Через милю после выезда из деревни Малко остановил "лендровер". Тропа раздваивалась. Энн вынула карту и разложила ее на капоте.
      - Мы находимся приблизительно здесь, - сказала она.
      Ее палец указывал на точку у Букиразази, в самом центре Бурунди. Они должны были подняться еще на север, оставив Бужумбуру на западе, почти до границы Руанды. Затем ехать в Конго в направлении Букаву. Сразу после границы находилась заброшенная площадка, где Аллан Пап назначил встречу Малко.
      Само собой, вся эта поездка должна была проходить только по небольшим тропам, поскольку основные дороги находились под наблюдением бурундийской армии в полном сборе.
      У них не было выбора. На западе - озеро Танганьика. Слишком длинное и опасное, чтобы преодолеть его вплавь. А на востоке - Танзания, где распоряжались китайцы...
      - По какой поедем? - спросил Малко.
      - Если мы поедем влево, это неплохо, но мы поднимемся к Мваро. Есть риск наткнуться на заграждение.
      - А по другой?
      - Это заброшенная тропа. Ни один солдат туда не сунется. Но я не знаю, сколько это займет времени.
      - Сколько километров? Энн пожала плечами.
      - Это ни о чем не говорит. Может быть, двести пятьдесят, до границы, но это может занять целый месяц или больше...
      Малко ощутил неприятные мурашки в ладонях. Аллан Пап не будет до бесконечности приходить на встречу. А без него им не оставалось больше ничего, как пересечь Африку без паспорта, имея на хвосте полицейские силы всех независимых стран. А ЦРУ вряд ли пошлет спасательный отряд.
      - Мы не можем позволить себе маленькую войну с бурундийской армией, сказал Малко. - Поедем по худшей тропе, Энн, и нужно пройти ее за четыре дня.
      Таким образом, они прибыли бы на встречу точно в срок.
      Энн продолжала изучать карту. Она показала на какую-то точку.
      - Чтобы успеть на встречу, мы должны пройти по тропе к Букаву. Несомненно, они будут нас там ждать. Есть участок обязательного прохода. Мост.
      - Можно бросить машину.
      - А река?
      - Ничего не поделаешь. Посмотрим, когда приедем туда.
      Они тронулись. На этот раз за руль сел Малко. Его предплечья сильно вспухли от укусов комаров. Из-за влажности ворот рубашки резал шею. Энн пристроилась на другом сиденье рядом с ним и уже засыпала, уперев ноги под приборным щитком. Позади, свернувшись калачиком на четырех канистрах с бензином и голове Кини, дремал Базилио. Американский карабин лежал на полу у ног Энн.
      Тропа представляла собой всего лишь узкую и извилистую линию, пересеченную лианами и старыми пнями. Казалось, что обе зеленые стены леса постоянно сближались. Нельзя было проехать и десяти метров без поворота... Тащась но пятнадцать километров в час. Малко въехал на скользкий спуск.
      Тропический лес схож с пустыней: знаешь, когда входишь в него, но никогда не знаешь, когда выйдешь. Никаких ориентиров. Деревья. Деревья, лианы, обезьяны и попугаи. И, конечно, термитники и пни посередине. Говоришь себе, что не выйдешь оттуда, что лес тянется насколько хватает глаз, что сдохнешь там.
      Уже два дня Малко и Энн едут по тропам. Несмотря на компас и утверждения молодой женщины, они не знают, заблудились или нет. Сто раз они оказывались перед лесными перекрестками, сто раз им нужно было выбирать, почти наугад.
      В принципе, до границы Конго было недалеко: сотня километров. Но чтобы их пройти, потребуется целая вечность. Ночью ехать невозможно: фары не освещают все ловушки тропы. В пять часов, как становится темно, нужно останавливаться. Один неверный маневр - и окончательно увязнешь в перегное обочин.
