стояли другого типа — гирокомпасы, но никто из изучавших навигацию не может так мало знать про магнитные свойства. Это основа основ, как знание системы кровообращения при изучении медицины. Ты не можешь сделать поправку на ошибку компаса только по одному направлению, а потом применять ее во время всего пути. Эта ошибка изменяется каждый квадрант, так что следует каждый квадрант и проверять ее. Таким образом, они только увеличивали ошибку в показаниях, вместо того чтобы корректировать ее.

— Это понятно, — согласилась Рей. — Но если они кого-то убили, то почему в полиции не было никакого разговора об этом?

— Полиция никогда не сообщает всего, что знает, а вероятно, и не знает или не может связать убийство с кражей “Дракона”.

— Да, такое возможно. — Рей отшвырнула в темноту окурок. — Если бы мы сумели застать Руиса врасплох и отобрать у него револьвер, пока Моррисон находится на острове, нам удалось бы добраться до берега на плоту?

— Только не до Флориды. Если бы повезло, можно было бы доплыть до побережья острова Андрос, но я не представляю, как его пересечь. Однако, если нас не будет держать на мушке Руис, а Моррисон застрянет на острове, можно попытаться снять яхту с мели. В конце концов, не стыдно позвонить по телефону и попросить помощи.

— Моррисон поспешит вернуться на борт, если мы замешкаемся.

— Нет, он не сможет плыть с автоматом.

— А пули из этой штуки, которую он с собой носит, долетят до яхты?

— Наверное, но такой выстрел не будет прицельно точным. Тут опасно другое. Как только мы перевезем на остров боеприпасы, он сможет использовать нарезное оружие. Тогда нельзя будет передвигаться по палубе до темноты. Кстати, хотел вас спросить, вы не заметили, где точно улегся спать Руис?

— Прямо на носу, а что? Ингрем хмуро кивнул:

— Так я и предполагал. Вместо того чтобы строить планы, что нам делать, когда обведем вокруг пальца Руиса, лучше бы подумать, как именно мы это сделаем.

— О чем это вы?

Капитан объяснил ей свою идею подплыть и взобраться по ватерштагу.

— Этот малый уже понял, что только тут я могу взобраться на яхту, и улегся прямо на моем пути, чтобы мне, мокрому, пришлось переступать через него, обдав прохладным душем.

— Я понимаю, что нам придется трудно, — согласилась миссис Осборн. — За весь день мне ни разу не удалось подойти к нему со спины. Но, может быть, после сегодняшнего он решит, что я просто тупая пьянчужка, вполне безвредная.

— Не могу позволить вам рисковать, — запротестовал капитан. — Руис не какой-то мелкий хулиган. Он донельзя крут, а реакция у него как у рыси.

— Вы напрасно беспокоитесь. Ведь я буду не перед ним, а позади, и потом, не застрелит же он меня. Это о вас следует подумать. Если Руис вырвется и револьвер останется у него в руках, он вас прикончит, поэтому действовать надо наверняка, только когда вы уверены в успехе. Нужно договориться об условном знаке. О, придумала! Я буду называть вас Германом, а его — Панчо, знаете, с такой подкупающей улыбочкой. Но когда вы услышите имя Оливер, будьте готовы подняться на борт.

— Порядок.

Конечно, надо что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Причем сделать это надо в отсутствие Моррисона. Вглядываясь в ее лицо, смутно белевшее во тьме мягкой тропической ночи, он сказал:

— Я должен извиниться перед вами.

— За что?

— За то, что плохо думал о вас.

— Неужели? — равнодушно отозвалась Рей. Ясно было, ей все равно, что он о ней думает. — А сейчас не обессудьте, мне хотелось бы добраться до другого конца нашего песчаного пристанища и попытаться соснуть.

— Нет, — возразил капитан, вставая, — оставайтесь здесь и спите на подушке и под одеялом.

