А потом они попятились назад, кроме тех, которые держали его, лежащего в воде. Шум в колодце стих. Хлюпанье, всплески, скребущий звук множества лап – все пропало куда-то, и теперь единственное, что Хэнк слышал, было его прерывистое дыхание.

Что им нужно? Что они...

Вдруг раздался еще какой-то звук – что-то тяжелое проползло у него под ногами. Звук этот становился все громче и Хэнк завопил от страха. Он бился в воде, отчаянно стараясь освободиться, но клешни все крепче сжимались на его руках и ногах, все глубже вонзались в его истекающее кровью тело.

Когда лунный свет стал ярче, Хэнк увидел, что это сороконожка. Такая же, как остальные твари, только гораздо крупнее. Голова ее была размером с туловище Хэнка, а тело, шириной в два фута, заполняло собой половину колодца.

Хэнк все понял и закричал. Остальные чудовища, поменьше, были чем-то вроде рабочей силы. Они захватили его и теперь удерживали для своей королевы! Он снова предпринял отчаянную попытку высвободиться, не обращая внимания на невыносимую боль в конечностях. Он должен освободиться!

Но сделать этого он не смог. Карабкаясь по телам своих подданных, королева проползла между извивающимися ногами Хэнка и положила голову ему на плечо, неотрывно глядя на него своими большими черными глазами. Онемевший от ужаса Хэнк видел, как похожие на буравчики клешни выдвигаются из ее челюсти. Подняв голову, она вонзила их Хэнку в живот. Хэнк захлебнулся в крике, чувствуя, как буравчики все глубже вонзаются в тело.

Обжигающая жидкость проникла внутрь через отверстие в животе и разлилась по всей грудной клетке, по рукам и ногам, лишая их силы.

Яд! Он хотел крикнуть, но нейротоксичное вещество уже достигло голосовых связок и лишило его этой возможности. Наконец перестали действовать руки. После этого он лежал в воде, но не ощущал влаги. Последнее, что он увидел, прежде чем провалиться в темноту, была королева чудовищ. Она приникла к его плоти и жадно высасывала из него кровь и соки.

Из выпуска новостей Си-эн-эн:

«Сообщение из НАСА: Прерваны контакты с большинством находящихся на орбите спутников. Функционируют только спутники связи. Иначе вы не смотрели бы сейчас нашу передачу. Остальные бесследно исчезли».

Над Тихим океаном

На аэродроме Бейкерсфилд они прошли техническое обслуживание в рекордно короткий срок. По крайней мере, так утверждал Фрэнк. Джеку оставалось лишь принять его слова на веру, но, несомненно, все прошло очень быстро. Главной причиной тому было незначительное число обслуживаемых в этот день самолетов – не более полудюжины.

На самом деле они взлетели не с самого Бейкерсфилда, а с небольшой взлетной полосы за его пределами. Фрэнк, казалось, знал абсолютно всех, здесь работало не так уж много народу, и то, что он до сих пор продолжает летать, произвело сильное впечатление. Особенно поразило то, что распоряжения насчет дозаправки для обратного полета он делает здесь.

– Учти, обратно тебе придется лететь в темноте, – сказал старик, ведавший заправкой.

Старику также причитались за горючее золотые монеты Глэкена. Морщинистый и седой, он был так стар, что вполне мог когда-то летать вместе с Билли Рикенбекером в эскадрильи Лафайета.

– Я знаю, – сказал Фрэнк, сидевший в пилотском кресле. С наушниками плейера на шее, он поигрывал кончиком своих обвислых усов.

Джек сидел позади него в пилотской кабине, которую он называл кубриком, пока его не поправили, а Ба – на одном из пассажирских кресел, вставляя в свою биту зубы чудовищ.

– Сколько самолетов исчезло в ночном небе в эти дни, Фрэнк. Взлетели и так и не приземлились.

– Да, я слышал об этом.

– Некоторые исчезают даже днем. Днем! Поэтому никто не летает, только ненормальные. Очень хотелось бы, чтобы ты, Фрэнк, вернулся.

