Глава 14

Я обернулся посмотреть на дорогу. Там двигалась уйма всего. Сначала еще несколько желтых грузовиков с надписями “Шоу Баркса” на боках. Затем несколько легковушек. Затем большой блестящий фургон. А потом опять легковушки, легковушки и легковушки. Они так и сыпались с холма из-за ворот, поднимая тучи пыли, лихо проезжали справа от нашего дома прямо через кукурузное поле и припарковывались на самой опушке леса. И стоило машине остановиться, как из нее выскакивала уйма народу, и все сломя голову мчались в лес.

Они все сбежались на поиски мисс Харрингтон, догадался я. Похоже, весь мир поднялся на рога.

Я с трудом пробрался между этими машинами к местечку, где посвободнее, и бросился к папе. Он махал руками, сигналя водителям грузовиков. Грузовики шныряли туда-сюда, а как оказывались на правильном месте, так из них тут же выпрыгивали люди и начинали натягивать большущие тенты. А другие, вооружившись топориками, очищали площадку от кустов и молодой поросли.

— Эй, пап, — завопил я, подбежав к нему, — а откуда к нам приехал цирк?

Он мельком глянул на меня и вновь принялся махать водителям.

— Осторожней, Билли, — бросил он мне, — смотри не подвернись под машину.

— Ну, па, — продолжал я, уворачиваясь от проезжавшего фургона, — с чего это вдруг к нам приехал цирк?

— Отстань и не приставай ко мне сейчас, Билли, — осадил меня папа. — Мне некогда с тобой возиться, я тебе после расскажу. И брысь с дороги.

Я так обрадовался цирку, что даже запрыгал. Зиг Фрид тоже обрадовался и так взбудоражился, что начал носиться вокруг большими кругами.

— Попридержи-ка этого бестолкового пса, пока он не угодил под колеса, — закричал папа. — Идите погуляйте к озеру или еще куда и не возвращайтесь, пока здесь все не успокоится.

Тут я заметил на холме за воротами дядю Сагамора. Все машины проезжали прямо мимо него. Рядом был приколочен какой-то плакат, но издали было не разобрать, что на нем написано. Я свистнул Зигу Фриду, и мы побежали посмотреть, что это он там делает.

Когда мы подбежали ближе, я смог прочесть надпись на плакате. Она гласила: “Ферма Нунана. Парковка машин — 1 доллар”. Дядя Сагамор стоял на обочине со стороны водителей с мешком из-под муки в руках. И всякий раз, как очередной водитель въезжал в ворота, ему приходилось платить дяде Сагамору доллар. Тот запихивал добычу в мешок и давал сигнал проезжать.

Мне показалось, что доллар — чересчур дорого за парковку, особенно когда места вокруг хоть отбавляй, и я удивился, что это никто из водителей не догадается свернуть с дороги и объехать внизу и остановиться чуть поодаль. Провалиться мне на месте, если они не переплачивали добрых пятьдесят центов всего лишь за проезд по более короткому пути.

Но когда я дошел до ворот, то понял, почему они все заезжают к нам. По другой дороге просто было невозможно проехать. Грузовик дяди Сагамора застрял как раз посередке основной дороги, так что всем приходилось сворачивать к нашим воротам. Похоже, дядин грузовик пытался повернуть, да не вписался в поворот и застрял. Его передний бампер упирался в пень, а заднюю дверь заклинило между парочкой деревьев на другой стороне. И в довершенье ко всему одно из колес слетело, будто шина была плохо натянута и не выдержала поворота. Короче говоря, единственным выходом для водителей было проезжать через ворота фермы, если, конечно, им не улыбалась мысль разобрать свою машину по частям и провезти ее в обход на тачке.

А проехать напрямик без дороги тоже не получилось бы, по крайней мере на ближайшей сотне ярдов, потому что вокруг рос густой сосновый лес, да вдобавок огороженный по краю проволочной сеткой. Я посмотрел на дорогу. Она была буквально забита машинами, стоявшими бампер к бамперу. Они двигались очень медленно, ведь всем надо было отдать доллар дяде Сагамору, да еще они мешали друг другу. Многие нетерпеливо гудели, а водители перекликались, пытаясь узнать причину этой суматохи.

