Из подъезда загса вышли мужчина и женщина. Моросил мелкий дождь.
      — Ну пока, — бросил мужчина, поднял воротник плаща и взглянул на часы.
      — Счастливо тебе! — тихо ответила женщина и полезла в сумку за зонтиком. Зонтик был красивый, красный в редкий черный горох. Она спустилась с крыльца. Но тут, обдав ее брызгами, на полной скорости подкатила ярко-алая спортивная машина. Женщина под зонтиком оглянулась. Из машины выскочила блондинка лет двадцати и кинулась на шею мужчине:
      — Денис! Какое счастье!
      — Зачем ты выскочила, льет же! — радостно засмеялся он и покосился в сторону женщины под зонтиком.
      Та отвернулась и прибавила шаг. Как банально, подумала она. Юная блондинка в красном авто. Почему-то в сериалах роковые разлучницы обычно именно такие — блондинки в красных авто, и лишь в сериалах, которые снимают в Киеве, авто, как правило, ярко-желтые. Ну что ж, все правильно. Мы с ним не пара. И хорошо, что развелись. Слава Богу, без дрязг и грязи. Он просто ушел. И Бог с ним, а я начну новую жизнь. Без него. Завтра вечером уеду к маме в Питер.
      И тут зазвонил мобильник. Мама!
      — Мамочка, все!
      — Поздравляю, Лилёнок! Поверь моему опыту, развод это трамплин, а вовсе не горе! Ты билет взяла?
      — Конечно. Я приеду завтра вечером.
      — Лилёнок, но вечером я не смогу тебя встретить, у меня же спектакль. И Мироныч в отъезде. Впрочем, я что-нибудь придумаю.
      — Мамочка, не надо ничего придумывать, я просто возьму такси.
      — Ерунда, я все устрою, тебя встретят. Скажи, все прошло спокойно?
      — К счастью, да.
      — Ну и прекрасно, а завтра вечером мы с тобой наговоримся! Все, Лилёнок, я тебя целую, надо бежать, съемка!
 
      Поразительный человек мама, с улыбкой думала Лиля. Развод — трамплин! Три развода и все легко и без истерик. А отца у Лили не было. То есть, кто-то ее, разумеется, зачал, но когда она спросила о нем у мамы впервые, лет в пять, мама пробормотала, что он уехал в Америку. Лиля почему-то не поверила и спросила у бабушки. Та пожала плечами и сказала странную фразу «Он вольная птица». Лиле представилось, что ее отец это орел, которого она видела в горах, когда ездила с бабушкой на Кавказ. Второй раз она задала матери этот вопрос перед своим замужеством. Подумала, может, теперь уж мать скажет. А та глянула на нее своими прекрасными глазами нефритового цвета, засмеялась и проговорила:
      — Лилёнок, ей Богу не знаю, их было двое, но обоих уже нет в живых, не все ли тебе равно? А вот что гораздо важнее, моя девочка, знать накануне свадьбы: твой муж обязательно будет тебе изменять. Обязательно! Будь к этому готова. И, при случае, тоже изменяй ему. Только без истерик, и тогда ваш брак будет вполне гармоничным. Поверь своей маме, у меня большой жизненный опыт.
      Думать о маме была куда приятнее, чем о бывшем муже.
 
      Едва войдя в квартиру, Лиля поняла — надо немедленно заняться уборкой, чтобы, когда она вернется из Питера, ничто не напоминало о семейной жизни. Легко сказать! И все-таки… Она переоделась и взялась за уборку. Вещи свои Денис забрал, но какие-то мелочи все-таки попадались. Два белых носовых платка, из-за которых он вечно к ней придирался. Не так погладила, не так накрахмалила. О, с каким наслаждением она выкинула эти платки в мусорное ведро! Туда им и дорога, так же как и набору щеток и мазей для обуви. Он вечно возился со своими туфлями, доводя их до невероятного блеска. Лилю всегда удивляло, как, даже в самую грязь, его ботинки оставались чистыми. Тьфу! Он еще может заявиться за этим добром, а я скажу, что выкинула все к чертям собачьим! А вот и футболка, которую я привезла ему из Германии, красивая, дорогая. Дольче и Габанна. Интересно, он забыл ее или нарочно оставил? А впрочем, футболку я и сама могу носить, она такая клёвая! И вспоминать его в связи с ней не буду, он ведь ни разу так ее и не надел. Лиля примерила футболку. Она была ей велика, но выглядела классно. Даже, можно сказать элегантно. И ничто в душе не шелохнулось. Отлично! Она сняла футболку, аккуратно повесила на плечики. В ванной обнаружилась бритва-жиллетт, в помойку! Флакончик с остатками мужского одеколона. Туда же! Вскоре набралось целое ведро. Лиля решила сразу отнести его в мусоропровод. Поднялась по лестнице на пролет и по привычке глянула в окно. К подъезду сломя голову несся какой-то мужик. Вот оглашенный, подумала она, и тут же увидела двух типов, которые, видимо, гнались за ним. Как в кино! Они растерянно огляделись, видимо не заметили, куда он скрылся. Переглянулись, и один бросился к соседнему подъезду, а второй вбежал вслед за парнем.
