Глава 11

Удар был довольно сильным, и Годард чуть было не потерял сознание, когда ушел под воду. Тем не менее инстинктивно заработал руками, пытаясь выбраться на поверхность, хотя ему было совершенно ясно, что этим делу не поможешь. Было бы разумнее дать разрубить себя на куски винтом парохода.

Но даже этого он сделать не мог — когда корабль нагружен, его винт сидит глубоко под водой. А в следующее мгновение он даже потерял ориентировку — где верх, где низ, — ибо попал в водоворот кильватера. Легкие готовы были лопнуть, когда его вынесло на поверхность, чтобы в следующую секунду опять потянуть вниз.

В панической страхе Годард сделал несколько судорожных взмахов руками, пытаясь поплыть за кораблем, но тут же как бы протрезвел. Он даже не знал, что его стимулировало — то ли ненависть к Линду, то ли удовлетворенность судьбой Рафферти, то ли просто большая порция адреналина. Как бы то ни было, но Гарри снова был в состоянии ритмично двигать руками, чтобы держаться на поверхности. Он огляделся, почти не надеясь обнаружить Карин. Скорее всего, она была где-то ярдах в ста сзади него и под водой. Если бы их сбросили с палубы одновременно, тогда бы еще можно было что-то предпринять.

Вода кильватера постепенно успокаивалась, и он снова увидел перед собой корабль. Судно находилось по меньшей мере в ста ярдах от него и разворачивалось. И тут Годард увидел со стороны бакборта две фигуры, которые определенно смотрели в его сторону. Холодок пробежал у него по коже, но он безжалостно отбросил от себя всякие надежды, пока они не дали ростки. Наверняка лишь любопытство заставило этих людей смотреть в его сторону… Потом увидел крупную фигуру, которая спешила на верхнюю палубу. Этой фигурой мог быть только Линд.

Антонио Гутиэрес, филиппинец, как раз выходил из коридора нижней палубы, когда услышал, как что-то шлепнулось в воду. Он перегнулся через поручни, посмотрел вниз, но не увидел ничего. Рафферти в этот момент находился еще под водой и уже позади корабля. Антонио обратил внимание на тяжелые грозовые тучи и хотел уже продолжить свой путь, как внезапно увидел золотистые сандалии — сперва одну, потом другую, пролетевшие мимо него. На верхней палубе раздались крики, потом — треск рвущейся материи, и женщина, которую он мысленно не раз обнимал по ночам, пролетела мимо него за борт.

Голоса наверху стали еще громче, потом послышался крик со стороны трюма. Дрожащей рукой филиппинец провел по лицу, посмотрел вниз и увидел крупную фигуру с оружием в руке. Это был мертвец, которого два дня назад предали морской пучине.

Гаральд Сведберг, третий помощник, ни слова не знал по-английски, но даже если бы и знал, то все равно ничего бы не понял из того, что говорил ему с пеной у рта молодой филиппинец о пролетевших мимо него в воду людях и о мертвеце с оружием в руках. Но указующий перст всегда действует убедительно, даже если он и принадлежит человеку, находящемуся почти в невменяемом состоянии. Глаза автоматически следуют за ним. Вот Сведберг и увидел в том направлении, куда указывал филиппинец, в бурунах кильватера, голову Годарда.

— Резкий поворот влево! — прокричал он в машинное отделение, рванул ближайший спасательный круг, канистру и швырнул и то, и другое подальше в воду.

Годард видел, как корабль развернулся, но потом снова лег на прежний курс. Это произошло буквально через несколько секунд после того, как наверх поднялся Линд. Но в то же время заметил, что в воздухе промелькнул и закачался на волне белый спасательный круг, а также сигнальный огонек канистры-маяка, который, правда, был почти не виден в лучах солнца.

Он сбросил ботинки и, сильно работая руками, поплыл в нужную сторону. Однако не успел доплыть до круга, как из иллюминаторов потянулась густая струя дыма.