Как раз когда я подошел к дяде Сагамору, рядом с ним остановилась очередная машина, но водитель и не подумал доставать доллар. Это был здоровенный краснолицый тип с седыми усами. А рядом с ним на переднем сиденье развалился еще один.

Водитель высунул голову в окошко, прочел надпись да как напустится на дядю Сагамора:

— Да неужели ж ты думаешь, что я соглашусь платить целый доллар за парковку в нашем округе? Ты, верно, совсем рехнулся.

Тут его приятель пихнул его в бок локтем и прошипел:

— Шшшшш! Тише, дурак чертов! Это же сам Сагамор Нунан.

Тот второй был довольно тощий тип с большим кадыком, который забавно дергался при каждом слове.

— А меня не волнует, кто он, — не унимался краснолицый. — Будь я проклят, ежели соглашусь платить доллар за парковку.

Водители в машинах за ним начали жать на клаксоны, негодуя на задержку. Один из них высунулся наружу и закричал:

— Эй, парень, какого черта ты там возишься? Тебе что, охота, чтобы ее нашли еще до нашего приезда?

— Заткнись! — гаркнул краснорожий. — Этот бандюга пытается надуть нас.

Дядя Сагамор неторопливо сплюнул жвачку и вытер рот ладонью. А потом чуть попятился к воротам и вытащил что-то из-за них. Вот клянусь, это оказалось самое настоящее ружье! А я раньше и не знал, что оно есть на ферме. Дядя поднял ружье, аккуратно сдвинул предохранитель, а потом просунул ствол в окно машины, да так, что дуло уперлось прямиком в лицо толстяку. Только тот уже не был краснолицым. Он стал белым-пребелым и белел прямо на глазах. По лбу у него катились крупные капли пота.

А дядя Сагамор поворотил голову, чтобы одно ухо было поближе к толстяку, словно он совсем оглох, и говорит:

— Повтори-ка, дружок, еще раз. А то из-за этих гудков я ни словечка не разобрал.

— Ох, — пролепетал громила, — ох, я… Просто я говорил, что надеюсь, нам удастся отыскать эту девчонку.

Он вытащил доллар из кошелька и протянул его в окошко так осторожно, словно тот мог взорваться.

Дядя Сагамор невозмутимо взял его и махнул рукой. Машина буквально сорвалась с места. В жизни не видывал, чтобы деньги сыпались куда-нибудь так густо, как сыпались они сейчас в этот его мешок из-под муки. Иногда дяде давали бумажку в пять или десять долларов, и тогда он небрежно совал руку в мешок и вытаскивал целую пригоршню купюр, чтобы отсчитать сдачу. А остаток снова кидал в мешок вместе с новой пятеркой или десяткой. И серебряные монетки тоже сваливал туда же вперемешку с бумажными.

С ним еще пару раз попытались поспорить, поэтому он как сунул ружье под мышку, так уже и не убирал. Так ему не приходилось каждый раз за ним тянуться, что сберегало уйму времени, да, сдается мне, и пререканий было меньше. Те, кто не хотел платить, даже не могли потихоньку смыться, потому что другие машины загораживали им путь назад. По всей дороге, насколько хватало глаз, стояла сплошная пробка, не было места, даже чтоб развернуться. Так что все, хочешь не хочешь, подъезжали к воротам и исправно вносили свою лепту. Как удачно для дяди Сагамора, подумал я, он будет в изрядном выигрыше, если это затянется надолго. Мешок-то уже порядком разбух.

В одной из проезжавших машин водитель высунул голову наружу и поинтересовался:

— Ну как, ее еще не нашли?

Чуть-чуть помедлив, дядя Сагамор ответил:

— Нет, пока еще нет, — и для убедительности даже покачал головой.

Вскорости сюда подъехал грузовик, заваленный льдом, коробками с попкорном, большущими холодильниками и бочонками. Я пригляделся к водителю и узнал Мэрфа. Дядя Сагамор пропустил его безо всякого доллара и сообщил:

— Они построили ларек там поодаль супротив цирка.

