Глава 6

— Если первое предположение верно, то должно быть верным и второе, — сказал он Майо. — И я, и Рихтер — мы оба упустили что-то важное.

— Совсем не обязательно, — откликнулась Майо. На ней были домашний халат и шлепанцы, однако она успела привести в порядок волосы и подкрасить губы. Майо сидела в глубоком кресле в гостиной, заложив ногу за ногу, и маленькими глоточками пила кофе. — Твоя ошибка в том, что ты исходишь из предположений, а не из достоверных фактов. С чего ты взял, что это не выкуп? А может, похитили его любовницу?

— Четверть миллиона долларов за какую-то бабу?

— А почему бы и нет? Твой отец из-за своей неразборчивости в связях тысячи раз подставлял себя под удар и в один прекрасный день оказался уязвимым. Он пришел за деньгами один, потому что они вынудили его это сделать. Им-то в банке нечего было делать.

— Нет, — покачал головой Ромстед. — Ты опускаешь самое главное. Зачем им заставлять его продавать акции? Ты когда-нибудь слышала, чтобы похитители опускались до обсуждения деталей? Выкуп требуют по телефону или в письме: «Нам нет дела до того, как ты будешь доставать деньги, парень, достань их, и дело с концом».

— Но откуда ты знаешь, что эти люди там были? Это опять сплошные догадки.

— Я уверен, что они приезжали к нему домой. Он был не один, когда разговаривал с Винегаардом, — вот почему он так странно себя вел во время беседы. В доме два телефона — один в спальне, а другой, параллельный, — на стене в кухне. Кто-то из этих убеждений находился у второго аппарата, пока остальные держали его на мушке.

Видишь ли, в случае шантажа или киднеппинга преступники всегда требуют определенную сумму. Жертве необходимо собрать ее за ограниченный срок, но как он будет это делать, никому не интересно. Если бы отца шантажировали, то он продал бы акции выборочно или хотя бы позвонил Винегаарду, чтобы посоветоваться. Но он и не пытался собрать какую-либо сумму, он продал весь список акций целиком, потому что к его виску был приставлен пистолет. И зная, что Винегаард начнет протестовать, заткнул его, пока тот не ляпнул об акциях из другого списка.

Майо задумчиво кивнула:

— Да, это похоже на правду.

— В этом я не сомневаюсь. Одного только не пойму — как им удалось отнять у отца деньги? Это совершенно невозможно, однако они это сделали.

— Пожалуй. Ну и что ты теперь собираешься делать?

Ромстед задумался. Он пока нащупал два очень слабых следа, приведут ли они его куда-нибудь — это еще вопрос, но побегать придется, это уж точно. Одним таким следом была Джери Боннер, а другим — «мерседес». Поскольку человек не может двигаться сразу в двух направлениях, Ромстед решил, что для пользы дела лучше всего не мешкая обратиться за помощью. Нужно, чтобы кто-то занимался поисками концов здесь, в Сан-Франциско, пока он сам продолжит расследование в Неваде. Брубейкер не обратил внимания на одну деталь, а может, просто счел ее маловажной, — но Ромстед был почти уверен, что сможет найти то место, куда ездил отец. Пятьдесят четыре мили в оба конца. Задача не казалась ему невыполнимой. Но откладывать это не стоило. Итак, самолетом до Рино, а там можно взять напрокат машину. Он посвятил Майо в свои планы.

— Когда ты вернешься? — спросила она.

— Возможно, завтра вечером.

— Может, мне поехать с тобой?

— Нет.

— Но почему?

— Потому что в пустыне жарче, чем в аду на сковородке. Тебе будет скучно, и ты задохнешься от пыли…

— Не пудри мне мозги, Ромстед. Ты не хочешь брать меня, потому что считаешь, что предприятие может оказаться опасным, да?

— Опасным? Ну конечно же нет!