      Сидя за рулем, Малко больше не чувствует рук. Однако, они сменяют друг друга через каждые два часа. Они только что затратили пять часов, чтобы проехать десять километров поганого месива. Лучше уж толкать, чем сидеть за рулем. Энн, с черными кругами под глазами, спит, сонно покачивая головой. Базилио потеет в своей рубашке. У него мерзкий понос и он без конца опорожняется. Ошалевшими глазами он созерцает бесконечный лес.
      Три раза они проезжали какие-то деревушки. Соломенные хижины, маниоковое поле, очищенное от кустарника палом, и несколько коров. Негры глядели на них широко раскрытыми глазами. Их "лендровер" так же невероятен, как и верблюд на Пятой авеню.
      Малко останавливается. У него больше нет сил. В его голове только одна мысль: Конго и встреча с Алланом. Сжав зубы, он отсчитывает десятые доли мили на счетчике. Когда он тормозит, Энн падает на его плечо с едва заметной улыбкой. Накануне, пока Базилио спал, они занялись любовью на брезенте. Энн плакала от усталости, раздраженности, хандры. Их донимала сырость. Малко мечтал и своем замке и камине. Или просто о сухом месте.
      В эту ночь они заснули голодными. У Малко дикое желание выбраться с этих гнилых троп на настоящую дорогу. Рискуя попасться. Все что угодно. Но только не эти вечные болота. Есть моменты, когда инстинкт самосохранения отступает перед потребностью в комфорте.
      А затем - неожиданный рассвет. Бабуины ревут и гоняются друг за другом, не осмеливаясь приблизиться. Как лунатик, Малко включает зажигание и трогается. Энн и Базилио даже не проснулись.
      Лес проясняется и тропа менее пересеченная. У Малко желание визжать от радости. Они выходят на расчищенное плато, покрытое колючей травой. Почва сухая, и красный латерит простирается перед ними на десять километров. Малко будит Энн:
      - Смотри!
      Она встряхивается, открывает глаза, ей удается улыбнуться, она бормочет:
      - Это старая заброшенная плантация кофе. Потом будет еще немного леса, и мы выедем на большую трону к Букаву.
      Они едут еще десять минут и останавливаются. Малко и Энн выходят. Солнце жжет немилосердно, но они этого даже не замечают. Энн оказалась права. Они пересекли лес. Этим вечером они лягут спать в Конго. Растянувшись в саванне, они мечтают. Странная тишина после нескончаемых шорохов леса. Малко берет руку Энн. Он хочет кое-что привезти из этой неудавшейся командировки. Он желает, чтобы Энн осталась с ним.
      Неожиданно горизонт заполняется каким-то гулом. Малко со своими рефлексами цивилизованного человека первым вскакивает на ноги:
      - Самолет!
      Тот приближается, летя очень низко, перпендикулярно тропе. Это "кукурузник", с высокорасположенным крылом, одномоторный.
      - Черт побери!
      Малко инстинктивно прыгает к американскому карабину, но опускает свое оружие. А если это Аллан?
      "Кукурузник" проходит в десяти метрах над ними. Можно различить лицо пилота и наблюдателя. Пилот - белый, другой - черный, в зелено-белой форме бурундийской армии. На самолете - опознавательные знаки страны. Их три. Он уже грациозно выполняет разворот и заходит прямо на них.
      - Они будут стрелять по нас, - говорит Малко.
      - Нет, - говорит Энн. - У них нет вооружения. Бельгийские инструкторы не захотели. Это слишком заманчиво для государственных переворотов.
      "Кукурузник" возвращается, поднимая облако красной пыли. Наблюдатель сделал непонятный жест. Он заходит два раза, затем пикирует на лес напротив них, облетая тропу, и исчезает.
      - Мы никогда не должны останавливаться на открытой местности, говорит Малко. Энн качает головой.
      - Нечего жалеть. Они нас ждали. Именно здесь проходят все торговцы бриллиантами. Они оповестят пост перед Конго.
      Тяжелая тишина. Малко с ностальгией вспоминает о Кризантеме, Крисе Джонсе и Милтоне Брабеке. С этими тремя и некоторым вооружением бурундийская армия узнала бы, что такое Ватерлоо.