Мэрф кивнул.

— Похоже, народу тут море, — заметил он и уехал.

Я понял, что мне нечего даже и рассчитывать поболтать с дядей Сагамором, пока он так занят сбором денег, а потому побежал обратно вслед за грузовиком. Он остановился слева от дороги рядом с грудой досок. Неподалеку стоял трейлер доктора Северанса, а вокруг на сотню ярдов почти не было деревьев. Прямо напротив через дорогу раскинулся цирк. Один большой тент был уже почти натянут, и рядом установили будочку для продажи билетов и небольшой помост, над которым висел плакат: “Девушки! Девушки! Девушки!” Только было непохоже, чтобы у них там были горки или хотя бы карусель.

Мэрф вылез из грузовика. Вокруг царила сумятица и неразбериха, ну точь-в-точь как на центральной городской улице в разгар дня. Кто не знал, мог бы подумать, что угодил на ярмарку или куда-нибудь в этом роде. Машины так и шныряли вокруг, скатываясь с верхушки холма и проносясь мимо дома к кукурузному полю. Орава людей, оглушительно галдя, возилась с тентами. Вдобавок из только что приехавшего фургона вывалилась стайка девушек в открытых костюмчиках. Два типа, разгружавших доски, теперь пытались соорудить из них нечто вроде ларька с хот-догами.

Они уже сколотили каркас из толстых брусов, но каждый раз, стоило им взять доску и начать прибивать ее к основанию, приходилось поворачиваться спиной к дяде Финли. А тот не терял времени зря, цапал доску какую полегче и волок ее к своему ковчегу. Им приходилось бросать свое занятие, догонять его и отбирать деревяшки назад.

Мэрф прикурил сигарету и огляделся вокруг.

— Боже милостивый, — вымолвил он, — вот ведь свинюшник. Если так пойдет, к полудню здесь соберется тысяч десять, не меньше.

— Они наверняка ее найдут, — говорю я. — Что? — переспросил он. — Ах да, ну разумеется. Черт возьми, да в ближайшие два часа в этой долине не останется и клочка, где могла бы поместиться эта девица, разве что она усядется кому-нибудь на плечи.

Два незадачливых строителя вернулись назад со спасенной доской и бросили ее обратно в кучу. Дядя Финли крался за ними по пятам и выжидательно остановился неподалеку.

— Эй, пошевеливайтесь-ка, парни, — обратился к ним Мэрф. — Пора бы нам начинать кашеварить, чтобы накормить всех этих оголодавших героев, когда они вернутся с поисков.

— Ну скажи на милость, как мы можем пошевеливаться, — возмутился один из них, — с этим старым придурком, который растаскивает все доски быстрее, чем мы успеваем их прибивать? И что с ним такое?

— Понятия не имею, — ответил Мэрф. — Может быть, воображает себя термитом.

И он принялся сгружать бочонки и засыпать в них лед для бутылок с шипучкой.

А потом он посмотрел на другую сторону дороги, где с сигаретами в руках толпились девушки из фургона, приветливо махая руками мужчинам в машинах.

— Хмммм, — пробурчал он, — нечего сказать, неплохую компашку телок он подобрал. Знаешь, малыш, видел я немало ловкачей за свою жизнь, но он любого за пояс заткнет.

— А кто он? — спросил я.

— Да кто ж еще? Ну конечно же твой дядя Сагамор. Пусть тебя не обманывает его показное простодушие и придурковатость. Нет, он гений. Настоящий, прирожденный гений. Я уже давно ждал, когда он развернется вовсю, и наконец-то он сподобился. Научиться этому невозможно, даже и не пытайся. Таким надо родиться. Даже Барнум не мог бы превзойти в этом искусстве Сагамора.

— Да нет же, — заметил я, — он просто заволновался, что шериф собрал маловато людей, чтобы найти мисс Каролину.

Он уставился на меня и покачал головой.

— Конечно, ты можешь назвать это и так, — согласился он. — Но как бы там ни было, ты шерифа давно не видел?

— Давно, — ответил я, — он поехал в город еще ночью. Но я так считаю, он должен уже скоро вернуться.