— Ты хочешь найти это место, но не имеешь ни малейшего представления, что там находится. Но если ты вдруг случайно наткнешься на убийц своего отца, то они непременно пригласят тебя выпить…

— Я не собираюсь кричать на всех углах, кто я такой.

— Вот это правильно. И тогда они примут тебя за английскую леди. Или ты можешь выдать себя за бродячего менестреля. Это все твое проклятое ЦРУ… Короче, мне это осточертело, я одеваюсь и возвращаюсь к себе домой. — Майо резко встала и решительно направилась к дверям, однако мгновение спустя снова появилась в дверном проеме. Ее лицо выражало одновременно раскаяние и беспокойство. — Ты будешь осторожен, хорошо?

— Само собой, — кивнул Ромстед. Достав записную книжку, он набрал номер Джеффа Лоринга. Давным-давно они учились в одном классе в колледже, потом Лоринг некоторое время работал в ФБР, а теперь был практикующим адвокатом в Сан-Франциско. Несколько раз, когда Ромстед приезжал сюда, они встречались за ленчем. Лоринг оказался на месте, и если удивился просьбе старого однокашника, то не подал виду.

— Частного детектива? Ну разумеется, я знаю нескольких — кого-то лично, кого-то по отзывам, но ты знаешь, они ведь не специализируются по различным направлениям: разводы, розыски пропавших, расследование прошлого, безопасность…

— Розыски пропавшего — примерно то, что нужно. И хорошо бы ему иметь опыт работы в полиции.

— Тогда тебе нужен Мердок, Лэрри Мердок. У него небольшое агентство на Пост-стрит. Сейчас у меня нет под рукой его номера, но ты наверняка найдешь его в справочнике.

— Большое спасибо, Джефф. Расскажу обо всем позже.

— Не за что. Позвони как-нибудь, вместе пообедаем.

Отыскав нужный номер, Ромстед снова снял трубку. Он представился, сославшись на рекомендации Лоринга.

— Я бы с удовольствием зашел к вам лично, но мне нужно сделать еще несколько звонков. — Ромстед назвал свой адрес. — Не могли бы вы прислать кого-нибудь из ваших людей?

— Я зайду сам, — ответил Мердок. — Через полчаса вас устроит?

— Отлично.

Ромстед листал справочник в поисках кода Невады, когда в комнату вошла полностью одетая Майо.

— Хочешь, я позвоню насчет авиарейсов? — спросила она.

— Да, если тебе не трудно, дорогая. Я буду занят еще два часа.

Она наклонилась, поцеловала его в щеку и вышла. Ее квартира находилась в одном из соседних домов.

Ромстед позвонил в справочную округа с кодом 702, узнал номер миссис Кармоди, потом набрал его, моля Бога, чтобы она оказалась дома. Информация, которую он собирался представить Мердоку, слишком поверхностна, и только разговор с Полетт мог внести некоторую ясность. Трубку взяла Кармелита.

— Миссис Кармоди у бассейна. Подождите минутку, пожалуйста.

— Эрик? Откуда вы звоните? Я думала, что вы вернулись в Сан-Франциско.

— Вот оттуда я и звоню. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Хотя мне все еще немного не по себе из-за Джери.

— Как раз из-за нее я и звоню. Вы, случайно, не знаете ее здешний адрес? Или где она работала?

— Понятия не имею. Только Лью может это знать, но прошу вас, ради Бога, не трогайте его. Я вижу, что вы пытаетесь…

— Между нею и стариком наверняка что-то было. И Боннер это подозревал. Вы вспомните, когда он появился в доме, еще до того, как узнал, что Джери мертва, он был готов рвать и метать.

— Да, — помедлив, согласилась Полетт. — Это верно. Но он злился не только из-за Джери.

— Я догадался. — Ромстед и сам уже подозревал, что у Боннера имелись виды на Полетт Кармоди, и его мучила ревность. Он ревновал и сестру, и подругу; неудивительно, что одно только имя «Ромстед» действовало на него как красная тряпка на быка. — Мне кажется, он один из главных подозреваемых в списке Брубейкера.

