— Представляю себе, — в задумчивости проговорила Магда, — что может значить «приближенный Влада Тепеша».

— Не забывай, дочка, что и времена тогда были совсем другие, — сказал профессор. — Влад — только сын своей эпохи, и Моласар тоже. А в этих местах, кстати, Влада до сих пор считают национальным героем. Хоть он и наказывал иногда своих соотечественников, но все же был грозой турков. И в этом страна не знала ему равных.

— Да, наверное, Моласар не находит ничего предосудительного в поступках Влада. — Магда еще раз представила себе всех женщин, мужчин и детей, медленно умирающих на солнцепеке, и ей стало нехорошо. — Видимо, это казалось тогда забавным зрелищем.

— Сейчас трудно судить об этом. Зато становится понятно, почему представитель, так сказать, нечистой силы тяготел к Владу: рядом с ним у него не было недостатка в жертвах. Он вполне мог питаться их кровью, а у окружающих не возникало никакого сомнения, что все враги Влада умирают лишь от его колов. А если учесть, в каких огромных количествах гибли в то время люди, то будет совершенно очевидно, что заподозрить Моласара в адском происхождении не смог бы даже самый проницательный человек.

— Но это все равно его не оправдывает, — в ужасе прошептала Магда.

— Магда, мы с тобой не вправе судить его. Это можно позволить только тем, кто будет равным ему. А кто может сравниться с ним? Ты представляешь себе, что значит само его существование?! Ты понимаешь, как многое оно меняет? И сколько наших убеждений разобьется в результате этого?

Магда медленно кивнула, с трудом отдавая себе отчет, как именно могут измениться теперь ее представления о мире.

— Да. Видимо, существует какая-то форма бессмертия...

— Больше того! Причем во много раз больше! Это же принципиально новая, еще не известная нам форма жизни! Отличный от нашего, новый способ существования! Нет, я опять говорю что-то не то... Конечно, это СТАРЫЙ вид, но он будет новым с точки зрения нашей науки и даже религии! Ведь если на секунду забыть обо всем рациональном и подумать о духовной стороне дела... — Тут профессор запнулся. — Да все наши понятия до сих пор были в корне неверными! Вся наша наука и религия просто рухнут!

— Но этого не может быть! — Магда все еще не понимала, о каких переменах так страстно толкует ее отец.

— Я и сам еще не во всем до конца разобрался. Предстоит узнать очень многое, а у нас так мало времени!.. Он живет, питаясь кровью людей, — это легко понять по трупам солдат, которые мне показали. У них глубокие раны на шее, и эти трупы обескровлены. А сегодня я выяснил и еще кое-что: Моласар не отражается в зеркале! То есть в этом все легенды о вампирах оказались правы. Но то, что они боятся чеснока и серебра, — ложь. Похоже также, что они действительно являются ночными существами; во всяком случае, Моласар и нападает, и появляется только ночью. И тем не менее я не уверен, что днем он проводит время так, как утверждают легенды, — едва ли он отсыпается в гробу.

— Вампир... — задумчиво повторила Магда и вздохнула. — А вот мы сейчас сидим здесь и греемся на солнышке, и от этого кажется так смешно, что...

— По-моему, тебе было совсем не смешно, когда позапрошлой ночью он за считанные секунды буквально высосал из нашей комнаты электрический свет... А когда ты почувствовала его прикосновение к своей руке, тебе тоже было смешно?

Магда вскочила и инстинктивно потерла свой локоть, вспомнив о той странной отметине. Может быть, она уже исчезла?.. Девушка отвернулась и незаметно приподняла рукав кофты. Пятно до сих пор было на месте — небольшое продолговатое пятнышко бледно-серого цвета, как след от старого обморожения. Но когда она начала опускать рукав, то увидела, как этот зловещий знак исчезает буквально на глазах под воздействием прямых солнечных лучей. Она не поверила и продолжала наблюдать за своей рукой — через несколько секунд пятно исчезло совсем.

Магда пошатнулась и, чтобы не потерять равновесие, схватилась за спинку отцовского кресла. Она попыталась сосредоточиться. Выражение ее лица оставалось спокойным, будто ничего не произошло — ей не хотелось лишний раз тревожить отца.

Но это была излишняя предосторожность — профессор не смотрел на нее, его взгляд был по-прежнему устремлен в сторону замка.