– Спасибо, отец, – ответил Фрэнк. – Я тоже этого хочу.

– А где Джо?

– Он уже вылетел в Бухарест.

– В Венгрию?

– В Румынию.

– Один черт. Что за дерьмо? Да что это с вами случилось? Очень нужны деньги? Так я могу одолжить...

– Эх, отец, – вздохнул Фрэнк, – я ведь не ради заработка лечу. Я – летчик. Летаю, куда скажут. Это моя работа. И я не собираюсь менять занятие. Даже из-за жуков. Кроме того, я обещал этому парню доставить его, куда бы он ни попросил. Усек?

– Да нет, что-то я никак не пойму, к чему все это. А куда вы летите?

– Он хочет слетать на Мауи и обратно.

Старик через голову Фрэнка посмотрел на Джека, да так, словно тот был лунатиком. Джек улыбнулся и помахал ему рукой в стиле Оливера Харди.

– Хочу проведать мою девчонку. У нее скоро день рождения.

У старика от удивления округлились глаза, и он отвернулся.

– Да... ну и погодка тут у вас, – сказал Фрэнк, глядя на серое облако, зависшее над их головами.

– Все это дерьмо принесло с Гавайев. – Старик провел пальцем по фюзеляжу и показал на слой серой пыли, приставшей к нему. – Все просто, как твое имя, Фрэнк. А ты собираешься лететь в самое пекло. Уже залили двадцать. Посмотри на приборы.

– Годится.

Старик направился к хвостовой части, чтобы проверить, как пет дозаправка. А несколькими минутами спустя они взлетели. Джек принюхивался к воздуху, просочившемуся в кабину на небольшой высоте.

– Пахнет горелым.

– Так оно и есть, – ответил Фрэнк, – смесь пара, дыма и мельчайшего вулканического пепла. В нормальных условиях это привело бы к солнечным затмениям по всей планете, но сейчас... кто знает? Кажется, солнце больше не заходит так, как ему положено.

Джек почувствовал себя запертым, когда они оказались внутри серой бесформенной массы, обволакивающей иллюминаторы. Теперь невозможно было даже определить, двигаются они или нет. Оставалось довериться Фрэнку.

Возможно, еще и по этой причине он не любил летать самолетом. Он привык контролировать ситуацию. А здесь всецело зависел от Фрэнка. Он не знал, куда они летят, а случись что-нибудь с Фрэнком, не имел ни малейшего понятия, как посадить самолет. Поэтому испугался, когда Фрэнк перевел управление с ручного на автопилот и прогулялся в хвост самолета. Хотя он не очень там задержался, Джеку показалось, что его не было целую вечность.

Вдруг серый цвет снаружи сменился черным, словно на самолет опустили занавес, и началась болтанка.

– Что это? – спросил Джек, как мог спокойно.

– Пока не знаю, – ответил Фрэнк.

– Меньше всего мне хотелось бы услышать это от своего пилота.

Джек изо всех сил вцепился в подлокотники кресла и подумал, что ногти у него наверняка побелели.

– Все будет в порядке, – сказал Фрэнк.

– Ну вот, эти слова мне больше по душе.

– Успокойся, Джек. Просто мы попали в какой-то воздушный поток, вот и все.

Облако посветлело и снова стало серым, так же неожиданно, как до этого черным. Джек перевел дух. Он прильнул к иллюминатору, вглядываясь в безграничное серое пространство, пока самолет на короткое время вошел в светлую полосу. И тут у него снова перехватило дыхание и пальцы опять вцепились в подлокотники, потому что он увидел под крылом какую-то широкую, плоскую поверхность, черную и гладкую, похожую на свежий асфальт, которая простиралась во всех направлениях, уходя краями в серый туман. Он хотел крикнуть Фрэнку, что они сейчас разобьются, но в это время увидел глаз.

Справа, вдалеке от них, примерно в четверти мили, на черной поверхности мерцал огромный, величиной с собор, с желтым пористым зрачком глаз – он разглядывал их, как разглядывают под микроскопом микроба. Джек откинулся в кресле и снова стал задыхаться.