      Лиля прислушалась. Кто-то мчался вверх по лестнице. Лиле стало не по себе. Она быстро выкинула мусор и вбежала к себе в квартиру. И чуть не завопила от страха. В прихожей стоял беглец, бледный, с капельками пота на лбу и прижимал палец к губам. От страха она совершенно растерялась. А он захлопнул дверь.
      — Ради Бога, не бойтесь, я не причиню вам вреда, только пережду… Простите, у вас была открыта дверь, и я решил, что это судьба.
      — А кто эти люди? Менты? — прошептала она.
      — Нет. Бандиты.
      — А вы кто?
      — Просто человек. Я скоро уйду, не волнуйтесь.
      Как в кино, опять подумала Лиля.
      И тут в дверь позвонили. Незнакомец побледнел.
      — Не открывайте!
      Но Лиля знала по сериалам, что надо делать. Она указала на стенной шкаф. Он залез туда. Она открыла дверь.
      Там стоял один из преследователей.
      — Здрасте, девушка. Извините, к вам сейчас никто не заходил?
      — Кто? — прикинулась дурочкой Лиля.
      — У вас только что захлопнулась дверь.
      — И что? Я ходила в мусоропровод. — И рукой в желтой резиновой перчатке она указала на пустое мусорное ведро. — А вы по какому праву спрашиваете?
      — Так я это… из милиции.
      — А удостоверение у вас есть?
      — Есть, а как же. — И он вытащил из кармана красные корочки. Но он не на такую напал. Она знала, как настоящие менты держат этот документ.
      — Так что вы от меня хотите? Кого вы ищете?
      — Кого? Преступника, девушка. Он вбежал в ваш подъезд, а у вас хлопнула дверь.
      — Это такой в клетчатой рубашке?
      — Точно! Вы его видели?
      — Да! Он побежал мимо меня наверх, я чуть ведро не уронила. Так что здесь вы только время теряете, товарищ капитан. Скажите, он что, бандит?
      Но «капитан» ее уже не слушал. Он кинулся вверх по лестнице. Ай да Лилька! — сказала она про себя. Вот это приключение! И она с торжеством захлопнула дверь. Молча открыла шкаф.
      — Ну, вы даете! — едва слышно выдохнул он. — Я уж решил, что вы меня сдадите. Ну и присутствие духа у вас!
      — Присутствие духа? Вы что, книжки читаете?
      — Представьте себе, случается.
      — Ой, мамочки, у вас кровь! — ахнула она. — Вы ранены? В вас стреляли?
      — Никто в меня не стрелял, а это так, ножичком полоснули. А я и не заметил. Да пустяки, царапина.
      — Ничего себе царапина! Снимайте рубашку, надо промыть!
      — Чем? — побледнел он.
      — Водкой. Или нет, лучше бальзамом Биттнера.
      — А это не больно?
      — Обалдеть! Его ножом полоснули, он и не заметил, а бальзамом Биттнера смазать — страшно?
      — А помните у Д’Артаньяна был какой-то, кажется, матушкин бальзам?
      — Надо же! Да, помню! Думаю, у старика Биттнера бальзам не хуже.
      Он стал снимать рубашку.
      — Ах черт, присохло!
      Царапина на предплечье была длинной, но неглубокой. Потекла кровь. Он опять побледнел.
      — Сядьте. Успокойтесь. Сейчас все сделаю.
