23

Джек решил возвращаться в Манхэттен через эстакаду на Пятьдесят девятой улице. Поскольку оказывался при этом рядом с Джиа, думал заскочить по дороге в отель. Вики наверняка спит, а Джиа, будем надеяться, нет. После мрачного кошмара у Каслменов требуется немного ласки и света.

Приблизительно на полпути заметил черный седан. Уезжая от Каслменов, огляделся как следует, но тогда не увидел. Может, ждали где-нибудь на обратной дороге.

Или... просто пара ребят случайно едет позади него в город, случайно в черном седане.

Возможно. Только надо точно проверить.

Добравшись до Манхэттена, он спустился под уклон к деловым кварталам, сделал полных три оборота вокруг одного. Черный седан постоянно держался за ним, прямо сзади, даже не трудясь скрываться.

Замечательно. Сперва какой-то гад сшиб его на лестнице, чуть не убила чертова обезьяна-собака, потом получил кочергой по башке. День выдался неудачный, с него хватит.

У следующего красного светофора Джек ударил по тормозам, круто свернул на парковку и выскочил из машины. Кипя от злости, прошагал назад к Линкольн-авеню, рванул ручку водительской дверцы. Закрыто. Забарабанил в стекло:

— Откройте, черт возьми!

Окно опустилось, на него взглянули черные линзы очков. Невозможно сказать, тот ли это тип, за которым он гнался, или тот, что сбил его с ног. Оба выглядят одинаково, на малой части лиц, остающейся на виду, никаких отличительных признаков.

Машин на улице немного, хотя именно в этот момент за черным седаном собрался остановиться красный пикап. Джек махнул ему, чтоб проезжал, не желая иметь свидетелей разборки, которая непременно последует, но пикап все-таки остановился.

Это слегка его обеспокоило. Вспомнилось, что после отъезда из дома Каслменов в зеркале заднего обзора мелькал пару раз красный пикап, хотя точно не скажешь — все внимание было сосредоточено на черном седане. Кто там — подмога шутникам в седане или просто очередной ночной ездок?

Будь пикап черным, встревожился бы по-настоящему, а раз нет, вернулся к черному седану.

— В чем дело, ребята? — сказал он, чуть наклонившись к открытому окну. — Кто вы такие, черт побери, зачем меня преследуете? Неужели моя жизнь значительно интереснее вашей?

Водитель просто смотрел на него сквозь черные очки, ничего не сказав, плотно сжав губы в линеечку на бесстрастном лице, словно решал, достоин ли этот мужчина ответа.

Подобное выражение вкупе с воспоминанием об изувеченном трупе Олив переполнило и без того до краев полную чашу гнева.

— Мама вас никогда не учила снимать шляпу в машине? И для чего вам ночью темные очки? Не знаете разве, как это опасно?

Джек сунул левую руку в машину, намереваясь сбить дурацкую шляпу, сорвать очки, но пальцы еще не дотянулись до дверцы, как рука водителя в черной перчатке схватила его за запястье.

Он попытался ткнуть руку дальше и не сумел. Попробовал вырваться и обнаружил, что попал в стальную хватку. Задергался в тревоге, не в силах освободиться.

Загорелся зеленый свет, загудел автомобильный гудок, однако не в пикапе, а в каком-то автомобиле за ним. Рука в черной перчатке держала левое запястье крепко, как щупальце. Четвертая машина, старая помятая «тойота» с люком на крыше, скрипя покрышками, протиснулась в узкое, почти непроходимое пространство между пикапом, седаном и прокатным автомобилем Джека, сердито гудя всю дорогу. Пикап не сигналил, не двигался. Видно, водитель считал неуместным.

Как только «тойота» проехала, открылась пассажирская дверца седана. Джек увидел вышедшего пассажира. Точная копия водителя пристально посмотрела на него поверх черной крыши.

— Где Мелани Рубин Элер? — спросил он хриплым шепотом.

— Ты меня спрашиваешь? — переспросил Джек. — Сам не знаешь?