Не обращая внимания на ее возражения, он исчез в ночи. Отойдя ярдов на пятьдесят, Ингрем растянулся на песке, положил руки под голову и уставился в черные дали космоса, докуривая сигару. Он чувствовал себя как напыщенный и самонадеянный дурак, которому только что дали щелчок по носу, причем сделали это намеренно. Не надо было подставляться. Капитан отбросил сигару и погрузился в сон. Когда он проснулся, в сером раннем рассвете над ним склонилось женское лицо. Рей трясла его за плечо. Сам Ингрем был накрыт одеялом. Отбросив его, он встал и провел рукой по лицу.

— Вас мучили кошмары, — объяснила она. — Вы так кричали и дрожали, словно от холода, что пришлось накрыть вас одеялом. А потом начали колотить по земле руками.

— Просто плохой сон приснился, — ответил он.

— Смотрите, кто-то плывет от яхты. Ингрем повернулся и увидел плот, приближавшийся по гладкой темной поверхности воды.

— Помните об условном знаке, — тихо сказала Рей.

— Оливер. Но только если вы будете позади него.

— Буду. Счастливо.

Она направилась к штабелю ружейных упаковок подобрать свою сумку и как раз начала причесываться, когда Руис доплыл до мели и подошел к ней. Ингрем наблюдал, как она собралась с духом, эта отчаянная женщина с синяком под глазом и в порванных брючках до колен, и, дурацки растягивая слова, затараторила:

— Привет, Панчо. Жу-у-утко себя чувствую, знаешь ли. Во рту как будто мерзкий попугай ночевал...

Они поплыли к “Дракону”.

Ингрем встал, преодолевая ломоту в ноге и чувствуя, что у него болит каждый мускул. “Да, парень, слишком ты стар и немощен для таких дел”, — сказал он про себя. Он задумался было, почему женщина укрыла его одеялом, но оставил эти размышления как бесполезные, все равно ему никогда ее не понять. Войдя в воду, умылся, по привычке отметив про себя, что прилив достиг мертвой точки. Ленивая вода стояла очень высоко. В это время вернулся Руис. Ингрем забрался на плот, и они отправились на яхту. Проплывая мимо, капитан придирчиво изучил ее состояние. “Дракон” все так же прочно сидел на мели, причем даже не избавился полностью от крена. Крепкие на вид деревянные ящики, обитые металлическими полосками, выстроились вдоль левого борта, целый штабель лежал в кокпите. В рассеянном свете раннего утра покрытая росой яхта казалась серым призраком. Вооруженный автоматом Моррисон нетерпеливо поджидал их в кокпите. По всему было видно, что он в дурном расположении духа.

— Ну и что скажешь? — спросил он, когда Ингрем поднялся на борт.

— Еще долго нельзя и пытаться снять ее, — ответил капитан.

— Ладно, здесь боеприпасы. Двадцать пять, ящиков по двести фунтов каждый. Руис и я перетаскали их сюда, пока ты дрых вместе с мама-сан. Наверное, их придется перевозить по одному. Руис, обкрутит каждый веревкой и поможет спустить на плот, и чтоб ни один не уронили.

— У нас есть что поесть? — спросил Ингрем.

— Есть кофе и немного колбасного фарша. Больше никто ничего не получит, пока не разгрузим яхту.

Рей сидела на корме, покуривая сигарету.

— Почему бы нам не опрокинуть по стаканчику рома? — спросила она капризным голосом. — Я чувствую себя так, как будто целую ночь сено жевала.

Моррисон разозлился:

— Оставь это, а то мы тебя свяжем. И так хлопот хватает, работы до черта. Можешь налить себе кофе.

Рей презрительно фыркнула:

— Кофе! Очень надо.

— И лучше держись подальше от Руиса. Он не любит, когда торчат у него за спиной, может тебе зубы повышибить.