      А у него роскошный торс, подумала Лиля. Она осторожно промокнула кровь ваткой, смоченной в бальзаме.
      — Ой, щиплет!
      — Потерпите, неженка! Так, а теперь йод!
      — Нет, только не йод, лучше пластырь.
      — И вам не стыдно?
      — Ни капельки. А у вас нежные руки. И красивые.
      — Цыц!
      — Понял. Молчу. Послушайте, как вас зовут?
      — А вам зачем?
      — Надо ж знать, за кого свечку ставить.
      — Помолчать можете?
      — Нет, это у меня нервное.
      — Ну вот и все. А вы боялись.
      — А чем это вы мне руку заклеили?
      — Это липкий бинт. Он лучше пластыря. По крайней мере пропускает воздух. Ой, а что если…
      — Что?
      — А вдруг они вас найдут по пятнам крови? Они видели, что ранили вас?
      — А черт их знает.
      — Вот что… Сидите тут тихо, а я выйду погляжу.
      — Бросьте, это ерунда.
      — Ничего не ерунда.
      Она осторожно выглянула на площадку. Никого. Прислушалась. Тихо, только из соседней квартиры доносятся звуки виолончели. Никаких следов крови ни на площадке, ни на лестнице не было. Она облегченно вздохнула.
      — Слава Богу все чисто, — шепотом доложила она.
      — А вы храбрая.
      — Да нет, просто смотрю много сериалов.
      — А при чем тут сериалы? — поразился он.
      — Там такие истории часто случаются.
      — Да ладно вам. И все-таки, как вас зовут?
      — Лилия Андреевна.
      — А меня просто Артем. Спасибо вам, Лиля. Я, пожалуй, пойду.
      — Куда?
      — Домой, переодеться надо и вообще.
      — Как глупо.
      — Почему?
      — Да потому что они первым делом заявятся к вам домой.
      — Да нет, они же не знают, кто я такой. Просто вышла потасовка, случайно, я вступился за девушку, ну и…
      — А если они вас ждут во дворе?
      — Да, возможно, но вряд ли долго будут ждать.
      — А вот я сейчас посмотрю.
      Она опять поднялась к мусоропроводу.
      Во дворе никого подозрительного не было видно.
      — Сидят, ждут на лавочке, — соврала она. Ей было жаль отпускать его. Он ей понравился.
      — Черт!
      — Вы куда-то спешите?
      — Да нет уже, я всюду опоздал. Лиля, я вас не задерживаю?
      — Нет. Я никуда не спешу. Да, кстати, вы, наверное голодны, у меня от волнения всегда зверский аппетит.
      — Да, пожалуй, я не откажусь от бутерброда.
      — Ну зачем такой минимализм? У меня есть обед.
      — Вы замужем?
      — Уже нет! Сегодня развелась.
      — Он, конечно, был монстр?
      — Да нет… Ой, знаете, я только сейчас сообразила, что впредь можно не готовить обед! Вот дура я, мы уже два месяца жили врозь, а я все равно готовила эти идиотские обеды. Нет, меня мало выпороть! Дура! Идиотка!
      — Перестаньте себя ругать! Я очень рад вашей глупости! Так вкусно пахнет!
      — Сейчас-сейчас, я накрою стол…
      Он смотрел на нее с удовольствием. Какая милая, нежная, храбрая и на кого-то мучительно похожая… И ситуация до ужаса романтическая.
      — Лиля, а можно мне руки помыть?
      — Да-да, конечно. И кстати снимайте вашу рубашку, в таком виде нельзя на люди… Вот, наденьте.
      И она протянула ему футболку «Дольче и Габанна».
      — Но она же новая…
      — И что?
      — Ну неудобно…
      — Очень даже удобно. Не мне же в ней ходить. Это вам приз за то, что отвлекли меня от всяких дурацких мыслей после развода.
      — Ну вот еще! Вторгся к одинокой женщине, да еще и приз за это…
      — Все бабы дуры! — засмеялась она. — И не надо на меня так смотреть. С меня достаточно вашего спасибо. И я вовсе не одинока…
      — Понял. Но, Лиля, согласитесь, есть что-то символическое в нашей встрече именно в этот день, когда вы… освободились…
      Разумеется, она тоже так считала, но боялась… Отчаянно боялась влюбиться в него.