— Сейчас он где-то там, в своем доме, — задумчиво проговорил Куза. — Ждет, когда наступит ночь. И мне нужно снова с ним встретиться.

— Неужели он и в самом деле вампир, и при этом пятьсот лет назад был обычным румынским дворянином? Может быть, он просто обманывает тебя? У него есть какие-нибудь доказательства?

— Доказательства? — изумился профессор. — А почему он обязан нам что-либо доказывать? Ему неважно, что ты или я будем думать о нем, и за кого мы его принимаем. У него, вероятно, есть какие-то свои планы, и он считает, что я могу быть ему чем-то полезен. «Союзник в борьбе с иноземцами» — таковы были его слова.

— Но ты не должен позволять ему использовать себя!

— А почему бы и нет? Если ему и впрямь нужен союзник, чтобы избавиться от захватчиков, то я с радостью готов помочь в этом деле. Правда, мне трудно пока представить себе, что может сделать для него старый больной человек. Но все же я ничего не стал рассказывать немцам о нашей встрече.

Магда почувствовала, что отец скрытничает не только с немцами. Ей показалось, что он и сейчас чего-то недоговаривает. А это было на него совсем непохоже.

— Папа, неужели все это так серьезно?

— Сейчас у нас с Моласаром один общий враг. Надеюсь, ты понимаешь это?

— Может быть, но только сейчас. А что будет потом?..

Но он будто не расслышал ее последний вопрос.

— И не забывай, дочка, что мне он тоже может быть очень полезен. Я имею в виду свои исследования. Я должен узнать о нем буквально все. А для этого мне нужно еще раз поговорить с ним. Я просто обязан! — И он снова перевел взгляд на замок. — Так много перемен принесли эти встречи... Я должен собраться с мыслями.

Как ни старалась Магда, она не могла понять, что сейчас происходит у отца в голове.

— Но что же тебя все-таки так беспокоит? Ведь ты много лет уже убежден, что в легендах о вампирах есть доля истины. Раньше все посмеивались над тобой, а теперь ты убедился, наконец, в своей правоте и должен быть рад этому, а тебя эта правда, наоборот, тяготит. Почему?

— Неужели тебе непонятно? Ведь раньше это была только своего рода гимнастика для ума. Я просто упражнял этим свой интеллект. Мне даже нравилось отстаивать свои безумные гипотезы перед твердолобыми бумажными червями исторического факультета.

— Нет, не только это. Ты искренне верил в свою правоту. И не вздумай переубеждать меня!

— Ну хорошо, не буду... Но я и правда никогда не мог предположить, что подобное существо может жить здесь, рядом с нами. И тем более не мог надеяться на встречу с ним в его собственном доме! — Тут голос профессора перешел в шепот. — А уж вообразить себе, что он боится...

Магда ждала, что он закончит фразу, но слова так и повисли в воздухе. Профессор снова задумался и как бы невзначай сунул правую руку во внутренний карман пальто.

— Боится чего? Чего же он так боится?..

Но Куза будто не знал, стоит ли ему говорить дальше или лучше сохранить свое знание в тайне. Он рассеянно смотрел на замок, продолжая шарить в кармане будто искал там какую-то вещь.

— Моласар — чистое зло, Магда. И у него невероятные силы. Это паразит, существующий за счет смерти человека, за счет его крови. Настоящее зло во плоти. Зло, которое становится осязаемым. А если это правда, то где же находится добро?..

— О чем ты? — Магда растерялась. Она ничего не понимала. Ей показалось, что отец просто бредит наяву. — Я даже не могу догадаться, к чему ты клонишь.

И тут профессор резко выдернул руку, вытянул ее вперед и показал Магде то, что было зажато у него в кулаке, а теперь лежало на раскрытой ладони.

— Вот! Вот, о чем я сейчас говорю!

Это был тот самый маленький серебряный крестик, который она попросила вчера для отца у капитана Ворманна. Но что же все-таки он имеет в виду? Почему так победно засветились его глаза?

— Я ничего не понимаю, — искренне повторила девушка.

— Вот чего боится Моласар!

— Ну и что из этого? — Магда подумала, что отец начинает сходить с ума, придавая этому факту такое большое значение. — Ведь, как ты помнишь, все легенды о вампирах утверждают, что...

— Легенды? Да нет больше никаких легенд! Все это на самом деле так! И этот крест буквально привел его в ужас! Моласар чуть не бросился вон при виде простого католического креста!

