- Здесь слишком жарко, - пояснила она. - А я не люблю кондиционированный воздух.
      Она поднялась. Одетая в одни лишь зеленые брюки, она стала еще более соблазнительной. Малко протянул руку и положил ее на бедро Синтии. Во рту у него пересохло. Прикосновение к упругой женской плоти произвело на него эффект раскаленной лавы, вылившейся в желудок. Легким движением Синтия освободилась от его руки.
      - Не надо плутовать, - сказала она. - Совсем недавно вы не захотели воспользоваться победой. А сейчас вы проиграли.
      Малко, злой и обманутый, убрал руку. Она его здорово проучила. И тут Синтия расхохоталась, сгребла деньги и положила их на колени Малко.
      - Вы такой же глупец, как и Джим, - бросила она сочувственно. Заберите ваши доллары. Я же вам говорила, что со мной не следует играть в покер...
      - Что вы хотите этим сказать? - спросил Малко, переходя в оборону.
      Положив руки на бедра, Синтия смотрела на него с иронией, а ее великолепные груди, казалось, бросали Малко вызов.
      - Вы и в самом деле думаете, что я играла в покер, не будучи уверенной в выигрыше? С картами я делаю все, что мне вздумается. Именно по этой причине я и оказалась во Вьентьяне. Мне запрещено появляться во всех казино мира. Меня знают все профессиональные игроки в карты. Но мое умение мне теперь ни к чему. Оно годится, быть может, только для того, чтобы позабавиться на горе нескольким дурачкам...
      Малко попытался прочесть правду в ее больших голубых глазах. Они одновременно светились грустью и горели яростью. Две горестные морщинки лишь подчеркивали красоту ее губ. А выщипанные брови усиливали суровость ее лица.
      - Выходит, тогда вы нарочно проиграли? - спросил он. - Почему? Ведь вы меня никогда и не видели.
      Синтия взяла со стола свой стакан с водкой и осушила его одним духом. Затем она уселась на циновку рядом с Конфуцием и стала рассеянно ласкать его, не спуская глаз с Малко.
      - Это правда, - сказала она, - никто во Вьентьяне не может похвастаться, что провел со мной ночь. А в тот вечер у меня были две причины. Во-первых, я хотела дать урок этому мужлану Джиму Дафу. А во-вторых, мне вдруг захотелось завязать роман с вами.
      - И у вас больше нет такого желания? - спросил Малко почти машинально.
      Синтия заколебалась.
      - Не знаю. Пожалуй, нет. Вам следовало бы тогда остаться со мной, а не отправляться куда попало с этим идиотом Джимом.
      - У меня были для этого самые серьезные причины, - сказал Малко. - А впрочем, вы о них явно догадываетесь...
      - Почему вы так думаете?
      - Не случайно же вы ждали меня у отеля. После комендантского часа.
      Синтия подняла голову и впилась в лицо Малко напряженным, почти мученическим взглядом.
      - Это правда, я не люблю обманываться.
      - Вы не допустили никакой ошибки, - заявил Малко. - Просто произошло неблагоприятное стечение обстоятельств.
      Продолжая гладить Конфуция, молодая женщина спросила:
      - Почему вам так хочется услужить Джиму Дафу? До такой степени, что вы отказались пойти навстречу моему желанию? Вы так уверены в себе?
      Малко покачал головой.
      - Совсем нет. Но я пока ничего не могу вам сказать.
      Синтия пожала плечами.
      - Хорошо, не будем больше об этом. Я покажу вам вашу комнату. Возвращаться в отель уже поздно.
      Малко последовал за ней в маленькую комнатку с противомоскитной сеткой над кроватью. Синтия обернулась, острые соски ее грудей были в нескольких сантиметрах от глаз Малко. Это выглядело, пожалуй, более соблазнительно, чем если бы она была обнаженной.
      - Спокойной ночи.
      Несмотря на ее недавний отпор, Малко не удержался и привлек Синтию к себе. Она не сопротивлялась. Их губы встретились. Горячий и искусный язык завладел его собственным в сладком и долгом поцелуе. Ее холм Венеры, на редкость твердый и выступающий, вжался в его живот. Однако она тут же отстранилась с огоньками злорадства во взгляде.