— Нет, это не Лью. Он просидел до двух ночи в своем магазине, а на следующий день до темноты играл в покер с несколькими приятелями. Он, конечно, вспыльчив и горяч, как дьявол, но хитрость и коварство ему чужды. Если бы он решился на убийство, то обязательно совершил бы это на ступенях мэрии, на глазах у двух сотен свидетелей. Вот почему я прошу вас не звонить ему по поводу Джери. Его только что выпустили под залог; он до полусмерти избил в баре какого-то рабочего с ранчо, когда услышал, как тот что-то сказал о Джери и капитане Ромстеде.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Ромстед. — Я не стану его беспокоить… Хорошо, а не могли бы вы описать Джери?

— Рост примерно пять футов пять дюймов, вес около ста десяти фунтов. Голубые глаза, темно-рыжие волосы, нос немного вздернут, но изящный. И очень длинные ноги для такой не слишком высокой девушки.

— Спасибо. А вы не знаете, чем она занималась?

— Работала клерком. Закончила бизнес-курсы — машинопись, стенография и все такое прочее. Подождите, я, кажется, кое-что вспомнила. Прошлой зимой она со скидкой купила магнитофон для Лью, она тогда работала в какой-то фирме по продаже электронного оборудования.

— Названия фирмы не припомните?

— К сожалению, нет. Но, кажется, Лью говорил, что она находится на Мишен-стрит.

— Замечательно! Для начала совсем неплохо. Огромное спасибо.

Уже повесив трубку, Ромстед вспомнил, что хотел спросить еще кое о чем. А именно о том типе из команды, которого отец передал Федеральному бюро по борьбе с наркотиками за провоз героина на борту его судна. Пока нет надежного следа, не стоит упускать любую возможность. Ну да ладно, с Полетт можно будет поговорить и завтра, уже в Колвиле.

Ромстед принялся укладывать вещи. Зазвонил телефон. Это была Майо. На трехчасовом рейсе имелось одно место. Ромстед попросил заказать ему билет.

— Хорошо. Я отвезу тебя в аэропорт.

— Ты просто ангел!

— Ага. И моя сексуальная жизнь тоже достойна ангелов. Я с таким же успехом могла бы завести роман с китобоем.

Не успел Ромстед повесить трубку, как раздался звонок в дверь.

Лэрри Мердоку на вид было лет сорок пять. Невозмутимый взгляд наблюдательных серых глаз выдавал уравновешенного и уверенного в себе человека. Детектив представился и предъявил фотокопию своей лицензии размером с бумажник. Ромстед пригласил его войти и прикрыл за ним дверь.

— У вас есть опыт работы в полиции? — спросил он, когда они оба сели.

— Да, пятнадцать лет оттрубил здесь, в Сан-Франциско. Давайте ближе к делу, что от нас требуется, мистер Ромстед?

— В общем-то то же самое, чем вы занимались и раньше. Ходить по домам и задавать вопросы. Я хочу проследить прошлое двух людей и выяснить, были ли они знакомы, и если да, то насколько близко. Думаю, дело пойдет быстрее, если вы подключите еще кого-нибудь из ваших людей. Вы согласны?

— Да. Мы возьмемся за это. — Мердок достал блокнот и авторучку.

— Отлично. Вам нужно предысторию. — И Ромстед рассказал ему все с того самого момента, когда было обнаружено тело его отца, и до своих бесед с Винегаардом и Рихтером. Он дал описание отца и Джери Боннер, а также адрес квартиры отца на Стоктон-стрит. Мердок слушал, не перебивая и время от времени делая заметки.

— Не знаю, навещал ли отец в период между шестым и четырнадцатым июля свою сан-францискскую квартиру, тем более что я даже не видел дома, в котором она находится, поэтому не знаю, можно ли в него незаметно войти, — в заключение сказал Ромстед. — Вы ведь понимаете, о чем я?

