– Матерь божья! – воскликнула Степанида, входя в прихожую, где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки. – Нешто вы уезжать собрались?
      – Ах нет! – рассмеялась Юлия Арсеньевна. – Заходи, Стешенька, я тебе сейчас все объясню.
      Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была нетрудная для Степаниды – прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида помчалась на улицу Гиляровского.
      – Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и займемся.
      – Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них?
      – Их привезла Леночка, это... Помнишь, я тебе говорила, что жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи нуждающимся артистам?
      – Вроде да...
      – Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать кое-какую одежду лишнюю у своих коллег...
      – Так там одежда?
      – Ну да.
      – А нам-то что с ней делать?
      – Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить, что-то постирать или почистить...
      – Почистить? – всплеснула руками Степанида. – Да вы знаете, сколько сейчас химчистка стоит?
      – Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать. Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята.
      – Сделаем! – пожала плечами Степанида. – Но неужто артисты отдают непостиранное?
      – Очень возможно, у них нет времени и денег тоже.
      – А кто ж стирать и чистить будет? – допытывалась Степанида.
      – Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток, вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно.
      – Тогда они и постирают, наверное.
      – Возможно.
      – Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю, а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять начнете... От пылищи да вонищи.
      – Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей вещи.
      – А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором этаже один артист живет – пьянь пьянью, и от него всегда так воняет.
      – Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее для него!
      – Тоже верно, – улыбнулась Степанида и открыла первую сумку. Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое на пол в прихожей. – Ой, гляньте, какие хорошие вещи!
      – Действительно, почти новые! – обрадовалась Юлия Арсеньевна. – И смотри, все чистенькое, что там у нас?
      – Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке еще! Это мы отложим сразу.
      Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом.
      – Это в чистку, табачищем разит! – определила она.
      – Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог забыть, – посоветовала Юлия Арсеньевна.
      Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и шариковую ручку.
      – Ой, и что теперь с этим делать? – спросила она.
      – Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит, билетики можно только выбросить, а ручка... Ручка тебе пригодится. Не разыскивать же владельца из-за такой ерунды, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот если кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело.
      Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку. Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем, застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида даже рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать? Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман куртки, значит, он чего-то боялся... И если куртка с запиской попала сюда, то, наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот самый Холщевников. А записку не нашли... Кому, интересно, она предназначалась? Вероятно, милиции...
      – Стешенька, ты о чем задумалась? – заставил ее очнуться голос Юлии Арсеньевны.
      – Да так, ни о чем... – ей не хотелось пугать впечатлительную пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше ничего интересного ей не попалось.
      Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой.
      Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила Валерке.
      – Степка, привет! – обрадовался он. – Что новенького?
      – Валер, надо поговорить!
      – Опять что-то случилось? – догадался он по таинственному тону подружки.
      – Ага!
      – В чем дело-то?
      – Слушай, я нынче такую записку нашла... «Если со мной что-то случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова».
      – Что? Где ты ее нашла? – взволновался Валерка.
      – В куртке!
      – В чьей?
      – Кабы знать!
      – То есть?
      – Ну, понимаешь... Я заходила к Юлии Арсеньевне...
      Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за деньги.
      – И что?
      – Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой... для этой, как ее... благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот...
      – А где куртка?
      – У меня, я ее потихесеньку унесла.
      – Потихесеньку? – рассмеялся Валерка. – Молодчина! Слушай, это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но, судя по тому, где она оказалась...
      – Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали незнакомому, значит, хозяина уже нет...
      – Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам, и тогда...
      – Тогда нам тут делать нечего, да?
      – Ну, в общем и целом... Да, Степка, в таком случае нам тут делать нечего.
      – А если нет, если он только одну записку оставил? Может же такое быть?
      – Все бывает...
      – Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это рукой?
      – Думаю, да.
      – Но как же, Валерка? – закричала Степанида. – А если его убили? И никто не знает про этого Холщевникова?
      – Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию.
      – Ну хотя бы!
      – Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что, если это просто дурацкий розыгрыш?
      – Розыгрыш? – ахнула Степанида.
      – Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и поглядеть, что из этого получится.
