- Тут квартиры должны стоить миллиона два долларов, - заметил Дуглас Франкенхаймер.
      - А может, и больше, - вздохнул его спутник Гедеон Шуберт. - Ты можешь начать экономить.
      Он сунул под нос консьержке в галунах свою бляху сотрудника ФБР.
      - Мистер Голам Солтанех.
      - Он вас ждет?
      - Нет. Это сюрприз, - проговорил Дуглас Франкенхаймер. - На каком он этаже?
      - На шестнадцатом, но...
      Двое полицейских уже были в лифте. Внутри все было отделано бронзой и деревом - остатки старой нью-йоркской роскоши. Когда они поднялись, дверь единственной квартиры на шестнадцатом этаже была уже открыта: швейцар позвонил в квартиру. Их встретил сутуловатый старик с седыми волосами, хитрыми глазами и крупным носом. Он провел их в роскошную гостиную, обставленную мебелью в стиле Людовика XV, с несколькими картинами известных мастеров на стенах. Слегка оробевшие полицейские присели па краю гобеленовых кресел. Хозяин, казалось, нервничал, был удивлен и тотчас же зажег сигарету.
      Дуг Франкенхаймер достал портреты-роботы незнакомцев и протянул их Голаму Солтанеху.
      - Вы не знаете этих людей? - спросил он.
      Голам Солтанех внимательно рассмотрел фотороботы и положил их на стол.
      - Почему вы задаете мне этот вопрос, господа?
      - Вы знаете их? - настаивал Дуглас Франкенхаймер.
      - Нет. Но почему вы их разыскиваете?
      - В связи с делом об умышленном убийстве, заговоре и пытках...
      Старый иранец слегка побледнел, покачал головой и поднялся.
      - Господа, мне очень жаль, что не могу вам помочь. Я никогда не видел этих людей.
      Полицейские не шевельнулись. Дуглас Франкенхаймер не спускал глаз с рук пожилого господина, которые слегка дрожали. Он знал, что едва они выйдут. Голам Солтанех тут же позвонит своему адвокату. Иранец был респектабельной персоной, и его нельзя было запугивать как бродягу. Однако его волнение показывало, что, возможно, он говорит неправду. Оставалось только немного поблефовать.
      Со времени происшествия на Гудзон-стрит прошла неделя. Этот визит стал эпилогом кропотливого расследования на основе списка, полученного в "Эриа". Сотрудники ФБР методично просмотрели все приглашения, посланные на "экзотический" вечер, выделяя при этом всех подозрительных. Разумеется, оставались еще пробелы, но среди тех, кто был еще не проверен, только Голам Солтанех имел связи с Ираном.
      Дуглас Франкенхаймер сказал предельно официальным тоном:
      - Господин Солтанех, неделю назад эти трое людей были на вечере в дискотеке "Эриа".
      Иранец прервал его, улыбнувшись.
      - Я не посещаю такие места. Для этого я староват. Мне скоро будет шестьдесят семь лет...
      Это было очевидно... Но Дуглас Франкенхаймер не дал себя сбить с толку и продолжал:
      - Возможно, - сказал он, - но один из этих трех пришел туда с посланным вам приглашением. Если это не вы ему дали, нам нужно будет опросить ваш персонал.
      Гедеон Шуберт, наблюдавший за Солтанехом, заметил растерянность в его взгляде, но тот быстро взял себя в руки. Он положил руку на сердце.
      - Господа, - сказал он, - это невозможно. Я не пони маю... Это какая-то ошибка... Может быть, его украли из почты...
      Кто-нибудь другой поверил бы его искреннему тону, но только не Дуглас Франкенхаймер. Вздохнув, он поднялся.
      - Господин Солтанех, мне очень жаль, но я полагаю, вам придется пройти с нами для более обстоятельной беседы. Речь идет об убийстве, в частности полицейского, об ужасном увечье, нанесенном молодой женщине. Это не простое нарушение правил дорожного движения.
