– Никто навязываться не собирается, а предложить помощь… надо бы, Гошка. У ней за очками-то глаза несчастные…

Гошка внимательно посмотрел на друга.

«Ага, теперь понятно, просто Леха сам положил глаз на Иру. Отсюда и весь его запал, и этот пренебрежительный тон. Очкастая, очкастая… Замухрыга.. Ясненько-понятненько».

– Слушай, Леха, а зачем нам Зорик? Может, ты сам попробуешь, а?

– Я? – испугался Леха. – Да ты что? Она меня и слушать не станет. А Зорик… Он ей мозги всякими учеными словами запросто запудрит.

Помнишь, когда Мы его первый раз привлекли, он все чего-то на латыни талдычил. Потом, правда, перестал. Это он тогда перед Сашкой выпендривался. Но ведь он ради дела тоже может латынь подпустить…

– Может, наверное, – улыбнулся Гошка. – Только все упирается в адрес и телефон. Одно ясно – учится она не в нашей школе.

– Это точняк.

– Но живет где-то недалеко. Мы ведь с ней случайно в сквере встретились. А вообще-то попробуй сам к Тягомотине подкатиться. Может,. тебе она от неожиданности и даст телефончик.

– Ни за что не даст. Она меня вообще за человека не держит.

– Почему?

– А черт ее знает. Дура потому что.

– Глубокая?

– Глубже не бывает.

– Ничего, я, кажется, придумал, как узнать про эту Ирку.

– Как?

– Позвоню вечером Тягомотине домой, когда она с Ронни гуляет. И спрошу у ее мамаши телефон Розочкиной подружки Ирочки.

– Точно. Головастый ты парень, Гошка! – восхитился Леха. – Но рисковый…

– Почему это?

– А представляешь себе, какую занудень Тягомотина устроит, если мамаша не забудет ей про это сказать?

– Плевать я хотел! – расхрабрился Гошка, желая помочь другу. На его памяти Лехе еще ни одна девчонка не нравилась.

– Ладно. Договорились. А когда она пса-то прогуливает?

– Часов в семь. А потом уж поздно ее папаша с ним гуляет.

– Отлэ! Ну все, я пошел! Узнаешь телефончик – звякни.

Глава III

ДЕВОЧКА НАДЯ

– Алло, Леха, это ты?

– Гошка? Ну что?

– Леха, я ни фига не понимаю… Просто хрень какая-то.

– Да в чем дело? – рассердился Леха.

– Понимаешь, позвонил Тягомотине, разговаривал с ее мамой. И она мне сказала, что у Розы нет никакой подруги Иры.

– Ну, мало ли… Может, она просто не в курсе, может, они на собачьей почве, например, подружились.

– Да нет, ты же знаешь, у Тягомотины мамаша во все суется, не больно-то от нее можно дружбу скрыть…

– Тогда что это значит?

– Погоди, я еще не все сказал.

– Ну, что там еще?

– А то, Леха, что я подумал: ее мама что-то путает, и описал эту самую Иру, тогда она сказала, что это я все напутал и что эту девочку зовут Надей. Надя Журкевич, учится в немецкой школе. Телефона ее она не нашла, а живет эта Надя в доме, где аптека, но не наша, а на Переяславке.

– Бред какой-то. Ясно же, что Розкина мамаша не врубилась. На фиг надо было Надю называть Ирой? Они же не на всю голову психованные?

– А может, на всю?

– Обе? И Тягомотина? Она же просто дура, а не полоумная. Нет, тут путаница какая-то. Надо бы разузнать.

– А как?

– Легко. Подойду завтра в школе к Тягомотине и спрошу, где Ира живет.

– И что?

– Да ничего, посмотрю, что будет.

– Нет, тут надо как-то иначе действовать.

– Да как иначе, как?

– Мы знаем ее фамилию.

– Интересно. И какая у нее фамилия?

– Журкевич, я же сказал.