      – Дурак он, что ли?
      – Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне идиотские. Тем более с пьяных глаз.
      – Ты серьезно?
      – Еще как серьезно! Аськина мама как-то рассказывала, что у них в театре одному артисту позвонили и сказали – вас приглашают в какой-то маленький подмосковный городок выступать в Доме культуры; словом, наговорили ему сорок бочек арестантов, пообещали хорошие деньги заплатить, ну и все такое, он был не избалован и поехал. Его, естественно, никто не встретил, он долго блуждал по этому городку и в результате простудился, заболел воспалением легких. Вот такие розыгрыши тоже бывают.
      – Козлы!
      – Это точно. Так что история с запиской тоже здорово смахивает на розыгрыш.
      – Может быть, – задумчиво проговорила Степанида. – А я уж невесть чего себе навоображала...
      – Представляю! – усмехнулся Валерка. – А как вообще дела, Степка? Как Матильда?
      – Матильда? Нормально, только я ее почти и не вижу.
      – А на лето какие планы?
      – Какие планы? Я не знаю. Тетя Саша с Игорьком в деревню поедет, меня с собой зовет.
      – Поедешь?
      – Неохота. Мы, наверное, компьютер купим, и я буду на нем учиться... А чего там в деревне делать?
      – Воздухом дышать. А меня на даче опять запрут. Я там помру с тоски. Раньше еще, когда Аська с Мотькой там жили, было терпимо, у нас всегда дела находились, а теперь... Кстати, ты не в курсе, Аська на лето не приедет?
      – Не знаю, Матильда ничего не говорила.
      – А у Мотьки летом гастроли будут?
      – Вроде да. Валер, а если это все-таки не розыгрыш, тогда как?
      – Степка, тебе не терпится опять что-то расследовать?
      – Ничего подобного, просто... А вдруг мы сможем спасти этого человека?
      – Во-первых, какого человека? А во-вторых, в милицию он и сам мог заявить. Но почему-то этого не делает, а если мы заявим, то можем ему только хуже сделать, понимаешь? Не говоря уж о том, что нас с таким заявлением скорее всего просто пошлют куда подальше. Спасай того, не знаю кого! Конечно, если очень постараться, можно найти хозяина этой куртки...
      – Как?
      – Спросить у дочки Юлии Арсеньевны, у кого она брала вещи, ну и методом исключения...
      – Чего? – не поняла Степанида.
      – Объясняю – надо будет составить список этих людей и проверить их всех.
      – Это долго. Валер, а вдруг она точно помнит, чья это куртка?
      – Возможно и такое. Но тогда тебе придется все ей рассказать. Хотя...
      – Что?
      – Можно что-нибудь придумать... Допустим, что в куртке нашлись деньги или еще что-то ценное. Правда, если она точно помнит, чья куртка...
      – Да, тогда придется это вернуть, а возвращать-то нечего.
      – То-то и оно. Вот что, Степка, если ты в ближайшие дни увидишь Елену Александровну, попробуй как-нибудь навести ее на разговор об этих вещах, вдруг что-то сумеешь выведать...
      – Попробую.
      Они еще поговорили о том о сем и простились. И тут же кто-то позвонил в дверь. Это явилась Алка.
      – Привет, до тебя не дозвонишься, ты с кем трепалась? – накинулась она на Степаниду.
      – С Валеркой.
      – У любви, как у пташки, крылья?
      – Да какая там любовь! – отмахнулась Степанида. – Просто сегодня такая история вышла...
      Степанида рассказала Алке про записку.
      – Ну ни фига себе! А эта куртка у тебя?
      – Да.
      – Покажи! – потребовала Алка.
      – Зачем?
      – Надо!
      Пожав плечами, Степанида достала куртку.
      – На, гляди!
      Алка взяла ее в руки, пощупала материал.
      – Курточка недешевая! – сказала она.
      – Почем ты знаешь?
      – «Хьюго Босс», фирма дорогая, будь спок, я-то знаю.
      Алка принюхалась:
      – Туалетная вода «Дюна», фирма «Кристиан Диор».
      – Чего? – вытаращила глаза Степанида.