— Конечно. Надо выяснить, видел ли его кто-нибудь там? Приходил ли он один или с кем-то еще? Видели ли девушку где-то поблизости или вместе с ним? Если вы не против, я направлю еще одного человека по следу девушки — попробуем начать с фирм, торгующих электроникой.

— Именно. Лично я считаю, что эта самая Джери от кого-то сбежала, иначе не вернулась бы домой. Она сидела на наркотиках, а в Колвиле раздобыть эту гадость негде.

— Скорее всего, так все и было. Наверное, ее источник иссяк, и она вспомнила о запасе, который хранился в доме вашего отца.

— Это вполне возможно, — согласился Ромстед. — Но есть кое-что, чего я не могу понять.

— Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Мердок. — Если она знала, где хранится героин, то почему не знала, что он не разбавлен?

— Совершенно верно, — подтвердил Ромстед, невольно проникаясь уважением к этому человеку. — Может, ей не так уж много было известно. — Он подошел к столу у окна и выписал чек на триста долларов. — Сегодня вечером я буду в Колвиле и позвоню вам оттуда.

Поблагодарив за аванс, Мердок удалился. Ромстед застегнул дорожную сумку, положив сверху полевой бинокль, и позвонил Майо. Она уже была готова. Ромстед отнес сумку в ее машину. Они выехали на автостраду и направились в сторону залива. Своим новым «мустангом» Майо управляла с уверенным спокойствием. Ромстед расслабился, что редко позволял себе, когда за рулем сидел кто-то другой.

— Чрезвычайно польщена, — заметила Майо, когда они проезжали мимо Кэндлестик-парка.

— Чем именно?

— Когда мужчина пялит глаза на ноги, вместо того чтобы следить за движением, это означает полное одобрение.

— Ты отлично водишь машину, — согласился Ромстед. — Поэтому тебя и не приняли на медицинский факультет.

— А как ноги?

— Благодаря им у тебя нет особой необходимости туда поступать.

— Ты просто свинья и шовинист. Все стоянки аэропорта оказались забитыми, с залива дул пронизывающий ветер, а над горами к югу от города рулонами белой хлопковой ваты клубился туман. Майо с трудом отыскала место для парковки.

— Позвони, — попросила она.

— Сегодня же вечером, — пообещал Ромстед.

— И завтра.

Они поцеловались. На мгновение Майо крепко прижалась к его груди. Ромстед забрал свою сумку и, подождав, пока Майо отъедет, направился в здание аэропорта. Там он зарегистрировался и расплатился за билет кредитной карточкой. Немного погодя самолет оторвался от взлетной полосы и после четырех пополудни приземлился в Рино. Солнце палило немилосердно. Ромстед взял напрокат «шевроле» с кондиционером и, купив по дороге карту автодорог Невады, направился в Колвиль.

Развернув карту, он обнаружил, что Колвиль находится в округе Стедман всего лишь в пятнадцати милях от южной границы округа Гарнет. Чтобы охватить пространство радиусом в двадцать пять миль, Ромстеду требовались оба округа. В магазине спортивных товаров он приобрел две крупномасштабные карты обоих округов, вроде тех, что составляют для рыболовов и охотников.

— И еще, пожалуйста, бачок на галлон воды, — попросил он продавца.

К тому времени уличное движение стало более напряженным, и пока Ромстед не выехал из Рино, он потерял время, выстаивая в пробках. Он остановился перекусить на стоянке для дальнобойщиков и прибыл в Колвиль лишь около восьми вечера. Припарковавшись под въездными воротами мотеля «Конестога», Ромстед направился прямиком в контору.

На этот раз за стойкой портье сидел человек средних лет с довольно кислой физиономией. Он безучастно взглянул на Ромстеда и выдал ему ключ от коттеджа номер 16. Ромстед разложил на кровати обе карты и в задумчивости склонился над ними.