– О Господи, Фрэнк! – воскликнул он срывающимся голосом. – Что это?

Фрэнк проследил за взглядом Джека:

– Ты о чем?

Джек снова повернулся в ту сторону. Глаз закрылся. Теперь не было видно ничего, кроме серой пелены.

– Там ничего нет.

Джек вспомнил, что Глэкен упоминал о серых крылатых левиафанах с крыльями, огромных, как город, которые летали в небе, но по его словам, они всегда держались в той части неба, которая была погружена в ночную темноту. Похоже, он ошибся. По крайней мере, один из них устроился как дома в густом тумане, пришедшем с Гавайев. А может быть, и не один.

Во рту у него пересохло.

– И как скоро мы выберемся наверх из этой дряни?

– Это может произойти в любую минуту.

И действительно, минуты через две они уже летели в чистом воздухе. Но не было ни малейших признаков солнца. Все небо являло собой как бы затемненный фильтр, и его матовые линзы не пропускали прямые солнечные лучи. Но это сейчас не очень беспокоило Джека, главное, что они уже выбрались из тумана и были вне досягаемости для страшного существа, распростершегося в облаках под ними.

Он посмотрел вниз. В небе, насколько хватает глаз, не было ничего, кроме гладкой серой поверхности облаков. В них уместилась бы целая куча левиафанов. Фрэнк сказал, что они летят над Тихим океаном, но с таким же успехом можно было бы утверждать, что они возвращаются в Нью-Йорк.

Кабина пилота вдруг показалась Джеку слишком тесной, и он решил сходить в салон посмотреть, чем занимается Ба.

– Тебе принести что-нибудь? – Он похлопал Фрэнка по плечу.

– Сигаретка с марихуаной потолще пришлась бы сейчас очень кстати. У меня тут есть немного травки...

– Фрэнк, даже не шути на эту тему.

– А кто шутит? Иначе просто невозможно летать. Помню, как я летал над Гималаями. Накурился и, когда приземлился в Катманду, был хорош. Это было...

– Прошу тебя, Фрэнк. Сейчас не надо.

Находиться в самолете на высоте шести милей над Тихим океаном с пилотом, накурившимся наркотиков... Это никак не соответствовало представлениям Джека о безмятежных небесных просторах.

Фрэнк усмехнулся:

– Ну ладно, дружище. Тогда сделай мне еще один кофе.

– Тебя еще не клонит в сон?

– Пока нет. Я тебе скажу, когда захочется спать. Тогда ты поведешь самолет.

– Два кофе сделаю тебе прямо сейчас! Уже бегу!

Джек провел вместе с Ба четыре часа, стараясь получше его узнать. Вьетнамец рассказал кое-что о Сильвии, после чего она предстала перед Джеком в несколько ином свете, о ее покойном муже, Греге, – «сержанте», как Ба его называл, – сержанте спецназа, который прошел весь Вьетнам, а потом его угораздило выйти вечером за сигаретами, и он был убит вооруженным бандитом, когда хотел помешать мелкому ограблению магазина.

Узнал он кое-что и о Джеффи, мальчике, некогда страдавшем от аутизма, и о Дат-тай-вау,которое на некоторое время вселилось в доктора Балмера, а потом превратило его в инвалида и которое теперь дремало в Джеффи, чего-то выжидая. Он узнал о необыкновенной любви, связавшей Сильвию и доктора Балмера, о том, что они не законные муж и жена, а просто любовники, но при этом их карма настолько переплетена, что они не мыслят жизни друг без друга.

Только про Ба Джек узнал совсем немного – что тот вырос в деревне среди полунищих вьетнамских рыбаков и безгранично предан жене сержанта, которую называл просто «миссис», и что эта преданность распространялась на всех, кто ей дорог.

Когда все вопросы были исчерпаны и наступило молчание, Джек вспомнил слова, сказанные Ником Квинном Алану Балмеру: «Только трое из вас вернутся».Он стряхнул с себя это воспоминание. Может быть, Ник и вправду встретился в дыре с этим таинственным Расаломом, но он пока еще не доказал, что обладает даром предвидения. Просто говорит загадками. И все.