      - Нет, я не хочу, - прошептала она.
      И Малко понял, что настаивать здесь бесполезно. Синтия была явно не из тех женщин, которыми можно овладеть силой. Но кровь билась у него в висках, и он был куда более склонен к насилию, нежели к целованию ручек. Чтобы не поддаться грубому инстинкту, он решил сменить тему.
      - Вы часто разыгрываете себя в покер? - спросил он.
      Синтия вежливо улыбнулась.
      - Нет. Это принц Лом-Сават подсказал мне такую идею. Этот лаосский толстяк, миллиардер и развратник вбил себе в голову, что он должен переспать со мной. Он явился в "Красный дельфин" однажды вечером, узнав, что я нахожусь во Вьентьяне. Затем он предложил мне через своего секретаря провести неделю у него в доме за несколько слитков серебра. Он был так уверен в себе, что я предложила ему разыграть их в покер.
      Он, конечно же, проиграл... Но с тех пор Лом-Сават является в "Красный дельфин" почти каждый вечер. И просит меня сыграть с ним. Но это меня больше не забавляет. Чтобы утешить себя, он распустил по всему Вьентьяну слух, что я лесбиянка.
      Синтия отстранилась от Малко и направилась к двери. Прежде чем захлопнуть ее, она обернулась:
      - Надеюсь, вы не лунатик... Ночью Конфуций никого не признает, а он спит около меня.
      Ей не откажешь в галантности... Малко начал раздеваться, с тоской представляя себе в мыслях великолепное тело этой женщины. А также помня о ее изворотливом уме. Ну ничего, как только он выполнит задание, он возьмет реванш. По доброй воле или силой. Он растянулся под противомоскитной сеткой и попытался заснуть.
      Джим Даф открыл глаза. У него было ощущение, что рот его набит ватой, а лоб сдавлен стальным обручем. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он заснул в кресле.
      Было уже совсем светло. Американец посмотрел на часы: половина десятого. И тут он увидел бутылки из-под шампанского, и в памяти его внезапно всплыли все подробности вчерашнего вечера. Так это не было кошмаром... Он поднялся и вскрикнул от нестерпимой боли в суставах.
      После обеда он на "куртисе коммандо" должен слетать на базу Лонг-Шьен. Три часа туда и обратно.
      Наспех раздевшись, Джим принял теплый душ. Затем он единым духом выдул полбутылки "контре", чтобы промыть себе кишки.
      И чем больше он приходил в себя, тем сильнее терзала его тревога. Он впутался в ужасную историю, и на принятие решения у него оставалось лишь несколько часов.
      Он вытерся, натянул рубашку и брюки и вышел из дома. Главный вход комплекса На-Хай-Дио находился всего в ста метрах, и он решил оставить свой "камаро" дома.
      Пять минут спустя он входил в комнату секретарши Сая Вилларда.
      - Я хотел бы видеть господина Вилларда. И очень срочно, - сказал он. По чрезвычайно важному делу.
      Не успел Джим Даф закрыть за собой дверь кабинета Вилларда, как тот схватился за трубку прямого телефона. Мало кто знал номер этого телефона, и он не дублировался аппаратом на столе секретарши. А если учесть лень лаосцев и отсутствие нужных средств, опасность подслушивания была также невелика.
      Первый секретарь был вне себя от ярости. Хотя в ней явно чувствовалось беспокойство.
      На другом конце провода сняли трубку. Чей-то голос произнес по-китайски:
      - Резиденция господина Ло-Шина.
      - Я хотел бы поговорить с господином Ло-Шином, - сказал по-английски Сай Виллард. - Говорит Виллард из американского посольства.
      Последовало довольно долгое молчание, затем вкрадчивый голос китайца произнес:
      - Я счастлив слышать вас, господин Виллард. Чем я могу быть вам полезен?
      Американец испытывал смертельное желание сказать своему собеседнику, что лучшей услугой с его стороны было бы сделать себе харакири... К сожалению, Ло-Шин был компаньоном принца Лом-Савата, верные мео которого снова начали сражаться на стороне сил, связанных с американцами...