      Он ушел в ванную и вскоре вернулся в новой футболке. Ах, как она на нем сидела! Он выглядел так сексуально, что у нее зазвенело в ушах. Лилька, держись, в конце концов он просто первый встречный и вовсе неизвестно, может, он как раз бандит. Почему у каких-то уличных хулиганов милицейские корочки? Может, это и впрямь была милиция? Хотя вряд ли милиционеры бегают с ножичками…
      Вероятно, все ее мысли отразились на лице, потому что он вдруг улыбнулся широко — ужас, до чего обаятельная улыбка! — и сказал:
      — Честное слово, Лилечка, я не бандит, не брачный аферист, а эти типы не менты!
      — Ладно, садитесь. Ешьте.
      — Ох, как вкусно!
      На нее вдруг навалилась усталость. С ней так бывает. И тогда ей необходимо прилечь хоть на десять минут.
      — Простите, пожалуйста. Вы тут ешьте, возьмите там бефстроганов, картошку, пейте чай, а мне необходимо минут десять полежать. У меня так бывает.
      — Да-да, разумеется.
      Она пошла к себе в комнату, прилегла и мгновенно провалилась в сон.
      Когда через полчаса она вышла на кухню, со стола все было убрано, посуда помыта. А его не было.
      — Артем! — испуганно крикнула она.
      — Я здесь! Лиля, кто эта женщина на портрете?
      — Это моя мама!
      — Полина ваша мать? — потрясенно спросил он.
      — Вы знаете маму? — удивилась она. Хотя чему удивляться, ее маму знает чуть ли не вся страна.
      — Да. Как причудливо иной раз шутит жизнь. Знаете что, Лиля, я сейчас вызову такси и даже если эти придурки там дежурят, за машиной они не угонятся. Я и так отнял у вас слишком много времени.
      Его тон неуловимо изменился. И она не стала возражать. Она сразу поняла — он наверняка был любовником ее матери.
      А он опять словно прочитал ее мысли, а на самом деле просто увидел как потухли ее глаза.
      — Лиля, поверьте, я просто знаком с вашей мамой, не более того. У нас есть общие друзья. Но я и предположить не мог, что у нее такая взрослая прелестная дочь.
      Она хотела что-то сказать, но он не дал ей.
      — А Полиной я назвал ее потому, что ваша мама не любит, когда ее называют по имени-отчеству. В отличие от вас, по-видимому. Вы сразу представились Лилией Андреевной.
      — Да, меня раздражает эта нынешняя манера всех звать без отчества, несмотря на возраст. Мы же в России живем, так почему надо отказываться от отчества? — быстро заговорила она, чтобы скрыть смущение. Он слишком явно демонстрировал свою проницательность.
      Он тем временем пытался вызвать такси.
      — Черт знает что, в ближайшее время не обещают. Пробки, черт бы их побрал.
      — Да сидите, кто вас гонит? Хотите кофе?
      — Я смотрю у вас хорошая кофеварка. Если можно.
      — Можно, я же сама предложила.
      Тут позвонили в дверь. Лиля удивилась. Звонок был знакомый. Так всегда звонил ее муж. Что бы это значило?
      Артем вопросительно взглянул на нее.
      — Это ко мне, — сказала она. И все же спросила: — Кто там?
      — Лиля, это я. Я забыл кое-какие документы. Они в секретере.
      Она открыла дверь.
      — Вот не чаяла тебя сегодня еще увидеть. Впрочем, иди, бери.
      И она вернулась на кухню.
      — Не беспокойтесь, это мой бывший муж, — нарочито громко сказала она. Ей понравилась эта анекдотическая ситуация. Она была уверена, что Денис явится на кухню. Она хорошо его знала.
      И не ошиблась.
      — Здравствуйте, а ты, я смотрю, времени не теряешь, — довольно злобно заметил бывший супруг.
      — Денис, я теперь свободная женщина.
      — Свободная не обязательно блядь!
      Артем угрожающе поднялся из-за стола.
      — Я не позволю вам оскорблять женщину в моем присутствии.
      — А у вас уже моя футболка. Ну-ну!
      — Ты все взял?
      — Да. А где мои щетки для обуви?
      — В мусоропроводе.