В следующее мгновение Гарри был уже у круга и сразу же заплыл под него. Снова вынырнув на поверхность и находясь уже внутри круга, быстро стянул с себя рубашку, потом штаны и начал осматриваться. Когда круг поднялся на гребень одной из волн, ему показалось, что он видит вдали что-то золотистое. Выждав какое-то время, Годард убедился, что это ему не померещилось, и быстро поплыл в ту сторону.

Дело продвигалось медленно, и, проплыв приблизительно половину расстояния, он сделал передышку. Да и зачем ему все это? Не более ли гуманно дать ей утонуть? Буквально через минуту-две силы окончательно оставят Карин, она потеряет сознание, и для нее все кончится. А так они могут продержаться на воде четыре-пять дней, и в конечном итоге сойдут с ума от жажды.

«Леандр» уже исчез в темноте грозовых туч, и Годард стал единственной точкой в этом бесконечном водном пространстве. Тем не менее он снова поплыл, гонимый страхом, что может опоздать.

Ему повезло, так как он не потерял ее из виду. Карин уже погружалась в воду, а он был не более чем в восьми футах от нее. Еще один рывок, потом он нырнул вниз и, схватив ее за ореол светлых волос, потянул наверх.

Глаза ee были закрыты, а тело совершенно безвольным. Карин не сделала ни малейшей попытки схватиться за него. Как же ему удастся выкачать из нее воду, которой она успела наглотаться? Ведь они оба по подбородок находились в ней. Если он ляжет на круг, то у него, возможно, хватит сил удержать ее на поверхности. Он попытался это сделать, но, когда потянул Карин вверх, они оба очутились в воде.

Значит, так дело не пойдет. Он только потерял время. Тогда Гарри перебросил ногу через круг и сел на него верхом. После этого притянул ее за волосы поближе к себе. Глубоко вздохнув, открыл ей рот и с силой начал вдувать в него воздух. Потом надавил ей на ребра, чтобы она могла выдохнуть.

Сперва его усилия не принесли успеха, и он понял, что слишком торопится. Не спеши, не спеши, сказал себе Годард. Ты должен найти нормальный ритм дыхания. И не сдаваться. Она еще не умерла. Она не могла умереть! Не имела права умереть!

Гарри опять огляделся и подумал: а не сходит ли он с ума? Почему бы не оставить ее в покое? Ведь страх смерти у нее уже позади. И тем не менее продолжал вдыхать в нее жизнь и, когда уже было совсем отчаялся, вдруг почувствовал легкое движение. Потом раздался тихий стон. Он нажал ей на грудную клетку, и она сделала тихий выдох. Постепенно Карин нашла ритм и начала самостоятельно дышать.

В тот же момент он обратил внимание на то, как ее держит, и ему пришло в голову, что поза их очень интимная, если не сказать больше. Бюстгальтера на ней не было — видимо, был сорван или порван при ударе о воду, ее обнаженные груди прижимались к его груди, не говоря уже об их губах, которые то и дело соприкасались. Их поза была очень похожа на ту, которую принимают влюбленные при половом акте.

Гарри выругал себя за эти бредовые мысли, поскольку хорошо понимал, что в этом не было ничего эротического. Он только хотел, чтобы она открыла глаза. А как только она это сделает и скажет хоть пару слов, он больше не будет один. Откровенно говоря, это мало помогло бы, и в этом не было никакого смысла, но тем не менее он нашел ее и теперь пытается привести в чувство.

Годард выполз из-под круга и начал затаскивать на него Карин. Она опять застонала, и в тот же момент ее свело судорогой, как при рвоте. Изо рта полилась соленая вода. Он вытер ей губы и выждал, пока ее дыхание не стало сильнее. А потом увидел, что она открыла глаза.