Тут Джек заметил, что самолет накренился влево, и отправился в переднюю часть узнать, что происходит.

– Мы что, уже долетели? – спросил он, заходя в кабину. Фрэнк приплясывал, сидя в кресле, слушая музыку в наушниках. Музыка была включена настолько громко, что Джек даже издали узнал мелодию – это был «Стетсборо блюз». Он принюхался. Наркотиками не пахло. Он тронул Фрэнка за плечо и когда тот снял наушники, повторил свой вопрос.

– Это место уже позади, – ответил Фрэнк, – осталось только сделать разворот, чтобы подлететь с западной стороны.

Джек опустился в кресло второго пилота и выглянул в иллюминатор. Облако исчезло. В чистом воздухе просматривалась нежная голубизна Тихого океана. А справа, за приподнятым пылом самолета, голубизна перемежалась с сочной зеленью, сквозь которую в середине виднелись горы, а по краю – белый песок и пена прибоя.

– Мауи? – спросил Джек.

Фрэнк покачал головой:

– Оаху. А вон там Перл-Харбор. Смотри. Подлетаем к Мауи.

Через несколько секунд самолет пошел на снижение, и появились три острова.

– Вот они. Слева Молокаи, справа Ланаи, а прямо перед нами – Мауи.

Джек просматривал карты, которые им дал Глэкен. Сейчас они приближались к острову с северо-западной стороны. Молокаи выглядел обычно, и отели для туристов на побережье Каанапали стояли неповрежденные, хотя и пустые. Горные вершины в глубине острова, на западе, были скрыты под шапкой грозовых туч.

Когда Фрэнк полетел в юго-западном направлении, Джек обнаружил, что от древнего китобойного поселка Лахаина не осталось ничего – все сгорело, обуглилось, сравнялось с землей. Справа вся южная окраина Ланаи была охвачена огнем и дымилась. И тут у Джека внутри что-то оборвалось. Нет, не от того виража, который делал самолет, а от того, что он увидел перед собой. У него вдруг возникло ощущение, что он попал на один из двенадцати доисторических островов из сериала «Затерявшийся континент Земля, забытая временем».

И вот показался Мауи, такой же зеленый, как и Оаху, но каймленный горами, с плоской долиной посередине. А самая большая гора, занимавшая почти всю восточную часть острова, сейчас извергала в воздух пламя и клубы темно-серого дыма. Но по обе стороны древнего вулкана – по крайней мере, насколько было видно Джеку – сохранилась пышная растительность.

И где-то на склоне горы – этого дьявольского дымохода – находится сейчас Калабати со своими ожерельями.

Джек рассматривал открывшийся ему вид, понимая, в какой ад вверг сам себя. Мауи выглядел невероятно хрупким, казалось, он мог быть сметен в любой момент. Так же как и все остальные Гавайи.

– Фрэнк, – попросил он, – можем мы облететь весь остров? Я хотел бы познакомиться с ландшафтом до того, как приземлимся.

– Не знаю, Джек. Время позднее. А чтобы рассмотреть что-нибудь, надо лететь на небольшой высоте. Воздушные потоки с той стороны бывают очень коварны, я имею в виду разницу температур океана, лавы, облаков, и мы можем попасть в горячие потоки. А это ни к чему, когда летишь по намеченному курсу.

– Ну что же, – бросил Джек небрежно, – если не можешь, я найду кого-нибудь, кто поднимет меня в воздух, когда мы приземлимся в аэропорту.

Фрэнк усмехнулся:

– Ты несносный, зловредный, презренный пижон, я тебя ненавижу. Чтоб твоя карма почернела и провалилась в тартарары. Полетели.

Фрэнк круто развернул самолет и, огибая западный склон ожившей Халеакалы, полетел на южную окраину острова. Пейзаж стал совсем другим – изумрудная зелень сменилась обуглившейся чернотой, словно по этим местам прошелся гигантский огнемет. А восточный склон напоминал сцену из «Ада» Данте. Жидкая лава низвергалась вниз через брешь, открывшуюся около вершины гигантского конуса; по застывшей черной корке, не переставая, сбегали красные огненные волны и, впадая в океан, поднимали в воздух огромные клубы пара.