Несомненно, Брубейкер был прав насчет множества полузаброшенных дорог, пролегавших через поросшие полынью равнины, проверить их все — занятие безнадежное. Однако машина старика ездила не по этим дорогам: ведь на толстом слое белесой пыли, покрывавшем борта «мерседеса», не осталось полос и царапин, их не удалось бы избежать, если бы он продирался сквозь заросли бурьяна. Машина ехала по более приличной дороге, что значительно сужало выбор возможных вариантов.

На картах каждая дорога была помечена соответствующим кодом: асфальтовые, покрытые щебнем и наезженные проселки. Конечно, покрытые гравием могли быть такими же пыльными, как и проселки, поэтому их тоже нельзя сбрасывать со счетов. Главная городская магистраль пролегала, грубо говоря, с севера на юг. В городе она пересекалась с Третьей улицей, переходящей в асфальтовую дорогу, перечеркивающую Колвиль с запада на восток, именно на ней находился дом его отца. За домом эта дорога продолжалась еще на двадцать — тридцать миль к западу до небольшого поселка. На озере, однако, это был тупик. Поэтому место, куда ездил отец, следовало искать к северу, югу или востоку от города. Из неучтенных пятидесяти четырех миль четыре можно было смело отбросить на путь от станции техобслуживания до дома. Таким образом, пятьдесят миль пути туда и обратно от дома отца или же сорок две мили от центра города — в таких пределах должен вестись поиск.

К югу от шоссе ответвлялось две дороги. Примерно в тринадцати милях трассу пересекала грунтовка. На севере тоже было две дороги, длиной в двенадцать и шестнадцать миль — обе грунтовые и обе сворачивали на запад. На востоке таких дорог было еще целых три. В девяти милях от города наезженный проселок отходил от асфальта на север и мили через четыре разветвлялся на два: один из них вел на северо-восток. Кроме того, примерно восемнадцати милях к югу от города ответвлялась еще одна грунтовка. По самым грубым подсчетам, два конца по всем этим дорогам — итого наберется по меньшей мере сто восемь миль ухабистого и пыльного пути. Да, денек обещал быть нелегким. Ромстед позвонил портье и попросил разбудить его в пять тридцать утра.

Набрав код междугородной связи, он попросил соединить с Майо. Она схватила трубку при первом же звонке, и по ее голосу стало ясно, что что-то произошло:

— Эрик! Я уже несколько часов не отхожу от телефона!

— В чем дело?

— В твою квартиру проник взломщик. Я же не знала, в каком мотеле ты остановился, поэтому ждала, когда ты сам соизволишь позвонить…

— Хорошо, дорогая, только успокойся. Едва ли ему удалось чем-то поживиться. Но как ты об этом узнала?

— Узнала? Эрик, да как раз об этом я и пытаюсь тебе втолковать… Я сама с ним разговаривала… Напоролась прямо на него…

Ромстед резко оборвал ее:

— С тобой все в порядке?

— Не волнуйся. Он ничего мне не сделал. Я притворилась, что верю ему.

Ромстед облегченно вздохнул. Слава Богу, он не обидел эту девушку умом!

— Ну хорошо, хитрюга, только начни с самого начала.

— Я и рассказываю с начала. — Майо явно нервничала. — По дороге из аэропорта я решила, раз уж я все равно на машине, закупить продукты. Ну и для тебя кое-что прихватила: бифштексы, бутылку розового шампанского, тоник, короче говоря, целый пакет. Я отнесла покупки к себе домой, а потом решила занести твои припасы к тебе и немного там прибраться. Я вошла в твой дом, поднялась на лифте, а когда открыла дверь, то чуть не выронила пакет, сумочку и все остальное. Посреди гостиной стоял какой-то человек, а на коврике лежала открытая сумка с инструментами. Все это выглядело до ужаса забавно — я хочу сказать, что очень испугалась, а этот тип даже не вздрогнул. Руки у меня были заняты, и поэтому я довольно долго прокопалась, пока открыла дверь, так что он был готов к моему появлению. Он поздоровался и очень вежливо спросил, не я ли миссис Ромстед. При этом он наклонился за каким-то инструментом из сумки.