      - Один из моих пилотов только что вышел из моего кабинета, - сказал он. - Он один из тех, кого я назначил на перевозку ваших товаров. Агент Бюро по борьбе с наркобизнесом разыскал его, чтобы заявить, будто в его самолет был загружен уксусный ангидрид, служащий для производства героина. Я надеюсь, что это всего лишь блеф и что вы не злоупотребили моим доверием.
      И тут Вилларду пришлось несколько отодвинуть телефонную трубку от своего уха, чтобы не оглохнуть от протестующих воплей китайца. Несколько секунд он слушал их, затем оборвал собеседника:
      - Хорошо. Я рад, что вы ничего об этом не знаете. Так как если пилот сказал правду, я буду обязан сообщить ваше имя в Бюро по борьбе с наркобизнесом.
      - Конечно, конечно, - согласился Ло-Шин.
      - Кстати, как зовут этого пилота?
      - Джим Даф.
      - Благодарю вас.
      После нескольких вычурных формул вежливости китаец повесил трубку.
      Несколько минут Сай Виллард задумчиво смотрел в пространство. Иногда он был противен самому себе.
      Глава 11
      Ло-Шин был человеком крайне осторожным и расчетливым. Именно это позволило ему выжить и даже процветать. Родился он в Абердине, плавучей деревне у берегов Гонконга, на маленькой джонке, которую могла потопить любая волна, и очень рано узнал, как мало стоит человеческая жизнь. Единственный вид мяса, который ему удалось отведать до шестнадцатилетнего возраста, было мясо крыс, изловленных силками, или рыбы, украденной в ресторане "Кай-Так".
      С задумчивым видом он сидел в своем кабинете, оборудованном кондиционером, перед листком бумаги, покрытым иероглифами.
      Звонок Вилларда его скорее расстроил, чем обеспокоил. Конечно, сам факт, что Бюро по борьбе с наркобизнесом заинтересовалось Джимом Дафом, был неприятен. Однако цепочка, соединявшая этого рядового исполнителя и его самого, была достаточно сложной и надежной. Однако Ло-Шин предпочитал использовать систему глухих перегородок. Он не любил людей, которым нравится играть с огнем. Единственная проблема состояла в том, чтобы определить размеры опасности.
      Следует ли устранить эту пешку?
      Или, напротив, человека, работающего на Бюро по борьбе с наркобизнесом? А может быть, их обоих?
      Хотя степень его уважения к человеческой жизни была довольно умеренной, Ло-Шину всегда претили крайние решения. Ради экономии сил.
      Перед "Лан-Ксангом" уличные торговцы серебряной бижутерией мео расставили свои лотки. Без особой надежды на успех. Тут же был вывешен вчерашний номер "Бангкок пост", единственной продающейся во Вьентьяне газеты. Это было ежедневное издание на лаосском языке, пробавлявшееся более всего самыми фантастическими новостями.
      Малко решил пройтись пешком до улицы Бун. Когда он проснулся утром, Синтия уже отправилась гулять с Конфуцием. Служанка-лаоска, старенькая и молчаливая, приготовила ему чай. Теперь ему оставалось только ждать возвращения Джима Дафа. Если пилот "Эр-Америки" согласится заговорить, Малко получит возможность размотать всю цепочку наркобизнеса, пронизавшую службу ЦРУ в Лаосе.
      А тянется она в довольно высокие сферы.
      Юболь ждала его к обеду в ресторане "Тан-Дао-Вьен", единственном приличном китайском ресторане Вьентьяна, расположенном напротив отеля "Анбо". Ему не терпелось отведать китайских блюд. Впрочем, если не считать бесчисленных харчевен, торгующих супом по-китайски и сушеной рыбой, во Вьентьяне не было ни одного лаосского ресторана!
      "Тан-Дао-Вьен" был разделен перегородками из зеленого пластика на три десятка небольших кабин. В одной из них у окна, выходящего на улицу, и расположилась Юболь.
