Прислушавшись, можно было уловить доносившийся с северо-запада вой сирен приближающегося кортежа.
      - Он обязательно покажется в окне, - уверенно произнес Малко. - Хотя бы для того, чтобы определить, где находится трибуна. И сделает это до прибытия кортежа. У нас еще будет время вмешаться.
      Ральф покачал головой.
      - А если он выстрелит с ходу, прицелившись в последний момент? Когда вы будете писать отчет вместо меня и обязательно отметите, что знали о покушении, но ничего не предприняли! Нет уж! Я отменяю остановку вице-президента. Пусть лучше горожане услышат эту речь по телевидению.
      Самый старший из штатских вмиг позеленел от злости. Если это произойдет, начальник службы безопасности живо упечет его за решетку.
      - Сеньор Плерфуа, - робко возразил он, - давайте подождем еще немного. Ведь машины еще не появились...
      Сирены завыли громче, и через минуту к трибуне подъехал первый мотоциклист эскорта. Ральф включил передатчик.
      - Дельта-один, говорит Папа. Где вы находитесь?
      - Проезжаем площадь О'Лири, - ответили ему.
      - Матерь Божья! - вырвалось у одного из штатских.
      Внезапно сердце Малко учащенно забилось: одно из окон седьмого этажа только что приоткрылось.
      - По-моему, он там, - тихо сказал Малко американцу, словно человек, находившийся напротив, мог услышать его с расстояния в пятьдесят метров и сквозь два окна.
      - Где? - с трудом владея собой, спросил Плерфуа.
      - Седьмой этаж, четвертое окно слева.
      Послышался двойной металлический щелчок: "гориллы" одновременно вложили патроны в стволы винтовок. Глаза всех устремились на окно седьмого этажа. За ним было пусто. Казалось, окно просто распахнулось от сквозняка.
      И вдруг они увидели его.
      На Хосе Анджеле были белая рубашка и темные очки. Несколько секунд он смотрел вниз, затем отдалился от окна. Похоже, пока при нем никакого оружия не было.
      Эсперенца стояла неподвижно, словно окаменев. Гориллы лихорадочно вертели кольца настройки своих прицелов. Ральф Плерфуа, казалось, уже обрел прежнее хлоднокровие.
      - Вы уверены, что опередите его? - спросил Ральф.
      - Он даже не успеет поднять ствол, - ответил Джонс, не отрывая глаз от прицела. - Умрет, так и не поняв, в чем дело.
      Плерфуа включил переговорное устройство и отдал приказ прекратить обыск здания.
      В глубине души Малко желал, чтобы Анджел больше не появился в окне, хорошо представляя, чем все это кончится. Но австриец уже достаточно близко знал Хосе Анджела и понимал, что тот не откажется от своего замысла.
      Внезапно вой сирен заглушил все остальные уличные звуки. Кортеж был уже в двухстах метрах от трибуны. Головные мотоциклисты остановились и поставили ноги на землю.
      - Внимание! - прошептал Ральф.
      Джонс и Брабек напряглись. Окно напротив приоткрылось пошире, и Малко успел увидеть высунувшийся оттуда винтовочный ствол.
      Два выстрела слились в один. Несмотря на глушители, Малко показалось, что его голова раскалывается пополам. Эсперенца вскрикнула и отшатнулась.
      "Гориллы" бесстрастно выжидали. В окне седьмого этажа уже не было заметно никаких движений. И винтовка, и стрелок исчезли.
      - Вы его уложили? - спросил Ральф Плерфуа. Голос его звучал напряженно и в то же время слегка разочарованно: все произошло слишком быстро. У Малко даже мелькнула мысль, не почудилось ли это ему.
      - Мы в него попали, - поправил Джонс. - Я видел в прицел. Но мало ли что... "Гориллы" по-прежнему были в боевой готовности.
