- Они не теряют времени, - вздохнул Малко, садясь в "роллс-ройс".
      Он с наслаждением вдохнул неповторимый запах дорогой кожи, какой было обито все внутри автомобиля.
      Халил Жезин затряс своими подбородками.
      - Теперь вы понимаете, почему мне страшно? Они не останавливаются ни перед чем! Единственное безопасное для меня место - это Китай, но я не хочу там жить. В последний раз я провел там, в Кантоне, пять недель и думал, что свихнусь. К тому же Муна не может получить визу, и я вынужден звонить ей оттуда, чтобы она не сердилась.
      Малко попытался сконцентрироваться. Помимо американцев, Халила Жезина и Ури, никто не знал о цели его приезда в Бейрут. И тем не менее КГБ его сразу вычислил...
      - Вы уверены в Муне? - деликатно спросил он.
      Ливанец подскочил, как если бы Малко богохульствовал.
      - В Муне?! Разумеется. Она обожает меня.
      Малко подумал, что Гранд-Каньон в Колорадо можно заполнить до краев женщинами, предавшими мужчин, которых они обожали... Или делали вид, что обожали...
      - Вы познакомитесь с ней, - сказал Халил. - Скоро у нас будет прием.
      Малко откинулся на сиденье. "Роллс-ройс" быстро катил к центру, пересекая преждевременно потускневший, но еще сравнительно недавно новый современный квартал. Интересно, что представляет собой Муна?
      Глава 6
      Муна Жезин потянулась перед зеркалом, довольная собой. Ее груди, хотя и маленькие, были еще достаточно твердыми, живот плоским, бедра узкими, а холм Венеры казался столь невинным, как если бы ни один мужчина еще не прикасался к нему. А ведь злые языки утверждали, что у Муны было бессчетное количество мужчин, занимающих кое-какое положение в обществе, начиная от Арабских эмиратов в южной точке Персидского залива до Ливана. Она также много путешествовала по Европе и не терпела, чтобы ее недооценивали. Она более критично оглядела себя в зеркало: последнее время у нее под глазами появились черные круги, но это еще больше привлекало ее обожателей.
      Своим мимолетным любовникам она говорила, что это признаки ее сладострастия. Но она хорошо знала, что истинной причиной тут были бессонные ночи, алкоголь и возраст. Однако она по-прежнему нравилась мужчинам, хотя ее нельзя было назвать красивой: у нее был довольно крупный и длинный нос, слишком волевой подбородок, черные, чересчур глубоко посаженные глаза.
      Но в ней через край било жизнелюбие, и постоянно горевший внутренний огонь подталкивал се на все новые приключения. До замужества у нее не было мужчин. Сначала она пришла в негодование от требовательности и ненасытности своего мужа, но постепенно вошла во вкус. Только позднее ливанец осознал, что взял в ученицы колдунью.
      Зазвонил телефон. Муна, лежа на животе на низкой кровати, покрытой волчьей шкурой, сняла трубку. У нее был бархатный голос - кроме тех случаев, когда она впадала в ярость.
      - Муна? - тревожно спросил Халил.
      - Это ты, дорогой? - чувственно произнесла Муна. - Почему ты меня так рано будишь?
      - Уже одиннадцать часов. После обеда тебя навестит друг, о котором я тебе говорил.
      - Он красивый?
      - Шлюха!
      Он повесил трубку, и Муна зевнула.
      Сначала ее забавляло заниматься любовью с этим монстром, но теперь это превратилось в неприятную обязанность, как эпиляция [Эпиляция - удаление волос] на ногах или менструальное недомогание. Но Халил давал ей много денег, а Муна любила роскошь, украшения, наряды. Благодаря деньгам Халила и его положению в обществе она могла брать деньги также у шейхов Кувейта и Саудовской Аравии, покоренных ее эротическими способностями. Они никогда бы не одаривали так щедро простую шлюху. Их желание и щедрость возрастали от сознания того, что они занимаются любовью не просто с молодой и красивой женщиной, но с женой видного человека.