      - Ничего не поделаешь, пойдем, - говорит он.
      В молчании они садятся в "лендровер" и потихоньку въезжают на тропу. Это не лучше, чем лес, но по крайней мере видно, где ты находишься. Они затрачивают пять часов на поездку через старую плантацию, часто останавливаясь, чтобы оглядеться. Но самолет исчез, и высокие травы саванны тихо колышутся насколько хватает глаз.
      Они еще делают зигзаги на узкой тропе, затем попадают на настоящую тропу шириной десять метров, почти автомагистраль. Ошибки быть не может: прибитая к манговому дереву табличка гордо извещает: Федеральная дорога № 1. Букаву: 60 километров.
      Все та же тропическая восторженность. О том, чтобы ринуться на заграждение средь бела дня, не может быть и речи. Поэтому они останавливаются под табличкой. Базилио варит рис. Малко и Энн отдыхают в тени "лендровера".
      Они предпочитают не разговаривать. Между крокодилами Киву и бурундийцами будущее представляется скорее мрачным. Малко взял американский карабин и трет свои ладони о дерево, пропитанное испарениями. Он, который не любит насилие, начинает понимать наемных убийц.
      Не успели они оглянуться, как опустилась ночь. Они проглотили рис, который Базилио приготовил со своим ужасным перцем, и поделили банку тушенки.
      Малко глядит на часы и встает. Значит, пора заканчивать.
      - Поедем тихо, - объясняет он, - возможно, их не очень много. Поведешь ты. Как только мы их увидим, ты врубаешь фары и идешь на прорыв. Если они начнут стрелять первыми, я отвечу.
      Энн просовывается за руль. Если бы у нее был карабин, она не колебалась бы ни секунды. Они ведь больше не в Фонтенуа, а у черномазых. Определенно, цивилизация неисправима.
      Еще двести метров по широкой тропе - и раздается первый выстрел. Впереди и справа. Энн чувствует, как холодный пот льется по ее спине. Она тихонько пытается поддать газу. Базилио лежит на полу. Малко не ответил. Вновь наступает тишина. Энн в нерешительности поворачивается к Малко. Тот пытается улыбнуться.
      - Поехали.
      - О'кей.
      Фары включены. В тридцати метрах от них из темноты возникает группа вооруженных солдат. Шестеро негров в форме посередине дороги. Они не двигаются, даже когда "лендровер" устремляется на них.
      Вдруг у Малко возникает сумасшедшая идея. У тех не очень решительный вид. Он быстро прячет карабин под сиденье. Натянут каждый мускул.
      Возможно, через пять секунд его разрежет очередь.
      "Лендровер" тормозит в метре от них: пять солдат и один сержант, все с ручными пулеметами.
      Малко мгновенно обращается с молитвой к Богу, выпрыгивает на "лендровера" и устремляется на сержанта, окликая его по-французски:
      - Вы что, с ума сошли, вот так стрелять по людям?
      Тот вытаращивает большие глаза.
      - Бвана, никто не может пройти; дорога закрыта.
      - Как закрыта?
      Сержант оживляется и прислоняет свой ручник к откосу. Длинные речи все же более забавны, чем смерть. Напустив на себя важный вид, он объявляет:
      - Мы имеем приказ никого не пропускать.
      Малко торжественно вынимает свой бумажник и протягивает разрешение, выданное генералом Уру.
      - У нас есть пропуск от вашего начальника. Прочтите.
      Вернувшись к привычной обстановке, солдаты сбросили с себя воинственный вид и кучей повалились на откос.
      Сержант берет бумагу и долго держит ее с бесконечным почтением вверх ногами, в свете фар. Затем возвращает ее Малко.
      - Ну, если так, то хорошо.
      Он небрежно козыряет и зовет своих солдат, затем исчезает на тропинке, облегченный мыслью, что ему удалось избежать кровопролития.
      Энн не может опомниться от этого.
      Ее разбирает нервный смех:
      - Что это за фокус?