      Эсперенца заплакала. Ральф отдал распоряжение осмотреть комнату, где должен находиться убийца. Прошли несколько бесконечно долгих секунд, и наконец в окне здания Корасон-де-Хесус появился человек в военной форме как раз в тот момент, когда около трибуны остановился "линкольн" вице-президента.
      - Ну?! - нетерпеливо спросил Плерфуа в микрофон.
      - Здесь труп, - ответил по-испански возбужденный голос. - Рядом винтовка. У него дыра в груди и нет половины черепа.
      Ральф Плерфуа, не скрывая своего облегчения, отечески похлопал Эсперенцу по плечу. Он мгновенно превратился в прежнего элегантного выпускника университета, каких можно часто встретить на престижных вашингтонских вечеринках.
      Стараясь не думать об участи бедного Хосе Анджела, Малко смотрел на трибуну. Вице-президент уже вышел из машины и поднимался по ступенькам в сопровождении американских и венесуэльских охранников. На прозвучавшие минуту назад выстрелы никто не обратил внимания: они потонули в реве мотоциклов.
      Эсперенца приблизилась к окну. Ее запястья были по-прежнему скованы наручниками, но сотрудник Дигепола уже не держал ее на цепи.
      Вице-президент продолжал щедро раздавать приветствия и рукопожатия. Девочка со статуэткой медленно подошла к нему, держа на вытянутых руках красную подушечку с подарком. На голове у девочки красовался нелепый и громоздкий венок из живых цветов.
      Несмотря на смерть Хосе Анджела, Малко испытывал какое-то малодушное облегчение. Теперь вице-президент почти полностью исчез за спинами телохранителей и сопровождающих его чиновников. Даже Таконес и Эль Кура уже ничего не могли предпринять.
      Малко решил, что ему больше здесь делать нечего. Слушать речь, а тем более аплодировать, он не собирался. Австриец взглянул на Эсперенцу. Она стояла, чуть наклонившись вперед, и неотрывно наблюдала за тем, что происходит внизу. Почувствовав, что на нее смотрят, она повернула голову, и Малко, к своему изумлению, прочел в ее глазах тайное ликование. От ее прежней подавленности не осталось и следа.
      - Мне больно, - сказала она. - Нельзя ли убрать наручники?
      По знаку Ральфа Плерфуа один из полицейских снял с нее наручники и цепь. Эсперенца потирала запястья. Малко покосился на ее руки и увидел, что наручники не оставили на них ни малейшего следа.
      Она притворялась. Но зачем? Что она теперь может предпринять? Малко внезапно охватила тревога. Ему не давало покоя выражение лица Эсперенцы. Вместо горечи и стыда за собственное предательство в нем читались уверенность и гордость. А ведь она по-прежнему находилась под стражей! Таконес и Эль Кура не появлялись, а Хосе Анджел лежал бездыханным на седьмом этаже дома напротив.
      Почему же у нее такой торжествующий взгляд?
      Малко выглянул в окно. Церемония проходила без сучка и задоринки. Мэр Каракаса произносил приветственную речь, девочка в белом стояла между ним и вице-президентом. Обернувшись, Малко увидел на лице Эсперенцы невероятное напряжение и окончательно убедился в том, что внизу готовится нечто ужасное, нечто такое, о чем никто и не подозревает.
      Он выхватил у полицейского бинокль и снова посмотрел на трибуну. И тут ему бросилась в глаза, казалось, безобидная деталь: статуэтка Святой Девы в руках у девочки была как две капли воды похожа на те, которые Малко видел в лавке церковных сувениров, когда искал Таконеса.
      Девочка держалась совершенно спокойно. Это была маленькая метиска с черными миндалевидными глазами. Белоснежное платье красиво оттеняло ее смуглую кожу. И Малко понял.
      - Ральф! - прошептал он. - Передайте вице-президенту, чтобы немедленно уезжал. Ему угрожает опасность.
      Плерфуа остолбенел от удивления.
      - Но...
