Глава 3

Мне пришлось довольно долго ждать автобуса, и, когда я наконец прибыл в Хьюстон, было уже начало десятого. Над городом висела большая туча, и по тротуару постукивали капли дождя.

На автобусной станции я подозвал такси, эта поездка заняла не более десяти минут.

Улица, где жил Пурвис, была тихой и безлюдной. Шофер остановился перед двухэтажным домом, в вестибюле которого горела тусклая лампочка. Я расплатился и вышел из машины.

Пурвис жил на втором этаже. Я позвонил у входа. Через несколько секунд электрический звонок сработал, и парадная дверь открылась.

Лифта в доме не было. Я поднимался по лестнице, шагая через ступеньку. Почти из всех квартир доносились звуки телевизионной передачи. Квартира 303 оказалась первой с правой стороны. Не успел я взяться за ручку, как дверь открылась.

Кивнув мне и не сказав при этом ни слова, Пурвис пригласил войти и закрыл дверь.

Мы прошли в маленькую гостиную. Окно напротив двери выходило на улицу, но опущенная штора полностью его закрывала. Дверь слева вела в спальню, а справа – в столовую.

На стенах висело несколько репродукций – вроде тех, что обычно украшают приемную врача. Над столом приколоты несколько фотографий балерин, и все с автографами. У окна стоял очень приличный приемник. На фоне дешевой мебели он выглядел примерно так же, как тысячедолларовый банкнот на подносе добровольных пожертвований Армии спасения. Из приемника лились звуки классической музыки.

– Садитесь, Харлан, – сказал Пурвис, показывая мне на старый диван.

Он выключил приемник и уселся в кресло, пробормотав: «Сильфиды»… На нем были серые брюки и спортивная куртка с длинными рукавами. В комнате стояла духота, несмотря на работающий вентилятор.

– Ну, что вы можете мне предложить? – в упор спросил я его.

– Кеннон сшиб вас преднамеренно, – небрежно бросил он, закуривая сигарету. – Надеюсь, что и вы успели прийти к такому же выводу?

– Угу… Во всяком случае, такая мыслишка в моей голове появлялась. Но мне кажется, что он только ее собирался спровадить на тот свет.

– А мне думается, обоих.

Я вспомнил о действиях миссис Кеннон там, на берегу озера, и понял, что Пурвис, скорее всего, прав. Но я ничего не ответил. Раскрывать карты было еще рано.

– Что заставило вас подозревать не несчастный случай, а убийство? – спросил я. – Ведь по всем данным полиции это была обычная автомобильная катастрофа.

Он пожал плечами:

– Можно назвать это предчувствием, интуицией. В сущности, я и сам не знаю, да и какая разница? Но когда годами занимаешься подобными историями, появляется какой-то особый нюх, профессиональное чутье, что ли. Просматривая дела, всегда натыкаешься на какую-нибудь ненавязчивую деталь, которая заставляет задуматься, а в результате получается совсем новая картина. В вашем деле, к примеру, это была рана на голове Кеннона.. Рана очень страшная.

– Но ведь он мчался со скоростью сто пятнадцать миль в час. Авария на такой скорости – дело рискованное, одними синяками не отделаешься.

– Разумеется! Но его нашли сидящим за рулем. И на теле – в том числе и на лице – были лишь незначительные царапины, несмотря на то что удар был сокрушительной силы, он легко отделался. А вот голова сверху проломлена каким-то тяжелым предметом, причем по расположению и форме рана не очень похожа на те, какие получают в автокатастрофах… Обо что же он так стукнулся? О приборную доску? Но она ведь внизу. Правда, крыша над головой была искривлена и почти касалась его макушки, но она не могла быть причиной смертельной раны…

– В подобных катастрофах всегда случаются непонятные вещи. Никто, например, не мог объяснить, почему погибший вдруг оказывался без ботинок, причем крепко зашнурованных, а такие случаи бывали. Видимо, здесь та же ситуация.

Пурвис кивнул:

– Согласен. Но в этом случае было много и других странных и спорных деталей. Во-первых, он был не так уж и пьян. Во всяком случае, не до такой степени, как это решили вначале. Значит, он соображал, что делает, и сбил он вас преднамеренно, и об аффектированном состоянии говорить не приходится. А если учесть, что те, кого он на самом деле собирался убить, все еще находились на озере… – Он замолчал и цинично улыбнулся. – Ведь именно там вы и видели ее? Для меня в этом нет никакого сомнения. Короче говоря, если они все еще были на озере, то, чтобы попасть в город, обязательно должны были проехать мимо того места, где произошла катастрофа, не правда ли?