      Впрочем, Муна редко отдавалась без охоты и порой обнаруживала в себе такую сторону, которая пугала ее.
      Больше всего она наслаждалась в тот день, когда один богатый кувейтец, использовав, заставил ее заниматься любовью со своим слугой...
      Муна вытянула перед собой левую руку, с восхищением глядя на сапфир, подарок Халила к дню рождения. Камень был величиной в пятьдесят три карата и стоил триста тысяч долларов. Муна никогда не расставалась с ним, он затмевал все остальные ее украшения. Она мечтала появиться в ночном Клубе совершенно голой, с одним этим сапфиром. Но Халил опять бы назвал ее шлюхой.
      Однако это не мешало самым патриархальным и фанатично преданным Пророку шейхам приглашать ее в свои безобразные дворцы и гарцевать на ее гибком теле. Соприкасаясь с этими неизмеримо богатыми и внешне религиозными фанатиками, Муна приобрела определенную философию. Она знала, что эти воины готовы развязать священную воину по ничтожному поводу, а также вылить бутылку виски на ее обнаженное тело и потом слизывать спиртное языком.
      Она сделала вывод, что миром правят две силы: религия и секс, но последний сильнее. Для нее это удача, так как у нее не было призвания к посту и молитвам.
      Тряхнув головой, она стала рассматривать свое изображение на многочисленных фото, расклеенных по стенам, - в голом виде и разных позах.
      Муна встала и вышла из комнаты. Она была в восторге от новой квартиры: семьсот квадратных метров, отделанных ослепительным мрамором Каррары. Халил все устлал коврами. Холодный мрамор и шелковистая мягкость теплых ковров... Муна спустилась по мраморной лестнице и хотела выйти на широкую террасу, но передумала из-за плохой погоды.
      Внизу лестницы ее ждала Саади, служанка из Судана, с чашкой кофе, в который она добавляла кардамон. [Кардамон - растение из семейства имбирных, семена употребляются как пряность] Она поклонилась хозяйке, протягивая ей чашку. Ее плоское лицо было некрасивым, но тонкий и стройный силуэт мирил с этой некрасивостью. Муна выпила горький и обжигающий напиток и почувствовала себя лучше. Ее вчерашний любовник оказался очень требовательным. Сейчас на бедре у нее был синяк, и Халил наверняка устроит ей сцену.
      - Иди на кухню! - выпроводила Муна негритянку.
      Она присела на низкое канапе и задумалась. Ее пригласили в Бахрейн, и ей хотелось туда поехать.
      Она окинула взглядом огромный салон с его шкафами на колесиках. Чтобы развлечься, она подошла к платяному шкафу и открыла его. Только у некоторых королев и Жаклин Кеннеди было больше платьев, чем у Муны. Ее шкаф был длиной двадцать метров. Она остановила свой выбор на брюках из зеленого сирийского броката [Брокат - шелковая материя, натканная или вышитая золотом и серебром] и кружевной черной блузке, почти прозрачной. Для приема друга Халила.
      Зазвонил телефон. Она неохотно сняла трубку.
      - Муна?
      Она вздрогнула, услышав властный и в то же время нежный голос. Она сразу обмякла.
      - Да, - ответила она. - Но я очень занята.
      - Мне нужно с тобой поговорить. Сегодня. Муна выругалась про себя по-арабски.
      - Я занята, - повторила она, волнуясь. - Приходи завтра.
      - Нет, сегодня. Я сделаю тебе массаж.
      Муна не успела возразить, послышались гудки... Впрочем, она знала, что в конце концов все равно бы согласилась. Она любила чувствовать прикосновение к своему телу Катиных рук, которые снимали усталость с поразительной ловкостью и были так приятны...
      Катя сняла длинный плащ, под которым был обыкновенный белый халат медсестры. Муна с забившимся сердцем чмокнула ее в щеку.
      - У меня мало времени, - начала было она. - Ко мне должны прийти...
      Но Катя пренебрежительно пожала плечами.
      - Я отниму у тебя полчаса. Мне нужно поговорить с тобой.
      Муна позвала служанку:
      - Саади!