      - Статуэтка! - быстро произнес Малко. - Я почти уверен, что она начинена взрывчаткой. А снайпер - это просто для страховки...
      Ральф Плерфуа не успел ничего ответить. Эсперенца в ярости бросилась на Малко, изрыгая ругательства и царапая ему лицо.
      Плерфуа поспешно нажал на кнопку передатчика и обнаружил, что его невидимый собеседник уже закончил связь и выключил переговорное устройство. Американец метнулся к окну. Девочка со статуэткой стояла в каких-нибудь трех метрах от вице-президента.
      - Отойдите! Отойдите! - закричал надрываясь Плерфуа.
      Его голос потонул в шуме динамиков, но несколько охранников все же подняли головы. Ральфу казалось, что время летит с невероятной быстротой. Пока он спустится по лестнице, взбежит на трибуну, доберется до вице-президента, объяснит ситуацию - будет уже поздно. Если, конечно, догадка Малко окажется верной.
      Двое полицейских наконец-то оторвали Эсперенцу от Малко. Девушка зашлась в истерическом крике.
      Внезапно Ральф Плерфуа выхватил у Джонса винтовку и навел ее на трибуну.
      - Эй! - крикнул Джонс. - Вы что, спятили?
      Плерфуа, не отвечая, крепче прижал приклад к плечу. "Горилла" отреагировал мгновенно. Его правая рука сделала почти неуловимое движение, и оглушенный Плерфуа свалился на подоконник. Джонс подхватил винтовку, которая едва не упала вниз.
      - Во дает! - прокомментировал он. - Вице-президента хотел укокошить!
      - Не президента, а девочку, - сказал Малко.
      - Девочку? - Джонс обеспокоенно посмотрел на Малко, начиная подозревать, что все вокруг сошли с ума.
      - Ну-ка дайте мне! - Малко потянулся к винтовке. - Я кое-что придумал.
      Малко настроил прицел, и когда в нем появилось безмятежное лицо вице-президента, опустил ствол пониже. Своеобразный ореол из микрофонов являлся отличной мишенью: за ним никого не было. Малко плавно нажал на спусковой крючок.
      Два микрофона упали на трибуну, словно скошенные цветы. Вице-президент поднял голову и взглянул на бетонный фасад здания. Когда охранники заметили торчащий из окна ствол винтовки, улица огласилась их бешеными воплями.
      Малко выстрелил снова. На этот раз пуля отколола от трибуны огромный кусок дерева. Малко спокойно продолжал стрелять, целясь в том направлении, где пули не могли задеть людей. Он пробил бензобак одного из мотоциклов, и горючее начало быстро заливать опрокинутую машину.
      Началась паника. Венесуэльские офицеры и четверо американских телохранителей стали увлекать вице-президента к машине, прикрывая его своими телами. Солдаты отталкивали мечущихся зрителей и сами старались как можно скорее укрыться в безопасном месте. Лишь девочка в белом платье не двигалась с места. Она испуганно озиралась, не осмеливаясь бросить статуэтку и побежать прочь вместе со всеми. Вместо этого она судорожно сжимала фигурку Святой Девы в руках, словно прося у нее защиты.
      Малко поспешно отскочил от окна, когда в стену дома ударили ответные пули. Несколько кусков свинца угодили в окно и отбили внутреннюю штукатурку.
      В следующий момент стены здания содрогнулись от мощного взрыва. Его эхо еще долго металось по улице между двумя многоэтажными бетонными домами.
      Когда последние осколки оконного стекла упали на пол, Малко посмотрел вниз. Девочка со статуэткой исчезла. На том месте, где она только что стояла, образовалась небольшая воронка с обугленными краями.
      Трибуну разнесло в щепы. Повсюду на асфальте лежали люди. Многие из них уже не шевелились. Взгляд Малко упал на президентский "линкольн": машину смело с дороги взрывной волной, и ее капот застрял в металлическом ограждении моста. Еще немного - и автомобиль упал бы на автобусную стоянку, расположенную десятью метрами ниже. Но вице-президент, судя по всему, должен был отделаться легким испугом.