– Правда, – согласился я.

– Ну вот, видите!

– А почему вы решили, что Кеннон не был пьян?

Пурвис возразил:

– Я этого не говорил. Возможно, он и выпил, но немного. Ведь лабораторных исследований не делалось. От него, правда, попахивало виски, зато в отделении для перчаток была обнаружена почти целая бутылка. Она даже не разбилась. Посчитали, что он сильно пьян, только по той причине, что трезвый человек не мог нарочно совершить подобное. Для простоты и удобства. Понятно? Они просто приняли первое же предположение за аксиому, не дав себе труда поискать другое объяснение случившемуся. Но это вовсе не значит, что этого другого объяснения не существует в природе!

– А почему не сделали лабораторные анализы?

– Зачем их делать? Чтобы доказать, что он виновен? Это и так было ясно. И вам это сразу же сказали, едва вы пришли в себя. Об этом отлично свидетельствовали следы машин и их расположение на асфальте, поэтому экспертиза была никому не нужна, ее и не делали. Зачем же в столь ясном деле определять степень опьянения мертвеца?

– А для вашей компании?

– Для компании ничего не менялось. Какая разница – был он пьян или нет? Самое главное – он мертв, и, значит, страховку надо выплачивать, к тому же, когда я приехал, его уже успели похоронить. Как говорится, концы в землю. Я провел необходимое следствие и вскоре нашел кое-какие несоответствия. Даже лавчонку отыскал, где он купил ту последнюю бутылку виски. Правда, пришлось изрядно потрудиться.

– Последнюю бутылку? Откуда вы это знаете?

– О Боже мой! Ну конечно же ничего я точно не знаю. Он мог перед смертью выпить не одну бутылку, а потом выбросить их из машины, но в нашей профессии часто доверяешься статистике, а ей, как науке, угодно, чтобы это была та самая бутылка… Ну ладно, хватит рассуждений, давайте лучше перейдем к более важному делу.

– Валяйте!

Он откинулся в кресле и задумчиво посмотрел на меня.

– Поскольку вы пришли сюда, я могу сделать заключение, что вы не прочь восстановить справедливость за счет миссис Кеннон? – спросил он.

– Вы не ошиблись.

– Сразу хочу предупредить, что путь этот рискованный и незаконный.

– Это меня не смущает. Дело ведь идет о деньгах, не так ли? Она получила страховку?

Пурвис кивнул:

– Да… И к тому же после смерти Кеннона у нее осталось еще около трехсот тысяч. Богатая вдова.

Я немного подался вперед, а Пурвис продолжил:

– Что, если мы с вами остановимся на ста тысячах? И поделим их так: семьдесят пять и двадцать пять.

– Семьдесят пять – мне? – наивно спросил я.

Он отрицательно покачал головой и смущенно улыбнулся:

– Семьдесят пять – мне, старина.

– Вы что же, считаете, что покалечили вас, а не меня?

– К финансам это не имеет ни малейшего отношения, – возразил он. – Ведь это я обратил внимание на некоторые несоответствия. Кроме меня, больше никто не занялся ими.

– У вас есть еще что-нибудь?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, свидетели, улики…

– Кое-что есть. Но этого может оказаться недостаточно. Вот тогда-то и появитесь вы.

– Я появлюсь только в том случае, если получу шестьдесят. Вот мой ответ!

Я решил, что будет слишком глупо соглашаться на такие условия. Нашел дурака!

– Пятьдесят, – со вздохом проговорил он.

И тут я понял, что без меня ему не обойтись.

Иначе он не стал бы привлекать меня к своему делу. Я ему действительно нужен!

– Шестьдесят, – повторил я. – И закроем этот вопрос. Вы не обратились бы ко мне, если бы не нуждались в моей помощи. Но я не из общества благодетелей.

Пурвис поморщился:

– Вы мне нужны так же, как зубная боль. Просто я хотел вас использовать в качестве психологического катализатора. Но в принципе могу обойтись и без вас.