В руке у пассажира, тоже в черной перчатке, очутился маленький цилиндрик. Палец нажал какую-то кнопку. Послышался писк, из цилиндра вдруг выскочила большая игла, похожая на нож для колки льда. На узкой поверхности зловеще мерцал зеленый свет светофора.

— Где Мелани Рубин Элер? — повторил он, захлопнул дверцу, принялся обходить машину спереди.

Джек подцепил мизинец водителя, без большого труда отделил, ухватился покрепче, резко заломил назад.

Услышал, как хрустнула кость. А больше ничего не услышал — водитель не вскрикнул от боли, ничуть не ослабил крепкую хватку, по-прежнему глядя на него с тем же самым выражением. Даже глазом не моргнул.

Джека мгновенно пронзил ледяной ужас. Кость точно сломана, чувствуется на ощупь. У этого типа вообще нет нервов?

Когда пассажир миновал правую фару, он ударил шофера в лицо. Темные очки слетели, широкополая шляпа съехала на глаза, еще удар, но железные пальцы так и не ослабели. Беглый взгляд уведомил, что пассажир обогнул левую фару, направляется к нему, высоко держа большой шприц.

Пора вводить в бой артиллерию, решил Джек, подгибая правое колено, чтобы быстро добраться до «земмерлинга» в кобуре на лодыжке. Не успел достать, как открылась стрельба.

Он оглянулся. Стреляют из пикапа. Водительская дверца открыта, за ней стоит мужчина, обеими руками держит нацеленный в открытое окно пистолет. Лица не видно, но это в данный момент не важно. Важно, что он стреляет не в Джека, а в пассажира.

Пассажир почти со змеиным шипением низко пригнулся и прыгнул обратно в машину. Следующий выстрел попал в заднее стекло седана.

— Эй! — заорал Джек. — Потише там!

Шофер, не отпуская его, рванул машину с места, выкручивая руль.

— Эй! — кричал он, колотя по крыше вертевшегося автомобиля. — Эй! Что ты делаешь, черт побери!

— Где Мелани Рубин Элер? — проговорил изнутри тот же голос.

— Не знаю! — крикнул он, вынужденный поспевать за машиной.

Седан прибавил скорости, приближаясь к заднему бамперу автомобиля Джека на расстоянии, может быть, пары дюймов. Если не освободиться немедленно, ноги зажмет между машинами. Он попробовал еще раз стукнуть водителя, но правым кулаком не сумел дотянуться.

Спасая ноги, прыгнул на собственный бампер, вскочил на багажник, после чего водитель помчался вперед, увлекая его за собой.

Джек в мгновение ока понял, что надо выбирать между волочением по дороге и верховой ездой на крыше седана. Выбор, черт побери, небогатый. Он плюхнулся животом на крышу набиравшего скорость автомобиля.

Понятно, долго не продержишься. Дотянулся, вытащил «земмерлинг» с пустым патронником, вцепился зубами в затвор, оттянул, отпустил. Отвернувшись в сторону, всадил пулю 45-го калибра в крышу в район переднего сиденья. Рука сильно дернулась. «Земмерлинг» автоматически не перезаряжается, поэтому при каждом выстреле приходилось передергивать затвор зубами. Редко пользуясь сплошными пулями, к сожалению, и в этот раз зарядил разрывными. Которые, впрочем, видимо, причинили достаточный вред, ибо седан вдруг вильнул, хватка слегка ослабла, Джек сумел вырваться.

Автомобиль широко развернулся, заскрежетав колесами по бровке тротуара, сбавил скорость, предоставив, возможно, единственный шанс. Он отполз назад, стараясь не наткнуться на осколки заднего стекла, слез на багажник, спрыгнул на дорогу, выскочил на тротуар как раз в тот момент, когда машина снова набрала скорость.

Сила инерции оказалась чрезмерной для ослабевших ног. Джек упал, ударился плечом, перевернулся, почти поднялся, потом стукнулся сбоку в заднее крыло другой машины. Почувствовал легкую волну тошноты, преодолел ее.