      Из кухни появилась суданка.
      - Ко мне должен прийти один господин, - сказала ей Муна. - Если я буду еще наверху, впусти его и предложи что-нибудь выпить.
      Закутавшись в пеньюар, она поднялась на второй этаж следом за Катей.
      Опустив глаза, Саади впустила Малко и усадила его на диван возле лестницы. Через тридцать секунд она вернулась с неизбежным кофе с кардамоном. Малко огляделся.
      Он ждал уже пять минут, когда услышал сладострастный стон. Он прислушался: звук доносился с верхнего этажа. Ему была неприятна мысль, что он стал невольным свидетелем интимной жизни хозяйки дома. Стон повторился, и профессионализм одержал верх над воспитанием. Малко на цыпочках поднялся по мраморной лестнице.
      Его шаги приглушал толстый ковер под ногами. Он заметил приоткрытую дверь и сделал еще несколько шагов, чтобы заглянуть в комнату. В первый момент он увидел только лицо женщины с темными волосами, волевым подбородком и крупным носом, лежащей на массажном столе. У нее были закрыты глаза, и она кусала губы. Сделав еще шаг, он увидел спину другой женщины в белом халате, с волосами, уложенными на затылке в шиньон. Лицо женщины в белом халате прижималось к обнаженному телу брюнетки. Малко замер. Он узнал девушку в черной шляпе, танцевавшую в Клубе. Ури сказала тогда, что она лесбиянка. Малко увидел, как ее большой чувственный рот прикасается к груди лежащей женщины, затем опускается ниже... Лежащая женщина изогнулась дугой и снова застонала. Руки "массажистки" уже ласкали ее бедра - холеные руки с длинными ногтями, покрытыми лаком изумрудно-зеленого цвета. Малко бросилось в глаза необычное кольцо - тоже в виде двух изогнутых золотых ногтей.
      А брюнетка стонала, ритмично покачивая тазом. Неожиданно она стала выкрикивать по-арабски бессвязные слова, которые Малко не понял.
      В следующую секунду она приподнялась и привлекла к себе "массажистку", которая лихорадочно принялась расстегивать свой халат. Малко увидел стройное, мускулистое тело с маленькой грудью и чуть-чуть выпуклым животом. Рука лежащей женщины опустилась к черному треугольнику "массажистки". Пальцы с зелеными ногтями крепко сжали ее.
      - Ты больше не любишь меня, Катя?
      У Малко в висках застучала кровь. Любопытно, знает ли Халил Жезин об этих "массажах"?
      - Люблю, - ответил низкий и нежный голос женщины с зелеными ногтями. Но меня ждет другая клиентка...
      Муна вцепилась в белый халат.
      - Ты никуда не пойдешь...
      Девушка улыбнулась.
      - Не говори глупостей! Я вернусь завтра.
      Муна расслабилась.
      - Хорошо. В пять часов. Ты сможешь?
      Голос ее был умоляющим. Стройная девушка ответила:
      - Обещаю.
      Она стала застегивать халат, и Малко поспешил спуститься с лестницы. У него отпало всякое желание встречаться с Муной сегодня. Он постучал в дверь кухни, откуда показалась курчавая головка Саади.
      - Мне очень жаль, но я не могу больше ждать мадам. Я ей позвоню.
      Он поспешил к выходу. Муна оказалась сложной личностью.
      Халил Жезин утонул в своем кресле. Он с упреком посмотрел на Малко.
      - Это невозможно, - жалобно сказал он. - Абсолютно невозможно. Муна не может быть замешана в этой истории...
      Малко безжалостно настаивал:
      - Не кажется ли вам странным: меня пытались убить сразу после того, как вы сказали ей, что мое присутствие позволит вам подписать контракт с китайцами?..
      - Но это просто совпадение, - защищался ливанец.
      Малко не ответил. Если он был еще жив, то только потому, что твердо знал: в его профессии совпадений не бывает. Те, кто в них верил, лежат сегодня на кладбище.
      - Хорошо, - сказал Малко. - Но я попрошу вас ничего не говорить Муне о моих сомнениях.