Несколько миль Фрэнк летел по краю облаков. Справа, в том месте, где раньше находился Большой остров Гавайского архипелага, океан образовал гигантский бурлящий, пузырящийся котел – он был одним из источников облака, покрывшего большую часть восточного тихоокеанского района.

Фрэнк повернулся к Джеку:

– Ты уверен, что хочешь облететь все?

Джек кивнул:

– Да, обязательно все.

– Ну ладно. Тогда держись и не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Он резко свернул влево и направил самолет прямо туда, где клубился пар. По иллюминаторам струилась вода, словно лил дождь, самолет подбрасывало воздушными потоками и небольшими вихрями, но Фрэнк вел его, стиснув зубы, с выражением железной решимости на лице. Когда они снова пробились к свету, Фрэнк позволил себе чуть ослабить контроль за приборами и повернулся к Джеку:

– Проскочили! Совсем не туда попали. Давай попробуем еще раз. Может быть, получится... Господи Иисусе!

У Джека внутри все дрожало. Он слышал репортажи в выпусках новостей, смотрел фотографии, но все равно не был готов к тому, что увидел собственными глазами и что было похоже на земной пуп.

Водоворот. Крутящаяся, заворачивающаяся масса воды, с поверхностью в десять миль, которая медленно двигалась по периметру – там, где упиралась в залив Кахулуи, но быстро набирала скорость по мере приближения к завихряющемуся центру, а там ее засасывало в черную дыру, в самые глубины океана.

Джек и Фрэнк смотрели в немом изумлении в иллюминаторы во время двух первых заходов. Постепенно Джек стал различать кое-какие детали.

– Фрэнк! – воскликнул он, глянув вниз, когда они делали третий заход. – Там что-то похожее на...

Он схватил подвешенный к потолку бинокль и навел на разноцветные пятнышки, то прыгавшие по краю водоворота, то устремляющиеся к его завихряющемуся центру, а потом обратно.

– Что это? – спросил Фрэнк.

– Виндсерфинги. Там, внизу, компания каких-то чудаков катается на виндсерфинге по краю водоворота!

– Это ведь залив Хоокипа, Джек, мировая виндсерфинговая столица. Эти пижоны живут ради такой ерунды. Я их понимаю. Мне кажется, ты тоже.

– Да, я в это врубаюсь, – сказал Джек, кивнув. «Господи, я начинаю изъясняться, как Фрэнк!» – Но ведь одно неверное движение – и человека нет.

– Да, зато какая смерть! – произнес Фрэнк мечтательно. – Если мне суждено погибнуть, я хотел бы, чтобы это произошло прямо здесь, в самолете. Накуриться до чертиков и сигануть вниз, чтобы, когда мы долбанемся в землю, меня и самолет так перекорежило, что никто не разобрался бы, где Фрэнк Эш, а где его самолет, и чтобы нас вместе похоронили. А еще лучше – лететь вниз в одну из этих дыр, пока не кончится горючее или пока во что-нибудь не врежешься. Вот это будет полет! Можно попробовать хоть сейчас. Что скажешь?

– Сначала высади меня, – ответил Джек, – время не раннее. Думаю, нам пора идти на посадку.

Фрэнк ухмыльнулся:

– Ну надо же! Как раз тогда, когда мы начали веселиться!

Он запросил по радио метеосводку из аэропорта в Кахулуи; ему ответили, что на западе ветры стихли и посадочная полоса для него расчищена. Все в порядке, нужно поторопиться с посадкой, потому что с наступлением темноты ангары закроют.

– Посадочная полоса расчищена? – переспросил Фрэнк у Джека, идя на снижение. – Что это значит?