      Цветочный венок, который Малко только что видел на голове девочки, повис на мачте с американским и венесуэльским флагами.
      Ральф Плерфуа возился с переговорным устройством, но его приказы теперь уже не имели никакого значения.
      Малко приблизился к Эсперенце, которую держали за руки двое полисменов.
      - Ты обо всем знала, верно?! И о том, что эта девочка обречена на смерть?!
      - Будь ты проклят! - закричала Эсперенца. - Девочке спокойнее там, где она сейчас! Это лучше, чем подыхать с голоду или продаваться с двенадцати лет!
      Малко схватил ее за руку и подтащил к окну.
      - Сумасшедшая! Посмотри, что натворила твоя революция!
      Машины "скорой помощи" увозили многочисленных раненых. Там и сям медсестры перевязывали лежащих на земле людей. К месту взрыва подъезжали все новые и новые автомобили с красными крестами.
      Рядом с обломками трибуны уже уложили в ряд пять трупов, в том числе женщину в разорванной одежде и ребенка.
      - Ну что? - с горечью сказал Малко. - Это и есть ваша революция?
      "Линкольн" с искореженным капотом и пробитой шиной медленно удалялся.
      Эсперенца безумными глазами смотрела на жуткую картину, открывшуюся ее глазам. На лице девушки было написано нечеловеческое страдание. Внезапно она вырвалась из рук Малко и вскочила на подоконник. Мгновение Эсперенца стояла над бездной, затем взмахнула руками и бросилась вниз.
      Глава 21
      Фелиппе, сотрудник Дигепола, молча гнал машину по шоссе. Малко откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, борясь с бившим его ознобом.
      Приступ малярии начался у него в тот вечер, когда они прибыли в Маракайбо в поисках Таконеса и Эль Куры. Малко настоял на том, чтобы полицейские взяли его с собой, для опознания преступников. Но в отеле "Веракрус", где они, по утверждению Эсперенцы, должны были остановиться, их не оказалось.
      Спустя два часа в отеле "Эль-Лаго" у Малко начали появляться первые симптомы болезни. Он дрожал как осиновый лист, и Фелиппе уговорил его вернуться в Каракас, где ему могли бы оказать более квалифицированную помощь.
      Они ехали в направлении Кароры, небольшого шахтерского поселка. Горы, окружавшие озеро Маракайбо, постепенно сменились саванной, ощетинившейся пожелтевшими от жары кактусами. Старый "фалькон" медленно тащился по раскаленному асфальтовому шоссе, петлявшему среди невысоких бесплодных холмов.
      Малко неотвязно преследовало худое лицо Таконеса. Всякий раз, когда австриец вспоминал о девочке в белом платье, его охватывали горечь и бешенство. Он не хотел возвращаться в Каракас и поклялся себе при первой возможности снова отправиться в Маракайбо.
      Дорога пошла в гору, и "фалькон" еще больше замедлил ход. Они проехали маленький, почти безлюдный поселок с несколькими мясными лавками, где под открытым небом висели бараньи туши.
      - Сколько осталось до Баркисимето? - спросил Малко.
      - Два часа езды.
      Баркисимето стоял на полпути до Каракаса. За ним начиналась широкая автострада, идущая до самой столицы.
      У Малко так стучали зубы, что ему приходилось с силой сжимать челюсти.
      Внезапно позади них, из-за поворота, выехал желтый "фольксваген". Он притормозил, словно намереваясь остановиться, но затем прибавил скорость и обогнал их "фалькон", но чуть поодаль принял вправо и замер на обочине. Малко, сотрясаемый ознобом, не обращал на него никакого внимания. Внезапно Фелиппе громко выругался. Малко взглянул на машину: дверцы "фольксвагена" были открыты, и к "фалькону" направлялись двое мужчин. Один из них держал в руках охотничье ружье со спиленным стволом. Второй был не кто иной, как Таконес Мендоза.
