- Было бы лучше для вас побыстрее их найти, - проворчал он. - Иначе будет плохо.
      Он сознавал наивность своей угрозы, но, произнесенная вслух, она принесла ему облегчение. Едва он положил трубку, как раздался звонок внутренней телефонной связи. Звонил сержант морской пехоты, дежуривший у входа.
      - Тут какой-то чудак вас спрашивает, - сообщил он. - Он говорит, что это важно. Пропустить?
      - Сначала обыщите его, а потом приведите сюда, - сказал американец. И останетесь здесь. Пусть вас заменит Джон Дин.
      - Right on, sir. Хорошо, сэр, - ответил сержант.
      Через две минуты он вошел в кабинет, подталкивая перед собой очень темнокожего сомалийца, одетого в джинсы. У него была остроконечная бородка и пышные курчавые волосы. Живые, умные глаза выдавали в нем интеллигентного человека. Ирвинг Ньютон устремил на него вопросительный взгляд.
      - Вы говорите по-английски?
      - Да, - ответил тот. - Вы первый секретарь господин Ньютон?
      - Да. А кто вы?
      Вместо ответа посетитель сел на стул, вытащил из кармана лист бумаги и протянул его американцу.
      - У меня для вас есть документ. Относительно вашего посла.
      - Документ? - сердце Ирвинга Ньютона забилось. Он взял бумагу и развернул ее. Это был фирменный бланк, отпечатанный на ротаторе. "Фронт Освобождения Побережья Сомали. Местопребывание Могадишо" - значилось вверху. Движение, о котором он уже слышал и которое выступало за насильственное присоединение французской Территории афаров и исса к Сомали. Разумеется, с благословения сомалийских властей. Ньютон стал жадно читать французский текст.
      "Могадишо, 12 июня 1977 года. Коммюнике N_17.
      Устав от империалистических провокаций Соединенных Штатов, слуг колониализма и расизма в Африке, ФОПС решил ликвидировать всякое империалистическое присутствие в Демократической республике Сомали. В результате сопротивления этому решению американских должностных лиц мы захватили представителя США, посла Брюса Рейнольдса, сотрудника ЦРУ и видного шпиона. Он будет освобожден, как только Соединенные Штаты публично заявят о своем намерении окончательно закрыть свое дипломатическое представительство в Сомали.
      В случае, если империалистическое правительство Соединенных Штатов откажется в течение трех дней подчиниться законным требованиям сомалийского народа, посол-шпион будет казнен. Да здравствует независимое Побережье Сомали! Да здравствуют свобода и единство народа! Долой империализм и неоколониализм".
      Ирвинг Ньютон отложил ультиматум. Его переполняли ярость, изумление и тревога. Посетитель спокойно ждал на своем стуле. Ньютон ткнул в него пальцем.
      - Вы член ФОПС?
      - Я официальный представитель движения за Освобождение Побережья Сомали, - с готовностью признал молодой человек.
      - Это вы похитили мистера Рейнольдса и его семью?
      - Эта акция была предпринята нашей группой, - согласился сомалиец.
      - Где он?
      Посланец вежливо улыбнулся и встал.
      - Я не уполномочен говорить об этом. Я должен был только передать вам письмо и потребовать ответа.
      Мертвенно-бледный, первый секретарь решительно подошел к выходу и встал между дверью и посетителем.
      - Вы не выйдете отсюда, пока не ответите мне.
      Охранник положил руку на пистолет. Посланец ФОПС холодно объяснил американцу:
      - Одному из заложников перережут горло, если я не вернусь через полчаса.
      В комнате повисло тяжелое молчание. Когда после паузы посетитель направился к двери, американцы не шевельнулись. Ирвингу Ньютону удалось овладеть собой и почти спокойно произнести:
      - В вашем идиотском письме вы говорите только о после. Но есть еще две женщины и трое детей. Приказываю вам отпустить их немедленно.