Постепенно Магда начала понимать, что так сильно встревожило отца и теперь не дает ему покоя.

— Ну вот! Я чувствую, до тебя, наконец, дошло, — сказал он, кивнул дочери, и грустная улыбка появилась на его лице.

Бедный папа! Ему пришлось целую ночь провести рядом с таким жутким существом!.. И все же она отказывалась верить в то, что он собирался поведать ей сейчас.

— Но ты же не станешь утверждать, что...

— Нет, Магда. К сожалению, стану. — Он приподнял крестик, рассматривая, как блестит на солнце металл. — Ведь это часть нашей собственной истории, наших традиций и веры. Мы считали, что Христос не был мессией. Что настоящий мессия еще только должен спуститься на Землю. Мы думали, что Христос был обычным человеком, а все его последователи и друзья — в основном просто добрые и сердечные люди — заблуждались, называя его сыном Господа. Но если это так... — Теперь профессор не сводил глаз с креста, будто качающийся на цепочке кусочек металла загипнотизировал его. — Если это и в самом деле так, и Христос был обыкновенным человеком... то почему же крест — простой символ его смерти — мог до такой степени перепугать вампира? Почему?

— Папа, не торопись делать выводы. Может быть, тебе известно еще далеко не все...

— Конечно, не все. Но подумай: ведь об этом нам постоянно твердили и в сказках, и в романах, а уже позднее — в фильмах, снятых по этим сказкам. Но кто из нас всерьез задумывался о силе креста? И вот оказалось, что вампиры его боятся. Но почему?.. Ответ может быть только один: потому что он — символ человеческого спасения. Видишь, как все непросто? Мне и в голову не могло такое раньше прийти!

Куза замолчал, а Магда в ужасе думала: «Неужели правда? Неужели все это действительно правда?»

Но вот профессор снова заговорил, и на этот раз его голос звучал глухо и мерно, будто шел не от человека, а из какого-то механизма:

— Если чудовище, подобное Моласару, не выносит даже одного вида креста, то, значит, Христос не был простым человеком. А отсюда следует логический вывод: наш народ, со всеми его традициями и верой уже без малого две тысячи лет стоит на ложном пути. Мессия приходил тогда на Землю, а мы не сумели распознать его!

— Не говори так! Я отказываюсь тебе верить! Здесь должен быть какой-то другой ответ.

— Тебя просто не было со мной этой ночью. И ты не видела всего ужаса на лице Моласара, когда я вынул этот крест. И поэтому тебе трудно понять, в каком состоянии он пребывал все это время, пока я не положил крест обратно в коробку. Говорю тебе: крест имеет над ним силу!

Очевидно, это все-таки было правдой, хотя и шло вразрез со всеми принципами и представлениями девушки. Но если отец говорит так, если он все это видел собственными глазами, значит, это правда. Магда хотела начти какие-нибудь слова, чтобы утешить и поддержать его но не могла. Она только вздохнула и прошептала:

— Папа...

Он печально улыбнулся в ответ.

— Не переживай так, дитя мое. Я не собираюсь выкидывать тору и уходить в монастырь. Моя вера глубока. Но все же нам теперь есть над чем призадуматься, правда? Встает вопрос: может быть, и все остальные народы пропустили тот корабль спасения, который приплывал за нами двадцать веков назад?

Он пытался как-то успокоить дочь, но она прекрасно понимала, что в эти минуты он терзается в душе не меньше ее.

Магда медленно опустилась на мягкую траву, чтобы еще раз осмыслить все случившееся. И в этот момент ее взгляд уловил какое-то движение наверху. На втором этаже мелькнула и исчезла копна огненно-рыжих волос. Магда в негодовании сжала кулаки. Окно в комнате Гленна было открыто. Наверняка он подслушивал их разговор.

Она не сводила глаз с окна, надеясь поймать его с поличным, но так больше ничего и не увидела. И только она решила забыть об этом маленьком инциденте, как неожиданно сзади раздался знакомый уверенный голос:

— Доброе утро!

Гленн стоял рядом с ними и держал в обеих руках по небольшому плетеному креслу.

— Кто там? — взволнованно спросил профессор. Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто стоит у него за спиной.

— Я познакомилась с этим человеком вчера. Его зовут Гленн. Он тоже снимает у Юлью комнату.