      - Я уже боялась, что ты не придешь, - сказала она, целуя Малко.
      Она была в своем неизменном облегающем черном костюме, одетом на голое тело, а ее глаза светились радостью.
      - Мои родители очень довольны, - сообщила она. - Они находят, что дом просто замечателен.
      Ну что ж, по крайней мере, пребывание Малко во Вьентьяне не оказалось совершенно бесполезным. Бухгалтеры ЦРУ позеленели бы, узнай они о том, что он использовал секретные средства "Конторы", чтобы переселить в хороший дом бедствующую тайскую семью...
      - Я очень рад, - сказал Малко.
      - Но тебе нужно, наверное, пойти повидать их, - сказала она. - Они просто жаждут с тобой познакомиться.
      - Познакомиться? Зачем?
      Юболь прыснула в свою китайскую лапшу, что у азиаток являлось признаком смущения, и призналась:
      - Они принимают тебя за Уильяма. И хотят, чтобы я вышла за тебя замуж.
      Малко побледнел от неожиданности. Какова маленькая негодяйка! Но Юболь положила руку ему на бедро.
      - Не бойся, это только для них. Мы устроим маленький праздник и попьянствуем. И они останутся довольны.
      Она казалась такой растерянной, что Малко не захотел ее еще больше расстраивать.
      - Как только я закончу то, что я обязан здесь сделать, я приду к вам, - пообещал он. - Но не сегодня.
      - Как идет твоя работа? Ты встретился с людьми, которых искал?
      - Почти, - ответил Малко.
      - Ты знаешь, кто убил твоего друга?
      - Нет.
      Юболь положила свои палочки.
      - А я знаю, - сказала она, нахмурившись. Малко так и застыл с палочками в руках.
      - Знаешь? Но откуда?
      - Во Вьентьяне все всё знают. Его убили по приказу китайца Ло-Шина. В самолете, который ему принадлежал, было что-то очень ценное. Убийство совершили владельцы тележек и получили за это по пятнадцать тысяч кипов.
      Малко никак не мог опомниться. В глазах его стояла страшная голова китайца из "Вьенг-Ратри".
      - Кто это тебе сказал?
      Юболь улыбнулась и скромно потупилась.
      - У меня есть друг, который владеет чуть ли не всеми тележками рикш во Вьентьяне. Это он мне сказал. Он много чего знает.
      Малко отметил про себя, что он не должен пренебрегать даже самым незначительным следом.
      - Помоги мне встретиться с твоим другом, - предложил он. - Он может мне помочь.
      Юболь усмехнулась, скромная и смущенная.
      - Как только мы поженимся...
      При посадке Джим Даф увидел на рулежной дорожке старый стратокрейсер Международной контрольной комиссии, отправлявшийся в Ханой. Знакомый пилот помахал ему рукой. Джим рассеянно ответил. Весь день он не переставал думать о своем разговоре с Виллардом и о неприятностях, которые его ожидали. Он чуть не погиб из-за этого. При посадке на базе 120, углубившись в свои заботы, он вышел на полосу слишком рано и вырвал своим шасси клочок колючей проволоки из изгороди.
      Возьми он на двадцать сантиметров пониже, и пришлось бы садиться на брюхо. С восемью тоннами взрывчатки на борту...
      Он подрулил к терминалу "Эр-Америки" и развернул свой самолет. Затем заглушил моторы.
      По поведению Вилларда он понял: в случае неприятностей он останется в одиночестве. Патрон местного отделения ЦРУ разыграл перед ним роль наивного мальчика, будто это не он дал команду перевозить барахло китайца... Даф и до сих пор кипел от негодования. Он не намерен играть роль козла отпущения. Тем более, что он не получил за это ни доллара. Куда выгоднее перевезти десяток фунтов опиума для маленькой курильни, никому не делая зла. Он поднялся и взял свой журнал полетов.
      Когда Малко входил в холл "Лан-Ксанга", дородная китаянка, сидевшая у кассы, протянула ему телефонный аппарат.
      - Это вас.
      Малко взял трубку и узнал голос Джима Дафа. Американец казался нервным и усталым.