– В таком случае успеха вам, приятель! – насмешливо сказал я, сделав вид, будто поднимаюсь, чтобы уйти.

– Считаете, не справлюсь? Я хохотнул:

– Разумеется! Вам необходимо лицо, которое могло бы стать свидетелем убийства. Скажем, не совсем уж без памяти и чтобы временами приходило в себя и давало членораздельно показания… Вот где основной пункт вашего психологического воздействия. А кроме меня, никто не сможет дать подобных показаний… Так как же?

– Ладно, не будем об этом… Как насчет холодного пива?

– Не откажусь.

Я уже вынудил его перейти к обороне и мысленно хвалил себя, что не пошел на поводу у этого умника, но теперь особенно нужно быть начеку, чтобы нанести удар. А удар я готовил чувствительный.

Мы прошли в столовую. Пурвис открыл холодильник и достал две бутылки.

– В сущности, – сказал я, – вы пускаетесь в авантюру, не имея на руках почти никаких козырей. И основываетесь лишь на том, что он не был пьян. – Я в упор посмотрел на него.

– Почему вы так думаете?

– Иначе и быть не может.

Пурвис холодно переспросил:

– Вы считаете, что у меня больше нет фактов?

– Ну, какие, например?

– Не будем сейчас об этом…

Я, решив, что рассуждений достаточно, схватил его левой рукой за отвороты куртки и, притянув к себе, наложил правую ладонь на лицо:

– Выкладывайте все, и немедленно…

Он не проявил ни малейшего сопротивления, позволил притянуть себя, словно кучу тряпья, но потом вдруг взорвался. Атака была просто стремительной. На меня со всех сторон посыпались пурвисы. Мощные удары приходились по ушам, по кадыку, по челюсти, я даже не успевал упасть, он держал меня на весу, а потом просто уложил на пол, будто старый матрац. Меня подташнивало, и все тело было словно парализовано и не думало мне повиноваться. Я попытался повернуться, но и этого не смог. На меня в упор уставилась целая коллекция пурвисов.

– На вашем месте я бы не стал повторять подобные штуки, – сердито сказал он, и мне показалось, что пурвисы заговорили со всех сторон.

Я попытался вздохнуть поглубже, но только закашлялся. Шкафы и холодильники кружились перед глазами, как кони на цирковой арене. Сколько времени продолжалась эта карусель, я понятия не имел. Наконец мне удалось продохнуть, но двигаться я еще не мог.

И тут мне показалось, что раздался звонок, но я решил, что это звон в ушах. Пурвис быстро перешагнул через меня и вышел в коридор.

– Молчите и не шевелитесь, – быстро сказал он и погасил свет в столовой.

Я остался в темноте, весь потный от боли, и пытался хотя бы отдышаться. О том, чтобы встать, не могло быть и речи. Проклятая скотина! Если бы мне удалось нанести ему хоть один удар, я сломал бы этого кузнечика пополам. А следующим ударом размазал бы его по стенке, но я сделал глупость, притянув его к себе. Ну ничего, еще не все потеряно… В этот момент я услышал, как входная дверь открылась и раздались голоса. К Пурвису кто-то пришел. Какой-то мужчина. Лежа в темноте, я слышал обрывки фраз.

– …Инспектор радио и телевизионной компании… Вы жаловались на плохое качество изображения и скучные программы… Помехи от соседних предприятий…

– Но у меня нет телевизора, – возразил Пурвис.

– Ах вот как? В таком случае прошу меня извинить.

Не за что… – начал Пурвис, но в тот же миг словно захлебнулся, попытался закричать и грузно рухнул на пол. От неожиданности я замер, забыв о своей собственной боли. В гостиной было тихо. Потом я услышал шаги, они направлялись в столовую. Что-то заслонило свет, идущий из гостиной, и я понял, что незнакомец стоит в дверях. Я затаил дыхание. Я не мог его видеть, потому что лежал позади холодильника, но с ужасом ждал, что он может заглянуть и сюда. В этот момент я был совершенно беззащитен. И не мог пошевельнуть даже пальцем. И он спокойно мог проломить мне череп ударом ноги, как какому-нибудь котенку.

Так прошло несколько мучительных долгих секунд. Наконец он повернулся, и шаги удалились. Судя по всему, он прошел в спальню. Потом снова вернулся в гостиную, и я услышал, как он выдвигает какие-то ящики, наверное, письменного стола. Зашуршали бумаги. Я пытался сдерживать дыхание – оно вырывалось из горла с таким свистом, что он мог услышать.