Наконец остановился, потирая ушибленное плечо, глядя вслед ехавшему по улице черному седану. Мимо проезжали автомобили, на него с любопытством поглядывали, но никто не останавливался.

По крайней мере, пока не подкатил красный пикап. Джек узнал за рулем пятидесятилетнего типа с седым ежиком, Майлса Кенуэя.

— Как дела? — спросил Кенуэй через открытое пассажирское окно.

Какого черта он тут делает?

— Можно бы и получше.

— Садитесь. Подвезу до машины.

Джек оглянулся. Квартала почти не проехал.

— Пешком дойду.

— Садитесь. Надо поговорить.

Он, поколебавшись, решил, пропади все пропадом, мужик, кажется, спас ему жизнь — как минимум, глаза и губы. Сел в машину, первым делом обратив внимание на полный камуфляж Кенуэя. К чему это в городе?

— Хорошо, черт возьми, что я нынче за вами следил, — заключил Кенуэй, трогаясь с места.

— Зачем?

— Думал, на них работаете.

— На кого? На людей в черном?

— Не надо их так называть. Так говорят одни помешанные на НЛО. Это оперативники НМП.

— Чего?

— Потом объясню. Вы явно не из ихних.

— Явно.

— С другой стороны, может, эта маленькая сцена специально разыграна, чтоб запудрить мне мозги, сбить с толку, заставить принять вас за союзника.

— Может быть, — кивнул Джек, думая, что и сам превращается в параноика. — Или... вы меня спасли, чтоб мне мозги запудрить, сбить с толку, заставить считать вас союзником.

Кенуэй окинул его взглядом и медленно улыбнулся:

— Можно, пожалуй, и так посмотреть. Только поверьте мне, Шелби, вы столкнулись с жутчайшим кошмаром Нового Мирового Порядка.

— Зовите меня Джеком.

— Ладно, Джек, — согласился он, тормозя возле его машины. — В отеле увидимся. Я тебя просвещу. Только не вздумай с ними снова связываться без поддержки. Крутые ребята.

Ты мне будешь рассказывать, мысленно буркнул Джек, потирая запястье, и выскочил из пикапа.

— Спасибо.

Кенуэй выставил ему большой палец и с ревом умчался.

Что ж, все равно надо было к нему подобраться. Может, удастся «просветиться» обоим.

Джек пошел к своей машине, под ногой что-то хрустнуло. Похоже на солнечные очки. Сбитые с водителя? Он наклонился, поднял... не совсем очки, одну оправу. Крупную черную оправу. А стекла где?

Оглядел тротуар. Освещение слабое, но черные осколки были бы заметны среди сверкающих брызг разбитого заднего автомобильного стекла. Ничего нету.

Странно...

24

Он отказался от мысли заскочить к Джиа. Если за ним следят, совершенно не нужно, чтобы преследователи знали о ней и о Вики. Вместо этого направился прямо в отель.

Кенуэй ждал его в вестибюле. Нельзя сказать, чтобы стоял навытяжку, но держал выправку, как перед военным смотром. Выделялся в камуфляже среди мелькавших мимо штатских, хотя никто на него особого внимания не обращал.

— Ну, — сказал Джек, подходя к нему, — что...

— Пошли ко мне в номер. — Он двинулся к лифтам.

Преисполненный любопытства, Джек последовал за невысоким мужчиной. Сначала испытывал искушение шагать в ногу, потом передумал. Впрочем, отдал честь паре встречных.

Войдя в номер на седьмом этаже, Кенуэй остановил его в дверях:

— Обожди тут.

Кругом горел свет, Джек быстро окинул взглядом весь номер. Никаких темных углов, негде спрятаться огромному псу-обезьяне. Хозяин подошел к телевизору, взял сверху черный ящичек, нажал несколько кнопок, вздохнул с облегчением:

— Порядок. Заходи.

— Что это? — кивнул он на ящичек.