      – Того! Говорю же – мужик этот душился туалетной водой «Дюна»!
      – Алка, ты брешешь?
      – Почему это я брешу? Даже не собираюсь! Просто я знаю этот запах!
      – Папа твой, что ли, этой водой душится? – предположила Степанида.
      – Ясное дело.
      – Тогда понятно. Ну, что еще скажешь?
      – Что мужик этот был не бедный!
      – А что нам это дает?
      – Не знаю, пока ничего, а там посмотрим. Мы, Степка, должны заняться этим делом.
      – Думаешь? А Валерка говорит: это свободно может быть розыгрыш.
      – Розыгрыш?
      – Ну да!
      Степанида пересказала ей Валеркину теорию. Алка сморщила нос.
      – Кретин он, что ли, этот дядька? Какой интерес в розыгрыше, если не видишь его результатов? Кому надо неизвестно кого разыгрывать? Ты сама-то подумай! Разыгрывать людей, которые собирают ношеные шмотки для благотворительности? Да они скорее всего и не обратят внимания на какую-то бумажонку в кармане. Выкинут, и все дела.
      – Но я же вот обратила внимание!
      – Ты – исключение! Нет, Степка, никакой это не розыгрыш, я просто уверена. На все сто!
      Степанида задумалась. В словах Алки был резон.
      – Ну и что ты предлагаешь?
      – Для начала тебе нужно поговорить с этой артисткой, дочкой Юлии Арсеньевны.
      – О чем?
      – Степка, ты сдурела, да? Сама, что ли, не понимаешь?
      – Не понимаю, если честно.
      – Ты должна ей сказать всю правду! А она сообразит, что к чему. Может, вспомнит, чья это куртка. Говорю ж тебе: куртка дорогая, фирменная, она, артистка эта, уж точно обратила на нее внимание. Такие куртки не каждый день выбрасывают. Когда она должна шмотки забрать?
      – Вроде бы завтра.
      – Степка, у тебя ее телефон домашний есть?
      – Есть, а что?
      – Как что? Как что? – возмущенно завопила Алка. – Это же самой глупой козе понятно! Позвони ей и спроси!
      – У нее, наверное, спектакль...
      – А ты позвони и выясни. Вдруг сегодня она дома?
      Степанида нашла записную книжку и позвонила дочке Юлии Арсеньевны, артистке Елене Пивоваровой по прозвищу Пивочка. Но у нее никто не брал трубку.
      – Нету ее, – мрачно сообщила Степанида.
      – Значит, позвонишь ей завтра с утра.
      – Утром она спит.
      – Ничего, проснется! – сурово ответила Алка. – Такое дело...
      – Ал, а если она ничего не знает, не помнит?
      – Тогда спросишь у нее про всех, кто давал шмотки! И мы разберемся!
      – Ну ты даешь! – покачала головой Степанида.
      – В нашем деле только так!
      – В каком это нашем деле?
      – В детективном! Я, Степка, уже решила. Буду следователем!
      – Еще сто раз перерешишь!
      – Посмотрим!
      – Посмотрим!
      Подружки рассмеялись.
      – Конечно, лучше бы это случилось через недельку, когда школа кончится, но... Ой, Степка, а меня ведь на дачу законопатят! – сокрушенно воскликнула Алка. – Это уж как пить дать. Мама отпуск даже берет...
      – Значит, постараемся все успеть до тех пор! В конце концов, нам надо выяснить только одно – чья это куртка. И отдать записку в милицию.
      – Правильно! Только ты, Степка, наберись храбрости и позвони утречком артистке...
      – Ладно.
      Когда Алка ушла, Степанида села за уроки, твердо решив утром связаться с Еленой Александровной. Ей даже во сне не могло присниться, какие события начнут разворачиваться еще сегодня вечером, не имеющие, впрочем, ничего общего с таинственной запиской.