      Он замолчал и про себя помолился. С теми фактами, которыми он располагал, можно было всего лишь допросить старого иранца, и то с его согласия. Капитан Мак-Карти устно разрешил им пойти немного дальше, чем позволялось. Но если Солтанех позвонит своему адвокату, то они рискуют быть обвиненными в применении недозволенных приемов... И вызвать скандал. Старый иранец, побледнев, казалось, превратился в статую. В комнате на какое-то мгновение воцарилась напряженная тишина. Несмотря на свои подозрения, Дуглас Франкенхаймер плохо представлял себе, каким образом этот усталый старый человек мог бы оказаться связанным с жестоким нападением у "Эриа". Однако профессия научила его опасаться всех и всего.
      Внезапно Солтанех откинулся в кресле, прижав руку к груди. Дуглас Франкенхаймер, едва не чертыхаясь, с испугом нагнулся к нему, решив, что с иранцем случился сердечный приступ. Если тот преставится у них на руках, то это наверняка будет означать для них отставку. Но иранец по-своему понял его жест и, подняв голову, пробормотал:
      - Господа, я вас прошу, я вас прошу, не уводите меня! Я вам все скажу.
      Если бы Франкенхаймеру объявили, что он выиграл в гарлемской лотерее, он ликовал бы меньше. Но надо было ковать железо, пока горячо... Пододвинув стул поближе к старику, он спросил:
      - Где вы встречали этих людей?
      - Здесь, - признал иранец слабым голосом. - Они приходили сюда две недели назад.
      - Вы знали их?
      - Только одного.
      - Его имя?
      - Ардешир Нассири.
      Гедеон Шуберт, сидя у него за спиной, быстро записывал все сказанное. Разумеется, для судебного дела это мало что значило, но для следствия было неоценимо...
      - Кто он? Где он? Его адрес? - бросал Франкенхаймер возбужденно и нетерпеливо.
      Голам Солтанех нервно потирал руки.
      - Он, как и я, иранец, - произнес он, - из секты, которая преследовалась аятоллой Хомейни. Но Ардешир Нассири ради выгоды решил отречься от своих убеждений и помогать муллам преследовать других членов секты. Он стал одним из главных осведомителей Савама - секретной полиции аятоллы. Потом он покинул Иран, потому что члены секты хотели его убить, и стал выполнять задания Савама за границей. Мне неизвестно, где он жил в Нью-Йорке.
      - А другие?
      - Тот, с бритым черепом, - в прошлом борец, он работал на Савак, секретную полицию шаха. Это убийца. Когда режим сменился, муллы подобрали его. Он стократ заслуживал смерти, но был мастером пыток, а у них таких не хватало. Ему все простили, и он продолжал пытать, но уже других. Он задушил своими руками двух моих друзей в тюрьме "Эвин", в Тегеране.
      - Его имя?
      - Нарвиз Багхай.
      - А третий, высокий усач?
      - Этот, наверное, хуже всех, - обронил Солтанех. - Он работал плотником в Тебризе и всегда восхищался Хомейни. Когда муллы захватили власть, его назначили "религиозным комиссаром", дав поручение преследовать врагов режима... Раньше он был бедняком, а теперь стал очень богат, обобрав десятки людей. Он похищал и насиловал женщин, а потом посылал их солдатам на иракский фронт. Он заставил одну молодую женщину, дочь шахского офицера, отдаваться всем его друзьям. Она потом повесилась... Его так ненавидели в Тебризе, что люди аятоллы посоветовали ему уехать из страны...
      Солтанех продолжал, и теперь его трудно было остановить.
      - Этого зовут Гормуз Сангсар, он едва умеет читать и писать... Фанатично предан аятолле Хомейни.
      - И вы согласились принять этих людей? - недоверчиво спросил полицейский. - Здесь ведь Нью-Йорк, а не Тегеран. Достаточно было позвонить в полицию, чтобы она защитила вас.
      Солтанех с сожалением взглянул на него, затем поднялся и просеменил в угол комнаты. Он поднял стоявшую на полу, повернутую к стене картину и показал полицейским. Это был великолепный натюрморт французского художника семнадцатого века. Полотно было изрезано в нескольких местах.