— Что ж, тут-то у него и возникнут проблемки. Что-то мне кажется, здесь будет довольно шумно… Эй, старый кретин, а ну оставь в покое эту доску!

Мэрф бросил колоть лед и припустил на холм вдогонку за дядей Финли.

Я огляделся в поисках папы. В конце концов я приметил его под холмом между домом и конюшней, и он тоже был ужасно занят. Кукурузное поле было уже битком набито машинами, так что вновь прибывшим приходилось огибать конюшню и возвращаться обратно к дому. А папа пытался указывать им всем, где парковаться. Хотя большинство водителей не особо-то обращали на него внимание, а просто-напросто прорывались вперед насколько могли, пока их машины не утыкались носом в другие, и там останавливались, выскакивали и опрометью мчались в лес. Это создавало такую чертовскую неразбериху, что я диву давался, как это они собираются выпутываться, когда решат собираться домой.

Потом им пришлось парковаться под холмом поблизости от озера и вокруг ковчега дяди Финли. Папа велел не занимать передний дворик и площадку, где стоял ларек с хот-догами и цирк. Я пошел обратно к воротам и понаблюдал, как заполняется оставшееся пространство. Все это было похоже на то, как если б кто-то пытался наполнить бутылку, когда в ней и так уже по самое горлышко. Сперва папа отгонял машины на обочину, прямо к деревьям, а потом им пришлось парковаться уже на самой дороге, покуда наконец все не забилось под завязку. Двум последним заплатившим за въезд удалось въехать в ворота только наполовину. А дальше по всей дороге, насколько я мог видеть, они стояли плотно, бампер к бамперу. Конечно же, движение теперь застопорилось, и неудачники принялись жать на клаксоны, без толку погудели минуту-другую, а затем повылезали из своих машин и пустились дальше пешком. Некоторые пошли через ворота, а те, кто похитрее, просто перемахнули через изгородь и скрылись в лесу.

Папа подошел к дяде Сагамору, привалился к ограде, стянул с головы шляпу и протер лицо и шею носовым платком.

— Уф, — вздохнул он. Дядя Сагамор опустил на землю свой мешок. Тот был наполовину набит деньгами.

— Я совсем выдохся, — заявил он. Он выплюнул табачную жвачку и растер плевок кончиком ботинка. — Похоже, сюда рванулся всяк, кому не лень, лишь бы поучаствовать в игре. Ничего себе сборище, а?

— Должно быть, здесь около трех тысяч машин, — согласился папа. — Теперь поблизости негде даже остановиться. Тебе не удастся засандалить сюда больше ни одной машины, хоть запихивай ее по частям. Ладно, пойдем посмотрим, как там дела. Сдается мне, что первая порция спасателей уже притомилась и вот-вот начнет возвращаться из поймы. Надо приготовиться к встрече.

С трудом пробираясь между машинами, мы спустились с холма к ларьку с хот-догами. Теперь он был почти достроен. Во всяком случае, строители уже прибили все имевшиеся у них доски. В некоторых местах между планками зияли прогалы, и я решил, что здесь не обошлось без дяди Финли. Перед ларьком тянулся длинный прилавок. Внутри стояли плита, холодильник и ящики с бутылками шипучки. Мэрф как раз начал малевать вывеску.

— Как ты считаешь, почем стоит продавать гамбургеры? — спросил он дядю Сагамора. Тот задумчиво почесал подбородок.

— Ну что можно сказать, — отозвался он, — на этот вопрос просто так не ответишь. В другое время" я сказал бы, что за гамбургер спокойно можно отдать двадцать центов. Но если пораскинуть мозгами, как пошатаешься по лесу пять-шесть часов, не имея ни крошки во рту, а до ближайшей закусочной тащиться еще добрых девять миль, вряд ли доллар покажется тебе слишком дорогой ценой.

Мэрф глубокомысленно кивнул и дописал на вывеске: “Гамбургеры, 1$”.

— Что я всегда говорил? — заметил он. — Ты ничего не упустишь.