Они поняли, о чем шла речь, когда приземлились и открыли люки. Издалека, с востока, доносился монотонный гул – низкие раскаты бурлящей воды, неисчислимые тонны которой засасывало в глубины океана. С другой стороны светилась Халеакала, которая гремела и выпускала клубы дыма. Не прекращающий дуть бриз был теплым, влажным и зловонным.

– Черт! – воскликнул Джек, ступив на гудроновую полосу.

Запах гнили, тухлятины ударил в нос, сдавил спазмой горло. Он приладил на плечо ремень сумки и стал разглядывать заброшенные летные полосы и пустующие здания, стараясь понять, в чем дело.

– Что это?

– Дохлая рыба, – сказал Ба, выбираясь из самолета вслед за ним, – я помню этот задах по поселку, в котором вырос.

– Немного погодя вы привыкнете к пилау, – сказал водитель тягача, который подъехал, чтобы отвезти их самолет в ближайший ангар.

– Только не надо мне говорить, что на Гавайях всегда такой запах!

– Конечно нет, черт возьми. Вам разве не рассказывали? Последние две ночи здесь шел рыбный дождь.

– Рыбный? Ну да. Чего там только не было: тунец, скат, крабы, голу бая рыба, махи-махи. Даже несколько дельфинов. Они падали с неба. И теперь каждое утро я начинаю с того, что бульдозером расчищаю взлетные полосы. Не знаю только зачем. Последние дни никто не летает – все туристы возвратились домой.

– Но откуда берется рыба?

– Из моана пука. Ночью она выбрасывает воду.

С этими словами водитель запрыгнул в кабину тягача и повез самолет в ангар, оставив Джека озадаченным: как это водоворот может выбрасывать воду – ведь это же не сливной бачок в туалете. А может быть, именно так оно и есть?

Фрэнк повел их в терминал.

– Давай-ка попробуем достать для вас машину.

Главный терминал был похож на легендарную Атлантиду, поднявшуюся из глубин моря. Стекла в окнах были выбиты, на крыше, на стенах повисла гниющая рыба и водоросли. Внутри было еще хуже.

– Черт! – выругался Фрэнк, помахивая рукой перед носом. – Воняет так, будто на рыбном базаре кончился лед.

Они пошли по вселяющему уныние заброшенному зданию, стараясь отыскать хоть кого-то, и наткнулись наконец на смуглого толстого мужчину средних лет, торопливо спускающегося по лестнице им навстречу. На его нагрудной табличке было написано: «Фред». Судя по внешности, в нем была гавайская кровь.

Джек помахал ему рукой:

– Где тут сдают машины напрокат?

– Нигде. Все закрыто. Никто не сдает.

– Нам нужна машина.

– Тогда, боюсь, вам не повезло.

Джек посмотрел на Ба:

– Похоже, придется ждать до утра. Что ты на это скажешь, Ба?

Ба покачал головой:

– Мы находимся слишком далеко от миссис.

Джек кивнул: он знал, что Ба сейчас так же обостренно чувствует время, как и он сам, а может быть, и еще острее. Он схватил за руку мужчину, который уже собирался улизнуть.

– Ты не понял нас, Фред, нам действительно нужна машина.

Фред попытался высвободиться, но Джек еще крепче сжал его дряблую руку. Ба подошел ближе и смерил Фреда взглядом.

– Ничем не могу помочь вам, мистер, – пробормотал тот, съежившись, – уже начало пятого. Через полчаса начнет темнеть. Мне пора возвращаться домой.

– Отлично, – согласился Джек, – но мы здесь чужаки, в отличие от тебя. И поскольку никого больше нет поблизости, мы выбрали тебя, чтобы ты помог нам найти машину. И если ты не поможешь нам ее найти, мы заберем твою. Так где они держат машины?

Фред перевел взгляд с Джека на Ба, потом на стоящего позади них Фрэнка. Джеку было немного жаль парня, но сейчас не до правил хорошего тона.

– Ну ладно, – сказал наконец Фред, – я помогу вам. Покажу, где стоят машины для проката. Но где ключи от гаража, я понятия не имею...

– О ключах я сам позабочусь. От тебя требуется только проводить нас туда.