      - Вы не знаете этих людей, - сказал он. - Когда они пришли ко мне, Гормуз Сангсар направился прямо к этой картине, вынул из кармана бритву и сделал вот это. Он сказал, что это для того, чтобы я внимательней слушал их. В противном случае они все здесь разгромят.
      - Но зачем вы их впустили сюда? - удивился Дуглас Франкенхаймер.
      - Я думал, что Ардешир Нассири будет один. Он сообщил мне, что привез документы по импорту из Ирана...
      - Как? - прервал его Франкенхаймер. - Вы сотрудничаете с Хомейни, человеком, который изгнал вас из вашей страны?
      Голам Солтанех развел руками.
      - Надо ведь жить. В Иране конфисковали все мое имущество, блокировали счета в банках. У меня больше нет ничего, кроме этой квартиры и этой обстановки, которую я постепенно продаю, чтобы иметь средства для жизни. Поэтому я начал дело, организовав торговлю с Ираном. Я поставляю туда сельскохозяйственные товары, удобрения и тому подобное...
      - Понятно, - сказал неприятно пораженный полицейский. - Продолжайте.
      Я не знаю, каким образом Ардешир Нассири узнал, что я получил для моего сына приглашение на этот вечер в "Эриа". Мой сын сейчас находится в Европе. Они потребовали, чтобы я отдал им это приглашение.
      - И вы отдали?
      - Да. Они мне сказали, что если я откажу, то больше не смогу вести никаких дел с Ираном. Что моего сына отыщут и убьют как неверного. Я поверил им. Они способны на все. Вспомните о заложниках в Тегеране... С другой стороны, они обещали, что если я помогу им, то аятолла Хомейни лично рассмотрит мое дело и что, возможно, мне разрешат вернуться в Иран. Вы знаете, у меня там семья, и потом, это моя страна...
      Снова воцарилась тишина. Полицейские чувствовали, что на этот раз Солтанех говорил правду. Страх сделал свое дело. Теперь старик вызывал у них жалость. Он тоже был жертвой. Но сейчас, после стольких усилий, у них была, по крайней мере, нить, чтобы найти виновников бойни на Гудзон-стрит.
      - А у вас нет никаких предположений относительно цели, которую они преследовали? - спросил Франкенхаймер.
      Голам Солтанех покачал головой.
      - Этого я не знаю.
      Гедеон Шуберт спрятал записную книжку. Но у Дугласа Франкенхаймера был еще один вопрос.
      - Вам не знакома женщина по имени Шарнилар Хасани?
      - Нет, как мне кажется, - сказал иранец. - Мустафа Хасани был одним из самых близких к Хомейни людей. Возможно, у него был сын...
      Заинтригованный, Гедеон Шуберт спросил:
      - Аятолла может жениться?
      - Разумеется, - подтвердил Солтанех, - как протестантский пастор. И все они любят женщин... Почти так же, как деньги.
      Дуглас Франкенхаймер протянул свою карточку Голаму Солтанеху.
      - Благодарю вас. Если эти люди попробуют снова связаться с вами, немедленно предупредите нас. Мы обеспечим вашу безопасность.
      Иранец с сомнением покачал головой: Хомейни был в другом мире, недоступном ФБР. Никто не сможет остановить "мученика веры", решившего пожертвовать жизнью, чтобы угодить своему аятолле. Иракцы познали это на своем горьком опыте.
      Он проводил гостей до двери и вернулся к своей обезображенной картине. Разумеется, он рассказал полицейским не все, что ему было известно. Теперь он лучше понимал, почему трое убийц приходили к нему.
      * * *
      Капитан Мак-Карти, грызя карандаш, с интересом выслушал рассказ своих людей. Когда они закончили, он снял телефонную трубку и вызвал секретаршу:
      - Свяжите меня с отделением ЦРУ в Нью-Йорке.
      Он повесил трубку и сказал своим сотрудникам:
      - Я хотел бы, чтобы вы просмотрели карточки иммиграционной службы. Эти типы, очевидно, въехали в страну легально. Они должны были оставить следы. Достаньте фотографии, даже если имена не совпадут, и покажите их Солтанеху. Пусть двое агентов дежурят в него внизу днем и ночью. Они должны его охранять и наблюдать за всеми приходящими. Поставьте его телефон на прослушивание. Если с ним что-нибудь случится, вам придется провести остаток вашей карьеры на Аляске.