– Здрасьте! Журкевич – это Надя.

– Именно. Вот я и хочу поглядеть для начала на Надю Журкевич. Если это совсем другая девчонка, тогда ладно. А вот если та же самая…

– И что тогда? – хмыкнул Леха.

– Тогда Тягомотине не поздоровится!

– Да нет, Гошка, если у кого и съехала чуток крыша, так это у Розкиной мамаши. Я уверен, что Надя и Ира – совершенно разные девчонки. А очкастых девчонок хоть пруд пруди.

– Думаешь?

– Уверен.

– А я все-таки проверю. Только ты обязательно пойди со мной, а то я боюсь, меня могут принять за полного психа, если Надя окажется Ирой.

– Тебе свидетель, что ли, нужен? – захохотал Леха.

– Конечно, еще как нужен.

Утром выяснилось, что Розы в школе нет.

– Она просто отсиживается дома после вчерашнего, – заметила Ксюша. – Ей неудобно перед нами за эту свою ненормальную подружку.

Гошка и Леха молча переглянулись. Оба решили пока никому ничего не говорить, а сегодня после уроков отправиться на Переяславку в поисках Нади Журкевич.

– Одно мы про нее точно знаем, – сказал Леха, когда они уже подходили к дому, где жила неведомая Надя Журкевич.

– Что?

– Она тоже очкастая. Между прочим, она в сквере с собакой была, эта Надя-Ира?

– Нет.

– А Розка с собакой?

– Ну да, ты же знаешь. А какое это имеет значение?

– Черт его разберет… Только интересно, что она там делала? Далековато все-таки… может, они заранее сговорились?

– Ну, Леха, ты что? Зачем им это нужно?

И вообще, давай сперва взглянем на эту Надю, а уж потом будем думать. Я все-таки тоже пораскинул мозгами и пришел к выводу, что это Лилия Федоровна все перепутала.

– Лилия? Это кто?

– Мамаша Тягомотины.

– Не знал, что она Лилия… Блин, интересно, как Розкину бабку звать?

– Бабку? Зачем тебе ее бабка?

– Тоже, небось, цветочек какой-нибудь.

Мать – Лилия, дочка – Роза, а бабка? Наверное, Мимоза какая-нибудь.

– Ну ты скажешь, Леха, – Засмеялся, Гошка. – Нет такого имени Мимоза.

– Ну нет, так будет, подумаешь, большое дело! А чем плохо – Мимоза Акимовна?

– Почему Акимовна?

– Неважно, Мимоза Игнатьевна. Здорово звучит, между прочим. Надо будет у Тягомотины спросить насчет бабки.

– Блин, а дом-то не маленький, – вырвалось у Гошки. – И как тут искать…

– Не ной, найдем! Весна на дворе, вон бабулек полон двор и мамаш с колясками, спросим.

И действительно, довольно быстро им сказали, что Журкевичи живут на четвертом этаже в третьем подъезде.

– Видишь, как все просто.

– Это хорошо, но что дальше-то делать, Леха?

– Как что? Ежику захудалому ясно, поднимемся и позвоним в квартиру. Если эта Надя окажется другой, скажем, что ошиблись этажом.

– А если Надя окажется Ирой?

– Тогда спросим, за каким чертом она Ирой назвалась. Припрем дуру к стенке, чтобы не смела врать…

– А если она все-таки Ира и дома будет еще кто-нибудь, как ты тогда думаешь действовать?

– А тогда она испугается, что ее мамашка узнает про вранье и про всякие глупости…

– Но… Послушай, Леха, а что же тогда значит вся эта история с ограблением?

– Фуфло! Если Надя – это Надя, то черт его знает, может, у той Иры и вправду что-то стряслось, но она почему-то не захотела с нами дела иметь. Что ж, в конце концов имеет право. А вот если Надя – это Ира, тогда вся эта история точно фуфло.

– Но зачем?