— Мое собственное изобретение, — с гордостью объявил Кенуэй. — Детектор, который улавливает и регистрирует движущиеся предметы. Отмечает время любого движения в помещении. В данный момент ничего не показывает после моего ухода и прихода полминуты назад. Значит, в мое отсутствие тут никого не было.

— Здорово, — признал Джек, нисколько не кривя душой. Сам с удовольствием обзавелся бы парочкой. — Как только решите выбросить на рынок, я первый заказчик.

Кажется, изобретателю это польстило, ради чего отчасти и было сказано. Не вредно подмазаться.

Кенуэй предложил виски из мини-бара, он отказался, что не помешало Майлсу плеснуть себе неразбавленный «Дьюарс».

— Правильно, что ездишь с оружием. Видел, как ты в крышу стрелял. Верный ход. Чего там у тебя?

Джек предъявил пустой «земмерлинг», Майлс расхохотался.

— Слыхал, но никогда в руках не держал. Забавный малыш. — Он протянул руку за спину через плечо в камуфляже, вытащил кольт 45-го калибра модели 1911-А1. — А вот папочка. Лучшее в мире оружие, черт побери.

Джек улыбнулся:

— В другой раз охотно сыграю в чье лучше, а сейчас хотелось бы знать, зачем вы за мной следили.

Кенуэй наставил ему в грудь револьвер 45-го калибра:

— Здесь я задаю вопросы.

— У-ух, страшно, — шире ухмыльнулся он. — Нам обоим известно, что вы тут стрелять не станете. Опустите, или я ухожу.

Встретил и выдержал его взгляд. Точно не был уверен, что не выстрелит, но предполагал почти наверняка. Шум от сорок пятого страшный, особенно в замкнутом помещении. Кенуэй наверняка понимает, что весь этаж услышит, кто-нибудь звякнет в администрацию, поинтересуется, что происходит.

Наконец он со вздохом сунул револьвер обратно.

— Молоток, не струсил. — Вернул «земмерлинг». — Кто в ты ни был. И не пичкай меня дерьмом насчет Джека Шелби, потому что я тебя проверил: никакой ты не Шелби.

Проверил... от одного этого слова в жилах змеями зашевелился смертельный страх. Было с самого начала ясно, что от параноика из армейской разведки будут одни неприятности, но на полную проверку Джек никак не рассчитывал.

— Странно, — заметил он, стараясь сохранять хладнокровие, — именно это имя указано на моем значке участника Первой ежегодной конференции СИСУПа.

— Не умничай.

— Ну, если я не Шелби, то кто?

— Не знаю, будь я проклят. — Кенуэй хлебнул скотча. — В данный момент не могу назвать настоящей фамилии, но уж никак не Джек Шелби. Наверняка с потолка взято. Хотя, могу поклясться, оперативники НМП знают, кто ты такой.

В жилах зашевелились новые, более крупные змеи.

— Может быть, тоже явились с пустыми руками, — продолжал Кенуэй. — Может, следили по той же причине — чтобы выяснить, кто ты, черт побери. Я, например, выяснил, что ты поганый извращенец, подглядываешь в чужие окна.

— Подглядываю?

— Не прикидывайся невинным дурачком. Я видел, как ты подглядывал за женщиной в Куинсе. Слушай, парень, что у тебя за жизнь?

Джеку пришлось прикрыть рукой невольную улыбку. Он за мной все время следил, видел в засаде у дома Каслменов, думает, мне нужна настоящая жизнь. Интересно, наблюдал ли за битвой.

— Вы весь вечер за мной присматривали?

— Пару минут. Потом сидел в машине. — Он прищурился. — Могу вдобавок поспорить, что случай в джерсийских сосновых лесах точно такая же липа, как имя и фамилия.

— Может, я сменил фамилию именно для того, чтобы меня не связывали с этой самой историей. Может быть, у меня есть работа, семья, не особенно хочется, чтобы каждый считал меня чокнутым. Никогда такого в голову не приходило?