        

        

      Покончив с уроками, Степанида хотела приготовить ужин, но потом вспомнила, что у Матильды сегодня последний спектакль в этом сезоне, а после спектакля будет еще банкет, и вернется она очень поздно. Значит, никакой ужин готовить не надо. А себе она просто сделает два бутерброда с докторской колбасой и чай с лимоном. Так она и поступила. Интересно, что Матильда собирается делать в отпуске? Что-то она ничего об этом не говорила. Правда, они редко виделись в последнее время, а уж поговорить по душам и вовсе не удавалось. Ничего, зато теперь наговорятся. Правда, с Юлией Арсеньевной теперь станет сложнее, если Матильда будет дома сидеть. Она мигом сообразит, что тут что-то не так... А впрочем, Степанида ведь ничего плохого не делает. Попив чаю, она включила телевизор и прилегла на диван. Но фильм был скучный, и она мигом уснула.
      – Степка, что за дела? – раздался Мотькин голос. – Почему спишь на диване, одетая?
      Степанида открыла глаза.
      – Мотя, что?
      – Вставай, Степка! Разденься и ляг по-человечески!
      – Ой, Мотя! Какая ты!.. – восторженно завопила Степанида.
      Матильда стояла над ней в новом, невероятно красивом платье, в туфельках на высоченных каблуках, и ее синие глаза сверкали.
      – Мотя! Откуда платье-то? Я его не видела! А цветов-то сколько! Как прошел спектакль?
      – Ой, Степка! Такой успех, такой успех! Даже жуть берет! Слышала бы ты, что про меня на банкете говорили! Степка, я тебе тут всяких вкусностей привезла!
      – С банкета, что ли, уперла?
      – Да ты что! Конечно, нет! Просто мне Яков Леонидович специально для тебя дал с собой... И вообще... Степочка, я такая счастливая! И у меня для тебя есть сюрприз! Потрясающий сюрприз!
      – Какой? – загорелась Степанида.
      – Я тебе пока не скажу!
      – Почему это?
      – Ты сперва закончи учиться, а тогда...
      – Мотька, это свинство! – возмутилась Степанида. – Зачем тогда говорила? И потом, до конца школы осталось шесть дней! Ну, Мотенька, пожалуйста, скажи!
      – Степка, мы с тобой... Одним словом, через день после окончания учебного года мы с тобой уезжаем!
      – Уезжаем? Куда? В деревню?
      – Нет, не в деревню. В город.
      – В Харьков, что ли? – разочарованно протянула Степанида. Ее совсем не тянуло в родной город.
      – Нет, Степка, подымай выше! – в голосе Матильды слышалось ликование.
      – В Питер?
      – А в Париж не хочешь?
      – В Париж? – ошалела Степанида. – В Париж?
      – В Париж, Степка, в Париж! Мы с тобой! На целых три недели!
      – Моть, ты меня разыгрываешь, да?
      – Нет, Степка, нет! Это правда! Не хотела я тебе говорить раньше времени, хотела вообще все полным сюрпризом сделать... Но вот... проболталась...
      – Нет, ты скажи, это правда? – все не верила Степанида.
      – Да! Правда!
      – Мы к Аське поедем?
      – Конечно, к Аське! Она нас вместе пригласила! Мы будем жить у нее и поездим по Франции. Но главное – Париж... Ах, Степка, что это за город... Знала бы ты...
      – Но почему она нас пригласила, вернее, почему она меня пригласила? Я же с ней тогда... так по-хамски... а она...
      – Потому что Аська, она... она умная и все понимает. Степка, ты что, не рада?
      – Рада, еще как рада... Просто не ожидала... Моть, а ведь на это много денег надо!
      – Не волнуйся, все просчитано, – устало улыбнулась Матильда. – Только поговорим про это завтра. У меня что-то силы кончились...
      И она ушла в ванную. Степанида осталась сидеть в полном обалдении. Она поедет в Париж? Неужели это правда? Она просто боялась поверить в такое счастье. Но, с другой стороны, Матильда наверняка не врет. Она сказала, что на следующий день после окончания занятий... Ой, а как же Юлия Арсеньевна? Голова у девочки пошла кругом. Когда Матильда вышла из ванной, у Степаниды сжалось сердце. Она была такая хрупкая, почти прозрачная и уже еле передвигала ноги от усталости.
      – Степка, все разговоры завтра. А сейчас спать. И утром не буди меня, ладно?