— Не собираюсь беспокоиться ни о Руисе, ни о каком другом “мокроспиннике” <Мокроспинник — нелегальный иммигрант, прибывший в Штаты из Мексики>. Не забывай, малыш, эта яхта — моя. А таких, как вы, я могу купить дюжину и еще маленькую тележку.

Руис глядел сквозь нее, на лице его не отражалось никаких чувств. Моррисон недовольно буркнул что-то неразборчивое и отвернулся. Прекрасно играет, подумал Ингрем, прихлебывая свой кофе. Тут он вспомнил ночь в Нассау и начал размышлять, много ли там было наигранного. Поведение этой женщины кого угодно могло сбить с толку. Ингрем получил разрешение сходить в гальюн, причем Руис следовал за ним с кольтом в руке, а потом они с Моррисоном отплыли на островок. И работа пошла. Когда капитан очередной раз подплывал к яхте, его ждал подготовленный Руисом к загрузке ящик, обмотанный канатом. Латиноамериканец осторожно опускал его вниз, а капитан поддерживал и устраивал на плоту. Вес их был не по размеру велик, и Ингрем боялся, что материя днища не выдержит нагрузки и они не успеют перевезти все. С другой стороны переправы Моррисон без видимого усилия взваливал ящик на плечо и большими шагами торопливо шагал к островку. Поднявшееся солнце сильно припекало. Уже начинался прилив, а Руис по-прежнему оставался настороже.

Ингрем видел, как Рей слоняется по палубе, стараясь держаться поближе к латиноамериканцу, но когда он на плоту приблизился к яхте, Руис приказал женщине отойти. Та, выпрашивая выпивку, переходила от стенаний к угрозам и оскорблениям, но все напрасно. Около девяти с юго-востока налетел легкий бриз, но через полчаса утих, а жара сделалась невыносимой. Солнце нещадно обжигало кожу, отражаясь от гладкой, как вороненая сталь, поверхности воды. Когда прилив достиг максимальной отметки, в работе на полтора часа сделали перерыв, но уже в одиннадцать снова продолжили. К половине первого течение усилилось. Неразгруженными оставались шестнадцать ящиков с боеприпасами, что-то около полутора тонн общего веса. А Рей так и не смогла подловить Руиса. Ром был запрятан так, что найти его она не смогла, а по-прежнему симулировать опьянение было глупо.

Однако после очередной ездки Ингрем уловил некие перемены. Рей была внизу, когда он подплыл, и не появлялась, пока загрузка плота не закончилась. Она двигалась неуверенно, как будто чувствовала себя неважно. Капитан отвез ящики Моррисону и вернулся. На этот раз Рей тихо сидела в задней части кокпита, но вдруг вскочила, чуть покачнулась и бегом устремилась к лестнице, ведущей вниз.

— Опять? — спросил Руис.

— У вас здесь наверняка несвежая вода, — недовольно фыркнула Рей. Руис пожал плечами:

— Почему ты считаешь, что это от воды? Но женщина уже бежала вниз. Прекрасно, подумал Ингрем, все ясно, как Божий день, но вряд ли нападение произойдет во время следующей ездки. Рей должна придумать что-то похитрее. Так и случилось, он подплыл и загрузился безо всяких проблем. Время шло к часу, и течение усиливалось. Приближаясь к яхте, Ингрем нервничал до боли в животе: од неединственная ошибка или неверное движение, и он может превратиться в покойника. На сей раз Рей сидела на палубе, положив ноги на сиденья в кокпите. Ухватившись за пиллерс бортового леера, он бросил на нее беглый взгляд. На уровне его плеча балансировал конец ящика с боеприпасами, а Руис придерживал его за канат.

Рей чуть наклонилась вперед и раздраженно бросила:

— Оливер, не стой между мной и лестницей.