– А фиг ее знает. Чем гадать тут, идем скорее и все наконец выясним.

Они поднялись на четвертый этаж. Позвонили в квартиру. Ни ответа, ни привета. Они позвонили еще раз.

– Нет никого, – с облегчением сказал Гошка. Ему отчего-то было не по себе.

– Может, эта Надя дрыхнет после школы, – предположил Леха и стукнул кулаком по двери.

Неожиданно она открылась.

– Блин! – вырвалось у Лехи. – Ненормальная она, что ли, дверь не закрывает. – Эй, есть тут кто-нибудь?

– Леха, смотри, что тут творится!

Сквозь открывшуюся дверь они увидели ужасающий беспорядок. Книги сброшены с полок и валяются на полу, как и одежда из стенного шкафа.

– Ой, мама родная, – прошептал Леха. – Надо сматываться.

– Нельзя, – прошептал Гошка. – Надо проверить, вдруг кто-то есть, может, помощь нужна. Ты постой на стреме, а я посмотрю…

Ему было очень страшно, но он справился с собой и шагнул в квартиру. Но никого не обнаружил. Он даже в шкаф заглянул. Никого. Ну и слава Богу, хоть трупов нет… И вдруг взгляд его упал на висевшую на стене большую фотографию. Девочка в очках. И вне всяких сомнений, это Ира. Черт знает что!

– Вот теперь сматываемся, – шепнул он Лехе, и они кубарем скатились по лестнице.

– Блин, что теперь делать? Там же явно опять были грабители, – сказал он. Когда они были уже довольно далеко.

– Опять? Почему опять?.

– Ох, Леха, эта Надя и есть Ира.

– С чего ты взял? – всполошился Леха.

– В комнате фотография висит. Ира. Это точно.

– Ну ни фига себе… Значит, эта история с ограблением никакое не фуфло?

– Выходит так… Только что теперь делать-.. то, Леха?

– Почем я знаю…

– Понимаешь… Мне почему-то страшно…

– Почему-то… Еще как страшно, ужас просто, – зловещим шепотом проговорил Леха. – Я вот думаю, а где девочка-то? Если то, что рассказала Тягомотина, правда, то девчонку вполне могли похитить…

– Тогда бежим!

– Куда? В ментуру?

– К Тягомотине, куда ж еще? Надо, наконец, все узнать. Может, она знает, где… Постой, там ведь еще бабка должна быть… А может, никто эту девчонку и не похищал.

– Думаешь, бабку похитили?

– Да нет… Просто, может, они с бабкой куда-то подались, а в их отсутствие им шмон устроили?

– Погоди, Гошка, нельзя горячку пороть, можем только все испортить. Давай охолонем малость. Посидим чуток вон там, помозгуем.

– Ну давай, – нехотя согласился Гошка.

– Кажется, мы опять вляпались, – вздохнул Леха.

– Скажешь, тут опять воняет преступлением?

– Задохнуться можно от этой вони, жуть просто. Интересно все-таки, почему эта Надя выступала под кликухой Ира?

– Я думаю, Леха, все, что они с Тягомотиной рассказали, чистая правда, кроме имени.

А имя скрыли на всякий случай…

– На какой еще случай? Дуры глубокие!

– дуры, не спорю, но, думаю, дело было так:

Надя рассказала про свои проблемы Тягомотине, та предложила познакомить ее с нами. Девчонка согласилась, но для начала решила на нас поглядеть, вдруг мы ей не глянемся или еще что-то…

– Складно получается, валяй дальше.

– Ну а дальше все известно.

– Да, похоже. Значит, не глянулись мы ей…

– Выходит, не глянулись. Или она решила сама справиться, а теперь…

– Вот пусть сама и справляется.

– Нет, Леха. Теперь все слишком круто завернулось… И надо действовать…

– Ладно, тогда пошли к Тягомотине.

– Пошли, что еще остается…

У Тягомотины дверь никто не открыл.