Мы двинулись к дому, дядя Сагамор тащил свой мешок. Слева от крыльца припарковался блестящий фургон, и из него вылезла высокая блондинка с ярко-красными губами, вся увешанная браслетами. Она помахала папе.

— Эй, ты только погляди, — обратился папа к дяде Сагамору. — С превеликим удовольствием могу представить тебе миссис Хорн. Она путешествует по стране со своими племянницами.

Мы подошли поближе.

— Приветик, мальчики, — поздоровалась с нами миссис Хорн. У нее были такие чудные волосы, гладкие-гладкие, блестящие и цветом как сливочное масло и уложенные волнами, как рябь на озере. — Я полагаю, это Сагамор, а это, должно быть, Билли, да?

— Да, мэм, и я горжусь честью познакомиться с вами, — подтвердил дядя Сагамор, — Сэм говорил мне, что встретил вас прошлой ночью и вы заключили небольшую сделку?

— Сделку? — переспросила она и засмеялась. — Да он вытребовал у меня аж десять процентов, ничего себе сделочка. Вы, мальчики, и впрямь работаете с размахом. Но мне кажется, и мы не подкачаем. Клянусь, я не видела такого столпотворения с тех пор, как мы с девочками посещали строительство атомной станции. Пойдемте-ка внутрь, поздороваетесь с ними. Они неплохо оттеняют друг друга.

Миссис Хорн засмеялась, а папа поглядел на меня:

— Билли, беги-ка…

Миссис Хорн негодующе замахала руками. Ее браслеты так и зазвенели.

— Какого черта, пускай мальчуган пойдет с нами. Сейчас пока никто еще не работает. Да и вообще, ты что, хочешь, чтобы он вырос нюней?

Мы вошли внутрь. В фургоне вдоль стен стояли длинные диваны, а на окнах висели белые занавесочки. Очень приятно пахло цветами, и на всех стенах были развешаны большие фотографии девушек, и все как одна почти что голышом. Играло радио, и на одном диване сидели две девушки. Одна рыжеволосая, а другая с волосами такого серебристого оттенка, и обе в легких костюмчиках, совсем как у мисс Харрингтон, только, пожалуй, попроще. Они обе были очень славные. Сразу было видно, что дяде Сагамору и папе они тоже понравились.

Миссис Хорн представила их.

— Это мои племянницы, — сказала она. — Платиновая блондинка — это Бэби Коллинз, а рыженькую зовут Ла Верне.

— Привет, золотко, — обратилась Бэби Коллинз к папе. — Ты такой славный, в своем роде. Не купишь мне выпить?

— Спокойней, девочки, — одернула ее миссис Хорн. — Эти ребята — братья Нунаны. Наши клиенты появятся попозже. А где Франсин?

— В постели, — ответила Ла Верне и зевнула. Она взяла журнал и стала разглядывать картинки. — Дайте мне знать, как появится кто живой.

— Я сейчас слушала радио, — отозвалась миссис Хорн. — В новостях только и разговору, что об этом. Говорят, такого столпотворения не видывали со времен клондайковской “золотой лихорадки”.

— Ей-богу, так и есть, — согласился дядя Сагамор. — И это чертовски приятно.

— Ну, что до меня, так я могла предсказать это, как только увидела развешанные повсюду афишки, — заметила она. — Кто из твоих ребят написал их?

— Это моих рук дело, — похвастался папа.

— Ну, — сказала она, — если ты не получишь за них Оскара, это будет самое настоящее жухальство. Когда, по-вашему, первая волна обескураженных сыщиков начнет возвращаться с поисков?

— В ближайшие пару часов, — ответил дядя Сагамор. — Искать кого-то среди болот — довольно-таки утомительная работенка, особливо когда не знаешь точно, нашли ее уже или нет.

— А у вас есть информационный центр? — спросила она. Папа кивнул:

— При цирке отличная система оповещения публики.

— Ладно же, — подытожила она, — ничего не скажешь, твои мальчики ничего не упустили.