      - То, о чем вы просили меня вчера вечером, остается в силе? - спросил он.
      - Совершенно верно, - сказал Малко.
      - Хорошо. Я в "Ват-Тае". И направляюсь к себе. Мы можем встретиться через полчаса.
      Малко не без труда сохранил спокойствие. Да, эти минуты будут долгими.
      - Где?
      Он почувствовал, что на том конце провода Джим заколебался. Затем американец предложил:
      - Вы знаете улицу бомбейцев? Там есть аптека, а как раз напротив нее бар "Меконг". Ждите меня там.
      - А почему не у вас? - спросил Малко, которого больше устраивала встреча с глазу на глаз.
      - Мне нужно повидать аптекаря, - сказал Джим Даф. - Впрочем, это может вас также заинтересовать.
      На этой загадочной фразе он оборвал разговор и положил трубку.
      Джим Даф поставил свой "камаро" в переулке, позаботившись о том, чтобы была хорошо видна табличка с надписью "Меконг, дом №36". Это был своеобразный код, под которым посольство США вело учет американцев, проживающих во Вьентьяне.
      Джим взял свою сумку с летным комбинезоном и толкнул калитку. Он никогда не закрывал на замок двери дома. У лаосцев не принято воровать. После уличной жары прохладный воздух его комнаты доставлял наслаждение. Он подошел к холодильнику, достал банку пива и выпил его одним духом. У него еще оставалось время, чтобы принять душ и поспеть на встречу с Малко. Теперь, когда решение было принято, он позволил себе расслабиться.
      Входя в дом, он расстегнул рубашку. Затем вошел в ванную, пустил душ и вернулся в комнату, чтобы оставить здесь одежду.
      Внезапно Джим почувствовал чье-то присутствие. Он хотел шагнуть назад, но было поздно. На него дружно навалились три азиата. Они просто ждали его за дверью. Несмотря на свой маленький рост, все они обладали недюжинной силой. Двое из них схватили его за руки и грубо заломили их за спину. Джим начал отбиваться, без особого, впрочем, успеха, сразу сообразив, что происходит.
      Он почувствовал, как третий из его обидчиков вытащил у него из-за пояса автоматический пистолет сорок пятого калибра. И только увидев в маленькой желтой руке пистолет и услышав, как щелкнул затвор, Джим все понял. Он крикнул:
      - Нет!
      Несколько секунд ему удавалось еще уклоняться от направленного на него ствола, но затем нападающие бросили его лицом на кровать, прижав так, что простыня заглушала его крики. И последнее, что Джим почувствовал, было ощущение холодного ствола пистолета у своего виска. Раздался выстрел, и мир для Джима Дафа перестал существовать.
      Малко отхлебнул из своего стакана глоток коньяка с содовой и поморщился. Отвратительный напиток, но это было все, чем располагал здоровенный корсиканец, хозяин бара "Меконг". Он попросил другой стакан и в несколько глотков допил все, что оставалось в бутылке "Перье".
      В длинном, вытянутом вдоль стойки баре почти никого не было, и Малко занял табурет у самой двери. Отсюда ему были видны двери аптеки. Джим опаздывал уже на три четверти часа! Хотя никакой ошибки быть не могло: это была единственная аптека на улице бомбейцев, и находилась она как раз напротив бара "Меконг".
      Малко вспомнил о явном скептицизме лаосского генерала Хаммуана, с которым тот встретил час назад его сообщение о том, что ему удалось проникнуть в одну из цепочек наркобизнеса, связанную с ЦРУ. Генерал покачал тогда головой.
      - Я также не раз пытался сделать это, - заявил он Малко. - Но безуспешно. Они очень сильны и не допускают ни малейшего риска.
      Устав от ожидания, Малко решил отправиться к Джиму Дафу домой. Если даже они встретятся по дороге, он его все равно увидит. Он оставил на стойке пятьсот кипов и сел в свой "фольксваген".
      Горький запах порохового дыма еще витал в комнате. Вне себя от гнева, Малко склонился над массивной фигурой, лежавшей поперек низенькой кровати.