      - Разумеется, - поспешно согласился Халил Жезин. - Надеюсь, вы найдете настоящего виновного.
      Малко с жалостью посмотрел на толстяка.
      - Я тоже надеюсь, - сказал он.
      В трубке зазвучал веселый, приветливый голос Герольда - Я нашел ее, эту пташку, - заявил он. - Если вы не против, мы можем завтра вместе пообедать.
      - С удовольствием, - заверил Малко.
      Ему будет спокойнее после того, как он поговорит с таинственной Мирей, француженкой, присутствовавшей при убийстве Авеля Жезина.
      - В таком случае встретимся в "Кафе де Пари" в час дня, - сказал Герольд. - Это на Хамрахе, вы без труда найдете.
      Улица Хамрах была Елисейскими Полями Бейрута - с многочисленными кафе прямо на тротуарах, толпами европеизированных девиц, модными магазинчиками и барами. Центр притяжения бейрутских снобов.
      Глава 7
      Мирей разглядывала Малко "русалочьими" глазами. Затянутая в трикотажный костюм цвета ржавчины, она выглядела весьма аппетитно, если опустить дебильное выражение ее лица.
      - Я привел ее к вам, - торжественно заявил Герольд. "Кафе де Пари" на улице Хамрах было битком набито посетителями.
      - Может быть, поговорим где-нибудь в другом месте? - предложил Малко.
      С ловкостью фокусника блондин придвинул к Малко тарелочку со счетом, достал золотой портсигар величиной с надгробный камень и наклонился к уху Мирей:
      - Пойдем пить кофе к тебе, милая.
      Мирей фыркнула, и рука англичанина исчезла под столом. Малко положил на стол двадцать фунтов и встал. Было очевидно, что мозги у Мирей величиной с горошину. Она поднялась и вышла из кафе впереди них под восхищенными взглядами присутствующих там самцов. Герольд лукаво подмигнул Малко.
      - Она ничего, да? И без ума от меня. Но если хотите, я уступлю... Она очень падка на новеньких...
      Безграничная вульгарность этого типа покоробила Малко.
      - У меня мало времени, - сдержанно сказал он. - Мне надо поговорить с ней серьезно.
      Надменная и глупая Мирей ждала их на тротуаре, гордо выставив свою грудь. Герольд галантно взял ее под руку, и Малко последовал за ними.
      Мирей поставила на столик поднос с кофейными чашками.
      - Расскажите мне о человеке, которого вы видели в тот вечер, когда был убит Авель, - попросил Малко.
      Мирей нахмурила брови.
      - Я все уже рассказала полицейским. Это был пожилой мужчина, плотный, в очках и с седыми волосами. Вашего роста...
      - Как он был одет?
      - На нем был американский плащ.
      Она положила кусок сахару в чашку Малко.
      - Вы могли бы узнать этого человека?
      Мирей поморщилась.
      - Я не хочу неприятностей.
      Золотые глаза Малко обволакивали ее. Она явно растаяла, но все равно повторила:
      - Могла бы, но не хочу.
      Малко теперь мог спокойно посвятить остаток жизни поискам в Бейруте плотного человека с седыми волосами.
      Оставалась только Муна, но и ею будет нелегко манипулировать. Он разочарованно выпил отвратительный кофе. Между тем Мирей поставила на проигрыватель пластинку и вернулась к столу.
      Малко поднялся, поблагодарил и вышел. Он не продвинулся ни на шаг в поисках убийцы. Он оказался в сутолоке расфранченной улицы Хамрах, и неприятная мысль пронеслась в его голове: сейчас кто угодно может выстрелить в него и спокойно скрыться.
      - Привет, старый плут!
      Герольд смотрел на Гарри Эривана с самодовольным и самонадеянным видом. Они почти столкнулись напротив стенда универмага на улице Хамрах.
      В Бейруте все друг друга знают. Герольд изредка встречал Гарри за аперитивом в "Сен-Жорже". Поскольку Гарри был фотографом, Герольд обращался к нему с просьбами познакомить его со зрелыми и скучающими женщинами. А сам в свою очередь сводил Гарри с легко Доступными девочками.