Наконец я пошевелился, удалось даже подняться на четвереньки. Если он сюда опять войдет, мне лучше встретить его стоя…

Послышался треск еще одного ящика, опять прозвучали шаги – по направлению к входной двери. Я бесшумно обогнул шкаф. Теперь мне была видна большая часть гостиной. Из-за дивана торчали ноги Пурвиса. Я с трудом продвинулся еще немного вперед и подобрался к двери. Выждав несколько секунд, решился наконец выглянуть.

Он стоял на пороге. Сперва я увидел его ботинки, потом взгляд мой поднялся выше. Мужчина был рослым. Он стоял ко мне спиной и наблюдал, не поднимается ли кто-нибудь по лестнице. Шляпы на нем не было. Волосы короткие, ежиком. Наконец он бесшумно вышел и закрыл за собой дверь. Лица его я так и не увидел.

Тихо вздохнув, я прислонился к холодильнику, не веря, что остался цел. Одежда была мокрой от пота.

Отдышавшись наконец и немного успокоившись, я на ватных ногах прошел в гостиную и взглянул на Пурвиса. Он лежал на спине, взгляд его был устремлен в потолок. Правая рука неестественно вывернута. Он, вероятно, успел поднять ее, защищаясь, но удар был так силен, что сломал ему руку и пробил череп. Я поискал глазами предмет, которым воспользовался убийца, но не нашел ничего похожего. Видимо, тот унес его с собой.

Трагедия разыгралась так стремительно, что я не сразу подумал о мотивах. Пока ясно было только одно: нужно сматываться, да побыстрее. Если меня здесь застанут, мне будет очень трудно объяснить, зачем я нахожусь в комнате человека, которому только что проломили череп.

Как ни странно, у меня хватило сообразительности обернуть ладонь носовым платком, прежде чем взяться за ручку двери. На лестничной клетке никого. Я осторожно вытер ручку двери с наружной стороны и тихо сполз по лестнице, держась за стену. Из квартир по-прежнему доносились звуки телевизионной передачи, чей-то смех. Наконец я очутился на улице и, дрожа как осиновый лист, поскорее свернул за угол. Меня никто не видел…

«А шофер такси? – пронеслось в мозгу. – Он-то наверняка вспомнит, что подвозил меня к дому Пурвиса. Он, правда, меня почти не видел и не сможет точно описать». Это немного успокаивало. Главное, побыстрее уйти отсюда.

Я прошел довольно большое расстояние и никого не встретил, кроме негритянки, которая даже не взглянула на меня. Наконец вошел в тускло освещенный бар и заказал пива. Музыкальный автомат наигрывал какую-то непритязательную мелодию. Сидя на табурете между пухленькой блондинкой, пьяной в стельку, которая липла к своему спутнику, и худенькой рыжеволосой девушкой, я пытался разобраться в случившемся и сообразить, что же мне делать. Если шофер вспомнит обо мне, а полиция узнает, что я искал Пурвиса, мое положение станет весьма трудным.

Я постарался взять себя в руки. Никто не видел, как я уходил из дома. Однако вполне вероятно, что кто-нибудь заметил настоящего убийцу. Мы с ним приблизительно одного роста, и полиция наверняка наложит свою лапу на того, кого найдет первым. Ну а мне что делать? С чего начать? Пурвис мертв, выходит, придется отказаться от нашего дела только потому, что какой-то негодяй раскроил ему череп?

Но кто же это мог быть? Неужели еще одна жертва шантажа Пурвиса? Тогда почему он не узнал убийцу и спокойно впустил неизвестного в дом? А ведь он так легко обманул Пурвиса, сказав, что из телевизионной компании. Да и Пурвис вряд ли подозревал какую-либо угрозу своей жизни, иначе не позволил бы разделаться с собой так просто. В этом я очень хорошо убедился на собственном опыте. А у того, наверное, была спрятана в рукаве какая-нибудь палка или кусок трубы…

И тут вдруг меня осенило… Я, кажется, понял, что теперь нахожусь в очень выгодном положении. Спокойно, Харлан, старина, не торопись, если не хочешь еще неприятностей. Надо только все тщательно взвесить и обдумать. Нельзя допустить ни малейшей ошибки, иначе и меня постигнет участь Пурвиса.