      — А кофе ты мне не предложишь?
      — Нет. Ты здесь лишний, Денис.
      — Я, судя по всему, помешал?
      — Да, ты помешал нам с Артемом отпраздновать мое освобождение. Так что иди, у тебя есть твоя юная блондинка, отпразднуй с ней свое освобождение.
      — Ну-ну, куда ты катишься? Ты сейчас так вульгарна!
      — Так, кажется, все-таки придется поучить вас, как надо разговаривать с женщинами…
      — Да ухожу я, ухожу.
      — Вот и славно!
      Денис в бешенстве выскочил в прихожую и уже от двери крикнул:
      — Прошу прощения за коитус интерруптус!
      С этими словами он захлопнул дверь.
      Лиля покраснела, а Артем расхохотался.
      — А ведь он вас любит, — со вздохом произнес Артем. — И безумно сожалеет о своем поступке.
      — Ерунда, он просто собственник. И самонадеянный тип. Думал, что я сижу тут в слезах. Спасибо вам! Вы тут оказались весьма кстати. Да, если вы так вступаетесь за женщин, не удивительно, что вы сюда попали… Вас часто бьют?
      — Лиля, а почему вы, такая милая, нежная, рявкнули на меня и сказали «цыц»? Как-то это с вами не вяжется.
      — Я сказала вам «цыц»? Не помню.
      — Сказали, сказали! И в этот момент я в вас втюрился.
      — Да ладно!
      — Честное слово.
      — Пейте лучше кофе, рыцарь!
      — Ох, какой кофе! Я в какой-то момент испугался, что ваш экс-супруг заберет кофеварку.
      Лиля рассмеялась.
      — Да нет, он не такой. Он ничего не забрал, кроме своих вещей.
      — И на том спасибо.
      У нее сердце выпрыгивало из груди. Неужто он и вправду в меня втюрился? А я в него уже по уши… И что будет теперь? Впрочем, завтра я уезжаю к маме. Ничего это влюбленность рассосется сама собой. Ни к чему это сейчас.
      — Лиля, это судьба.
      — И что?
      — Я не знаю… Только чувствую — все неспроста.
      Он шагнул к ней, привлек к себе.
      — Лилечка! — шепотом, на ухо произнес он.
      А она вдруг очень ясно увидела, что случится дальше. Они проведут вместе восхитительную ночь, утром он уйдет, наобещав с три короба, она уедет и больше они не встретятся. Для него это будет просто забавный эпизод, а для нее долгая и совершенно никчемная мука. Тогда зачем?
      — Лилечка, милая, я хочу тебя.
      — Цыц! — решительно сказала она. — Это не мой жанр. К тому же завтра я уезжаю в Питер. К маме. Рада была вам помочь.
      — Ну что ж, как угодно даме. Я, пожалуй, пойду. Но я знаю твой адрес. И обязательно нанесу визит, когда ты вернешься.
 
      Денис был вне себя. Он чего угодно ожидал, но чтобы такое… Что за наглость! Да еще футболку ему отдала. Мне, правда, она не нравилась, и я ее оставил, но тем не менее. Отдышавшись немного, он подумал: А чего я, собственно, так взбеленился? Лилька уже не жена мне, я сам от нее ушел и футболку оставил. Я что, собака на сене? Или дело в том, что я не очень-то хочу жениться на Светке? Первый угар прошел, а говорить-то с ней о чем? Этой проблемы с Лилькой не было. Она, конечно, не так хороша как Светка, но… А впрочем, пошли они все к черту! Что одна, что другая… Надо позвонить Валерке. Он, помнится, предлагал мне работу за границей. Самое милое дело слинять сейчас за кордон. Светка вряд ли за мной увяжется… Хотя, боюсь, без штампа в паспорте она меня не отпустит. И за каким чертом ей это штамп, если я уеду? Им кажется, это цепь, на которую они нас сажают. Ну и дуры! Хотя Лилька вовсе не стремилась узаконить наши отношения, я сам настоял… Дурак… Хотя почему дурак? Она сразу дала развод, без звука… Интересно, почему? Наверное у нее уже давно шашни с этим типом… Да, друг мой Деня, ты, видно, из той породы мужей, которые обо всем узнают последними. Нет, дорогие дамы, в ближайшие годы вы меня в новый брак не загоните. Это надо же, клюнуть на юную блондинку… Где твои мозги были? А впрочем, известно где. Недаром же дед называл меня в юности Дэнис-пенис!