— Конечно, приходило. Никто лучше меня не знает, как люди боятся правды. Но у некоторых хватает духу встать и заставить считаться с собой. Если не врешь, возможно, столкнулся с передовым отрядом Нового Мирового Порядка. Они обычно высаживаются в дальних местах, особенно в Национальных парках. Видел когда-нибудь черные вертолеты?

— Вы уже спрашивали. Я сказал — темно было, ночь, помните?

— Правда, припоминаю. И не слышал?

— Не помню.

Джека не интересовали черные вертолеты. Пора перевести разговор на Мелани Элер.

— Может, Мелани надо спросить. Кажется, ей все известно о моем случае.

— Хорошо бы. Если в сосновых лесах высадился десант НМП, хотелось бы точно знать.

— Что думаете насчет ее Теории Великого Объединения?

— Честно сказать, плевать мне на ее теорию, черт побери. Если дело не касается Нового Мирового Порядка, то все это полная ерунда.

Довольно горячо, решил Джек. Надо попробовать подзавести его, вдруг проговорится.

— Что это за Новый Мировой Порядок, о котором вы постоянно толкуете? Не о нем ли Джордж Буш говорил после войны в Заливе?

Кенуэй энергично кивнул:

— И был чертовски прав. — Он подался вперед, словно только и ждал вопроса о Новом Мировом Порядке. — Помнишь, он был тогда национальным героем, героем всего распроклятого свободного, так сказать, мира? Переизбрание считалось гарантированным. Однако не удержался, увлекся, проболтался про Новый Мировой Порядок. Что строжайше запрещено. Не такое преступление, чтобы караться смертью, но его пришлось убрать в тень. Поэтому «беспроигрышного» кандидата не переизбрали. Все признают кампанию Буша в президентской гонке девяносто второго года слабой и неудачной. Потому что ему было велено проиграть.

— И кто же стоит на Новым Мировым Порядком? — полюбопытствовал Джек. — Инопланетяне?

— Инопланетяне? — переспросил Кенуэй с таким выражением, словно только что приступил к состязанию на конкурсе дегустаторов чилийской национальной кухни. — Я видел, как Залески тебе лапшу на уши вешал. Джим и ему подобные неплохие ребята, только любители НЛО если не сильно трехнутые, то полные ослы. Те самые летающие тарелки, которые они видят, являются не из космоса, а отсюда, с Земли. Самые настоящие экспериментальные корабли, построенные агентами Нового Мирового Порядка.

— А как же крушение в Розвелле и...

— Инсценировка, сплошь инсценировка. Вранье насчет разбившейся летающей тарелки — дезинформация с целью скрыть от людей правду. Надо отдать им должное — мастерская работа, — намеренно неуклюжую липу в Розвелле задумал истинный гений. Впрочем, если желаешь видеть настоящий шедевр, загляни в девятнадцатый век. — Он прикончил свой скотч. — Точно выпить не хочешь?

— Ну, если в девятнадцатый век... может, пива...

— Хорошо. — Кенуэй вытащил из бара бутылку «Хайнекена». — Все началось с некоего Сесила Родса[36]. Родезию помнишь? Родс в Родезии. Британский финансист, государственный деятель. Создал тайное общество под названием «Круглый стол», поставив перед членами цель передать весь земной шар под власть единого мирового правительства. А по их тогдашнему представлению, единственным идеальным центром всемирной власти была Британская империя. Родс особенно интересовался Африкой. Хотел весь континент присоединить к империи, став между делом мелкомасштабным тираном, однако в конце концов потерпел поражение. Хотя цель по-прежнему жива.

Он налил в стакан пива с верхом, сунул Джеку.

— После Первой мировой войны Британская империя развалилась, поэтому преемники Родса выбрали другую тактику. Создали две продвинутые организации: Совет по международным отношениям и Трехстороннюю комиссию[37]. Наверняка слышал.

— Слышал, — подтвердил Джек, потягивая пиво. — Только будь я проклят, если знаю, чем они занимаются.