Глава 4

Я остановил такси и успел на автобус, уходящий в Галвестон. Вернулся я к себе в номер далеко за полночь. Скинул пропитанную потом одежду, принял душ, затянулся сигаретой и лег в кровать.

Дело нужно было рассмотреть со всех сторон. Пока мне было не ясно, что нужно делать. Главное – не рисковать, иначе история грозила адскими опасностями. Похоже, я был прав. Этот человек по меньшей мере был уже дважды убийцей, и я нисколько не сомневался, что при вынужденных обстоятельствах он не станет особенно размышлять и в третий раз.

Странно, что Пурвис не узнал его, а. ведь он, похоже, сообразил, что у миссис Кеннон есть любовник, который ростом и фигурой походит на меня. И тем не менее попался на удочку.

Наверное, ездил к миссис Кеннон поразнюхать что и как и выдал себя с головой. Бедняга Пурвис! Теперь мне было жаль его. Зато теперь у меня появилось преимущество: я знаю, каков убийца хотя бы внешне. Кроме того, убрав Пурвиса, он успокоится, думая, что опасность миновала, и рано или поздно раскроет себя.

Кеннон мчался со скоростью сто пятнадцать миль в час, и единственное, что он мог увидеть в соседней машине, – это силуэт водителя за рулем. Того же, кто прятался, или пытался спрятаться, заметить было практически невозможно. Чтобы принять быстрое решение, Кеннону нужно было быть абсолютно уверенным, что в машине находятся именно те, кого он искал или выследил. Я знал, что миссис Кеннон была у озера. Медленно проезжая мимо, в тот вечер я видел ее возле проселочной дороги. Заметив мою машину, она сделала несколько быстрых шагов вперед, но, поняв, что обозналась, снова спряталась в придорожных зарослях кустарника. Тогда было еще не совсем темно, и она, как я понимаю, могла хорошо разглядеть машину. Значит, ожидала она не своего супруга, поскольку у Кеннона был серый «кадиллак», а совсем другого. Того, чья машина была похожей на мою. Вот в этом случае все сразу становится на свои места.

Я закурил и перешел к главному пункту своих выкладок.

Чтобы вернуться домой со своим любовником, миссис Кеннон обязательно должна была проехать мимо того места, где произошла авария. Заметив машину Кеннона, они остановились, чтобы посмотреть, в чем дело. Кеннон был без сознания и, естественно, не мог защищаться. Он хотел убить их, а теперь сам лежал совершенно беспомощный. Более удобного случая и не придумаешь. И подозревать их некому, вокруг безлюдье и темень. Их, кстати, никто и не заподозрил. Никто, кроме Пурвиса. Но, собирая улики, он так их напугал, что они уничтожили и его. А теперь они не остановятся перед тем, чтобы убрать и меня. Конечно, если я совершу ошибку… Значит, свою роль мне надо сыграть так безупречно, чтобы и комар носа не подточил. Мой удар должен быть первым.

До настоящего времени у меня не было никаких поводов для подозрений, кроме присутствия миссис Кеннон в районе озера и безжалостного убийства Пурвиса. Но и этого теперь вполне достаточно, чтобы напугать их. Напугать до такой степени, чтобы они во всем мне повиновались.

Я погасил сигарету и сунул голову под подушку. Но заснуть долго не мог – мне все мерещился шофер такси. Кроме того, были и еще улики: Пурвис дважды звонил мне в Галвестон, о чем я совершенно забыл. В регистрационной книге на телефонной станции нетрудно будет найти эту запись. Меня это совсем не устраивало, хотя я и не убивал Пурвиса.

Проснувшись очень рано, я почувствовал, что горло мое еще не отошло. Проклятое дзюдо, чтоб оно провалилось в тартарары! То ли дело футбол. Честная и красивая игра…

Я спрыгнул с кровати. Надо было сделать массу вещей еще до того, как обнаружат Пурвиса. И если я не хочу, чтобы меня постигла его участь, следует действовать быстро и решительно.

Я побрился, принял душ и позавтракал в ресторане. В газетном киоске в холле отеля я купил газету. Об убийстве – ни слова. Меня это удивило. Но потом я понял, что, когда произошло убийство, газета уже была в наборе, и потому если и будут сообщения, то только в завтрашних выпусках. Да и вообще, может пройти достаточно времени, прежде чем они обнаружат труп.