 
      Едва захлопнулась дверь за Артемом, Лиля позвонила подруге Милке, живущей в соседнем доме.
      — Мила!
      — Ой, Лилечка, ну ты как? — спросила подруга полным сочувствия голосом.
      — Ты не поверишь, когда я расскажу тебе, что случилось.
      — Денис отказался разводиться?
      — Да нет, дело не в Денисе, хотя и с ним тоже не все так просто.
      — Короче, надо увидеться?
      — Необходимо!
      — Ты ко мне, я к тебе или на нейтральной полосе?
      «Нейтральной полосой» называлось кафе в соседнем переулке.
      — Давай в «Полосе» через полчасика.
      — Годится. Лиль, хоть намекни…
      — Не буду. Неинтересно.
      — Я умру от любопытства.
      — Доживешь! Пока.
 
      — Ну? Говори!
      — Постой, давай сперва закажем. Девушка, мне, пожалуйста, кофе «латте», мороженое с орехами и струдель с вишнями.
      — Лиль, ты сдурела?
      — Нет. Нисколько. Просто сладкого хочется.
      — А мне двойной эспрессо и… панакотту. Ну, ты долго будешь меня мучить?
      — Нет. Слушай…
      Мила слушала, затаив дыхание.
      — И ты так просто его отпустила?
      — Ну да…
      — Обалдеть… Лиль, а ты, часом, не придумала это все? Очень уж смахивает на сериал?
      — Хочешь, пойдем ко мне, покажу тебе его окровавленную рубашку?
      — Ошизеть! Только не говори мне что ты осталась к нему равнодушна!
      — А я и не говорю… Просто я решила — не надо спешить. Поспешишь, себя насмешишь. В конце концов он знает, как меня найти, даже в Питере, захочет, найдет, а нет, значит, я оказалась права.
      — Погоди, расскажи-ка мне, как он выглядит?
      — Выглядит… Классно он выглядит. Большой, накачанный…
      — Ну, если уж такой накачанный, чего ж спасался бегством от каких-то ханыг?
      — Видно, сумел рассчитать свои силы, и потом у них было перо…
      — Лиль, я тебя умоляю… Эта уголовно-киношная лексика в твоих устах… А глаза у него какие?
      — Серые, с ободком вокруг зрачка…
      — Сероглазый король?
      — Да ну, сероглазый король умер, а я не хочу…
      — Ох, не занудничай! А губы, какие у него губы? Тонкие?
      — Нет, то есть верхняя довольно тонкая, а нижняя… Одним словом, с ума сойти, какой рот.
      — И ты с ним даже не поцеловалась?
      — Нет.
      — Поздравляю, подруга!
      — С чем?
      — Он у тебя в кармане.
      — Да почему?
      — Да потому! Если такой мужик, наверняка, имеющий успех у баб, вдруг обломался, да еще в такой идеальной романтической ситуации, у него точняк снесет крышу. Точняк!
      — Поживем — увидим!
      — Погоди, теперь еще и Денис к тебе скоро приползет. Они, мужики, все такие. Главное — их не любить. Тогда они у тебя в кармане.
      — Но если не любить, то зачем?
      — Здрасьте — приехали! От мужика много пользы.
      — Но вреда как-то больше…
      — Спорная точка зрения. Но и не вовсе лишенная оснований.