К тому времени я уже более-менее взяла себя в руки, поэтому спросила, что он тут делает. Он достал из нагрудного кармана листок бумаги — на нем была спецовка — и сказал: «Мистер Ромстед вызвал нас проверить семилайзер и заменить фраммистат в кондиционере». Дальше он произнес какую-то тарабарщину на техническом жаргоне, а я, ты знаешь, в этом ничего не смыслю, и уже снял заднюю стенку кондиционера, будто и впрямь собирался им заняться. Еще он сообщил мне, что его впустил консьерж, а это откровенная ложь, потому что он не станет никого впускать в квартиру в отсутствие жильца. Однако я растерялась и не знала, что мне делать. Если бы я попыталась бежать, он мог схватить меня, чтобы я не вызвала полицию.

Ты понимаешь, мне совсем не хотелось идти на кухню со всеми этими продуктами, потому что тогда бы он оказался между мной и дверью, но ничего другого не оставалось. Иначе этот парень заподозрил бы меня — ведь ясно же, что я не просто так пришла сюда. Но он вел себя настолько спокойно и профессионально, что я чуть было не решила, что он и в самом деле ремонтник, а не какой-нибудь потрошитель, поэтому сообщила, что я всего лишь твоя знакомая и заскочила на минутку оставить продукты. Я прошла на кухню и побросала все без разбору в холодильник, так что не удивляйся, если вдруг обнаружишь в нем пачку бумажных носовых платков и два куска туалетного мыла. Потом вернулась в комнату. Он что-то напевал, ковыряясь в потрохах кондиционера. Я сказала что-то насчет того, чтобы он не забыл запереть дверь, когда уйдет, и поскорее убралась оттуда. Потом на ватных ногах еле дошла до лифта.

Когда я добралась до консьержа, то мне , сначала пришлось объяснить, какого черта я делала в твоей квартире. С этим мы быстренько разобрались, и он вызвал полицию. Патрульная машина появилась через две-три минуты, а консьерж с двумя офицерами поднялся в твою квартиру. К тому времени взломщик, естественно, уже ушел, однако они обнаружили следы его пребывания, и поэтому не сочли меня за ненормальную. Твоего гостя, похоже, интересовал письменный стол, или он успел добраться только до него, потому что в нем все было перерыто. Не знаю, пропало что-нибудь или нет, но полицейские сказали, что, пока меня не было, он мог взять из него все что угодно.

Несмотря на захлестнувшее его чувство тревоги, Ромстед невольно почувствовал облегчение, смешанное с восхищением.

— Ты у меня молодец! Здорово соображаешь! В столе не было ничего ценного, кроме кое-каких писем, старых налоговых извещений, банковских подтверждений и тому подобного. А ты могла бы описать этого парня?

— Невысокий — чуть ниже шести футов; весит где-то около ста шестидесяти фунтов. Лет под тридцать. Очень стройный и смуглый; похожий на индейца, черноволосый, с карими глазами. И такой спокойный, совершенно невозмутимый.

— Ну ты и сама не из породы истеричек, отчаянная ты моя, — с нежностью произнес Ромстед. И хотя эта история ему совсем не нравилась, он все же не хотел пугать Майо по пустякам. — Не забивай себе этим голову. Если по квартирам шарят домушники, то закрывай дверь на цепочку, как я тебе объяснял, и не впускай никого, пока не будешь знать оба тома его биографии. Завтра я тебе позвоню. Постараюсь поскорее покончить с делами и вернуться.

Они поговорили еще несколько минут, и, после того как Майо повесила трубку, Ромстед сразу же позвонил Мердоку. Его секретарша сообщила, что мистера Мердока нет ни дома, ни, в агентстве, но он, вскоре должен сам позвонить. Ромстед оставил свой телефон в мотеле.