Гленн кивнул Магде и подошел к профессору, вежливо склонившись над ним, как настоящий великан над лилипутом. На нем были шерстяные штаны, высокие сапоги и свободная шелковая рубашка с расстегнутым воротничком. Он поставил оба кресла на землю и протянул профессору руку.

— И вам доброе утро, сэр. Я вчера познакомился с вашей дочерью.

— Теодор Куза, — неохотно отозвался отец, не пытаясь скрыть своего недоверия к незнакомцу, так смело вмешивающемуся в их разговор. Потом он медленно вложил свою жесткую и непослушную руку в ладонь Гленна. Последовало нечто вроде рукопожатия, после чего Гленн предложил Магде кресло.

— Сядьте лучше сюда. Земля еще сырая. Магда поднялась с травы.

— Спасибо, я постою, — сказала она, пытаясь выглядеть надменной и неприступной. Ей очень не понравилось то, что Гленн подслушивал их разговор, а теперь еще намеревается присоединиться к ним. — Мы с отцом как раз собирались уходить.

Магда шагнула к инвалидной коляске, но Гленн решительно преградил дорогу и положил руку ей на плечо.

— Пожалуйста, останьтесь. Меня разбудили ваши голоса. Вы, кажется, обсуждали замок и говорили что-то насчет вампиров. И мне очень захотелось послушать. Можно? — Он улыбнулся.

Магда не нашлась, что ответить. Сначала этот незнакомец так нахально подходит к ним, а потом еще кладет руку ей на плечо! И все же она не отстранилась и не стала противиться. Почему-то от этого прикосновения по всему ее телу разлилось приятное тепло и спокойствие.

Но профессор ответил ему, не задумываясь:

— Не говорите ни слова о том, что вы успели услышать, никому на свете! Иначе это будет стоить нам с дочерью жизни!

— Можете ни секунды не сомневаться в моем молчании, — уверил его Гленн, и улыбка с его лица сразу исчезла. — Мне с немцами не о чем разговаривать. — Он перевел взгляд на Магду. — Может быть, вы все же присядете? Это кресло я принес специально для вас.

Она вопросительно посмотрела на отца.

— Как ты считаешь?

Профессор примирительно кивнул:

— Я думаю, у нас нет сейчас большого выбора.

Магда повернулась к креслу, и Гленн опустил руку. И тут же девушка почувствовала, будто внутри нее образовалась какая-то непонятная пустота. Теперь ей чего-то не хватало.

Гленн в это время подошел к другому креслу и тоже сел, широко расставив при этом ноги.

— Вчера вечером Магда рассказала мне, что в замке обитает вампир, — начал он. — Но только я не совсем понял, каким именем он себя называет.

— Моласар, — ответил профессор.

— Моласар, — задумчиво повторил Гленн, и на лице его появилось выражение крайнего изумления. Он медленно, по слогам, произнес это имя: — Мо-ла-сар. — А потом засветился от радости, будто решил какую-то хитрую задачу. — Ну конечно, Моласар! Странное, однако, имя, вы не находите?

— Необычное, — согласился отец. — Но не такое уж и странное.

— А теперь насчет этого. — Гленн кивнул на маленький крестик, все еще зажатый между больными пальцами профессора. — Если я вас правильно понял и все верно расслышал, вы утверждали, что этот самый Моласар боится креста?

— Да.

Магда заметила, что отец отвечает с большой неохотой. В его планы едва ли входило выкладывать все, что он знал, первому встречному.

— А скажите, профессор, вы ведь еврей?

Отец кивнул.

— Никогда не слышал, чтобы евреи носили с собой кресты. Или это местный обычай?

— Мне достала его дочь. Крест был нужен для моих исследований.

Гленн повернулся к Магде:

— И где же вы его взяли?

— Мне дал его один офицер в замке. — Она не понимала, к чему он клонит.

— Это его собственный крест?

— Нет, он снял его с какого-то мертвого солдата. — Теперь она, кажется, начала понимать, куда ведут его вопросы.

— Странно. — Гленн пристально посмотрел на профессора. — Очень странно, что этот крест не спас своего владельца, которого все-таки убили. Логично было бы предположить, что существо, так боящееся крестов, лучше бы оставило его в живых и подыскало себе другую жертву, на которой не было бы такого... ну, скажем, амулета.

— Может быть, крест был у него под рубашкой, — предположил Куза. — Или в кармане. Или вообще не на нем, а в комнате.

Гленн только улыбнулся.