      Дуглас Франкенхаймер прервал его:
      - Сэр, почему Кортни опекал эту дамочку?
      Мак-Карти положил свои очки в золотой оправе на стол.
      - Это был приказ из Вашингтона. По просьбе ЦРУ. Зазвонил телефон. Его соединили с нью-йоркским отделением Центрального разведывательного управления.
      Глава 3
      Дуглас Франкенхаймер закрыл за собой дверь кабинета и приблизился к столу капитана Мак-Карти, который листал какие-то бумаги.
      - Появилось что-нибудь новое?
      - Да. Досье этой Шарнилар Хасани. Садитесь.
      Мак-Карти оторвался от бумаг, улыбаясь краешком губ.
      - М-да, не такая уж грустная история...
      - Это вы о чем?
      - Я начинаю понимать некоторые вещи. Вы знаете, сколько она стоит, эта милая дамочка?
      - Нет.
      - Что-то между ста пятьюдесятью и двумястами миллионами долларов.
      Дуглас Франкенхаймер цинично спросил:
      - Она заработала это в постели?
      Мак-Карти мечтательно посмотрел в потолок.
      - За такую сумму и я бы сделал невесть что...
      Дуглас Франкенхаймер поостерегся сказать, что, по его мнению, ни одна женщина не дала бы больше десяти долларов за прелести капитана ФБР.
      - Во всяком случае, она не дура, - продолжал тот. - Раньше ее фамилия была Бартон, как у нормальных людей. Она англичанка от матери-индийки. Вышла замуж за сына одного аятоллы из окружения Хомейни, некоего Хуссейна Хасани, которого встретила в Лондоне. Он занимался тем, что покупал оружие для своей страны... И по всей видимости, немало долларов улетело в воздух... Ему грозили неприятности, и как раз в этот момент под ним взорвалась бомба в Тегеране...
      - Упокой, дьявол, его душу! - проговорил Франкенхаймер. - И его женушка все унаследовала?
      - Очень тонко замечено! - иронически прокомментировал Мак-Карти. - Все деньжата были в Швейцарии и Панаме, там, где нет налогов. С тех пор она выбрасывает "роллс-ройсы", как только наполняется пепельница, и ведет такую жизнь, какую мы себе не можем и представить. В Нью-Йорке, в районе Трамп Тууэр, у нее квартира стоимостью сто долларов за квадратный метр... В Лондоне то же самое...
      - Это не так уж много - квадратный метр, - заметил Франкенхаймер.
      - У нее их три тысячи, - мягко уточнил капитан. - Денежки текут у нее между пальцами, как вода. Ее доходы достигают двадцати миллионов долларов в год.
      - Я с удовольствием обеспечил бы ей защиту, - задумчиво проговорил Франкенхаймер.
      - Слишком поздно! - насмешливо сказал Мак-Карти. - Наши друзья из "Компании" прислали двух асов секретной службы, которые спят у ее постели...
      - Даже с одним глазом она остается в гуще событий. Как она себя чувствует?
      - Хорошо, насколько это возможно, - ответил Мак-Карти. - Если не считать, что она не раскрывает рта. Утверждает, что на нес напали из-за драгоценностей и она не знает нападавших.
      - Но черт возьми, они ведь нарочно ее изувечили! Достаточно взглянуть в медицинский отчет!
      - Точно так. Но ведь мы не можем вырвать у нее второй глаз, чтобы заставить ее сказать то, что ей известно...
      - Она занимается политикой?
      - Нигде ничего об этом не говорится и нигде она не проявила себя с этой стороны. В Нью-Йорке она шаталась по светским вечерам и цепляла себе красавчиков один лучше другого, - пояснил Мак-Карти. - Образец прожигательницы жизни. Ее знают во всех дискотеках, и она испробовала лучших жеребцов в городе. Любит мужчин - это все, что можно о ней сказать.