– Ладно, – сказал Фред, подняв голову и глядя сквозь разбитое окно на крыше, – только нам нужно поторопиться.

Им не пришлось ехать далеко. Гаражи с машинами, сдаваемыми напрокат, находились всего ярдах в двухстах от склада. Джек достал свой «цеммерлинг» 45-го калибра и выстрелом выбил звено из цепочки на двери гаража. Протухшая рыба валялась там повсюду – на машинах, между машинами, в проходе, – и вонь была нестерпимая. Они ехали прямо по рыбе на машине Фреда, и, когда под колеса попадала особенно гнилая, внутренности разлетались в разные стороны. Он подвез их к джипу «Ларедо». Джек подумал, что ему снова придется поработать, но на этот раз обошлось. Ключи были на месте. Машина легко завелась. Бак с горючим был заполнен больше, чем наполовину, но меньше, чем на три четверти. Этого должно хватить. Джек вернулся к машине Фреда, где его ждали Ба и Фрэнк. Он развернул карту Мауи и нашел на ней помеченный крестиком город Кула.

– Как лучше всего выехать вот сюда, на шоссе Пали?

– Вы что, собираетесь ехать в верховья? Подняться на Халеакалу? – поразился Фред. – Вы, наверное, разыгрываете меня?

– Фред, – сказал Джек, пристально глядя на него. – Мы знакомы с тобой всего несколько минут. Но посмотри на меня повнимательнее. Разве человек с таким лицом может шутить?

– Хорошо, хорошо. Я никогда не слышал о шоссе Пали, но то место, которое указано на карте, расположено где-то между дорогами Крейтер и Виаполи. Вы сначала поедете по Тридцать седьмой авеню, она начинается справа от аэропорта. Оттуда вы сможете попасть в верховья. После Кулы повернете налево, доедете до дороги Виаполи, а потом вам где-то нужно будет свернуть направо. Но там сейчас никого нет, кроме пупуле кахуна и его ведьмы.

Джек снова сжал его руку:

– Ведьма? С темной кожей? Похожая на индианку?

– Да, именно так она выглядит. А вы что, ее знаете?

– Да. Как раз с ней нам и нужно встретиться.

Фред покачал головой:

– Много странных историй происходит в горах. И меня не очень радует, что вы берете у меня машину. Вряд ли вы вернетесь.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил Джек.

Когда Фред увез Фрэнка, который собирался провести ночь в кабине самолета, Джек открыл сумку и стал раскладывать свое снаряжение.

– Ну, Ба, что ты предпочитаешь?

Он выложил биту, утыканную зубами, которую ему подарил Ба, пистолет 45-го калибра 1911-й модели, девятимиллиметровый пулемет Токарева, пару девятизарядных пистолетов ТТ того же калибра, два пистолета Макарова и две автоматические винтовки «Спаз-12» с укороченными прикладами и увеличенными магазинами.

Ба не стал раздумывать. Он взял пистолет 1911-й модели и одну из автоматических винтовок. Джек кивнул в знак одобрения. Хороший выбор. У самого Джека уже был с собой «цеммерлинг», к нему он добавил биту, пулемет Токарева и вторую автоматическую винтовку. Он протянул Ба коробку с патронами и сказал:

– С автоматом будешь сидеть ты.

Ба проверил затвор, оттянув его назад, и вернул автомат Джеку.

– Нет, – сказал он со своим обычным непроницаемым выражением лица. – Я лучше тебя вожу машину.

– Неужели? – спросил Джек, сдерживая улыбку, потому что это была самая длинная спонтанная фраза, которую ему удалось извлечь из Ба за весь день. – С чего же ты это взял?

– Видел, как ты утром вел машину в аэропорт.

Джек схватил автомат.

– Ладно, садись за руль, – сказал он и добавил: – Только постарайся по дороге не отвлекать меня разной болтовней, это выбивает меня из колеи.