      – Ладно, – вздохнула Степанида. Легко сказать спи, разве тут уснешь?
      Она и впрямь полночи ворочалась в постели и уснула лишь под утро. Естественно, когда вскочила, ни о каких разговорах с Еленой Александровной не могло быть и речи. Да Степанида о ней и не вспомнила.
      В школе Алка сразу же бросилась к Степаниде.
      – Ну что?
      – Что? – растерялась Степанида.
      – Ты ей звонила?
      – Кому?
      – Артистке!
      – Ой, Алка! – хлопнула себя по лбу Степанида. – Я вообще про это забыла!
      Алка воззрилась на нее с недоумением. Степанида забывчивостью не страдала.
      – Да что с тобой, подруга? Сдурела, да?
      – Ага! – расплылась вдруг в блаженной улыбке Степанида. – Алка, поклянись, что никому не скажешь!
      – Про что?
      – Про то, что я тебе сейчас скажу.
      – Клянусь!
      – Алка, мы с Матильдой в Париж едем!
      – Чего?
      – В Париж! К Аське! На три недели!
      – Врешь!
      – Еще чего! Мне вчера Мотька сказала.
      – И ты сразу с глузду съехала? – воспользовалась Алка Степанидиным выражением.
      – А ты бы не съехала?
      – Съехала бы, наверно, – честно призналась Алка. И вздохнула не без зависти: – Счастливая ты, Степка. В Париж поедешь, это ж надо! Ой, а как же быть с нашим делом, а?
      – Но мы же вчера решили, что постараемся успеть до конца занятий. Я сегодня проспала, но зато вспомнила – у Елены Александровны сегодня в театре выходной, постараюсь ее застать.
      – Ладно, только держи меня в курсе дела, хорошо?
      Тут прозвенел звонок, и они побежали в класс.
      После уроков Степанида собралась было бежать сразу к Юлии Арсеньевне, но Алка удержала ее.       – Степка, куртка где?
      – Дома, а что?
      – Как что? Если ты собираешься про нее говорить, она должна быть при тебе, а то эта артистка может подумать, что ты ее просто присвоила.
      – Алка, ты что?
      – Ничего. Дело, конечно, твое, только я тебе советую ее взять с собой.
      – Черт, Матильда, наверное, дома... Ал, пошли со мной, отвлечешь ее внимание, а заодно скажешь, что мы куда-нибудь вместе собираемся.
      – Хорошо, – сразу согласилась Алка.
      Однако Матильды дома не было. Степанида быстренько взяла припрятанную куртку и, простившись с Алкой, помчалась к Юлии Арсеньевне. Дверь ей открыла Елена Александровна.
      – Степанида, здравствуй! Ты молодчина, помогла маме с этим шмотьем, – негромко проговорила она. – Мама плохо спала и прилегла отдохнуть.
      – Елена Александровна, – шепотом сказала Степанида, – мне очень-очень нужно с вами поговорить.
      – Очень-очень? – улыбнулась та. – Ну что ж, пойдем на кухню. Слушаю тебя.
      – У меня к вам целых два дела! Первое... Елена Александровна, я через неделю уезжаю на три недели и не смогу приходить...
      – Уезжаешь? Куда? В Харьков?
      – Нет! В Париж!
      – Как в Париж? – поразилась Елена Александровна. – Зачем?
      – С Матильдой. К Аське.
      – А! Понятно! Везет тебе, Степанида! Париж...
      – А вы были в Париже?
      – Была. Целых две недели! Это сказка, Степанида!
      – Но как же будет с Юлией Арсеньевной?
      – Ничего, как-нибудь справимся, мама все-таки уже окрепла за последнее время. Правда, она скучать по тебе будет.
      – Я тоже буду скучать, – призналась Степанида.
      Елена Александровна потрепала ее по щеке.
      – А какое еще у тебя ко мне дело?
      – Ой, да! Елена Александровна, вы случайно не помните, кто вам отдал вот эту куртку?
      Она вытащила куртку из пакета.
      – Нет, Степанида, не помню, – пожала плечами Елена Александровна. – А какое это имеет значение?
      – Понимаете, я нашла в кармане вот такую записку...