      Он помахивал хорошо знакомым Малко "люгером". Глаза его были скрыты за неизменными темными очками.
      Фелиппе поспешно вытащил из ящичка для перчаток автоматический кольт и взвел курок.
      - Разворачивайтесь, - сказал Малко. - Нам с ними не справиться.
      Двигатель "фалькона" протяжно загудел, и человек с охотничьим ружьем перешел на бег. Выругавшись сквозь зубы, Фелиппе резко развернул машину, выскочив двумя колесами на обочину и брызнув щебнем в подбегавшего убийцу. Тот дважды выстрелил им вслед. Свинцовый град вдребезги разнес заднее стекло.
      Таконес Мендоза уже бежал к "фольксвагену".
      "Фалькон", задрожав всеми своими заклепками, достиг спуска и увеличил скорость. В этом месте дорога была совершенно разбитой. На две-три минуты Фелиппе полностью сосредоточился на управлении автомобилем и лишь изредка слал проклятия тому, кто сдал им напрокат эту старую рухлядь. Малко закрыл глаза, пытаясь унять ужасную головную боль.
      - Добраться бы до Сикаре, там полицейский участок, - пробормотал Фелиппе.
      Малко с трудом обернулся и увидел, что "фольксваген" еще довольно далеко - на самой вершине холма.
      - С дороги съезжать нельзя, - проговорил Фелиппе. - Сразу колеса пробьем.
      Некоторое время в машине царило молчание.
      - Вот они, - сказал вдруг Фелиппе.
      Маленький желтый автомобиль был уже всего в двухстах метрах от них и неумолимо приближался.
      Малко взял лежащий на сиденье кольт и кое-как опустил стекло. Бьющий в лицо свежий воздух немного подбодрил его, но оружие так оттягивало руку, словно весило не меньше десяти килограммов. Положив ствол кольта на сгиб левой руки, он попытался прицелиться, но у него страшно кружилась голова, и желтый "фольксваген" плясал перед глазами. В конце концов он дважды выстрелил наугад. Желтая машина тут же резко вильнула вправо, уходя из сектора обстрела. Малко следовало бы перелезть на заднее сиденье и стрелять оттуда, но на это у него уже не хватало сил.
      - Осторожно! - крикнул вдруг Фелиппе.
      Их машину потряс глухой удар. Малко увидел, как охотничье ружье полыхнуло оранжевым пламенем. Стрелок целился в шины, но попал выше. Пока он перезаряжал ружье, дорога начала петлять. Машину так бросало на виражах, что Малко уже не пытался сохранять равновесие. Каждый резкий толчок сотрясал его тело и пронизывал то жаром, то холодом. Малко охватило почти полное безразличие. Он уже не боялся, что они свалятся в канаву или что в них попадут из ружья. Единственное желание - поскорее добраться до чистой постели и обрести наконец долгожданный покой. "Внезапно, как бы со стороны, Малко услышал свой голос, произносивший бессвязные фразы. Фелиппе не обращал на него внимания и лишь изо всех сил старался удержать "фалькон" на шоссе.
      До полицейского участка в Сикаре было еще далеко. Пока что они мчались мимо почти безлюдных поселков. Было воскресенье, и до сих пор они обогнали всего один грузовик. Их единственным шансом оставалась встреча с антитеррористическим патрулем.
      Желтая машина не отставала. Увидев, что убийца вновь поднимает ружье, Фелиппе стал выписывать на асфальте отчаянные зигзаги, моля Всевышнего, чтобы выдержали изношенные покрышки. От очередного толчка кольт упал под сиденье. Фелиппе толкнул австрийца локтем:
      - Поднимите пистолет!