      - И все же ее искалечили не просто так, за пустяки, - проговорил его подчиненный. - Это похоже на шантаж...
      - Скорее всего, - кивнул головой капитан. - И как бывает обычно в таких случаях, полиции ничего не сообщают. Нам ничего не остается, как разыскать этих подонков.
      - Вы не знаете, почему нам было поручено ее охранять?
      - По просьбе ЦРУ, - мягко ответил Мак-Карти. - Если вы хотите знать больше, позвоните им, они, конечно, будут рады информировать вас...
      ФБР и ЦРУ договаривались друг с другом, как кошка с собакой...
      Мак-Карти шумно вздохнул.
      - Я прошу вас вернуться к этим чертовым компьютерам иммиграционной службы. Мне нужны эти трое субъектов - живые или мертвые!
      * * *
      Погода в этой части Австрии стояла превосходная, и Его Светлейшее Высочество князь Малко Линге мог даже не топить старую котельную своего замка. Со времени возвращения из Южной Африки он посвятил все свое время ремонту Лицейского замка, ставшего поистине бездонной бочкой. Целое крыло крыши грозило обвалиться еще до зимы из-за гнилой балки, и нужно было срочно произвести ее замену. Обложившись сметами, он погрузился в подсчет суммы необходимых расходов, когда дверь библиотеки отворилась. В комнату вошла его вечная невеста Александра, облаченная в наряд, будто нарочно задуманный таким образом, чтобы соблазнить любого мужчину: черный облегающий комбинезон из эластика с глубоким вырезом на груди и застежкой-молнией от затылка до поясницы. На ногах у нее красовались высокие мягкие сапожки. Она уронила к ногам свое черное норковое манто и потянулась, отчего рельефно обозначилась ее грудь, словно не подверженная воздействию времени...
      - Ты знаешь, - сказала она, - что-то случилось с одной из твоих шлюх.
      - Да? - переспросил Малко, привыкший к крепким выражениям своей невесты. - Кто же это?
      Сидя на диване, он продолжал жонглировать на своей счетной машинке ценами на черепицу. Александра села рядом и зажгла сигарету... Он заметил темное пятно у нее на шее.
      - Кто тебе сделал это? - спросил он.
      Она улыбнулась.
      - Никто, я ударилась. Ты хорошо знаешь, что моя кожа очень чувствительна.
      Малко слегка оттянул, а потом отпустил черный эластик ее комбинезона.
      - Если бы ты ударилась в этом месте с такой силой, то сломала бы себе шею, - заметил он. - Наверное, это твои лыжный инструктор укусил тебя во время утех.
      - Не будь вульгарным и не пытайся поменять тему, - сказала Александра. - Ты помнишь эту негодяйку, всю увешанную драгоценностями, которая в прошлом году хотела увезти тебя в своем "роллс-ройсе" с вечера в Монте-Карло?
      - Очень смутно...
      - Смутно! Ты говорил о ее груди целую неделю. У нее было платье, открытое до живота. Даже слепой это бы заметил. И когда она смотрела на тебя, у нее на физиономии было написано: "Поцелуй меня". Что ты наверняка и сделал, как только я отвернулась.
      - Она, по-моему, была не одна, - поправил Малко. - С ней был один очень красивый итальянец...
      - Ну и что из того? - усмехнулась Александра. - Она пропустила через себя все Монте-Карло: в номерах, на пароходе, в ночных кабаках! У нее зуд в животе. И наконец-то наказана.
      - Что с ней случилось?
      - Какой-то тип вырвал ей глаз. Я прочитала об этом в журнале. Кажется, в "Штерне".
      - Кто же это сделал?
      - Не знаю. Как видишь, ты упустил момент взобраться на нее, когда она была еще в порядке...
      Малко припоминал иногда женщину, о которой шла речь. У нее была прекрасная кожа, потрясающие миндалевидные голубые глаза и чувственный рот, который волновал его воображение даже месяц спустя после знакомства.
      Александра положила руку ему на колено.
      - Я уверена, что эта негодяйка до сих пор способна возбудить тебя.