Глава 15

Мы вернулись домой, и папа с дядей Сагамором подсчитали денежки в мешке, а потом дядя Сагамор их куда-то утащил. Шкуры по-прежнему ужасно воняли, и не было даже слабого ветерка, чтобы разогнать запах. Время уже шло к десяти часам, и солнце начало жарить вовсю. Шерифов громкоговоритель больше не шумел, и я припомнил, что он помалкивает с тех самых пор, как я проснулся. Неужели же парень в нем еще спит, удивился я, но тут увидел, что он сосредоточенно возится в своем снаряжении, как будто там что-то не в порядке. Если бы дядя Финли не долбил как оглашенный в своем ковчеге, было бы и вовсе тихо. Все выглядело совсем как обычно, если не считать того, что буквально каждый акр вокруг был плотно забит машинами. Ну и еще, конечно, цирк. Но я покамест не успел туда заглянуть.

Я никак не мог взять в толк, почему же это они до сих пор не найдут мисс Харрингтон. Папа сказал, что, если судить по деньгам, которые они содрали за парковку, да посчитать, что в каждой машине сидело по два человека, да еще прибавить тех, кто оставил свои машины за воротами, здесь сейчас собралось около семи-восьми тысяч человек. Правда, около дома и брошенных машин почти никого и не было, все рассыпались по округе.

Тут я вдруг припомнил, что шериф обещал часов в десять вернуться обратно и хотел, чтобы я сводил его к папоротникам, где мы прятались. Странно все-таки, что его до сих пор нет. Решительно все жители этой части штата собрались сюда помочь ее искать, а он даже приехать не потрудился. Я свистнул Зигу Фриду, и мы с ним на пару отправились к опушке, что у края озера. Мы еще не успели зайти в лес, как услышали поднятую спасателями шумиху. Они там просто-таки кишмя кишели, шарили под каждым кустом вокруг и постоянно перекрикивались, спрашивая друг друга, а не нашли ли ее уже. Некоторые из них, вконец обессилев, сидели на поваленных бревнах, а кое-кто понуро плелся в сторону дома.

Просто в голове не укладывается, подумал я. Если вся лощина так же битком набита народом, как этот склон, то за это время они запросто отыскали бы даже иголку в стоге сена. И я очень разволновался, потому как мне пришло на ум, что с мисс Харрингтон случилось что-то нехорошее. А поглядеть с другой стороны, так даже если она вдруг не могла идти, то все равно услышала бы весь этот шум и гам.

Где-то к полудню я опять вернулся к дому. К этому времени там уже собралось прилично народу. Все большей частью толпились на холме за домом, со двора их, наверное, распугала вонь от корыт с дубящимися шкурами. Папа и дядя Сагамор шатались там же и трепались то с одним, то с другим. Я попросил папу дать мне доллар на гамбургер.

— Мэрф и так даст тебе штучку, — ответил он. — Ты просто пойди и попроси его.

Я отправился к ларьку. Там друг другу на пятки наступала целая орава спасателей. Цена, ясное дело, не пришлась им по нраву, да только они все равно бойко раскупали гамбургеры. И все спрашивали, не слышно ли чего новенького. А Мэрф и двое его подручных сообщали всем, что ее еще не нашли, и старались поспевать с гамбургерами. Я с трудом протолкался к прилавку. Мэрф почти сразу же заметил меня и дал гамбургер и бутылку колы. Я выбрался на дорогу и решил поглазеть, что происходит в цирке.

Там уже тоже собралась изрядная толпа, и с поисков возвращались все новые люди. Я пролез поближе и разглядел пять натянутых тентов, но вот больше там не было никаких аттракционов. Ни колеса, ни карусели, вообще ничего. Под большим тентом посередке возвышалось нечто вроде наспех сколоченной сцены, а над ней большая вывеска: “Девушки! Девушки! Девушки!” А чуть подальше стояли тир, кегельбан и парочка “колес фортуны”.

Только было я собрался поискать папу и попросить у него денежку, чтобы пострелять в тире, как на сцену вылез какой-то тип. Он направился прямиком к стоявшему посреди сцены микрофону и засвистел. Большущие громкоговорители по обе стороны сцены дружно отозвались: “Фьить, фьить”. Тут из соседнего шатра выскочили пять девушек, поднялись по ступенькам на сцену и выстроились в ряд позади мужчины. Они все были очень миленькие и почти что без одежды.