— Вряд ли кто-нибудь знает, чем они занимаются на самом деле. Но в докладе Трехсторонней комиссии семьдесят пятого года сказано, что в определенных ситуациях — я цитирую — «демократия бывает излишней». Веришь?

— А вы верите, что меня это вовсе не удивляет, ни чуточки не интересует?

— Поинтересуйся, черт побери. Европа практически в кармане у НАТО и Евросоюза. ООН, которой они заправляют, прибрала к рукам третий мир. Остались одни старые Соединенные Штаты, куда они всеми силами рвутся. Посмотри: чуть ли не каждый президент и государственный секретарь член Совета по международным отношениям и — или — Трехсторонней комиссии. Лучший пример — Билл Клинтон: член Совета, Трехсторонней комиссии и стипендиат Родса![38] В Оксфорд поехал на деньги Родса! Вот почему его назначили вместо Джорджа Буша.

— Звучит жутковато, — серьезно признал Джек. От сценария Кенуэя не отмахнешься с такой легкостью, как от инопланетян и антихристов.

— Жутковато? Ты даже половины не знаешь. Европа почти вся сдалась, но американский народ в мячик не согласился играть. Значит, пришла пора грязных трюков, а вечные мастера грязных трюков работают в ЦРУ, которым с самого момента его создания руководит НМП. Сегодня всем известно, что ЦРУ с пятидесятых годов проводит эксперименты по психоконтролю. Известнейший, МК-Ультра, рассматривался в конгрессе, и правительству пришлось возмещать ущерб жертвам первых опытов с ЛСД.

— Я когда-то об этом читал.

— Грандиозный скандал. Тут они допустили промашку. Но еще остается огромное множество тайных проектов — программирование, зомбирование, высокочастотное облучение, психотропные имплантанты, промывание мозгов. Агенты, с которыми ты нынче столкнулся, — результат экспериментов по психоконтролю и программированию.

— Да ну? — хмыкнул Джек, потирая больное запястье. Есть еще кое-что, кроме психоконтроля.

— Можешь поверить. Приспешники НМП программируют также массовые самоубийства — особенно удачно в Джонстауне и Хевенс-Гейте, — хотя с зомбированием всей страны в целом не преуспели. Поэтому в последнее время сосредоточились на американской армии.

— Я слышал, вы сами бывший военный.

— С акцентом на бывшем, — подчеркнул Кенуэй. — Заглянул кое в какие натовские бумаги, до потрохов сдрейфил и подал в отставку. Понимаешь, боссы Нового Мирового Порядка признали тот факт, что для покорения Америки нужна армия. Сперва надо нас утихомирить. План такой: ослабить американскую экономику, сокращая в стране количество рабочих мест с помощью договоров вроде НАФТА[39], подрезать поджилки промышленности, вводя всевозможные экологические ограничения, устроить анархию типа косовской в Югославии, взрывая в церквях бомбы, и прочее вроде того, что стряслось в Уэйко. Когда поднимется ад кромешный, кликнуть ооновских «миротворцев» для поддержания порядка. Вводить войска не надо, они уже тут. Как я уже говорил, иностранные отряды ООН тайком стоят в национальных парках, лесах, сосновых пустошах, и, как только будет отдан приказ, наши собственные солдаты присоединятся к ним, напялив голубые каски ООН. Почему? Потому что всем промыли мозги по упомянутой программе психоконтроля, разработанной ЦРУ.

Кенуэй остановился перевести дух, открыл лежавший на столе кейс, вытащил карту Соединенных Штатов, разложил перед Джеком. Вся страна усеяна маленькими, нарисованными от руки звездочками.

— Вот точно установленные места расположения войск ООН и будущих концлагерей. Небо потемнеет от черных вертолетов, людей вроде меня начнут хватать, сажать в концентрационные лагеря на «перековку». Впрочем, начнется борьба, браток. Мы будем биться насмерть, не отдадим Америку в рабство.

Джек молча вернул карту. В этот мир очень легко погрузиться — на первый взгляд рассуждения и псевдологика очень даже убедительны, — хотя он ни за что не клюнет.