      - Это военнопленные, - надменно возразил сомалиец. - Сейчас мы изучаем положение. Если окажется, что они не занимались никакой шпионской деятельностью, то они будут отпущены. Однако в том случае, если американское правительство откажется подчиниться нашим справедливым требованиям, заложникам перережут горло.
      - Мерзавец! - процедил сквозь зубы Ирвинг Ньютон. - Где вы видели семилетних девочек, которые занимаются шпионажем?
      Посетитель вышел из комнаты, не удостоив хозяина ответом. Его шаги постепенно стихли. Ирвинг Ньютон, белый от ярости, перечитал ультиматум. На этот раз у него есть что показать сомалийцам. Он протянул текст сержанту:
      - Сделайте фотокопии и положите оригинал в сейф. Одну копию дайте мне.
      Охранник бросился из кабинета. Ирвинг Ньютон подошел к сейфу, в котором хранилась документация местной ветви ЦРУ, вынул досье ФОПС, открыл папку и быстро просмотрел ее содержимое. Не густо. Фамилии, тренировочные базы. Совершенно очевидно, что ФОПС работает рука об руку с СНБ. А это означает, что КГБ, как минимум, в курсе акции, предпринятой против американского посла.
      Все кабинеты в отделе Африки на третьем этаже штаб-квартиры в Лэнгли были заняты. Невыспавшиеся, небритые, без галстуков, аналитики склонились над компьютерами. Их вытащили из постели на несколько часов раньше обычного. Но и в этом случае у них оставалось менее двух часов на то, чтобы синтезировать все сведения, которые были в их распоряжении. В связи с ультиматумом похитителей дело поступило прямо в Белый дом. Компьютерные терминалы аналитиков были связаны с центральным компьютером ЦРУ. Другие сотрудники занимались сбором информации, не зарегистрированной компьютером.
      Мало-помалу все сведения, которыми располагало ЦРУ о Фронте Освобождения Французского Побережья Сомали, сосредоточивались в одном месте. Фамилии членов организации, поддерживающие их структуры, проведенные операции, зарубежные связи...
      Колоссальная головоломка.
      Заместитель начальника отдела Африки с нетерпением ждал этих материалов, чтобы представить их на совещание, срочно созываемое в Белом доме в десять часов. Надо было собрать вертолетом большинство участников этого совещания, рассеянных по стране: кто в Мэриленде, кто в Вирджинии. Пресса еще не сообщила о том, какую плату потребовали похитители за жизнь заложников.
      Тяжелая, напряженная тишина царила в овальном кабинете на втором этаже Белого дома. Там находилась дюжина мужчин: шеф госдепартамента, несколько представителей Пентагона, военно-морского министерства, военно-воздушных сил, шефы ЦРУ и НАСА и два помощника Президента. Один из них повернулся к начальнику отдела Африки:
      - Г-н Абернете, готовы ли вы сделать резюме?
      Чиновник достал только что отпечатанный меморандум, синтез всего того, что ЦРУ смогло собрать за несколько часов работы по "срочной программе".
      - ФОПС, основанный в 1963 году, - начал он, - объединяет несколько сотен сторонников немедленного присоединения французского Побережья Сомали к Сомали. Примерно тысячу двести. Его базы расположены на севере страны, а тренировочный лагерь - под Харджейша.
      Фронтом официально руководит сомалиец из племени исса, некий Хасан Афгуа, бежавший из французского Побережья Сомали после совершения нескольких покушений. Но за ним явно стоит сомалийский капитан Мухаммед Ханша, который официально возглавляет "отдел безопасности" Сомалийской революционной партии. До этого Ханша руководил отделением Службы национальной безопасности в Харджейша. Люди из ФОПС очень часто пользуются сомалийскими военными грузовиками и полностью зависят от сомалийского правительства в вопросах вооружения и финансирования.
      Итак, представляется, что существует соглашение между сомалийским правительством и этим движением.
      Он смолк. Участники совещания переглянулись, затем госсекретарь по иностранным делам уточнил:
      - Вы вполне уверены в этой информации?
      - Да, сэр, - кивнул начальник отдела Африки.