      Малко протягивает ей бумагу, и она читает:
      "Не принимайте моих посланцев в качестве ветреных бабочек, не представляющих большой ценности, иначе я буду вынужден понизить вас в должности впоследствии.
      Генерал Уру, нежно любимый своими дамами и всегда верный своему слову".
      Малко объясняет, как ему достался пропуск.
      Они вновь трогаются. Через пятьсот метров дорога поворачивает, и они оказываются в какой-то деревне. Перед бакалейной лавкой, освещенной огромной лампой с рефлектором, стоит джип с пулеметом. За рулем какой-то белый. Немного дальше на земле сидят два негра.
      Номер с пропуском не пройдет. Малко и Энн охватывает безграничная усталость. Это было бы слишком просто.
      - Ничего не поделаешь, - объявляет Малко. - Придется "поговорить".
      На этот раз будет стычка. Если только не случится чудо.
      Энн останавливает "лендровер" рядом с джипом, и Малко спрыгивает на землю. Тип в джипе поднял голову, но не сдвинулся. Ацетиленовая горелка освещает лицо ящерицы с немного миндалевидными голубыми глазами, бритый череп и шрам в виде креста на лбу. На нем рубашка цвета хаки с непонятной нашивкой.
      Холодные голубые глаза мерят Малко взглядом с головы до ног. Тот чувствует враждебность. Правая рука типа находится в десяти сантиметрах от рукоятки пулемета 30-го калибра. Малко спрашивает себя, успеет ли он схватить карабин. Неожиданно его необычайная память безотчетно приходит в действие. Эта голова что-то напоминает ему. Точно, есть.
      - "Монашка"! - говорит Малко почти шепотом. Тот подскакивает. У него в самом деле глаза ящерицы. Затем в широкой улыбке открываются его неправильные и желтоватые клыки.
      - Мы не знакомы? Не могу припомнить. Индокитай? Корея?
      Голос гортанный, с сильным немецким акцентом. Малко качает головой, улыбаясь.
      - Ни то, ни другое. Но Элько Кризантем по прозвищу "Турок" вам что-нибудь говорит?
      - Турок!
      В его восклицании сквозит почти нежность. Ящерица разражается:
      - В Плейкю. Кретины из 25-ой американской пехотной дивизии убрались, не сказав нам ни слова. Без Турка я был бы еще там. Он тащил меня на спине пятьсот метров. Турок ваш приятель?
      - Он мой друг и компаньон, - немногословно отвечает Малко. - Три года назад я спас ему жизнь в Стамбуле.
      - Тогда вы и мой приятель тоже.
      Он выпрыгивает из джипа, и вместе с Энн они устраиваются на расшатанных табуретах перед бутылками с пивом "Полар". Малко представляет Энн своего нового друга.
      - Если мне не изменяет память, нашего друга зовут Курт. Он единственный из корейского экспедиционного корпуса, у кого был роман с американской монахиней. Откуда и его кличка, "Монашка". До этого он был сержантом вермахта.
      - СС, а не вермахта, - обиженно говорит Курт. - Дивизия Зеппа Дитриха. Бедняга, он умер в собственной постели.
      Малко благодарит бога за то, что слушал Кризантема, когда тот рассказывал о своих военных похождениях. Личность Курта и его описание, данное "Турком", запали ему в душу. По счастью, он запечатлел это в своей удивительной памяти. Однако, ему пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вовремя извлечь из нее эту информацию.
      Тост за Зеппа Дитриха.
      Затем переход к более серьезным вещам. Малко объясняет положение, в котором они находятся, но Курт обрывает его:
      - Я в курсе. На вашу голову свалилась вся бурундийская армия. В трех километрах отсюда, у дороги, стоит лагерь с двумя сотнями человек. Самый цвет. Поскольку их начальство не очень им доверяет, они также пригласили нас. Но тут номер с пропуском не пройдет.
      - Вы можете нам помочь?
      Курт пожимает плечами.