      Крупнокалиберная пуля вошла ему в правый висок и вышла над левым ухом, вырвав довольно большой кусок черепа и разбрызгав по простыне кровь и мозги. Джим Даф умер, конечно же, мгновенно. Он не успел даже закрыть рот. С задумчивым видом Малко внимательно осмотрел правую руку погибшего, судорожно сжимавшую рукоятку пистолета сорок пятого калибра.
      Он заметил пустую кобуру на бедре американца. В памяти вдруг всплыл образ Синтии. Никогда уж не придется американцу отыграться. В комнате не было никаких следов насилия. Казалось, Джим Даф действительно сам покончил счеты с жизнью.
      И тут слух его уловил шум льющейся воды. Он толкнул дверь в ванную и замер. Это шумел включенный душ.
      В ту же секунду он понял, что Джим Даф не самоубийца. Решившись умереть, никто не готовит себе душ. И тем более не принимает его перед смертью. Джим Даф был еще одет, причем в рабочую одежду.
      Малко вышел из ванной комнаты, задыхаясь от ярости. И на этот раз его противники оказались проворнее. Либо Джим Даф совершил какую-то оплошность, либо кто-то пронюхал про их контакт. Он подумал о таинственном Ло-Шине, который, по словам Юболь, является убийцей и Амалфи. Теперь китаец должен попытаться пристукнуть самого Малко.
      В тот момент, когда он выходил из комнаты, послышались приближающиеся звуки сирены. Они замерли как раз перед домом пилота. Выйдя из двери, Малко буквально наткнулся на генерала Хаммуана, который выходил из своего "БМВ". Лаосец сделал незаметный знак рукой своим "гориллам", которые уже готовы были наброситься на Малко.
      - Что вы здесь делаете?
      - Джим Даф не пришел на условленную встречу, и я решил заглянуть к нему домой. Но он мертв.
      Генерал Хаммуан и Малко вошли в дом. Полицейские тут же принялись обыскивать квартиру. А лаосский генерал и Малко занялись осмотром трупа пилота. Осторожным движением генерал высвободил из руки мертвеца пистолет и осмотрел его. Обойма была еще полна. В это время в комнату вошел полицейский, держа в руке чемодан. Он поставил его на кровать и раскрыл. Чемодан был доверху набит мешочками с белой пылью. Генерал Хаммуан взял один из них, надорвал его и попробовал порошок на язык.
      Затем он посмотрел на Малко с выражением, где ирония была смешана с бессилием.
      - Мы оба опоздали, - сказал он. - Десять минут назад мне позвонили и посоветовали провести обыск у Джима Дафа, уточнив, что я найду там героин, поскольку пилот занимался перевозкой наркотиков... И я постарался приехать побыстрее...
      - А кто вам позвонил?
      - Этого я не знаю. Звонивший сразу же повесил трубку. А поскольку вы мне о нем говорили, я выехал немедленно.
      Малко посмотрел на труп Джима. Он был уверен, что с ним расправились как раз потому, что пилот был готов во всем сознаться. Он стал искупительной жертвой.
      - Вы должны быть очень осторожны, - задумчиво сказал генерал Хаммуан. - На вас еще не нападали, но это может случиться в любой момент.
      Малко вдруг почувствовал страшную усталость. С тех пор, как он начал это расследование, он постоянно натыкался на какую-то эластичную стену. Без особого шума, но с пугающей эффективностью уничтожались все, кто мог навести его на какой-нибудь след. Иногда их убирали в превентивном порядке... Друг Юболь, хозяин склада велоколясок, может теперь оказать неоценимую услугу. Ведь если маленькая лаоска говорит правду, на Джима Дафа напали люди Ло-Шина.
      Кабачок "Красный дельфин" был полон американцев, которые шумно что-то обсуждали. В глубине зала Синтия оживленно болтала с клиентами. На ней было платье супер-мини в белый горошек, открывавшее ее спину и ее восхитительные ноги до середины бедер. Неуместная подделка под совсем юную девушку.
      Малко уселся на табурет перед баром.
      Проходя мимо, Синтия спросила, чуть шевельнув губами:
      - Вы хорошо спали?