      - Иными словами, мы имеем дело с самим сомалийским правительством, сказал секретарь Президента.
      - Вероятно, - согласился человек N_1 ЦРУ.
      - Даже определенно, - присовокупил шеф отдела Африки.
      - Но почему, черт побери, сомалийцы хотят нас выжить? - громко спросил госсекретарь. - Ведь если они нас выгонят, мы закроем их посольство в Вашингтоне.
      Человек N_1 ЦРУ покачал головой:
      - Им на это плевать. Останется их постоянное представительство в ООН в Нью-Йорке.
      Вновь наступила тишина, нарушаемая лишь покашливаниями: дело принимало новый, еще более серьезный оборот. Теперь уже речь шла не о группе бунтовщиков, стремящихся сделать себе рекламу, а о вызове законного правительства, не желающего считаться с престижем и могуществом Соединенных Штатов.
      Представитель госдепартамента почесал шею:
      - Нужно сделать все возможное для спасения жизни заложников.
      - Прикажите предпринять все предохранительные меры, которые вы сочтете необходимыми, - возразил помощник Президента, - но не лезьте на рожон.
      Начальник отдела Африки поднял руку.
      - Сэр, - сказал он, - есть один момент, поразмыслить над которым у меня не хватило времени. Это тесные связи, существующие между КГБ в Могадишо и СНБ. Двадцать четыре офицера КГБ, фамилии которых нам известны, осуществляют общее руководство деятельностью сомалийских спецслужб. Следовательно, данная операция могла быть организована по поручению русских...
      В течение нескольких секунд в кабинете был слышен только легкий шум кондиционера. Затем помощник Президента медленно проронил:
      - Это лишь одна из возможностей. Сможете ли вы узнать об этом побольше?
      - Боюсь, что нет, сэр, - честно ответил начальник отдела Африки.
      - Хорошо. Я сообщу Президенту о вашем предложении.
      Ирвинг Ньютон кипел от негодования, делая вид, что погружен в созерцание висевшего на стене советского календаря. Вот уже полчаса он топтался в приемной заместителя министра внутренних дел Сомали. Ночь не принесла ничего утешительного. Накануне вечером он передал милиции ультиматум ФОПС.
      Теперь сомалийцы вынуждены будут что-то предпринять.
      Наконец дверь открылась. Он увидел сидящего за столом худого сомалийца с большими усами, одетого в синий костюм без галстука. Ирвинг Ньютон опустился в продавленное кожаное кресло. Роскошь не была принята в Сомалийской республике.
      - Господин министр, - начал американец. - Я надеюсь, что благодаря данным, которые я представил вам вчера вечером, ваши поиски были эффективными. Мое правительство...
      Сомалиец поднял руку, прерывая посетителя:
      - Ваши данные были очень полезны для следствия, - сказал он. - Наши службы тотчас же стали их обрабатывать. Действительно, мы знаем о существовании этого движения за освобождение территорий, несправедливо оккупированных одной империалистической державой.
      Ньютон поднял глаза к небу. Снова пропаганда! Он почти грубо перебил своего собеседника:
      - Вы нашли след заложников?
      Сомалиец сделал недовольную гримасу.
      - Господин Ньютон, - наставительно произнес он. - Сейчас только двенадцать! Сыск - долгая и нудная работа. Чтобы найти людей, нужно произвести многочисленные проверки.
      Едва сдерживаясь, чтобы не закатить истерику, дипломат сказал:
      - Но, черт побери, постоянное представительство ФОПС находится как раз напротив ресторана "Таалех". Его не нужно искать. Там даже есть флаг.
      Сомалиец снисходительно улыбнулся:
      - Конечно! - согласился он. - Мы допросили руководителей ФОПС. Они признают, что совершили данную акцию по патриотическим мотивам. Мы пытаемся их образумить, но это нелегко. У них много неизвестных нам убежищ, где могут находиться заложники.
      Слова чиновника звучали настолько чудовищно, что Ирвинг Ньютон на несколько секунд потерял дар речи.