Они проехали с полдюжины миль по Тридцать седьмой авеню – на некоторых указателях она называлась «шоссе Халеакала», – ехать приходилось по скользкой из-за валявшихся рыб дороге. Уже показались Пукалани, окраины города, когда Джек обернулся и посмотрел на оставшиеся позади низины. К этому времени почти стемнело, кое-где замерцали отдельные огни, аэропорт поглотила темнота. Джек посмотрел на луну странных очертаний, нависшую над океаном, потом на сам океан, и сердце его учащенно забилось.

– Послушай, Ба, – он тронул вьетнамца за плечо, – посмотри внимательно на водоворот. Я что-то ничего не понимаю.

Ба посмотрел через плечо Джека:

– Водоворота больше нет, – сказал он.

– Благодарю. Значит, я не сумасшедший.

Он пожалел, что нет бинокля и нельзя хорошенько рассмотреть это место, но даже с такого расстояния при скудном освещении было видно, что водоворота с белой пенящейся водой расположенного до того в океане неподалеку от отмели Кахулуи, больше нет.

Неужели трещина в океане сомкнулась?

– Ничего не понимаю, – пробормотал он, – хотя тут и понимать нечего. Все ясно.

Он уже собирался сказать Ба, чтобы тот ехал дальше, но вдруг заметил, как на месте водоворота появился участок пенящейся бурлящей воды. Бурление все усиливалось, а потом произошло нечто, похожее на взрыв. Это не было вулканическое пламя с клубами пара, просто в воздухе образовалась огромная колонна из воды, несколько сот футов в поперечнике, бьющая из океана подобно гейзеру, с невероятной скоростью мечущая в океан струи воды. Эта грохочущая колонна поднималась все выше и выше – на десять, на пятнадцать, на двадцать футов вверх, пока не скрылась в облаках.

Она продолжала выбрасывать в небо струи воды – десятки тысяч "тонн.

– О Господи! – только и смог выдавить из себя Джек перед лицом этого невероятного зрелища.

– Все именно так, как говорил тот парень, – сказал Ба, – ночью водоворот выбрасывает все обратно.

Он нажал на газ и покатил по шоссе. Нужно было ехать дальше.

Когда они проделали еще три-четыре мили вверх от Пука-лани, на землю вокруг них стали падать тяжелые капли морской воды. Моросящий дождик превратился в ливень, и Джек поднял окна, а Ба сбавил скорость.

Несколькими минутами позже зеленовато-голубая рыба-попугай шлепнулась об капот машины. Потом светло-желтая рыба баттерфляй, и, наконец, их просто завалило дарами моря. Они падали на капот, отлетали от брезентового верха и завалили впереди весь путь. Некоторые рыбы остались живы, и в свете фар видно было, как они прыгают на шоссе. Огромный скат свалился прямо на дворники, заслонив дорогу, а когда сполз вниз, Ба едва успел резко свернуть вправо, чтобы избежать столкновения с мертвым дельфином не меньше шести футов в длину, лежавшим поперек дороги.

Немного погодя в воздухе, кроме рыбы, стали появляться осовидные жуки, копьеносцы, шаровидные жуки, «пираты» и еще несколько разновидностей, которых Джек раньше не встречал. Ба прибавил скорость. Джеку было не по себе от того, что они мчались с такой скоростью под дождем из падающей с неба рыбы, по незнакомой дороге, скользкой от мертвых или умирающих обитателей моря. Но большая скорость и свет фар, видимо, вызывал замешательство у ночных хищников, и Ба то и дело сбивал машиной тех, что не успели отлететь в сторону.

Когда они проехали Кулу, Джек рассмотрел поворот номер 377. Ба лихо, как бывает только в кино, круто повернул на ответвление шоссе и помчался вниз по склону.

Джеку пришлось признать, правда про себя, что Ба действительно водит машину лучше, чем он.

Поворот на шоссе Виаполи возник так скоро, что они проскочили мимо, но Ба в считанные секунды развернул машину и вернулся обратно, а потом свернул на шоссе. И вот тут-то им пришлось по-настоящему туго. Асфальтовая дорога перешла в грунтовую, петлявшую по крутому склону. А когда они сбавили скорость, ночные чудовища стали биться о стекла и грызть брезентовый верх.