— Может быть. Все может быть.

— А ведь и правда, папа, мы с тобой как-то об этом и не подумали, — быстро среагировала Магда. Она была рада ухватиться за любые слова, которые могли хоть чем-нибудь поддержать его душевное равновесие.

— Сомневайтесь во всем. Всегда сомневайтесь и задавайте себе всяческие вопросы, — продолжал Гленн. — Мне кажется, не стоит напоминать об этом ученому...

— Откуда вы знаете, что я ученый? — Подозрительность и недовольство мелькнули в глазах профессора. — Хотя, конечно, вам могла сказать моя дочь.

— Мне рассказал о вас Юлью. Но вы упустили из виду и еще кое-что. И это настолько очевидно, что, когда я расскажу, вам станет просто стыдно за себя.

— Пусть нам поскорее станет стыдно, — улыбнулась Магда. — Говорите же!

— Ну, хорошо. Зачем, скажите, вампиру, который так боится крестов, поселяться в замке, все стены которого так и усеяны ими? Как вы это можете объяснить?

Магда и отец молча уставились друг на друга.

— Видите ли, — смущенно начал профессор, — я так часто бывал в этом замке и столько времени потратил на раскрытие тайны этих крестов, что постепенно просто перестал обращать на них внимание. Я их теперь даже не замечаю!

— Я вас хорошо понимаю. Я и сам несколько раз посещал эти места и могу согласиться, что со временем кресты, конечно, начинают будто бы сливаться с самим замком. Но все же вопрос остается: зачем существу, страшащемуся крестов, окружать себя ими со всех сторон? — С этими словами он встал с кресла, поднял его и легко перекинул через плечо. — А теперь, я думаю, мне пора идти завтракать. Наверное, мадам Фионеску уже приготовила что-нибудь вкусненькое. Я на время оставляю вас, а вы поразмышляйте на досуге и, может быть, найдете ответ. Если он, конечно, существует.

— А почему вас это так интересует? — спросил вдруг Куза. — И зачем вы вообще приехали в такую глушь?

— Я просто путешественник, — скромно ответил Гленн. — Мне нравятся эти места, и иногда я приезжаю сюда.

— Нет, по-моему, вы не просто интересуетесь замком. И мне кажется, вам известно о нем гораздо больше.

Гленн пожал плечами.

— Ну уж, конечно, не так много, как вам.

— Я даже не знаю, что мне делать, — пожаловалась Магда. — Мне так не хочется отпускать отца назад в крепость...

— Но я ДОЛЖЕН быть там! Мне обязательно надо встретиться с Моласаром.

Магда невольно потерла ладони. При одной мысли о нем ей становилось холодно.

— Мне так страшно, — сказала она. — Что я буду делать, если завтра утром тебя найдут с разорванным горлом, как тех солдат?

— Это еще не самое худшее, что может произойти, — неожиданно заявил Гленн.

Голос его показался Магде настолько резким, что она даже вздрогнула и растерянно подняла на него глаза. Внезапно все его тело напряглось, а лицо стало очень серьезным. Но буквально через секунду он будто бы очнулся от этой неожиданной перемены и снова мягко заулыбался.

— Ну, меня ждет завтрак. Я уверен, что это не последняя наша встреча. И еще одно, прежде чем я уйду...

Он подошел к инвалидному креслу и, взявшись за спинку, одной рукой быстро развернул его на сто восемьдесят градусов.

— Что вы делаете? — закричал Куза. Магда вскочила и бросилась на помощь отцу.

— Просто хочу предложить вам, профессор, слегка переменить декорации. В конце концов, этот замок довольно мрачен. И в такой прекрасный солнечный день не стоит слишком долго смотреть на него. — Он указал в сторону перевала. — Смотрите на юг или восток, но только не на север. При всей суровости климата места здесь и в самом деле очень красивые. Поглядите, как начинают зеленеть леса, как в расщелинах скал пробиваются молодые ростки и зацветают дикие травы. Забудьте о замке хоть на некоторое время.

На секунду он поймал взгляд Магды, потом резко повернулся и зашагал к гостинице, неся на плече свое плетеное кресло.

— Что за странный тип? — удивленно спросил профессор, и было видно, что он готов улыбнуться.