      Малко нагнулся и зашарил рукой под ногами. Кровь прилила к его голове. Австриец почувствовал, что еще немного - и он потеряет сознание. Наконец ему удалось ухватить оружие за ствол, и он выпрямился, из последних сил превозмогая тошноту.
      В этот момент Фелиппе притормозил и резко дернул руль, объезжая лежащую на дороге дохлую собаку. Малко по инерции бросило вперед, он непроизвольно взмахнул руками, и кольт вылетел в открытое окно.
      - Простите... - только и смог сказать Малко.
      - Да ладно, - буркнул Фелиппе, продолжая давить на акселератор.
      Постепенно Малко терял чувство реальности. Ему вдруг почудилось, будто он сидит у камина в библиотеке своего замка и видит, как в бокале с шампанским отражаются черные глаза Александры...
      - Проклятье! - воскликнул Фелиппе. Стрелка уровня топлива прыгала у нулевой отметки. А между тем еще пять минут назад она показывала полбака. Фелиппе яростно хлопнул ладонью по прибору, надеясь, что стрелку просто заело. Но она упрямо забилась в угол.
      Пуля из ружья пробила бензобак. Через несколько минут они вынуждены будут остановиться, и тогда уж убийцы их не упустят: вокруг расстилалась открытая каменистая пустошь.
      "Фалькон" словно почувствовал, что гонка близится к финишу: двигатель заработал на удивление исправно, и Фелиппе удалось увеличить разрыв между ними и преследователями до километра. Фелиппе вовсю молился, чтобы "фольксваген" провалился в бездну или чтобы на него обрушился с горы огромный валун...
      Вскоре мотор начал чихать, и Фелиппе совершенно незаслуженно, в весьма нелестных выражениях помянул Деву Марию. Когда он нажимал на акселератор, оставив позади очередной поворот, двигатель часто зафыркал и смолк.
      Фелиппе огляделся вокруг. Впереди виднелась крохотная деревушка с загоном для скота и десятком глиняных домиков. Выбора не было. Филиппе потряс Малко за плечи:
      - Остановимся здесь. Нужно где-нибудь спрятаться.
      Желтой машины пока не было видно.
      "Фалькон" медленно подкатил к первому деревенскому двору. Чуть поодаль открывалось нечто вроде маленькой площади, на которой три или четыре осла меланхолично щипали траву, не различимую невооруженным глазом.
      Фелиппе указал Малко на калитку двора.
      - Спрячьтесь. Я поищу у кого-нибудь оружие...
      Диего Майна что-то весело насвистывал, положив руки на огромный деревянный руль своего грузовика. Впереди уходила вдаль раскаленная дорога. Жара не доставляла Диего особых неудобств: его детство прошло в душной хижине на берегу озера Маракайбо, среди малярии и желтой лихорадки.
      Диего с удовольствием потянулся. Он, как родное дитя, любил свой грузовик, тяжелый трехсотсильный "Мак", хотя тот и тащился чересчур медленно на затяжных подъемах.
      К вечеру он будет в Маракайбо и как раз успеет к ужину. А за работу в воскресный день ему заплатят на пятьдесят "болос" больше. Он ничего не имел против того, чтобы работать по воскресеньям. Когда жена начинала пилить его за это, он обычно отвечал, что раз уж Бог создал семь дней, то все они без исключения должны быть использованы.
      Диего поудобнее устроился на сиденье, готовясь преодолеть очередной подъем. Теперь до самого Мачанго впереди будут сплошные подъемы и спуски.
      В кузове за его спиной лежало двадцать пять тонн черных стальных труб - груз для нефтедобывающей компании "Креоле". На такие рейсы нанимали только самых опытных и хладнокровных водителей: нервные здесь долго не удерживались. Стоило водителю затормозить чуть резче обычного - и трубы могли соскользнуть с кузова, мигом превратив кабину в груду искореженного металла. До сих пор никому еще не удалось придумать, как можно этого избежать. Впрочем, компании было на это наплевать: лучшей гарантией безопасности служил страх, За собственную жизнь, который испытывали водители.