      - Нет. Эти подонки задолжали нам жалованье за шесть месяцев, иначе мы бы уже давно убрались. И потом, у нас контракт. Нельзя их обманывать. Тогда больше не найдешь работы. Конечно, мы не побежим за вами, как чокнутые... но мы не можем открыть вам дорогу. У вас только одна возможность: река Киву. Сразу налево, на выезде из этой дыры. Там есть одна тропа. Идите по ней, она не охраняется. Затем вам надо изловчиться, чтобы достать пирогу. (Голубые глаза моргают в сильном волнении.) Если вежливо попросить одну из макак, они не откажут. Во всяком случае, вы ничем не рискуете до завтрашнего утра. Они никогда не патрулируют ночью, так как страшно боятся темноты. Из-за талисманов.
      Малко по-королевски угощает всех пивом. Все благоговейно пьют. Курт смотрит на свои часы:
      - Мне пора возвращаться. Я - в дозоре. Желаю удачи!
      Два типа, сидевших в стороне, направляются к джипу. Курт пускает мотор полным ходом, делает прощальный жест:
      - Скажите Турку, что мне его не хватает. Привет.
      Джип трогается с места на полной скорости и исчезает.
      Удивительно сдержанный этот Курт: он даже не спросил, почему их преследует вся бурундийская армия. Как будто так и надо.
      - Не будем застревать здесь надолго, - говорит Малко. - Люди из деревни начнут болтать.
      Он расплачивается, и они садятся в "лендровер". Вперед, к реке. Действительно, они находят тропу, поворачивающую налево. В конце ее - Киву. Шириной двести метров, грязи хоть отбавляй, течение. И ни одной пироги. Крупные водяные лилии колышутся по течению. Над ними вьются тучи мошек. Тропа заканчивается тупиком на болотистом берегу.
      - Переночуем здесь, - предлагает Малко, - поскольку Курт сказал, что они не патрулируют ночью. Утром будет видно.
      Базилио вытягивается на земле и мгновенно засыпает на брезенте. Малко и Энн устраиваются в машине, переплетаясь ногами и руками и с грехом пополам располагая свои одеревеневшие тела у шершавых бортов. Энн засыпает первой, положив голову на плечо Малко.
      Тот размышляет, насторожившись и прислушиваясь к шуму реки. С другой стороны - спасение, встреча с Алланом.
      Глава 17
      Они спокойно вытянулись на солнце, как большие зеленоватые и беззащитные бревна.
      Время от времени один из них открывает огромную пасть с неровными смертельными клыками. Их зловонное дыхание смешивается с запахом гнили болотистого берега в промежутке, где вода и земля соединяются в буйстве водорослей, подвешенных листьев, туннелей и зелени.
      Крокодилы.
      Их десятки, они ждут, когда в пределах их досягаемости пройдет какая-нибудь жертва. Длина некоторых - около четырех метров. В их челюстях заключена громадная сила. Даже умирающие, они могут одним ударом зубов отсечь руку человеку.
      Это сине-зеленый и гнетущий мир, где малейшая рябь на зеленой воде заставляет вас вздрагивать.
      - Невозможно перейти через эту чертову реку, - мрачно говорит Малко.
      Уже два часа, как они проснулись. Базилио уже дважды ходил в разведку на поиски пироги. Безрезультатно. Энн очень бледна, но ничего не говорит. В перспективе попасть в руки бурундийцев для женщины нет ничего веселого.
      Уже с час в лесу раздаются шумы, оклики. Их ищут.
      Довольно пассивно. К счастью, бурундийская армия - это смесь храбрости и осторожности в той же пропорции, что и пирог из жаворонка и лошади... Даже инструкторы СС обломали себе на этом зубы.
      Но какими бы вялыми ни были их поиски, они их найдут, рано или поздно. Втроем против двух сотен - это может плохо кончиться.
      - Вернемся обратно, к деревне, - говорит Энн. - Уж лучше в плен, чем тебя сожрут эти мерзкие твари. Я надеюсь, ваш друг не позволит им обращаться с нами слишком плохо.