— Это уж точно, — согласилась Магда. Но хотя он и казался ей несколько необычным, в душе она была ему благодарна. По каким-то неизвестным причинам Гленн сумел не просто присоединиться к их невеселому разговору, но и принять в нем самое живое участие, при этом помог отцу рассеять его страшные сомнения и поднять настроение. И все это получилось у него очень ловко и непринужденно. Но почему? Какое ему дело до душевных мук несчастного калеки-еврея из Бухареста?

— Интересно... Он задал нам такие вопросы, над которыми и впрямь стоит призадуматься. Почему же это мне самому не приходило в голову?

— И мне тоже...

— Ну, здесь стоит оговориться, — попытался оправдаться профессор. — Ведь не он этой ночью встречался с тем самым чудовищем, которое все до сих пор считали вымыслом и плодом больного воображения. Поэтому ему проще смотреть на вещи более объективно. Кстати, как вы познакомились?

— Я его встретила вчера поздно вечером возле самого рва, когда наблюдала за твоим окном...

— Не надо было так за меня волноваться! Это я должен заботиться о твоей безопасности, а не наоборот.

Но Магда не слушала его.

— ...Он подъехал на коне прямо к воротам и, казалось, собирался с ходу влететь во двор замка. Но потом, когда заметил внутри огни и солдат, остановился.

Профессор несколько секунд размышлял о чем-то, а затем резко перевел разговор в совсем другое русло:

— Кстати, о солдатах. Наверное, мне пора уже возвращаться, пока они сами за мной не пришли. Я предпочитаю явиться в замок по доброй воле, а не под дулом автомата.

— А может быть, мы все же сумеем...

— Улизнуть от них? Ну, разумеется! Если ты всю дорогу до Кымпины повезешь меня по ухабам в этой коляске. Или поможешь мне взобраться на коня — тогда путь был бы значительно легче!.. — Куза горько усмехнулся. — А еще лучше, если мы попросим того эсэсовского майора, чтобы он одолжил нам на пару часиков одну из своих машин. Мы просто покатаемся, а потом приедем назад. Прямо так ему и скажем. Как ты думаешь, он не откажет?

— Не надо со мной так разговаривать, — обиделась Магда. Ей было больно слышать из уст отца столь оскорбительные насмешки.

— Даже не думай о том, чтобы убежать отсюда вдвоем и при этом обоим уцелеть. Эти немцы не такие уж идиоты. Они прекрасно понимают, что сам я не смогу убежать, а ты без меня тоже никуда не денешься. Хоть я и просил тебя об этом. Тогда по крайней мере хотя бы один из нас остался в живых.

— Даже если бы ты и мог бежать, ты все равно остался бы в замке. Скажи только, что это не так! — Магда прекрасно понимала его. — Ведь на самом деле тебя просто тянет туда.

Куза старался не смотреть в глаза дочери.

— Мы все равно здесь в ловушке. Но именно сейчас судьба уготовила мне награду за все труды. И я не имею Права упускать такой шанс. Ведь это дело всей моей жизни, и если я не закончу его теперь, когда удача уже так близко, то стану просто предателем по отношению к самому себе.

— Даже если бы сюда сейчас сел самолет и летчик попросил бы тебя улететь вместе с ним на свободу, ты и тогда отказался бы?

— Магда, я ДОЛЖЕН снова увидеть его! Я должен узнать всю правду и об этих крестах, и о нем самом. Кто он такой? Каковы его цели? А самое главное — надо выяснить до конца, почему он боится крестов. Если я не сделаю этого, то я... я просто сойду с ума!

Несколько секунд оба молчали. И эти мгновения показались Магде вечностью. Но она почувствовала и еще кое-что — растущую пропасть между ней и отцом. Отец будто бы отдалялся от нее, замыкаясь в себе и отталкивая ее прочь. Никогда в жизни она не испытывала еще ничего подобного. Раньше они всегда могли договориться друг с другом. Теперь же казалось, что у него отпала в этом нужда. Единственное, чего ему больше всего хотелось, — это новой встречи с Моласаром.

Тишина становилась невыносимой, и наконец профессор коротко приказал:

— Отвези меня.

— Ну, побудь со мной еще немножко. Ты и так проводишь в замке слишком много времени. Похоже, он начинает на тебя как-то действовать...

— Магда, со мной все в порядке. Я себя неплохо чувствую и буду сам решать, сколько и когда мне работать... Так ты повезешь меня или мне ждать, пока здесь появятся нацисты?

Закусив от обиды губы, Магда повернула кресло к мосту, и они двинулись в путь.