Латиноамериканец равнодушно посмотрел, как она встает. Ингрем в это время начал переваливать ящик через борт, и Руису пришлось придерживать канат как раз в тот момент, когда Рей поднялась на ноги. Капитан увидел, как она повернулась и, падая, вцепилась в плечи Руиса, и тут же резко дернул канат. Латиноамериканец и Рей повалились на сиденья в низкой части кокпита, оказавшись как раз перед ним. Ящик грохнулся вниз, ударил о край плота и чуть не перевернул его, уходя под воду. Ингрем ухватился за леер и начал взбираться на палубу, успев обвить вокруг него фалинь плота.

Руис уже вскочил на ноги, но Рей повисла на нем сзади, сомкнув руки на поясе и ухватившись за рукоятку кольта. Латиноамериканец с усилием разорвал кольцо ее рук и, высвободив оружие, отшвырнул женщину на сиденья, в этот момент на него бросился Ингрем, и оба они упали на пол. Капитан почувствовал между их сплетенными телами ствол револьвера и умудрился схватить его.

Не было произнесено ни слова, слышалось только шарканье резиновых подошв по палубе, глухие удары кулаков да хриплое дыхание. Для человека своей комплекции Руис оказался удивительно силен, но все же слабее капитана. Ингрем железной хваткой сжал его запястье и, резко дернув за ствол, вырвал револьвер из руки Руиса. Потом он отпрыгнул назад, опираясь спиной о нактоуз компаса, перевернул оружие и направил его на латиноамериканца, одновременно пытаясь успокоить дыхание. Сняв револьвер с предохранителя, чего в свое время не успел сделать Карлос, капитан приказал Рей:

— Идите вниз и принесите веревки, которыми связывали ящики.

Рей поспешила вниз по лестнице. Руис опустился на пол и немного отполз назад, не отрывая глаз от револьвера. На некоторое время, пока они оба приходили в себя, воцарилась напряженная тишина. И только тогда Ингрем осознал, что Моррисон не стреляет, а ведь он должен был видеть происходящее. Тут ему пришло в голову, что борт яхты накренен, а сами они находятся в кокпите и потому не видны с островка, так что, даже если бы великан успел сбегать за своим автоматом, то не стал бы стрелять из-за отсутствия мишеней.

— Когда будете возвращаться, не вставайте, — крикнул он Рей, — ползите ко мне по палубе.

— Заметано, шкипер, я уже нашла веревки.

— Вы ведь не собираетесь меня связать? — тихо спросил Руис.

— Ошибаешься, амиго, собираюсь, — ответил Ингрем, целясь ему в грудь.

— Я не вернусь обратно, лучше сразу пристрелите.

— Скажите, вы кого-то убили? Латиноамериканец не ответил.

— Это был Айве? Руис молчал.

— Куда вы спрятали лампы от радиотелефона?

— За борт выбросили, — последовал резкий ответ.

Из люка показалась Рей. Осмотревшись, она поползла к кокпиту с веревками в руках.

— Не шевелись, — предостерег Ингрем Карлоса, когда женщина проползала мимо него.

Придется хорошенько стукнуть парня, прежде чем удастся его связать, с неудовольствием подумал капитан, но другого пути, кажется, нет: кольт в руках Рей его не остановит.

Женщина отдала Ингрему веревки, повернулась лицом к Руису и вскрикнула:

— Смотрите, плот!

Капитан скосил глаза вправо. То ли фалинь отвязался, когда он оттолкнулся, чтобы взобраться на борт, то ли ящик с боеприпасами, падая, ударил по корме, и плот отошел от яхты. Течение подхватило его, а одного оборота троса вокруг леера оказалось недостаточно, и теперь плот уплывал, удалившись уже на тридцать или сорок ярдов на восток. В этот миг Руис вскочил на ноги и плавным неуловимым движением, опершись одной ногой о палубу, перебросил тело через правый борт. Ингрем выругался и подскочил к борту. Он увидел, как латиноамериканец плывет под водой в сторону плота. Ингрем направил на него револьвер, когда тот начал всплывать футах в пятнадцати от яхты.

На поверхности воды показалась голова беглеца. Он потряс ею, чтобы осушить лицо, и открыл глаза. Какую-то долю секунды, показавшуюся Ингрему вечностью, они смотрели прямо друг на друга. Капитан попытался нажать на спуск, но только обреченно вздохнул и уронил руку. Карлос отвернулся и поплыл, не потрудившись даже снова уйти под воду. “Так я и знал, что не смогу в него выстрелить”, — подумал Ингрем. Рей уже стояла рядом и кричала:

— Нельзя позволить ему захватить плот! Без единого слова, с горькой усмешкой, Ингрем вложил ей в руку кольт. Женщина оттолкнула револьвер:

— Не надо стрелять в человека, только прострелите плот.

Капитан выстрелил, но не попал, пуля лишь вспенила воду, не долетев на шесть — восемь футов. Он начал прицеливаться, но, прежде чем успел спустить курок, вода прямо под ними взорвалась двумя маленькими гейзерами и что-то стукнуло по стенке рубки слева, посыпались щепки.

— Вниз! — бросил Ингрем, и они укрылись в кокпите.

Заработала команда двух профессионалов:

Моррисон прикрывал Руиса из автомата.

Капитан чуть приподнял голову над бортом и бросил взгляд на воду. Плот уже удалился ярдов на семьдесят пять. Шансов попасть в него на таком расстоянии практически не было, так что не стоило и патроны тратить. Он посмотрел влево и увидел Моррисона. Тот был в двухстах ярдах от них в воде к юго-востоку от островка и пытался перехватить плот, если Руису не удастся сделать это раньше. Ингрем прикинул расстояние и скорость и понял, что у великана ничего не выйдет, если только он не бросит автомат и не поплывет, вода уже доходила ему до груди и становилась все глубже. Но неудачная попытка Моррисона значения не имела, потому что Руису удалось ухватиться за плот.

Теперь, когда латиноамериканцу не требовалось прикрытия, Моррисон перестал стрелять по яхте. Ингрему и Рей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Руис взбирался на плот. В этот момент Моррисон замахал своим автоматом над головой, поздравляя приятеля.

— Вы считаете, они попытаются подняться на яхту прямо сейчас? — спросила Рей.

— Не знаю, — честно ответил Ингрем. — Они могут подождать темноты, если уверены, что нам не заставить работать телефон...

Он в изумлении замолчал, уставившись на плот. Руис взялся за весла, но направился отнюдь не к Моррисону, а прямо на юг, подальше и от яхты, и от песчаного островка.

— Что это с ним? — удивленно спросила миссис Осборн. — Куда он направился?

— Куда глаза глядят, — тихо ответил Ингрем и покачал головой. — Сто миль, без компаса, без воды...

Моррисон подался вперед, яростно размахивая рукой. Затем, все поняв, остановился и прицелился из автомата. Руис греб изо всех сил. Но вот взметнулась поднятая пулями вода, автоматная очередь ударила по плоту, тело беглеца дернулось, подпрыгнуло и рухнуло, свесившись головой в воду. Продырявленный плот медленно кружился в расширяющемся розовом пятне на воде, увлекаемый отливом к востоку. Рей всхлипнула и отвернулась.

Глава 9

Моррисон медленно побрел по воде обратно к островку.

Рей без сил упала на сиденье кокпита.

— Почему он это сделал? Я имею в виду Руиса.

Ингрем покачал головой:

— Ответ на этот вопрос парень унес с собой в могилу. Я думаю, ему в конце концов все это стало не по нутру. Карлос иного склада человек, чем Моррисон.

— Мне кажется, что Моррисон — психопат.

— Наверное, Руис пришел к тому же выводу.

— Во всяком случае, Моррисону не достался плот. Но как потеря его отразится на нас?

— Никак, — ответил капитан. — Я собирался использовать плот, чтобы перемещать стоп-анкер, но и так обойдусь. В ближайшие три часа будет высокий прилив.

— А что с радио?