      Малко качает головой. Он не очень верит в помощь Курта. Воцаряется молчание. Вдруг лицо Энн оживляется. В ее взгляде - проблеск света.
      - У меня идея, - говорит молодая женщина. - Мы перейдем Киву вплавь. Ничего не поделаешь, машину придется бросить. На той стороне как-нибудь выкрутимся.
      Малко смотрит на нее с некоторым беспокойством.
      Так начинается болотная лихорадка.
      Но Энн роется в "лендровере".
      Вдруг она извлекает большой черный ящик и ставит его на землю. Открывает крышку.
      - Помните, я хотела сводить вас на охоту на крокодила? - говорит она.
      Малко не может не улыбнуться.
      - Возможно, сейчас не совсем подходящий момент: охотятся скорее за нами.
      Но Энн лихорадочно перебирает ручки. Лента начинает двигаться, и из аппарата раздается стонущий звук. Она выключает.
      - Работает.
      - Что?
      С лукавыми глазами она встает перед Малко. Впервые за четыре дня она улыбается.
      - Мы спокойно перейдем через реку, если вы хорошо плаваете.
      - Я умею плавать, но не так быстро, как крокодил. И мне не хотелось бы с ними состязаться.
      Молодая женщина бросила на Малко полный укора взгляд.
      - Вы думаете, я хочу, чтобы меня сожрали?
      - Ну так что же? Вы хотите бросить им Базилио и перейти, пока они его грызут?
      Качая головой, Энн берет Малко за руку и подводит к стоящему на земле ящику.
      - Посмотрите, это магнитофон. Мы здесь так охотимся. Ставим его на пирогу и прокручиваем ленту, чтобы привлечь крокодилов, спрятавшихся у берегов. Здесь записаны крики раненых крокодилов. Как только они услышат, все ринутся, чтобы без риска разорвать своего собрата. Пока они поймут, что это ловушка, мы будем на другом берегу...
      Малко онемел. Но он смотрит на аппарат с нескрываемым недоверием.
      - А если неисправность? Или крокодил глухой?
      Энн пожимает плечами.
      - Либо это, либо бурундийцы. Через полчаса они будут здесь. Мы не можем сопротивляться целому батальону.
      Долгое молчание. Слышен лишь шум Киву и треск в лесу. Бурундийские войска на тропе войны.
      - Хорошо. Пошли, - говорит Малко. - И дай бог, чтобы ваша уловка удалась.
      Вытащив из "лендровера" мешок из пластика, он быстро раздевается до плавок. Энн уже в плавках и бюстгальтере. Базилио косится на мускулистое и энергичное тело, круглые и упругие ягодицы и маленькую высокую грудь.
      Энн испепеляет его взглядом, и он отворачивает глаза.
      Они быстро складывают свои вещи в мешок вместе с разобранным карабином, боеприпасами, несколькими банками консервов и головой несчастного Кини, от запаха которой разбежались бы даже крокодилы. Несмотря на жару, их бьет дрожь.
      Присев у магнитофона, Энн невольно выпячивает зад. На какую-то долю секунды Малко забывает о бурундийцах. Но молодая женщина быстро отрезвляет его:
      - Готовы?
      Малко и Базилио подходят к берегу Киву. От холода болотистого берега мороз подирает по коже. Тут, должно быть, полно пиявок. Они увязают выше щиколотки в иле.
      - Внимание, - кричит Энн, - мы пройдем немного выше по течению, чтобы нас но отнесло слишком далеко.
      Она поворачивает ручку магнитофона, и немедленно начинается вой. Энн живо поднимается и догоняет обоих мужчин. Теперь стоны становятся громче, с небольшими вскриками.
      - Крик детеныша, - уточняет Энн, - чтобы привлечь самок.
      Малко еще не верит. Он с недоверием рассматривает зеленую воду.
      Неожиданно напротив слышен всплеск. Покинув убежище из ветвей, огромный крокодил, быстро плывущий в глубокой пене, устремляется прямо на них.
      Почти одновременно раздаются другие всплески, и в спокойной воде появляется несколько бурунов, которые сходятся к магнитофону.