 
      Хотя Лиля ехала дневным сидячим поездом, но почти всю дорогу спала. Сказалась бессонная ночь накануне. Ведь после всех событий минувшего дня она так и не смогла сомкнуть глаз. Она проснулась за полчаса до прибытия в Питер, подкрасилась, причесалась. И вдруг ей в голову стукнуло — а вдруг Артем примчится в Питер, встретить ее? А что? Вполне возможно… Такой может… И что тогда делать? Ах, это неважно… Тогда все будет так, как захочет он… Я могу позвонить маме и предупредить, что… Да, я скажу Софье Яновне, что… А что я ей скажу? Просто скажу, чтобы они не волновались, со мной все хорошо… И сладко замерло сердце… Почему-то я уверена, что он меня встретит, он должен, он просто не мог поступить иначе. Вполне возможно, он приехал как раз ночным поездом, нашел пристанище для нас и встретит меня с букетом цветов… Скорее всего это будут пионы… Сейчас сезон пионов. Я загадаю, если это будут пионы, то…
      И тут поезд остановился. Она взяла свой чемодан и повезла к выходу. Почему так светло? Ах да, белые ночи. Она сошла на перрон, растерянно озираясь. Он опаздывает, успокоила она себя. В Питере тоже пробки будь здоров! Ничего, подожду минут… десять — пятнадцать. Хотя эффект будет уже не тот. Народ спешил к выходу, ее довольно бесцеремонно толкали. Вдруг она заметила, что кто-то почти бежит ей навстречу с букетом пионов. Лица за букетом не видно… Сердце ушло в пятки. Нет, это не он.
      — Простите, вы Лиля? — спросил запыхавшийся мужчина.
      — Я, — упавшим голосом сказала она.
      — Ради Бога, извините! Меня Полина просила вас встретить, а я попал в пробку… Давайте ваш чемодан. Идемте скорее, я машину поставил в неположенном месте.
      — Спасибо, — пробормотала разочарованная Лиля. Вечно я что-то выдумываю. Охота была Артему тащиться ко мне в Питер. С глаз долой, из сердца вон.
      И все-таки она с надеждой озирала толпу. Тщетно.
      — Фу, слава Богу, садитесь скорее, — сказал встречавший.
      — Куда мы едем? — поинтересовалась Лиля.
      — Домой к Полине. В театр уже поздно. Да, я забыл представиться, меня зовут Сергей, фамилия, не удивляйтесь, Фауст.
      — Фауст? — не удержалась от смешка Лиля. — А кличка у вас не иначе Мефистофель?
      — Нет, — тоже усмехнулся он. — В школе меня звали…
      — Погодите, я угадаю. Фауст-патрон?
      — Откуда вы знаете? — удивленно покосился он на нее.
      — Догадалась.
      — Надо же…
      У него было приятное интеллигентное лицо, пожалуй, даже красивое, только голос высоковат, решила Лиля. А у Артема голос низкий, волнующий, с такими обертонами…
      — Как вы доехали?
      — Да спала почти всю дорогу.
      — Тогда какой смысл ехать дневным поездом?
      — Так получилось. Сергей, а вы кто?
      — В каком смысле?
      — Почему мама попросила вас меня встретить?
      — А, понял… Я сосед Полины. Ни к театру, ни кино отношения не имею. Как и вы, насколько мне известно?
      — Да. Ну как мама?
      — По-моему, прекрасно. Ждет — не дождется дочки. А вы на нее непохожи.
      — Увы.
      — Почему увы? — искренне удивился он.
      — Мама такая красавица…
      — Так и вы…
      — Договаривайте, вы же хотели сказать: «Тоже не урод».
      — О, как все запущено! Уверяю вас, Лиля, вы ничуть не хуже вашей мамы, просто как бы это сказать… Вы еще дичок, а мама ваша растение уже обработанное селекционерами. К тому же Полина гениально умеет играть красавицу. В этом вся соль. Возьмите у мамы несколько уроков и, уверяю вас…
      — Да нет, тут нужен природный талант. А вы умный.
      — Спасибо на добром слове. Ну вот мы и приехали. Полина говорит, вы еще не были в этой квартире.
      — Не была.
      — Вон видите на третьем этаже четыре освещенных окна, это вас ждут.
      А вдруг Артем заявился прямо к маме, чтобы не проворонить меня, он же не знал, каким поездом я поеду…
      Сергей донес ее чемодан до двери и позвонил. Дверь мгновенно открылась. На пороге стояла Софья Яновна, домоправительница, как называла ее мать и дальняя родственница.
      — Лиля, деточка, наконец-то, заходи скорее, мамаша скоро будет, звонила уже, что едет! Выглядишь хорошо, не меняешься. Дай-ка, я тебя поцелую! — от Софьи Яновны вкусно пахло корицей.
      — Сережа, заходите, Полина велела вас тоже к ужину звать. Жаль Юрия Мироныча в Питере нет.
      — Спасибо, Софья Яновна, непременно, только пойду отгоню машину на стоянку.