Сначала они были какими-то пустыми, ничего не понимающими. Карин посмотрела на него, потом на бесконечную гладь океана, взглянула на висящие над водой грозовые тучи. Он подумал, что сейчас она пронзительно закричит от страха, забьется в истерике или потеряет сознание, но ничего этого не случилось. Возможно, для нее всего предыдущего оказалось слишком много, и она уже потеряла способность реагировать на что-либо.

Карин опять посмотрела на него — даже, как ему показалось, смущенно.

— Вы… — начала она. — Надеюсь, вы не спрыгнули с корабля, чтобы спасти меня?

— Нет, — ответил он. — Меня они тоже сбросили.

В нескольких словах он объяснил ей, как стал обладателем спасательного круга. Она ничего не ответила, только ее подбородок несколько секунд дрожал. Он понял, что она пытается взять себя в руки.

— Прошу меня простить, — сказал он.

— Нет… — Она глубоко и опять с какой-то дрожью вздохнула. — Виновата во всем я. Если бы я оставалась позади вас…

— Я не это хотел сказать… — Его жест охватил и их обоих, и все безбрежное водное пространство. — С вами ничего подобного не случилось бы, если бы я не втянул вас в это дело…

— О, теперь вы будете извиняться за то, что спасли мне жизнь?

— Спас?

— Ну, хотя бы на какой-то срок. Ведь мы все живем на этой земле только какой-то срок. А корабль может и вернуться, если другие об этом узнают.

— У других нет оружия, — пояснил Годард и рассказал ей, как на палубе появился Майер. Или дым его выгнал из убежища, или его успели препроводить в другое убежище, где потом его кто-то случайно обнаружил.

— Значит, теперь люди знают, что он жив? Что может сделать Линд в этой ситуации?

— Не знаю. — Годарду показалось странным, что Линд не обезопасил свое положение за два последних дня. А ведь он мог спокойно это сделать. Ему достаточно было отделаться от Майера. Красицки он принес в жертву, по всей вероятности, без всяких угрызений совести. Так почему же не поступил так же с Майером? Для такого человека, как Линд, было бы проще освободиться от уличающих его доказательств, а этим доказательством был Майер. Но он избрал более опасный путь — попытался избавиться от капитана Стина и миссис Леннокс. Что это? Дисциплина? Идеологический фанатизм? Нет, в этом не было никакого смысла. Ведь теперь на земле нет ни одного уголка, где Майер мог бы скрыться. Почему же Линд пошел даже на то, чтобы перестрелять всю команду, лишь бы его спасти?

Гром громыхнул уже в непосредственной близости, а порывы ветра рябили поверхность воды. На севере и западе теперь не было ни клочка голубого неба, а в нескольких сотнях метров перед ними висела дождевая завеса.

— Смотрите! — внезапно закричала Карин.

Годард повернулся в ту сторону, куда она показывала, и застыл. Не более чем в полумиле от них из пелены дождя появлялся «Леандр». С нижней палубы поднимался столб дыма, пронизанный языками пламени. Значит, пожар в третьем трюме разгорелся не на шутку.

Корабль, казалось, шел в должном направлении. Но прежде чем Годард смог определить это точно, судно, подобно призраку, снова исчезло в пелене дождя.

Антонио Гутиэрес перекрестился, но шевельнуться, казалось, больше не мог. Он еще никогда в жизни не стоял на корабельном мостике и всей душой желал никогда его и не видеть. Если он шевельнется, то его наверняка смогут заметить. Тем не менее он даже не мог поклясться, что все с ним случившееся происходит в реальной жизни. Во всяком случае Антонио не мог ручаться, что рассудок его не помутился, с тех пор как за борт полетела блондинка, а потом на палубе появился мертвец. Когда же он рассказал об этом офицеру и показал на то место, где, по его мнению, должна была показаться женская голова, там вдруг вынырнула мужская. Офицер, судя по всему, не обратил внимания на эту несуразицу, так как сразу же приказал развернуться и бросил в воду спасательный круг… И вот теперь к нему приближается этот высокий первый помощник. Ему кто-то уже успел сказать, что теперь этот человек — капитан. Его глаза были холодны и не предвещали ничего хорошего.