      - Что ты здесь делаешь? - спросил англичанин. - Кадришь малолеток?
      Глаза Гарри сверкнули.
      - Мне сказали, что в одном кафе много студенток, которые подсаживаются к клиентам. Я просидел целый час, но напрасно...
      Герольд снисходительно улыбнулся.
      - Потому что ты глупец. Почему не обратишься ко мне? Хочешь, познакомлю тебя с потрясающей девочкой? С француженкой. Может, ты видел ее в казино. Ее зовут Мирей.
      Армянин чуть не пустил слюнки.
      - Познакомь.
      Герольд сказал покровительственным тоном:
      - Труда не составит. Поужинаем вместе послезавтра в "Гренуй". Ты обалдеешь, когда увидишь ее. А она - когда увидит тебя.
      Армянин непонимающе спросил:
      - Почему?
      - Понимаешь, ты похож на одного типа. Того, что убил Авеля Жезина у нее на глазах. Если ты еще наденешь американский плащ, у нее будет шок. Впрочем, это ее только возбудит.
      Гарри сразу вспотел. Так это?.. Это танцовщица, которая была с Авелем Жезином и увидела его, когда... когда он... И она наверняка узнает его, если они будут ужинать вместе! Но Герольд, играющий портсигаром, не заметил смятения армянина.
      - Если хочешь, мы можем потом зайти в Клуб, и я представлю тебя американцу, ведущему расследование.
      Гарри не проявил ни малейшего интереса и к этому знакомству.
      - Не знаю, смогу ли я... - неуверенно произнес он. - У меня сейчас много работы.
      Герольд властно взял его за руку.
      - Не дури. Если тебе действительно некогда, то я могу привести малышку к тебе в мастерскую: она будет позировать. Она обожает оголяться.
      У армянина сейчас было только одно желание: сбросить назойливого собеседника в ближайшую сточную канаву. Герольд оказывал услуги подобного рода, воображая, что это дает ему власть над людьми. Гарри протянул ему руку.
      - Пока. До послезавтра.
      Он вернулся к "мустангу", оставленному на площадке напротив ресторана "Гренуй". В его распоряжении было два дня, чтобы найти решение. Эта Мирей представляет для него смертельную опасность, а он даже не знает, где она живет! Он размышлял, под каким соусом преподнести это блюдо майору Давидяну. Даже если он не пойдет на ужин, этот самодовольный осел Герольд может рассказать о нем американцу и навести того на след. Как в романе из черной серии.
      Майор Давидян едва сдержался, чтобы не запустить стаканом в Гарри. Пустыми глазами он оглядывал красные стены "Дюка оф Вестминстер", где обычно собирались ливанские барбузы. Он приходил сюда два раза в неделю, чтобы получить информацию об арабской мире, к большому недоумению американских и английских журналистов, не понимающих, почему сотрудник КГБ рассказывает им о том, что Сирия недавно получила САМ-3, в то время как КГБ был заинтересован в распространении этой информации.
      - Ты законченный дурак, - прошипел он Гарри по-армянски.
      Фотограф опустил голову. Его заплывшее лицо приобрело упрямое и мрачное выражение. Он подумал о своих родителях: русским ничего не стоит расправиться с ними. Он начал жалко защищаться.
      - Я надеялся, что она меня никогда не увидит. И я ведь могу не пойти на этот ужин...
      Сотрудник КГБ взорвался.
      - Ты уже и так наделал достаточно глупостей! И на ужин пойдешь!
      - Но если...
      Давидян откинул голову назад, в его глазах блеснул холодный огонек.
      - Ты сделаешь то, что я скажу. Я получил еще несколько приказов из Москвы. Торговый контракт с Китаем не должен быть подписан! Мы помешаем этому любой ценой. У тебя есть еще ампулы?
      - Две.
      - Хорошо. Я предупрежу тебя. Тебе придется более тщательно изучить привычки Халила Жезина.