— Ну? — спросил Кенуэй. — Хочешь присоединиться? Я видел, как ты нынче управился. Нам такие ребята всегда нужны.

— Подумаю, — пообещал он, надеясь избежать торгов. — Остается вопрос: для чего боссам Нового Мирового Порядка хлопоты с вооруженным захватом? Люди и так убиваются на двух-трех работах, чтобы концы с концами свести, средний американец каждый год вкалывает до середины мая только для уплаты федеральных подоходных налогов, после чего с них сдирают налог с оборота, поимущественный налог, дополнительные налоги, акцизы, не говоря обо всех скрытых поборах, заложенных в повседневные цены под видом комиссионных, бесконечных приказов Управления по регулированию цен и прочих зубастых правительственных учреждений. В конечном счете граждане отдают бюрократии семьдесят процентов заработка. Похоже, ребята из Нового Мирового Порядка всех вас уже взяли тепленькими.

— Нет, нет, нет! — закричал Кенуэй, яростно мотая головой, с побагровевшим лицом. — Вооруженный захват! Вот что будет! Вот как они лишат нас свободы, превратят в рабов, в свою собственность!

Горячий субъект. Джек допил пиво. Попробуем еще чуть подогреть.

— Как я понимаю, оно почти так и есть. Единственно, после захвата нельзя будет тешиться мыслью, будто вы не их собственность.

Кенуэй выпучил на него глаза, открыв рот. Потом прищурился:

— Почему это ты выражаешься в третьем лице, будто дело тебя не касается?

Так. Сюда сворачивать нежелательно. На территорию его собственной жизни вход запрещен.

— Просто так говорится, — объяснил он, вставая. — Мне пора. Спасибо за помощь, за пиво.

— Нет, постой. Еще о многом надо поговорить.

— Не могу, хочу выспаться.

Джек направился к двери, оглянулся оттуда:

— Кстати... меня вы проверили, а профессора Рому проверяли когда-нибудь?

— Сразу же, черт возьми, с воскресенья, в шести местах. Профессор Сальваторе Рома из университета Северного Кентукки прошел проверку с развевающимися знаменами. Он мне не особенно нравится, но к нему не придерешься.

— Да? — Джек помнил, что Рому видели в Монро с Мелани перед ее исчезновением, а он лжет, будто с ней никогда не встречался. — И на фото взглянули?

Кенуэй расхохотался.

— На кой оно мне? Известно, как он выглядит. Два дня гляжу на хорошенькую мордашку.

— Известно, как выглядит тот, кто называет себя профессором Сальваторе Ромой, основателем СИСУПа. А как выглядит проверенный вами преподаватель университета Северного Кентукки?

Улыбка исчезла с физиономии Кенуэя, словно монетка в пальцах фокусника.

— Что?

— Просто интересно. Корреспонденция из СИСУПа доставляется Роме на факультет, домой или в абонентский почтовый ящик?

— На почту...

Джек с усмешкой покачал головой:

— Советую раздобыть фото из университета.

Майлс вытаращил глаза:

— Хочешь сказать, это разные люди?

Он поднял руки:

— Я этого не говорю. Хотя никогда не знаешь, пока не проверишь. Выдать себя за другого на удивление просто.

— Правда? — прищурился Кенуэй. — Откуда тебе столько об этом известно?

— Ну ладно, я пошел. — И он двинулся к двери.

— Ладно, в другой раз договорим. А карточку из университета я все-таки получу.

— Есть возможность?

— Будет у меня в руках максимум через двадцать четыре часа.

— Хотелось бы взглянуть, когда будет.

Кенуэй пошел следом, задержался у письменного стола, нацарапал что-то на листке из блокнота, вырвал, сунул ему:

— Подумай о моем предложении. Вот номер пейджера, звони в любой момент, как захочется потолковать о вступлении в наши ряды. Мне нравится ход твоих мыслей.

Он отпер дверь, выглянул в глазок, прежде чем открывать, высунул голову, оглядел коридор в оба конца.

— Будь осторожен. За тобой следят.