— Попросите его позвонить мне сразу же, как он появится.

Теперь Ромстеду оставалось только ждать. И размышлять. Слишком многое в этой истории не вписывалось в целостную картину. Естественно, любой вор мог прочитать имя на почтовом ящике, однако этот парень, копавшийся в его кондиционере, — не какая-нибудь шпана, забредшая с улицы с полоской пластика или кредитной карточкой. Он не смог бы так просто проникнуть в квартиру. На дверях стоят замки с мощными запорами, а уходя, Ромстед запер их на ключ. Были и другие зацепки: спецовка, сумка с набором инструментов, и то и другое, скорее всего, можно обнаружить в ближайшем мусорном контейнере, — спокойная уверенность, правдоподобный предлог. Все выдавало в нем профессионала, если не считать того, что профессионал не стал бы тратить время на квартиру холостяка, даже если бы ему оставили ключ под ковриком. Ведь там нет ни мехов, ни драгоценностей, ни денег… Ему пришлось бы довольствоваться двумя-тремя костюмами, за которые какой-нибудь старьевщик заплатил бы ему по два доллара за штуку, тогда как приемщица в химчистке затребовала бы за услуги все восемь.

Ромстед мог позвонить Полетт Кармоди, но ему не хотелось занимать телефон на тот случай, если вдруг позвонит Мердок. Приходилось ждать. А пока он распаковывал сумку и снова принялся изучать карты. Прошло около двадцати минут, прежде чем позвонил Мердок.

— Я только что получил ваше сообщение, — сказал он. — Что-нибудь новенькое?

— Да. Какой-то тип сегодня днем пошуровал в моей квартире, — ответил Ромстед. — Не могу себе представить, что он искал. А у вас что-нибудь прояснилось? Разузнали о девушке?

— Да. До сих пор нам здорово везло. Я только что разговаривал со Шнайдером — это тот человек, которого я привлек к вашему делу. Он сразу же наткнулся на след Джери Боннер в «Пэккер электронике». Это крупная фирма, у них офис на Мишен-стрит. Занимаются всем, что имеет отношение к электронике: хай-фай комплектующие, радио, запчасти и кинескопы к телевизорам, транзисторы, оборудование для радиолюбителей и тому подобное. Джери Боннер проработала у них почти полтора года, до прошлого марта. Они уволили ее за мелкие кражи из кассы, видимо, увлечение героином уже тогда обходилось ей недешево. Шнайдеру удалось узнать последний из ее известных адресов и проверить его. Она снимала квартиру неподалеку от Мэрин-стрит вместе с другой девушкой, Сильвией Уолден. Эта девчонка, Сильвия, и не знала, что Джери сидела на наркотиках, однако по тем вещам, которые она приносила домой, подозревала, что она приворовывала в магазинах.

Джери не оставила нового адреса, но Сильвия вспомнила имя ее бывшего дружка. Лео Каллен, он держит бар на Ван-Несс. Каллен сообщил Шнайдеру, что порвал с Джери еще до Рождества, когда узнал, что та увлекается наркотиками, и с тех пор ее не видел, однако слышал, что она путается с парнем по имени Маршалл Таллант, владельцем телеателье на Норт-Бич, в котором он единственный работник. Шнайдер отыскал это заведение и побывал там, но оно оказалось закрытым, а соседи сказали, что не видели Талланта уже больше месяца. Однако девушка жила с ним и, по их словам, они исчезли вместе.

— У вас есть какие-нибудь предположения, на какие деньги она покупала наркотики? — спросил Ромстед. — Таллант вряд ли мог много выжать из своей лавочки.

— Никаких, — ответил Мердок. — На этот счет у нас пока нет никаких идей. Если она и приторговывала собой, то делала это очень осторожно, А насчет лавочки вы правы — Таллант не мог каждый раз платить по сорок — пятьдесят долларов за ее увлечение, если только у него не было другого источника доходов. Как я выяснил, он считался хорошим мастером и мог исправить любую неполадку, однако был слишком привередливым и раздражительным. Отказывался от заказов, если они не интересовали его, а порой и вовсе не открывал свою мастерскую.