      Гарри не испытал особого энтузиазма.
      - У него сильная охрана. Кроме того, этот американец...
      - Американец скоро исчезнет, - уверенно отрезал майор. - А теперь можешь идти.
      Гарри, не морщась, допил свой арак [Арак - крепкий спиртной напиток из риса или сока пальм] и поднялся.
      Что случится послезавтра, если девушка узнает его?
      Он вышел на улицу и поежился: с моря дул ледяной ветер.
      Он пересекся с барбузом Эли, лениво улыбнувшимся ему. Эли знал, что Гарри был информатором КГБ. Но кто в Бейруте не работал по крайней мере хотя бы на одну разведслужбу? Недавно был арестован кувейтец, признавшийся, что работает одновременно на семь разных разведок. Это не считая тех, о которых он умолчал...
      Крис Джонс с отвращением вдохнул влажный воздух и сказал вполголоса:
      - Еще одна гнусная развивающаяся страна.
      Милтон Брабек в ответ хмыкнул. Он оглядел голубыми холодными глазами зал ожидания, заполненный арабами с темными и блестящими от жира лицами, женщинами в черных одеждах, детьми с бритыми головами. Концентрат Среднего Востока.
      - Это не развивающаяся страна, Крис, - возразил он, - а страна плодящихся козлов.
      - Да, наверное, так, - вздохнул Крис.
      Он протянул свой служебный паспорт ливанскому таможеннику, который не глядя проштамповал его. У ливанцев хотя и есть недостатки, но они не страдают недоверчивостью, а их подражание Европе даже трогательно. Телохранители ЦРУ медленно продвигались в очереди. Глядя на их крупные фигуры, черные плащи и шляпы на голове, сразу можно было сказать, где и кому они служат. ЦРУ использовало их, бывших морских пехотинцев, для особо серьезных операций, требующих применения грубой силы. А у них сила была. Высокие, худощавые, оба с короткой стрижкой, они вызывали уважение каждого, кто обращал внимание на их огромные кулаки, какими, казалось, можно убить быка.
      Для того чтобы добиваться в жизни успехов, они оба пользовались одним рецептом: стрелять метко и быстрее других... С Малко они уже работали раньше.
      Милтон разглядывал сногсшибательную иорданку, ярко раскрашенную, одетую в супермини-платье из кружев.
      - Здесь не так уж скучно, - усмехнулся он. - Наверное, князь Малко времени зря не теряет.
      Они оба испытывали к Малко смешанное чувство восхищения и осуждения, считая, что тот часто нарушает священную заповедь: делу время, а потехе час.
      Выйдя из зала на улицу, Милтон Брабек поежился от холода.
      - Мы здесь замерзнем, как в Афганистане, - простонал он. - Я рассчитывал на солнце и кокосовые пальмы.
      - Зато здесь много обезьян, - сказал Крис, покосившись на носильщика в лохмотьях. - Нельзя всего требовать сразу.
      Оба они были родом со Среднего Запада, и уже Нью-Йорк казался им иностранным городом. Поэтому их замечания о ливанцах были совсем не расистскими, а попросту дилетантскими. Они делили мир на страны, где можно выпить воду из-под крана и не упасть замертво, и страны, где упадешь почти наверняка. Ливан попадал для них в категорию последних.
      Шофером такси оказался веселый, жизнерадостный ливанец-христианин. На протяжении всего пути он оборачивался к ним с гнусными подмигиваниями.
      - Если джентльмены хотят познакомиться с девочками, я могу устроить... Можно отправиться прямо сейчас, а в отель потом...
      - Мы едем в "Фоницию", - оборвал его Крис. - И кроме того, не страдаем от воздержания.
      Милтон Брабек промолчал. Он позволял себе вольности гораздо чаще, чем Крис Джонс, рассматривающий ЦРУ как школу чести, а себя и своего друга как священников в штатском...
      Малко ужинал в ресторане "Фониция" с Крисом Джонсон и Милтоном Брабеком. "Гориллы" уже начинали ощущать семь часов разницы во времени с Нью-Йорком и клевали носом.