      Малко с трудом сдержал желание заключить ее в объятия. Она, казалось, заметила это и, чуть отступив, имитировала губами поцелуй.
      - Сейчас я очень занята, - вздохнула она.
      - Вижу, - сказал Малко. - Я хотел бы только выпить немножко очень холодной, ледяной водки, чтобы прийти в себя.
      Она нахмурила брови.
      - Что-нибудь случилось?
      Золотистые глаза Малко впились в глаза собеседницы.
      - Джим Даф никогда уже не отыграется. Сегодня он покончил жизнь самоубийством.
      Она приняла эту новость, не моргнув глазом. А затем мягко, почти ласково спросила:
      - Это вас очень расстроило?
      - Очень, - сказал Малко. - Я не люблю проигрывать по всем статьям.
      Синтия попыталась улыбнуться. В это время двери "Красного дельфина" открылись, и Малко увидел, как в зал ввалился толстый как бочка лаосец с головой грушевидной формы.
      Несмотря на жару, он был затянут в нечто такое, в чем Малко сразу же узнал пуленепробиваемый жилет цвета хаки...
      - А вот и принц Лом-Сават, - шепнула Синтия на ухо Малко. - Он пришел чуть раньше обычного.
      Протянув руку, она направилась к принцу. Гот схватил ее и прильнул к ней губами с такой жадностью, что Малко испугался, как бы он ее не проглотил. Лом-Сават продолжал держать руку Синтии у своего лица, пытаясь свободной рукой обнять ее за талию. Причем соски ее грудей находились как раз на уровне его глаз.
      - Вы как всегда прекрасны, - сказал принц гортанным голосом.
      Он положил свою маленькую ручку на бедро молодой женщины, и Малко почувствовал вдруг приступ дикой ревности. Но Синтия уже вывернулась, открыв при этом еще больше свои ножки. За спиной толстяка возник старенький азиат с лицом, украшенным маленькой бородкой, и ловкими движениями снял со своего хозяина пуленепробиваемый жилет. А принц плюхнулся в огромное плетеное кресло, не отрывая восторженных глаз от хозяйки бара.
      Синтия улыбнулась:
      - Что вам подать, Ваше Превосходительство? Лом-Сават ткнул в нее маленьким скрюченным пальцем и сказал:
      - Вас, мадам!
      И неожиданно расхохотался противным наглым смехом.
      Малко допил свою водку и собрался уходить, пытаясь сконцентрировать все свое внимание на новой проблеме: найти тех, кто "самоубил" Джима Дафа.
      В голову ему пришли слова американца о том, что ему необходимо повидать аптекаря на улице бомбейцев. Возможно, здесь окажется полезным и друг Юболь.
      Сай Виллард был бледен и растерян. Ему удалось сохранить спокойный вид при встрече с генералом Хаммуаном, который лично явился известить его о смерти Джима Дафа. А теперь наедине с самим собой он с особой ясностью оценил возникшую ситуацию.
      Ему захотелось позвонить Ло-Шину. Но зачем? Китаец все будет отрицать. А Вилларду было опасно загонять его в угол...
      Смерть представителя Бюро по борьбе с наркобизнесом Ральфа Амалфи также не оставила его равнодушным. Но за нее он не нес прямой ответственности. Другое дело Джим! Он взглянул на маленький пакетик, в котором лежали документы пилота, и почувствовал приступ тошноты.
      Может быть, когда-нибудь ему удастся свести кое с кем счеты. Пока же он вынужден служить своей стране. А ради этого приходится пачкать руки.
      Глава 12
      Малко не без труда оторвал глаза от культи, завернутой в грязное тряпье. Она беспрерывно двигалась, будто обладала самостоятельной жизнью.
      Правая нога Нго, друга Юболь, была ампутирована чуть выше колена. В большом сарае, покрытом гофрированным железом и забитом велоколясками, царила адская жара, удушающая и влажная. Малко сразу же почувствовал, как по его спине заструился пот, а рубашка прилипла к телу. Даже на лице Юболь выступили мелкие капельки пота. Сверкающие умом, подвижные черные глаза владельца колясок вглядывались в Малко.