      Глядя в его глаза, она прошептала:
      - Ты думал о ней, не правда ли? О ее прекрасной груди? Возможно, они ее немного попортили. Но у нее остается задница. Она была стройна, как ты любишь.
      Ее комбинезон немного раскрылся, еще больше обнажив след на шее, который, со всей очевидностью, мог быть оставлен только мужчиной.
      Раздираемый различными чувствами, Малко отодвинул ее руку, быстро расстегнул брюки, схватил ее за затылок и наклонил лицом к себе.
      - Продолжай то, что ты начала!
      После непродолжительного колебания Александра сомкнула губы на плоти. Впившись рукой в ее затылок, Малко усиливал движения ее головы.
      Он уже был близок к удовольствию, когда раздался осторожный стук в дверь библиотеки.
      - Ваше Высочество просят к телефону, - произнес Элько Кризантем турок, служивший управляющим.
      Малко ничего не ответил, проталкиваясь поглубже в горло Александры. Она его почти укусила, высвободилась и сказала:
      - Иди ответь на звонок!
      Она поднялась, оставив его в неописуемом состоянии и откровенно насмехаясь над ним. Опьяневший от такого вызова, Малко схватил плеть Гермеса, валявшуюся в углу, и хлестнул ею по роскошному заду молодой женщины. Александра вздыбилась, как лошадь.
      - Сволочь.
      Он продолжал стегать ее, не причиняя ей, впрочем, сильной боли, оттолкнув ее на диван. Александра извивалась, как уж, чтобы ускользнуть от него. В конце концов он потянул вниз молнию на ее спине. Потом он нагнул молодую женщину вперед, уткнув ее лицом в подушки.
      Александра вдруг перестала отбиваться, изогнувшись и как бы предлагая себя без слов. Когда Малко вонзился в нее, он осознал, что она была возбуждена так же, как и он. Это утвердило его в своих намерениях. Не дав ей времени воспользоваться этим ложным изнасилованием, он поднялся выше и тотчас взял ее.
      Она закричала. Он продолжал и очень скоро ощутил, как наливается силой. Он взорвался в ней с восхитительно-ослепляющим наслаждением. Они так и оставались друг в друге несколько мгновений, затем Александра спросила голосом, в котором еще чувствовался вызов:
      - Этого ты и хотел?
      - Да.
      Он выпрямился, оставив ее на канапе, привел в порядок свою одежду и пошел открывать дверь. Элько Кризантем ожидал за ней, стоя навытяжку.
      - Ваше Высочество вызывает Вена. Господин Джон Лукаш.
      Это был шеф местной резидентуры ЦРУ. Малко договорился пообедать с ним. Он собирался попросить у того аванс для ремонта черепицы в счет платы за свою ближайшую командировку.
      * * *
      Молодой агент ФБР Гедеон Шуберт влетел в кабинет своего начальника, капитана Мак-Карти, потрясая пачками бумаг, извлеченных из компьютера.
      - Готово, я их нашел! - победоносно объявил он.
      Мак-Карти недоверчиво посмотрел на него.
      - Всех троих?
      - Всех троих.
      Он положил три пачки на письменный стол своего шефа. На каждой из них было имя одного из разыскиваемых иранцев. Все трое легально въехали в США с визами, выданными консульством в Лондоне... Ардешир Нассири и Гормуз Сангсар - как студенты, Парвиз Багхай - как дипломат, прикомандированный к делегации в ООН.
      Мак-Карти взглянул на адреса. Все три - в Нью-Йорке.
      - Вы проверили?
      - Нет еще.
      - Свяжитесь тотчас же с делегацией Ирана в ООН. Скажите, что вы из иммиграционной службы и проверяете дату въезда. А я займусь домашними адресами. Я хочу начать действовать в течение пары часов. Если эти негодяи еще здесь...
      Гедеон Шуберт был уже у телефона. Ему ответил заспанный голос с сильным иранским акцентом. Это был один из руководителей делегации. Прошло минут пять, прежде чем он понял, о чем идет речь, а затем сказал:
      - Парвиз Багхай вернулся в Иран.