      - Идите спать, - сжалился над ними Малко. - Завтра начнете охранять Халила Жезина.
      Он тоже чувствовал себя усталым. Вчерашний день был длинным и тяжелым. Вечером позвонила Ури, ничуть не обескураженная их злоключением, но он мужественно отказался от встречи с ней. Приезд двух "горилл" обрадовал его. Теперь он был почти уверен в том, что ливанец не станет жертвой таинственного убийцы из КГБ.
      Новая комната Малко была еще просторнее и выходила на море.
      Не успел он войти, как раздался телефонный звонок. Это был Халил Жезин.
      Ливанца очень обрадовало прибытие двух телохранителей.
      - Завтра Myна устраивает прием, - напомнил он. - Вы тоже приглашены.
      Малко поблагодарил. Прежде чем повесить трубку, ливанец сказал:
      - Сегодня мне звонили китайцы. Они обеспокоены моим молчанием. Я им сказал, что жду окончательного ответа из Вашингтона. Они торопят меня.
      Малко это знал. Но что он мог ответить? Пока он ни на шаг не продвинулся в своем расследовании. Наоборот, сейчас охотились за ним самим. Уже пытались убить и наверняка повторят попытку.
      Прежде чем улечься, он заглянул во все шкафы комнаты. После этого закрыл дверь на цепочку и плотно повернул ручку балконной двери. На балкон легко было проникнуть из соседнего номера.
      Несколько секунд он смотрел на то, что осталось от фотографии его замка: именно из-за него он шел на безрассудные авантюры. Больше всего в этот раз его раздражало то, что он все еще не мог выйти ни на один след, не считая загадочной Муны Жезин.
      Глава 8
      - Потанцуем, Муна?
      Молодой длинноволосый ливанец с талией, перетянутой металлическим поясом, взял Муну за руку и увлек в центр салона. Она улыбалась, немного опьяневшая, самоуверенная, красивая в своем длинном серебристом платье с большим боковым вырезом, как у профессиональных танцовщиц, обнажающим ногу до бедра. Утонувший на канапе в подушках Халил пожирал ее глазами.
      А она, бесстыдно покачивая бедрами, прошла мимо него, а затем мимо Малко, бросив на него, через плечо длинноволосого, не то призывный, не то оценивающий взгляд.
      Ага, значит, не забыла, что Халил представил их недавно друг другу.
      И в салоне, не отрываясь, все смотрели только на нее, особенно мужчины: она была обворожительна.
      На приеме, который устроила жена Жезина, собралось около полусотни гостей, если не больше. Некоторые из них исчезали, на смену им появлялись другие, все более и более молодые. Любители плотно и вкусно поесть собирались в соседней комнате-столовой, где были накрыты столики с горячими блюдами и закусками. Между столиками бесшумно сновали лакеи в вышитых суданских платьях, разнося напитки. Чего тут только не было: вина различных марок, шампанское, виски, ликеры, джин...
      Да, Халилу и Муне не запретишь жить красиво!
      Малко с отсутствующим видом, сквозь полуопущенные ресницы, осматривался вокруг. Как много красивых, с вызывающей внешностью женщин, изнеженных, томных мужчин! Ни одного знакомого, за исключением Герольда с Мирей, что удобно устроились рядом с ним. На француженке золотистые шорты, настолько облегающие, что, казалось, готовы треснуть при малейшем ее движении. Как оказалась тут эта пара? Кто их пригласил?
      Улыбнувшись Мирен, он переместил взгляд и увидел молодую женщину, единственную в салоне, которая была лишена светского шарма. Было видно, что она явно скучает, выпрямившись на пуфе, несколько в стороне от всех. Длинное строгое платье из красного муслина. В зубах дорогая сигарета.
      Заинтригованный, Малко показал на нее Герольду.
      - Кто это?
      - Лейла Кузи. Помешанная.
      - Как так помешанная? На чем?
      - На политике. Она, видите ли, представляет левые силы. Фанатичка. Она палестинка.
      - Но зачем она сюда пришла?