      Перевозя такие трубы, водители спускались со склона на второй передаче, почти не касаясь тормозной педали: стоит грузу поползти - и остается только прыгать на ходу... Внезапно сзади засигналили, и Диего посмотрел в зеркало заднего вида. Через несколько секунд его на полной скорости обогнала небольшая желтая машина.
      Диего оставил позади очередной извилистый участок, а затем и равнину. Начался новый спуск. Он был довольно пологим, и парень оставил грузовик на третьей передаче. Асфальт мягко ложился под могучие шины. Ни единого толчка... Диего очень гордился собой. Он знал эту трассу как свои пять пальцев и, бывало, когда жара мешала ему заснуть, перебирал в памяти все подъемы и повороты, встречающиеся на пути. Вот сейчас за поворотом будет деревушка, где днем никогда не увидишь ни души, а за ней - изнурительный прямой подъем длиной около десяти километров.
      Подъезжая к деревне, Диего переключился на вторую передачу, чтобы набрать хорошую скорость перед подъемом, и стал все сильнее нажимать на акселератор. Кабина грузовика выглянула из-за поворота, и парень обомлел: прямо посреди дороги, метрах в сорока от него, стояла та самая желтая машина. Диего яростно засигналил...
      ...Таконес Мендоза вылетел на деревенскую площадь, едва не поддев капотом спокойно расположившегося на дороге осла, и сразу же заметил стоящий у забора "фалькон". Все. Теперь Эльдорадо у него в руках.
      Мендоза машинально поправил темные очки, подобрал с коврика "люгер" и взялся за дверную ручку.
      - Пошли, - сказал он Эль Куре. Тот лязгнул затвором ружья.
      Но в ту же секунду Таконес подскочил от оглушительного рева. Обернувшись, он успел увидеть сквозь заднее стекло стремительно приближающийся бампер грузовика. Таконес рванулся прочь из машины, и в следующее мгновение громадный "Мак" подмял "фольксваген" под себя.
      Диего изо всех сил надавил на тормоз, напрочь забыв об огромной массе металла за спиной. Он видел перед собой лишь тонкую крышу желтой машины... Через секунду под натиском его тридцатитонного чудовища желтая крыша смялась, как носовой платок. Человека, открывавшего дверцу "фольксвагена", будто переломило пополам. Ослы в панике разбежались.
      Кабина грузовика наполнилась адским грохотом. В тот момент, когда Диего остановился, натолкнувшись на искореженную желтую машину, трубы в кузове скользнули вперед.
      Прижатый двадцатью пятью тоннами стали к стенкам кабины, Диего умер, захлебнувшись жутким криком.
      - Смотри, - сказал пожилой водитель своему напарнику. - Вот здесь месяц назад погиб Диего.
      - Что поделаешь! - пожал плечами тот. - Разве мог он знать, что какой-то кретин поставит свою тачку посреди дороги, прямо за поворотом?
      У них за спиной тоже лежали двадцать пять тонн стальных труб, которые компании предстояло проложить вокруг озера Маракайбо.
      Водитель невольно замедлил ход. Впереди показались первые домики деревни. Вдруг напарник указал рукой куда-то вперед. Справа от дороги виднелось небольшое возвышение, увенчанное черным мраморным крестом двухметровой высоты. Подъезжая, оба разглядели на нем золотые буквы "Диего" и дату катастрофы.
      - Ну и ну! - потрясенно воскликнул напарник, в то время как грузовик набирал скорость. - Никогда не думал, что у Диего хватит денег на такой крест!
      - Друзья, наверное, позаботились, - предположил водитель. Он присмотрелся к кресту внимательней и процедил сквозь губы: - Вот гады! Ничего святого для них нет! - На цоколе креста чья-то рука белой краской начертала: "Вива Гевара!"