      Елена Александровна пробежала глазами записку.
      – Что за черт! Похоже на розыгрыш... Да скорее всего кто-то решил пошутить. А ты подумала, что это всерьез?
      – Да. Валерка, правда, тоже сказал про розыгрыш...
      – Ну вот видишь, да не бери ты это в голову! Какой-нибудь дурак решил либо пошутить, либо напакостить какому-то Холщевникову... Только и всего. Можешь спокойно выкинуть записку и забыть об этом раз и навсегда.
      – Вы так думаете?
      – Уверена. Тем более что выяснить, чья это куртка, очень сложно.
      – Почему сложно?
      – Видишь ли, эти вещи не я одна собирала, многие мои знакомые тоже собирали их по своим знакомым, понимаешь, какая цепочка? И к тому же, кто именно из моих знакомых получил куртку, тоже выяснить трудно. То есть, в принципе, это возможно, но потребует столько времени, что...
      – Понятно, – кивнула Степанида. – Но вы и вправду думаете, что это может быть розыгрыш?
      – Да. В театральной среде частенько этим развлекаются. Степа, поможешь мне донести сумки до машины? Надо уж сдать все это!
      – И куртку?
      – Конечно! А что с ней еще делать?
Степанида задумалась на мгновение, а потом решительно сунула куртку в одну из сумок. Но записку все-таки оставила себе. Так, на всякий случай.
      Когда Юлия Арсеньевна вышла на кухню, Степанида как раз мыла газовую плиту.       – Стешенька! Ты давно пришла? Я и не слыхала.
      – Да уже больше часа! Как вы чувствуете?
      – Стеша, надо говорить – как вы себя чувствуете!
      – Ладно, – согласилась Степанида, – как вы себя чувствуете?
      – Уже хорошо! А вот что с тобой? У тебя, по-моему, какие-то новости, да? – пригляделась к девочке пожилая дама. – Я права?
      – Правы! Юлия Арсеньевна, кабы вы знали, до чего правы!
      – Стеша, что случилось?
      – Я поеду... в Париж!
      – Ты поедешь в Париж?
      – Да, нас с Мотькой пригласила Аська!
      – Превосходная новость, Стеша! И когда же состоится эта поездка?
      – А как уроки кончатся. Через неделю! Я спрашивала Елену Александровну, как вы тут без меня, а она сказала – обойдемся!
      – Она что, была с тобой невежлива?
      – Боже упаси! Нет, она сказала – как-нибудь справимся.
      – Это другое дело, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной...
      – Поняла, – кивнула Степанида.
      – Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло... Какая жалость!
      – Да, кабы знать... – вздохнула Степанида. – Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала... И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же?
      – Не должны! – засмеялась Юлия Арсеньевна.
      – А вы в Париже были?
      – Увы, нет. Не привелось.
      – Еще побываете!
      – Ну, это вряд ли... Хотя чем черт не шутит, правда?
      – Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну!
      – Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо!
      – А вы небось по книжкам все про Париж знаете?
      – Не все, но многое...
      – Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно?
      – Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью.
      – Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!
      – Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.
      – Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам... Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то...
      – Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?
      – Река? Не знаю.
      – Сена. Постарайся запомнить – Се-на.
      – Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?
      – Да. А какой в Париже самый главный музей?
      – Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила... Сейчас вспомню... Дувр!
      – Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии.
      – Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта... Мона Лиза, да?
      – Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?
      – Я помню... Сейчас... Его тоже звали Леонардо!
      – Почему тоже?
      – Ну, как Леонардо ди Каприо!
      – Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.
      – Ладно, запомню.
      – А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?
      – Нет, не читала.
      – Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.
      – А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида.
      – Довольно толстая.
      – Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.
      – Надо полагать... – вздохнула Юлия Арсеньевна.
      – В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?
      – Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.
      – А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!
      – Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.
      – Только что-нибудь нескучное, ладно?
      – Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.
      – Люблю. Детективы и приключения разные.
      – Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.
      – Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.
      – Вот и тебе не стоит от нее отставать.
      – Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь...
      – Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена.
      – Не влюблена? А при чем тут это?
      – При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.
      – А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?
      – Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит...