– У Алки, значит, звучит?
      – Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.
      – А может быть так, что я никогда не влюблюсь?
      – Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.
      – А вы сколько раз влюблялись?
      – Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.
      – Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?
      – Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.
      – А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида.
      – Стеша, а когда у тебя день рождения?
      – Двадцать третьего июня.
      – Значит, отмечать его ты будешь в Париже!
      – Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же... Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится... И я не знаю, как там будет...
      – Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж... Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.
      – А на самолете небось страшно летать?
      – Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог... Стеша, ты еще никогда не летала?
      – Нет. Только на поезде...
      – Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
      Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.
      – Где ты была? – сурово спросила она.
      – Мы с Алкой... – начала Степанида.
      – Не ври! Я Алку встретила!
      – И чего?
      – Ничего! Степанида, колись!
      – Да я...
      – Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда.
Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.
      – Странно, – пробормотала она.
      – Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?
      – Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.
      Степанида молчала.
      – Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?
      – Мотя, ты почему орешь?
      – Я не ору!
      – Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы?
      – Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!
      Степанида расхохоталась.
      – Ты чего? – насторожилась Матильда.
      – Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!
      – Прощения просить? Интересно, за что?
      – За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.
      – Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами...
      – Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.
      – Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.
      Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.
      – Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж...
      – Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж!
      – Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!
      – Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю.
      – Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем?
      – Ну, этой... помощницей.
      – Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?
      – Одной пожилой тетеньке.
      – Какой еще тетеньке?
      – Я ж говорю – пожилой!
      – Степка, ты правду говоришь?
      – А то!
      – И тебе за это платят?
      – А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала!
      Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.
      – Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало?
      – Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные... – Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять.
      – И что это за тетенька?
      – Одна знакомая. Такая хорошая...
      – Но как ты ее нашла?
      Эх, говорить так говорить!
      – Мне тетя Липа эту работу нашла!
      – Тетя Липа? – ахнула Матильда.
      – Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла.
      – И кто эта женщина?
      – Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову.
      – Пивочку? – воскликнула Мотька. – Так ты у ее мамы работаешь?
      – Ну!
      Мотька пребывала в растерянности.
      – И что же ты там делаешь?
      – Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту... А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она... Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная... Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду...
      Мотька улыбнулась.
      – Еду?
      – Едешь, едешь! – успокоила ее Матильда.
      Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.       – Ох, у меня просто камень с души свалился, – призналась она пожилой даме. – А то я уж невесть что думала...
      – Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая... Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.
      – Ничего, это мы поправим! – задорно сказала Матильда. – Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом... Вы согласитесь ее обратно взять? – не без робости осведомилась Матильда. – Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще... Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».
      – Матильда, поздравляю, это же чудо!
      – Это правда чудо, – кивнула Матильда. – Но работа будет еще та... Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело – Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять...
      – Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.
      – Спасибо, спасибо вам огромное!
      Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»
      Накануне отъезда ей позвонил Валерка.
      – Степка, как дела? Собираешься?
      – Собралась уже.
      – Волнуешься?
      – Ни капельки, – соврала Степанида.
      – Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?
      – Откуда?
      – Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль...
      – Какая?
      – Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.
      – На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!
      – Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют... Как ты на это смотришь?
      – Да никак. Охота тебе, узнавай!
      – Как, ты сказала, его зовут? Тимофей...
      – Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?
      – Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.
      – Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?
      – Это еще зачем?
      – Сам не понимаешь?
      – Она в него влюблена, что ли? – догадался Валерка.
      – Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят...
      – Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!
      – Не говори!
      – Вас Олег провожать будет?
      – Олег, понятное дело.
      – А Мотькина мама?
      – Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?
      – Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.
      – По чему гулять?
      – По Монмартру. Монмартр – это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?
      – Слыхала вроде...
      – Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»
      – А, знаю! – обрадовалась Степанида. – «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»
      – Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!
      – Скажешь тоже! – хмыкнула Степанида.
      – Ну не у твоих, так у Мотькиных!
      – Валер, ты чего так раздухарился?
      – Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?
      – Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.
      – До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!
      – Ты больной?
      – Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.
      – Брешешь.
      – Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта – Есенин?
      – Конечно! Только я ничего такого не знала... про вены...
      – Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в „Англетере“, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.
      – Да чего вы заладили: стихи, стихи? – проворчала Степанида.
      – Кто это вы? – полюбопытствовал Валерка.
      – Ты да Юлия Арсеньевна.
      – Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.
      – А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?
      – В известном смысле.
      – Валер, а ты давно стихами увлекаешься? – спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.
      – Да как тебе сказать... уже года три. А что?
      – Да нет, так... – разочарованно протянула Степанида.
      – Ладно, Степка, счастливо тебе!
– И тебе – счастливо оставаться!
      Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.       – Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!
      Матильда так и сияла.
      – Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.
      – Ничего, в самолете поспишь!
      – Нешто там уснешь?
      – А почему бы и нет?
      – Страшно.
      – Да нет, Степа, можно привыкнуть.
      – А ты когда первый раз летела – боялась?
      – Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!
      – Ты меня поэтому разбудила?
      – Конечно! – счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.
      – А нас кто встречать будет? Аська?
      – Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?
      – Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?
      – Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая... Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать...
      – Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?
      – Успокойся, все продумано! – засмеялась Мотька. – Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.
      – А вы спать не будете?
      – Будем, будем! Но немножко меньше.
      Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.
      – Годишься! – сказала она. – Вполне!
      На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.
      Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.
      – Спускайтесь через двадцать минут, – распорядился он, – хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?
      – Пру! – засмеялась Матильда. – С мамой спорить бесполезно!
      Игорь Васильевич Потоцкий – Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.
      Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.
      – Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя – никто. Ты не против?
      – Нет, что ты... – обрадовалась Степанида. – Это клево!
      – Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.
      Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.
– Все, девочки, пора! – напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.
        

Глава III ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.