Корабль уже успел развернуться, и Гаральд Сведберг решил убедиться, заметил ли человек за бортом спасательный круг. В тот же момент он увидел подходящего Линда.

— Мистер Сведберг! — гаркнул тот. — Немедленно отдайте распоряжение лечь на прежний курс!

— За бортом человек… — начал третий помощник, но Линд перебил его:

— Немедленно распорядитесь лечь на прежний курс! Слышали, что я вам сказал? — И повернулся к рулевому. — Право руля!

Рулевым был грек, опытный моряк. Он бросил на третьего помощника беспомощный взгляд и начал разворачивать корабль вправо. Когда Линд говорил таким тоном, лучше было его слушаться.

Но на третьего помощника тон Линда никакого впечатления не произвел. Точнее, даже вызвал его гнев.

— Мистер Линд, я повторяю вам, что за бортом находится человек. — Первый помощник, правда, замещал капитана, и Сведбергу это было известно; но ведь на вахте стоит он, поэтому и распоряжается. Он прошел к двери рубки. — Я видел это собственными глазами…

И вдруг у него отнялся язык, — перед ним стоял Гуго Майер, к тому же без черной повязки на глазу. На поросшем щетиной лице играла ухмылка, а в руках у него был автомат. Позади него появился Карл с «люгером» в руке. Рулевой тоже увидел их обоих, и глаза его расширились от страха. Корабль теперь резко накренился на бак-борт, так что грозовая туча оказалась почти над головой.

Антонио Гутиэрес все еще стоял на мостике без движения и видел, как по палубе идет матрос по имени Отто с большим пистолетом в руке. Он взошел на мостик и встал позади третьего помощника. Потом посмотрел на Линда, который стоял позади рулевого. Кивнув в ответ, Отто поднял пистолет и ударил третьего помощника по голове. Ноги Сведберга подкосились, он упал и покатился в сторону двери как раз в тот момент, когда по палубе ударили первые капли дождя. Отто поднял его и затащил обратно на мостик, в углу которого все еще прятался Гутиэрес.

— Прочь от руля! — крикнул Линд греку, но тот от страха, казалось, ничего не слышал.

Линд оторвал его от руля и отшвырнул к двери. Грек упал на колени, проскользил немного по мокрой палубе, а потом поднялся и пустился наутек.

— Отто, возьми руль! — приказал Линд. Тот оставил третьего помощника лежать под дождем и подбежал к рулю. Линд дал ему курс. Матрос повернул колесо направо, чтобы направить корабль по старому курсу.

Первый помощник тем временем обратился к Майеру и что-то сказал ему по-немецки. В этот момент подбежал боцман. «Люгер» у него торчал за поясом, по лицу стекала вода.

— Лопнули бутыли в третьем трюме, — быстро выпалил он. — Еще до того, как разразилась гроза, на нижней палубе чувствовался запах спиртного.

Линд кивнул:

— Ничего не поделаешь. И все же можно держать огонь под контролем. Где Спаркс?

— Сейчас придет.

— Хорошо. Перекройте трюмы, И стрелять в каждого, кто попытается подняться сюда.

Боцман исчез в серой пелене дождя. Спаркс прошел по внутреннему трапу, который вел через картографический отдел.

— Вызови «Феникс»! — приказал Линд. — Они должны спешить нам навстречу. Ежечасно подавай им сигнал, чтобы они пеленговали нас.

Спаркс вопросительно посмотрел на него:

— Встреча состоится до наступления темноты?

— А какое это может теперь иметь значение? — спросил Майер.

— Мы все перейдем на «Феникс», — пояснил Линд.