Джек вышел в коридор, чувствуя по пути на спине его взгляд.

И ты в том числе, мысленно добавил он. Кажется, все за мной следят в последнее время.

В предрассветный час

Рома...

— Чувствуешь? — спросил Рома, когда они с Маврицио ждали в подвале. — Опять начинается.

— Для чего? — кисло буркнул Маврицио. — Чтобы и остальное послать чужаку?

Кажется, Маврицио недоволен... гораздо сильнее обычного.

— В чем дело?

Маврицио отвел глаза:

— Я должен тебе рассказать кое-что. Сегодня пытался убрать чужака.

— Как? — вскричал он, внезапно взбесившись. Отчасти подозревал, что животное выкинет некую глупость, но надеялся, что здравый рассудок возьмет все-таки верх. — Не спросив меня?

— Думал, верней будет. — Капуцин по-прежнему не смотрел в глаза собеседнику.

— Говоришь, «пытался»? Не означает ли это, что попытка потерпела провал?

— Да. Что самое неприятное. Я его взял, приготовился нанести смертельный удар, как меня вдруг от него отшвырнуло.

— Кто отшвырнул?

— Я сам... вернее, какой-то непонятный внезапный внутренний импульс не позволил мне его убить.

Гнев испарился. Все это очень даже нехорошо.

— Почуял, что враг его защищает?

— Нет. Как ни странно, похоже на руку Иного. Ничего не пойму.

Я тоже, мысленно признался Рома. Зачем Иному беречь незнакомца? Нет смысла. Возможно, Маврицио ошибается.

— Во-первых, не предпринимай ничего без моего разрешения, — приказал он. — Я больше этого не потерплю, ясно?

Маврицио ничего не ответил.

— Я с ним долго сегодня беседовал. Ему об Ином и обо всем с ним связанном абсолютно ничего не известно. Нам нечего бояться. Когда придет вторая половина, избавим его от обеих посылок.

— Опыт мне подсказывает, что это может оказаться непросто.

Рома задумался. Он не позволит себе дрогнуть перед осложнениями. Будет держать себя в руках.

— Поэтому и надо узнать, кто он такой, кого любит, как я уже говорил. С помощью надлежащего рычага мы направим его в любую сторону, куда пожелаем. — Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. — Ах. Чуешь?

В этот миг почти физически ощущалось напряжение в воздухе. Он вновь поздравлял себя с мудрым решением и способностью собрать в одном месте сильно чувствующих экстрасенсов. Они как молниеотводы притягивают силу Иного, принимают во сне, проводя в здание, подтачивая барьер между этим и Иным мирами. Со временем что-то уже начинает просачиваться с той стороны.

Вторая посылка идет... чувствуется, как барьер утончается, возникает крошечная трещина...

И снова, как прошлой ночью, протечка с другой стороны наградит их ужаснейшими в жизни кошмарами.

Джеймс Залески...

...проснулся, щурясь в белом сиянии, лившемся в окно номера, сверкающим треугольником падая на ковер.

Свет слепил нестерпимо, резал глаза, фантастически яркий, почти материальный.

Он мог бы поклясться, что задернул шторы, прежде чем отключиться, а теперь они широко открыты, словно раздвинуты горячим дуновением сиявшего сверху луча.

Откуда он идет? Не от луны же, черт побери, а для солнца слишком белый.

Не хотелось шевелиться, не хотелось вылезать из уютной постели, хотя надо взглянуть на источник. Джима, как нерешительного мотылька, слишком для своего вида умного, знающего об обожженных крылышках, но рабски повинующегося непобедимому инстинкту, неудержимо тянуло к сверкающему лучу. Стараясь в него не попасть, он искоса глянул в окно, не увидев источника. Наконец, набрался духу, шагнул в луч...

...и закричал в пронзительном свете. Свет был материальным, проникая сквозь кожу, жировой слой, кости, внутренние органы, пробивая копьем каждую клетку тканей. Каждый вонзавшийся в тело фотон жалил ядовитым жалом.