— Леди и джентльмены! — обратился к собравшимся тип со сцены, да только из-за поднявшегося гама ему пришлось умолкнуть.

Все вокруг меня дружно голосили. Многие орали что-нибудь навроде: “Эгей! Выпускай-ка этих красоток” или “Заткнись, и пусть они танцуют!”. Но большая часть кричала: “На кой черт нам сдались девчонки? Как там насчет Чу-Чу?"

— Что-то все это сильно попахивает надувательством, — возмутился кто-то в толпе.

— Бьюсь об заклад, ее здесь сроду не было, — отозвался другой.

Беспорядок и впрямь шел по нарастающей. Но тут вдруг на сцену выскочил папа и, отодвинув парня с микрофоном, обратился к толпе.

— Ребята, — начал он, — я хотел бы сделать сообщение. Меня зовут Сэм Нунан, и это именно мой маленький сынишка Билли был вместе с мисс Каролиной, когда на нее напали гангстеры. Она спасла ему жизнь, ребята.

Но все продолжали орать:

— К чертям собачьим эти сказки!

— Ну и где она теперь? Почему ее до сих пор не нашли?

— Что ты собираешься нам всучить на этот раз?

— Вся эта затея — форменное вымогательство!

— Проваливай с дороги, мы хоть на девочек полюбуемся.

— Да заткнитесь вы все, и пусть он говорит. Может, поймем, что здесь происходит.

Папа поднял руку, призывая к молчанию:

— Вы просто послушайте минуточку, и я отвечу на все ваши вопросы. Вы все читали в газетах и слышали по радио, как ее разыскивали двадцать три штата, потому что она важный свидетель зверского убийства в Новом Орлеане. И как она скрывалась здесь на нашей ферме. Ну конечно же, мы даже не подозревали, кто она такая, пока гангстеры не напали на нее и моего сына Билли.

Шум начал помаленьку стихать. Кое-кто кричал:

— Пусть говорит!

Папа слегка откашлялся, словно прочищал горло.

— Так вот, ребята, — продолжил он, — эта девушка, мисс Каролина Чу-Чу, и впрямь пропала где-то поблизости. И, ребята, она спасла жизнь моему сыну. И я хочу найти ее, потому что должен отблагодарить ее. — Он тяжело вздохнул и с минуту помолчал, прежде чем продолжить:

— То, что она сделала, это самый храбрый поступок, о котором я только слыхал за всю свою жизнь. Но подождите-ка минутку. Подождите минуту. Вон я вижу моего сына в толпе среди вас, и пусть он сам расскажет все своими словами. Билли, ты можешь сюда пробиться? Расступитесь-ка, ребята, и дайте ему пройти.

Я торопливо проглотил последний кусочек гамбургера и стал пробираться к сцене. Впереди стоящие потеснились, чтобы меня пропустить. Когда я подошел туда, папа наклонился и за руки втянул меня наверх. Я оказался на виду у всех. Он положил руку мне на плечо, а толпа загудела и зааплодировала.

— А теперь, сынок, — сказал он, придвинув меня поближе к краю и слегка опустив микрофон, — я хочу, чтобы ты рассказал всем, как героически вела себя эта девушка, спасая твою жизнь, и что ты о ней думаешь.

И я принялся рассказывать. Я рассказал, как мы купались, и вся вода вокруг нас вдруг пошла волнами, и на другом берегу послышались выстрелы. А когда я говорил о том, как она схватила меня за шею, утянула под воду и отволокла под укрытие кустов, то оглянулся, — и чтоб мне провалиться на этом самом месте, если папа не плакал. Он очень старался сдержать слезы и сглатывал, будто у него в горле застрял чересчур большой кусок, а потом все-таки вытащил носовой платок и украдкой вытер глаза. Когда я закончил свой рассказ, вся толпа забила в ладоши и замахала шляпами.

— Мы найдем ее, Билли! — кричали они. Папа поднял микрофон повыше и несколько раз откашлялся, прежде чем начать говорить.