      - Чтобы вербовать сторонников, обращать нас в свою веру. Но в общем-то она здесь своя, так как происходит из знатной консервативной семьи. Ее называют "герцогиней".
      Малко решил поговорить с ней, так как она, судя по всему, знает "весь Бейрут" и может оказаться полезной.
      "Герцогиня" охотно вступила в разговор. В течение десяти минут он слушал страшные истории об израильских агрессорах и шпионах. С горящими глазами она заключила:
      - Мы победим, потому что правда на нашей стороне! Я презираю ливанцев за их пассивность.
      - Убежден в этом, - как можно искренне произнес Малко и добавил: - Мне бы было приятно увидеться с вами еще.
      Она напряженно улыбнулась.
      - Это непросто.
      - Почему?
      - На ближайшие две недели все мое время расписано. И я не хотела бы появляться в городе с иностранцем. У себя дома тоже не могу вас принять: если слуги увидят, что в доме после захода солнца появился посторонний мужчина, они все попросят увольнения, после чего пойдут извиняться на могилу моего отца. У меня очень патриархальная семья. Мою сестру видели несколько раз в обществе одного христианина. С тех пор я получила множество писем, в которых мне советуют убить ее, чтобы покончить со скандалом.
      Малко лукаво улыбнулся.
      - Вы еще не последовали этим советам?
      Она пожала плечами.
      - Она не выйдет за него замуж. Вы знаете, простые люди, в пустыне, еще до сих пор занимаются любовью, прокладывая газету между своими телами, чтобы избежать нечистого контакта, для которого Аллах отвел другие грязные места...
      Золотые глаза Малко смотрели на нее иронично.
      - Вы тоже используете газету?
      Она покраснела.
      - У меня нет любовника! - довольно резко сказала она. - Мне не до этого.
      Муна между тем продолжала вертеть бедрами под ритм музыки. Присутствие пуританки Лейлы казалось неуместным на этом вечере, переходящем в оргию.
      - Вы хотите танцевать? - предложил он.
      Она покачала головой.
      - Спасибо, но я не танцую. Впрочем, мне уже пора. Халил - свинья!
      - Зачем же вы пришли? Она пожала плечами.
      - Иногда я встречаю здесь полезных людей. Для дела, которому я служу. Меня привлекают люди, имеющие власть, даже если они некрасивы, немолоды и неумны. Когда я слышу, как они отдают приказы, я...
      - Ваше место в гареме, - усмехнулся Малко.
      Она метала в него искры.
      - Отнюдь! Я борюсь за освобождение мусульманских женщин.
      Она встала и насмешливо произнесла:
      - До свидания, мсье. Уверена, вы не будете здесь скучать...
      Салон погрузился в полумрак. Малко принюхался: запахло гашишем. Наблюдать за присутствующими было любопытно и противненько.
      По углам обнимались парочки. Один парень ласкал довольно толстые ноги своей партнерши.
      Неподалеку Мирей курила сигарету, конечно с гашишем, безучастно принимая ласки Герольда. Ее глаза были еще более пустыми, чем обычно.
      Муна подошла к Халилу, который по-прежнему полулежал на канапе, и села к нему на колени. Затем снова пошла танцевать.
      Внезапно Малко весь напрягся, заметив девушку, которую Муна называла Катей во время "массажа".
      Сидя на полу, та не спускала глаз с Муны. Как и в Клубе, на ней были черные очки, короткие шорты и высокие сапоги, закрывающие колени. Малко поразило жесткое выражение ее лица. Муна медленно приближалась к ней, совершая похотливые телодвижения.
      Халил что-то крикнул по-арабски, рассмешив всю аудиторию. Малко спросил у сидящей рядом девушки:
      - Что он сказал?
      - Он сказал, что заплатит им десять тысяч фунтов, если они займутся любовью. Глупо...
      - Почему?
      - Потому что они этим занимаются бесплатно, когда хотят...
      Какой-то мужчина протянул Муне бокал, и она залпом выпила его.
      Немного поодаль еще одна девица поднялась с места и стала танцевать, подражая Муне.