      И тут же повесил трубку.
      Вне себя от ярости, Гедеон Шуберт сразу же позвонил в иммиграционную службу, чтобы проверить данные о выезде. Он продолжал задавать вопросы, когда появился Мак-Карти с пуленепробиваемым жилетом из тефлона в руках и огромным пистолетом "Магнум-357" в кобуре. Вид у него был мрачный и решительный.
      - Один жил в гостинице "Варвик", - сообщил он. - Уехал три дня назад. Остается Гормуз Сангсар. Адрес, который мне дали, - это однокомнатная квартира в районе Сохо. Авеню Б. Едем туда.
      Два автомобиля ждали на улице. Десять агентов ФБР набились в них, оснащенные внушительным арсеналом - от автоматов до слезоточивых гранат. Не было и речи о том, чтобы обратиться за помощью к муниципальной полиции Нью-Йорка, нужно было спешить...
      Без проблесковых огней и сирен они бесшумно пересекли город с востока на запад, добравшись до старого квартала Вест-Сайд. В прошлом это был район оптовых баз, выщербленных мостовых и полуразвалившихся домов. С недавних пор склады уступили место художественным галереям и ресторанам. Квартал стал престижным. Здесь то и дело попадались антикварные лавки и магазины.
      Авеню Б была маленькой улочкой, шедшей параллельно Седьмой авеню, где под рекламными плакатами выставок современного искусства рабочие громоздили на грузовики кипы всевозможных тканей. Тротуар поднимался на метр над мостовой, все еще более разбитой, чем в других районах Нью-Йорка.
      Агенты ФБР выскочили из машин и развернулись под изумленными взглядами редких прохожих. По утрам в этом квартале почти никого не было.
      Сотрудники ФБР приготовились проникнуть в намеченное здание, когда появилась полицейская машина. Пораженные зрелищем сосредоточенных здесь сил, двое полицейских вылезли из автомобиля, схватившись за свои пистолеты. Капитан Мак-Карти устремился навстречу, сунув им под нос бляху ФБР.
      - Мы выполняем задание, - объявил он. - В этом доме могут находиться несколько опасных лиц, подозреваемых в убийстве.
      - Вы предупредили наше руководство? - спросил один из полицейских.
      - Да, конечно, - заявил Мак-Карти.
      - Мы ничего не знали, - сказал полицейский, доставая пистолет. - Мы идем вместе с вами.
      Если предстояло добыть славу, то он надеялся получить хотя бы ее крохи. И первым проник в узкий коридор. На стене висели почтовые ящики, и тотчас же им бросилось в глаза имя "Гормуз Сангсар, первый этаж".
      - Слава богу, - сказал Мак-Карти. - Он, возможно, еще здесь, этот сукин сын!
      Они лихорадочно проверили оружие. Внизу были толь ко две двери. Одна вела в уборную, а другая - на винтовую лестницу, которая спускалась в полуподвальную квартиру. Мак-Карти остановился, с опасением прислушиваясь. Кругом было тихо. Он на минуту задумался, когда нью-йоркский полицейский проскользнул мимо него и стал спускаться по ступенькам. В этот момент электрический фонарик Мак-Карти осветил проводок, протянутый поперек лестницы. Но полицейский уже наступил на него.
      - Ложись! - крикнул Мак-Карти, падая на землю.
      Раздался мощный взрыв. Едкий запах взрывчатки заполнил лестницу. Еще оглушенный, Мак-Карти поднялся. Полицейский, наступивший на ловушку, скатился в подвал и лежал ничком. Другие агенты ФБР поднялись с пола, и Мак-Карти стал осторожно спускаться, ругаясь, как извозчик.
      Он приблизился к телу полицейского и перевернул его. Лицо представляло собой сплошную кровавую массу, и несколько осколков, разорвав форму, впились в грудь. Мак-Карти проверил пульс. Он почти не прощупывался. Кровь сочилась из множества ран, полицейский был без сознания.
      Мак-Карти поднял его веко и отпустил.
      - Вызовите быстро "скорую", - сказал он, - его надо отправить отсюда, но шансов мало...