– Пошли в сквер, может, она там с Ронни гуляет, тем более его явно тоже дома нет, не лает.

– Ага, идем.

В сквере Розы тоже не было. Они спросили у других собачников. Но никто ее не видел, только хозяйка чудного рыжего чау-чау, пожилая женщина, вспомнила:

– Роза сегодня тут не гуляла. Я видела ее с Ронни, они шли в сторону Переяславки.

Мальчики переглянулись.

– Спасибо, извините, – вежливо сказал Гошка. – Леха, что же делать?

– Погоди, Гошка, в сторону Переяславки еще не значит, что она шла туда. И вообще, может, они вместе куда-то подались…

– Что ж они, такие неразлучные? Странно.

– А чего странного? В классе Тягомотина ни с кем не дружит, но нашла себе подругу на стороне, в общем-то ничего особенного тут нет.

– Леха, скажи, а тебе интуиция что-нибудь подсказывает?

– Подсказывает, – мрачно кивнул Леха.

– Что?

– Хреновые дела, Гошка. Очень хреновые.

– Мне почему-то тоже так кажется. Что делать-то будем?

– Гош, а может, ты к Умарову обратишься? – не слишком решительно предложил Леха.

– К Умарову? Ты спятил?

– Почему? Он же все-таки сыщик, хоть и частный…

– Не хочу, Леха. И потом, пока еще рано.

Надо бы все-таки найти Тягомотину. Может, она с Ронни на какую-нибудь собачью выставку двинула и заодно еще свою драгоценную Надю-Иру прихватила?

– Не исключено. А вот интересно, бабка этой очкастой где? Может, в магазин пошла? Давай вернемся. А если ее нет до сих пор, сунемся к соседям, только притворимся, что мы ничегошеньки про кавардак в квартире не знаем, а?

– Можно, – ответил Гошка. – Идем, вдруг все сразу и прояснится. Чем черт не шутит.

– Дай-то Бог.

– Так на что будем полагаться, на шутки черта или на Божью милость? – улыбнулся Гошка, хотя улыбка была невеселая.

Леха сперва непонимающе на него уставился, а потом рукой махнул:

– Какая, блин, разница. Кто бы ни помог, всем спасибо скажем – и Богу, и черту.

На площадке перед квартирой Журкевичей все было тихо. Видимо, никто еще не обнаружил разгрома. Мальчики облегченно вздохнули, если бы здесь уже толклась милиция, было бы сложно что-то разузнать. Гошка решительно позвонил в соседнюю квартиру.

– Кто там? – раздался мальчишеский голос.

– Эй, приятель, ты не знаешь, где Надя? – спросил Гошка.

Дверь приоткрылась. Показался парнишка лет десяти.

– Вы к Наде?

– Ну да. Договорились, понимаешь ли, что зайдем, а ее нет. Никто не открывает.

– Ушла, наверное, – пожал плечами мальчишка.

– А бабка ее, она где? – поинтересовался Леха.

– Какая бабка? – не понял парнишка.

– Как какая? Обычная бабка. Надина бабка.

– У Нади нет никакой бабки.

«Так, еще новости», – подумал Гошка.

– Что, совсем нет бабки, что ли? – недоумевал Леха.

– Совсем. Ни одной.

– Бывает же… А она, вроде бы, что-то говорила про бабку…

– Говорила? Врала. Она знаете, какая врушка? Ужас просто. Всю дорогу что-то выдумывает.

– Слышь, малый, тебя как звать?

– Витя.

– Слышь, Витя, Я мамка-то Надина где сейчас?

– Мама? – округлил глаза Витя. – Умерла ее мама.

– Как умерла? – опешил Леха. – Когда?

– Давно уже. Она только с папой живет.

А вы, что ли, не знали?

– Да нет…

– А вы зачем вообще-то про нее спрашиваете? Вы кто? – спохватился вдруг Витя. – Вы из школы?

– Нет, нас с ней ее подруга познакомила.