      - Вы хотите сказать, что до сих пор не установили местонахождения заложников? - спросил американец, ошеломленный таким цинизмом.
      Сомалийский министр остановил на нем взгляд, полный сочувствия и искренности.
      - Именно. К сожалению, даже если мы узнаем, где они находятся, мы не сможем применить силу, чтобы не подвергнуть их жизнь опасности.
      Ирвинг Ньютон подавил бешенство, ему удалось даже сказать спокойным голосом:
      - Сперва найдите их... Потом посмотрим, что нужно делать.
      Министр развел руками:
      - Могадишо - большой город, знаете ли. Поиски продолжаются. Разумеется, сомалийское правительство предложит похитителям свое посредничество, чтобы спасти жизнь заложникам и прийти к соглашению. Думаю, вам не следует особенно беспокоиться.
      Но Ирвинг Ньютон уже не слушал его. Он все понял и от собственной беспомощности чувствовал себя подавленным. Один, во враждебной стране, под контролем всесильной политической полиции, вдали от Америки и всех дружественных стран.
      Русские делали в Сомали, что хотели. Высокопоставленный чиновник просто издевался над ним. Могадишо был разбит СНБ на квадраты, воинские заслоны блокировали выезды из города. В каждом районе находился "центр ориентации", где под портретом холодного Ленина члены Сомалийской революционной партии идеологически обрабатывали своих сограждан, ничто не оставалось незамеченным острыми глазами осведомителей.
      Ситуация напомнила Ньютону ту, в которой произошло убийство его итальянского друга, Эмилио Черрути, когда он обратился к тому с просьбой об "услуге"...
      Сомалийская милиция пришла тогда к заключению, что итальянец утонул... А Ирвинг Ньютон пока еще не понял, почему его убили.
      Он автоматически поднялся. С окончанием разговора пришло смутное ощущение, что судьба Брюса Рейнольдса и его близких ускользает из его рук.
      - Я сообщу о нашей беседе моему правительству, - официальным тоном произнес он. - Я заявляю самый решительный протест против пассивности вашей милиции и возлагаю на вас ответственность за все последствия.
      Сомалийский министр не моргнул глазом. Он вежливо проводил гостя до двери и пожал ему руку, привычно натянув на лицо дипломатическую улыбку.
      Только легкое гудение кондиционера нарушало тишину в отделе Африки на четвертом этаже здания ЦРУ в Лэнгли. В кабинете было двое. Заместитель директора отдела планирования и шеф отдела Африки. Последний машинально перекладывал на столе новенький паспорт, приколотый к толстому желтому конверту.
      - Это крайне рискованное решение, - серьезно сказал он. - Боюсь, что шансы на успех в этом случае близки к нулю.
      - Мы должны принять на себя последствия президентского решения, заявил заместитель директора. - Только мы можем что-то сделать. Даже если это обречено на провал... Мы не имеем права покинуть шестерых американцев в смертельной опасности. И, к несчастью, мы не Израиль. Впрочем, мы даже не знаем, где находятся заложники. В данном случае представляется, что сговор правительства с похитителями пойдет еще дальше, чем в Энтеббе. За операцией вероятно стоит ОН. У нас, таким образом, нет никаких шансов, что он заставит этих террористов уступить. Надо капитулировать или попытаться сделать невозможное.
      - Ну что ж, - вздохнул шеф отдела Африки, - желаю удачи тому, кто получит этот подарок.
      Телекс тихо потрескивал в запертом на ключ зале. Уже двое суток он работал практически без перерыва. Вашингтон, Найроби, Аддис-Абеба, Шестой флот, даже Бейрут, Хартум, Эр-Рияд, Париж.
      Ирвинг Ньютон поднялся и подошел к аппарату. Был уже вторник, а о заложниках никаких новостей. Срок ультиматума террористов истекает завтра, в среду. Дипломат заметил над текстом пометку "super restrictef, только для И.Н."
      И.Н. - это он. Он оторвал текст и быстро пробежал его глазами. Сообщение было из госдепартамента.
      "Предыдущие инструкции подтверждаются и усиливаются. Абсолютный запрет на переговоры с похитителями семьи Рейнольдс, какими бы ни были угрозы в адрес заложников. Единственно возможное соглашение должно касаться снабжения их продуктами и медикаментами. Эти инструкции остаются в силе, даже если операция закончится самым большим ущербом для жертв".
      Иными словами, даже если заложникам придется умереть.
      Второй пункт был еще короче.
      "Встречайте завтра рейсом из Рима мистера Линге, командированного четвертым отделом госдепартамента. Ему поручено быть посредником, если переговоры начнутся".
      Ирвинг Ньютон отложил листок. У него во рту остался неприятный привкус. Это было испытанием на прочность. Америка не уступит. Таков приказ нового президента. Но ЦРУ вступает в игру. Четвертый отдел - это кодовое название отдела Африки. При мысли о двух маленьких девочках у него сжалось сердце. Ирвинг Ньютон спросил себя, какой сумасшедший согласился выполнять эту самоубийственную миссию. Скорее по привычке, чем от жажды, он взял бутылку пива из холодильника и стал пить из горлышка. Но на этот раз ледяной напиток не принес облегчения. Он бросил пустую бутылку в корзину для бумаг. От переживаний у него началась резь в желудке.
      4
      Его сиятельство князь Малко Линге, кавалер ордена Серафимов, маркграф Нижнего Эльзаса, рыцарь ордена Золотого Руна, рыцарь Черного Беркута, князь Священной Римской империи, ландграф Клетгауса, почетный рыцарь Мальтийского Ордена слушал завывания бури, которая обрушилась на замок Лейзен, лежа на красной бархатной кушетке в своей библиотеке. Его пальцы медленно поглаживали затянутую в темный нейлон ляжку очаровательной блондинки, сидевшей рядом, время от времени касаясь голой кожи за краем чулка. Александра, казалось, не замечала касавшихся ее пальцев, которые задрали ее полотняную юбку до неприличия высоко. Упершись каблуками своих лодочек в низкий столик, стоявший перед ней, и поставив на пол флакончик с лаком, она с детским старанием заканчивала красить ногти. Лицо ее было почти закрыто длинными светлыми волосами.
      Только по подрагиванию изящных ноздрей девушки можно было догадаться об наслаждении, которое она испытывала. Малко ощущал злорадное удовольствие от того, что его пальцы переходили от натянутого нейлона к коже, но не поднимались выше. Александра резко нагнулась, чтобы взять флакончик с лаком, и он почувствовал прикосновение к руке шелковистого пушка. Под ее костюмом не было ничего, кроме пояса. Предупреждая его вопрос, она подняла глаза и спокойно объяснила:
      - В такую духоту не хочется надевать на себя ничего лишнего.
      Девушка положила последний мазок на мизинец, плотно закрыла флакон и откинулась на кушетку, встряхивая пальцами, чтобы высушить лак. Ее полотняная юбка уже ничего не прикрывала. Пальцы Малко оставили край чулка и двинулись выше. Ощущение доступности молодой женщины грубо подхлестывало его желание. Он, который несколькими мгновениями раньше думал о продолжительной прелюдии, чувствовал теперь зверское желание.
      Александра бросила на него иронично-нежный взгляд. Она демонстративно встряхивала руками со свеженакрашенными ногтями.
      - Мой бедненький, - промурлыкала она. - Придется тебе подождать немного.
      Но Малко не хотел ждать. Не говоря ни слова, он поднялся и встал перед Александрой, расстегивая брюки. Она слегка сдвинула брови, услышав скрежет молнии, освобождающей его. Секунду она смотрела на него с двусмысленным выражением, а потом, стараясь ничего не касаться руками, вытянула шею и грациозным движением обхватила губами его мужскую плоть.