      - Пошли! - кричит Энн.
      - Maleye ya mungu, [Магия бога. - Прим. авт.] - шепчет Базилио. Все, что превышает рамки местного понимания, от транзистора до утюга, это Maleye, магия.
      Она ныряет первой, безупречно, без капли пены. Малко, которому мешает мешок из пластика, плюхается в грязь и отдается течению. За ним следует Базилио, посеревший от страха, несмотря на объяснения на урунди, которые дала ему Энн.
      Через несколько секунд - они в самом центре течения. Малко прислушивается: крики все время раздаются позади них. В конце концов, хитрость Энн удается. Они преодолели половину пути. Вдруг Малко издает приглушенный крик: огромный крокодил идет прямо на них, мощно прорезая реку против течения. Он устремляется к Энн, которая плывет прекрасным кролем, погрузив голову в воду. Она не видит его. На нее, по-видимому, магия не действует.
      Как сумасшедший, Малко протягивает мешок Базилио и плывет так быстро, как он только может. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. В течение нескончаемых секунд ему кажется, что он никогда не догонит Энн. Она плавает лучше и быстрее, чем он. Наконец, ему удается схватить ее за ногу. Сильным рывком молодая женщина переворачивается на спину.
      Она сразу же видит животное не более чем в десяти метрах.
      Она ныряет, сделав жест Малко, который уже бросается в сторону. Ящерица, распространяющая зловонный запах, над спиной которой вьется целая туча насекомых, проходит совсем рядом с ним. Малко видит ее желтый глаз, полный презрения и жестокости. Вопреки тому, что говорят, крокодил медлительное животное, когда речь идет о смене направления. Пока он поворачивает свою морду длиной восемьдесят сантиметров, вся троица уже далеко, снесенная течением.
      Но они едва успели.
      Последним усилием Энн уже достигает другого берега. Она выходит из воды до талии и подает знак Малко и Базилио, которых еще несет течение.
      - Быстрее, магнитофон остановился.
      Базилио так быстро подплывает к берегу, что практически продолжает свой кроль на твердой земле. Малко сохраняет немного больше достоинства, но не более.
      Все трое переглядываются: на другом берегу кружит добрая дюжина взбешенных и сбитых с толку крокодилов, которые бьют хвостами по воде и скрежещут челюстями. Прелестный спектакль.
      Они быстро одеваются. Жара такая, что даже нет смысла сушить белье. Во всяком случае, они промокнут через десять минут. Как только они исчезают в подлеске, на другой стороне Киву раздаются крики: бурундийский патруль только что обнаружил "лендровер". Негры кричат и делают широкие жесты, указывая в сторону реки.
      Энн внимательно слушает и разражается смехом:
      - Замечательно! Они думают, что мы хотели перейти, но крокодилы нас съели.
      - До этого было не так уж далеко, - говорит Малко, собирая карабин. У них скорее голодный вид.
      - Вода спала.
      Еще немного, и она начнет их жалеть.
      Они устремляются гуськом на незаметную тропинку, которая должна привести к какой-то деревне.
      Действительно, через километр, поплутав по лесу, они выходят на поляну, где вокруг большой соломенной хижины без стен стоит дюжина других, поменьше.
      И в самой середине дороги джип бурундийской армии!
      Четыре негра в форме ходят колесом на виду у кучи голых негритят, которые визжат и лезут на машину. Малко видит ручной пулемет, лежащий на капоте. Израильское оружие, "узи".
      - Но мы ведь в Конго? - замечает он шепотом.
      Энн пожимает плечами.
      - Здесь граница...
      - Нам как раз нужна машина, - говорит Малко. - Они очень кстати.
      К нему сразу же возвращается вкус к жизни. Магнитофон и джип доказывают, что счастье изменчиво. Пора бы.