— А что будет… — Спаркс жестом показал на весь корабль и его обитателей.

Линд провел пальцем по горлу. Спаркс кивнул и вышел.

Третий помощник все еще лежал там, где его оставил Отто, почти у ног Гутиэреса. Его фуражка куда-то укатилась, а на лицо из-под волос стекала струйка крови. Филиппинец считал его мертвым. Он посмотрел на противоположную сторону рубки. Может, его и не заметят, если он сейчас шевельнется?

Но не успел он сделать и шага, как услышал звук, очень похожий на вдох.

Застыв от страха и не способный больше ничего воспринимать, он увидел, как с палубы поднялся большой клуб дыма вместе с огнем и в воздух полетели обломки дерева и переборки.

В следующий момент эти обломки начали падать, шипя и угасая в воде. Но столб огня стал еще выше, и шум, вызываемый им, перекрывал теперь шум дождя. На нижней палубе матросы что-то кричали друг другу. Линд промчался на бакборт к телефону, который находился позади рулевого колеса.

— Усильте давление в шлангах! — прокричал он в трубку, бросил ее на рычаг, передал в машинное отделение команду «Стоп» и помчался с другими по палубе.

Теперь на мостике никого не осталось, кроме третьего помощника, который лежал без сознания, и молодого филиппинца.

Гутиэрес проскользнул к двери рубки и заглянул туда. Эта красивая женщина-блондинка была в воде где-то позади них. Если корабль повернет обратно, ее можно будет спасти. Как делал рулевой, когда поворачивал корабль? Так? В левую сторону. Он схватился за штурвал и повернул его до отказа влево. Потом оставил штурвал и затащил третьего помощника внутрь, где было сухо. Затем снова вышел на палубу, чтобы посмотреть на пожар.

«Леандр» все еще шел со скоростью двенадцать узлов в час.

Они продолжали держаться за спасательный круг. Вокруг хлестал дождь, сверкала молния, гремел гром.

— Почему ты считаешь, что они вернутся? — спросила Карин. — Неужели вернутся, чтобы спасти нас?

— Вряд ли, — ответил Годард. Говорить так было жестоко, но еще более жестоко было ей лгать. Ведь на корабле командует Линд. Их было по меньшей мере шестеро, и все шестеро имели оружие. — Возможно, они потеряли управление над кораблем или изменили курс, чтобы не дать огню проникнуть в центральную часть судна.

— Найти нас они все равно не смогли бы, — сказала Карин. — Ведь сейчас на пятьдесят ярдов ничего не увидишь.

— Ты не заметила Рафферти?

— Нет… — Она смахнула с лица воду. — Почему он это сделал? Ведь Рафферти был его человеком?

— Он был глуп. Позднее Линд все равно с ним расправился бы. Даже если бы все было в порядке. Такую тайну не доверяют глупцам. Ведь он проболтался бы обо всем в первом же баре.

Гроза продолжала бушевать, волны становились все больше. Белая пена затрудняла дыхание.

— Смешно, — сказала она вдруг. — Я даже не знаю, есть ли у тебя семья.

— Есть брат в Техасе, — ответил он. — А где-то в Европе — бывшая миссис Годард. Мы связаны только адвокатской фирмой и банковским счетом. Если курс доллара будет держаться твердо, то она об этом происшествии узнает только через несколько лет.

— У тебя нет детей?

— Была дочь, она погибла в автомобильной катастрофе.

— Прости меня…

— Это случилось пять месяцев назад. «Почему я обо всем этом рассказываю? — подумал он. — Может, неизбежный конец развязал мне язык? Или я просто давно уже ждал преданной слушательницы?» После того как Гарри вышел из травматологического отделения больницы, он не рассказывал об этом ни одному человеку. Никому, кроме Сьюзен. Ей он сообщил по телефону, что Джерри умерла, сказал, что приедет домой через три часа и чтобы к этому времени она покинула дом.