      Несколько мгновений Малко с большим удовольствием наблюдал за прекрасным лицом молодой женщины, которая тихонько двигалась взад и вперед, глаза ее были закрыты, а губы сомкнуты вокруг его члена, как бархатные ножны. В этой ласке, которая возбуждала его до крайней степени, была какая-то извечная женская покорность.
      От сильного порыва ветра в камине раздался зловещий звук, напоминавший крик ночной птицы. Александра вздрогнула, отстранилась и сказала:
      - Невероятно, что в июне такая погода.
      Вдруг со двора донесся глухой шум, как будто там упало что-то тяжелое. Поскольку его напряженный член находился в нескольких сантиметрах от губ Александры, Малко колебался. Затем все-таки шагнул назад и застегнул брюки: тревога отбила у него желание.
      - Прости меня, я сейчас вернусь.
      Александра равнодушно покачала головой и подула на ногти.
      - Милый мой, сам не знаешь, чего хочешь, - вздохнула она. - Может быть, потом мне уже не захочется...
      Не слушая эту скрытую угрозу, Малко вышел из библиотеки и бросился в холл.
      Ветер дул с такой силой, что он с трудом открыл входную дверь и застыл в изумлении. Двор замка Лейзен был завален обломками. Куски черепицы, ценной черепицы ручной работы, которую Малко вывез за бешеные деньги из Чехословакии, ветки деревьев, листья, сорванные ветром и брошенные на землю.
      Его взгляд остановился на небольшой груде камней в северной части двора, которая еще недавно была изящной пирамидкой, возвышавшейся на северной башне. Это шум ее падения они услышали. У Малко даже сердце сжалось от огорчения. Теперь нужно нанимать каменщика, ставить леса... Ремонт будет стоить целого состояния. И получится неизвестно что... Старуха Ильзе появилась из кухни и, качая головой, смотрела на это бедствие. Рачительная хозяйка, она знала цену деньгам.
      - Господь сердится на вас, герр Хохайт.
      В этом есть резон, подумал Малко, который только что переделал половину фасада за такой пустяк, как пятьдесят тысяч долларов. Временами он жалел, что не владеет золотом негуса... Тогда бы он смог, наконец, полностью перестроить свою дорогую игрушку. Разрушенная пирамидка приводила его просто в отчаяние. И это в середине июня, когда теоретически не бывает плохой погоды. И вдруг буря, которая пришла с востока. Определенно, все, что приходит с востока, - плохо! В сорок пятом русские конфисковали парк замка и отдали его венграм, и Малко пришлось выкупить несколько участков земли у соседей, чтобы замок не стал похож на загородный домик.
      Может быть, плюнуть на все это и обосноваться в Вене, в городской квартире?
      Но кто купит замок? Не может же он поджечь его. А он-то намеревался провести спокойный уикэнд с Александрой. Да, теперь не до удовольствий.
      Пока он размышлял о несправедливости небес, скорбно созерцая обломки того, что еще недавно так украшало замок, в дверь выглянул Элько Кризантем и заорал, перекрикивая шум ветра:
      - Вашу светлость просят к телефону...
      - Меня нет! - рявкнул Малко.
      Кризантем исчез.
      Ему действительно не хотелось ни с кем разговаривать. Пирамидки на улице не валяются. Тридцать секунд спустя голова мажордома-турка снова появилась в дверях:
      - Он настаивает, Ваша светлость.
      - Мужчина или женщина? - спросил Малко, надеясь на возможную компенсацию небес.
      - Мужчина, - крикнул турок.
      Малко замерз на ветру, рубашка хлестала его по телу, он оставил, наконец, останки пирамидки и вернулся в дом. На круглом мраморном столике в холле лежала снятая трубка.
      - Элько, - жалобно попросил он, - скажите, что я уехал в Азербайджан на неопределенный срок.
      - Но господин настаивает, - возразил турок. - Он говорит по-английски, что это важно.
      Малко не ответил. Его вдруг охватила страшная усталость. Это судьба. Он был близок к тому, чтобы поверить, что это ЦРУ наслало бурю на замок Лицен.
      - Ладно, я возьму трубку в библиотеке, - сказал он покорно.
      Александра сидела на кушетке в той же позе, даже не поправив задравшуюся юбку. Малко были видны только ее лодочки с ремешками, стоящие на лакированном столике, да длинные ноги, обтянутые красно-коричневыми чулками, с полосками белой кожи, уходившими под юбку. Она курила "Ротманс", критически разглядывая ногти на левой руке.
      Он уселся рядом с ней, снял трубку и услышал, как Кризантем повесил трубку в холле. Несмотря на раздражение, желание вдруг вернулось к нему.
      - Алло, - сказал он. - Князь Малко слушает. - Его левая рука скользнула по нейлону на теплую ляжку и собралась отправиться дальше. В правом ухе неприятно звучал раздраженный голос заместителя начальника отдела планирования ЦРУ Дэвида Уайза.
      - Малко, черт побери! Где вы болтаетесь?
      Ответить он не успел. Александра решительно убрала его пальцы со своего бедра, шепча ему в левое ухо:
      - Нельзя делать два дела сразу.
      Это было уже слишком. Положив трубку на бархат, он молча встал, расстегнулся, переступил через левую руку Александры, встал на колени на толстый ковер, обхватил молодую женщину за бедра, притянул к себе и вошел в нее. При этом он подумал, что настолько же циничен, насколько доступна эта женщина.
      Углубившись в нее, он снова взял трубку, откуда доносились яростные "алло" американца.
      - Чем вы, в конце концов, заняты? - взорвался Дэвид Уайз.
      - Двумя делами одновременно, - ответил Малко.
      Заместитель директора отдела планирования издал неразборчивый недовольный возглас и начал объяснять Малко, чего он от него хочет. Александра не сопротивлялась, ее глаза были закрыты, а пальцы играли бархатной обшивкой дивана. Лицо ее не выражало никаких эмоций.
      Очень медленно Малко двигался взад и вперед, постепенно ускоряя ритм, сосредоточившись на изысканном ощущении. Равнодушие Александры постепенно переходило в волнение, которое бросало ее живот навстречу Малко, а потом обратно. Ее только что накрашенные ногти перестали играть с бархатом и вцепились в него. Ее таз приподнялся, она стала дышать чаще. Малко становилось все труднее понимать, что говорил ему Дэвид Уайз.
      Вдруг Александра открыла глаза и внезапно сказала странно спокойным голосом:
      - Ich komme... [Я кончаю]
      Она прижалась животом к Малко, открыла рот, словно задыхаясь, ее длинные ногти впились ему в плечи.
      - Малко, вы меня слышите? - крикнул Дэвид Уайз.
      Малко слышал. Но изливавшаяся сперма помешала ему ответить.
      Александра завершила свой оргазм с образцовой скромностью, скользнув еще немного вперед и сев на пол.
      Мышцы Малко резко расслабились.
      - Я слышу вас, Дэвид, - сказал он почти обычным голосом. - Вы хотите, чтобы я отправился в Могадишо?
      Солнце, казалось, старалось расплавить небольшое желто-красное здание, на котором виднелись полустертые буквы "МОГАДИШО". Несколько старых самолетов ржавели возле ангаров. Здесь пахло краем света. Малко зевнул. Перелет из Рима оказался кошмарным, пища - пригодной только для собак, единственными напитками были теплый лимонад и пепси-кола. От старого "Боинга-707", который был украшением сомалийской авиакомпании, воняло старым козлом. Его первый класс напоминал багажное отделение в нормальных компаниях.
      Малко оторвался от сидения и пошел к выходу. Когда он шагнул на трап, у него появилось ощущение, что он стоит на пороге ада. Было градусов сорок. Советский реактивный самолет оторвался от земли с тяжелым ревом. За перегородкой немая толпа негров с любопытством рассматривала прибывших. Европеец высокого роста в белой рубашке с короткими рукавами, выделявшийся в толпе, поднял руку в знак приветствия, заметив среди пассажиров Малко. По описанию это должен быть Ирвинг Ньютон, представитель "компании" в Могадишо.
      Молодой негр в красной тенниске резво взбежал по трапу. У него было неприятное лицо, словно сдавленное двумя утюгами, с лысым лбом, большим ртом, отвислой нижней губой, с карими глазами навыкате и мерзкой улыбкой. Его левая рука была украшена медным перстнем-печаткой размером с будильник. Правую он протянул Малко.
      - Джаале [товарищ] Линге?
      Ошибиться он не мог, поскольку Малко был единственным пассажиром салона первого класса.
      - Это я.
      Сомалиец опять протянул руку и сказал по-английски:
      - Давайте ваш паспорт. Меня прислало министерство информации, чтобы сопровождать вас. Меня зовут Муса. Джаале Муса. Я помогу вам пройти таможню.
      - Спасибо, джаале, - поблагодарил Малко без улыбки и направился вслед за своим провожатым.
      Сомалийцы не теряли времени. Пока шли по раскаленной бетонной дорожке, его "гид" стал листать служебный паспорт госдепартамента. Прекрасный новенький паспорт без всяких компрометирующих виз. Почти настоящий. Товарищ Муса рассматривал девственно чистые страницы жадным и разочарованным взглядом. Они вошли в здание аэровокзала.
      Нудные разговоры с солдатами в мятых мундирах, с жалкими таможенниками. Благодаря "гиду" Малко оказался в небольшой комнате с чудесным искусственным климатом. В окружении группы негров, мужчин и женщин, обладательниц впечатляющих задов, обтянутых почти прозрачными шелками, через которые просвечивало белье. Скульптурные, высокомерные, черные как уголь, они, эти зады, должно быть, принадлежали высшим должностным лицам режима. Что не помешало последним остановить свои заинтересованные взгляды на Малко. "Гид" важно сказал:
      - Сомалийские женщины самые прекрасные в мире.
      Малко сделал вид, что не слышит:
      - Что нового о господине Рейнольдсе?
      Товарищ Муса тут же нахмурился:
      - Я не знаю! Полиция занимается расследованием, но это очень трудное и деликатное дело. Не следует подвергать опасности жизнь заложников, не так ли?
      Возник носильщик в лохмотьях с двумя чемоданами Малко в руках.
      Товарищ Муса пошел впереди. Длинный коридор вывел их в маленький холл, где Малко увидел белого, которого он заметил раньше, при выходе из самолета. "Гид" принужденно улыбнулся.
      - Это мистер Ньютон, первый секретарь посольства, - сказал он. - Он, вероятно, тоже вас встречает.
      Ирвинг Ньютон подошел к Малко, протягивая руку.
      - Господин Линге, рад приветствовать вас в Могадишо.
      Муса Эль Галь поспешил к ним, радостно осклабившись:
      - Я джаале Муса, из Министерства информации. Я здесь, чтобы встретить господина Линге, помочь устроиться в Могадишо и пожелать приятного пребывания.
      Ирвинг Ньютон смерил сомалийца холодным взглядом.
      - Ну что ж, вы его встретили.
      Он уже подталкивал Малко к выходу. Черный "бьюик" стоял возле здания аэровокзала. Американец сел за руль, "забыв" пригласить в машину "гида". А тот, уставившись на трогающуюся машину, не пытался скрыть ярость. Тридцать секунд спустя они уже ехали вдоль грязно-серой дюны. Вдалеке виднелись белые дома Могадишо. Малко откинулся на спинку кресла.
      - У вас нет шофера? - удивился он.
      - Есть, - ответил Ирвинг Ньютон, - но я не хочу, чтобы за мной шпионили. Вы видели это дерьмо, которое, якобы, пришло вас встречать. Это парень из СНБ. Они везде, они слышат все, арестовывают людей, шпионят за иностранцами. За их спиной стоят Иваны. КГБ организовало СНБ по советскому образцу. Сомалийцам жрать нечего, по пятницам ради экономии в Могадишо отключают свет, но зато у них станция подслушивания, которой позавидовал бы наш технический отдел.