      Он осторожно взводит американский карабин, и все трое внезапно выходят из укрытия. Ребятишки замечают их первыми и разбегаются с пронзительными криками. Две женщины с голыми грудями, свисающими на бубу, которые наблюдали за солдатами, поспешно возвращаются в свою хижину. Остается какой-то старик с пупом в кулак и совершенно придурковатым видом.
      Что касается четырех солдат, вооруженных до зубов автоматами, они не двигаются. Нужно сказать, что Малко с карабином у бедра, направленным прямо на них, выглядит не очень успокаивающе.
      Энн приближается одна, улыбается и говорит:
      - Amakuru maki? [Здравствуйте. Как дела? (на урунди)]
      Четверо негров вежливо улыбаются и хором отвечают.
      - Amakuru maki.
      Но это сказано неубедительно. Энн продолжает, но уже более твердо:
      - Слезайте с джипа.
      Они послушно выполняют приказание, держа оружие на ремне. Никто не пытается сделать малейший агрессивный жест. Однако же, в ручник вставлен магазин, и достаточно небольшого движения пальцем...
      Они продолжают стоять, переминаясь, с глупым видом, совершенно ничего не понимая. Энн решительно подходит к первому и забирает у него автомат. Как какой-то робот, избавленный от груза, он по-хорошему поднимает руки.
      То же и трое других. Постепенно Энн передает весь арсенал Базилио. Она подает знак четырем неграм отойти от джипа, а Базилио бросает в него оружие.
      - Ну вот, остается только сесть и поехать.
      Малко уже за рулем. Черный сержант что-то говорит на урунди. Энн смеется.
      - Они хотят, чтобы их связали и немного побили, иначе у них будут большие неприятности. Они скажут, что нас было очень много.
      Базилио не надо повторять дважды.
      Первый негр получает кулаком по физиономии. Он поднимается весь в крови, с улыбкой и без зуба.
      Троим другим - такая же обработка. Увлекшись, Базилио неудачно посылает пинок последнему, который скорчился от него. Но солдату удается выпрямиться и вежливо улыбнуться.
      При помощи ружейных ремней и веревки, найденной в джипе, они кое-как связывают четверых солдат, сваливая их в кучу перед хижиной. Малко оставляет себе лишь один автомат, а другие бросает. Беднягам и без того достанется...
      Можно было с трудом догадаться, что это взлетно-посадочная полоса. Конечно, трава была намного ниже, чем на обычной поляне. Негры из соседней деревни регулярно приходили жечь ее, за что им платили торговцы. Никакое светотехническое оборудование не напоминало о цивилизации.
      Бурундийский джип был спрятан под большим манговым деревом. Хотя вряд ли стоило чего-то опасаться. Патрули конголезской армии Мобуту больше не заходили в этот угол, практически обособившийся с тех пор, как Конго получило независимость. Единственным риском было наткнуться на грабителей или подвыпивших катангских жандармов.
      Они стали здесь лагерем накануне, стоя по очереди в карауле, но Малко не сомкнул глаз. Голова Кини начинала распространять попросту омерзительный запах. Тем не менее, он решил с ней не расставаться. Это создаст проблемы, когда он окажется в цивилизованном мире. Трудно будет заявить об этом на таможне...
      Он думал об Энн. Без нее они попали бы в руки бурундийцев или в желудок крокодила. Он смотрел, как она спит, с непреодолимым желанием прижать ее к себе. Сейчас он вглядывался в небо в поисках самолета Аллана Папа. Настал день встречи. Но имелось столько поводов, чтобы он не прилетел! Их распри с Аристотом могли иметь печальные последствия для американца...
      И временами Малко желал, чтобы самолет не прилетел. Это было глупо, но он, испытывавший отвращение к Африке, чувствовал себя хорошо в этих джунглях, когда Энн была рядом. Она была здесь так непосредственна! Предавшись мечтаниям, он видел себя живущим на плантации, занимающимся охотой и облачающимся в смокинг для обеда наедине с Энн. Они вместе уезжали бы на охоту и занимались любовью под открытым небом, на виду у неисчислимых созданий леса. И однажды, заработав много денег, они вернулись бы в Европу и обосновались в замке...