Есть еще одна версия, которая кое-что объясняет. У Джери могло быть что-то вроде любовной связи с вашим отцом. Ничего конкретного сказать не могу, но она частенько посещала его квартиру. Трое человек, с которыми я говорил, на протяжении последних четырех месяцев видели, как она входила или выходила из дома, но каждый раз одна. Возможно, она работала девушкой по вызову, а ваш отец был одним из ее клиентов, но это лишь догадка. Однако, по-видимому, у нее был свой ключ. Один из жильцов, с которым я беседовал, видел ее в коридоре этого же этажа в День независимости, а как нам известно, в это время ваш отец находился в Колвиле. И я считаю, что его не было в квартире между шестым и четырнадцатым июля. Никто ни разу не видел его, даже управляющий домом, а они с вашим отцом были добрыми приятелями. Он сам отставной моряк торгового флота, служил помощникам капитана на танкере, принадлежащем «Стандарт ойл», и, когда ваш отец наезжал в город, они всегда вместе выпивали.

Но есть тут кое-что непонятное. Не вы один интересуетесь этой девушкой. Есть еще один малый, Шнайдер дважды столкнулся с ним, и я сам его видел, когда он входил в дом, где находится квартира вашего отца. Но и это еще не все. Если только мы со Шнайдером не насмотрелись по телевизору детективов, то за этим парнем тоже ходит хвост. Черт побери, мы составили целую процессию, болтающуюся по всему городу.

— А вы в этом уверены?

— Насчет малого, разнюхивающего про Джери, сомнений нет, хвост — всего лишь догадка. Он опередил Шнайдера в «Пэккер электронике», потом, пока Шнайдер занимался расспросами в фирме, он направился прямиком в бар на Ван-Несс, где работает Каплей. Настоящий костолом, с вас ростом, но только очень агрессивный на вид, и, по всему видно, недавно попал в передрягу. Над одним глазом у него ссадина, а правая рука забинтована…

— Постойте-ка, — оборвал Мердока Ромстед. — Он водит зеленый «порше» с номерами Невады?

— Точно. Значит, вы его знаете?

— Встречал. Это ее брат. Лью Боннер. Однако ума не приложу, чего он лезет в это дело. Он ведь все решил по-своему, в том, что случилось с Джери, он обвиняет моего старика. Но что там насчет хвоста?

— Как я уже сказал, полной уверенности нет. Возможно, простое совпадение, но настораживает то, что его видели в тех же местах, где побывал Боннер, а это в разных концах города. Его зовут Делеван, он когда-то тоже был частным детективом, но у него отобрали лицензию, и он отбыл срок в Сан-Квентине11 за вымогательство.

— Вы не могли бы его описать? — быстро прервал его Ромстед.

— Здоровенный бугай, рост около шести футов двух дюймов, весит более двухсот фунтов, почти лысый…

— Хватит, — остановил его Ромстед, — это не он.

— Вы хотите сказать, не тот тип, что копался в вашей квартире? А когда, кстати, это случилось?

— Сразу же после того, как я вылетел в Рино. По-моему, он следил за мной и, убедившись, что я сел на самолет, вернулся и проник в квартиру.

Ромстед рассказал историю, которую узнал со слов Майо. Мердок был озадачен:

— Мне он тоже кажется профессионалом, но, черт возьми, что ему у вас было нужно? Ведь, если я не ошибаюсь, это меблированная квартира, которую вы снимаете?

— Единственное, что там принадлежит мне, — это одежда, кое-какой багаж, аппаратура и пластинки.

— А может, он хотел установить «жучок»?

— Я уже думал об этом, но зачем? Они не могли знать, что я ими заинтересовался. Я сам не знал об этом до сегодняшнего утра. А у вас нет описания Талланта?