«Что ж, мне это на руку, – подумал я, – чем больше пройдет времени, тем меньше вероятность, что шофер вспомнит обо мне».

Возвращаясь в номер, я остановился у бюро администратора и попросил счет. Заодно заказал телефонный разговор с Джорджем Греем из Форт-Уэрта. Мне повезло, я поймал его как раз в тот момент, когда он появился в своем кабинете. Вместе с отцом мой старый приятель руководил небольшой нефтяной компанией.

– Кто его спрашивает? – спросила секретарша.

– Джон Харлан.

Джордж взял трубку:

– Это ты, старая обезьяна? Почему не приехал к нам? И где ты вообще околачиваешься?

– В Галвестоне.

– Я читал в газете, что тебе не повезло, – сказал он. – Ну и как дальше собираешься жить, Джонни?

– Еще не решил, но звоню тебе…

– Послушай, приезжай-ка ты лучше к нам. Тут и поговорим. Нам как раз нужен толковый работник, а поскольку ты у нас уже служил два года, то лучше мы примем тебя, чем кого-то другого. Или ты решил отдохнуть до следующего сезона?

– Нет, я окончательно выбыл из строя. Разговоры о следующем сезоне хороши только для газет. Но чем заняться, я еще не решил, поскольку хочу хорошенько отдохнуть. Вот я и подумал насчет твоего домика у озера. Он тебе сейчас не нужен?

– Нет… Что ж, хорошего тебе отдыха, старина! Ключ у тебя есть?

– Нет. Я же возвратил его тебе по почте.

– Ах да! Совершенно верно. Тогда вооружись ломиком и вскрой дверь, а потом поставь новый замок. Хотя нет, тогда придется переставлять все замки. Проще послать тебе ключ.

– Вот я и хотел тебя попросить. Только отправь его в Уайлс, до востребования. Я там буду некоторое время.

– Сегодня же вышлю. Жаль, что я сейчас очень занят и не смогу провести время с тобой. Налови побольше рыбы. Твое снаряжение еще там?

–Да.

– Что ж, надеюсь, в дальнейшем тебе повезет больше. Это будет только справедливо.

– Такова жизнь, – философски ответил я, гася сигарету в пепельнице. – Кстати, ты знал этого Кеннона? Пьянчугу, изувечившего меня?

– Встречался с ним пару раз. А что?

– Просто так. Кто-то говорил, что у него тоже дача в тех местах.

– Да, конечно. Но познакомился я с ним не там. Совершенно случайно встретились на Миссисипи, на перепелиной охоте. Он произвел на меня плохое впечатление. Не люблю таких.

– Почему?

– Шалый какой-то. Странно, что еще раньше не свернул себе шею. У него была странная манера веселиться: стрелял в птиц только для того, чтобы посмотреть, как они разлетаются на куски. Понимаешь, что я имею в виду?

– Он охотился на перепелок?

– Нет… Стрелял по ласточкам, по воробьям, по красногрудкам. Ты видел когда-нибудь, как их разрывает на куски?

– Нет, но думаю, зрелище препротивное!.. Минуты две мы вспоминали о наших школьных годах. Я хотел спросить его, что он знает о миссис Кеннон, но не решился. Ведь я отправляюсь на рыбную ловлю. Не надо давать людям повод думать иначе.

Повесив трубку, я подсчитал свои финансы, все, что снял здесь со своего счета. Кроме того, у меня оставалось еще девятьсот долларов в дорожных чеках. Этого должно было хватить на первое время.

Мне нужно было купить машину. Свой «бьюик» я продал сразу после того, как его починили, а деньги, полученные за него, положил в банк в Оклахоме вместе с теми деньгами, которые получил по страховому полису. Но перевод оттуда займет довольно много времени, а я торопился.

Уложив вещи в два чемодана, я покинул отель и сел в автобус на Хьюстон.

На автовокзале я сдал чемоданы в камеру хранения и вышел на улицу.

Несмотря на утро, воздух был тяжелым и душным. Купив газету, я зашел в кафе с кондиционерами и заказал холодный чай. И снова нигде не упоминалось о Пурвисе.

На последней странице я посмотрел объявления о продаже автомобилей.