      — Идите, голубчик, может, уже и Полина прибудет.
      Сергей ушел. Софья Яновна еще раз поцеловала Лилю.
      — Пошли, покажу тебе твою комнату.
      — Спасибо, но я хочу всю квартиру посмотреть.
      — Да ты что! Полина меня убьет. Она сама хочет тебе все показать.
      — Ладно, — засмеялась Лиля. Она уже поняла, что квартира обставлена на старинный лад, мебель сплошь антикварная. Впрочем, мама всегда любила антиквариат. В комнате, куда провела ее Софья Яновна, стояла красивая кровать-лодка из карельской березы с черным деревом, такой же туалетный столик, на полу лежал светлый ковер.
      — Мать сказала, что это навсегда твоя комната.
      — А шкаф тут есть? — полюбопытствовала Лиля.
      — А как же. Только шкафа такого карельского она не нашла и вон что удумала.
      В стене за изумительной красоты ширмой была едва приметная дверь, которая вела в просторную гардеробную.
      — Прелесть какая!
      — Давай, может пока разберешь вещички-то. Да заодно глянь, подарки уж тебя дожидаются. Короче, я на кухню, а ты тут разбирайся.
      На кровати лежала красивая большая коробка. Лиля достала оттуда восхитительный светло-сиреневый пеньюар с ночной рубашкой. Голливуд, усмехнулась про себя Лиля. А в гардеробной на плечиках висел махровый розовый халат, мягкий и воздушный. Еще там обнаружились такие же тапочки. Хотелось немедленно облачиться в эту прелесть, но Лиля была уверена, что кроме Сергея, мама кого-нибудь еще непременно притащит к ужину. Она быстро распаковала чемодан, достала подарки для матери, Мироныча и Софьи Яновны. Быстро сменила свитерок на легкую кофточку, причесалась и слегка подкрасилась. Да, мама не даст мне скучать и к чертям собачьим всех мужиков.
      Раздался звонок в дверь. Она прислушалась, узнала тенорок Сергея. Надо бы выйти к нему… А впрочем, можно и не спешить. Но тут в дверь опять позвонили, два раза. Мама! Лиля выскочила в прихожую.
      — Лилёнок!
      — Мамочка!
      Они бросились друг другу в объятия.
      Полина Сергеевна как всегда выглядела ослепительно. Шикарный бледно-зеленый костюм, сногсшибательная шляпа (она обожала шляпы), высоченные каблуки, безупречный макияж и это после тяжелого трудового дня.
      — Мамочка, ты как всегда красавица!
      — Да ладно, Лилёнок! Как я счастлива, что ты здесь! О, Сережа, спасибо большущее, что встретили дочку.
      За матерью в квартиру вошло еще несколько человек.
      — Лилечка! Девочка, не узнаешь меня? — воскликнула глубоким прокуренным голосом дама в черном плаще.
      — Ох, тетя Сима! Откуда вы? — обрадовалась Лиля старой маминой подруге, актрисе Нижегородского театра.
      — А я теперь в Питере, в Александринку позвали!
      — Как здорово, тетя Сима!
      С кем-то ее знакомили, кто-то говорил, что помнит ее «вот такусенькой», словом, привычная суета, всегда окружавшая маму.
      Вскоре все собрались в столовой за огромным овальным столом, над которым нависал большой и очень уютный абажур золотистого шелка. Стол был накрыт торжественно, по всем правилам этикета. С ума сойти, думала Лиля, вспоминая годы, когда они только что не голодали. Правда и тогда бабушка не позволяла опускаться. «Имей в виду, Поля, если я увижу на столе газетку, я немедленно умру!» Правда, когда бабушка уезжала к сестре в Киев, они с мамой нарочно ели на газетке, смеялись, перемигивались и вообще вели себя как две подружки-второклассницы в отсутствие строгих родителей. При муже Лиля тоже строго блюла все правила. Вернусь домой, накуплю одноразовой посуды и буду есть на газетке, решила она. Куплю пива, воблы…
      В дверь опять позвонили. Пришел сосед, в котором Лиля узнала знаменитейшего артиста Лисицына.
      — Поля, прости за вторжение, но я просто не мог не поделиться, иначе меня бы разорвало! — со смехом заявил он. — О, какое общество! Может, я не к месту?