      Он осветил пустую комнату. Луч света выхватил из темноты приколотый к стене огромный портрет аятоллы Хомейни, а рядом написанные фломастером лозунги на фарси... Это было все, что осталось от убежища террористов.
      Капитан ФБР вытер лоб.
      - Черт возьми! - проговорил он. - Все нужно начинать с нуля. Эти негодяи смылись.
      Глава 4
      Самолет "Конкорд" компании "Эр Франс" мягко коснулся бетона полосы 070 в аэропорту Кеннеди. Его длинный горбатый нос, еще поднятый к небу, плавно и величественно опускался по мере снижения скорости. Малко увидел в окно серое здание Международного центра. Невероятно! Всего три с половиной часа полета из Парижа. Ему потребовалось почти столько же, чтобы добраться до Парижа из Вены. Перед отъездом Александра устроила ему сцену, угрожая окончательным разрывом, если он вылетит в Соединенные Штаты и предпочтет ей ЦРУ.
      Но плачевное состояние кровли в замке, увы, не позволяло Малко отказаться от этой командировки.
      Его обед с Джоном Лукашем, шефом резидентуры ЦРУ в Вене, носил не просто дружеский характер. Тот хотел получить согласие Малко выполнить новое поручение.
      Едва Малко покинул новенькую кабину "Конкорда", как увидел у входа в зал двух мужчин, почти одинаковых, похожих на боксеров, в светлых костюмах, с пестрыми галстуками, огромными ботинками и бесстрастными лицами, если не считать холодных и чрезвычайно подвижных глаз.
      - Крис!
      - Рад вас видеть! - проворчал здоровенный амбал, сжимая Малко так, что у того затрещали ребра.
      Он весил килограммов на двадцать больше. Милтон Брабек скромно дожидался, пока Малко позволит, в свою очередь, сломать ему в рукопожатии несколько пальцев... Его куртка распахнулась, и Малко увидел рукоятку огромного крупнокалиберного револьвера. Телохранитель не смог отказаться от своего небольшого порока: любви к "артиллерии". Они оба обладали огневой мощью целого авианосца и готовы были в любой момент пустить ее в ход...
      Это были ветераны секретной службы, которым поручалась охрана очень важных персон. ЦРУ давно уже пользовалось их услугами, и они выполняли немало заданий в качестве стражей Малко почти во всех частях света...
      - Как поживает эта старая каналья Кризантем? - спросил Милтон.
      - Он продолжает терроризировать подрядчиков, - ответил Малко. - Однажды он сломал руку слесарю, который был виноват в утечке воды. Старея, он становится вспыльчивым.
      Крис чуть усмехнулся: когда он впервые встретился с Кризантемом? турок душил Малко из-за пустякового финансового спора. Он тогда вмешался, и двое мужчин, схожие по своей природной свирепости, стали лучшими в мире друзьями, встречаясь иногда по воле судьбы, забрасывавшей Малко во все уголки света.
      - Куда мы едем? - спросил Малко.
      Крис Джонс принял загадочный вид.
      - Не знаю, могу ли вам это сказать. Патрон хотел сам все объяснить. А пока он ждет вас, чтобы пообедать в Международном торговом центре.
      - А вы?
      - Мы? Мы наказаны, - смиренно признался Милтон. - Мы обойдемся гамбургерами. По крайней мере, это здоровая пища, и ты знаешь, что ешь. Потому что в предстоящие дни...
      Крис Джонс толкнул его в бок.
      - Заткнись!
      Милтон замолчал. Они прошли в зал выдачи багажа. Малко спрашивал себя, в чем была такая срочность его миссии, если ЦРУ оплатило даже перелет на "Конкорде", что могло бы привести в ужас любого бухгалтера. Разумеется, благодаря Рональду Рейгану "Компания" снова обросла шерстью, но чтобы до такой степени!..
      - Вы ничего не заявляете? - спросил таможенник с лицом цвета кофе с молоком.
      - Только героин, - сострил Милтон Брабек.
      Перехватив взгляд таможенника, Крис Джонс предъявил карточку сотрудника секретной службы.