      - Я буду рад помочь вам, - сказал он на витиеватом и несколько жестком французском языке. - Очень, очень рад.
      Малко рассказал ему все, что знал о последних событиях, в частности о странных обстоятельствах несостоявшейся встречи. Затем он спросил Нго, не знает ли тот что-либо об аптекаре.
      Реакция вьетнамца его несколько удивила. Он никак не ожидал, что тот проявит такой пыл. Ведь те, кто охотятся за торговцами наркотиками во Вьентьяне, пользуются там не слишком большой популярностью.
      - Вы знаете этого аптекаря?
      Тонкая улыбка приоткрыла золотые зубы лаосца, блеснувшие в полутьме сарая.
      - Я очень хорошо знаю Труонга, - сказал он негромко.
      - Во время войны мы оба сражались в армии Гоминьдана против японцев. У меня был чин капитана, а Труонг служил в медицинской части.
      Малко почувствовал какую-то недоговоренность.
      - Мне кажется, вы не питаете к нему особо теплых чувств, - заметил он.
      Вьетнамец продолжал улыбаться.
      - Господин Труонг и тогда уже был ловким человеком, - сказал он. Опытным коммерсантом. Именно поэтому командование поручило ему в 1945 году съездить в Ханой и доставить в Юньнань медикаменты, в которых мы очень нуждались. Но соблазн оказался слишком велик: антибиотики продавались тогда на черном рынке на вес золота... И господин Труонг не вернулся в часть. Только через много лет после войны я встретил его здесь. Он оказался владельцем аптеки. Я же остался без ноги. Врачи вынуждены были ампутировать ее, потому что не было пенициллина для лечения раны.
      В черных глазах Нго светилась холодная ненависть. Он о чем-то глубоко задумался. Казалось, вернулся мыслями в леса Юньнани.
      - Вы думаете, что господин Труонг замешан в торговле наркотиками? спросил Малко.
      - Господин Труонг вообще не способен устоять, когда можно заработать хоть доллар. Но он очень, очень хитер. Как только вы проявите к нему интерес, он тут же заподозрит вас в чем-то недобром.
      - И что вы предлагаете?
      Вьетнамец взял свои костыли и с усилием встал.
      - На меня работает много людей. Я попрошу их последить за Труонгом. Как только я узнаю что-нибудь важное, я сообщу вам.
      - Каким образом?
      - Нужно действовать осторожно. Ведь у Ло-Шина повсюду друзья. К вам подойдет велорикша и предложит отвезти вас в "Эль-Марокко" в Донг-Паланге. И вы поедете с ним.
      Малко крепко пожал ему руку. Голова вьетнамца едва доставала ему до плеча.
      - Надеюсь, у господина Труонга будет много неприятностей, - сказал он убежденно.
      Малко вышел наружу, отупевший от жары. За ним семенила Юболь. Здание склада стояло рядом с деревянными домами Совета Министров, недалеко от "Сеттах-Паласа". Здесь беспрерывно сновали рикши, небрежно крутя педали. Некоторые из них дремали около двери, усевшись в свои коляски, пьяные от усталости, опиума и солнца. Жалкие осколки разлагающегося мира.
      Юболь взяла Малко за руку.
      - Ты доволен?
      В ее голосе было столько заботы, что он был тронут.
      - Я надеюсь, что твой друг серьезный человек.
      - Он всегда говорил мне, что ненавидит Труонга и когда-нибудь убьет его...
      - Тогда остается только ждать.
      Юболь дернула его за руку.
      - Ты мне кое-что обещал...
      - Что именно?
      - Жениться на мне. Этого только не хватало!
      Десятка два лаосцев - мужчин, женщин и детей - толпились в доме и окружающем его садике. Малко был встречен благосклонными улыбками и буддийскими приветствиями в форме двух сложенных ладонями рук, поднятых на уровень лица. Юболь вся сияла. Довольно пожилой мужчина, которого Юболь представила как своего отца, встал напротив Малко и произнес длиннейшую речь, которую дочь резюмировала в следующих словах: