Жерар де Вилье
      "SAS"
      Героин из Вьентьяна
      перевод А.Кристаловского, Ю. Немешаева, А.Тарасевича-Скрыльникова
      Глава 1
      Раздавшаяся со стороны проспекта Монивонг длинная автоматная очередь разорвала тишину. Велорикша не обратил на это никакого внимания и продолжал лениво катиться под кронами деревьев бульвара Даун Пень. Малко инстинктивно напрягся и приготовился выскочить из коляски. Уже несколько недель, как красные кхмеры взяли дурную привычку обстреливать ракетами Пномпень или засылать в город диверсионные группы, которые, дав наугад несколько автоматных очередей, скрывались затем в топких берегах Меконга.
      Догадавшись об охватившем Малко беспокойстве, велорикша обернулся и, улыбаясь во весь рот, показал рукой на молодого камбоджийского солдата, чья каска виднелась над мешками с песком, преграждавшими подступ к зданию Национального института. Направив ствол своего пулемета М-16 в звездное небо, на котором сиял серп луны, образованный затмением, он тоже дал длинную очередь. Со всех сторон, словно эхо, послышались выстрелы.
      Рикша выплюнул красноватую жвачку и с восторгом произнес:
      - Надо убить дракона.
      Малко с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Он совсем забыл о лунном затмении. С незапамятных времен камбоджийцы были убеждены, что во время затмения луну пожирает злой дракон. И они не жалели патронов, чтобы его пристрелить.
      Велорикша поехал медленнее, так как они уже приближались к отелю "Руаяль". По сравнению с изнуряющей дневной жарой теплый вечерний воздух казался почти прохладным. Если не считать стрельбы по Дракону, то стояла абсолютная тишина. В Пномпене такси еще не успели заменить велорикш, и те кишели вокруг "Руаяля" в поисках клиентов. Один из них поравнялся с рикшей Малко и поехал рядом. Сидевшая в его коляске молодая камбоджийка наклонилась к Малко с явно призывающей улыбкой.
      Молоденькие камбоджийские проститутки неустанно охотились за клиентами "Руаяля". Как только какой-либо иностранец выходил из гостиницы, его тут же окружала целая туча велорикш с девицами в колясках. Самые отчаянные из них готовы были исполнить свою работу прямо на ходу, укрывшись под капотом коляски... Это позволяло торопившимся куда-либо бизнесменам не терять драгоценного времени. Малко вновь погрузился в свои мысли, от которых его оторвали стрельба по Дракону и девица.
      Молодой американец Дерек Уайз, ради встречи с которым он преодолел четырнадцать тысяч километров, не явился на свидание. Его квартира оказалась закрытой, и на звонки никто не ответил. Соседи по дому не смогли сказать ничего определенного. Но ведь сын руководителя Отдела оперативного планирования Центрального разведывательного управления Дэвида Уайза знал, насколько важной была их встреча. И поэтому его отсутствие было непонятным.
      Чей-то пронзительный голос снова оторвал его от мрачных мыслей. Он обернулся.
      Пассажирка рикши, ехавшего рядом с ним, кричала ему по-французски:
      - Месье, месье, я подруга Дерека...
      Малко с удивлением посмотрел на девушку. Ее собранные в шиньон волосы возвышались над треугольным лицом с необычно тонкими для кхмерки чертами. Миндалевидные глаза смотрели на Малко с отчаянным напряжением. Она вдруг выпрыгнула из своей коляски и очутилась рядом с Малко. На ней были черные брюки и облегающая блузка из бежевого шелка.
      Не имея возможности сесть рядом с ним на сиденье коляски, слишком узкое для двоих, она опустилась на колени напротив Малко, спиной к рикше. Тот обернулся и она о чем-то переговорила с ним по-кхмерски. Рикша хихикнул, выплюнул жвачку и поехал еще медленнее.
      Молодая кхмерка наклонилась вперед, и ее голова оказалась на уровне пояса Малко, а маленькая грудь прижалась к его бедрам. Дрожащими руками она обняла его за талию. Малко попытался воспротивиться, но она подняла на него испуганные глаза и прошептала:
      - Надо сделать вид.
      Малко наклонился к ней.
      - Где Дерек?
      - Дерек мертв, - очень тихо ответила девушка.
      Малко ощутил в руках неприятное покалывание. Он схватил девушку за плечи.
      - Кто вы? Откуда вы это знаете?
      Девушка продолжала говорить, почти касаясь губами ткани его брюк:
      - Я жила с ним. Месяц тому назад он уехал в Лаос и должен был вернуться на прошлой неделе. Но еще перед отъездом он сказал мне, что должны приехать вы. И потом я получила письмо из Вьентьяна, в котором он мне снова об этом напомнил.
      Они почти поравнялись с гостиницей "Руаяль". "Знает ли уже Дэвид Уайз о смерти сына?" - подумал Малко.
      - Но где вы были все это время? - спросил он.
      - Я была в его квартире, когда вы звонили. Открыть вам я не решилась. Но когда вы ушли, я последовала за вами. Я подумала, что вы и есть тот самый человек, которого ждал Дерек. Но вы уже сели в коляску и уехали. А мне понадобилось время, чтобы найти свободного рикшу.
      Она говорила отрывистыми фразами, запыхавшимся голосом, с хриплым кхмерским акцентом.
      - Почему вы мне не открыли?
      - Я испугалась.
      Рикша остановился и стал поперек улицы, чтобы въехать в сад "Руаяля". Удивленный и раздосадованный, Малко спросил:
      - Вы знаете, зачем Дерек поехал в Лаос? Он полетел туда самолетом?
      Молодая камбоджийка покачала головой. Велорикша, ехавший за ними, посигналил. Она прижалась к Малко, не вставая с колен, как бы ублажая своего клиента.
      - Он отправился по Меконгу. На джонке, которая перевозила в Лаос какую-то жидкость для приготовления героина. Он хотел узнать, куда она плывет...
      Молодой камбоджийке, конечно, было неизвестно, что для переработки одного килограмма морфина в героин необходимо четыре килограмма уксусного ангидрида... Это означало, что Дереку Уайзу удалось напасть на важный след.
      - Как он умер? - спросил Малко.
      Камбоджийка ответила срывающимся от рыданий голосом:
      - На берегу Меконга, под Луангпрабангом, нашли его голову. Мне сообщили об этом из американского консульства. Все думают, что его убили люди Патет-Лао*. Но это не так.
      * Национально-освободительное движение, руководимое Патриотическим фронтом Лаоса.
      Послышалась продолжительная автоматная очередь в сторону луны. Малко подождал, пока она стихнет.
      - Больше вы ничего не знаете?
      - Знаю. В письме Дерек упомянул имя какого-то американца. Я точно не помню. Подождите...
      Она старалась вспомнить, кусая губы и наморщив лоб.
      Выстрелы прекратились, и Малко услышал скрип велосипеда, ехавшего вслед за ними. Краем глаза он заметил, как рикша встал на педали, объезжая их коляску, и чуть не задел ее. Ему показалось, что он толкнул рукой девушку, сидевшую на коленях перед Малко. Чтобы не упасть, она вцепилась пальцами в его бедра и вскрикнула. Он наклонил голову и с ужасом встретил стекленеющий взгляд миндалевидных глаз. Камбоджийка широко раскрыла рот, как бы силясь вдохнуть побольше воздуха. Она резко качнулась в сторону и упала на мостовую. Обогнавший их велорикша стоя вращал педали и быстро удалялся, спрятавшись за капот своей коляски.
      Малко спрыгнул на землю и опустился на колени перед распростертым телом.
      Большое кровавое пятно быстро расползалось по безупречно бежевому шелку блузки. Ткань, намокая и тяжелея, прилипала к телу, обрисовывая маленькую круглую грудь. Малко осторожно перевернул ее на спину. Застывшие глаза были широко раскрыты. Она уже не дышала. Только изредка судорога пробегала по ее телу. Несколько рикш, стоявших в саду, и полицейский в форме подбежали к ним.
      Снова послышались выстрелы. Малко встал и посмотрел на небо, где сияла полная луна. Дракон исчез.
      Камбоджийцы безучастно смотрели на труп. Полицейский, преисполненный почтительного внимания, обратился к Малко:
      - Ничего страшного, месье. Эти девицы все время ссорятся со своими сутенерами. Возвращайтесь в гостиницу! Зачем вам эти неприятности?
      Его сильный гортанный акцент искажал слова до неузнаваемости. Малко напряженно вглядывался в ночную улицу Даун Пень. Рикша-убийца исчез. Проезжая мимо них, он вонзил лезвие кинжала прямо в сердце девушки. Смерть наступила практически мгновенно.
      Малко отстранил каких-то людей в лохмотьях и вошел в сад "Руаяля". К треску автоматных очередей примешивались теперь глухие отдаленные взрывы. Это красные кхмеры вели огонь по аэропорту, чтобы на несколько часов, а может, и дней, прервать воздушное сообщение со столицей.
      Малко обернулся на шум шагов. К нему подбежал полицейский.
      - А вы ей уже успели заплатить? - любезно осведомился он. - А то можно посмотреть у нее в сумочке...
      Малко ничего не сказал и лишь покачал головой. Ему не терпелось поскорей очутиться в своем просторном и немного старомодном номере гостиницы "Руаяль".
      Его подташнивало. Он в последний раз обернулся и посмотрел на тело, распростертое на размягченной от жары мостовой. Всего несколько минут назад это была очаровательная, полная жизни девушка. Он все еще чувствовал на своих бедрах тепло ее маленькой груди. Воистину, война - гнусная вещь! Не исключая той, в которую ввязался он, принц крови и внештатный сотрудник Центрального разведывательного управления. В один прекрасный день он кончит так же, как подруга Дерека Уайза - безразличные зеваки столпятся, чтобы поглазеть на его труп.
      Справа от входа в гостиницу росло высокое миндальное дерево. Повинуясь внезапно возникшему чувству, Малко остановился, быстро обломил несколько веток, усыпанных благоухающими белыми цветами, и вернулся назад.
      Когда камбоджийцы увидели, как он положил свой импровизированный букет рядом с застывшим молодым лицом, они притихли от удивления. С тех пор как в Пномпене шла война, обнаруженные на улице трупы просто оттаскивали за ноги в ближайшую канаву.
      "Спуки" ДС-3 пролетел над "Руаялем" на очень низкой высоте, ощетинившись установленными на крыльях пулеметами и готовый выполнить свою разрушительную миссию.
      Полная луна сияла на усыпанном звездами небе, и камбоджийцы больше уже не стреляли по Дракону... Лежа в темноте на кровати, Малко погрузился в размышления. Рядом с ним в ведерке со льдом стояла бутылка водки. Его труднейшая командировка начиналась довольно трагично. Он думал о человеке с неизменно бесстрастным лицом, который послал его в Юго-Восточную Азию, наделив такими полномочиями, каких он до сих пор еще ни разу не удостаивался. Это был Дэвид Уайз, один из столпов ЦРУ, фанатик в работе, с железными нервами, скрытный, никому не доверявший и не нуждавшийся ни в чьем доверии.
      Осознавал ли он весь риск, которому подвергал своего единственного сына Дерека, ввязывая его в эту историю? Теперь этот молодой бородатый атлетического сложения американец, каким Малко видел его на фотографии, стал всего лишь грудой мяса, гниющего где-то за тысячи километров от Гарвардского университетского городка.
      Малко взял бутылку за горлышко и выпил большой глоток ледяной водки. Ему хотелось забыть застывшие глаза молодой камбоджийки, втянутой в историю, которая ее не касалась.
      Когда он явился в освежаемый кондиционером кабинет Дэвида Уайза на шестнадцатом этаже главного здания ЦРУ в Лэнгли, он еще ничего не знал об ожидавшем его задании. Дэвид Уайз был главным организатором операций "плаща и кинжала" ЦРУ и как таковой часто привлекал Малко к их осуществлению. Они хорошо знали и уважали друг друга, хотя иногда между ними и возникали конфликты.
      Когда Малко вошел, американец вертел в руках серебряную однодолларовую монету. Он покатил ее по столу, и Малко поймал ее, не дав ей упасть на пол. Дэвид Уайз несколько натянуто улыбнулся.
      - Вот вы и получили гонорар за работу, которую я собираюсь вам поручить...
      Малко задумчиво покрутил монету. Обычно Дэвиду Уайзу шутить было не свойственно.
      - Сейчас я попрошу вас об одной услуге, - продолжал он. - Вам придется рисковать жизнью без всякой материальной выгоды. Если вы добьетесь успеха, то лишь наживете себе врагов... Помогать вам будет только один человек мой сын Дерек. Он работает по тому же тарифу, что и вы... Если вы, конечно, согласитесь.
      - Я согласен, - ответил Малко.
      Ответил он практически не задумываясь.
      Он испытывал большое уважение к этому суровому и неподкупному человеку, который никогда ему не лгал и не сулил златые горы за выполнение всякой грязной работы. Дэвид Уайз долго молчал, глядя на Малко. Теперь они были в одной упряжке.
      - Я знал, что вы согласитесь. Вы морально безупречны, чего нельзя сказать обо всех сотрудниках нашей "Конторы".
      Он вынул из ящика стола тонкую картонную папку и протянул ее Малко.
      - Прочтите. Из кабинета этот документ лучше не выносить. Если он попадет в руки какого-нибудь Джека Андерсона, то разразится скандал, способный поставить под вопрос перевыборы Президента.
      - О чем здесь идет речь?
      - Этот доклад составлен сотрудниками Бюро по борьбе с наркобизнесом, чья добросовестность вне всяких подозрений. В нем утверждается, будто ответственные работники нашей "Конторы" работают в Лаосе рука об руку с торговцами опиумом и героином.
      Это было чудовищно! Малко, как и все, слыхал о каких-то подозрениях в этом плане, но не до такой же степени!
      - Зачем им это понадобилось!? - воскликнул Малко.
      Дэвид Уайз печально улыбнулся.
      - Может быть, затем, что они сели обедать с дьяволом, но не взяли с собой достаточно длинную ложку. Однако я не уверен в достоверности этого доклада. Президент и я, мы хотим знать истинное положение вещей. Если мы назначим официальную комиссию "Конторы", то рискуем увязнуть во внутриведомственных склоках. Поэтому я принял решение провести неофициальное расследование. Мой сын уехал в Юго-Восточную Азию месяц назад. По всей видимости, он уже напал на какой-то след. Мне хотелось бы, чтобы вы все выяснили до конца. Вы должны узнать всю правду. Какой бы она ни была. Мой сын полон энтузиазма, но ему недостает опыта. А теперь прочтите этот доклад...
      Где-то совсем близко взорвалась ракета. Малко вздрогнул и прервал свои воспоминания. Он встал и подошел к окну. Красная вспышка высветила шпиль одного из храмов на берегу Меконга.
      В этой невыносимой жаре и духоте Пномпеня он все время вспоминал прохладу кабинета в Вашингтоне. Дэвид Уайз поставил на максимум - на своего единственного сына - и проиграл. Малко не имел права потерпеть неудачу.
      Когда он закончил читать сверхсекретный доклад, Дэвид Уайз сказал ему:
      - Сегодня 5 мая. В Бирме и Лаосе урожай опиумного мака начинают собирать в феврале. Сейчас его будут перерабатывать в героин и отправлять к месту назначения. Ежегодно в это время из Лаоса вывозятся десятки тонн героина. В докладе утверждается, что делается это с ведома нашей "Конторы". Если все действительно так, Президент считает, что этому необходимо положить конец.
      Дэвид Уайз вынул из ящика своего стола четыре конверта и протянул их один за другим Малко.
      - Я вам дал всего один доллар, - сказал он. - Но эти четыре письма подписаны самим Президентом. Одно из них адресовано послу Соединенных Штатов во Вьентьяне. Другое - уполномоченному Бюро по борьбе с наркобизнесом в Лаосе. Третье - Саю Вилларду, который возглавляет отделение "Конторы" в Лаосе. И, наконец, последнее адресовано командующему американскими вооруженными силами во Вьетнаме. Вы можете просить его предоставить в ваше распоряжение что угодно - от батальона морской пехоты и до нескольких самолетов Б-52. В этих четырех письмах Президент специально подчеркивает, что вы выполняете задание, исходящее лично от него, и несете ответственность только перед ним.
      Несколько смущенный всем услышанным, Малко положил четыре конверта в карман. Никогда еще его не наделяли такими полномочиями. Он становился кем-то вроде Архангела Гавриила, которому поручалось осуществить чистку великого Федерального управления. Дэвид Уайз встал и протянул ему руку.
      - Желаю успеха. Моя секретарша передаст вам все, что нужно, в том числе и адрес моего сына. Он ждет вас в Пномпене. Скажите ему, что я им горжусь.
      Блистающий новизной самолет ДС-8 компании "Тай Интернешнл" плавно и бесшумно скользил над муссоном. Самолеты этой компании, выполнявшие дважды в неделю рейс Сайгон - Бангкок, совершали посадку в Пномпене. Если, конечно, не было ракетного обстрела... Малко потянулся в глубоком и комфортабельном кресле. Он не жалел, что покинул старомодную и уютную гостиницу "Руаяль". Авиакомпания "Тай" с годами становилась все лучше и лучше, как хорошее вино... Узкие "каравеллы" были полностью заменены гораздо более совершенными ДС-8, но стюардессы по-прежнему были великолепны и обворожительны.
      Одна из них подошла к Малко и поставила перед ним поднос с завтраком сочный бифштекс по-французски с отличным "бордо", настоящим, а не какой-нибудь австралийской или японской подделкой. Для любителей шампанского здесь имелся даже "моэт". По сравнению с другими авиакомпаниями Юго-Восточной Азии, не отличавшимися особым комфортом, эта фирма являлась приятным исключением. Малко очень ценил удобства и летал, в этой части света, только самолетами "Тай". Он пожалел, что сейчас у него не было времени слетать в Катманду, Бали, Сингапур или Токио. А в Бангкоке он будет вынужден покинуть "Тай" и пересесть в допотопный ДС-3 компании "Эр-Лаос".
      Есть ему не очень хотелось, и он вынул из кармашка расположенного перед ним сиденья какую-то брошюру и стал ее перелистывать. В ней на французском языке рассказывалось о туристических достопримечательностях Юго-Восточной Азии. Издана она была Информационным бюро по Дальнему Востоку, находящимся в Париже по адресу: улица Комартен, 2.
      Малко про себя улыбнулся. Интересно, располагает ли Информационное бюро по Дальнему Востоку, претендующее на то, что может предоставить любые данные, необходимые для деловых поездок в этот регион земного шара, какими-либо сведениями о "Золотом треугольнике", то есть о зоне, включающей в себя Северный Таиланд, Северную Бирму и Северный Лаос.
      Там выращивается половина производимого в мире опиума, и там он должен провести свое расследование. Тот факт, что пришлось начать выполнение задания в Пномпене, связан с уксусным ангидридом... Для переработки опиума в героин нужен этот химикалий. А его нет ни в Лаосе, ни в Таиланде. Как указано в докладе, с которым Дэвид Уайз ознакомил Малко, ангидрид доставляется из Сайгона в Пномпень.
      Сейчас, когда молодого Дерека уже нет в живых, Малко ничего другого не остается, как самому направиться на другой конец маршрута, по которому переправляли наркотики, то есть во Вьентьян.
      И тщательно изучить обстановку...
      С другой стороны, чисто символическое вознаграждение, полученное им за выполнение задания, облегчало его задачу. Он становился самим собой, то есть Светлейшим Высочеством, кавалером Мальтийского ордена, рыцарем без страха и упрека, блуждающим в мире, который он презирал. Это поможет ему, в случае необходимости, действовать на свой страх и риск и самому принимать необходимые решения.
      Влажная жара, царившая в аэропорту Донг-Муанг, проникала через все поры кожи. Суперлайнер ДС-8 "Скандинавиан Эйрлайнз" выплеснул целую волну туристов, сияющих от счастья в предвкушении наслаждения прелестями Дальнего Востока. Малко смешался с ними в громадном зале для транзитных пассажиров. Теперь за малые до смешного деньги они могли провести три недели на Дальнем Востоке, прибыв сюда прямо из Копенгагена. И это благодаря рейсу "Трансейшн", обеспечивающему прямой перелет Копенгаген - Бангкок самолетами "Скандинавией".
      Малко немного завидовал этим людям, беззаботно толпившимся вокруг него. Он открыл свой маленький "самсонит" и проверил его содержимое. Четыре конверта, врученных ему Дэвидом Уайзом, лежали на самом верху. Первый был адресован представителю Бюро по борьбе с наркобизнесом во Вьентьяне Ральфу Амалфи. "Неподкупному", как его охарактеризовал Дэвид Уайз.
      Это письмо могло очень понадобиться Малко.
      Глава 2
      Принц Лом-Сават напоминал скорее огромную медузу, чем принца из сказки "Спящая красавица". Каждый раз, как Сай Виллард останавливал глаза на необъятной туше лаосца, в его голове неизменно возникало определение "омерзительный". Он заставил себя не думать об этом и предстал перед хозяином с подобающим лицом. Сев в большое, плетенное из ивовых прутьев, кресло, заскрипевшее под его тяжестью, он стал рассматривать китайскую ширму, расцвеченную перламутровыми инкрустациями в виде картинок непристойного содержания. Заметив его интерес, принц Лом-Сават хихикнул:
      - Вы, я вижу, умеете ценить красивую вещь, мой дорогой друг. Наши вкусы совпадают.
      Вилларду удалось изобразить на лице некое подобие улыбки. Поистине, нужно быть очень преданным Центральному разведывательному управлению, чтобы посещать таких людей, как Лом-Сават.
      Принц был настоящим чудищем. Неестественно грушеобразная голова переходила в бесформенное туловище, распухшее от непомерного потребления всякого рода сладостей. Маленькие пухленькие ручки принадлежали, казалось, другому человеку.
      С тех пор, как его сексуальные возможности понизились в связи с возрастом и употреблением опиума, Лом-Сават предавался безудержному чревоугодию. Каждое утро, в качестве первого завтрака, он буквально заглатывал целый батон колбасы и два "камамбера", доставленных самолетом прямо из Франции.
      Большую часть времени он проводил в той самой комнате, где сейчас принимал Вилларда, и редко заходил в остальные тридцать комнат своего старомодного и в значительной степени обветшавшего дома. С маниакальной настойчивостью он требовал, чтобы уборка во всех тридцати комнатах проводилась ежедневно. Однако ни один слуга не смел переступить порог его логова, в котором воняло, как в свинарнике. Дым многих тысяч выкуренных трубок опиума так пропитал старую обивку стен из тикового дерева, что казалось, будто она была сделана из черного дерева. Лаосец любил лежать на плотных циновках, покрывавших весь пол, подоткнув под себя разбросанные повсюду многочисленные подушки. Прямо на полу стояли полки с книгами, главным образом эротического содержания. Распластавшись как большая самодовольная медуза, Лом-Сават проводил так целые дни в компании трех-четырех кошек.
      Принц никогда в жизни не занимался какой-либо полезной деятельностью и считал, что так будет до конца его дней, который, как он надеялся, наступит еще очень не скоро. При малейшем недомогании он подползал к стоящему в углу комнаты большому изваянию безрукого бирманского Будды и хнычущим голосом просил дать ему возможность еще пожить на этом свете, чтобы распространять мудрое учение Конфуция... Лом-Сават испытывал по отношению к человечеству глубокое презрение, но себя самого просто обожал. Отчаянный трус, он любил всем рассказывать, как его враги постоянно посягают на его жизнь. Всякий раз, совершая поездку по городу в своем оснащенном телефоном "мерседесе-250", он напяливал на себя тяжелый пуленепробиваемый жилет. Но даже коммунисты настолько презирали его, что никогда не покушались на его жизнь. Они символически оценили его голову в один кип...
      Чувствуя себя неуютно в плетеном кресле, Сай Виллард кашлянул. Это молчаливое сидение друг против друга начинало его сильно тяготить. С тех пор как американца провели в кабинет Лом-Савата, принц ни разу не шевельнулся и продолжал лежать на груде подушек. Казалось, он дремал, опустив ресницы и скрестив руки на животе, словно толстый, насытившийся Будда.
      - Вы хотели меня видеть, Ваше Превосходительство?
      Принц Лом-Сават глубоко вздохнул и все его подбородки затряслись.
      - Да, да, мой дорогой друг, - произнес он жалостливым голосом. - У меня возникли серьезные трудности. Увы, из-за вас... Хотите чаю?
      Лаосец говорил на высокопарном французском языке с тайским и кхмерским гортанным акцентом. Резидент ЦРУ в Лаосе весь напрягся. Каждый год в одно и то же время эта старая каналья Лом-Сават начинал его шантажировать. Он был бы всего лишь жалким жирным моллюском, если бы не полтораста тысяч считавших его своим духовным вождем лаосских мео, из которых шестьдесят пять тысяч проживали в зоне, контролируемой коммунистами Патет-Лао, уже двадцать лет державшими в своих руках половину страны. Без этих мео американцы никогда не смогли бы вести войну против Патет-Лао. Опираясь на подвластных Лом-Савату мео, ЦРУ оборудовало в джунглях целую сеть мелких баз, где расположились "Красные береты" (или лаосские таи) и несколько американских советников. С этих баз они делали вылазки против коммунистических повстанцев, не давая им окончательно утвердиться в стране; оттуда же они прикрывали несколько радарных установок, следящих за небом Северного Вьетнама, и совершали рейды.
      Соглашения 1958 года запрещали присутствие американских войск в Лаосе, но ЦРУ обходило это препятствие благодаря мео. Суровые и отважные горцы, мео очень хорошо воевали против коммунистов.
      Правда, при условии, что их "король" Лом-Сават приказывал им это.
      Главное было сохранить шаткое политическое равновесие в Лаосе, провозгласившем в 1954 году свою независимость и проводившем политику лицемерного нейтралитета. В итоге, Лаос был единственной страной, где и Северный и Южный Вьетнам имели свои посольства. Каждую среду министры от Патет-Лао приглашались на заседания Совета Министров, но они не являлись на них вот уже пятнадцать лет... Делалось это для того, чтобы создать видимость национального единства.
      Все эти годы коммунисты пытались захватить районы, контролируемые правительственными войсками, а ЦРУ, используя свои секретные базы, щедро поливало их напалмом. Но самое смешное было то, что Патет-Лао даже имело во Вьентьяне свое представительство. Оно находилось за Главным почтамтом и стены его были, конечно, напичканы микрофонами.
      Сай Виллард смотрел на раздутого как пузырь принца, с трудом сдерживая страстное желание убить его. Одно время он был вице-консулом в Ханое и Азию знал хорошо. Очень смуглый, коренастый, с выразительными чертами лица, он был больше похож на неаполитанского сутенера, чем на первого секретаря американского посольства. Это была его официальная должность. Однако в свободное от службы время он вел размеренную семейную жизнь, занимая с женой и двумя детьми тихую виллу в квартале Тхат Луанг и не пил ничего, кроме минеральной воды "Виши".
      - Так что же такое произошло?
      Лом-Сават с трагическим видом покачал головой.
      - Вчера я принял делегацию вождей деревень. Они очень рисковали, явившись сюда. Но им необходимо было доложить мне о своем решении. Они больше не могут участвовать в этой братоубийственной войне. Их потери слишком велики и они терпят жестокие страдания. Я их "король" и могу только одобрить такое решение.
      Виллард пытался сохранять спокойствие.
      - Это невозможно, - сказал он. - До сезона дождей остался всего один месяц. За это время надо попытаться вновь овладеть Долиной Кувшинов. Вы не можете нас оставить. Что же касается их потерь, то они не так уж велики. И мы обеспечиваем их продовольствием.
      - Конечно, конечно, - согласился лаосец. - Но они не хотят умирать... Кроме того, была совершена ошибка, когда запретили выращивать опиумный мак. А это их единственный источник существования...
      Сай Виллард взял чашку и отпил немного горячего чаю. Что скрывалось за шантажом принца Лом-Савата? Мео продолжали выращивать мак и вывозить его. Для этого Лом-Савату не был нужен Виллард. Ведь не напрасно же "Эр-Лаос" назывался "Эр-Опиум". Виллард по-прежнему закрывал глаза на то, что какая-то часть опиума перевозилась компанией "Эр-Америка". Лом-Савату нужно было что-то другое.
      Виллард плохо представлял себе, как он сможет сообщить в Вашингтон, что отдает север страны под контроль коммунистов...
      Принц продолжал неподвижно лежать на своих подушках.
      - Очень неприятная ситуация, - лицемерно вздохнул он. - Эти люди пришли ко мне за советом, и я вынужден думать об их интересах. Ведь они меня считают как бы своим духовным отцом. Я не могу их обманывать.
      Резидент ЦРУ с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Лом-Сават уже многие годы совершенно бесцеремонно обирал своих "подданных". Ни для кого не было секретом, что принц наложил свою лапу на осуществляемую мео торговлю опиумом. Вожди деревень полностью доверили ему вести переговоры с оптовыми покупателями.
      Большинство мео были неграмотны и принимали в качестве оплаты лишь слитки серебра. Лом-Сават, естественно, рассчитывался с ними за опиум-сырец по десять-двенадцать тысяч кипов* за фунт, а по меньшей мере восемнадцать тысяч клал себе в карман.
      * Чуть меньше сантима.
      Сай Виллард неизменно делал все, чтобы принц Лом-Сават не испытывал никаких трудностей. Без него ни о каких мео не могло быть и речи. А без мео ЦРУ оставалось лишь отдать страну под контроль Патет-Лао.
      В дверь тихо постучали, и Лом-Сават крикнул, чтобы вошли. Дверь открылась, и показалась бородка Вина, доверенного лица принца.
      - Пришел господин Ло-Шин, - доложил он по-вьетнамски. - Я ему сказал, что вы заняты.
      Он, конечно, знал, что Виллард понимает по-вьетнамски. Все это было заранее предусмотрено.
      - Полагаю, что мой компаньон Ло-Шин будет рад поприветствовать Его Превосходительство господина Вилларда, - напыщенно произнес Лом-Сават.
      Его отвислые щеки затряслись, когда он повернул голову в сторону американца.
      - Этот визит очень кстати. Мне представляется, что мой компаньон хотел бы попросить вас об одной небольшой услуге. Правда, не знаю, осмелится ли он это сделать, учитывая глубочайшее уважение, которое он к вам питает.
      По меньшей мере можно было бы сказать, что американец не отвечал ему взаимностью. Сай Виллард с превеликим удовольствием подвесил бы Ло-Шина на мясной крюк и оставил висеть на солнце до наступления сезона дождей...
      Дверь открылась, и в комнату вошел Ло-Шин.
      Его враги говорили, что кормилица сплющила ему голову и подвесила за уши. Никто не знал, кто посоветовал ему наголо обрить череп, имевший форму сахарной головы, и оставить на макушке лишь клок черных волос. Со своим приплюснутым носом и гигантскими ушами, напоминавшими капустные листья, его как будто только что вытащили из вращающейся бетономешалки. Он был родом с юга Китая и имел телосложение, типичное для крестьян провинции Хунань, массивное туловище и короткие конечности.
      Выглядел он просто омерзительно. Но был самым богатым человеком во Вьентьяне. Жил он в громадном зеленом доме, расположенном рядом с резиденцией Совета Министров, опоясанном высокими стенами с вцементированными сверху бутылочными осколками. Он торговал во Вьентьяне всем - от разного рода напитков до опиума. Работая с восхода до захода солнца, он постоянно увеличивал свое состояние, собираясь, по-видимому, все оставить в наследство своим тринадцати детям.
      Лишь взгляд подвижных и умных глаз делал его похожим на человека. Сложившись пополам, он ринулся к Вилларду, и американцу пришлось отбиваться от его попыток поцеловать ему руку. Он пробормотал по-вьетнамски - только из уважения к Вилларду - витиеватое приветствие и сел напротив него на неудобный табурет. Весь преисполненный вкрадчивого внимания.
      - Вы хотите о чем-то меня попросить? - сказал нарочито грубым тоном Виллард.
      Китаец энергично завертел головой:
      - Никак нет, никак нет! Я просто очень рад вас приветствовать.
      Принц следил за их разговором, развалившись на подушках и полузакрыв глаза. Он приподнял одно веко и выдавил из себя гортанным голосом:
      - Мой друг Ло-Шин очень стесняется. У него сейчас серьезные проблемы, связанные со складированием товаров. Его торговля постоянно растет, и он ожидает в ближайшие дни крупных поставок. У него не хватает складских помещений для хранения товаров. Он подумал, что, может быть, вы смогли бы сдать ему внаем один из складов "Американской помощи". Тот, который расположен на 17-м километре, на берегу Меконга. Он очень удобен для выгрузки товара из джонок.
      Сай Виллард сохранял ледяное спокойствие.
      - Этот склад принадлежит правительству Соединенных Штатов, и я не могу сдать вам его внаем, - сказал он.
      Он забыл, естественно, уточнить, что "Американская помощь" в Лаосе полностью находится под колпаком ЦРУ. На лицемерие приходится отвечать таким же лицемерием...
      - Понимаю, понимаю, - живо ответил принц Лом-Сават. - Мне очень неудобно, что я морочу вам голову нашими торговыми проблемами и отрываю вас от важных дел.
      Он встал с подушек и мелкими шажками подошел к американцу. Ло-Шин даже не шелохнулся.
      - Спасибо, что вы пришли ко мне, - сказал принц. Сай Виллард с трудом сдержал гнев. Его попросту выставляли за дверь. Он побледнел. Его вынуждали потерять лицо.
      - Я сказал, что не могу сдать этот склад внаем, - уточнил он. - Но я мог бы, по всей видимости, предоставить его в распоряжение господина Ло-Шина на какое-то ограниченное время... Если это вас устроит.
      Принц Лом-Сават энергично затряс всеми четырьмя подбородками.
      - Нет, нет, что вы. Я не хочу создавать для вас какие-либо проблемы. Мы сами найдем выход.
      "Вот дерьмо, - подумал Сай Виллард. - Через пять минут я сам буду вынужден его умолять". Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, почему Ло-Шин так заинтересован в складах "Американской помощи", хотя во Вьентьяне полно помещений, которые можно снять за низкую цену. После принятия новых законов о запрете на торговлю опиумом никто уже не застрахован от обыска. Расположенное во Вьентьяне Бюро по борьбе с наркобизнесом буквально осыпает золотом своих осведомителей. У китайца много врагов, а склады "Американской помощи" вне подозрений.
      Виллард с трудом проглотил слюну и выдавил из себя:
      - Я ваш друг, Ваше Превосходительство. А друзья, естественно, должны оказывать друг другу услуги.
      Скрестив руки на животе, Ло-Шин утвердительно кивнул головой. Наконец-то подошли к существу проблемы.
      Сай Виллард с горечью подумал о том, что американцы в своей политике во многих странах "третьего мира" вынуждены сотрудничать с такими типами, как Ло-Шин и Лом-Сават. То есть с самым цветом коррупции. Китаец решил, что наступил подходящий момент, и вмешался в разговор.
      - Безусловно, на очень непродолжительное время, - сказал он. - На несколько недель. Это поможет мне избежать многочисленных и дорогостоящих разгрузочно-погрузочных работ.
      Не изощряясь в излишних словопрениях, как это делал принц Лом-Сават, Ло-Шин предпочел внести ясность в ситуацию.
      Видя, как разворачиваются события, принц вернулся мелкими шажками к себе в угол и снова улегся на подушки. На его лунообразном лице сияла довольная улыбка. Прилетел тихий ангел, ему стало противно - и он тут же улетел. Молчание длилось невероятно долго. Ни один из двух азиатов не перевел разговор на посторонние темы, как это обычно происходило, когда все важные проблемы были уже решены. Виллард сразу понял, что его трудности еще далеко не закончились.
      Наконец Лом-Сават прервал молчание.
      - Я очень обеспокоен, - изрек он плаксивым голосом. Сай Виллард весь напрягся. Начался второй раунд.
      - Чем же вы обеспокоены?
      Лом-Сават посмотрел на золоченого Будду, как бы прося его о поддержке.
      - Несколько принадлежащих нам, моему другу Ло-Шину и мне, джонок были за последние недели задержаны мятежниками. Одну из них они даже сожгли. Там было тканей на шестьсот тысяч кипов. И все это из-за дружбы, которую я питаю к нашим американским друзьям.
      Сай Виллард извлек из своего профессионального набора мимику, выражающую сочувствие.
      - Очень сожалею. Где это произошло?
      - Между Вьентьяном и Хуайсаем.
      Американец поморщился.
      - Вы, конечно, знаете, что между Вьентьяном и Луангпрабангом, а также на севере страны есть зоны, которые мы не контролируем.
      Не глядя на него, Лом-Сават вздохнул.
      - Будет крайне досадно, если и другие товары, ввозимые господином Ло-Шином, будут уничтожены.
      Сай Виллард воспользовался случаем, чтобы оказать столь легко выполнимую услугу.
      - Я мог бы, если понадобится, попросить генерала Фуми обеспечить соответствующий эскорт.
      Принц Лом-Сават покачал головой.
      - Боюсь, что этого будет недостаточно. Может быть, есть более подходящий способ. Мне представляется, что "дакоты" "Эр-Америки" совершают частые рейсы в Хуайсай, и на них можно перевезти много груза. Ведь вы еще не освободили всю страну от мятежников.
      Говоря все это, лаосец медленно закрывал глаза. Словно он засыпал...
      Вилларда душил гнев. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не надавать хороших пинков этой толстой медузе. Западня захлопнулась. Он был приперт к стене.
      "Эр-Америка", по сути, была частной американской компанией, совершавшей чартерные рейсы в Лаосе. Могло, конечно, показаться странным, что она собирается составить конкуренцию трем лаосским компаниям, которые и без того дышали на ладан. Это было бы тем более странно, что тарифы "Эр-Америки" были выше, чем у ее конкурентов.
      Но, судя по всему, это не отражалось на ее экономическом положении. Потому что всякий раз, как какой-нибудь пассажир желал приобрести билет на самолет компании "Эр-Америка", все места оказывались, по непонятной причине, уже заняты. Однако "пилаты", ДС-3, "геркулесы" и старые "куртисы" этой компании днем и ночью бороздили небо Лаоса...
      Рядом с дряхлым аэровокзалом "Руаяль Эр-Лаос" белые здания аэропорта "Эр-Америка", оснащенные кондиционерами и покрытые антеннами, казались просто неуместными со своей роскошью. Между городом и аэропортом непрерывно курсировали маленькие сине-белые автобусы, развозя туда и обратно экипажи самолетов...
      Лишь некоторые лаосские чиновники, отупевшие от непомерного потребления "шумы"*, могли не знать, что "Эр-Америка" является вторым "соском", питающим борьбу против Патет-Лао. Компания, базирующаяся на Тайване и основанная бывшим командующим "Летающих тигров", ни в чем не могла отказать ЦРУ - своему первому и единственному клиенту.
      * Рисовая водка.
      Время от времени, конечно, "пилаты" сбрасывали несколько мешков риса беженцам, пригласив как можно большее число местных фотографов, чтобы запечатлеть это. Но большую часть времени они обеспечивали снабжение секретных баз ЦРУ, а также доставляли продовольствие, боеприпасы и оружие отважным мео.
      Всего в Лаосе насчитывалось до четырехсот таких баз...
      Сай Виллард отчаянно пытался найти для себя какую-нибудь лазейку. Но не находил. Он старался не думать о том, какова реальная цена той услуги, о которой его просят. Хуайсай находился на севере Лаоса, в том районе, где выращивали большую в мире часть опиумного мака. Транспортировка опиума была в руках китайских националистов из остатков армии Чан Кайши, которые базировались на стыке трех границ. Виллард хорошо знал это, так как неофициально снабжал их всем необходимым еще в те годы, когда Белый дом полагал, что они совершают набеги в коммунистический Китай. Но они использовали оружие, получаемое от ЦРУ, для создания маленького независимого княжества между Бирмой и Таиландом...
      Принц Лом-Сават вновь открыл глаза. Взгляд Ло-Шина был обращен в пустоту. Оба они спокойно дожидались ответа американца.
      Сай Виллард снова с трудом проглотил слюну и постарался преодолеть угрызения совести.
      - Я непременно постараюсь помочь господину Ло-Шину, - пообещал он. Если окажутся свободные самолеты. Не забывайте, что мы ведем войну...
      - Это совершенно естественно, - согласился китаец. Его блестевшее от пота лицо так и светилось ликованием. На этот раз чаша была выпита до дна... Лом-Сават начал долго говорить о преимуществах и недостатках содержания птиц в клетках. Американец просто задыхался. Он прервал бесконечный монолог хозяина дома.
      - Я сожалею, но я должен быть на совещании у Его Превосходительства посла и вынужден вас покинуть. Могу ли я ему сообщить, что наше весеннее наступление пройдет нормально?
      Принц Лом-Сават многозначительно кивнул головой.
      - Я не могу, конечно, ничего вам обещать. Но я сделаю все возможное, чтобы убедить вождей моих деревень продолжать сражаться на вашей стороне.
      Виллард был уверен, что эти вожди или уже ушли, или вообще сюда не приходили... Он пожал две толстенькие ручки, протянутые ему. Вин проводил его до выхода. В отличие от большинства лаосских садов сад перед резиденцией Лом-Савата был хорошо ухожен. Пахло розами и миндалем. Но охровая краска на фасаде дома кое-где облупилась. Сай Виллард сел в свой "линкольн" и поехал в посольство мимо высоких стен Ват Пракхео.
      Он был совершенно деморализован. Ему приходилось вести войну теми средствами и при помощи тех людей, которые были в его распоряжении. Но далеко не всегда это было легким делом...
      - Вызовите ко мне Джима Дафа, - попросил Виллард свою секретаршу.
      Он вошел в свой кабинет и бросил портфель на кресло. Климат во Вьентьяне был изнуряющим. Однако первый секретарь посольства за все свое пребывание здесь не выкурил ни одной трубки опиума и пил только "пепси-колу" и минеральную воду.
      Секретарша вернулась, держа в руках какой-то пакет.
      - Вам только что принесли это, сэр.
      Сай Виллард взял пакет и взвесил его на руке. Для бомбы содержимое было слишком легким. Он взял ножницы и вскрыл его. На стол сразу же высыпалась целая пачка банкнот по тысяче кипов, а также визитная карточка Лом-Савата.
      "Дорогой друг! Я забыл вам сказать, что играл за Вас в "маджонг" и что нам сопутствовало везенье"...
      Американец криво усмехнулся. Коррупция была неотъемлемой частью жизни в Азии. Он взял вскрытый пакет и купюры, засунул все это в большой желтый конверт, заклеил его и нажал на кнопку внутреннего телефона.
      - Велите немедленно отослать это принцу Лом-Савату, - приказал он. - С кем-нибудь из верных людей.
      Уже не первый раз его восточные "союзники" хотели выразить таким образом свою признательность.
      Джим Даф подумал, что ему не следовало бы взлетать. Самолет еще не тронулся с места, а в левом двигателе давление масла вдруг резко упало. Но через несколько секунд оно снова стало нормальным. Чтобы не задерживать свой вылет, он решил не вызывать для проверки готовности самолета лаосского авиамеханика. Он собирался лететь в Хуайсай - эту Мекку контрабанды. Там можно было купить французские духи, спиртное, сигареты - и все это по баснословно низким ценам. И даже баскские береты, от которых мео просто без ума. Он поклялся хозяйке ресторанчика "Красный дельфин" Синтии, за которой безуспешно ухаживал уже в течение нескольких недель, что привезет ей целый галлон французских духов.
      И вот теперь зажглись все три красные лампочки датчиков "низкое давление". Еще слава Богу, что самолет не загорелся. Самолеты ДС-3 компании "Эр-Америка" были уже не первой молодости. Некоторые из них даже участвовали в войне... А если учесть качество лаосского техобслуживания...
      - Где это мы сейчас? - спросил он у своего второго пилота-лаосца.
      Тот указал точку на карте. Они уже находились довольно далеко от Вьентьяна. К счастью, летели они над руслом Меконга. Джим плохо представлял себе, как им удастся пробраться через джунгли, кишащие людьми Патет-Лао.
      - Мы спускаемся со скоростью пятисот футов в минуту, - сказал второй пилот.
      Им уже не удастся дотянуть до Хуайсая. Выбора не было: нужно было прыгать. Джим взял микрофон и настроил передатчик на частоту приемной антенны во Вьентьяне.
      - Говорит номер 765894, - сообщил он. - У нас вышел из строя один двигатель. Вынуждены покинуть самолет. Вот наши координаты...
      Он сообщил их последние координаты. Ему ответил диспетчер во Вьентьяне таким четким голосом, будто находился совсем рядом.
      - Говорит диспетчерская Вьентьяна. Сообщаю на базу 12. Они высылают вертолеты. Сигнальте ракетами и старайтесь подойти ближе к Меконгу. Желаю успеха.
      База 12 была одной из секретных баз ЦРУ в Лаосе, в ста двадцати километрах к северу от Вьентьяна, в Лонгшьене. Добраться туда можно было только по воздуху.
      Несколько успокоившись, Джим Даф пристегнул парашют.
      - Прыгаем! - сказал он.
      Загруженный под завязку ДС-3 падал. До земли оставалось не более тысячи восьмисот футов.
      Глава 3
      Малко остановился под балдахином, висевшим перед входом в гостиницу "Сеттах-Палас". То, что называлось улицей Фанг-Кам, представляло собой реку грязи, в которой плавали всякого рода отбросы, непрерывно приносимые ливневыми потоками. Большинство улиц Вьентьяна не были асфальтированы. По сравнению с кокетливым Пномпенем Вьентьян казался дряхлым, бесцветным и загнивающим городом, бездушной столицей уже не существующей страны. Создавалось впечатление, что находишься в маленьком колониальном поселке начала века с его низкими деревянными административными постройками с облупившейся краской на стенах.
      Он напрасно прождал целый час. Ральф Амалфи позвонил ему, сказав, что сейчас не сможет с ним встретиться, и назначил свидание на десять часов вечера на проспекте Лан Ксанг, перед бензозаправочной станцией, расположенной напротив рынка. Американец сказал, что будет в зеленом "понтиаке". Малко искал встречи с ним уже почти целые сутки. Амалфи, казалось, совсем не бывал в своем кабинете, расположенном на третьем этаже нового здания американского посольства. Представитель Бюро по борьбе с наркобизнесом подчинялся не ЦРУ, а Министерству юстиции. Не выразив особого энтузиазма, он позвонил Малко в гостиницу и назначил ему свидание в "Сеттах-Паласе", одной из двух приличных гостиниц, имеющихся во Вьентьяне. Это было деревянное трехэтажное здание, кишевшее молоденькими лаосками сомнительной репутации.
      Пока Малко размышлял о том, как бы ему аккуратнее перейти через протекавший перед ним грязевой поток, из гостиницы вышла парочка: высоченный рыжий американец в рубашке с короткими рукавами и миниатюрная лаоска. В плотно обтягивающей маленькую грудь черной блузке, с мальчишескими бедрами и немыслимо тонкой талией, она напоминала куколку. Ее крупный рот, маленький носик и узкие раскосые глаза придавали ей чувственный и в то же время испуганный вид. Малко услышал, как американец сказал ей, что идет за своим автомобилем. Она ничего ему не ответила и осталась неподвижно стоять рядом с Малко. Судя по всему, они вышли из "Слота", модного во Вьентьяне кафе-шантана, расположенного на первом этаже гостиницы "Сеттах-Палас". По вечерам какой-то филиппинский певец выступал здесь с заезженным репертуаром выученных им наизусть поп-куплетов, почти в полной темноте, благоприятной для американо-лаосских поцелуев и объятий.
      За семьсот кипов, то есть за столько, сколько стоила одна порция виски "Джи энд Би", можно было потискать молоденькую крестьяночку, изображающую из себя, при помощи косметики и длинного платья, женщину-вамп. Робеющие, неловкие и почти немые лаоски становились естественными лишь тогда, когда оказывались в постели.
      Да и здесь они не блистали особым разнообразием приемов. Но пилотам компании "Эр-Америка" даже это доставляло истинное наслаждение.
      "Сеттах-Палас" был дворцом только по названию. Это было старое деревянное здание колониального стиля. В нем проживали почти исключительно американцы.
      Мимо медленно проехал велорикша. Малко поднял руку. Но тот, закутанный в вощеное тряпье, его даже не заметил.
      Вдруг Малко услышал позади себя какой-то глухой удар и обернулся. Он увидел, что маленькая лаоска лежит на спине с закрытыми глазами. Она упала как подкошенная. И то, что он услышал, был стук ее головы о цемент тротуара. Он бросился к ней и поднял ее. Она была невероятно легкой, и ему сразу удалось поставить ее на ноги. Девушка открыла глаза и, наклонившись к нему, что-то пробормотала по-лаосски. Похоже было, что она смертельно пьяна, но спиртным от нее не пахло. Разбрызгивая вокруг себя потоки грязи, подъехал автомобиль-универсал и остановился перед Малко. Из него с разъяренным видом вышел конопатый верзила-американец. Ему явно не нравилось, что его подружка обнимала Малко за шею.
      - Это еще что такое? - сказал он, схватив девушку за руку.
      - Я держу ее, чтобы она не упала, - холодно ответил Малко. - Она больна.
      Верзила-американец произнес грубое ругательство и захотел оторвать девушку от Малко. Она сразу же завопила пронзительным голосом, цепляясь рукой за рубаху Малко и закатив глаза.
      - Эта девушка больна, - повторил Малко, явно теряя терпение.
      - Эта косоглазая просто накурилась "кхая", - прорычал американец.
      Он потянул еще сильнее и вырвал девушку из рук Малко. Та завопила еще громче, какой-то момент осталась стоять, потом снова начала падать.
      Малко подхватил ее под мышки и прислонил к столбу.
      - Я отвезу эту девушку туда, где ей помогут прийти в себя, решительно сказал он.
      - Пошли вы в задницу, - ответил американец. - Это моя девчонка. Я потратил целую сотню долларов, чтобы одеть ее. И не вмешивайтесь куда вас не просят.
      Девушка снова открыла глаза и посмотрела на Малко, дрожа всем телом, хотя, несмотря на дождь, было не менее 36 градусов...
      Золотистые глаза Малко позеленели от злости. Он вытащил из кармана пачку купюр. В тот момент, когда рыжий верзила открыл рот, чтобы обругать его, он сунул ему туда несколько банкнот по тысяче кипов, затем спокойно взял девушку на руки и пошел вперед, несмотря на проливной дождь. Через несколько секунд его рубашка и брюки так промокли, что буквально прилипли к телу. На землю низвергался сплошной поток теплой воды. Лаоска в его руках была совсем невесомой и горячей. Обхватив руками его шею, она продолжала дрожать.
      Оставшись стоять под навесом у входа в гостиницу, американец выплевывал купюры как испортившийся игральный автомат. Он был слишком ошарашен, чтобы отреагировать на все это должным образом.
      Благое дело всегда вознаграждается. Малко не пробежал и двадцати метров, как рядом с ним остановилась "топота", обдав его сплошной струси воды. Это было такси. Он затолкнул девушку на заднее сиденье и сел рядом с ней. Затем осторожно потряс ее.
      - Где вы живете?
      Она покачала головой и произнесла что-то непонятное. Шофер тронулся с места и поехал в сторону Меконга, к набережной Фангум. Малко не мог решить, что ему делать дальше. У него были дела поважнее, чем заниматься спасением этой девочки. Но ему было ее очень жаль. Закрыв глаза, она прижалась к нему, словно напуганный зверек. По ее лицу длинными полосами стекала косметика, и она уже не была тем соблазнительным созданием, которое он увидел у выхода из "Сеттах-Паласа". Он сразу принял решение и наклонился к водителю.
      - В "Лан-Ксанг".
      Дежурный портье и глазом не повел, увидев, как Малко вошел в гостиницу в сопровождении этой промокшей до нитки девочки, которой на вид было не больше четырнадцати лет. В "Лан-Ксанге" видели и не такое. Две недели тому назад один американский "военный советник" напился до того, что начал из своего "кольта-45" расстреливать ящериц, которые кишмя кишели в коридорах старой гостиницы. После этого пришлось целую неделю заделывать дыры в стенах и полу. Хорошо еще, что убиты оказались всего лишь два гостиничных боя. Каждый день летчики "Эр-Америки" приводили к себе в номера целые толпы лаосок. Дирекция гостиницы довольствовалась тем, что систематически записывала на счета своих постояльцев по пятьсот кипов за каждую девицу, которая пересекала порог "Лан-Ксанга".
      Несмотря на длиннющие и мрачные коридоры, дряхлый вид и убожество, "Лан-Ксанг" считалась самой престижной гостиницей во Вьентьяне. Из ее окон открывался вид на желтые воды Меконга, и к услугам тех, кто не боялся заразиться холерой или тифом, имелся даже бассейн.
      Малко поднялся вместе с девушкой на третий этаж по лестнице. Лифтов в "Лан-Ксанге" не было.
      Как только они вошли в номер, лаоска сразу же упала на кровать, положив голову на подушку.
      Он слегка потормошил ее и попытался с ней заговорить. Она даже не пошевелилась. Просунув руку под черную блузку, он прикоснулся к нежной коже ее груди и ощутил под пальцами равномерное биение сердца. Несмотря на то, что кондиционер подавал умеренно прохладный воздух, она могла простудиться в своей промокшей одежде. Он стал ее раздевать. Помимо блузки и черных брюк на ней были лишь черные кружевные трусики. Малко не мог не залюбоваться ее совершенной фигуркой с высокими маленькими грудями, стройными ножками и нежной матовой кожей. Она по-прежнему лежала неподвижно. Что могло с ней произойти? Он также переоделся и на цыпочках вышел из комнаты.
      Его суперплоский пистолет оставался в закрытом на ключ "самсоните". На нем была лишь сетчатая рубашка и брюки из тонкой ткани, и ему было крайне затруднительно носить с собой оружие, даже столь малогабаритное, как его пистолет.
      Дождь уже прекратился. Он решил пройтись пешком до "Хеппи Бара", где, согласно докладу, который он прочел в кабинете Дэвида Уайза, обычно встречались торговцы опиумом. До назначенного свидания с Ральфом Амалфи оставалось еще полчаса. Выходя из гостиницы, он чуть не раздавил одну из гигантских жаб, которые так и кишели на площадке перед подъездом.
      Под восхищенными взглядами маленьких лаосок какой-то здоровенный тип с орлиным носом кидал стрелки в пробковую мишень, висевшую в глубине "Хеппи Бара". Всякий раз, как он попадал в центр мишени, со всех сторон раздавались восторженные возгласы зрителей. Малко оказался здесь единственным клиентом, кто пришел сюда один. Сидя в больших плетеных креслах, парочки пили свои напитки и беседовали. Было похоже, что все здесь были знакомы друг с другом. Это были летчики компании "Эр-Америка". В баре или перед входом в здание прогуливалось несколько девиц.
      Чтобы поднять себе настроение, Малко закрыл глаза и попытался представить себе, что вместо теплого джина с тоником в его стакане была хорошо охлажденная водка.
      Кто из этих пилотов принимал участие в торговле опиумом?
      Он начал разглядывать их одного за другим. В их суровых и безразличных лицах было что-то общее. Это были наемники, с нетерпением ждавшие, когда закончится срок контракта и можно будет уехать. Работа их была не из легких. Нужно было ежедневно сажать за расположением отрядов Патет-Лао, на временно оборудованные посадочные полосы, свои маленькие одномоторные "пилаты" и доставлять туда боеприпасы, рис, всякого рода материалы. На всех в среднем до тридцати рейсов в день.
      Время от времени укрытый в непроходимых джунглях пулемет превращал "пилат" в огненный шар... Сидевший рядом с Малко один из летчиков говорил своему приятелю, что, если все подсчитать, то при каждой посадке они рисковали жизнью за пятнадцать долларов... И неудивительно, что они предпочитали перевозить опиум или героин. Малко положил на стойку бара купюру в тысячу кипов и вышел на улицу, оставив почти нетронутым стакан джина с тоником.
      За исключением нескольких велорикш, на громадном проспекте Лан-Ксанг не было ни души. На обеих сторонах этих Елисейских Полей Вьентьяна были расположены несколько современных, но уже обветшавших домов, лавочки из рифленого железа, а также большое число административных учреждений. Напротив Малко высилось вычурное бело-зеленое здание Министерства юстиции.
      Указанная Ральфом Амалфи бензозаправочная станция, наряду с расположенной на Ват-Тайском шоссе у гостиницы "Три слона", была единственной во Вьентьяне, которая работает по ночам. Но американца около нее не было. Малко посмотрел вокруг себя. Большинство лавочек уже было закрыто. На другой стороне улицы, метрах в пятидесяти, он увидел машину, похожую издали на темный "понтиак", и сразу же перешел через мостовую.
      Это действительно оказался зеленый "понтиак". Но внутри него никого не было. Машина была припаркована напротив громадного рынка под открытым небом, пустые прилавки которого стояли в темноте подобно призракам.
      Было маловероятно, чтобы Ральф Амалфи находился в этом безлюдном месте. Но сразу за "понтиаком", между двумя закрытыми лавочками, Малко увидел нечто вроде тропинки, идущей перпендикулярно улице.
      Он подошел поближе. Благодаря свету луны кое-что можно было разглядеть. Темная дорожка вела к более светлой площадке, на которую падал свет нескольких керосиновых ламп. Набравшись храбрости, Малко пошел вперед. Ударившая ему в нос ужасная вонь чуть не заставила его повернуть обратно. Он быстро понял, откуда эта вонь. Позади зданий, стоящих на проспекте Лан-Ксанг, на сваях, торчавших из застоявшейся тухлой воды, был расположен бидонвиль...
      Нога Малко ступила на какую-то доску. Он различил нечто вроде мостика из досок, проложенного между домами по отвратительной жиже, в которой плавали ошметки чего-то такого, что лучше было не уточнять.
      Самодельная дорога этой кошмарной мини-Венеции извивалась среди высоких деревянных домов, почти все из которых были наглухо заперты. Лаосцы ложились спать очень рано.
      Малко пошел по этому зловонному лабиринту. Он обернулся. Казалось, проспект Лан-Ксанг находился отсюда уже в тысячах километров. Он решил идти по направлению к тусклому свету, видневшемуся немного поодаль.
      Внезапно доска под его ногой прогнулась. Он еле успел ухватиться за стену стоявшего на сваях дома, чтобы не упасть в клоаку. Весь оцепенев от отвращения, он остановился, не решаясь идти дальше. Вдруг он услышал чей-то шепот и обернулся.
      - Кхо?
      Он не ответил и стал внимательно всматриваться в темноту. Внезапно он почувствовал, как какой-то предмет уперся ему в поясницу и чей-то хриплый голос приказал:
      - Руки на голову и не двигаться!
      Говоривший, судя по акценту, был американцем. Малко, оказывается, прошел мимо прижавшегося к веранде дома незнакомца и не заметил его. Опытная рука быстро обыскала его, задержавшись даже между ног, ощупав икры и спину. Явно это был профессионал. Ствол пистолета по-прежнему упирался ему в спину. Незнакомец повернул его лицом к себе.
      Электрический фонарик на несколько секунд осветил лицо Малко. Увидев, что имеет дело с европейцем, незнакомец сразу же опустил свой пистолет.
      - Что вы здесь делаете? - спросил он подозрительным голосом.
      - Вы, случайно, не Ральф Амалфи? - тихо произнес Малко.
      Удивление того было столь велико, что молчание длилось несколько секунд.
      - Да, я Ральф Амалфи, - признался наконец обладатель хриплого голоса. - А вы кто?
      - У нас было назначено свидание у автозаправочной станции, - сказал Малко. - Но так как вы опоздали, то я решил немного прогуляться.
      - Документы у вас с собой?
      Малко вынул из кармана брюк и протянул американцу письмо Дэвида Уайза, адресованное Ральфу Амалфи. Тот быстро прочел его при свете электрического фонарика и вернул Малко.
      - Так вы и есть тот самый проверяющий из "Конторы"?
      - Да, это я, - ответил Малко.
      Но Амалфи и тут не проявил особого дружелюбия.
      - И вы что, действительно хотите заняться расследованием этой проблемы?
      Тон был явно скептическим.
      - Для этого я и нахожусь здесь.
      Пролетел тихий ангел, напичканный героином по самую макушку. Затем Ральф Амалфи вздохнул.
      - Ну что ж, в таком случае вам придется подозревать здесь всех.
      Продолжая держать в руке фонарик, он спрятал в висевшую на поясе у правой ноги кобуру свой маленький кольт тридцать восьмого калибра "Кобра".
      - Я жду одного типа, - сказал он. - И вас я принял за него. Он что-то опаздывает. Если через пять минут он не придет, то мы пойдем искать его в курильне. Это один из моих осведомителей.
      Малко последовал за ним на веранду, расположенную над досками, образующими тропинку. Они оперлись о перила, и с дороги их не было видно. Помимо хлюпанья грязи, в этом бидонвиле на сваях не было слышно ни звука.
      Спустя некоторое время Амалфи прошептал:
      - Знаете, что этот идиот посол сделал? Я приехал сюда девять месяцев назад. Думал, что смогу спокойно поработать, прежде чем здесь узнают, кто я. Официально я числюсь советником посольства. Так вот, этот кретин организовал коктейль, чтобы представить вьентьянскому "свету" нового уполномоченного Бюро по борьбе с наркобизнесом!
      От половины рук, которые я пожал на этом приеме, еще пахло опиумом... Можете себе представить, как все эти сволочи смеялись... Ведь Вьентьян правильнее называть "Опиум-на-Меконге". Вице-председатель Национального собрания полгода назад попался на хранении сорока килограммов героина. И после этого он был с триумфом переизбран. С конца 1971 года выращивание мака, продажа и перевозка опиума здесь запрещены. Специальным декретом были даже закрыты курильни. Но только вокруг моего бюро, в радиусе пятисот метров, их сейчас, насчитывается штук двадцать!
      Послышалось какое-то подозрительное хлюпанье, и он замолчал. Но это оказалась крыса.
      Малко был заинтригован той горячностью, с которой говорил американец.
      - Но ведь посол Соединенных Штатов не торгует героином. Почему же он так поступил?
      Ральф Амалфи глубоко вздохнул.
      - Это ему посоветовал некто Сай Виллард. Потому что правая рука господа Бога не знает, что делает левая. Вам и мне говорят, что президент Соединенных Штатов желает положить конец торговле опиумом и героином, о'кей. Но типы из ЦРУ ведут свою войну. Они не хотят отдавать Лаос противнику. И для этого они нуждаются в мео. А мео - это опиум.
      Во Вьентьяне всем командует ЦРУ. Даже послом. А ЦРУ - это Виллард.
      Он с горечью усмехнулся.
      - Иначе говоря, руки у меня связаны. Против цеэрушников я бессилен. Они неприкосновенны. Государственный интерес. Лаосцы тоже неприкосновенны. Потому что они нас поддерживают. Единственно кого я могу прижучить, так это тех несчастных, которые за пятьдесят кипов выкуривают трубку жуткого зелья. Кроме всего прочего, до настоящего времени мне не удалось получить никаких доказательств. Одни только разговоры и липовые сведения. А если даже я что-нибудь и узнаю, то что я смогу сделать?
      - Если вы соберете доказательства против кого-нибудь из ЦРУ, какую бы важную должность тот ни занимал, - сказал Малко, - я позабочусь о том, чтобы это дело не замяли.
      Ральф Амалфи подумал несколько секунд и ответил:
      - Мне об этом говорили. Но ведь вы тоже служите в "Конторе"...
      - Я здесь нахожусь по личному распоряжению Президента. И подчиняюсь только ему. Вроде как Генри Киссинджер, - добавил он, улыбнувшись в темноте.
      - Ладно, там посмотрим, - сказал Амалфи. - Этот мой парень, наверное, прошел с другой стороны. Сейчас мы попытаемся его разыскать.
      Доски заскрипели под ногами американца. Малко последовал за ним.
      Узкая, уложенная досками дорога шла нескончаемыми зигзагами, углубляясь в самое сердце бидонвиля. Через двести метров они подошли к деревянному дому, похожему на все другие дома. Но сквозь щели в его стенах просачивался желтоватый свет.
      Пробежала крыса, разбрасывая вокруг себя брызги жидкой грязи. У Малко по телу забегали мурашки. Он питал особое отвращение к крысам после своего пребывания в Мексике.
      Они обошли вокруг дома. Лица их находились на уровне пола. Слышались чьи-то голоса и неясные звуки. Ральф Амалфи показал на щель в стене. Малко припал к ней глазом. Несколько свечей освещали убогую обстановку. Сидя на старых газетах, полдюжины лаосцев занимались каким-то странным делом. Расположившись вокруг керосиновой лампы, они через длинные соломинки вдыхали в себя дым.
      Этот дым шел из маленьких жестяных плошек, развешенных вокруг лампы. Курильщики непрерывно бросали в них какие-то розоватые шарики. Затем они поджигали кусочки бумаги и подносили их к днищам плошек. После этого они жадно вдыхали через свои соломинки дым, стараясь не пропустить ни единого его колечка...
      У всех у них было одинаково жадное выражение лица и одинаково тусклый взгляд. Худоба их была просто жуткой. Сквозь лохмотья было видно, как наружу выпирают кости. Время от времени они вынимали из-за пояса смятые купюры и протягивали их хозяину заведения. Те, кто не курил, монотонно покачивали головой, находясь в полной прострации. Глядя на все это с крайним изумлением, Малко спросил:
      - Что это они курят?
      Амалфи наклонился к уху Малко и прошептал:
      - Это кхай, самая большая мерзость, какую только мог придумать дьявол. Смесь плохо очищенного героина с аспирином и крысиным ядом. Она может доконать человека за шесть месяцев. Достаточно покурить три раза, и отвыкнуть уже невозможно. Один европеец попробовал. Это был австриец. Он продержался три месяца и в конце концов бросился в Меконг. Эти несчастные почти уже закончили свое хождение по мукам...
      - А почему это называется "кхай"? - спросил Малко.
      - По-лаосски это значит "петух". Вы заметили, что эти типы после каждой затяжки трясут головой как петухи?..
      Они немного отодвинулись от стены дома. Вид этих курильщиков произвел на Малко жуткое впечатление.
      - И лаосские власти никак не борются против этого? Ральф Амалфи беспомощно развел руками.
      - "Кхай", конечно, их очень пугает, они пытаются ликвидировать эти курильни. Но постоянно появляются все новые и новые.
      Послышался скрип досок. Они сразу же замолчали. Кто-то вышел из дома и стал спускаться по ступенькам. Ральф Амалфи шепнул Малко:
      - Отойдите в сторону.
      Малко отступил на несколько шагов и спрятался в темноте. Появился чей-то сгорбленный силуэт, перемещающийся с легкостью и плавностью привидения. Амалфи тихо свистнул. Вышедший остановился, стараясь удержать равновесие на доске, повернулся и приблизился к американцу. Тот направил на него свет фонарика. Стоя за столбом веранды, Малко не смог разглядеть его лица. Он успел заметить лишь нечто совершенно для себя неожиданное: на скелетообразном теле был вытатуирован распятый Христос! Ноги Иисуса находились чуть выше пупа лаосца. Рубахи на этом человеке не было. Они долго о чем-то шептались с американцем. Потом послышалось шуршанье передаваемых из рук в руки купюр.
      Медленно, словно повинуясь невидимой нити, человек вернулся в курильню.
      Ральф Амалфи подошел к Малко.
      - Идем, - сказал он, не останавливаясь.
      Молча они пошли по дощатому лабиринту обратно. И только тогда, когда они оказались на проспекте Лан-Ксанг, американец вновь заговорил.
      - Это просто немыслимо, - сказал он. - Он услышал нас, не выходя из дома. У этих типов слух как у кошек.
      - Это был Кхо?
      - Да! - лаконично ответил Амалфи.
      Он постарался сделать так, чтобы Малко не слышал содержания его разговора с осведомителем.
      При свете уличных фонарей Малко смог наконец разглядеть лицо Ральфа Амалфи.
      У американца были голубые навыкате глаза, тяжелый подбородок и нос с горбинкой. Волосы его были коротко острижены, что придавало ему очень "военный" вид.
      - Вы узнали что-нибудь важное? - спросил Малко.
      Американец казался одновременно и возбужденным и озабоченным.
      - Надеюсь, что да, - ответил он. - На этот раз, если этот тип сказал правду, у меня, наконец, будут доказательства того, что ЦРУ активно участвует в наркобизнесе.
      - Каким образом?
      - Этого я вам еще не могу сказать.
      Он взялся за ручку дверцы своего "понтиака". Малко проявил настойчивость.
      - Я здесь для того, чтобы вам помочь. Вы должны мне доверять.
      Ральф Амалфи поколебался несколько секунд.
      - Хорошо, - сказал он наконец. - Завтра вечером я должен быть в одном месте. Езжайте со мной. Туда можно добраться только по Меконгу. Это место называется Ват Тамп Ха. На джонке туда плыть примерно часа три, если это вас не испугает. Вообще-то, если Кхо сказал правду, я буду только рад, что вы при этом будете присутствовать... Два свидетеля лучше, чем один.
      - Вы уверены в своем осведомителе?
      Американец пожал плечами.
      - В той степени, в какой можно быть уверенным в типе, который готов разрезать родную мать на куски ради двух трубок опиума...
      Малко бросил взгляд на широкий проспект. Можно ли было подозревать, что всего в нескольких метрах отсюда находится этот ужасный бидонвиль! Да, это была Азия...
      - Завтра, - сказал Амалфи, - жду вас в шесть часов. Вы поедете по Ват-Тайскому шоссе по направлению к аэропорту. После автозаправочной "Три слона" вы свернете на маленькую улицу, идущую мимо пагоды. Она приведет вас на берег Меконга. Я буду ждать вас на пристани. Возьмите с собой оружие.
      Он протянул Малко руку и пожал его ладонь с такой силой, что у того хрустнули фаланги пальцев. После этого он сел в свой "понтиак". Малко посмотрел, как красные огоньки машины исчезли за углом улицы Сан Сен Тхай.
      Он пошел пешком к гостинице "Лан-Ксанг". Вьентьян был такой маленький, что пешком можно было обойти весь его центр. Но сейчас Малко был здесь единственным пешеходом. Хотя комендантский час наступал лишь в час ночи, лаосцы ложились спать гораздо раньше. Подойдя и концу проспекта, он увидел слева, в запущенном парке, маленькое деревянное здание с крышей из гофрированного железа. На его фронтоне можно было прочесть полустершуюся надпись "Королевский Совет". Но так как король больше уже не выезжал из Луангпрабанга, то это здание совсем обветшало.
      Юная лаоска лежала на спине совершенно голая и спала. Она выключила кондиционер, и комнату заполнила влажная жара. Малко с большим любопытством посмотрел на нее. Она была очень молода, совсем девочка. Какое безумие было привести ее сюда...
      Он снова включил кондиционер и разделся. Затем он лег на кровать, стараясь при этом не побеспокоить свою "гостью".
      Спать ему не хотелось. Он прокручивал в голове все, что услышал от Ральфа Амалфи, сопоставляя это с содержанием секретного доклада Дэвида Уайза. В этой грязной войне все было возможно... Генерал американских ВВС в течение шести месяцев по собственной инициативе подвергал бомбардировке Северный Вьетнам, ведя свою собственную малую войну и рискуя развязать третью мировую...
      Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук, и Малко вскочил.
      "То-кей", "то-кей".
      Он улыбнулся в темноте. Это была всего-навсего "то-кей", совершенно безобидная крупная тропическая ящерица. Но этот крик разбудил маленькую лаоску. Почувствовав спросонок рядом с собой тело Малко, она обвилась вокруг него. Кожа ее была горячей. Совершенно автоматически он также обнял ее.
      Малко вдруг ощутил едва уловимый трепет, исходивший от прижавшихся к нему бедер. Это немедленно вызвало с его стороны ответную реакцию. И реакция эта была по существу чрезвычайно целомудренной. Он подумал об Александре, чьи фантазии снова готовы были материализоваться... В глазах его пухленькой невесты все азиатки были похотливыми чудовищами. Лаоска тихо всхрапнула. Прикосновение к телу Малко, казалось, сразу наэлектризовало ее. Она тесно прижалась к нему. Когда он обвил руками ее талию, то испугался, что переломит ее пополам, настолько та была тонка.
      Она пробормотала:
      - Уильям...
      Она сразу же перевернулась, прижалась лицом к его бедрам и сама овладела им. Сделала она это, не открывая глаз, как сомнамбула. Нежная и страстная. Он слабодушно подчинился се воле. Хотя вовсе не был Уильямом. Ее ласки были столь искусными, что очень быстро доставили ему наслаждение. Ему показалось, что она так и уснула, прижавшись головой к его животу. Эта маленькая куколка, счастливая в своей покорности. Он погладил ее спину, но она на это никак не отреагировала.
      Деликатная "то-кей" прекратила свою серенаду. Но в саду "Лан-Ксанга" начали свой концерт гигантские жабы.
      Малко открыл глаза и увидел, что на него устремлен наивный и нежный взгляд черных очей. Лаоска стояла возле кровати, уже одетая, причесанная и успевшая накраситься.
      Увидев, что он проснулся, она улыбнулась.
      - Прошу извинить меня, - сказала она на превосходном английском языке. - Я очень плохо вела себя вчера вечером.
      Его гостья выглядела такой скромной, что он спросил себя, помнит ли она об их ночной интермедии.
      - Вы были больны, - сказал Малко. - И я подумал, что будет лучше, если я привезу вас сюда.
      Черные глаза смотрели на него с виноватым видом. Она непринужденно села к нему на кровать.
      - Вы действительно поэтому привезли меня сюда? - спросила она.
      Малко почувствовал, что краснеет. Она, судя по всему, угадала его мысли, так как ее треугольное личико озарилось шаловливой улыбкой.
      - По-настоящему я не спала и сразу увидела, что вы - не Уильям.
      На какой-то момент они замолчали. Малко чувствовал себя озадаченным.
      - Вы вчера вечером много выпили?
      Она отрицательно покачала головой.
      - Нет, я курила "кхай". Уильям это увидел и страшно разозлился.
      - Что? "Кхай"?!
      Он сразу вспомнил о тех несчастных из курильни. Ему трудно было себе представить, что это грациозное юное создание может заживо сгнить под воздействием ужасного наркотика.
      Лаоска виновато улыбнулась.
      - Я знаю, что это очень плохо. Но мне было так грустно, что я захотела забыться.
      - Почему?
      Она вздохнула и опустила голову.
      - Меня зовут Юболь. Полгода назад я приехала из своей деревни в Таиланде, чтобы жить здесь со своей сестрой, у которой тут маленький домик. Я хотела найти работу. В конце концов, я устроилась как платная партнерша для танцев в "Сеттах-Паласе". Там я встретила Уильяма. Сначала он был очень милым. И я стала с ним жить. У него хороший дом на Тхат-Луангском шоссе. Никогда до этого я не жила в таком доме.
      Он мне купил платье, мотоцикл "Ямаха" и, главное, обещал взять с собой, когда будет уезжать из Вьентьяна.
      Но на прошлой неделе он избил меня, когда я сказала ему, что во Вьентьян приезжают мои родители, чтобы во время сезона дождей пожить несколько недель в его доме. Здесь так принято. Своей семье нужно помогать. Уильям сказал, что выгонит их. Если он так поступит, то я буду совершенно опозорена. Они поймут, что он не любит меня по-настоящему. И тогда я стала курить "кхай", чтобы ни о чем не думать.
      Она замолчала, и глаза ее наполнились слезами. Малко старался скрыть свое волнение. Такого рода родственные чувства можно встретить только в Азии.
      - Сколько вам лет, Юболь?
      - Шестнадцать.
      - И дорого будет стоить, если снять дом? - спросил он.
      Она скрестила свои маленькие ручки.
      - Да, очень дорого. Не меньше двадцати тысяч кипов в месяц.
      Малко с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Двадцать тысяч кипов это ровно двадцать пять долларов. То есть столько, сколько нужно заплатить за одни сутки в гостинице в Бангкоке. Он вынул из кармана брюк пачку кипов и протянул ее Юболь.
      - Снимите для ваших родных дом. Объясните им, что там им будет лучше, чем у Уильяма. Но что за дом платит он.
      Юная тайка смотрела на купюры как на статую Будды, не осмеливаясь их взять.
      - Вы не шутите? - спросила она почти с болью в голосе. Малко всунул деньги ей в руку.
      - Нет, не надо!
      Она вдруг бросилась ему на шею и изо всех сил прижалась к нему.
      - О, как вы добры! Я иду искать дом. Вы придете его посмотреть?
      Она с неописуемой нежностью взглянула в золотистые глаза Малко.
      Он поднял правую руку.
      - Клянусь!
      Малко начинал понимать, почему люди Патет-Лао время от времени режут кого-либо из американцев на мелкие кусочки. У них были для этого определенные основания.
      Глава 4
      Дождь все продолжал лить. Это был не мелкий моросящий дождь Нормандии. Он был похож на падающие воды Замбези... Потоки воды скрывали желтоватую ленту Меконга, они исторгались из больших, похожих на атомные грибы, туч, которые лениво плыли над Вьентьяном. Сезон дождей наступил раньше времени.
      Стоя в дверях "Лан-Ксанга", Малко чуть не трясся от злости. Он в десятый раз обернулся к толстому лаосцу из регистратуры:
      - Где такси?
      Тот беспомощно развел руками.
      Под дождем, на набережной Фангум, которая превратилась в сплошную грязь, грум с огромным зонтом стоически ждал такси. С таким же успехом он мог ждать появления белого слона. Малко посмотрел на часы. Без пяти минут шесть. Он ждал уже двадцать минут. Ливень усиливался. Все, что могло ехать или идти по Вьентьяну, попряталось. Он кипел от бешенства. Ральф Амалфи может его не дождаться. Все было ужасно глупо.
      Ему ничего не оставалось, как броситься под проливной дождь. Грум с зонтом оторопел, увидев, как Малко решился на это. Малко показалось, что он опустился в ванну с водой. Его тенниска и брюки сразу же прилипли к телу, обрисовав контуры суперплоского пистолета, спрятанного под поясом. Слава Богу, что вокруг никого не было и никто ничего не видел. Он почти бежал, миновал Ват Чанч, который, казалось, растворился в потоках дождя. Сидевший на корточках под шиферной крышей бонза со страхом смотрел на него.
      Нигде не было видно ни одного рикши! Ноги его по щиколотку уходили в воду, а дождь, казалось, и не думал прекращаться.
      Температура, однако, не понизилась ни на один градус. Малко овладели сомнения: придет ли Ральф Амалфи в такую погоду на встречу? Из-за проливного дождя нельзя было рассмотреть, что делается вокруг. Казалось, что он - единственная живая душа во всем Вьентьяне.
      Он пытался бежать быстрее, но грязь была такой скользкой, что он чуть было не растянулся.
      Казалось, что набережной Фангум не будет конца. Мокрая тенниска сковывала движения, и Малко стянул ее с себя и взял в руку. Теперь дождь струился по обнаженному торсу, и неприятное ощущение прошло. До места встречи оставалось еще более километра.
      Три пустых больших джонки качались на воде под проливным дождем. С отчаянием Малко посмотрел на причал. Ральфа Амалфи нигде не было. Но ведь именно отсюда, прямо напротив заправочной станции "Три слона", начиналась дорога к Меконгу.
      Под навесом, скрываясь от дождя, сидели на корточках лаосцы. Это было место, куда таиландские крестьяне с противоположного берега привозили свои товары.
      Лаосцы смотрели на промокшего до нитки белого человека с любопытством, в котором сквозили и насмешка, и доброжелательность.
      - Я ищу друга, - сказал Малко. - Он тоже иностранец, мы должны были вместе уехать на джонке.
      Он сказал это по-английски. Потом повторил по-французски. Благодаря своей фантастической памяти, он знал дюжину языков, но лаосский пока не был в их числе. Один из мужчин, сидевших на корточках, оскалил золотые зубы в широкой улыбке.
      - Уехал, - сказал он и жестом показал в сторону Меконга. - Давно уехал.
      Было без десяти минут семь. Малко опоздал на сорок минут. Ему стало стыдно за себя: как можно быть таким непредусмотрительным! Американец не побоялся ливня. Малко показал рукой на одну из привязанных джонок.
      - Я тоже хочу уехать.
      Лаосец покачал головой.
      - Невозможно.
      Лаосцы - люди очень симпатичные. Но никто еще не сумел их убедить в том, что активная деятельность намного полезнее отдыха. В сезон дождей убедить их в этом тем более невозможно. Как ни старался Малко, лаосец только тупо уставился на Меконг. Шум двигателя заставил Малко обернуться: по грязи, сотрясаясь всем корпусом, ехало такси.
      Из него высыпала и устремилась к пристани целая тайская семья: спасаясь от дождя, они держали над головой большие пустые корзины вместо зонтов. Малко ринулся к машине прежде, чем шофер успел снова завести мотор.
      - В "Лан-Ксанг".
      Шофер брезгливо посмотрел на промокшую одежду Малко. Тот был похож на хиппи, а лаосцы не понимают хиппи. Почему эти иностранцы, будучи сказочно богатыми, забавляются тем, что живут как они?
      Трясясь в этой колымаге, Малко предался мрачным мыслям. И как по волшебству, едва он подошел к дверям "Лан-Ксанга", дождь прекратился.
      Беря ключ от номера, он услышал за спиной робкий голос. Он оглянулся. На него смотрела все такая же очаровательная Юболь, одетая в черный костюм. В руках она держала огромных размеров зонтик.
      - Я вас не побеспокою?
      Малко с трудом улыбнулся.
      - Нет. Но я хотел бы переодеться. Я немного промок.
      Это было мягко сказано. Вокруг него натекла целая лужа.
      - Я пойду с вами.
      Она пошла за ним. Администратор-китаянка посмотрела им вслед безразличным взглядом. Войдя в его номер, Юболь сразу же направилась в ванную комнату и возвратилась с большим полотенцем.
      - Разрешите мне.
      Она так старалась угодить ему, что он подчинился. С поразительной ловкостью она сняла с него остатки одежды и начала его сильно, но нежно растирать. Малко почувствовал себя конем, которого растирают соломенным жгутом.
      Когда он просох, мозг его начал вновь работать. Присев перед ним на корточки, Юболь протирала ему палец за пальцем. В вырезе ее блузки он видел две маленькие грудки. Она подняла голову.
      - Я пришла за вами, чтобы показать вам дом, который я сняла. Моя семья будет так рада.
      И тут у Малко возникла идея.
      - Вы знаете, где находится Ват Тамп Ха? - спросил он.
      На лице Юболи проступило наивное удивление.
      - Вы знаете Замок Лесного Каскада?
      - Я слышал о нем. А он хорошо известен?
      - О да!
      Юболь обрадовалась, что нашлась тема для разговора.
      - Это небольшая община бонз, - объяснила она. - Среди них есть один, который заранее может предсказать выигрышные номера лотереи. Один раз я у него спрашивала. Но я, наверное, мало молилась, потому что мне не выпал счастливый номер. Вышло все наоборот: он взял у меня пятьсот кипов ни за что...
      Малко подумал про себя, что если бы в Европе те, кто выигрывает на скачках, ходили на исповедь, посещение церквей значительно возросло бы.
      - Я хотел бы поехать в Ват Тамп Ха, - сказал Малко. - Вы смогли бы меня сопровождать?
      Юболь, не выпуская из рук полотенца, выпрямилась.
      - Когда?
      - Сейчас.
      - Сейчас?
      Она посмотрела на Малко с удивлением.
      - Это очень далеко. Через час наступит ночь. Бонзы уже будут спать. Они ложатся очень рано.
      - Мне не надо видеть бонз. Я должен был ехать туда с другом, а он уехал, не дождавшись меня: я опоздал. Это очень важно.
      - Хорошо, - сказала тоненьким голоском Юболь, - но это опасно.
      - Тем хуже для меня, но я не хочу подвергать опасности вас. Помогите найти кого-нибудь, кто бы смог меня туда сопровождать. Я хорошо ему заплачу.
      - О, что вы, для меня это не опасно. Опасно для вас. Замок находится в зоне контроля Патет-Лао. Случается, что они захватывают иностранцев и убивают их.
      Малко вспомнил Дерека Уайза. Нашли только его голову.
      - Ничего, Юболь. Я должен туда ехать.
      Молодая лаоска открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут же его закрыла.
      Малко натянул сухие брюки, сапоги, рубашку, затем вынул свой суперплоский пистолет, завернутый в мокрую тенниску. Увидев оружие, Юболь не выказала ни малейшего удивления. Скорее наоборот.
      - Я могу положить его к себе в сумочку, - предложила она.
      - Вы не боитесь?
      Она покачала головой.
      - Здесь у всех оружие. Война. У Уильяма револьвер больше вашего.
      Заодно Малко положил ей в сумочку еще и три обоймы.
      Старенький дизельный мотор оглушительно тарахтел. Большая джонка тяжело двигалась вверх по Меконгу, лавируя между отмелями. Ночь наступила мгновенно, как это всегда бывает в тропических странах.
      Навстречу им попалось несколько китайских лодок, но вскоре и они стали почти неразличимы. Отъезд был очень трудным. Если бы не настойчивость Юболи, которая вдруг превратилась в грозную мегеру, им бы никогда не уехать. Казалось, что преодолеть отвращение лаосцев к ночным передвижениям по реке просто невозможно. Однако за баснословную сумму - двадцать тысяч кипов - Юболи, наконец, удалось уговорить один "экипаж".
      Скрючившись на дне джонки, Юболь задремала, положив голову на колени Малко, который с грехом пополам устроился между мешками с рисом. На корме молча, словно набрав в рот воды, сидели лаосцы.
      Возле мотора, несмотря на оглушительный шум, спал мальчонка. Берега, заросшие непроходимыми джунглями, едва проглядывались. Местами ширина Меконга достигала пятисот метров. Но с лаосского берега смерть могла нагрянуть в любой момент. Большой желтый фонарь джонки был прекрасной мишенью для пулеметов Патет-Лао.
      На небольшой высоте над ними пролетел самолет, тоже в сторону низовья реки. Может быть, с целью высадить очередную группу американских десантников. Вот уже почти четверть века в непроходимых джунглях северной части страны ЦРУ с удивительным упорством вело непонятную и жестокую войну.
      Утомленный шумом мотора, Малко задремал. Он отставал от американца на два часа. Благодаря Юболи ему стало известно, что агент Бюро по борьбе с наркобизнесом уехал, не дождавшись его, на такой же джонке. Юболь притронулась к плечу Малко и протянула ему небольшой пакет, завернутый в банановый лист.
      - Надо поесть.
      Он развернул пакет. В нем оказалось мелко нарубленное сырое мясо и стручки красного перца. Он взял один стручок, откусил и с непривычки чуть не выплюнул его: во рту полыхал пожар. Перец отбивал запах несвежего мяса. Юболь спокойно уплетала свою порцию. Должно быть, у нее была железная глотка.
      Малко проснулся сразу. Его нежно трясли за плечо. Он открыл глаза и осознал, что и вправду спал. Лаосцы погасили фонарь. Юболь склонилась над ним, и ее треугольная мордашка показалась ему озабоченной.
      - Приехали.
      Джонка пристала к высокому, поросшему травой берегу. Небо освободилось от туч, луна слабо освещала местность. На противоположном берегу, где жили таи, виднелись огоньки, но на лаосском берегу была сплошная темень. Сойдя с джонки, Малко последовал за Юболью. Они вскарабкались на мокрый от дождя берег и очутились на небольшой площадке. В лунном отблеске сверкнули какие-то серебристые громады.
      Заинтригованный, Малко подошел к ним. Это были гигантских размеров Будды, сделанные из дерева - грубая подделка старинных произведений искусства - и привезенные из Ват Тамп Ха.
      Ральфа Амалфи здесь не было.
      - А где джонка моего друга? - спросил Малко. Юболь не ответила. Казалось, она что-то от него скрывала. Малко внимательно вглядывался в окутавшую его темноту и думал, каким безумством было все это путешествие. Он оказался в ста километрах от Вьентьяна, в зоне, где было крайне небезопасно, и никто не знал, где он находится.
      - Джонка уплыла, - вдруг призналась Юболь. - Они не захотели оставаться здесь на ночь.
      - Где мой друг?
      - Не знаю.
      - Его надо найти.
      Почему Кхо, осведомитель Ральфа Амалфи, назначил ему встречу в этом глухом месте? Агент Бюро по борьбе с наркобизнесом не позволил бы завлечь себя в опасную зону, не будь на то серьезной причины.
      По узкой лесенке, выдолбленной в скале, они добрались до ровной площадки, где вокруг огромного сидящего под навесом из толя Будды стояло на сваях несколько домов.
      Казалось, все вокруг спало.
      В сопровождении Юболи Малко обежал буддистский монастырь, не заметив никого. Бонзы спали. Легкий шумок привлек его внимание. Он подошел к одному из домов. На его стене головой вниз висела подвешенная за лапы маленькая сова. Она слабо билась. Милая маленькая азиаточка Юболь взглянула на птицу с безразличием.
      - Я думал, что бонзы почитают жизнь во всех ее проявлениях, - заметил Малко.
      - Но они ее не убивают, - спокойно возразила Юболь. - Они ждут, когда она умрет. Это как с рыбами. Они вынимают их из воды. И не их вина, что рыбы потом умирают...
      Да, это так называемое широкое толкование закона.
      - Надо разбудить какого-нибудь бонзу и выяснить, где мой друг.
      Юболь поднялась по ступенькам к одной из хижин. У порога спал бонза, завернувшись в свои шафрановые одежды. Малко услышал приглушенный разговор. Видимо, бонза был поражен таким поздним визитом. Юболь спустилась вниз.
      - Он ничего не знает, - сказала она. - Весь день он предавался медитации.
      Ральф Амалфи мог быть где угодно. Возможно, он даже спит в одной из хижин монастыря. Раньше завтрашнего утра здесь нечего было делать.
      - Надо возвращаться, спать будем во Вьентьяне, - сказал Малко.
      Они спустились к Меконгу. Придя на площадку серебристых Будд, Малко остановился. В том месте, где они оставили джонку, ничего не было! Он выругался сквозь зубы. Лодочники пошли вниз по течению, не включив мотор. Он имел неосторожность заплатить им вперед. Юболь потянула его за рукав.
      - Здесь есть приют для гостей, - сказала она. - Мы можем там лечь спать.
      Малко не видел другого выхода. Они снова поднялись к монастырю. Юболь легко нашла приют. Около хижины стояло несколько глиняных кувшинов с водой, под верандой были сложены циновки. Юболь взяла полено вместо подушки и заставила Малко улечься. Сама она села на пятки.
      - Вы не будете ложиться? - спросил он.
      Лаоска улыбнулась.
      - Попозже. Сначала я выгоню москитов. А то вы не сможете уснуть. Они здесь такие злющие.
      Малко закрыл глаза. Он был растроган.
      Было тепло, кругом царило спокойствие. Юболь была сама доброта. Он понимал теперь, почему бонзы выбрали это место для своего уединения.
      Но была война, были Ральф Амалфи, опиум, Центральное разведывательное управление, смерть, которая всегда была рядом и которая очищала его ремесло и сделки с совестью.
      Он вынул из сумочки Юболи свой суперплоский пистолет, загнал в ствол пулю и положил его под циновку. Погружаясь в сон, он подумал, что Юболь может выстрелить ему в голову, и он канет в вечность, не почувствовав боли...
      Немного позже он почувствовал, как к нему прижимается чье-то тело. Юболь расправилась с москитами.
      Сидя на огромном утесе, возвышающемся над Меконгом, бритоголовый бонза перечитывал высказывания Конфуция, выгравированные острой палочкой на пальмовых листьях. Ни Малко, ни Юболь не привлекали его внимания.
      - Спросите у него, - прошептал Малко.
      День только занимался. Малко чувствовал себя совершенно разбитым после ночи, проведенной на циновке. Никаких следов Ральфа Амалфи! Маленькая сова все еще висела на веревке, но уже безжизненно. Юболь подошла к бонзе, сложив ладони перед лицом, и робко обратилась к нему. Бонза словно ничего не слышал. Юболь обернулась к Малко.
      - Может быть, что-нибудь принести ему в дар? Они ведь очень бедные.
      Малко порылся в кармане, и Юболь снова обратилась к бонзе с вопросом, протянув ему купюру в тысячу кипов. На сей раз бонза соизволил прервать медитацию. Малко слушал их разговор, ничего не понимая. Наконец Юболь перевела:
      - Ваш друг был здесь вчера вечером. Он встретился с одним лаосцем, и они ушли в лес по тропе, которая начинается за статуей великого Будды.
      - Куда ведет эта тропа?
      - Никуда, - ответила Юболь. - В этом направлении нет ни одной деревни.
      Слова Юболь озадачили Малко. Не мог же Ральф Амалфи сойти с ума! И где он сейчас находится?
      Бонза, сложив денежную купюру, снова погрузился в медитацию. Малко потянул Юболь за руку.
      - Пойдемте посмотрим.
      С каждой минутой жара становилась все нестерпимее. Прежде чем ступить на узкую тропинку, они заметили еще двух бонз. Дождь смыл все следы. Проходил ли здесь Ральф Амалфи или нет, понять было невозможно. Но если принять во внимание непроходимость джунглей, он не мог быть нигде в другом месте.
      Не прошло и пяти минут, как у Малко возникло ощущение, что он в сауне. Он стянул с себя тенниску и остался голым по пояс. Увы, муссонные дожди всегда идут только во второй половине дня. Тропинка петляла между двумя зелеными стенами, непроницаемыми для взгляда.
      Быть может, за ними наблюдал целый полк людей Патет-Лао... Объятая ужасом Юболь с тревогой смотрела по сторонам. В этом зеленом беспределе суперплоский пистолет Малко казался игрушкой...
      Через полчаса ходьбы Малко остановился. Сердце его учащенно билось. Никаких признаков агента Бюро по борьбе с наркобизнесом! Он чувствовал, что Юболь принимает его за сумасшедшего. Он сложил рупором руки и закричал:
      - Амалфи!
      Его крик, поглощенный жарким воздухом, едва ли достиг ближайших деревьев.
      Если бонза не солгал, Ральф Амалфи должен был быть где-то здесь, впереди них. Он снова двинулся вперед. Малко поклялся, что никогда в жизни больше не пойдет в сауну. Теперь и Юболь сняла блузку, обнажив свои прелестные маленькие грудки. Она шла молча, чуть наклонив голову в знак покорности.
      Они прошли еще с километр. Тропа сделалась совсем узкой, а затем полностью исчезла среди заросших джунглями холмов. Малко остановился. Он был обескуражен. Оставалось одно - возвращаться во Вьентьян.
      Шум мотора заставил его поднять голову. И сразу же он увидел "Пилатус", летящий над самыми деревьями. Затем самолет быстро набрал высоту и стал описывать круги в нескольких сотнях метров справа от них, как будто что-то заметил. Это был, без всякого сомнения, самолет ВВС США, а значит и ЦРУ. Их он не увидел. Следовательно, он обнаружил что-то другое.
      Малко пошел назад, внимательно рассматривая зеленую стену. И вдруг ему бросился в глаза просвет в листве: узкая свежепроложенная тропка уходила в джунгли перпендикулярно к ним. Самолет все кружил, над лесом раздавался мерный гул мотора. Малко бросился по тропке, за ним Юболь. Пробежав метров сто, он хотел было отказаться от своей затеи. Ветки и лианы больно хлестали их, все время вставая на пути. Ничего кроме них они не видели. Тропка поднималась вверх по склону холма.
      "Пилатус" пролетел над ними на высоте менее тридцати метров. Это означало, что людей Патет-Лао пилот не увидел. Иначе он летел бы более осторожно. Машинально Малко прочел номерной знак самолета: NC 951784.
      Приподнявшись на цыпочках, он вдруг заметил справа от них какой-то серебристый отблеск как раз на том месте, над которым кружил "Пилатус". Цепляясь за лианы, он забрался на дерево, чтобы расширить обзор. У него чуть не вырвался радостный крик. На поляне, метрах в ста от них, лежали обломки самолета. Малко спрыгнул на землю и рассказал Юболи об увиденном.
      Через пять минут они были на месте. Прежде всего среди деревьев Малко увидел сломанные вертикальный стабилизатор и хвостовое оперение "Дугласа" ДС-3. Все остальное упало дальше, сокрушив несколько деревьев. Одно крыло, на котором еще висел мотор, стояло почти вертикально. Остальная часть фюзеляжа лежала рядом с другим крылом. Авария произошла недавно: лианы не успели еще обвить обломки. Малко остановился возле хвоста. Он был озадачен.
      Так вот почему "Пилатус" кружил над джунглями! Но где агент Бюро по борьбе с наркобизнесом? Он снова позвал:
      - Амалфи! Амалфи!
      Никакого ответа.
      Юболь смотрела на самолет широко открытыми глазами. Вынув пистолет, Малко обошел вокруг обломков хвостового оперения. Внезапно он остановился с перехваченным дыханием, затем крикнул Юболи, чтобы она оставаясь на месте.
      Ральф Амалфи уже больше не мог ему ответить. Все, что от него осталось, было распято и пригвождено к дереву прямо за фюзеляжем. Обмякшие ноги касались земли. Рой жирных мух облепил его лицо и шею. Малко подошел поближе. Голова американца была почти отделена от туловища. Кровь вылилась на рубашку, спекшись в ярко-красный нагрудник. Руки были прибиты к коре большими плотницкими гвоздями. Жужжание мух заполняло уши Малко. Он взглянул ниже.
      Позади него раздался пронзительный крик. Юболь тоже подошла и смотрела на распятого, загипнотизированная огромной раной, зияющей в правом боку.
      Малко преодолел отвращение и подошел поближе, чтобы посмотреть на рану, края которой были каштанового цвета. - Они вырвали у него печень, прошептала Юболь. Малко чуть не вырвало от страшного зловония. И вдруг позади них послышался легкий шорох листвы. Малко мгновенно обернулся, сердце его бешено билось. Держа пистолет в руке, Малко был готов к встрече с джунглями. Те, кто изувечил и убил Ральфа Амалфи, по всей видимости, еще не ушли.
      Глава 5
      Шафрановая одежда бонзы показалась среди листвы за какую-то долю секунды раньше, чем Малко мог нажать на курок пистолета. Это был тот самый бонза, который предавался медитации на скале. Его лицо почти не вспотело, словно его перенесло сюда какое-то чудо. Он подошел к распятому Ральфу Амалфи и без видимого волнения стал его рассматривать. Затем обернулся к Юболи и что-то сказал ей на своем языке. Молодая лаоска перевела Малко:
      - Он спрашивает: это тот самый человек, которого вы знаете?
      - Это он.
      Мерзкие мухи продолжали свою сарабанду вокруг мертвого Амалфи.
      Не помешай тому гроза, по всей вероятности, Малко тоже бы пригвоздили к соседнему дереву, вырвали печень и перерезали горло. Он пристально посмотрел своими золотистыми глазами на невозмутимого бонзу.
      - Он знает, кто мог его убить?
      Юболь перевела. Бонза ответил, едва шевеля губами.
      - Он говорит, что не интересуется тем, что происходит за пределами монастыря. Но он не оправдывает этого убийства.
      Для несчастного агента Бюро по борьбе с наркобизнесом это уже не имело никакого значения. Что он искал в этом сбитом у самой кромки лаосских джунглей самолете? Малко решил настоять на своем.
      - Эта тропа никуда не ведет, - сказал он. - Убийцы не могли не пройти через монастырь. Бонзы должны были их заметить.
      Юболь снова перевела. И снова святой человек все отрицал.
      Бонза вдруг повернулся, словно эти вопросы ему надоели, и внезапно исчез точно так же, как и появился. Малко вдыхал приторный запах смерти с мрачной решимостью во что бы то ни стало выяснить, почему Ральф Амалфи пришел сюда за своей смертью.
      Он снова направился к самолету и споткнулся о металлический предмет. Он нагнулся и поднял автомат израильского производства марки "узи", вынул обойму из магазина: там было только два патрона. Возможно, это было оружие агента Бюро по борьбе с наркобизнесом. Бонза солгал: он не мог не слышать выстрелов.
      Малко направился к развороченному фюзеляжу. Подойдя к нему, он почувствовал странный запах - не трупный, а какой-то другой. Сначала он не мог распознать этот едкий и резкий, химический запах цивилизации, попавший в глухой уголок джунглей. Юболь боязливо шла за ним. Задняя часть фюзеляжа была раскрыта настежь, а туалеты стояли на траве, являя собой сюрреалистическую картину.
      Наклонившись, он заметил осколки толстого стекла. В самолете, который должен был быть использован для перевозки груза, ничего не было.
      Или он летел порожняком, когда упал в джунгли, или убийцы Ральфа Амалфи его очистили. Малко заметил осколок стекла, который был больше других, и подобрал его.
      На нем сохранилась этикетка:
      УКСУСНЫЙ АНГИДРИД ОПАСНО!
      На какое-то время он застыл на месте с осколком в руке.
      Он был ошеломлен. Вслед за Дереком Уайзом, который вез из Пномпеня уксусный ангидрид, пришла очередь Ральфа Амалфи умереть по той же самой причине: уксусный ангидрид, жидкость, которая в этом затерянном краю шла на изготовление героина из морфия.
      Малко положил осколок бутылки и вышел из фюзеляжа, чтобы осмотреть нос самолета. Разбитая кабина пилота была пуста. По всей вероятности, экипаж успел выпрыгнуть. На боковой стороне ДС-3 виднелись черные буквы: ЭР-АМЕРИКА. Малко было понятно то огромное возбуждение, которое испытывал Ральф Амалфи. Уксусный ангидрид, транспортируемый самолетом, который находится в ведении ЦРУ! - это ли не повод для невероятного скандала...
      Мысленно он зафиксировал номер самолета. Вполне вероятно, что пилот знал, что за груз у него на борту. Это был пока единственный след, который мог привести к убийцам Ральфа Амалфи. А убийцами могли быть те же лица, которые убили сына Дэвида Уайза.
      Присев около фюзеляжа, Юболь смиренно ждала. Ей было страшно.
      Малко решил, что испытывать судьбу больше незачем.
      - Пойдемте, - сказал он Юболи. - Нам здесь делать больше нечего.
      Проходя мимо Ральфа Амалфи, Малко остановился. Он испытывал неловкость, оставляя тело непогребенным на съедение мухам и насекомым. Но взять его с собой он не мог. Тело американца останется здесь еще на несколько часов. С ним уже больше ничего не может произойти.
      Мухи окончательно вывели Малко из себя, и он поднял автомат Ральфа Амалфи и нажал курок. Два коротких выстрела подняли в воздух целый рой мух. И тут он увидел открытые глаза Ральфа Амалфи, наполовину выеденные насекомыми. Впрочем, самая храбрая из всех мух сразу же вернулась назад и уселась на лицо мертвеца.
      Малко бросил автомат и потянул Юболь к тропе. Во рту у него был привкус пороха. До монастыря они шли молча. Бонз там не было. Малко и Юболь спустились к берегу Меконга. Им пришлось ждать полчаса, пока одна джонка не согласилась остановиться и отвезти их во Вьентьян за две тысячи кипов. Сумма, которая привела Юболь в бешенство. Проезд по Меконгу стоил пятьдесят кипов. Столько, сколько стоила одна опиумная трубка.
      Искать на картах Вьентьяна комплекс "Американской помощи" На-Хай-Дио было бы бесполезно. Тем не менее, он занимал вполне реальные три гектара к западу от триумфальной арки в конце авеню Лан-Ксанг. Малко проехал почти километр вдоль стен и ограждений из колючей проволоки, прежде чем подъехал к главному входу. Здесь, в На-Хай-Дио, работал резидент ЦРУ в Лаосе, Сай Виллард, который был, несомненно, самым могущественным человеком в этой стране. А Малко нуждался именно в таком союзнике.
      Перед въездом часовой-лаосец преградил ему дорогу.
      - Мне надо видеть господина Вилларда, - сказал Малко. И тотчас же другой лаосец поднял шлагбаум перед "фольксвагеном", взятым Малко напрокат. Виллард властвовал над "Эр-Америкой", над мео, а также над бесчисленными лаосцами, получавшими жалованье из бюджета ЦРУ. Практически над всеми, кто не зависел от Патет-Лао.
      - Это туда, - показал часовой.
      Малко припарковал машину и направился к трехэтажному зданию. Стены его были выкрашены в белый цвет. Роскошь здесь была бы излишней. Чувствовалось, что идет война. На втором этаже он сразу же увидел дверь, на которой значилось: Г-н Сай К. Виллард.
      Малко постучал и повернул ручку двери. Мужеподобная женщина в очках подняла голову и вопрошающе посмотрела на него. Золотистые глаза Малко не произвели на нее особого впечатления.
      - Мне господина Вилларда, - сказал Малко.
      Американка приняла такой вид, словно хотела подчеркнуть дистанцию между собой и Малко.
      - А в чем дело, вы мне можете сказать?
      Малко вынул визитную карточку, которая даже без перечисления всех его титулов ставила его выше любого смертного, и положил ее на стол секретарши. Приехав во Вьентьян прямо из Оклахомы, она понятия не имела, что такое сербское воеводство.
      - Вам назначено свидание? Господин Виллард очень занят.
      Золотистые глаза Малко чуть сузились.
      - Я тоже очень занят. Извольте сказать господину Вилларду, что я от Дэвида Уайза. Он ждет меня.
      Слова подействовали: секретарша встала и исчезла за дверью кабинета. Дэвида Уайза она знала.
      Через мгновение дверь отворилась.
      - Господин Виллард вас примет, - сказала она.
      Малко прошел в кабинет, где было довольно прохладно благодаря кондиционеру. На стене висела большая карта Лаоса, утыканная красными булавочными иголками, головки которых означали пункты, удерживаемые мео, которые служили ЦРУ. Сай Виллард напоминал Генри Киссинджера, к тому же горбатого. Он вышел Малко навстречу и крепко пожал ему руку.
      - Добро пожаловать во Вьентьян, - сказал он с теплотой в голосе. - Я получил от Дэвида Уайза телекс. Рад вас видеть здесь.
      Радушный прием воодушевил Малко. Данное ему Президентом рекомендательное письмо было уже не нужно. Лицо Вилларда светилось умом. Его рубашка была расстегнута, приоткрывая волосатую грудь, на безымянном пальце правой руки был надет большой перстень с печаткой.
      - Чем могу быть полезным? - спросил он прямо. Малко приехал из Ват Тамп Ха два часа назад. Он все еще находился под впечатлением кошмарного конца Ральфа Амалфи. Но Сай Виллард оказал ему такой теплый прием, что он решил сначала рассказать ему о своей миссии. Остальное придет само собой. И он начал:
      - Сенатская комиссия считает, что некоторые работники ЦРУ в Лаосе замешаны в торговле наркотиками. Я послан сюда, чтобы разобраться на месте.
      Сай Виллард вдруг громко рассмеялся. Это был сочный, искренний и совершенно естественный смех.
      - Это нелепая клевета, - сказал он спокойно. - Может быть, и есть отдельные летчики, согласившиеся перевезти немного опиума, чтобы заработать несколько долларов, но не больше. Когда мы уличаем кого-нибудь, то сразу отправляем в Штаты. Да и сами ведем активную борьбу с торговлей наркотиками. Если бы вы были здесь три месяца тому назад, то могли бы видеть, как на футбольном поле Вьентьяна сжигался опиум. Я там был вместе с послом...
      Светлые глаза Вилларда смотрели с поразительной искренностью.
      - Да и вообще, теперь здесь опиума больше не производят... - заключил он. - Это все выдумки.
      Теперь Малко мгновенно насторожился. Сай Виллард излагал вопрос так понятно и красиво, что было ясно - это дипломатическая ложь.
      За пять минут он рассказал Малко, что Лаос производит опиума намного меньше, чем Исландия... Приняв его молчание за одобрение, Виллард одобрительно улыбнулся.
      - Я слышал о вас, - сказал он. - Вы оказали "Конторе" немало услуг. Коммунисты упрямы. Здесь вы могли бы хорошо поработать. И не тратьте времени на эти истории. Это дело Бюро по борьбе с наркобизнесом.
      Малко и бровью не повел.
      - У них здесь есть представитель?
      Сай Виллард кивнул головой.
      - Да, уже полгода. Некий Ральф Амалфи. Хороший парень... Правда, ему всюду мерещатся торговцы наркотиками.
      Малко чуть не закричал, что "хороший парень" распят на дереве в лаосском лесу.
      - Да, я вижу, - произнес он, - что особых проблем с наркотиками здесь, вероятно, нет.
      - Вы совершенно верно поняли, - с одобрением сказал Виллард.
      - Вы контролируете еще "Эр-Америку", не так ли?
      - У нас с ними прекрасные отношения...
      - А бывает, что самолеты подбивают? - спросил Малко как бы отрешенно.
      Сай Виллард широко улыбнулся.
      - За шесть месяцев ни одного! Коммунисты стреляют все хуже и хуже... Лаосцы же потеряли два Т-28 в последнем бою в Долине Кувшинов...
      Малко похолодел. Это было выше его сил.
      - Даже ни одного несчастного случая? - спросил он.
      - У нас триста лучших в мире летчиков, - гордо сказал Виллард.
      Малко не ответил. Он думал об обломках ДС-3. Шеф ЦРУ в Лаосе не мог не знать о гибели этого самолета. Малко чуть было не сказал о том, что ему было известно, но не решился. Виллард смотрел на него с любопытством.
      - Вы хотели что-то сказать?
      - Да, - произнес Малко. - Я хотел бы попросить об одной услуге.
      Американец был сама доброжелательность.
      - С радостью.
      - Не могли бы вы мне дать фамилию летчика, который пилотировал сегодня утром "Пилатус", номерной знак которого NC 951784? Это самолет вашего ведомства.
      Сай, Виллард быстро заморгал глазами. Но сбить его с толку было не так легко. Он нахмурил брови.
      - Это нелегко сделать, - уклончиво ответил он. - У нас столько летчиков...
      - Я полагаю, что каждый летчик перед вылетом получает план полета, мягко заметил Малко. - Стоит лишь попросить вашего секретаря позвонить на контрольную вышку в Ват-Там.
      - Может быть, - согласился Сай Виллард. - Хотя наши планы полетов не всегда совпадают с реальностью. А зачем вам нужна эта информация?
      В голосе его чувствовалось едва заметное напряжение. Малко постарался принять самый простодушный вид.
      - Мне думается, что кое-кто из ваших подчиненных лжет вам, проговорил он, - но, возможно, я ошибаюсь.
      - Хорошо, - произнес Виллард. На этот раз холодным голосом.
      Он поднялся, нажал на кнопку интерфона и попросил секретаршу дать нужную справку. Чтобы как-то заполнить наступившую паузу, он стал расспрашивать Малко о том, как тот устроился во Вьентьяне. Но душа его уже к нему не лежала.
      Наконец, секретарша металлическим голосом объявила:
      - Это Джим Даф, сэр.
      Сай Виллард спокойно посмотрел на Малко.
      - Вас это устраивает?
      - Думаю, что да. Я буду вас держать в курсе дела.
      Он поднялся. Сай Виллард проводил его до лестницы. Почти с такой же теплотой.
      - Надо бы нам пообедать вместе, - произнес он. - Я приглашу вас в "Лан-Ксанг". Если вам что-либо потребуется, звоните моему секретарю.
      - Обязательно этим воспользуюсь, - пообещал Малко.
      Когда он вышел на улицу, на него снова навалилась изнуряющая жара. Большая туча сгущалась над Вьентьяном. Малко был в недоумении. Водил ли кто-то Сая Вилларда за нос или он сам кого-то покрывал? Это был первый вопрос, на который ему предстояло ответить. До того как он найдет себе надежных союзников. А это было не так уж просто во Вьентьяне. Гибель Ральфа Амалфи убедительно свидетельствовала об этом.
      Глава 6
      Кхо.
      Было совсем непросто найти во Вьентьяне, среди его стопятидесятитысячного населения, человека, пославшего Ральфа Амалфи на встречу туда, где он нашел свою смерть. Этот неизвестный, чье имя назвал Ральф, был единственной ниточкой, которой располагал Малко. Да, еще был летчик, который пролетал над ними - Джим Даф. Но здесь уверенности в успехе у Малко было меньше. Джим Даф мог не иметь никакого отношения к смерти Ральфа Амалфи. Малко мог бы легко найти Джима Дафа. Но он предпочел выйти на него окольным путем.
      Юболь, завернутая в его полотенце, выплыла из ванной комнаты. Она была чертовски привлекательна: волосы ниспадали до поясницы, глаза блестели. Она перехватила восхищенный взгляд Малко, подошла к нему и позволила ему пробежать взглядом по своему обнаженному телу. Она с изяществом опустилась на колени.
      Это развлечение после полуденного отдыха представлялось ей таким же естественным, как и утренний завтрак. От двух до пяти часов Вьентьян был пустынен, как лунный кратер.
      - Мне надо найти человека по имени Кхо, - сказал Малко, изо всех сил стараясь не обращать внимания на волосы лаоски, которые приятно щекотали его бедро.
      На личике Юболь появилась озабоченность.
      - Кхо - это распространенное имя. И ты больше ничего не знаешь о нем?
      - Знаю. Он курит кхай.
      Юболь радостно встряхнула своими длинными черными волосами.
      - Ну, тогда это легко. Во Вьентьяне только двенадцать мест, где курят кхай. Я их знаю. И могу тебя туда провести.
      Она быстро надела свое ультракоротенькое платьице, после короткого раздумья натянула малюсенькие трусики, завязала волосы в пучок и взяла сумочку. Она воцарилась в комнате Малко с веселой беспечностью и первая стала обращаться к нему на "ты".
      Подъехав к массивному зданию Советского культурного центра, они свернули на улицу Кхон Булом, которая представляла собой небольшой бульвар, опоясывающий центр Вьентьяна. Несмотря на то, что стекла "фольксвагена" были опущены, жара в машине была невыносимой. По дороге Юболь рассматривала лавки драгоценностей из Индии.
      - До чего же они богаты, эти бомбейцы! - заметила она. - Осторожно, теперь налево, сюда, сейчас.
      Малко повел "фольксваген" по разбитой дороге, шедшей ниже улицы, по которой они ехали. По краям ее теснились дома на сваях. Дорога эта заканчивалась тупиком, за которым шли поля. Юболь велела ему остановиться. Несколько лаосцев смотрели на них со своих веранд с любопытством, без всякой враждебности. В сопровождении Юболь Малко углубился в лабиринт маленьких жалких домишек.
      Неожиданно на их пути выросли два лаосца, похожих на призраки. Они были страшно худы, глаза их ничего не выражали. Они блуждали между деревянными домами, передвигаясь короткими шажками, словно старики.
      - Это курильщики кхая, - прошептала Юболь. - Они уже мертвецы, но пока еще не знают об этом. Они надеются раздобыть несколько кипов на кхай. Работать у них уже больше нет сил.
      Малко смотрел на одурманенных наркотиком. И в этой стране зелье начинало уже убивать людей...
      Юболь остановилась около деревянной двери, несколько раз постучала. Ей никто не ответил. Наконец проходивший мимо лаосец что-то ей тихо сказал.
      - Полиция закрыла курильню, - перевела она.
      - Ну вот, они все-таки ведут борьбу с наркотиками. Юболь искренне рассмеялась:
      - О, нет! Хозяин просто не заплатил полицейским в этом месяце. Надо идти в другое место, возле Рынка.
      Они отправились на окраину, в конец улицы Лан-Ксанг. За почтамтом они снова углубились в лабиринт дышащих смрадом лачуг. На сей раз курильня была открыта, но в ней не оказалось клиентов. Старый лаосец приготовлял опиумные шарики. Чтобы задобрить его, Юболь купила на триста кипов шариков и спросила, знает ли он Кхо. Малко жадно следил за их разговором. Наконец Юболь перевела:
      - Он знает Кхо, но не имеет понятия, где искать его днем. Вечером он приходит в курильню, что в деревне мертвых, за Новым рынком.
      - Почему "мертвых"?
      - Потому что она построена на месте старого колониального кладбища, просто сказала Юболь.
      Они вышли на Лан-Ксанг.
      - Вечером я пойду один, - сказал Малко, - это слишком опасно для тебя. Я знаю эту курильню, я уже был там со своим другом.
      Юболь с удивлением раскрыла глаза.
      - Но никто не хочет причинить мне зла. Может быть, за исключением Уильяма. Но он никогда не заглядывает в эти места.
      Малко не преминул воспользоваться случаем.
      - Ты знакома со многими летчиками "Эр-Америки"?
      Юболь слабо ухмыльнулась.
      - О да, со многими, благодаря Уильяму. Но моя подруга знает их лучше, чем я. Она работает в "Белой Розе".
      - А что такое "Белая Роза"?
      Лаоска с удивлением посмотрела на Малко.
      - Ты не знаешь, что такое "Белая Роза"?
      Она была явно шокирована. Это как если бы парижанин никогда не слышал об Эйфелевой башне. Малко пообещал восполнить этот пробел. Как только отыщет Кхо.
      - Куда ты теперь? - спросил он.
      - К себе домой, - гордо ответила Юболь. - Я тебе покажу дом, который я сняла, это совсем недалеко отсюда.
      Они сели в "фольксваген". В конце улицы Лан-Ксанг Юболь велела Малко свернуть налево, на улицу Сайа Сеттатират, обсаженную веерными пальмами. Они проехали мимо французского посольства, затем она показала ему на небольшую улочку влево от них.
      - Это там, третий дом.
      Он остановил машину. Старая лаоска, мывшая в саду ребенка, подняла голову. Не желая вмешиваться в семейную жизнь Юболи, Малко открыл дверцу машины и произнес:
      - Приходи ко мне в гостиницу примерно в полночь. Мы сходим в "Белую Розу" пропустить по стаканчику.
      Юболь посмотрела него с беспокойством.
      - Ты правда не хочешь, чтобы я пошла к тебе в гостиницу сейчас?
      Она действительно хотела отдать ему свой долг.
      - Нет, у меня дела.
      Выходя из машины, она сверкнула точеными бедрами, пожалев, что не может сделать для Малко ничего больше.
      Китайские рестораны вокруг Рынка уже закрывались. Пытаясь не замечать зловонного запаха, Малко смело пошел в глубь трущоб.
      В целях предосторожности он засунул за пояс свой суперплоский пистолет и маленький электрический фонарик. Слабая поддержка в этом тошнотворном лабиринте.
      Без всякого труда он отыскал деревянный настил, который петлял через эту клоаку, и осторожно вступил на скользкие доски. На этот раз с ним не было Ральфа Амалфи, который мог бы указывать путь.
      Сначала он прошел мимо курильни, затем, узнав нужный дом, сошел с деревянных мостков, поднялся по небольшой лесенке и вошел в прогнившую галерею. Нервы его были напряжены до предела. Галерея была пуста.
      Малко подошел к двери. Дверь тотчас же растворилась. Старый лаосец смотрел на него совершенно безразличным взглядом.
      Малко заискивающе улыбнулся ему и обратился по-французски:
      - Я ищу Кхо. Он не может быть здесь?
      У Малко было такое чувство, что он говорит со стеной. Старик даже не моргнул. Малко повторил вопрос по-английски. Тот же результат. И вдруг дощатый настил галереи заскрипел. Из темноты выплыли какие-то тени и окружили его. То были одетые в лохмотья лаосцы с изможденными лицами, с выступающими наружу ребрами: курильщики кхая, притаившиеся между сваями, в ожидании возможности попасть в курильню. Они смотрели на Малко блестящими глазами голодных. Любой иностранец был для них символом удачи. Малко ощутил страх при виде этого жестокого и молчаливого отчаяния.
      Один из них, молодой человек с густыми черными волосами, выступил вперед и произнес тихим приятным голосом на безукоризненном французском языке:
      - Не могли бы вы, месье, одолжить мне немного денег? Малко посмотрел вниз. Правая рука парня плотно сжимала широкую рукоятку кинжала, направленного по горизонтали прямо в его живот. Были ясно видны все сухожилия его рук, но худые пальцы крепко сжимали оружие. Контраст между грубостью жеста и светскостью тона был настолько велик, что Малко с трудом подавил нервный смех.
      Этот опустившийся человек, доведенный до крайности, должно быть, получил хорошее образование. И оно чувствовалось в нем, несмотря на его нравственное падение.
      У Малко даже не было времени выхватить пистолет. Если бы он попятился назад, то упал бы в сточную канаву... не спеша, он полез в карман.
      - С удовольствием, - сказал он как можно спокойней. Парень стоял как вкопанный, с застывшей улыбкой на губах. Он пошевельнулся только тогда, когда Малко вытащил из кармана купюру в тысячу кипов. Рука, свободная от кинжала, жадно потянулась к деньгам.
      - Спасибо, месье, - произнес лаосец тем же мягким голосом.
      Оттолкнув Малко, он стремглав бросился в курильню. Только одна мысль владела им: вдохнуть смертоносный дым кхая.
      Нервное напряжение Малко спало. Но перед ним стояли еще три лаосца. Они пристально смотрели на него, не двигаясь, не произнося ни слова, еле дыша. Малко не мог вынести застывшего в их глазах горестного выражения попрошайничества. Быстрым движением руки он вынул из кармана еще три денежные купюры и раздал им их. Не произнеся ни слова, все бросились в курильню. На этот раз Малко последовал за ними.
      Сначала он различал лишь неясные силуэты. Комната была освещена только тремя лампадами. Курильщики кхая расположились вокруг них. На Малко никто не обратил внимания.
      Глаза его постепенно привыкли к полумраку, и он стал всматриваться в лица курильщиков. Все они были похожи друг на друга. И вдруг он подумал, что даже не знает лица Кхо! Тем не менее он всматривался в каждого лаосца, сидевшего на корточках.
      Человек, угрожавший Малко ножом, нагнувшись над пламенем, растворял шарики в курильнице, по его лицу струился пот.
      Малко посмотрел на своего соседа и почувствовал, что сердце его вот-вот остановится. Это был молодой человек с гладко выбритой головой, плоским лицом, вздернутым довольно-таки тонким носом и толстыми, выдающимися вперед губами. На нем были шорты и гавайская рубашка. Рубашка была расстегнута. Малко не мог оторвать глаз от голубой татуировки на его груди. Христос, распятый на кресте, - Малко видна была только его голова!
      Малко подошел поближе к нему, но не вступил в круг света, отбрасываемого лампой. И тихо позвал:
      - Кхо!
      Человек вздрогнул, поднял голову, и Малко увидел его огромные, донельзя расширенные зрачки. Это длилось одно мгновение. Человек неожиданно вскочил, побежал к двери и исчез в темноте.
      Через какую-то секунду Малко бросился за ним. Человек бежал по деревянному настилу. Слышалось только "флок-флок" его босых ног. Малко выхватил пистолет, но выстрелить не решился. Что даст ему смерть Кхо?
      Вдруг дорога резко свернула, и Малко потерял из вида преследуемого. Он остановился перед вытянувшимися в ряд темными домами, осторожно поднялся по ступенькам на веранду первого дома и толкнул дверь. Она заскрипела и отворилась. Внутри дома было темно, как в безлунную ночь. Малко взял левой рукой фонарь и осветил помещение.
      Это был ангар для лодок. Рядом с канистрами с бензином лежали подвесные моторы, оснащенные длинным карданным валом, как это принято у таи.
      Кхо здесь, на первый взгляд, не было. Малко прошел немного вперед. Сзади него послышался шум, и он резко обернулся.
      За дверью на корточках сидел Кхо. Руки у него дрожали, он смотрел на Малко, как побитая собака. Малко преградил ему дорогу к двери.
      - Кхо, я не причиню вам зла, - сказал он.
      Лаосец не ответил, а только еще больше сжался. Малко наставил на него пистолет. Лаосец не двигался, он замер, готовый к прыжку, словно затравленный зверь. Ребра его выступали вперед, являя собой кошмарную картину, весил он, по всей вероятности, не более сорока пяти килограммов.
      И вдруг, вместо того, чтобы броситься к двери, он побежал внутрь ангара. Малко увидел, как он схватил в охапку один из подвесных моторов, который весил больше, чем он сам. Но наркотик удесятерял его силы. Левой рукой он дернул за шнур запуска мотора. Мотор затарахтел, выпустив облако синего дыма. Все мускулы Кхо вырисовывались точно на анатомическом рисунке. Кхо был готов к бою с Малко.
      На конце карданного вала длиною более метра завертелась лопасть. Малко поднял пистолет, надеясь припугнуть своего противника. Он не хотел его убивать, чего бы ему это ни стоило.
      Медленно лаосец приближался к Малко, нацелив вертящуюся стальную лопасть прямо ему в живот. Эта лопасть могла бы вспороть ему живот и вырвать все внутренности.
      Малко отступил назад, к двери. К счастью, мотор был слишком тяжел, и Кхо не мог идти быстро. Внезапно он ринулся вперед. Малко едва успел отскочить в сторону. Винт с пронзительным визгом врезался в гнилое дерево.
      Теперь Кхо стоял в проеме двери. В ангаре стало трудно дышать из-за выхлопного газа. Кхо вырвал винт из перегородки и снова бросился на Малко, едва не задев его: промахнулся всего на несколько сантиметров. Пот струился по всему его телу, глаза, казалось, не замечали нацеленного на него пистолета. Он больше не думал о том, как убежать.
      Малко сорвал с себя рубашку и скрутил ее. Он хотел бросить ее в глаза Кхо, на мгновение ослепить его и попытаться разоружить. Он подождал, когда Кхо с винтом в руках приблизился на опасное расстояние, и бросил в него рубашку. Но рубашка развернулась и упала на плечо Кхо, а тот рывком сбросил ее с плеча.
      На этот раз Кхо двинулся на него по прямой, словно броненосец. Малко успел отскочить в сторону. Животом он ощутил ветер от лопасти винта. Посмотрев вниз, он увидел кровь. Лопасть задела его кожу. Еще один сантиметр, и винт вспорол бы ему живот.
      Больше он не хотел играть со смертью. Он поднял пистолет и выстрелил. Пуля вошла в левое бедро Кхо. Но лаосец, казалось, ничего не почувствовал. Кхай делал его совершенно невосприимчивым к боли.
      Кхо снова пошел в атаку. Малко, держа пистолет наизготовку, нажал на курок, целясь в худой торс Кхо. Он видел, как одна пуля вошла ниже правого соска, другая - около левой ключицы, и вдруг сильный удар вырвал у него пистолет. Винт задел ствол пистолета.
      Кхо остановился как бы от удивления. Кровь струилась по его груди, но, казалось, он не чувствовал боли. Внезапно он ринулся вперед.
      Малко пригнулся, напрягая все свои мускулы. Какие-нибудь два метра отделяли его от страшного винта.
      Когда Кхо бросился на него, он прыгнул в сторону. Раздался треск гнилой доски, его правая нога провалилась по бедро в пустоту. Это спасло ему жизнь. Винт срезал с потолка деревянную стружку как раз над ним. Малко безуспешно пытался встать на ноги.
      Он закричал от боли. Огромная щепка вонзилась ему в бедро, как только он попытался вытащить ногу из дыры.
      Он был пригвожден к полу. Подняв голову, он увидел в трех метрах от себя Кхо, который нетвердой походкой шел прямо на него. Лаосец, должно быть, был уже мертв, но кхай все еще поддерживал его.
      Шаг за шагом, не отрывая от пола ног, напрягая все свои мускулы, он шел на Малко, нацелив винт прямо ему в лицо. Чувствуя свое бессилие, Малко закрыл глаза. Он не хотел видеть, как винт приближается к нему.
      Напрасно Малко старался не думать об этом. Он попытался в качестве предсмертного причастия представить себе золотистое тело Александры. Сейчас Кхо разрежет его винтом надвое, словно гусеницу.
      Так умереть! Ужасно глупо. Он сжал зубы и, опершись на локти, напряг все свои мускулы, пытаясь вырваться из плена, пусть даже если бедренная артерия разорвется. Но он не успел этого сделать.
      В проеме двери возникли два силуэта. Послышалась целая серия оглушительных выстрелов. Кхо пошатнулся и упал навзничь, выпустив из рук мотор. Винт врезался в пол, и мотор заглох.
      Теперь вместо сердца у Кхо была целая обойма пуль из кольта. Мертвый, он казался еще более худым, чем когда был жив, но на его изможденном лице не было страдальческого выражения.
      Он умер, не испытывая боли, потеряв всякую восприимчивость к ней благодаря кхаю. Малко вытер пот, стекавший с его лица, загипнотизированно посмотрел на бритую голову лаосца. Тайна, за которой он охотился, окончательно канула в вечность.
      Лаосцы, появившиеся в дверях, перекинулись между собой несколькими словами. Один из них помог Малко освободиться из его плена, другой зажег лампу, которая валялась в углу.
      Лаосец, который стрелял, опустился на колени возле убитого и обыскал его. Кхо лежал на спине со скрещенными на груди руками. Лаосец вытащил из кармана его шорт пакет, завернутый в газетную бумагу, и развернул его. В нем были шарики кхая. Совсем на небольшую сумму.
      Малко подошел к ним. Бедро его кровоточило, брюки были разорваны, голова кружилась.
      - Коп Тай*, - сказал он. Это было одно из немногих лаосских слов, которые он знал.
      * Спасибо.
      Лаосцы скромно улыбнулись. Увидев это, Малко спросил:
      - Кто вы?
      Лаосец, стрелявший в Кхо, выпрямился.
      - Мы из группы особого назначения генерала Хаммуана, - ответил он.
      Малко ничего не знал о генерале Хаммуане. Но он им был обязан жизнью.
      - А кто вас послал сюда?
      Лаосец хитро улыбнулся. У него было славное доброе лицо сытого крестьянина.
      - Мы были здесь поблизости. Узнали, что у папаши Шума была драка. Пошли проверить. А затем услышали шум мотора.
      Малко вышел на веранду. В трущобах было по-прежнему тихо. Ни выстрелы, ни шум мотора не разбудили лаосцев, не оторвали их от трапезы... Он вернулся в ангар за пистолетом. На стволе была вмятина в несколько миллиметров.
      Лаосцы рассматривали оружие с нескрываемым любопытством. Человек с лицом крестьянина мягко произнес:
      - Теперь надо пойти к генералу.
      Малко большего и не надо было. Выходя из ангара, он еще раз взглянул на мертвого Кхо. Вытатуированный крест казался какой-то насмешкой на его мертвенно-бледной коже.
      Теплый липкий воздух ночи показался Малко почти прохладным. Он молча шел за лаосцами по лабиринту трущоб. Улица Лан-Ксанг была пустынна и спокойна. Черный "БМВ" был припаркован возле рынка. Один из лаосцев отворил заднюю дверцу, и Малко с удовольствием откинулся на подушках. Место на животе, которое задел винт, кровоточило. Болела нога. И все впустую. Кхо умер, унеся с собой тайну.
      Машина вдруг остановилась. Они проехали совсем немного. Малко вышел. Перед ним было одноэтажное деревянное здание, крыша которого ощетинилась антеннами. Здание имело вид временного строения, которое кто-то слишком вытянул в длину. На большой вывеске значилось: "Национальный центр документации".
      Это было управление тайной полиции.
      В кабинете генерала Хаммуана желтоватая штукатурка стен кое-где отвалилась, повсюду лежали кипы бумаг, а одна из них служила подставкой для допотопного телефона. Малко не ожидал увидеть в такой поздний час лаосское официальное лицо за работой.
      Генерал был невысокого роста, коренаст; его черные волосы были коротко подстрижены, взгляд его был живой и умный. Одет он был в форму парашютистов. Его крепкое рукопожатие произвело на Малко хорошее впечатление. Но до этого ему пришлось подождать десять минут в коридоре в компании сонного парашютиста, в то время как спасшие его лаосцы разговаривали со своим шефом. Предварительно они вежливо попросили Малко предъявить документы.
      - Добро пожаловать во Вьентьян, - сказал генерал Хаммуан.
      Он говорил по-английски с жутким французским акцентом. Малко бросил взгляд на свой раскрытый бумажник, который лежал на столе у генерала. Генерал тотчас взял его и протянул Малко.
      - Прошу извинить меня за любопытство, - произнес он. - Но нам надо было знать, с кем мы имеем дело... Хотите чашечку кофе?
      Малко подумал, что отказываться было бы грешно... Лаосский генерал, по-видимому, не был удивлен происшедшим с Малко. Более того, он смотрел на него с веселым доброжелательством. Он закурил сигарету и спокойно сказал:
      - Вас сегодня вечером могли убить. Курильщики кхая, принявшие свою дозу, очень опасны.
      - Я обязан жизнью вашим людям...
      Генерал Хаммуан улыбнулся.
      - Нет, этим вы обязаны Ральфу Амалфи.
      Видя, что его слова поразили Малко, генерал кивнул головой.
      - Это правда, вы этого не могли знать. Позавчера господин Амалфи говорил мне о вас. Он просил меня проследить за вами, взять на заметку все ваши связи. Он хотел быть уверенным, что вы приехали сюда, чтобы выполнять такую же работу, что и он...
      - Но кто вы? - спросил Малко. - Почему вас заботят наркотики? Разве здесь этим не занимаются специальные службы?
      - Да, это правильно, - ответил генерал Хаммуан. - Но я тоже занимаюсь наркотиками... Девять месяцев тому назад, когда были приняты новые законы, надо было кому-то претворять их в жизнь. Никто не хотел за это браться. Тогда это дело поручили мне. Потому что у меня репутация неподкупного. Так я познакомился с господином Амалфи. Мы с ним проработали вместе несколько месяцев.
      - Амалфи мертв, - сказал Малко.
      Генерал потушил сигарету в пепельнице.
      - Я знаю. Я узнал об этом сегодня. А вы как узнали?
      Малко рассказал все, начиная с неудавшейся встречи с Амалфи до преследования им Кхо. Когда он кончил, лаосский генерал серьезно покачал головой.
      - Здесь, когда вы затрагиваете опиум, вы рискуете жизнью. Ответственность за смерть господина Амалфи взвалят на людей Патет-Лао, но я уверен, что это дело рук торговцев наркотиками.
      - На борту самолета ДС-3 был уксусный ангидрид, - сказал Малко. - Вы ничего не можете сделать?
      - Ничего. Мои люди там побывали пополудни и уже ничего не нашли. С тех пор, как я работаю на этом месте, я ежедневно получаю по четыре письма с угрозами убить меня... Все настроены против меня. Полгода тому назад я арестовал одного депутата, у которого было обнаружено сорок пять килограммов героина. Ассамблея не захотела лишить его парламентского иммунитета. Он все еще на свободе.
      И тут до сознания Малко дошла горечь, прозвучавшая в словах генерала, он заметил жалкий вид кабинета, выщербленные чайные чашки.
      - Я думал, что правительство что-то делает, - сказал он. - Говорят, что опиум был даже сожжен всенародно на площади.
      Генерал иронически усмехнулся.
      - Это было небольшое количество опиума, отобранное полицией у тех содержателей курилен, которые не уплатили положенную дань. Мне думается, что в тот день мазута было сожжено намного больше, чем наркотика. Мои соотечественники не сумасшедшие, они не будут уничтожать то, что стоит денег.
      Малко начинал понимать, что место, которое занимал генерал, совсем не синекура.
      - А вы не боитесь за свою жизнь? - спросил он. Лаосец поднялся и подошел к столу.
      - Смотрите, - сказал он.
      Он открыл два верхних ящика. Изумленный Малко увидел в одном кольт, в другом - автомат "узи".
      - Все знают, что я прекрасно стреляю, - тихо сказал Хаммуан. - Когда я выезжаю, то беру с собой двух телохранителей. А потом, я ведь командовал двумя тысячами парашютистов, и некоторые мне просто-напросто преданы. Я родом из "Черных штандартов", которые умели драться. В прошлом месяце после одного обыска мою машину обстреляли. Я знал, кто это сделал. На следующий день я пошел к полковнику Бунуну - когда-то мы были приятелями - и сказал ему: "Если ты снова это сделаешь, тебе не сносить головы". Больше он ничего не предпринимал, но с тех пор делает все возможное, чтобы меня назначили послом в Париже. А сейчас у меня ранг министра, но получаю я только пятьдесят тысяч кипов в месяц...
      Довольный своим рассказом, генерал сел, Малко последовал его примеру. Генерал снова принял серьезный вид.
      - Чем я могу вам помочь в данный момент? - спросил он.
      Малко колебался. Кхо был мертв. Оставался только Джим Даф, летчик "Пилатуса".
      - Мне бы хотелось узнать фамилию летчика сбитого ДС-3, - сказал он.
      Генерал поморщился.
      - Здесь я ничем вам особенно помочь не могу. Вам надо увидеться с господином Виллардом.
      - Я его видел, - сказал Малко, из осторожности не вдаваясь в подробности. - Кстати, вы не думаете, что ЦРУ и вправду замешано в торговле наркотиками?
      Генерал Хаммуан двусмысленно улыбнулся.
      - Мне об этом ничего не известно, но в Лаосе ничего не делается без участия ЦРУ.
      Малко понял: пока он снова был в одиночестве.
      Глава 7
      Обнаженное лоно девушки смотрело на зрителей из полумрака огоньками четырнадцати вставленных в него сигарет. Продолжая медленно вращать поясницей, девушка мягким движением руки добавила к ним пятнадцатую сигарету. Ее зажгла и поднесла ей миниатюрная лаоска, которая ассистировала в этом номере высшего пилотажа.
      Затем, незаметно придав напряжение внутренним мышцам, девушка начала "курить". Попыхивая сигаретами, она выпускала из себя беловатый дымок, сразу же растворявшийся в до предела накуренной атмосфере "Белой Розы". Пилоты "Эр-Америки", заполнившие все ротанговые кресла маленького кабаре, шумно зааплодировали. Еще бы! Попробуй найти подобное зрелище где-нибудь в Канзас-Сити... У стойки бара пожилой плантатор-француз хрюкал от удовольствия перед таким потрясающим достижением французской культуры.
      Номер с сигаретами был экспортирован на Дальний Восток Иностранным легионом...
      Несколько смущенная Юболь наклонилась к Малко.
      - Вам нравится Анх?
      - Хорошая работа, - одобрил Малко, не вдаваясь в излишние детали.
      Анх была в нескольких сантиметрах от них и активно втягивала и отпускала мышцы живота, чтобы доказать Малко, что здесь нет никакой подделки, и дым выходит прямо из нее.
      В момент, когда она дружески подмигивала Юболи, к ней подошла одна из барменш кабаре и аккуратно собрала пепел в пепельницу.
      Анх была совершенно голой, если не считать туфель на высоких каблуках. Продолжая раскачиваться, она широко улыбалась. Чуть выставленные вперед зубы придавали ее лицу чувственное, даже хищное выражение. Тело ее казалось хрупким, но грудь была высокой и круглой, а узкие мальчишеские бедра плавно переходили в длинные, точеные ноги. Закинув голову назад, она явно гордилась своей необычной иллюминацией. Черные волосы спускались до самых плеч. Девушка была просто восхитительна и молода - не более двадцати лет... Происходящая сцена привлекла внимание другой девушки из кабаре, тоже совершенно голой, которая поспешила броситься к Малко на колени.
      - "Пиф-паф" намбер уан, - предложила она. - Массаж номер один.
      Увы, она была не так хороша, как Анх. Впрочем, в любом случае Малко пришел в "Белую Розу" отнюдь не для участия в спектакле французского колониального фольклора. Тем более что поврежденное бедро все еще давало о себе знать. Проснувшись в три часа пополудни, он пока не пришел в себя от треволнений, испытанных накануне вечером. Тем не менее, он был полон решимости в одиночку продолжить свое расследование. Хаммуан был искренним и честным офицером, но могли он противостоять могущественному ЦРУ?
      Что касается Сая Вилларда, то он и мизинцем не пошевелит, чтобы помочь Малко.
      Малко должен был теперь раздобыть как можно больше сведений о Джиме Дафе, пилоте компании "Эр-Америка"... В этом ему могли помочь только Юболь и ее подружки.
      "Белая Роза" находилась на улице Манх Танхурат, неподалеку от "Лан-Ксанга". Зал был освещен несколькими электрическими лампочками, выкрашенными в яркие цвета. Американские и французские пластинки непрерывно вертелись на проигрывателе, однако публика приходила сюда исключительно ради представления Анх. Только она могла выкурить за вечер целую пачку сигарет! Приличные люди в "Белую Розу" не ходили. Даже Юболь чувствовала себя здесь не вполне комфортно.
      Не спуская глаз с огненной цепочки сигарет, Малко думал о странных перипетиях, с которыми для него всегда было связано выполнение заданий ЦРУ. Например, если бы здесь появилась его милая Александра, то бедной исполнительнице сенсационного номера наверняка пришлось бы пожалеть о своем способе курения... Между тем, девушка проворно собрала все сигареты, выкуренные почти до конца, победно потрясла ими над головой и бросила в пепельницу, после чего скрылась за баром. Сразу же ее "ассистентка" начала собирать с каждого стола по две тысячи кипов - плата за спектакль.
      - Некоторые пилоты готовы платить десять тысяч кипов, чтобы переспать с Анх, - уважительно произнесла Юболь.
      В Азии богатство всегда в почете.
      Маленькая лаоска смотрела на Малко с таким обожанием, что он подумал о ревности, которую могла вызвать в ней недавняя сцена.
      - Не бойся, - ласково сказал он. - Я не хочу укладывать Анх в постель, но мне очень нужно получить информацию.
      - О, вы должны действовать, как считаете нужным, - поспешила уточнить Юболь...
      В отличие от большинства азиатов, она вела себя на удивление деликатно и ни разу не спросила Малко, зачем он приехал во Вьентьян.
      К ним подошла Анх. Она надела вместо юбки нечто вроде широкого пояса, который распахивался при каждом ее шаге, демонстрируя черные трусики. Не менее скромно выглядела блузка-болеро без лифчика. Без всяких церемонии девушка уселась на колени к Малко и поцеловала Юболь, затем подружки заболтали на своем языке. Малко чувствовал, что Юболь говорит о нем что-то хорошее. Анх обняла его рукой за шею и сказала:
      - Вы не пригласите меня в "Спот"? Я очень люблю танцевать.
      - С удовольствием, - ответил Малко.
      Анх соскочила с его колен и побежала, предупредив, что по этому случаю она наденет брюки.
      Вся мужская часть публики завороженно провожала ее глазами - одетая, Анх была эротичнее обнаженной...
      Юболь склонилась к уху Малко.
      - Я сказала ей, что у вас много денег и что о ваших делах мне ничего не известно.
      Вернулась Анх в неимоверно узких брюках с широченным кожаным поясом. В целом она теперь выглядела более пристойно, чем до того.
      - Так мы идем?
      Ее французский был безупречен. Крупный чувственный рот на плоском лице придавал ей несколько высокомерный вид.
      На улице Юболь чмокнула Малко в щеку и сказала:
      - До свидания, оставляю вас вдвоем.
      Малко хотел было запротестовать, но девушка уже сидела в коляске велорикши. Анх расхохоталась:
      - Юболь слишком мила со мной. Если бы у меня был такой мужчина, как вы, я бы никогда не знакомила его со своими приятельницами.
      Она взяла Малко под руку и всем своим горячим телом прижалась к нему.
      - Пошли пешком, - предложила она. - Улица Панд Тхам, куда мы идем, в двух шагах.
      Улица, по которой они шли, сплошь была в ямах и колдобинах, как после налета бомбардировщиков Б-52. Спотыкаясь, Анх каждый раз отпускала сочное ругательство то по-французски, то по-лаосски, делая это не менее мастерски, чем какой-нибудь сержант колониальной армии.
      Она обильно надушилась и надела по кольцу на каждый палец. На углу улицы Сам-Сен-Тай на них в упор взглянула девушка в брюках. Анх засмеялась.
      - Как она вам понравилась?
      - А что? - спросил Малко.
      - Это переодетый мужчина, - с презрением объяснила она. - Их здесь полно рядом с "Хеппи Баром". Они-то и привлекают сюда множество бомбейцев.
      - Бомбейцев?
      Она снова рассмеялась.
      - Так у нас называют индусов. Им принадлежат почти все лавки, особенно ювелирные. Они могущественнее китайцев, но я предпочитаю китайцев. Все бомбейцы грязнули и воры...
      Пройдя метров сто, они оказались перед высоким зеленым строением, гордо возвышавшимся над остальными домишками в конце улицы.
      - Этот дом принадлежит самому богатому человеку Вьентьяна, - объявила Анх с ноткой восхищения в голосе. - Его зовут Ло-Шин. Он, конечно, китаец. У него двенадцать жен, которые никогда не появляются на улице. Когда он идет по улице, бомбейцы буквально слизывают пыль с его ботинок...
      - А чем он занимается?
      Анх усмехнулась.
      - Здесь никому не известно, кто и как зарабатывает деньги. Лаос очень бедная страна, но Ло-Шин заработал у нас так много, что пожертвовал миллионы кипов на строительство огромной пагоды близ Луангпрабанга...
      С неба закапали огромные дождевые капли. Анх взяла Малко за руку и побежала вперед, осыпая ругательствами свои туфли на высоких каблуках.
      - Моя мать была самой известной проституткой Хайфона, - с энтузиазмом рассказывала Анх. - Она затаскивала к себе в постель всех светловолосых и голубоглазых мужчин. А сколько их было, известно только господу Богу. Теперь она уже стара для любви, зато играет в азартные игры, много проигрывает. Когда у нее кончаются деньги, она становится сущей ведьмой, и мне приходится снова снабжать ее кипами, чтобы она не подожгла дом... Хорошо, что у меня есть сестра-проститутка в Сайгоне. Меня одной бы не хватило.
      Малко не мог не одобрять такой приверженности традициям. Теперь они танцевали, и она изо всех сил прижималась к нему грудью и животом с твердым намерением поощрить его к покушению на ее невинность. Перед этим они выпили по бутылке "Моэт-и-Шандон", и язычок ее чуть заплетался, а резкость манер уступила место какой-то порочной вкрадчивости, которая оказалась тяжелым испытанием для нервов Малко.
      Она то отстранялась от него и начинала извиваться всем телом, имитируя любовь, то как пиявка впивалась в него. Было трудно понять, сколько здесь было притворства, сколько чего другого. Танцевали они под музыку темпераментного филиппинского оркестра и певца Джонни, знавшего наизусть обширный репертуар.
      В зале царил такой же полумрак, как и в "Белой Розе", среди публики преобладали американцы.
      Пилоты из "Эр-Америки" предпочитали танцевать с хорошенькими крестьяночками, очень робкими и неуклюжими, но нежными и приветливыми. Правда, они говорили только по-лаосски и не поддерживали беседы со своими кавалерами, весь вечер сидя молча рядом с ними и не осмеливаясь даже пригубить виски "Джи энд Би" по восемьсот кипов за порцию в двадцать граммов.
      Оркестр смолк, и они отправились к своему столику. К удивлению Малко, к ним подсела какая-то местная красавица, одетая в длинное черное платье, с толстым слоем макияжа на красивом, но нагловатом лице и длиннющими ногтями. Анх резко обругала ее по-лаосски, и женщина отошла к бару, исподтишка бросив на Малко призывный взгляд.
      - И как только пускают сюда таких путан! - с презрением произнесла Анх. - Я бы запретила появляться здесь женщинам без кавалеров...
      Они станцевали еще несколько слоу. Анх все теснее прижималась к Малко, явно надеясь на достойный финал вечера. Наконец она предложила:
      - Не пора ли нам уходить?
      Малко подумал, что никаких интересных сведений он так пока и не выудил. Было ясно одно, а именно то, что Анх очень популярна среди пилотов "Эр-Америки". Человек двенадцать из них, пока они сидели за столом, подошли чмокнуть ее в щечку или же пригласить станцевать. Несколько слоу она станцевала с высоченным типом в оранжевой рубашке, который буквально вдавливал ее в себя. Анх особенно не сопротивлялась, и вдруг в конце танца Малко увидел, как чем-то смущенный кавалер Анх побежал к выходу, в то время как Анх вернулась к столу, странно улыбаясь.
      - Какой мерзавец! - гневно произнесла она. - Во время танца он говорил, что заплатит мне сто долларов, чтобы переспать со мной. А на самом деле хотел бесплатно получить удовольствие прямо здесь.
      Несмотря ни на что, она была явно горда тем, до чего она довела верзилу-американца прямо на глазах у филиппинского оркестра.
      - Приехали, - сказала Анх.
      Выйдя из "Белой Розы", они сели в "фольксваген" Малко и поехали к ее дому, расположенному недалеко от французского посольства в узкой и темной улочке.
      - А вы не хотите полежать со мной хоть немного? Ну, пожалуйста, - со вздохом сказала она.
      Внезапно она пригнулась к Малко и впилась губами в его уста. Ее мягкий и теплый язычок проник к нему в рот, а рука ее с необычайным проворством сразу же добралась до нужного места. Однако любовь в тесном "фольксвагене" мало привлекала Малко, и, почувствовав это, девушка отстранилась и с презрением произнесла:
      - Все белые мужчины похожи друг на друга. При виде желтой женщины думают только об одном, как бы поскорее ее трахнуть.
      Малко понял, что она смертельно пьяна... И тут он решил попытать счастья.
      - Лично от вас мне ничего не надо, - холодно сказал он. - За исключением одной маленькой детали. Вы знаете пилота по имени Джим Даф?
      Она с удивлением подняла голову.
      - Джим Даф! Конечно, я знаю его. Самая что ни на есть пьянь.
      - Можно ли доверять ему?
      Лицо Анх сразу приняло жесткое выражение. Не такой уж пьяной она была!
      - Что вы имеете в виду?
      - Мне нужен пилот, умеющий держать язык за зубами, готовый рискнуть своей репутацией.
      - С какой целью?
      В голосе Анх больше не было и тени нежности.
      - Это вас не касается.
      На что Анх прореагировала репликой:
      - Не думайте только, что Джим делает деньги на том, что сбрасывает беженцам мешки с рисом...
      - Вы можете познакомить нас?
      Анх взорвалась:
      - Сами подсуетитесь! Вес вечера он проводит в "Хеппи Баре" - поддает и играет в дартс, он у них чемпион. Иногда заходит в "Красный дельфин", по уши влюблен в блондинку-хозяйку, настоящую шлюху.
      Она резко открыла дверцу машины.
      - Я и так вам сказала слишком много. Не хочу, чтоб меня бросили в Меконг... Чао! Будьте ласковы с Юболь, она очень в этом нуждается. Заходите ко мне в "Белую Розу".
      Весь ее эротизм улетучился. Малко с грустью подумал, что шлюшка с подсветкой - все та же шлюшка... Правда, кое-что интересное он у нее выпытал.
      Под стук се каблуков по деревянному крыльцу дома Малко решил, что может успеть посетить "Хеппи Бар".
      На тротуаре перед "Хеппи Баром", рядом с которым находилось три-четыре бара поменьше, было шумно и оживленно: девицы кадрили летчиков, зазывалы в юбках отлавливали клиентов, из заведения под громким названием "Лидо" выбежала стайка проституток по вызову. Все торопились, так как в полночь начинался комендантский час.
      Малко в третий раз вошел в "Хеппи Бар". Опять ни одного игрока в дартс. Несколько парочек флиртовали на больших канапе из ивовых прутьев. Малко подошел к барменше.
      - А Джим был у вас сегодня вечером? Лаоска нахмурила брови.
      - Какой еще Джим?
      - Игрок в дартс.
      - А, этот! Да, он заходил. Возможно, он сейчас в "Красном дельфине".
      Малко поблагодарил и ретировался. "Красный дельфин" находился в ста метрах отсюда, на набережной Фангум. По пути ему пришлось отклонить услуги "по первому разряду", поочередно предложенные пятью травести.
      На набережной Фангум было безлюдно и темно, но на "Красном дельфине", над его дверью в форме бочки, светился огонек.
      Глава 8
      Сначала он увидел только пару великолепных длинных ног, идеально очерченных и в то же время налитых силой, переходящих в такие бедра, которым позавидовала бы и богиня Каллиопа. Все это было обтянуто ярко-зелеными брюками. Затем молодая женщина, перегнувшаяся через стойку бара, чтобы достать кубики льда, выпрямилась и повернулась лицом к двери.
      Взгляд огромных голубых деланно искренних глаз, окаймленных непомерно длинными ресницами, пронзил Малко, как удар шпаги. Рот незнакомки, казалось, вышел из-под кисти Варгаса - такой он был полный, чувственный, яркий. Верхняя губа слегка приоткрывала чуть выдвинутые вперед остренькие зубы, что придавало ее лицу несколько хищное выражение. Белокурые локоны падали на лоб, смягчая выражение лица и резко контрастируя с почти полностью выщипанными бровями. Хозяйка "Красного дельфина" Синтия была потрясающе хороша. А в обстановке атой азиатской парилки ее красота еще больше поражала воображение. Взгляд Малко скользнул вниз, на черную блузку из легкой шелковой ткани, под которой угадывались на редкость крепкие и высокие груди. В своих туфлях на высоченных каблуках она почти не уступала Малко в росте. Ослепительно улыбнувшись, она пропела бархатистым голосом:
      - Добрый вечер.
      Малко не без труда вернулся на грешную землю и оторвал глаза от ослепительного видения. Бар был пуст, если не считать бармена-лаосца, мирно дремавшего в кресле в глубине зала.
      А также мужчины, сидевшего за стойкой бара напротив молодой женщины. Между ними на зеленом сукне лежали карты. С искаженным азартом лицом, не отрывая глаз от карт, партнер Синтии не обратил на Малко ни малейшего внимания. Приглядевшись к нему, Малко подумал, что это и есть Джим Даф. У него был низкий лоб, широкий и твердый рот, приплюснутый нос боксера. Руки его были покрыты густыми черными волосами. На запястье поблескивал огромный "Ролекс".
      Малко закрыл дверь и подошел поближе к игрокам. Из невидимых динамиков струилась классическая музыка. В глубине зала виднелась уходящая в потолок винтовая лестница.
      Он остановил взгляд на этом поразительно прекрасном создании, чудом оказавшемся в заброшенном на край света кабачке.
      Несмотря на ее вызывающий наряд, она выглядела не содержательницей бара, а благородной хозяйкой дома, принимающей знатного гостя.
      - Добрый вечер, - ответил Малко.
      При звуке его голоса ее партнер оторвал наконец свои глаза от карт и уставился на Малко с недовольным видом.
      - Ты что, не можешь продолжать игру, поручив клиента твоему холую? пробормотал он.
      Синтия, презрительно усмехнувшись, бросила на стол карту, которую держала в руке. Перед каждым из партнеров было открыто по четыре карты: два короля и два валета перед Джимом, семерка, шестерка, девятка и валет пик перед Синтией.
      - Не будь таким азартным, Джим. Отдохни минут пять. Не хотите ли чего-нибудь выпить, месье?
      Голубые глаза глядели на Малко. И как ему показалось, с интересом.
      Она повернулась, чтобы обогнуть бар, и Малко вновь почувствовал что-то вроде удара шпаги. Искушение святого Антония выглядело рядом с ее чарами бледным миражом. Он и представить себе не мог, что на свете возможно такое совершенство. Ее возраст не поддавался определению. И хоть на лице ее не было ни единой морщинки, оно излучало какую-то странную суровость.
      Малко не мог оторвать от нее глаз. Что она делала здесь, во Вьентьяне, за стойкой бара? В любой цивилизованной стране миллиардеры сражались бы на бритвах за право осыпать ее драгоценностями.
      - Если бы у вас нашлась водка, - сказал он, - это было бы чудом.
      Молодая женщина чуть опустила веки, и Малко заметил, как расширились ее зрачки. Будто она испытывала наслаждение, некий удивительный чувственный порыв.
      - Я умею творить чудеса, - сказала Синтия. - Какую водку вы предпочитаете? Русскую, американскую, польскую?
      - Русскую.
      Под внимательным взглядом Малко Синтия начала грациозно жонглировать бутылками и колотым льдом. Она отлично умела подать водку. Прежде чем налить ее в стакан, она наполнила его колотым льдом и долго трясла, не обращая внимания на свирепые взгляды Джима, который начал уже посматривать на Малко с откровенной ненавистью. Он зажег маленькую черную сигару и яростно затянулся. Малко взял стакан с изумительным ледяным напитком и сделал несколько глотков. Синтия же уселась на свое место и взяла в руки карты. Не взглянув на Джима, она сказала:
      - Я тебя слушаю.
      Кривая ухмылка тронула губы Джима.
      - Фулл, к королям два валета, - воскликнул он. Синтия слегка поморщилась.
      - Фулл! Тогда ты наверное выиграл.
      Она взяла себе еще карту и положила ее рубашкой кверху к ранее открытым. Шестерка, валет, семерка, девятка пик. Малко смотрел на нее как зачарованный. Руки Синтии с коротко остриженными ногтями напоминали мужские. Она подняла еще не открытую карту.
      - Эту я еще не видела, - бросила она.
      Малко внимательно следил за лицом американца, губы которого скривились в нервной ухмылке. Нагнув голову и вытянув шею, он, словно хищная птица, впился взглядом в руки Синтии. Она же резким движением кисти открыла карту. Туз пик!
      - Думаю, что ты проиграл, Джим, - сказала она мягко. - Масть бьет фулл, не так ли?
      Джим выругался сквозь зубы, порывшись в кармане, извлек помятую стодолларовую бумажку и бросил ее на стойку. Небрежным щелчком Синтия столкнула купюру в открытый ящик. Затем собрала карты и начала их тасовать с необыкновенной ловкостью.
      Дверь открылась, пропустив европейского вида мужчину, который кивнул Джиму и уселся за стол в глубине зала. Затем он достал из заднего кармана брюк довольно внушительную рацию и поставил ее на стол.
      Это был один из ста четырнадцати военных советников американского посольства, постоянно связанный с руководством ЦРУ.
      Бармен приоткрыл один глаз и поднялся.
      Джим предложил еще партию.
      Синтия одарила его ангельской улыбкой.
      - Ты сказал мне, что тебе завтра нужно встать пораньше, что ты улетаешь. Тебе нельзя чересчур уставать. К тому же ты знаешь, что я плутую.
      - Ерунда! - воскликнул сердито Джим. - Ты не можешь плутовать! Сдавай!
      Синтия повернулась к Малко. В се голубых глазах блеснули плутовские искорки.
      - Вы не хотите сыграть с нами?
      - Ты могла бы спросить мое мнение, - взорвался Джим.
      - Ты негостеприимен, - отрезала Синтия. - Джентльмен здесь один и ему скучно.
      - Откуда ты знаешь, что он джентльмен? - спросил Джим с тяжеловесной иронией.
      - Это сразу видно.
      Тон Синтии был куда более ядовит.
      - Я не хотел бы вам мешать, - дипломатично заметил Малко.
      - Вы нам и не мешаете, - возразила Синтия. - Позвольте вам представить Джима Дафа. Это лучший пилот компании "Эр-Америка"...
      Джим не особенно охотно протянул руку Малко. Тот пожал ее, внутренне проклиная себя за явно сорванный контакт.
      - Князь Малко Линге, - произнес он.
      - Очень приятно, - пропела Синтия. - Князья у нас во Вьентьяне попадаются крайне редко. Если не считать этого борова Лом-Савата... Что-то он сегодня запаздывает. Может быть, он лопнул от обжорства.
      - Во что вы играете? - спросил Малко, чтобы разрядить обстановку.
      Синтия улыбнулась ему.
      - В мексиканский покер.
      - Но у вас нет жетонов?
      Молодая женщина одарила его ослепительной улыбкой, обнажив свои хищные зубки.
      - А нам и не нужны жетоны. У нас не бывает удвоения ставки. Каждый сдает, Джим играет на сто долларов, а я на себя... Если Джим выигрывает, он везет меня сегодня вечером к себе. И я считаю, что он играет по вполне разумным ставкам.
      Малко попытался не выдать своего разочарования. Оказывается, Синтия продает свое дивное тело за сто долларов. И все-таки за ее манерой держаться скрывалась не просто шикарная кокотка, а нечто другое. Она выглядела слишком уверенной в себе, держала себя слишком гордо для продажной женщины.
      - Это в самом деле великолепное вознаграждение, - признался Малко.
      - Для вас оно повышается до двухсот долларов, - бросила Синтия тоном, не допускающим возражений. - И все же я хотела бы отдать предпочтение Джиму, который играет со мной довольно долго, но ни разу еще не выиграл... Идет?
      - Идет.
      Это был хитроумный способ продолжить работу бара, несмотря на отсутствие клиентов, а самое главное - завязать отношения с Джимом. Даф походил сейчас на акулу, у которой разболелись зубы. Его маленькие черные глазки нацелились на Малко с нескрываемой злобой. Малко придвинул к стойке табурет и уселся рядом с пилотом.
      - Кто будет сдавать?
      Джим взял колоду и протянул ее Синтии.
      - Сдавай.
      Она взяла карты, быстро перетасовала их и протянула Джиму.
      - Сними.
      Даф выполнил ее просьбу, и Синтия раздала по две карты каждому. Малко посмотрел на свои: ему достались дама и восьмерка червей. Совсем не здорово. Он открыл восьмерку.
      Синтия открыла короля бубей, а Джим - девятку треф. Он спросил Малко:
      - Карту?
      Синтия нагнулась к Малко, и он почувствовал, как его руки коснулась ее упругая грудь.
      - Предупреждаю вас, что по нашим правилам вы можете спасовать до того, как попросите третью карту. В этом случае вы ничего не проигрываете...
      Малко заколебался. С такими картами у него девять шансов из десяти продуть двести долларов. Но было бы глупо оборвать из-за этого наметившийся контакт с Джимом.
      - Прошу карту, - сказал он.
      Синтия сдала карты. У Малко был туз червей, и он выложил свою даму.
      Синтия открыла девятку пик, а Джим - девятку треф. И опять расклад совсем не блестящий. Синтия продолжала сдавать. На этот раз Малко открыл шестерку червей, Джим - даму треф, а Синтия - короля пик. Итак, у нее два короля. Как минимум. У Джима Дафа, казалось, сперло дыхание. Увидев три его трефовые карты, Малко подумал, что на руках у него также трефа. Четвертая. Почти масть.
      Замедленным движением Синтия сдала по последней карте. Малко взял свою, даже не взглянув на нее.
      Синтия бросила взгляд на свою карту и выложила на стол семерку пик.
      Джим, помедлив, выложил восьмерку треф. Он так и ерзал на табурете, показывая всем своим видом, что умирает от желания объявить.
      - Тебе играть, Синтия, - сказал он дрогнувшим голосом и судорожно сжал свою последнюю карту, будто опасаясь, что ее украдут.
      Синтия окинула их безразличным взглядом и открыла короля червей.
      - Три короля, - объявила она.
      - Ты проиграла, - заржал Джим.
      Заторопившись, он опрокинул свой стакан с вином и выложил короля треф.
      - Масть, - почти крикнул он.
      Синтия и глазом не моргнула. Ее взгляд был будто прикован к золотистым глазам Малко.
      - Наш друг не объявил еще, какие карты ему выпали.
      Малко взглянул на свою последнюю карту и не знал, куда деваться от радости. Интуитивно он вдруг почувствовал, что теряет нечто важное.
      - У меня тоже масть, - произнес он.
      - Как? - воскликнул, покраснев от ярости, Джим.
      Ничего не ответив, Малко открыл своего туза червей. Несколько секунд все молчали, затем раздался веселый смех Синтии.
      - Вот вы и выиграли!
      Глава 9
      Джим Даф с силой ударил ладонью по стойке.
      - Черт бы побрал этот дерьмовый бордель со всеми потрохами!
      И всем стало ясно, что он далеко не полностью изложил свою мысль... Лицо его исказилось гневом, и он уставился на разбросанные по стойке карты, будто решил испепелить их взглядом.
      Человек с рацией, сидевший в глубине зала, вдруг резко вскочил.
      Никогда еще Малко не приходилось видеть столь бурного проявления эмоций из-за обманутых ожиданий. Он понял, что ему представляется уникальная возможность.
      - Я думаю, что это было не слишком справедливо. И если вы оба будете согласны, я предлагаю разыграть мою победу еще раз, завтра вечером.
      Джим сделал такие глаза, что они, казалось, вот-вот вывалятся на зеленое сукно стойки. Даже дар речи вернулся к нему не сразу.
      - Вы хотите сказать, что не намерены переспать сегодня с Синтией?
      - Вы почти угадали, - признался Малко, - хотя это совсем не значит, что я этого не хочу, - добавил он галантно. И вполне искренне.
      Хозяйка бара кольнула его ледяным взглядом, еще более прекрасная в своем гневе.
      - Вы вряд ли выиграете во второй раз, - заметила она. - Джим очень давно пытается побить меня, но безуспешно.
      Впервые после начала партии она показала, что и у нее есть нервы.
      - А почему бы и нет. Выпал же мне шанс в первый же раз.
      - Джим Даф дружески шлепнул его по спине, да с такой силой, какой хватило бы, чтоб уложить на месте упряжку буйволов.
      - Я предлагаю выпить, - заявил он. - Синтия, всем по стаканчику.
      Не взглянув на Малко, молодая хозяйка зашла за стойку, наполнила два стакана "Джи энд Би" и поставила их перед мужчинами.
      - А мне что-то не хочется, - ответила она на их недоуменные взгляды и, выйдя из-за стойки, направилась к винтовой лестнице. Она медленно поднялась по ней под жадным взглядом Дафа.
      Фигура у нее была действительно сказочная... Как только Синтия исчезла в люке, Джим поднял свой стакан и звонко чокнулся им с Малко.
      - А вы чертовски симпатичный мужик, - заявил он. - Все мои ребята были бы готовы лететь вверх колесами до самого Луангпрабанга, чтобы провести ночь с Синтией! А условия игры она принимает всерьез, и без разговоров пошла бы с вами.
      - Я в этом не сомневаюсь, - согласился Малко, - но я прибыл во Вьентьян не для того, чтобы бегать за девочками.
      - А чем же вы занимаетесь?
      Малко не успел ответить, как на лестнице показалась Синтия, ведя на поводке собаку - массивного желтоватого чау-чау, с вывалившимся набок черным, как адская смола, языком.
      Она величественно прошла мимо сидящих мужчин, недоступная, как богиня.
      - Я погуляю с Конфуцием, - сообщила она, - а затем закрою бар.
      И исчезла в темноте. Бармен поднялся и закрыл за ней дверь.
      - Пойдем, выпьем по стаканчику еще где-нибудь, - предложил Джим.
      - Похоже, она не в духе. А мы могли бы прекрасно надраться...
      - А есть ли во Вьентьяне злачные места, которые к этому часу не закрылись? - спросил Малко.
      Оставив на столике несколько купюр, американец ответил:
      - Нет проблем. Бары с девочками в Донг-Палане, но там не слишком весело. Идем лучше во "Вьенг-Ратри", где попадаются потрясающие девочки. Хотя все они косоглазые.
      Они вышли из бара. Жара на набережной Фангум ничуть не спала. Синтия затерялась в темноте. Джим открыл дверцу роскошного "камаро" канареечного цвета.
      Синтия медленно брела по полоске земли, тянущейся вдоль набережной Меконга, помахивая в такт шагам поводком. Конфуция она отпустила. Заметив невдалеке лаосцев, слушающих игру на гитаре, она остановилась и вспомнила сцену в баре. Впервые за последние годы она потеряла контроль над собой. Это злило ее и вызывало какое-то смутное беспокойство.
      Кто был этот мужчина, не захотевший ее сегодня вечером? Еще до его поразительного решения она поняла, что это был человек иной закалки, не похожий на привычных ей "крутых парней". Это сквозило в некой его отрешенности, в холодном безразличии, исходившем от его золотистых глаз. Однако она не думала, что он осмелится оттолкнуть ее. Она хорошо знала всю силу своих чар для мужчин, особенно в этом городе, расположенном на краю света. Никогда еще ей не наносили такой обиды. И горечь ее усугублялась тем, что она знала пределы своей гордости: второго шанса она ему не даст.
      Легкий свист заставил ее обернуться. Она заметила силуэт быстро приближающегося человека. Это была темнокожая азиатская женщина со стянутыми узлом волосами, совсем еще юная. Она оглянулась вокруг и прильнула к Синтии, опустив ей голову на грудь. С набережной Фангум их нельзя было заметить, так как они стояли у самого обрыва. С противоположной стороны простирался Меконг, а до таиландского берега было не менее пятисот метров.
      Девушка подняла лицо к Синтии с выражением, близким к восторгу.
      - Если ты хочешь, - сказала мягко молодая женщина.
      Она оперлась на ствол огромной пальмы и подняла глаза к усыпанному звездами небу. Осторожно, но очень быстро лаоска расстегнула молнию ее брюк. Синтия терпеть не могла трусиков, оставлявших под брюками малоприятные следы на коже.
      Когда тонкие пальцы скользнули вниз по ее животу, она опустила веки, и отпечатки звезд еще несколько мгновений хранились в сетчатке ее глаз. Без единого слова, без единого лишнего жеста ее партнерша овладела ею, начала ласкать ее с дьявольской утонченностью, прерываемой приступами рассчитанной грубости. Дыхание Синтии стало прерывистым. На лбу ее вдруг возникла глубокая вертикальная морщина, какие прорезает обычно напряженная мысль. Ее руки обвились вокруг плеч той, кто доставляла ей это почти абсолютное наслаждение. Постепенно ее зад стал отклоняться от ствола пальмы, подаваясь навстречу ласке. Она почувствовала, как начали слабеть ее ноги и учащенно заколотилось сердце.
      Лаоска чуть заметно изменила положение своих пальцев, и по телу Синтии пробежала приятная дрожь.
      - Тут. О да, как раз тут, - прошептала она. И замолчала, замерев с открытым ртом и почти остановившимся дыханием. Казалось, все наслаждение сосредоточилось в одной точке, в ослеплении, длившемся лишь несколько секунд. И тут же Синтия резко оттолкнула только что ласкавшие ее руки.
      В такие минуты она не выносила ни малейшего прикосновения. И чтобы не закричать от полноты наслаждения, ей пришлось изо всех сил прикусить губу.
      Постепенно дыхание ее выровнялось. Лаоска же продолжала гладить ее мускулистые бедра сквозь ткань брюк.
      Со странным ощущением Синтия открыла глаза. Впервые она не чувствовала себя полностью удовлетворенной. Хотя партнерша ее была само совершенство. Подчиняясь обостренному инстинкту влюбленной женщины, она встревоженно спросила Синтию:
      - Вам не понравилось?
      Она никогда не решалась обращаться к ней на "ты".
      Синтия затянула застежку-молнию.
      - Напротив, - сказала она совершенно искренно, - это было чудесно.
      Но как ни злилась на себя хозяйка бара, она не могла не обращаться мыслями к человеку с золотистыми глазами.
      Она испытывала сильнейшее желание ощутить в себе мужскую плоть, потребность в грубом насилии, в мужском теле, приникшем к ее груди. Ее партнерша, по-прежнему обеспокоенная, все еще прижималась к ней.
      - Завтра вечером?
      - Я подумаю, - ответила Синтия.
      Она позвала Конфуция и продолжила прогулку. До сегодняшнего вечера мимолетные объятия у ствола пальмы в тени набережной Фангум ее полностью удовлетворяли. Она и не задумывалась, объяснялось ли ее возбуждение искусством партнерши либо остротой ситуации.
      Замерев в тени, девушка смотрела вслед Синтии. Они встретились в этом месте случайно и ни разу еще по-настоящему не поговорили. Ее сердце переполнялось гордостью при мысли, что только одна она знала секрет этой женщины, которую вожделели все мужчины Вьентьяна. Она, маленькая скромная секретарша в посольстве Северного Вьетнама.
      Словно по команде все посетители кабачка повернули головы в сторону европейцев, пересекавших танцевальную площадку и направлявшихся к своему столу. Кроме Малко и Джима Дафа, во "Вьенг-Ратри" не было ни одного иностранца. За стойкой бара, рядом с филиппинским оркестром, болтали в ожидании партнеров несколько лаосских платных танцовщиц.
      У Малко вдруг возникло странное ощущение, будто он невидимка. Он не чувствовал враждебности по отношению к себе, это было скорее полное безразличие. Им не следовало приходить. Менее впечатлительный Джим фыркнул, не испытывая ни малейшего смущения, и углубился в созерцание ножек своей соседки.
      "Вьенг-Ратри" стоял рядом с узкой насыпной дорогой напротив свайного бидонвиля, к востоку от проспекта Лан-Ксанг. Поблизости возвышалась ухоженная вьетнамская пагода. Банановая роща, окружавшая "Вьенг-Ратри", придавала ему некоторую таинственность. Это было двухэтажное здание с облупившимися стенами и зелеными ставнями. Старый кондиционер гнал теплый воздух в зал, где три парочки целомудренно танцевали медленный фокстрот. К ним с явной ленцой подошел официант, и Джим Даф, не спрашивая Малко, заказал два скотча.
      - Публика здесь собирается церемонная, - заметил он и обвел снисходительным взглядом зал. - Почти все они лаосцы со своими подружками, если не считать нескольких китайцев. Иностранцы бывают редко. Но это единственный кабачок, который открыт после комендантского часа и где путаны не пристают к посетителям...
      Малко посмотрел на шеренгу девочек, стоящих у стойки.
      - Действительно, они на нас не бросаются. Американец сделал красноречивый жест.
      - О, если вы им понравитесь, вы можете выбрать любую. Но они предпочитают все же китайцев, которые их содержат. Или лаосцев... Посмотрите на того толстяка в конце зала, с девицей в красном. Это полковник, получающий сто тысяч кипов в месяц*. И все же он здесь каждый вечер. И как-то выкручивается. Но они очень любят, чтобы все оставалось между ними.
      * Около восьмисот французских франков.
      Джим Даф опорожнил свой стакан и поставил его на стол.
      - Вы знаете, Синтия сводит меня с ума, - сказал он. - Она уже выставила меня на тысячу долларов.
      - И зачем же вы ей поддаетесь?
      Джим издал какой-то нечленораздельный звук и склонился к Малко через стол.
      - Потому что я испытываю дикое желание поцеловать ее. В "Эр-Америке" нет ни одного пилота, который не пытался бы за ней приударить. Но она и рта не дает им раскрыть. Хотя у нее, похоже, нет хахаля. Никого. Один Конфуций. Однажды вечером я предложил ей пятьсот долларов за одну ночь. И положил деньги на стоику. Она взяла их и разорвала в клочья. Я чуть не спятил. Тогда-то она и сказала, что готова дать мне шанс. Партию в покер. Правда, предупредила, что умеет плутовать и что мне никогда не выиграть.
      - А она действительно плутует?
      Джим пожал плечами.
      - А черт ее знает! Я слежу за ее руками. И ни разу ничего не заметил. Но ей феноменально везет. Но ведь это не может длиться без конца. Вспомните сегодняшний вечер. Вы могли бы целовать ее сейчас. Фортуна повернулась к ней боком. Завтра, если немножко повезет, придет моя очередь.
      - Желаю вам успеха, - сказал Малко.
      Американец задумчиво вертел в руках свой стакан. Неожиданно он спросил:
      - Что вы делаете во Вьентьяне? Я вас здесь никогда не видел...
      - Я прибыл сюда совсем недавно.
      - Каким бизнесом вы занимаетесь?
      Малко сделал неопределенный жест.
      - Так, кое-какие дела.
      Глаза Джима блеснули.
      - И какие же это дела?
      Малко повернул голову и бросил коротко и ясно:
      - Я ищу кого-нибудь, кто согласился бы получить кучу денег ценой некоторого риска.
      С минуту они помолчали под звуки старого танго. Затем Джим нагнулся к Малко.
      - Если в мне сказал это кто-то другой, я бы тут же оборвал разговор. Но когда имеешь дело с парнем, способным отказаться переспать с Синтией, это особая статья. Так о чем речь?
      - Нужно слетать в Бирму за небольшой партией рубинов, - сказал Малко, - и доставить их сюда. Получение на заброшенном участке в джунглях. Нужен самолет и опытный пилот.
      - У меня есть самолет. Мне ничего не стоит долететь до верховьев Меконга вверх колесами, - сказал Джим. - К тому же я не прочь поработать с вами...
      - Сколько вы зарабатываете в "Эр-Америке"?
      - Две тысячи четыреста долларов в месяц за восемьдесят летных часов, а также премии, если приходится летать в места с нездоровым климатом. Контракт на один год с правом продления. Но здесь такая тоска, единственная радость - промотать заработанное. Большинство наших пилотов вырабатывают норму за пятнадцать дней и исчезают из страны. На родине у меня никого, поэтому я остаюсь здесь.
      - Вам хватает этих двух тысяч четырехсот долларов, чтобы играть в покер с Синтией?
      Даф уклончиво отмахнулся.
      - У меня есть и другие источники дохода.
      Подозвав официанта, он заказал еще по порции виски. Глаза его заблестели, как у настоящего пьяницы. Когда скотч был принесен, он разом проглотил его и рыгнул.
      - Ваши другие источники не связаны с опиумом? - спросил Малко.
      Джим улыбнулся, ничего не ответив.
      В эту минуту у входа послышался шум, и несколько официантов завертелись вокруг сказочно безобразного толстенького азиата с бритым черепом в форме сахарной головы, с ушами, напоминающими уши старого слона, и плоским носом боксера. Это чудовище сопровождала молодая курносая евроазиатка, растрепанная и грязная.
      Когда она проходила мимо Малко, застывшего от неожиданности, он обратил внимание на ее длинные темно-красные ногти, пышную грудь, полуприкрытую сари, которое целомудренно закрывало ее ноги до самых лодыжек.
      Гость двигался мелкими шажками, опустив глаза.
      - Это Ло-Шин, самый богатый человек Вьентьяна, - шепнул Джим Даф.
      - Вы его знаете?
      Джим покачал головой.
      - Лично мы не знакомы. Он никогда не вступает в контакт с иностранцами. И сюда приходит очень редко. Но недавно он связался с этой девицей и, видимо, не прочь доставить ей удовольствие...
      Обстановка во "Вьенг-Ратри" незаметно изменилась. Словно появление всемогущего китайца отразилось даже на составе воздуха. Девушки, сидевшие за стойкой, повернулись лицом к залу. А три из них отделились от подруг и уселись за стол Ло-Шина.
      - Его подружка, похоже, не слишком ревнива? - спросил Малко.
      - Она притворяется, - объяснил Джим. - Этот китаец всегда на виду. И его любовница отлично понимает, что ей нечего бояться этих девок. Они не достойны могущественного Ло-Шина.
      И действительно, тот не удостаивал их и взглядом... Джим фыркнул.
      - Я привез из Хуайсая несколько бутылок "Моэт-и-Шандон", - сказал он, - хваленого французского шампанского. Пойдем разопьем у меня бутылочку. За здоровье Синтии!
      На дворе шел дождь, но жара стояла по-прежнему удушающая.
      Малко сел в "камаро", и они с бешеной скоростью помчались по проспекту Лан-Ксанг. Американец жил недалеко от комплекса На-Хай-Дио. Он остановил машину перед низеньким домиком, окруженным садом. На белой табличке было написано: "Меконг, дом №36". Стены в доме были покрыты белым лаком, а комнаты обставлены плетеной мебелью. Войдя, американец упал в кресло.
      Джим Даф отбросил в угол вторую пустую бутылку "Моэт-и-Шандон", поцеловав ее в горлышко.
      - До свидания, Синтия!
      Малко вежливо улыбнулся. Американец выдул практически один две бутылки шампанского. И был в стельку пьян. Он развалился в кресле, осоловело глядя на собутыльника. Глаза его вдруг блеснули, и он нацелился пальцем в Малко.
      - Вы ведь тоже из наркобизнесменов? - спросил он, еле ворочая языком.
      - Если хотите, - ответил Малко.
      Он еще не решил, как действовать. Джим начал икать.
      - Здесь все занимаются наркотиками, - произнес он менторским тоном.
      - Не слишком ли это рискованно?
      Американец пренебрежительно хмыкнул.
      - Пф-ф. Таможенники редко обыскивают наши самолеты. А если вмешиваются эти дурни из Бюро по борьбе с наркобизнесом, диспетчеры нас предупреждают, и мы садимся в другом месте. Однако меня мучит жажда!
      Он отправился к холодильнику, извлек оттуда последнюю бутылку и попытался ее открыть. Но он был настолько пьян, что просто отломил пробку и, раздосадованный, воззрился на свою работу.
      - Вот дерьмо!
      Малко заметил висящий на стене тесак. Он снял его и взял из рук Джима бутылку. Хорошо прицелившись, он резким движением отрубил горлышко бутылки чуть выше этикетки. Пробка вместе с частью горлышка отлетела в угол комнаты, а пенистая струя вина выплеснулась на брюки Джима.
      Тот с хохотом отскочил.
      - Вот это да! Колоссально!
      - Это называется рубить шампанское саблей, - сказал Малко. Не прибавив, что обычно он рубил его в более приличной компании...
      Не вспомнив даже о стакане, Джим начал хлебать шампанское из горла. Наконец поперхнулся и протянул бутылку Малко.
      - А вы все-таки шикарный парень. А теперь, когда мы стали корешами, не рассказывайте мне сказки: нет на севере Бирмы никаких рубинов. Зачем вы здесь, если без вранья?
      Малко быстро обдумал ситуацию. Классический финт - выдать себя за покупателя наркотиков. Но Джим может быстро раскусить его и вывести на чистую воду. Он еще раз присмотрелся к искаженному выпитым лицу американца.
      - Я работаю на Бюро по борьбе с наркобизнесом.
      В налитых кровью глазах Джима Дафа блеснул огонек панического страха.
      - Вы шутите?
      - Совсем наоборот, - ответил Малко. - Я прибыл в Лаос для расследования одного дела о наркотиках.
      - Послушайте, - встал в позу Джим, - что я один что ли этим занимался? Я выкручиваюсь, как умею, все так делают.
      Он, казалось, совершенно растерялся. И тут в голове Малко молнией мелькнула мысль: ему представлялась редчайшая возможность захватить Джима врасплох. И он решил продолжить игру и попытаться проверить одну гипотезу.
      - Кто приказал вам пилотировать ДС-3, набитый уксусным ангидридом? спросил он. - Тот самый, что разбился в джунглях?
      Джим смотрел на него, выпучив глаза.
      - Но, черт побери, откуда вы...
      - Вы вернулись на "Пилате", чтобы посмотреть, что от него осталось, безжалостно продолжал Малко. - Я вас видел.
      Американец судорожно сжал кулаки.
      - Вы меня видели?
      - Да, я был рядом с обломками ДС-3.
      - А что вы там делали?
      Малко твердо взглянул в глаза Джима.
      - Я обнаружил там труп уполномоченного Бюро по борьбе с наркобизнесом во Вьентьяне Амалфи. Зверски убитого потому, что он узнал, чем именно был загружен этот самолет.
      Последовало довольно долгое молчание. Джим Даф предпринимал невероятные усилия, чтобы освободиться от паров алкоголя и попытаться найти точку опоры для сопротивления. Однако без большого успеха.
      - Убитого. Ему отрубили голову и вырезали печень, - уточнил Малко. Так кто же поручил вам доставить этот груз?
      Джим раскрыл было рот, помолчал и выпалил:
      - Я не знаю, что вы имеете в виду, - пробормотал он. - Я не пилотировал этот самолет.
      Он врал, но очень неуверенно.
      - Вы являетесь соучастником преступления, - сказал Малко. - Те, кто заставил вас вести самолет с этим грузом, совершили убийство, спасая свою шкуру. Помогите мне, иначе придется привлечь вас к этому расследованию. Мне не составит труда отыскать план рейса ДС-3. И, естественно, имя пилота.
      Джим Даф был полностью сломлен. Он покачал головой.
      - Катитесь отсюда!
      Малко встал.
      - Даю вам срок до завтрашнего вечера, - сказал он. - Я остановился в "Лан-Ксанге", в 225-м номере. Если вы мне расскажете все, что знаете, я даю вам гарантию, что вас не будут беспокоить. В противном случае вам конец.
      И он вышел из комнаты, даже не обернувшись. Джим Даф упал в кресло, обхватил голову руками и начал автоматически отбивать ритм левой ногой. Атака Малко привела его в состояние прострации.
      А Малко оказался на темной дорожке, идущей вдоль зданий ЦРУ. Он зашагал по направлению к проспекту Лан-Ксанг, то есть к единственному месту, где в столь поздний час был маленький шанс поймать такси.
      Обозленный и вспотевший, Малко потрясал решетчатую дверь "Лан-Ксанга", закрытую на огромный замок. Он так и не нашел такси и проделал весь путь пешком. Неожиданно что-то коснулось его ноги. Он опустил глаза и увидел в полутьме желтоватую спину собаки. Это был чау-чау. Затем послышался легкий шум шагов, и он различил светлые волосы и зеленые брюки Синтии.
      - Добрый вечер, - произнесла она своим мелодичным голосом. Поздненько вы возвращаетесь.
      Глава 10
      Удивление Малко мгновенно переросло в чувство значительно более приятное. Их встреча не была делом случая. Если гордая Синтия была здесь, значит, она ждала его почти два часа.
      - Какой приятный сюрприз! - воскликнул он.
      Синтия подошла и лукаво улыбнулась.
      - Вам повезло, потому что Конфуций любит, чтобы с ним гуляли ночью.
      - Почему же повезло?
      - Потому что ночной сторож "Лан-Ксанга" спит как убитый. Нечего и пробовать его разбудить...
      Малко оглядел сад и темную массу здания. Конечно, у него всегда была возможность перелезть через решетку. Но это несколько унизило бы его достоинство...
      - И что же вы предлагаете?
      Синтия улыбнулась.
      - Я готова оказать вам гостеприимство, если вы не боитесь меня и моей собаки.
      Малко оглядел восхитительный силуэт молодой женщины, чувствуя, как у него слегка перехватывает горло.
      - У меня нет решительно никаких оснований бояться вас.
      Синтия щелкнула поводком по ноге.
      - Однако я чуть не поверила в это... совсем недавно. Пришла очередь Малко улыбнуться.
      - Я не люблю чересчур легких побед. В игре иногда все слишком зависит от везения.
      Синтия кольнула его ироническим взглядом. А затем быстрым движением взяла под руку.
      - Пошли. Я живу недалеко. Как раз за Ват Шаном. Через пять домов, как говорят американцы.
      Малко вдруг понял, что ему совсем не хочется спать.
      - Вы даете мне возможность взять реванш? Улыбнувшись, Синтия достала колоду карт. У нее был типично лаосский дом, построенный на сваях. В комнатах было свежо, огромные вентиляторы вращались под потолком, пол устлан циновками, а мебель заменили разбросанные повсюду подушки и низенькие кресла. Большая бирманская сабля в серебряных ножнах висела на стене. Малко и Синтия расположились в низеньких плетеных креслах около такого же низкого стола. Несмотря на столь странное приглашение, молодая женщина не проявляла ни малейших признаков заигрывания. Совсем напротив. Все ее поведение было выдержано в рамках хорошего тона.
      - Я просто не вижу возможности отказаться, - сказал Малко.
      Что еще она задумала? Хозяйка дома перетасовала карты и начала сдавать.
      - Ставка сто долларов за партию, - сообщила она.
      Малко недоуменно рассматривал кучу мятых купюр, возвышавшуюся прямо перед ним. У него не оставалось ни сантима. Туда перекочевали все его доллары и кипы. А на него с явной иронией смотрела Синтия. Спокойно и непринужденно она расстегнула пуговицы своей черной блузки и сбросила ее с плеч. Показались груди. Высокие и крепкие. Потрясающе прекрасные. Держалась она прямо, откинув назад плечи, испытующе глядя Малко в глаза.
      - Здесь слишком жарко, - пояснила она. - А я не люблю кондиционированный воздух.
      Она поднялась. Одетая в одни лишь зеленые брюки, она стала еще более соблазнительной. Малко протянул руку и положил ее на бедро Синтии. Во рту у него пересохло. Прикосновение к упругой женской плоти произвело на него эффект раскаленной лавы, вылившейся в желудок. Легким движением Синтия освободилась от его руки.
      - Не надо плутовать, - сказала она. - Совсем недавно вы не захотели воспользоваться победой. А сейчас вы проиграли.
      Малко, злой и обманутый, убрал руку. Она его здорово проучила. И тут Синтия расхохоталась, сгребла деньги и положила их на колени Малко.
      - Вы такой же глупец, как и Джим, - бросила она сочувственно. Заберите ваши доллары. Я же вам говорила, что со мной не следует играть в покер...
      - Что вы хотите этим сказать? - спросил Малко, переходя в оборону.
      Положив руки на бедра, Синтия смотрела на него с иронией, а ее великолепные груди, казалось, бросали Малко вызов.
      - Вы и в самом деле думаете, что я играла в покер, не будучи уверенной в выигрыше? С картами я делаю все, что мне вздумается. Именно по этой причине я и оказалась во Вьентьяне. Мне запрещено появляться во всех казино мира. Меня знают все профессиональные игроки в карты. Но мое умение мне теперь ни к чему. Оно годится, быть может, только для того, чтобы позабавиться на горе нескольким дурачкам...
      Малко попытался прочесть правду в ее больших голубых глазах. Они одновременно светились грустью и горели яростью. Две горестные морщинки лишь подчеркивали красоту ее губ. А выщипанные брови усиливали суровость ее лица.
      - Выходит, тогда вы нарочно проиграли? - спросил он. - Почему? Ведь вы меня никогда и не видели.
      Синтия взяла со стола свой стакан с водкой и осушила его одним духом. Затем она уселась на циновку рядом с Конфуцием и стала рассеянно ласкать его, не спуская глаз с Малко.
      - Это правда, - сказала она, - никто во Вьентьяне не может похвастаться, что провел со мной ночь. А в тот вечер у меня были две причины. Во-первых, я хотела дать урок этому мужлану Джиму Дафу. А во-вторых, мне вдруг захотелось завязать роман с вами.
      - И у вас больше нет такого желания? - спросил Малко почти машинально.
      Синтия заколебалась.
      - Не знаю. Пожалуй, нет. Вам следовало бы тогда остаться со мной, а не отправляться куда попало с этим идиотом Джимом.
      - У меня были для этого самые серьезные причины, - сказал Малко. - А впрочем, вы о них явно догадываетесь...
      - Почему вы так думаете?
      - Не случайно же вы ждали меня у отеля. После комендантского часа.
      Синтия подняла голову и впилась в лицо Малко напряженным, почти мученическим взглядом.
      - Это правда, я не люблю обманываться.
      - Вы не допустили никакой ошибки, - заявил Малко. - Просто произошло неблагоприятное стечение обстоятельств.
      Продолжая гладить Конфуция, молодая женщина спросила:
      - Почему вам так хочется услужить Джиму Дафу? До такой степени, что вы отказались пойти навстречу моему желанию? Вы так уверены в себе?
      Малко покачал головой.
      - Совсем нет. Но я пока ничего не могу вам сказать.
      Синтия пожала плечами.
      - Хорошо, не будем больше об этом. Я покажу вам вашу комнату. Возвращаться в отель уже поздно.
      Малко последовал за ней в маленькую комнатку с противомоскитной сеткой над кроватью. Синтия обернулась, острые соски ее грудей были в нескольких сантиметрах от глаз Малко. Это выглядело, пожалуй, более соблазнительно, чем если бы она была обнаженной.
      - Спокойной ночи.
      Несмотря на ее недавний отпор, Малко не удержался и привлек Синтию к себе. Она не сопротивлялась. Их губы встретились. Горячий и искусный язык завладел его собственным в сладком и долгом поцелуе. Ее холм Венеры, на редкость твердый и выступающий, вжался в его живот. Однако она тут же отстранилась с огоньками злорадства во взгляде.
      - Нет, я не хочу, - прошептала она.
      И Малко понял, что настаивать здесь бесполезно. Синтия была явно не из тех женщин, которыми можно овладеть силой. Но кровь билась у него в висках, и он был куда более склонен к насилию, нежели к целованию ручек. Чтобы не поддаться грубому инстинкту, он решил сменить тему.
      - Вы часто разыгрываете себя в покер? - спросил он.
      Синтия вежливо улыбнулась.
      - Нет. Это принц Лом-Сават подсказал мне такую идею. Этот лаосский толстяк, миллиардер и развратник вбил себе в голову, что он должен переспать со мной. Он явился в "Красный дельфин" однажды вечером, узнав, что я нахожусь во Вьентьяне. Затем он предложил мне через своего секретаря провести неделю у него в доме за несколько слитков серебра. Он был так уверен в себе, что я предложила ему разыграть их в покер.
      Он, конечно же, проиграл... Но с тех пор Лом-Сават является в "Красный дельфин" почти каждый вечер. И просит меня сыграть с ним. Но это меня больше не забавляет. Чтобы утешить себя, он распустил по всему Вьентьяну слух, что я лесбиянка.
      Синтия отстранилась от Малко и направилась к двери. Прежде чем захлопнуть ее, она обернулась:
      - Надеюсь, вы не лунатик... Ночью Конфуций никого не признает, а он спит около меня.
      Ей не откажешь в галантности... Малко начал раздеваться, с тоской представляя себе в мыслях великолепное тело этой женщины. А также помня о ее изворотливом уме. Ну ничего, как только он выполнит задание, он возьмет реванш. По доброй воле или силой. Он растянулся под противомоскитной сеткой и попытался заснуть.
      Джим Даф открыл глаза. У него было ощущение, что рот его набит ватой, а лоб сдавлен стальным обручем. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он заснул в кресле.
      Было уже совсем светло. Американец посмотрел на часы: половина десятого. И тут он увидел бутылки из-под шампанского, и в памяти его внезапно всплыли все подробности вчерашнего вечера. Так это не было кошмаром... Он поднялся и вскрикнул от нестерпимой боли в суставах.
      После обеда он на "куртисе коммандо" должен слетать на базу Лонг-Шьен. Три часа туда и обратно.
      Наспех раздевшись, Джим принял теплый душ. Затем он единым духом выдул полбутылки "контре", чтобы промыть себе кишки.
      И чем больше он приходил в себя, тем сильнее терзала его тревога. Он впутался в ужасную историю, и на принятие решения у него оставалось лишь несколько часов.
      Он вытерся, натянул рубашку и брюки и вышел из дома. Главный вход комплекса На-Хай-Дио находился всего в ста метрах, и он решил оставить свой "камаро" дома.
      Пять минут спустя он входил в комнату секретарши Сая Вилларда.
      - Я хотел бы видеть господина Вилларда. И очень срочно, - сказал он. По чрезвычайно важному делу.
      Не успел Джим Даф закрыть за собой дверь кабинета Вилларда, как тот схватился за трубку прямого телефона. Мало кто знал номер этого телефона, и он не дублировался аппаратом на столе секретарши. А если учесть лень лаосцев и отсутствие нужных средств, опасность подслушивания была также невелика.
      Первый секретарь был вне себя от ярости. Хотя в ней явно чувствовалось беспокойство.
      На другом конце провода сняли трубку. Чей-то голос произнес по-китайски:
      - Резиденция господина Ло-Шина.
      - Я хотел бы поговорить с господином Ло-Шином, - сказал по-английски Сай Виллард. - Говорит Виллард из американского посольства.
      Последовало довольно долгое молчание, затем вкрадчивый голос китайца произнес:
      - Я счастлив слышать вас, господин Виллард. Чем я могу быть вам полезен?
      Американец испытывал смертельное желание сказать своему собеседнику, что лучшей услугой с его стороны было бы сделать себе харакири... К сожалению, Ло-Шин был компаньоном принца Лом-Савата, верные мео которого снова начали сражаться на стороне сил, связанных с американцами...
      - Один из моих пилотов только что вышел из моего кабинета, - сказал он. - Он один из тех, кого я назначил на перевозку ваших товаров. Агент Бюро по борьбе с наркобизнесом разыскал его, чтобы заявить, будто в его самолет был загружен уксусный ангидрид, служащий для производства героина. Я надеюсь, что это всего лишь блеф и что вы не злоупотребили моим доверием.
      И тут Вилларду пришлось несколько отодвинуть телефонную трубку от своего уха, чтобы не оглохнуть от протестующих воплей китайца. Несколько секунд он слушал их, затем оборвал собеседника:
      - Хорошо. Я рад, что вы ничего об этом не знаете. Так как если пилот сказал правду, я буду обязан сообщить ваше имя в Бюро по борьбе с наркобизнесом.
      - Конечно, конечно, - согласился Ло-Шин.
      - Кстати, как зовут этого пилота?
      - Джим Даф.
      - Благодарю вас.
      После нескольких вычурных формул вежливости китаец повесил трубку.
      Несколько минут Сай Виллард задумчиво смотрел в пространство. Иногда он был противен самому себе.
      Глава 11
      Ло-Шин был человеком крайне осторожным и расчетливым. Именно это позволило ему выжить и даже процветать. Родился он в Абердине, плавучей деревне у берегов Гонконга, на маленькой джонке, которую могла потопить любая волна, и очень рано узнал, как мало стоит человеческая жизнь. Единственный вид мяса, который ему удалось отведать до шестнадцатилетнего возраста, было мясо крыс, изловленных силками, или рыбы, украденной в ресторане "Кай-Так".
      С задумчивым видом он сидел в своем кабинете, оборудованном кондиционером, перед листком бумаги, покрытым иероглифами.
      Звонок Вилларда его скорее расстроил, чем обеспокоил. Конечно, сам факт, что Бюро по борьбе с наркобизнесом заинтересовалось Джимом Дафом, был неприятен. Однако цепочка, соединявшая этого рядового исполнителя и его самого, была достаточно сложной и надежной. Однако Ло-Шин предпочитал использовать систему глухих перегородок. Он не любил людей, которым нравится играть с огнем. Единственная проблема состояла в том, чтобы определить размеры опасности.
      Следует ли устранить эту пешку?
      Или, напротив, человека, работающего на Бюро по борьбе с наркобизнесом? А может быть, их обоих?
      Хотя степень его уважения к человеческой жизни была довольно умеренной, Ло-Шину всегда претили крайние решения. Ради экономии сил.
      Перед "Лан-Ксангом" уличные торговцы серебряной бижутерией мео расставили свои лотки. Без особой надежды на успех. Тут же был вывешен вчерашний номер "Бангкок пост", единственной продающейся во Вьентьяне газеты. Это было ежедневное издание на лаосском языке, пробавлявшееся более всего самыми фантастическими новостями.
      Малко решил пройтись пешком до улицы Бун. Когда он проснулся утром, Синтия уже отправилась гулять с Конфуцием. Служанка-лаоска, старенькая и молчаливая, приготовила ему чай. Теперь ему оставалось только ждать возвращения Джима Дафа. Если пилот "Эр-Америки" согласится заговорить, Малко получит возможность размотать всю цепочку наркобизнеса, пронизавшую службу ЦРУ в Лаосе.
      А тянется она в довольно высокие сферы.
      Юболь ждала его к обеду в ресторане "Тан-Дао-Вьен", единственном приличном китайском ресторане Вьентьяна, расположенном напротив отеля "Анбо". Ему не терпелось отведать китайских блюд. Впрочем, если не считать бесчисленных харчевен, торгующих супом по-китайски и сушеной рыбой, во Вьентьяне не было ни одного лаосского ресторана!
      "Тан-Дао-Вьен" был разделен перегородками из зеленого пластика на три десятка небольших кабин. В одной из них у окна, выходящего на улицу, и расположилась Юболь.
      - Я уже боялась, что ты не придешь, - сказала она, целуя Малко.
      Она была в своем неизменном облегающем черном костюме, одетом на голое тело, а ее глаза светились радостью.
      - Мои родители очень довольны, - сообщила она. - Они находят, что дом просто замечателен.
      Ну что ж, по крайней мере, пребывание Малко во Вьентьяне не оказалось совершенно бесполезным. Бухгалтеры ЦРУ позеленели бы, узнай они о том, что он использовал секретные средства "Конторы", чтобы переселить в хороший дом бедствующую тайскую семью...
      - Я очень рад, - сказал Малко.
      - Но тебе нужно, наверное, пойти повидать их, - сказала она. - Они просто жаждут с тобой познакомиться.
      - Познакомиться? Зачем?
      Юболь прыснула в свою китайскую лапшу, что у азиаток являлось признаком смущения, и призналась:
      - Они принимают тебя за Уильяма. И хотят, чтобы я вышла за тебя замуж.
      Малко побледнел от неожиданности. Какова маленькая негодяйка! Но Юболь положила руку ему на бедро.
      - Не бойся, это только для них. Мы устроим маленький праздник и попьянствуем. И они останутся довольны.
      Она казалась такой растерянной, что Малко не захотел ее еще больше расстраивать.
      - Как только я закончу то, что я обязан здесь сделать, я приду к вам, - пообещал он. - Но не сегодня.
      - Как идет твоя работа? Ты встретился с людьми, которых искал?
      - Почти, - ответил Малко.
      - Ты знаешь, кто убил твоего друга?
      - Нет.
      Юболь положила свои палочки.
      - А я знаю, - сказала она, нахмурившись. Малко так и застыл с палочками в руках.
      - Знаешь? Но откуда?
      - Во Вьентьяне все всё знают. Его убили по приказу китайца Ло-Шина. В самолете, который ему принадлежал, было что-то очень ценное. Убийство совершили владельцы тележек и получили за это по пятнадцать тысяч кипов.
      Малко никак не мог опомниться. В глазах его стояла страшная голова китайца из "Вьенг-Ратри".
      - Кто это тебе сказал?
      Юболь улыбнулась и скромно потупилась.
      - У меня есть друг, который владеет чуть ли не всеми тележками рикш во Вьентьяне. Это он мне сказал. Он много чего знает.
      Малко отметил про себя, что он не должен пренебрегать даже самым незначительным следом.
      - Помоги мне встретиться с твоим другом, - предложил он. - Он может мне помочь.
      Юболь усмехнулась, скромная и смущенная.
      - Как только мы поженимся...
      При посадке Джим Даф увидел на рулежной дорожке старый стратокрейсер Международной контрольной комиссии, отправлявшийся в Ханой. Знакомый пилот помахал ему рукой. Джим рассеянно ответил. Весь день он не переставал думать о своем разговоре с Виллардом и о неприятностях, которые его ожидали. Он чуть не погиб из-за этого. При посадке на базе 120, углубившись в свои заботы, он вышел на полосу слишком рано и вырвал своим шасси клочок колючей проволоки из изгороди.
      Возьми он на двадцать сантиметров пониже, и пришлось бы садиться на брюхо. С восемью тоннами взрывчатки на борту...
      Он подрулил к терминалу "Эр-Америки" и развернул свой самолет. Затем заглушил моторы.
      По поведению Вилларда он понял: в случае неприятностей он останется в одиночестве. Патрон местного отделения ЦРУ разыграл перед ним роль наивного мальчика, будто это не он дал команду перевозить барахло китайца... Даф и до сих пор кипел от негодования. Он не намерен играть роль козла отпущения. Тем более, что он не получил за это ни доллара. Куда выгоднее перевезти десяток фунтов опиума для маленькой курильни, никому не делая зла. Он поднялся и взял свой журнал полетов.
      Когда Малко входил в холл "Лан-Ксанга", дородная китаянка, сидевшая у кассы, протянула ему телефонный аппарат.
      - Это вас.
      Малко взял трубку и узнал голос Джима Дафа. Американец казался нервным и усталым.
      - То, о чем вы просили меня вчера вечером, остается в силе? - спросил он.
      - Совершенно верно, - сказал Малко.
      - Хорошо. Я в "Ват-Тае". И направляюсь к себе. Мы можем встретиться через полчаса.
      Малко не без труда сохранил спокойствие. Да, эти минуты будут долгими.
      - Где?
      Он почувствовал, что на том конце провода Джим заколебался. Затем американец предложил:
      - Вы знаете улицу бомбейцев? Там есть аптека, а как раз напротив нее бар "Меконг". Ждите меня там.
      - А почему не у вас? - спросил Малко, которого больше устраивала встреча с глазу на глаз.
      - Мне нужно повидать аптекаря, - сказал Джим Даф. - Впрочем, это может вас также заинтересовать.
      На этой загадочной фразе он оборвал разговор и положил трубку.
      Джим Даф поставил свой "камаро" в переулке, позаботившись о том, чтобы была хорошо видна табличка с надписью "Меконг, дом №36". Это был своеобразный код, под которым посольство США вело учет американцев, проживающих во Вьентьяне.
      Джим взял свою сумку с летным комбинезоном и толкнул калитку. Он никогда не закрывал на замок двери дома. У лаосцев не принято воровать. После уличной жары прохладный воздух его комнаты доставлял наслаждение. Он подошел к холодильнику, достал банку пива и выпил его одним духом. У него еще оставалось время, чтобы принять душ и поспеть на встречу с Малко. Теперь, когда решение было принято, он позволил себе расслабиться.
      Входя в дом, он расстегнул рубашку. Затем вошел в ванную, пустил душ и вернулся в комнату, чтобы оставить здесь одежду.
      Внезапно Джим почувствовал чье-то присутствие. Он хотел шагнуть назад, но было поздно. На него дружно навалились три азиата. Они просто ждали его за дверью. Несмотря на свой маленький рост, все они обладали недюжинной силой. Двое из них схватили его за руки и грубо заломили их за спину. Джим начал отбиваться, без особого, впрочем, успеха, сразу сообразив, что происходит.
      Он почувствовал, как третий из его обидчиков вытащил у него из-за пояса автоматический пистолет сорок пятого калибра. И только увидев в маленькой желтой руке пистолет и услышав, как щелкнул затвор, Джим все понял. Он крикнул:
      - Нет!
      Несколько секунд ему удавалось еще уклоняться от направленного на него ствола, но затем нападающие бросили его лицом на кровать, прижав так, что простыня заглушала его крики. И последнее, что Джим почувствовал, было ощущение холодного ствола пистолета у своего виска. Раздался выстрел, и мир для Джима Дафа перестал существовать.
      Малко отхлебнул из своего стакана глоток коньяка с содовой и поморщился. Отвратительный напиток, но это было все, чем располагал здоровенный корсиканец, хозяин бара "Меконг". Он попросил другой стакан и в несколько глотков допил все, что оставалось в бутылке "Перье".
      В длинном, вытянутом вдоль стойки баре почти никого не было, и Малко занял табурет у самой двери. Отсюда ему были видны двери аптеки. Джим опаздывал уже на три четверти часа! Хотя никакой ошибки быть не могло: это была единственная аптека на улице бомбейцев, и находилась она как раз напротив бара "Меконг".
      Малко вспомнил о явном скептицизме лаосского генерала Хаммуана, с которым тот встретил час назад его сообщение о том, что ему удалось проникнуть в одну из цепочек наркобизнеса, связанную с ЦРУ. Генерал покачал тогда головой.
      - Я также не раз пытался сделать это, - заявил он Малко. - Но безуспешно. Они очень сильны и не допускают ни малейшего риска.
      Устав от ожидания, Малко решил отправиться к Джиму Дафу домой. Если даже они встретятся по дороге, он его все равно увидит. Он оставил на стойке пятьсот кипов и сел в свой "фольксваген".
      Горький запах порохового дыма еще витал в комнате. Вне себя от гнева, Малко склонился над массивной фигурой, лежавшей поперек низенькой кровати.
      Крупнокалиберная пуля вошла ему в правый висок и вышла над левым ухом, вырвав довольно большой кусок черепа и разбрызгав по простыне кровь и мозги. Джим Даф умер, конечно же, мгновенно. Он не успел даже закрыть рот. С задумчивым видом Малко внимательно осмотрел правую руку погибшего, судорожно сжимавшую рукоятку пистолета сорок пятого калибра.
      Он заметил пустую кобуру на бедре американца. В памяти вдруг всплыл образ Синтии. Никогда уж не придется американцу отыграться. В комнате не было никаких следов насилия. Казалось, Джим Даф действительно сам покончил счеты с жизнью.
      И тут слух его уловил шум льющейся воды. Он толкнул дверь в ванную и замер. Это шумел включенный душ.
      В ту же секунду он понял, что Джим Даф не самоубийца. Решившись умереть, никто не готовит себе душ. И тем более не принимает его перед смертью. Джим Даф был еще одет, причем в рабочую одежду.
      Малко вышел из ванной комнаты, задыхаясь от ярости. И на этот раз его противники оказались проворнее. Либо Джим Даф совершил какую-то оплошность, либо кто-то пронюхал про их контакт. Он подумал о таинственном Ло-Шине, который, по словам Юболь, является убийцей и Амалфи. Теперь китаец должен попытаться пристукнуть самого Малко.
      В тот момент, когда он выходил из комнаты, послышались приближающиеся звуки сирены. Они замерли как раз перед домом пилота. Выйдя из двери, Малко буквально наткнулся на генерала Хаммуана, который выходил из своего "БМВ". Лаосец сделал незаметный знак рукой своим "гориллам", которые уже готовы были наброситься на Малко.
      - Что вы здесь делаете?
      - Джим Даф не пришел на условленную встречу, и я решил заглянуть к нему домой. Но он мертв.
      Генерал Хаммуан и Малко вошли в дом. Полицейские тут же принялись обыскивать квартиру. А лаосский генерал и Малко занялись осмотром трупа пилота. Осторожным движением генерал высвободил из руки мертвеца пистолет и осмотрел его. Обойма была еще полна. В это время в комнату вошел полицейский, держа в руке чемодан. Он поставил его на кровать и раскрыл. Чемодан был доверху набит мешочками с белой пылью. Генерал Хаммуан взял один из них, надорвал его и попробовал порошок на язык.
      Затем он посмотрел на Малко с выражением, где ирония была смешана с бессилием.
      - Мы оба опоздали, - сказал он. - Десять минут назад мне позвонили и посоветовали провести обыск у Джима Дафа, уточнив, что я найду там героин, поскольку пилот занимался перевозкой наркотиков... И я постарался приехать побыстрее...
      - А кто вам позвонил?
      - Этого я не знаю. Звонивший сразу же повесил трубку. А поскольку вы мне о нем говорили, я выехал немедленно.
      Малко посмотрел на труп Джима. Он был уверен, что с ним расправились как раз потому, что пилот был готов во всем сознаться. Он стал искупительной жертвой.
      - Вы должны быть очень осторожны, - задумчиво сказал генерал Хаммуан. - На вас еще не нападали, но это может случиться в любой момент.
      Малко вдруг почувствовал страшную усталость. С тех пор, как он начал это расследование, он постоянно натыкался на какую-то эластичную стену. Без особого шума, но с пугающей эффективностью уничтожались все, кто мог навести его на какой-нибудь след. Иногда их убирали в превентивном порядке... Друг Юболь, хозяин склада велоколясок, может теперь оказать неоценимую услугу. Ведь если маленькая лаоска говорит правду, на Джима Дафа напали люди Ло-Шина.
      Кабачок "Красный дельфин" был полон американцев, которые шумно что-то обсуждали. В глубине зала Синтия оживленно болтала с клиентами. На ней было платье супер-мини в белый горошек, открывавшее ее спину и ее восхитительные ноги до середины бедер. Неуместная подделка под совсем юную девушку.
      Малко уселся на табурет перед баром.
      Проходя мимо, Синтия спросила, чуть шевельнув губами:
      - Вы хорошо спали?
      Малко с трудом сдержал желание заключить ее в объятия. Она, казалось, заметила это и, чуть отступив, имитировала губами поцелуй.
      - Сейчас я очень занята, - вздохнула она.
      - Вижу, - сказал Малко. - Я хотел бы только выпить немножко очень холодной, ледяной водки, чтобы прийти в себя.
      Она нахмурила брови.
      - Что-нибудь случилось?
      Золотистые глаза Малко впились в глаза собеседницы.
      - Джим Даф никогда уже не отыграется. Сегодня он покончил жизнь самоубийством.
      Она приняла эту новость, не моргнув глазом. А затем мягко, почти ласково спросила:
      - Это вас очень расстроило?
      - Очень, - сказал Малко. - Я не люблю проигрывать по всем статьям.
      Синтия попыталась улыбнуться. В это время двери "Красного дельфина" открылись, и Малко увидел, как в зал ввалился толстый как бочка лаосец с головой грушевидной формы.
      Несмотря на жару, он был затянут в нечто такое, в чем Малко сразу же узнал пуленепробиваемый жилет цвета хаки...
      - А вот и принц Лом-Сават, - шепнула Синтия на ухо Малко. - Он пришел чуть раньше обычного.
      Протянув руку, она направилась к принцу. Гот схватил ее и прильнул к ней губами с такой жадностью, что Малко испугался, как бы он ее не проглотил. Лом-Сават продолжал держать руку Синтии у своего лица, пытаясь свободной рукой обнять ее за талию. Причем соски ее грудей находились как раз на уровне его глаз.
      - Вы как всегда прекрасны, - сказал принц гортанным голосом.
      Он положил свою маленькую ручку на бедро молодой женщины, и Малко почувствовал вдруг приступ дикой ревности. Но Синтия уже вывернулась, открыв при этом еще больше свои ножки. За спиной толстяка возник старенький азиат с лицом, украшенным маленькой бородкой, и ловкими движениями снял со своего хозяина пуленепробиваемый жилет. А принц плюхнулся в огромное плетеное кресло, не отрывая восторженных глаз от хозяйки бара.
      Синтия улыбнулась:
      - Что вам подать, Ваше Превосходительство? Лом-Сават ткнул в нее маленьким скрюченным пальцем и сказал:
      - Вас, мадам!
      И неожиданно расхохотался противным наглым смехом.
      Малко допил свою водку и собрался уходить, пытаясь сконцентрировать все свое внимание на новой проблеме: найти тех, кто "самоубил" Джима Дафа.
      В голову ему пришли слова американца о том, что ему необходимо повидать аптекаря на улице бомбейцев. Возможно, здесь окажется полезным и друг Юболь.
      Сай Виллард был бледен и растерян. Ему удалось сохранить спокойный вид при встрече с генералом Хаммуаном, который лично явился известить его о смерти Джима Дафа. А теперь наедине с самим собой он с особой ясностью оценил возникшую ситуацию.
      Ему захотелось позвонить Ло-Шину. Но зачем? Китаец все будет отрицать. А Вилларду было опасно загонять его в угол...
      Смерть представителя Бюро по борьбе с наркобизнесом Ральфа Амалфи также не оставила его равнодушным. Но за нее он не нес прямой ответственности. Другое дело Джим! Он взглянул на маленький пакетик, в котором лежали документы пилота, и почувствовал приступ тошноты.
      Может быть, когда-нибудь ему удастся свести кое с кем счеты. Пока же он вынужден служить своей стране. А ради этого приходится пачкать руки.
      Глава 12
      Малко не без труда оторвал глаза от культи, завернутой в грязное тряпье. Она беспрерывно двигалась, будто обладала самостоятельной жизнью.
      Правая нога Нго, друга Юболь, была ампутирована чуть выше колена. В большом сарае, покрытом гофрированным железом и забитом велоколясками, царила адская жара, удушающая и влажная. Малко сразу же почувствовал, как по его спине заструился пот, а рубашка прилипла к телу. Даже на лице Юболь выступили мелкие капельки пота. Сверкающие умом, подвижные черные глаза владельца колясок вглядывались в Малко.
      - Я буду рад помочь вам, - сказал он на витиеватом и несколько жестком французском языке. - Очень, очень рад.
      Малко рассказал ему все, что знал о последних событиях, в частности о странных обстоятельствах несостоявшейся встречи. Затем он спросил Нго, не знает ли тот что-либо об аптекаре.
      Реакция вьетнамца его несколько удивила. Он никак не ожидал, что тот проявит такой пыл. Ведь те, кто охотятся за торговцами наркотиками во Вьентьяне, пользуются там не слишком большой популярностью.
      - Вы знаете этого аптекаря?
      Тонкая улыбка приоткрыла золотые зубы лаосца, блеснувшие в полутьме сарая.
      - Я очень хорошо знаю Труонга, - сказал он негромко.
      - Во время войны мы оба сражались в армии Гоминьдана против японцев. У меня был чин капитана, а Труонг служил в медицинской части.
      Малко почувствовал какую-то недоговоренность.
      - Мне кажется, вы не питаете к нему особо теплых чувств, - заметил он.
      Вьетнамец продолжал улыбаться.
      - Господин Труонг и тогда уже был ловким человеком, - сказал он. Опытным коммерсантом. Именно поэтому командование поручило ему в 1945 году съездить в Ханой и доставить в Юньнань медикаменты, в которых мы очень нуждались. Но соблазн оказался слишком велик: антибиотики продавались тогда на черном рынке на вес золота... И господин Труонг не вернулся в часть. Только через много лет после войны я встретил его здесь. Он оказался владельцем аптеки. Я же остался без ноги. Врачи вынуждены были ампутировать ее, потому что не было пенициллина для лечения раны.
      В черных глазах Нго светилась холодная ненависть. Он о чем-то глубоко задумался. Казалось, вернулся мыслями в леса Юньнани.
      - Вы думаете, что господин Труонг замешан в торговле наркотиками? спросил Малко.
      - Господин Труонг вообще не способен устоять, когда можно заработать хоть доллар. Но он очень, очень хитер. Как только вы проявите к нему интерес, он тут же заподозрит вас в чем-то недобром.
      - И что вы предлагаете?
      Вьетнамец взял свои костыли и с усилием встал.
      - На меня работает много людей. Я попрошу их последить за Труонгом. Как только я узнаю что-нибудь важное, я сообщу вам.
      - Каким образом?
      - Нужно действовать осторожно. Ведь у Ло-Шина повсюду друзья. К вам подойдет велорикша и предложит отвезти вас в "Эль-Марокко" в Донг-Паланге. И вы поедете с ним.
      Малко крепко пожал ему руку. Голова вьетнамца едва доставала ему до плеча.
      - Надеюсь, у господина Труонга будет много неприятностей, - сказал он убежденно.
      Малко вышел наружу, отупевший от жары. За ним семенила Юболь. Здание склада стояло рядом с деревянными домами Совета Министров, недалеко от "Сеттах-Паласа". Здесь беспрерывно сновали рикши, небрежно крутя педали. Некоторые из них дремали около двери, усевшись в свои коляски, пьяные от усталости, опиума и солнца. Жалкие осколки разлагающегося мира.
      Юболь взяла Малко за руку.
      - Ты доволен?
      В ее голосе было столько заботы, что он был тронут.
      - Я надеюсь, что твой друг серьезный человек.
      - Он всегда говорил мне, что ненавидит Труонга и когда-нибудь убьет его...
      - Тогда остается только ждать.
      Юболь дернула его за руку.
      - Ты мне кое-что обещал...
      - Что именно?
      - Жениться на мне. Этого только не хватало!
      Десятка два лаосцев - мужчин, женщин и детей - толпились в доме и окружающем его садике. Малко был встречен благосклонными улыбками и буддийскими приветствиями в форме двух сложенных ладонями рук, поднятых на уровень лица. Юболь вся сияла. Довольно пожилой мужчина, которого Юболь представила как своего отца, встал напротив Малко и произнес длиннейшую речь, которую дочь резюмировала в следующих словах:
      - Он очень доволен, что его дочь выходит замуж за человека столь богатого. Он желает, чтобы твои урожаи были всегда обильными и чтобы наши дети росли счастливыми...
      В настоящий момент до этого было еще далеко... Малко взглянул на кувшины с рисовой водкой и огромные блюда с мелко нарубленным мясом, расставленные во дворе. Похоже, что семья Юболь опустошила рынок. Здесь было не менее двадцати уток, разрубленных на кусочки.
      - Нужно, чтобы ты оделся, - сказала Юболь.
      - Чтобы я оделся?!
      Она рассмеялась.
      - Да. Ты видишь вон того старика в углу? Это деревенский вождь. Он специально приехал, чтобы нас обвенчать. На тебе должен быть традиционный костюм. Затем мы должны продемонстрировать наше супружество, чтобы все могли убедиться, что я действительно твоя жена.
      Казалось, она была на верху блаженства. Малко попытался не думать о том, зачем он приехал в Лаос. Никогда не следует воспринимать жизнь слишком серьезно. Но, похоже, Юболь по-настоящему втянется в игру.
      - Ты же знаешь, что я очень скоро уеду отсюда, - сказал он. - Что все это понарошку...
      Она разразилась своим странным пронзительным смехом.
      - Разумеется! Но ты спас меня в глазах родителей, сняв для меня дом. И они счастливы. Они прекрасно знают, что ты никогда не приедешь жить в их деревню. Но они гордятся, что их дочь любима таким богатым и могущественным человеком.
      Запах ладана заполнил весь дом. Завернутая в длинный саронг, с венком из цветов плюмерии на шее, Юболь с самым серьезным видом смотрела на Малко. На нем также был только саронг, обернутый вокруг талии. Тело его благоухало душистым пальмовым маслом.
      Прямо перед ними присел на корточки вождь деревни. Рядом с ним лежала циновка, на которой были разложены восемь связок по десять тысяч кипов и несколько толстых белых веревок: церемонию можно было начинать.
      Медленно и торжественно вождь деревни взял деньги и стал громким голосом пересчитывать их, обратившись лицом к двери.
      Подсчет сопровождался радостными криками: это родственники, собравшиеся перед лестницей, выражали свое удовлетворение! У Малко слегка кружилась голова из-за рисовой водки, добрый десяток рюмок которой его заставили проглотить. Ему все время хотелось расхохотаться при мысли о том, что судьба его расследования зависела теперь от давней неприязни между двумя вьетнамцами.
      Закончив подсчет денег, вождь деревни взял одну из веревок и обвязал ею запястье правой руки Малко. Юболь склонилась к нему, чтобы объяснить:
      - Это баси. Каждая из этих веревок должна удерживать одну из твоих душ и приносить ей счастье. Нужно, чтобы ты их носил до тех пор, пока они сами собой не развяжутся. Иначе они могут принести несчастье.
      Бормоча заклинания, вождь деревни продолжал обвязывать веревками запястья обеих рук Малко.
      - А сколько же у человека душ? - спросил тот, несколько встревоженный.
      - Много, - сказала Юболь. - Но заниматься следует только самыми главными.
      Сейчас у Малко был вид начинающей артистки, которая вскрыла себе вены, но была спасена в последний момент. Вождь деревни потихоньку удалился, прижимая к груди кипу денег. Малко и Юболь остались одни в комнате, где не было никакой мебели, кроме толстой желтой циновки.
      Юболь начала разматывать свой саронг. А Малко смотрел, как из спадающих одежд появляется ее миниатюрная, гибкая и смуглая фигурка. Оставив только венок из плюмерии, Юболь прижалась к Малко. Снаружи доносились крики и шутки родни, занятой истреблением рисовой водки.
      - Тебе нужно забыть все твои проблемы на этот вечер, - сказала Юболь. - Я уверена, что Нго тебе поможет. Многие годы он мечтает отомстить Труонгу... А тем временем ты обязан отдать мне должное, иначе вся моя семья будет страшно расстроена.
      - Почему ты оставила открытой дверь? - спросил Малко. - Сюда слетятся все москиты.
      - Чтобы мои родичи могли заглядывать и видеть... Это уже слишком!
      Взглянув на расстроенное лицо Малко, Юболь расхохоталась и начала стягивать с него саронг.
      - Тебе нечего стыдиться! - сказала она, откровенно им любуясь.
      Юболь растянулась на циновке и привлекла к себе Малко. Ее ловкие руки начали ласкать тело любовника, и он очень быстро забыл о присутствии ее бесцеремонной родни.
      Малко потребовалось несколько секунд, чтобы связать скрип ступенек со смеющейся во весь рот физиономией человека, наблюдавшего за ними через полуоткрытую дверь. Сидя на нем верхом, Юболь громко хохотала, сжимая его бедра на удивление сильными ногами. В начале их любовной игры Малко был немало удивлен этими совершенно неуместными раскатами смеха. Но тут же понял, что для Юболь это был способ дать понять своим близким, насколько велико было ее наслаждение. При каждом новом движении она впивалась ногтями в его тело и, откидывая назад голову, смеялась как безумная. Этому в немалой степени способствовала и рисовая водка.
      - Там кто-то есть, - сказал Малко.
      Он замер, но голова тут же исчезла. Юболь презрительно поморщилась и, закрыв глаза, продолжала ритмично скользить взад-вперед по телу Малко. Для нее в этот момент в мире существовало только одно: ее наслаждение.
      Маленькое гибкое тело лаоски обладало, казалось, упругостью каучука.
      - Продолжай, продолжай, - пробормотала она. Ступеньки лестницы снова скрипнули. Малко различил силуэт наблюдавшего за ними человека, но на этот раз не обратил на него никакого внимания. А Юболь снова залилась беспричинным смехом, закинув назад голову.
      И тут же, обессилев, она упала на грудь Малко. Никогда Малко не поверил бы, что в этом маленьком теле таится столько энергии. А шум перед домом достиг своей высшей точки. Один из членов семьи громким голосом комментировал для более скромных родичей подвиги Малко.
      Малко выходил из "Лан-Ксанга", когда расположившийся в садике перед отелем велорикша быстро тронулся и остановился перед ним. Человек этот так плохо говорил по-французски, что Малко с большим трудом угадал слова пароля:
      - "Эль-Марокко"... в Паланг.
      Это был незнакомый лаосец, беззубый, с круглым лицом, одетый в обычные для здешних рикш лохмотья. Малко сел в его коляску. Рикша тронулся и свернул направо по набережной.
      Что же удалось узнать Нго?
      Нго полулежал в углу сарая, отгороженном ширмой, и курил из трубки опиум. После нескольких затяжек он на минуту закрыл глаза, наслаждаясь, очевидно, дурманом. Затем медленно заговорил, обратившись к Малко:
      - Сегодня вечером в одном укромном местечке недалеко от Вьентьяна Труонг должен передать Ло-Шину двести килограммов уксусного ангидрида. Вы можете его выследить. Он ни о чем не подозревает. Он отправится туда в шесть часов на своем грузовичке. Сейчас эта машина стоит около аптеки. Старый "пежо-403".
      Он сказал это все на одном дыхании, явно находясь в состоянии опьянения. Но Малко понял главное: он напал на верный след.
      - Вы уверены, что Труонг ни о чем не догадывается?
      Нго улыбнулся.
      - Я даю вам слово, месье. Сейчас четыре часа, и у вас еще достаточно времени, чтобы подготовить все необходимое.
      Малко едва сдерживал нетерпение. Нужно было предупредить генерала Хаммуана, поскольку он, Малко, не имел никакого права производить обыск. Он протянул Нго руку.
      - Спасибо, я буду держать вас в курсе дела.
      Вьетнамец, сжав губами мундштук, принялся раскуривать очередную трубку. Гость был для него уже в другом мире. Малко выбежал из сарая. Нужно было действовать, а в его распоряжении было не более двух часов.
      - Генерал Хаммуан находится в Луангпрабанге. Безразличная ко всему секретарша в мини-юбочке мило улыбнулась Малко.
      - Когда он возвращается?
      - Завтра утром.
      - А его заместитель?
      - Они отправились вместе. Я передам ему, что вы приходили.
      Малко поблагодарил девушку и вышел. Итак, он вынужден действовать в одиночку. Он сел в "фольксваген" и направился к "Лан-Ксангу". У него оставалось время лишь на то, чтобы сбегать за своим суперплоским пистолетом. Поскольку Хаммуана нет в городе, он едет один. Он подумал о Юболи, блаженствующей в "их" доме. После отъезда гостей они чуть не полночи занимались любовью. Юная лаоска давала ему заснуть, затем будила страстными ласками, выжимая из его тела последние капельки эротизма. Она обладала совершенно необычным для восточной женщины воображением, заставляя ласкать ее самыми диковинными способами. А потом ничтоже сумняшеся заявляла Малко, что ничего подобного она раньше не испытывала.
      Малко с трудом увернулся от столкновения с грузовым "доджем", въезжавшим в ворота лаосского штаба военной авиации, и нажал на акселератор. "Пежо", принадлежавший аптекарю, шел на двести метров впереди него. Труонг, худощавый и бледный вьетнамец с седой головой, отправился из центра города ровно в шесть часов. Малко оставалось лишь надеяться, что в кузове грузовичка действительно находится уксусный ангидрид.
      Он не знал еще, что будет делать. Лучше всего было бы, конечно, подождать следующего дня, чтобы действовать вместе с генералом Хаммуаном... Труонг ехал довольно быстро, не проявляя ни малейшего беспокойства. В городе следить за ним было нетрудно. После того как они пересекли Ват-Тай, движение стало менее интенсивным, но "фольксваген" Малко, имевший вьентьянские номера, и здесь не вызвал подозрений.
      Дорога шла берегом Меконга, следуя за его извивами. Мало-помалу современные дома уступали место участкам леса и хижинам на сваях. Им встретилась колонна военных машин. Во Вьентьяне часто забывали, что в стране бушует война и две трети ее территории находится под контролем Патет-Лао. Малко попытался держаться за такси, которое шло в том же направлении, что и грузовичок Труонга. Однако через три километра таксист свернул на обочину и вынужден был остановиться из-за лопнувшей шины. Между Малко и грузовичком, который шел, естественно, медленнее "фольксвагена", не было больше никаких машин. По счастью, дорога шла не разветвляясь. Малко пришлось прибавить скорость. Обгоняя грузовичок, Малко взглянул на Труонга, который катил с сигаретой в зубах, не отрывая глаз от дороги.
      Он казался совершенно спокойным.
      Чуть дальше дорога делала поворот. Малко потерял "пежо" из виду. Но это его не слишком волновало. Он проехал еще километр, поглядывая в зеркало заднего вида. Никого. Малко забеспокоился. Либо грузовичок свернул на дорогу, не замеченную им, либо по какой-то причине остановился. Он съехал на обочину, заглянул в мотор и поднял крышку заднего капота. На повороте показался грузовик и пролетел мимо. Но это был не "пежо". Он снова сел в машину и развернулся. Миновал поворот и выехал на дорогу, которая оказалась пустынной, если не считать велосипедиста, катившего в сторону Вьентьяна.
      На полустертой табличке можно было не без труда прочесть: "Американская помощь" - 0,5 мили". Она была прибита на дереве у поворота на грунтовую дорогу, которая углублялась в лес по направлению к Меконгу. "Пежо" мог быть только там! Полмили - это десять минут пешком. Если аптекарь услышит шум мотора, он наверняка насторожится.
      Закрыв машину, Малко зашагал по дорожной грязи, вглядываясь в джунгли, стоявшие стеной с обеих сторон дороги. Это было превосходное место для засады, какая совсем недавно стоила жизни Амалфи. Он ускорил шаг, ото всей души желая, чтобы скорая на решения Юболь никогда не услышала о Далиле.
      Глава 13
      Контуры сараев на берегу Меконга колыхались в мареве раскаленного воздуха. В этом месте береговой откос поднимался метров на десять. Пот струился по лбу Малко, и он вытер его. Сердце колотилось так, как если бы он пробежал двадцать километров. А между тем он удалился от проселочной дороги лишь метров на двести. Шел он напрямик через небольшой лесок. Тропическая растительность была настолько густой, что он чуть не напоролся на колючую проволоку, ограждавшую территорию "Американской помощи". Строения из гофрированной жести раскалились под лучами солнца. Все казалось пустынным. Малко осторожно пробрался сквозь проволочное заграждение и направился к первому сараю. Он замер, прижавшись к пышущей жаром железной стене. Здесь дышать было еще труднее. Малко стал осторожно продвигаться вперед, пока не увидел грузовичок аптекаря.
      Задние дверцы машины были открыты, и два лаосца вытаскивали из кузова громадную бутыль, настолько тяжелую, что они едва подняли ее вдвоем. Мелкими шажками они прошли в дальний от Малко сарай.
      Больше никого не было видно. Он перебежал к строению, в котором только что скрылись два лаосца, и приник к горячему железу.
      Внимательно оглядев стену, он заметил, что кое-где листы жести покоробились и плохо сходились. Он раздвинул два из них и через образовавшуюся щель проник внутрь помещения. Ему показалось, что он вошел в ад. Не меньше пятидесяти по Цельсию! Штабеля ящиков ограничивали видимость. Спрятавшись за ними, он стал осматриваться. На многих ящиках большими синими буквами была нанесена маркировка - "Американская помощь". На других не было никаких надписей. К деревянному столбу была прибита доска с красными буквами: "Внимание! Все материалы, находящиеся на этом складе, являются собственностью Соединенных Штатов Америки. Запрещается перемещать и выносить что бы то ни было".
      Шум голосов заставил его прижаться к одному из ящиков. В трех метрах от него прошли два лаосца, толкая перед собой тачку. Оба обливались потом. На тачке лежали две огромные бутыли. Они выгрузили их за большим серым контейнером.
      Лаосцы удалились, еле волоча ноги, и Малко подошел ближе. За контейнером он увидел ряды бутылей. Перевернув одну из них, он обнаружил этикетку и прочел красные буквы: "Уксусный ангидрид. ОПАСНО".
      На этот раз он нашел то, что нужно! Может быть, именно такие бутыли были причиной гибели Дерека Уайза. В таких количествах этот реактив мог служить только для переработки морфина в героин. Но занималась этим, уж конечно, не "Американская помощь". Теперь необходимо было узнать, кто разрешил Труонгу разместить здесь бутыли. Похоже, он делал это совершенно открыто.
      Жаль, что здесь сейчас не было генерала Хаммуана, который мог вмешаться официально. Но ничего не поделаешь. Придется уйти отсюда тем же путем и поставить его в известность. Может быть, стоило рискнуть и проследить за бутылями до конечного пункта назначения...
      Осторожно он направился к тому месту, где были раздвинуты листы жести. Выбираясь наружу, он услышал какие-то крики и возгласы, доносившиеся со стороны входа на склад. Заинтригованный, он вернулся назад, чтобы посмотреть, что там происходит.
      Обступив аптекаря, два азиата угрожали ему большими черными автоматами. Труонг яростно протестовал визгливым голосом.
      Оба грузчика остановились и стали наблюдать сцену. Малко был озадачен. Кто эти вооруженные незнакомцы?
      Тут он увидел других лаосцев в гражданском и тоже с автоматами. Они выходили из остановившегося неподалеку микроавтобуса. Один из них подошел к Труонгу, что-то сказал, и аптекарь сразу умолк. Трое других направились в глубь сарая.
      Малко едва успел нырнуть в щель между листами железа. Его предали! По-другому это нельзя было истолковать. Но почему эти люди вели себя так агрессивно с Труонгом?
      Листы жести еще вибрировали, когда вооруженные лаосцы оказались в той части сарая, которую только что покинул Малко. Он услышал ругань и автоматную очередь, ударившую со страшным грохотом по листам железа.
      Малко пролез сквозь колючую проволоку и углубился в чащу леса. Слава Богу, здесь уже в трех шагах ничего не было видно. Не обращая внимания на лианы и колючки, он пробирался к дороге. Казалось, его не преследовали. Минут пять он бежал во весь дух, держа в руке пистолет. Рубашка на нем была разодрана колючими ветками. Он оказался у дороги так неожиданно, что упал в кювет. Автострада на Ват-Тай была совсем близко. Он увидел свой "фольксваген" и прибавил ходу.
      Уже садясь в машину, Малко услышал шум мотора и обернулся. Микроавтобус мчался по проселочной дороге.
      Он рванул с места в полную силу мотора, готового отдать душу. Когда микроавтобус выскочил вслед за ним на шоссе, Малко опережал его метров на тридцать. Но очень скоро он понял, что, к сожалению, не может выжать из своего "фольксвагена" больше 80 километров в час. Быстрее ехать было невозможно. Машина и без того грозила рассыпаться на куски.
      Микроавтобус приближался. В зеркало заднего вида Малко вдруг увидел, как из одной дверцы машины вырвалось пламя. Стреляли по нему.
      Дорога была пустынной. Надвигалась гроза, как это происходило здесь каждый день с наступлением темноты. Его единственный шанс - добраться до Национального центра документации. Преследователи не осмелятся столкнуться на подъезде к Ват-Таю с парашютистами генерала Хаммуана. Но туда надо было еще добраться... Ближе к Ват-Таю стали встречаться машины и среди них попался бело-голубой грузовичок "Эр-Америки". Напротив своей базы, за столиками придорожного ресторанчика под открытым небом, сидело несколько лаосских пилотов. Все они были при оружии.
      Микроавтобус нагонял Малко, но выстрелов больше не было. Они, по-видимому, собираются с ним спокойно разделаться, как только он остановится. Или же в том месте, где дорога расширяется, легко обгонят его и изрешетят из своих автоматов.
      Поравнявшись с заправочной станцией "Три слона", он быстро принял новое решение. Вместо того, чтобы продолжать ехать прямо по широкому проспекту Сеттатират, он резко свернул влево, на улицу Сам сюр Тай с односторонним встречным движением. Старенький грузовичок "нэш", какой можно встретить лишь на улицах Вьентьяна, яростно засигналил, но посторонился. Лаосцы не очень сильны в правилах дорожного движения. Не ожидавший этого микроавтобус потерял несколько секунд, разворачиваясь. Перед Малко дорога была свободна. До центра города оставалось менее километр...
      Он не увидел, как из маленькой темной аллеи выскочил рикша. Зная, что здесь не должно быть встречного движения, несчастный буквально сам бросился ему под колеса.
      От удара лобовое стекло разлетелось, и Малко на мгновение был ослеплен. "Фольксваген" подпрыгнул, сбив рикшу передними колесами, и встал поперек дороги.
      Оглушенный, Малко вышиб плечом заклинившую дверцу. Со всех сторон сбежались лаосцы. Рикша лежал на боку, лицо его было в крови, он стонал. Какая-то машина чуть не наехала на него. Малко взял его за плечи и оттащил в сторону. Рикша завыл. У него, вероятно, была сломана нога.
      Вдруг Малко увидел микроавтобус, едущий против движения. Оставив раненого, он нырнул в узкую аллею, откуда тот только что выскочил.
      Задыхаясь, он бежал, не зная даже куда. Тропинка виляла между деревянными заборами. Через сто метров он обернулся, и ему показалось, что он увидел силуэты бегущих за ним людей. Здесь, в темноте, с ним могли сделать все что угодно, и ему уже не поможет его суперплоский пистолет. В этот момент он заметил развевающийся красно-желтый флаг. Значит, он находится напротив резиденции северо-вьетнамского посла.
      Дом Синтии был рядом.
      Он резко свернул, и сердце его приятно забилось при виде света в ее окне.
      В два прыжка он поднялся по деревянной лестнице и постучал в дверь.
      - Кто там? - раздался голос Синтии.
      - Малко.
      После небольшой паузы он услышал: "Войдите!"
      - Лежать, Конфуций!
      Порычав еще немного, чау-чау вновь улегся под гамаком своей хозяйки, подвешенным к двум деревянным балкам. Лежа в нем, Синтия читала роман "Голая обезьяна".
      Она положила раскрытую книгу на обнаженную грудь и с любопытством посмотрела на Малко. Маленькие трусики из темно-синего кружева рельефно обтягивали бугор Венеры и были единственной ее одеждой. Высокая и упругая грудь поразила Малко. Синтия, казалось, была высечена из мрамора. На лице ее был легкий макияж, длинные светлые волосы спадали на плечи.
      - Что вам угодно? - спросила она ледяным тоном. - Я не люблю, когда меня беспокоят без предупреждения.
      Его разорванная рубашка вызвала у нее ироническую усмешку.
      - Вы что, повздорили с какой-нибудь ревнивой лаоской?
      Он не ответил. Сейчас этот дом казался ему самым приятным местом на всем белом свете. Но теплоты, которая установилась между ними во время их первой встречи, больше не было. Она поднялась.
      - Я принесу вам чего-нибудь выпить. Водки, не так ли?
      Она исчезла и через несколько мгновений вернулась в длинном прозрачном платье. Снова устроилась в гамаке и протянула Малко стакан.
      Малко пригубил крепкий прохладный напиток. Каждый раз, после того, как ему приходилось рисковать жизнью, он чувствовал неистовый прилив сил. Синтия, похоже, была ясновидящей.
      - Я никогда не занимаюсь любовью в гамаке. Если вы пришли за этим, то будете разочарованы, - отчужденно заметила она.
      Ее самоуверенность вдруг разозлила Малко. Со стаканом в руке он наклонился к ней и хотел поцеловать. Но она отвернулась, и его губы коснулись ее уха. Тогда он крепко взял ее за волосы и с силой повернул голову. На этот раз он не встретил сопротивления.
      Ее губы приоткрылись, и она ответила на поцелуй - искусно и без излишнего притворства. Он открыл глаза и встретил взгляд молодой женщины многозначительный и насмешливый.
      - Вы сегодня агрессивны! - произнесла она. - Примите холодный душ. Я не прочь пофлиртовать, но меня не насилуют.
      Сквозь легкую ткань платья Малко угадывал сильные длинные ноги. В нем стремительно просыпался пещерный человек. Эта роскошная самка, насмехавшаяся над ним, возбуждала в нем бешеное желание. Не зная с чего начать, он еще раз поцеловал ее и положил руку на бедро.
      Он сразу понял, что под платьем ничего уже не было, наклонился и снова стал целовать ее. Его властный жест был настойчив. Он уловил под пальцами едва заметную дрожь. Поцелуй становился все более страстным.
      Ее глаза были закрыты. Пес зарычал. Освободившись от поцелуя, она сказала:
      - Цыц, Конфуций!
      Мягко выражаясь, она не была еще на седьмом небе. Его рука скользнула по упругим бедрам и остановилась на лодыжке. Она не сопротивлялась. Язык ее вяло отвечал на поцелуй. Но когда его рука стала подниматься вверх, увлекая за собой ткань платья, она чуть заметно передвинула ноги. Он коснулся внутренней стороны бедер в том месте, где кожа была самой нежной. Сердце его колотилось как у школьника.
      Он еле сдерживался, чтобы не закричать от радости - наконец-то он овладевал неприступной Синтией...
      Теперь он уже не церемонился. Длинное платье поднялось выше бедер. Синтия закрыла глаза. Она больше не отвечала на поцелуй. Губы ее приоткрылись. Это были танталовы муки - как только он прижимался к ней, гамак начинал опасно раскачиваться.
      Ему не терпелось вытащить Синтию из гамака и овладеть ею по-настоящему. Она уже не противилась его ласкам. Ничего другого, казалось, ей не было нужно. Он полностью забыл о ЦРУ и о той опасности, которой только что избежал.
      Через какое-то время, показавшееся ему вечностью, она вдруг расслабилась всем телом и застонала. При этом бешено раскачивающийся гамак чуть не оторвался.
      Как сквозь сон Малко снова услышал рычание Конфуция. Можно было подумать, что тот ревновал. Но Синтия, безусловно, была достаточно утонченной женщиной, чтобы прибегать к ласкам собаки. К тому же весь Вьентьян был у ее ног. Малко желал ее до безумия. Забыв про всякую галантность, он легко потянул ее за запястье, стараясь вытащить из гамака. Она открыла глаза.
      Светлый, прозрачный взгляд счастливой девочки, но подозрительно тяжелый для женщины, только что испытавшей полное удовлетворение. Ее голубые глаза отражались в золотистых глазах Малко. Высокие скулы, сбритые брови, казалось, роднили се с потомками Чингисхана.
      - Спасибо, - произнесла она.
      Малко чуть не задохнулся. Бывают моменты, когда вежливость граничит с цинизмом...
      - Пойдемте! - сказал он.
      - Куда?
      - Подальше от этого гамака! Вы же не хотите, чтобы я его отцепил!?
      Синтия не изменила ни выражения лица, ни позы.
      - У меня уже нет желания заниматься любовью. Мне и так хорошо, спокойно промолвила она.
      Увидев выражение лица Малко, она рассмеялась.
      - Все вы одинаковы! Вы думаете, что женщине просто необходимо чувствовать себя растерзанной и опустошенной... Все вы чванливы. Я познакомилась недавно с одним американцем. Он пришел сюда как-то вечером и разделся. Он обладал такими достоинствами, каких я не видела никогда в жизни. Это было предметом его безумной гордости. Потом я узнала, что он поспорил на сто долларов, что я первая наброшусь на него. А я выгнала его плетью. Надеюсь, с вами мы не дойдем до этого...
      Она с насмешкой разглядывала его, довольная собой и агрессивная. Малко удалось немного обуздать свой примитивный инстинкт.
      - Если я и отказался пойти с вами в прошлый раз, то у меня были на то серьезные причины.
      - Это ваше право, - холодно ответила Синтия. - Но я себя дважды не предлагаю.
      Полулежа, опираясь на локти, она была великолепна - глаза ее блестели, платье скомкано на животе.
      - Вы доставили мне большое удовольствие, - проговорила она.
      Это было уже слишком! Конфуций вдруг зарычал громче и прижался мордой к полу.
      - Что такое? - спросил Малко.
      - Крысы, наверное.
      Резким движением Малко вырвал се из гамака. Она упала на колени и тут же вскочила. Глаза ее недобро заблестели.
      - Негодяй!
      Но вмести того, чтобы убежать, она набросилась на него. Они упали на циновку. Когда ногти Синтии чуть было не вонзились в его глаза, раздались оглушительные взрывы. Конфуций застонал в агонии. Пол затрясся так, что казалось, кто-то исполнял на нем пляску Святого Витта.
      Новая серия выстрелов - и на этот раз от старых тиковых половиц полетели щепки. Синтия вскрикнула и откатилась в сторону.
      Малко выхватил свой суперплоский пистолет, прицелился в щель между половицами и три раза выстрелил. Преследователи выследили его и проникли под дом.
      Он встретился глазами с Синтией. Ее взгляд неожиданно смягчился. Затаив дыхание, они лежали друг против друга на полу, в том месте, где доски были потолще. Губы их были рядом, и молодая женщина прошептала:
      - Я прошу у вас прощения.
      Стрельба прекратилась. Малко наблюдал за дверью. В любой момент могли бросить гранату... Но его выстрелы, похоже, обескуражили нападавших.
      В наступившей тишине Синтия не теряла ни минуты. На этот раз она сама притянула его к себе на жесткую циновку, а потом на себя. Она страстно поцеловала его, зубы их соприкоснулись. Малко отложил в сторону свой пистолет.
      Он слишком желал ее. Синтия, впиваясь ногтями в его спину, бормотала сквозь зубы:
      - Я хочу тебя. Иди сюда! - приказала она. Когда он обнял ее, она всем телом подалась ему навстречу. Малко не мог больше устоять. Синтия неистовствовала, глаза ее были широко раскрыты, платье трещало по швам. Пол под ними ходил ходуном, почти как от пуль.
      Вдруг она прижалась головой к его плечу и замерла. Через какое-то мгновение он почувствовал, что она плачет.
      - Что с тобой? - спросил он.
      - Конфуций!
      Он обернулся. Пес был мертв. Он лежал в луже крови. Пуля попала ему в голову. Синтия безутешно рыдала.
      - Он жил у меня десять лет и следовал за мной повсюду.
      Малко ничего не ответил. Горе ее было искренним.
      - Почему вас хотят убить? - спросила она.
      - Это долгая история, - ответил Малко.
      - Я хотела бы вам помочь, - прошептала Синтия. - И отомстить за Конфуция.
      - Это слишком опасно.
      Синтия прижалась к нему.
      - Мне хорошо.
      Малко с удивлением посмотрел на нее.
      - Но вы же не...
      Синтия немного помолчала.
      - Этого со мной никогда не происходит, - наконец промолвила она. - Но я люблю доставлять удовольствие мужчине, который мне нравится.
      В доме царила тишина, убийцы были далеко. Малко почувствовал, как все его нервы разом расслабились. Синтия отстранилась, присела на корточки и склонилась над ним.
      Ее ласки закончились только тогда, когда Малко вскрикнул. Голубые глаза победоносно блестели. Она выпрямилась и игриво встряхнула светлой шевелюрой:
      - Пусти мои волосы... - сказала она.
      Глава 14
      Малко уже начал терять терпение, когда, наконец, дверь кабинета Вилларда открылась. Он не видел резидента "Конторы" в Лаосе со времени их первого свидания. Джим Даф был уже мертв, и Малко почти не продвинулся в своем расследовании. Сай Виллард, по всей видимости, знал об этом, так как спросил снисходительным тоном, как только они вошли в его кабинет:
      - Ну как, вам удалось материализовать ваши "химеры"?
      - Почти удалось, - ответил Малко. - Я пришел к вам, чтобы пригласить вас взглянуть на их останки...
      Он кратко рассказал о своей экспедиции на склады "Американской помощи" и о том, что произошло после этого, умолчав, однако, о Нго.
      Слушая Малко, Сай Виллард рассеянно крутил в руках карандаш. Прохладный воздух, нагнетаемый в кабинет кондиционером, приятно контрастировал с царившей снаружи духотой. Надвигалась гроза, и огромные тучи в форме атомных грибов нависли над городом.
      - Это совершенно невозможно, - сказал Виллард. - Вход на склады "Американской помощи" закрыт для посторонних.
      Малко с трудом сохранил хладнокровие.
      - Мне все это не приснилось, - сказал он. - Я вас отвезу на то место, где хранятся эти реактивы. Я своими глазами видел, как их там выгружали.
      От слов Малко веяло таким ледяным спокойствием, что Сай Виллард переменил тон.
      - Ну хорошо, пусть так, но это относится к компетенции генерала Хаммуана, - сказал он.
      - Я уже говорил с ним, - ответил Малко. - Он хотел бы, чтобы вы также присутствовали во время досмотра.
      Американец с досадой посмотрел на часы.
      - Сейчас я должен идти к послу. Могли бы вы зайти ко мне через два часа?
      - Я хотел бы, чтобы вы отменили встречу с послом и не теряя времени поехали со мной, - настойчиво сказал Малко.
      Сай Виллард покачал головой.
      - Это невозможно. Я не могу ослушаться посла... А ведь настоящим хозяином в посольстве был он...
      Малко встал, разъяренный. Ну что тут поделаешь!
      - В таком случае, до скорого свидания.
      Услышав скрип шин "БМВ" генерала Хаммуана, провизорши аптеки Труонга с испугом подняли головы. Малко вошел в лавочку, лаосский генерал последовал за ним. Подошла молодая женщина и обратилась к ним, как к обычным клиентам.
      - Что вы желаете, господа?
      - Мы хотели бы видеть господина Труонга, - ответил Малко.
      - Господина Труонга сейчас нет. Но я могу выдать вам любое лекарство согласно вашему рецепту.
      Малко почувствовал, что теряет терпение.
      - Мы пришли не за лекарством. Где Труонг?
      Хаммуан что-то сказал по-лаосски, и провизорша вся съежилась.
      - Господин Труонг сегодня не пришел, - призналась она. - Где он сейчас, мы не знаем.
      - Когда вы его видели в последний раз? - спросил Малко.
      - Вчера. Он уехал на нашем грузовичке развозить фармацевтические товары по деревням. Мы боимся, не задержали ли его люди Патет-Лао.
      Малко думал иначе. До сих пор он считал, что аптекарь обнаружил слежку.
      - Едем на склады "Американской помощи", - сказал он. - Обойдемся без Труонга.
      Они вышли из аптеки. За "БМВ" стоял "линкольн" Вилларда. Малко сказал генералу:
      - Я поеду с ним. Следуйте за нами.
      Он открыл дверцу "линкольна" и сел рядом с первым секретарем посольства.
      - Труонг исчез, - сообщил он. - Но я легко найду туда дорогу. Скажите, пожалуйста, вашему водителю, чтобы он выехал на Луангпрабангское шоссе.
      Сай Виллард принялся яростно жевать свою сигарету, потом повторил указание шоферу.
      Обстановка в машине Вилларда была такой же ледяной, как воздух, идущий из кондиционера. Всю дорогу они не обменялись ни словом. "БМВ" генерала Хаммуана следовал за ними. На обочине появился указатель с надписью "Склады американской помощи".
      - Поверните сюда, - сказал Малко.
      Их здоровенный автомобиль, переваливаясь, свернул на разбитую проселочную дорогу. У Малко защемило сердце. Он узнал ворота. Их охраняли два лаосских солдата. "Линкольн" остановился, и Малко вышел. Вслед за ним вышел Виллард.
      - Ну и что дальше? - спросил он.
      - Это здесь.
      Солдаты открыли ворота, не задав никаких вопросов.
      - Вы узнаете этих людей? - спросил цеэрушник.
      Малко отрицательно покачал головой.
      - Нет. Вчера их здесь не было. Идемте на склад. Они вошли в сарай. Хаммуан последовал за ними. Внутри было невообразимо жарко. Малко пошел прямо к тому месту, где накануне он видел бутыли. Там ничего не оказалось, кроме нескольких пустых ящиков.
      Малко был вне себя от ярости.
      - Все отсюда куда-то убрали!
      Виллард повернулся к часовым.
      - Кто-нибудь утром был здесь?
      - Никого, сэр.
      - С какого времени вы здесь находитесь?
      - С семи утра, сэр. Склад охраняется только до шести вечера.
      Когда Малко вчера приехал сюда, было уже больше шести часов...
      Виллард повернулся к Малко и сказал ироничным тоном:
      - Ну так где же ваши бутыли с уксусным ангидридом?
      - Их увезли отсюда этой ночью, - ответил Малко. - Мне все это не приснилось. Они были здесь.
      Первый секретарь пожал плечами.
      - Вы решили любой ценой доказать, что ваши подозрения обоснованны. Я знаю людей, которые работают со мной. Никто из них не занимается контрабандой опиума...
      Это было уже слишком!
      - А господин Ло-Шин? - спросил Малко.
      Взгляд Вилларда слегка дрогнул, но он сохранил невозмутимость.
      - Об этом я ничего не знаю.
      Малко едва сдержался. Его считали законченным идиотом.
      - Я найду эти бутыли, - сказал он.
      Генерал Хаммуан молча вышел вслед за ними из сарая. Остановившись перед своей машиной, Виллард повернулся к Малко.
      - В следующий раз попрошу напрасно меня не беспокоить.
      Он забрался в свою машину, не предложив Малко занять место рядом с ним. Малко сел в машину генерала Хаммуана. Лаосец казался совершенно спокойным.
      - Не переживайте, - сказал он. - Такое со мной случалось десятки раз. Даже если бы мы и нашли эти бутыли, то смогли бы арестовать лишь рядовых соучастников. Те, кто наверху, умеют себя обезопасить.
      - Я найду этого аптекаря, - сказал Малко. - Даже если придется обыскать во Вьентьяне каждый дом.
      Хаммуан улыбнулся.
      - Вам еще многое предстоит узнать, господин Линге. Здесь они сильнее всех.
      Юболь не находила себе места.
      - Это ужасно, - бормотала она. - Я не думала, что он посмеет тебя предать.
      Судя по всему, она не имела никакого отношения к злоключениям Малко.
      - Я должен увидеть его, - сказал он.
      Они не обменялись ни словом по дороге на склад велоколясок. Юболь очень переживала свою вину... А Малко горел желанием отомстить. Нго лежал на том же месте и занимался тем, что складывал купюры по тысяче кипов в большую корзину, которая служила ему сейфом. Так как крупных купюр почти не было в обращении, то кассирши во всех магазинах пользовались такими корзинами в качестве кассового ящика, подвешивая их к потолку.
      Увидев Малко, одноногий вьетнамец выразил неописуемую радость:
      - Здравствуйте, месье! Очень рад вас видеть. Что хорошего вы хотите мне сообщить?
      Он казался настолько искренним и говорил с таким пылом, что Малко заколебался. Но вовремя вспомнил, что находится в Азии.
      - Господин Нго, - сказал он. - Я следил за аптекарем, как вы мне сказали. Но это была западня. Меня чуть не убили. Аптекарь исчез, и я очень вами недоволен...
      Это было еще мягко сказано...
      Нго отреагировал так, как если бы Малко сообщил ему, что испортилась погода.
      - Я очень сожалею, - признался он. - Очень. Опять это было мягко сказано. У Малко появилось яростное желание заставить его проглотить свою культю.
      - Господин Нго, я считаю вас ответственным за все, что произошло. По неизвестной мне причине вы меня предали.
      Нго весь съежился, но ничего не ответил. Юболь что-то защебетала своим тоненьким голоском. Нго опустил голову со сконфуженным видом. Юболь бушевала. Малко уловил в ее монологе слово "бук-как" (свинья), что было по-вьетнамски ужасным ругательством.
      В конце концов, Нго натянуто улыбнулся и выдавил из себя:
      - Думаю, я совершил ошибку. Мне так хотелось отомстить Труонгу...
      - Что вы сделали? - спросил Малко. Нго нервно облизал губы.
      - Я сообщил кое-кому, что Труонг нас предал и уехал на склад. Я думал, что достанется лишь ему одному, и он будет наказан. Я очень сожалею обо всем, что с вами случилось.
      Малко был просто потрясен. Ненависть Нго к аптекарю, зашедшая так далеко, лишила его последнего следа.
      - Кому вы это сообщили? - спросил он.
      Нго отрицательно покачал головой.
      - Если даже я и скажу кому, вам это ничего не даст. Но я узнал, что обо всем этом стало известно Ло-Шину, и он очень, очень разозлился.
      На это просто нечего было ответить.
      Чувство удовлетворения перебороло стыд, и Нго поднял голову.
      - Где Труонг? В аптеку он не вернулся.
      - Я надеюсь, что он уже мертв, - абсолютно искренне признался Нго. Ничто в жизни не доставит мне большую радость, чем увидеть его мертвым...
      - А я должен найти его живым, и хочу знать, что с ним случилось, ответил Малко.
      Нго посмотрел на него с удивлением:
      - Но он наверняка уже мертв, месье...
      - Это еще неизвестно, - возразил Малко, который уже начинал понемногу постигать азиатскую душу. - Я приду к вам завтра. И не позже, чем завтра, я должен узнать, что с ним случилось. В противном случае...
      Тут, в поддержку его угрозы, Юболь изрекла такое непристойное ругательство, какое могли выдумать только азиаты.
      - Если ты этого не узнаешь, то пусть хряк, который обрюхатил твою мать, придет и по твою задницу... - выпалила она.
      В ресторанчике "Красный дельфин" было темно и прохладно. Малко разглядывал великолепные ноги Синтии, сидящей на высоком табурете. Молодая женщина рассеянно тасовала колоду карт и делала это с чрезвычайной ловкостью. Заметив Малко, она улыбнулась.
      - Ты чем-то расстроен?
      - Да, немного расстроен.
      Она не стала дальше углубляться в эту тему, подошла к нему и протянула колоду.
      - Возьми и перемешай. Выбери три карты и положи их к себе в разные карманы.
      Она демонстративно отвернулась, явив взору Малко свою великолепную спину. Малко вынул три карты, сделал, как она сказала, и положил колоду на стойку бара. Полный равнодушия, бармен-лаосец даже не посмотрел на него.
      - Спрятал, ну и что дальше? - спросил он. Синтия снова повернулась на своем табурете и сошла с него. Она приблизилась к Малко, обняла за шею и прижалась бедрами к левому карману его брюк.
      - Восьмерка треф, - сказала она. Потом ее бедра переместились вправо.
      - Туз пик.
      Затем она прижалась к его животу.
      - Валет бубен.
      После этого она поцеловала его, не обращая внимания на бармена. Когда Синтия отстранилась, глаза ее сияли.
      - Обычно я угадываю на расстоянии, - сказала она. - Но ты удостоился особой чести!
      - Как ты это делаешь?
      Она приложила палец к губам.
      - Тссс... Я никому никогда этого не рассказываю. Даже если ты женишься на мне, то все равно не узнаешь. Просто поверь, что я тебя люблю - и мои руки в твоем полном распоряжении.
      Он был польщен таким признанием.
      - Я похоронила Конфуция, - вдруг сказала Синтия. - Я многое отдала бы, чтобы найти тех мерзавцев, которые убили его.
      Она уже не думала ни о себе, ни о Малко. Малко глубоко вздохнул.
      - Пойду лягу спать.
      Синтия подошла к нему и сунула в руку ключ от своей комнаты.
      - Иди ко мне. Я вернусь поздно, но буду очень рада увидеть там тебя. Даже спящим.
      Малко взял ключ. Синтия впервые открыто проявляла свои чувства. Внезапно вспыхнувшая любовь этой сильной и волевой женщины показалась ему неправдоподобной. Но он очень хотел ей верить.
      Сердце Малко забилось сильней, когда они вошли в сарай, где находился склад велоколясок. Ведущий себя столь двусмысленно Нго был его последним шансом выйти на след. Вьетнамец сидел и штопал свои старые брюки.
      Увидев Малко, он быстро заморгал. Юболь сразу заговорила по-вьетнамски. Когда она закончила свою тираду, Нго поднял глаза и посмотрел на Малко.
      - Вы были правы, - сказал он. - Труонг еще жив. Он скрывается в селении Турахом, в сорока километрах от Вьентьяна, на старой луангпрабангской дороге. За Турахомом, среди рисовых полей, есть большой перекресток. Если вы завтра в три часа будете там, вас встретят и отведут к нему. Но Труонг не хочет встречаться с людьми генерала Хаммуана. Он очень боится их.
      Нго говорил на одной ноте, глаза его бегали. По всему было видно, что он что-то недоговаривает.
      - Как вы все это узнали? - спросил Малко.
      Нго начал многословно объяснять:
      - Труонгу удалось удрать от людей Ло-Шина. Он спрятался в Турахоме потому, что там живет его любовница. Он не может вернуться во Вьентьян, так как китаец считает его предателем. Ему нужны деньги. За деньги он готов рассказать все. Он знает многое.
      Малко попытался прервать этот словесный поток.
      - Как вы его нашли?
      Нго хитро улыбнулся.
      - Одна из провизорш приносит мне опиум. Она все рассказала, не подозревая меня ни в чем. Труонг думает, что вы преследовали его из-за американца, который покончил с собой...
      Малко остановил его.
      - Хорошо. Передайте Труонгу, что я приду на встречу с ним.
      Нго пожал ему руку, бормоча свои бесконечные извинения... Когда они вышли из сарая, Юболь взяла Малко под руку.
      - Это западня. Ты не должен туда идти. Я уверена. Когда Нго говорил, он ни разу не посмотрел мне в глаза.
      - Ты так считаешь? - спросил Малко, улыбнувшись.
      Он был того же мнения.
      Генерал Хаммуан казался очень озадаченным. Ладонью правой руки он провел по своему почти совсем облысевшему черепу. Кондиционер не работал, и в его кабинете было невыносимо жарко.
      - Я так и думал, что Труонг тоже замешан в наркобизнесе, - сказал он. - Если он предал Ло-Шина, то можно считать, что он уже мертвец...
      - Наверняка, - сказал Малко. - Но, тем не менее, я хочу пойти на эту встречу и посмотреть, что будет дальше.
      Лаосец одобрительно кивнул головой.
      - Я вам выделю несколько парашютистов и оснащенную радиоаппаратурой машину. Они будут ждать в километре от назначенного места встречи. У вас будет "уоки-токи", чтобы связаться с нами, если понадобится.
      - Вы хорошо знаете те места?
      - Да, знаю. Местность там очень ровная. В бинокль можно будет наблюдать за вами.
      - Будем надеяться, что нам удастся что-нибудь узнать. Лаосец ничего не ответил. Он проводил Малко до машины. Неподалеку, на площади, стоял маленький обветшалый храм.
      - Башня этого храма была разрушена во время революции, организованной капитаном Конг-Ли. Очень жаль, потому что там хранился волос Будды, вздохнул Хаммуан.
      Малко также выразил свое сожаление по этому поводу.
      Труонг пытался закричать, но один из тех, кто держал его, двинул ему в челюсть. Вес равно бы никто не услышал. Во дворе дома Ло-Шина, кроме его людей, никого не было.
      Аптекарь старался ни о чем не думать. С того момента, как люди Ло-Шина появились на складе "Американской помощи", все происходило словно в кошмарном сне. Никто не хотел ему верить. Его долго и жестоко били бамбуковыми палками в подвале дома Ло-Шина. Безжалостные китайцы с вожделением истязали вьетнамца. Труонг все время надеялся, что вот сейчас войдет Ло-Шин и он сможет оправдаться. Но китаец не соблаговолил появиться.
      Аптекаря бросили в кузов грузовика на мешки с рисом. Его удивляло только то, что он еще был жив. Обычно Ло-Шин не церемонился с предателями. Труонг помнил, как однажды китаец велел отрубить топором голову пятнадцатилетнему мальчишке за то, что тот выдал мелкого торговца опиумом. А его сестру заставил ублажать похотливых гостей в своем доме.
      Труонг не мог понять, кто завлек его в эту дьявольскую западню.
      Вдруг во дворе началась какая-то суматоха. Его мучители торопливо расступились. Величественно вышел сам Ло-Шин. В белом костюме, сшитом по старой моде, и в пробковом шлеме, прикрывавшем макушку его грушеобразного черепа, он напоминал, скорее, комический персонаж.
      Но Труонгу было не до смеха.
      - Ло-Шин, - закричал он. - Ло-Шин, мой господин, мой благодетель. Я тебя не предавал, и ты это знаешь.
      Один из китайцев бросился вперед и сильно ударил его кулаком по губам. Изо рта аптекаря потекла кровь.
      Тем не менее, Труонг продолжал кричать истошным голосом о своей невиновности, перечисляя все услуги, которые он уже оказал могущественному Ло-Шину, и те, которые мог бы оказать в будущем... Китаец слушал с благосклонным видом, как какой-нибудь профессор, одобрявший ответ талантливого ученика. Его маленькие ручки были скрещены на животе. Вообще-то он никогда не испытывал особой симпатии к аптекарю.
      Возможно, это объяснялось чувством солидарности со своими соплеменниками из Гоминьдана, погибшими из-за жадности Труонга от ран и малярии.
      Когда вьетнамец, наконец, умолк, исчерпав все свои аргументы, Ло-Шин заговорил хорошо поставленным голосом, почти не двигая губами, так, что один лишь Труонг смог уловить смысл его слов.
      - Я знаю, что ты невиновен, - сказал он, приветливо улыбаясь. Поэтому твоя семья может меня не бояться.
      У Труонга появилась призрачная надежда, и он весь задрожал.
      - Я знал, что ты справедлив, Ло-Шин, - сказал он. - Я буду служить тебе так же верно, как и прежде!
      Китаец загадочно улыбнулся.
      - Совершенно верно, ты мне еще послужишь.
      Труонг внезапно подумал: почему же его не развязывают? Ведь всемогущий китаец признал его невиновность. И он решился задать этот вопрос. Ло-Шин взглянул на него с лукавой улыбкой и подошел еще ближе, так, что его рот находился всего в двадцати сантиметрах от лица аптекаря.
      - В твоей жалкой жизни ты предавал всех, кроме меня, - сказал он. Может быть, в конце концов, меня бы ты тоже предал, если бы я оставил тебе для этого время. Но я оставляю тебе лишь право надеяться.
      Труонг ничего не понимал. Ло-Шин говорил, будто...
      - Почему меня не развязывают? - спросил он.
      - Потому, что ты окажешь мне еще одну услугу. Я никому не сказал, что ты меня не предавал, и ты будешь казнен. Ты окажешь мне этим последнюю услугу. Прощай, Труонг.
      Он повернулся к нему спиной, отошел на несколько шагов и что-то сказал своим людям. Он произнес это по-китайски, то есть на языке, который Труонг понимал. То, что он услышал, заставило его онеметь от ужаса... Затем, когда Ло-Шин уже подходил к дому, он завопил:
      - Ло-Шин, Ло-Шин, я не хочу умирать, я не сделал тебе ничего плохого.
      Не обращая внимания на его вопли, китаец вошел в дом. Его люди залезли в кузов грузовика, где лежал Труонг. Так как пленник продолжал кричать, один из них ударил его со всей силы в висок.
      Труонг перестал вопить как раз в тот момент, когда грузовик выезжал на улицу.
      Глава 15
      "Уоки-токи" лежал на коленях Юболь, и его тихое равномерное потрескивание подбадривало.
      Абсолютно ровная местность на севере переходила в линию голубых известковых холмов. Здешние леса уже давно расступились, освободив пространство рисовым полям, и теперь лишь невысокие дамбы, разделявшие их, нарушали монотонность пейзажа этой тропической Голландии.
      Малко в сотый раз оглядел окрестности. Никого. На месте встречи решительно никого не было. Юболь тоже смотрела во все глаза. Она сменила свои извечные черные брюки на полотняное мини-платьице. Малко не сумел се отговорить, и она поехала с ним, несмотря на очевидную опасность. Она чувствовала себя ответственной за все, что произошло - ведь с Нго ее связывали дружеские отношения. Было невыносимо жарко и душно. Покрытые пластиком сиденья "фольксвагена" стали липкими, как смола. Турахом остался в километре за ними.
      Машина с людьми генерала Хаммуана стояла в укрытии за первыми домами. Была половина четвертого, и время, назначенное для встречи, давно прошло. Юболь смотрела направо, внимательно вглядываясь в рисовое поле. Вдруг она подскочила.
      - Смотри!
      Кто-то бежал по дамбе прямо на них, но слишком далеко, чтобы разглядеть - мужчина это или женщина.
      Малко зарядил пистолет. Они находились на открытом месте, и это уже обеспечивало некоторую безопасность. Он наблюдал за бегущим силуэтом, и ему показалось, что это мужчина. Но бежал он как-то странно, переваливаясь как утка.
      Бегущий приблизился, и Малко увидел, что руки его связаны за спиной.
      Малко выскочил из машины с пистолетом в руке и бросился навстречу. Дамба упиралась в дорогу, и он вскарабкался на нее. На бегу он заметил еще одну деталь - на голове у незнакомца было что-то вроде капюшона с отверстиями для глаз. Он кричал не умолкая. Это был не человеческий вопль, а вой смертельно раненого зверя, протяжное, леденящее душу завывание.
      Малко с трудом сохранял равновесие на скользкой дамбе, идущей вдоль рисового поля. Наконец он добежал до незнакомца. Черный капюшон закрывал лицо и был завязан шнурком вокруг шеи.
      Он остановился рядом с Малко, издавая все более пронзительные звуки. Малко засунул пистолет за пояс и стал развязывать шнурок капюшона. Это оказалось нелегким делом. Незнакомец плясал на месте, как будто стоял босыми ногами на раскаленном железе.
      Малко сорвал, наконец, капюшон и тут же пожалел об этом - картина открылась невыносимая.
      Да, это был Труонг. Но его лицо напоминало сплошное кровавое месиво. Можно сказать, кипящее смородиновое варенье. Сотни громадных муравьев-маниоков, каждый длиной в два сантиметра, впились в его лицо и волосы. При каждом укусе они отщипывали кусочек тела... Левое веко, наполовину съеденное, свисало кровавыми лохмотьями. Кровь сочилась из тысячи мелких ранок.
      Труонг открыл рот, закричал, и Малко увидел кровоточащую культяшку... Язык был отрезан...
      Кисти рук были туго связаны за спиной тонкой железной проволокой, врезавшейся в кожу.
      Малко старался не смотреть на изуродованное лицо и сохранять хладнокровие. Надо было спасти Труонга и заставить все рассказать. Он взял его за плечо и повел к дороге, до конца еще не понимая, в чем смысл этой ужасной сцены.
      - Пойдемте. У меня машина, - сказал он.
      Труонг ответил тирадой невразумительных звуков.
      Малко увидел, как Юболь вышла из машины. Свой "уоки-токи" он впопыхах оставил в "фольксвагене".
      Он еще раз внимательно посмотрел на дорогу, оглядел рисовые поля вокруг. Никого.
      Вдруг он услышал шум мотора. Он доносился с запада. Малко посмотрел в этом направлении, но, ослепленный солнцем, ничего не увидел.
      Шум нарастал. Подняв голову, Малко увидел два винтовых одномоторных самолета, летящих очень низко над рисовым полем крылом к крылу. Они приближались к перекрестку. Задавать себе вопросы было поздно. Две светящиеся стрелы отделились от крыльев самолетов. Одна из них врезалась в "фольксваген". Раздался глухой взрыв, и в какую-то долю секунды автомобиль превратился в оранжевый огненный шар.
      Оба самолета с оглушительным ревом пронеслись над Малко. Они летели так низко, что он успел увидеть ракеты, висевшие под крыльями. Это были штурмовики Т-28, с лаосскими опознавательными знаками.
      Рядом с горящим "фольксвагеном" Юболь лежала на спине посреди дороги, как тряпочная кукла. Оставив Труонга, Малко бросился к машине. Обернувшись, он увидел, что самолеты возвращаются.
      В то же мгновение из-под крыльев вырвалось пламя. Ракеты летели прямо на него, словно смертоносные насекомые. Инстинктивно он нырнул в рисовое поле под прикрытие дамбы. Последнее, что он увидел, был неподвижный Труонг, оглушенный взрывами, растерянный и беспомощный.
      Малко задержал дыхание и погрузился в теплую жидкую грязь рисового поля. Когда он поднял голову, Труонга на дамбе не было.
      Сверкая на солнце, оба Т-28 сделали вираж и собирались вернуться. У Малко едва оставалось время, чтобы перемахнуть через дамбу и укрыться с другой стороны. Но эта игра в прятки могла плохо кончиться. Его единственный шанс - добраться до маленькой рощицы в пятистах метрах от него. Грязь комьями полетела с дамбы, когда он, завершая свой великолепный прыжок, плюхнулся животом в грязную воду. Пули рикошетом отскакивали от камней. И снова оба самолета проревели над его головой. Теперь они разделились. Один из них пошел на вираж, чтобы вернуться. Они собирались взять его в клещи и ударить с двух сторон дамбы. Прятаться уже было негде. Каждая взрывная пуля калибра 12,7 могла разорвать его пополам.
      На дороге "фольксваген" догорал рядом с тем, что совсем еще недавно было Юболи.
      Малко поднялся. Один самолет исчез из поля зрения. Второй шел прямо на него. Через несколько секунд он будет на расстоянии выстрела.
      Неожиданно им овладело абсолютное спокойствие перед неизбежным. Смерть будет быстрой и, в конце концов, безболезненной. Он всегда знал, что кончит так - в далекой стране, один, не зная точно, кто его убийца.
      Он вглядывался в летящий на него Т-28. Самолет шел низко над землей и нес смерть на своих крыльях. Генерал Хаммуан был прав. В Лаосе бесполезно становиться на пути торговцев опиумом. Для самоуспокоения Малко подумал, что после него придет кто-то другой, потом еще кто-нибудь и так до тех пор, пока проблема не будет решена. Дэвид Уайз был ужасно упрям... Он станет еще упрямее, когда узнает о смерти своего сына.
      Малко вздрогнул. Его звали. Он повернул голову и увидел голую руку, протянутую к нему из-под дамбы. Рука отчаянно жестикулировала.
      Сначала ему показалось, что это галлюцинация. Но в следующий момент он бросился к этой смуглой руке, которая схватила его за запястье и потянула в дыру, вырытую под дамбой. В потемках он различил силуэт, сидящий на корточках. Пахло грязью и буйволиной кожей. Женский голос произнес что-то по-лаосски. Конец фразы был заглушен треском пуль. В отверстие летели комья земли. Второй Т-28 прошел низко над дамбой, но, не найдя мишени, стрелять не стал.
      Шум моторов удалялся. У Малко было несколько минут на передышку. Глаза, уже привыкшие к темноте, разглядели молодую лаоску, сидящую на корточках. На ней были широкие черные брюки и кофта. Волосы собраны в пучок. Одна из женщин, работавших на рисовом поле еще полчаса назад. Она улыбнулась ему, обнажив зубы, красные от бетели.
      Здешние крестьяне привыкли к бомбардировкам и уже давно вырыли повсюду убежища. Малко повезло: он находился рядом с одним из них. Снова послышался нарастающий рев моторов. Крестьянка втянула голову в плечи. Пули свистели где-то в опасной близости.
      Раздался глухой взрыв напалмовой бомбы. Затем целая симфония взрывов и свиста. Прямое попадание могло легко разнести в пух и прах их ненадежное убежище. Но без этой молодой женщины от него уже давно бы ничего не осталось, кроме кусков мяса, разбросанных по рисовому полю.
      В яме было душно и жарко. Вдруг Малко осознал, что уже какое-то время не слышит самолетов. Он напряг слух. Ничего. Ему не терпелось скорее встретиться с людьми генерала Хаммуана. Он вспомнил об истерзанном теле Юболи, лежащем на дороге, и его охватило чувство ненависти. Он встал, с трудом выбираясь из грязи. Но крестьянка удержала его за руку. В тот же момент их оглушил рев обоих Т-28, летящих над самой землей. Новая серия взрывов и свиста пуль. Малко скрючился рядом с женщиной. Самолеты удалялись.
      На этот раз, похоже, оба Т-28 исчерпали свой боезапас. Прошло десять минут, и они больше не возвращались. Лаоска улыбнулась Малко, что-то прощебетала и вылезла из ямы. Малко видел, как она удалялась быстрыми шагами по рисовому полю, утопая по щиколотку в грязи. Тогда он тоже с осторожностью выбрался наружу. Солнце слепило глаза. Рисовое поле было вспахано взрывами ракет. Одна из них прорвала дамбу в трех метрах от их убежища...
      Аптекарю Труонгу пуля попала в правый глаз, выбила его, прошла через левую глазницу, выбила второй глаз и вышла рядом с виском. Вся левая сторона головы была разнесена. Он лежал рядом с дамбой в месиве грязи и крови.
      Малко спрашивал себя, кто мог устроить эту западню. "Эр-Америка" не располагала Т-28. Здесь, очевидно, были замешаны лаосцы.
      Он поспешил к дороге. Подойдя к Юболи, он пожалел, что торопился. Люди генерала Хаммуана были уже здесь и, с автоматами в руках, озабоченно разглядывали небо. Самолеты могли вернуться. Малко заставил себя посмотреть на Юболь. Осколок ракеты искорежил половину ее лица, оторвал левую ногу почти до бедра. Огромное пятно крови растеклось по дороге.
      К горлу подступила тошнота. Он едва сдержался. Люди генерала Хаммуана подвели его к машине.
      Генерал Хаммуан снял трубку допотопного телефонного аппарата, стоявшего на стопке папок с делами. Он отвечал односложно, и Малко не смог догадаться, с кем он разговаривает. Хаммуан положил трубку и улыбнулся Малко, который в это время потягивал безвкусный чай.
      - Вам нужно прийти в себя.
      Малко уже чувствовал себя немного лучше. Но ни Труонг, ни Юболь уже никогда не придут в себя...
      - У вас есть какие-нибудь новости?
      Не имея возможности уловить содержание телефонного разговора, Малко терпеливо ждал. Часа два тому назад специальная группа расследования выехала к месту трагедии. Пока она не вернулась, генерал Хаммуан мог лишь пытаться вычислить, кто организовал нападение. Ведь если даже режиссером был Ло-Шин, он никак не мог отдавать приказы непосредственно ВВС Лаоса.
      - Имею сообщить нечто новое, - внезапно произнес генерал.
      По-видимому, напыщенность его французского языка возрастала вместе со смятением, которое он испытывал. Малко сразу почувствовал себя, как на раскаленных углях.
      - Что же это?
      Аккуратно прикурив сигарету "Гравен", лаосец начал свой рассказ:
      - Так вот, вас атаковали самолеты Т-28, входящие в состав девятой штурмовой эскадрильи. Дело в следующем: утром была получена информация о том, что люди Патет-Лао готовят операцию в направлении на Турахом совместно с поддерживающими их группами местных жителей. Нам стало известно также, что атакующие отряды встретятся у развилки. Поскольку армия не располагает сейчас свободными мобильными сухопутными войсками, приказ на уничтожение всего живого в указанном пункте был адресован ВВС.
      - Кто же отдал этот приказ?
      Хаммуан улыбнулся.
      - Я.
      Малко подумал, что ослышался. Генерал Хаммуан грустно подтвердил:
      - Только моя служба дает зеленый свет операциям этого типа. Так было и на этот раз. Увы, мне часто приходится отлучаться, и тогда на случай ЧП я оставляю свою подпись на пустых бланках. Конечно, это крайне неосторожно, но я поступаю так по указанию начальства.
      - Кому же вы оставили подписанный бланк на этот раз? - спросил Малко.
      Генерал улыбнулся еще грустнее.
      - Единственному человеку, достойному доверия, - мистеру Саю Вилларду.
      Глава 16
      Закончив свое признание, генерал Хаммуан смущенно уставился глазами в пол. Малко отказывался просто принять к сведению услышанное. Этому должно было быть какое-то объяснение. Было невероятно, чтобы такой человек, как Сай Виллард, хладнокровно отдал приказ уничтожить его. Даже если начатое Малко расследование в чем-то мешало его профессиональной деятельности.
      - Вы уверены в том, что говорите? - спросил Малко. Лаосец утвердительно кивнул головой.
      - Абсолютно уверен. Специальные задания этой категории являются прерогативой не лаосского военного командования, а ЦРУ и моей.
      Увидев, как изменилось выражение лица его собеседника, генерал поспешил добавить:
      - Понимаю ваше душевное состояние, но я счел себя обязанным сказать вам всю правду. К тому же, я глубоко уважал мистера Амалфи. Очевидно, и ему удалось раздобыть нежелательную для кого-то информацию. Теперь он мертв. Да и вы едва не погибли.
      - Но каким образом высокопоставленный американский чиновник может поддерживать отношения с такой персоной, как этот китаец? - спросил Малко. - Не связано ли это с прямой и полной коррупцией?..
      Хаммуан покачал головой.
      - Я не думаю, что мистер Сай Виллард коррумпирован. Однако мне кажется, что Ло-Шин намного хитрее его, а Ло-Шин связан с принцем Лом-Саватом, шефом мео, которые сражаются на стороне ЦРУ. Все это не так просто.
      Малко пока не мог сообразить, что делать дальше. Ему нестерпимо хотелось немедленно отправиться к Вилларду и потребовать объяснения. Но первый секретарь никак не принадлежал к людям, которых легко смутить. И подобный демарш мог не привести ни к каким результатам. Он вспомнил об изуродованном трупе Юболи, и к горлу его подкатил комок гнева. С Виллардом можно разобраться потом. Сначала надо было наказать Нго.
      - Я не отступлюсь, - сказал он. - Буду продолжать, пока не разберусь в том, что здесь происходит. Даже если на это уйдет несколько месяцев.
      Генерал Хаммуан с пониманием качнул головой и сказал:
      - Вначале я испытал те же чувства, что и вы. Теперь же начинаю сомневаться в том, что мне когда-нибудь удастся одержать верх в этой схватке. Но пойдемте, сейчас я хотел бы пригласить вас поужинать.
      - Мне надо разыскать его, - сказал Малко.
      Лаосец улыбнулся:
      - Не будьте наивным. Нго не станет вас дожидаться. Ло-Шин уже знает, что вы остались в живых.
      Он погасил свет, и они вышли из кабинета. Охранявший дверь парашютист вытянулся по стойке "смирно". Хаммуан сел за руль своего "БМВ" и положил на сиденье между собой и Малко автомат "узи".
      - Предлагаю поужинать в ресторане "У Лина". Есть шанс увидеть полезных людей. А кормят там неплохо. Это напоминает мне о ханойском периоде моей жизни, когда я работал на французское 2-е Бюро.
      Малко был погружен в тяжелые переживания. Лаосский генерал медленно ехал по авеню Лан-Ксанг. Поравнявшись с Триумфальной аркой, он сбавил ход и сказал Малко:
      - Видите этот монумент? Его история типична для Лаоса.
      В свое время было решено, что как и в других странах, Лаосу нужен свой памятник павшим героям. Правительство считало, что надо сначала построить его, а потом уж решить, в честь каких героев и какой победы... Строили его десять лет. И если бы весь цемент, который был официально отпущен на его возведение, пошел бы в дело, то эта арка была бы выше пирамиды Хеопса. Зато все виллы, выстроенные в квартале Тхат-Луанг, должны бы иметь по справедливости форму Триумфальной арки...
      Очень довольный своей шуткой, Хаммуан объехал вокруг арки, и они вышли из машины. Ресторан "У Лина" находился на маленькой спокойной улице, обсаженной деревьями, совсем близко от Меконга. Рассказ о Триумфальной арке, возведенной вне связи с какой бы то ни было победой, не улучшил настроение Малко. Теперь, убедившись в реальной роли Сая Вилларда, он спешно обдумывал способ вынудить его к признанию. Это могло оказаться совсем не простым делом.
      Сай Виллард вышел из машины и направился к дому. Дверь открыла его жена Шейн. Несмотря на жару, на ней были сверхтонкие колготки дымчато-серого цвета и очень легкое платье из черного муслина, намного выше колен и с совершенно прозрачным верхом. В руках она держала стакан мартини и выглядела очень веселой.
      - Мы приглашены в посольство СССР к восьми часам на "сидячий" ужин, сказала она.
      Сай Виллард бросил на кресло свой "дипломат", а жена обняла его рукой за шею и чуть-чуть прикоснулась губами к его губам.
      - Я тебе не нравлюсь? А ведь я постаралась одеться, как ты любишь...
      Она прижалась к нему чуть потеснее, наполовину для смеха, наполовину потому, что обожала, когда в глазах Сая Вилларда вспыхивала искорка желания. Они были женаты уже десять лет, но влюбленность между ними оставалась на очень высоком уровне. Раз в два месяца Шейн летала в Бангкок за нарядами.
      Сай заставил себя улыбнуться и сказал:
      - Ты просто потрясающа, прости меня. Но мне пришлось сегодня работать в сумасшедшем темпе.
      Отстранив ее, он пошел в дом, а она осталась с пустым стаканом, чуть огорченная, поскольку ей хотелось, чтобы перед скучным вечерним мероприятием у них была любовь. Когда на светских приемах он смотрел на чьих-то жен, то ей было приятно осознавать, что среди них она была единственной женщиной и женой, которой муж по-прежнему не только целовал ручку...
      Виллард прошел прямо в ванную, разделся, закрыл дверь и встал под душ. Больше, чем свежесть воды, ему в этот момент нужно было одиночество. Никогда раньше он не испытывал с такой силой всю тяжесть своей странной профессии. Профессии, правила игры которой нельзя было отыскать ни в одном учебнике.
      Прошел только час с тех пор, как он понял, что операция провалилась, и Малко остался в живых. А также, что он угодил в ловушку принца Лом-Савата.
      Все было организовано на высшем уровне. Ло-Шин, как всегда, был в своем репертуаре... Никакая бдительность не помогла Вилларду предотвратить провал.
      Лом-Сават сыграл ва-банк. Накануне он лично явился в кабинет первого секретаря - всего лишь третий раз со времени приезда Сая Вилларда во Вьентьян. Он переступил порог его кабинета со слезами на глазах и так разрыдался, что слезы побежали по его толстым щекам, сливаясь в струйки под подбородком.
      Продолжая рыдать, он красноречиво изложил Вилларду причину своего горя. Его коварно обманул, предал их дружбу Ло-Шин. Оказывается, китаец только что признался ему, что именно он действительно доставил в помещение "Американской помощи" партию уксусного ангидрида. Пока Сай Виллард не видел ничего нового в этом рассказе: ему было прекрасно известно, что Ло-Шин и Лом-Сават ладили друг с другом, как цыгане на ярмарке. Но это было на закуску. Лом-Сават официально заявил, что теперь ему придется перейти на сторону Патет-Лао...
      До сих пор шантаж с его стороны никогда не заходил так далеко.
      - Аптекарь Труонг, - объяснил он затем Саю Вилларду, - поклялся погубить меня. Он готов пожертвовать всем, чтобы уличить меня в причастности к торговле опиумом. Так вот, он назначил встречу с представителем Бюро по борьбе с наркобизнесом.
      И тут Лом-Сават с удовольствием сообщил Саю Вилларду время и место встречи.
      Затем он покинул кабинет американца, не обратившись к нему ни с какой просьбой. Он просто ему пожал руку и сказал: "До свидания". Теперь Сай Виллард должен был сам делать выводы. Главный резидент ЦРУ во Вьентьяне прекрасно понял альтернативу, которую скрывала дымовая завеса только что выслушанной истории: Ло-Шин и Лом-Сават требовали от него убрать обоих лиц, ставших для них помехой.
      И хотя среди них был агент его собственной конторы - ЦРУ, выхода практически не было, потому что принц Лом-Сават, почти ничем не рискуя, мог перейти на сторону Патет-Лао. На его счету было немало прокоммунистических заявлений, и он не раз выступал в амплуа перевертыша.
      Уединившись на целых три часа в своем кабинете в комплексе На-Хай-Дио, Сай Виллард прокручивал в мозгу одну-единственную проблему. На протяжении долгих лет его учили тому, что жизнь одного человека не имеет ни малейшего веса, когда речь идет о принятии решения, затрагивающего судьбы многих людей. Он был прислан во Вьентьян с одной-единственной миссией: воевать с коммунистами. Вот почему ровно сутки тому назад он и передал "по доверенности" соответствующий приказ королевским ВВС Лаоса...
      А сейчас он вздрогнул и напряг слух. Шум душа помешал ему сразу услышать стук в дверь ванной.
      - Сай, что ты там делаешь? - раздался голос Шейн. - Прошло уже полчаса, как ты под душем. Мы можем опоздать.
      Американец вышел из-под струи и крикнул:
      - Уже иду!
      Стряхнув с себя воду, он начал вытираться полотенцем. Как было бы хорошо, если бы и мозг промывался с такой же легкостью, а особенно после того, как выяснилось, что Труонг попал в руки Ло-Шина до того, как принц Лом-Сават приехал к нему с визитом.
      Сам Труонг никогда не представлял особой опасности. И главной целью операции было устранение Малко Линге. А он уцелел и, без сомнения, сумеет быстро выйти на его след, след Сая Вилларда.
      Генерал Хаммуан протянул Малко руку и сказал:
      - Спокойной ночи, приятных сновидений. Завтра скажете, что вы решили делать.
      Ужин в ресторане позволил Малко немного расслабиться. Генерал отъехал на своем "БМВ", а Малко поднялся по ступеням лестницы к гостинице. Несмотря на поздний час, несколько торговцев сувенирами все еще сидели у входа в вестибюль. Малко собирался пройти мимо, как вдруг настойчивый голос заставил его обернуться.
      - Господин, господин! Посмотрите мои драгоценности.
      У холста с меоскими ожерельями из серебра на корточках сидел какой-то человек.
      Это был Нго.
      Малко застыл от неожиданности. Этот вьетнамец обладал поистине дьявольской наглостью. Рука Малко неудержимо потянулась к суперплоскому пистолету, спрятанному в поясе. Этот Нго не заслуживал ничего иного, кроме пули в лоб. Да и то это было бы для него самой настоящей индульгенцией...
      Вьетнамец увидел жест Малко, но не пошевелился.
      - Господин, - повторил он, - посмотрите мои драгоценности.
      Малко приблизился. Вьетнамец встал, прислонился к стене и поднял глаза. Его напряженное лицо было покрыто потом.
      - Они заставили меня, - прошептал он. - Если бы я предупредил вас, то они убили бы меня.
      - Вам было поручено ликвидировать Труонга? - спросил Малко.
      Вьетнамец покачал головой.
      - Нет, нет! Клянусь вам. Они в любом случае ликвидировали бы его. Они хотели убить вас, именно вас.
      Глаза его наполнились слезами. Он весь дрожал и производил омерзительное впечатление. Малко с отвращением смотрел на него, но все же сказал:
      - Юболь погибла...
      Лица их разделяло всего несколько сантиметров. Из-за откинутых к стене рук Нго походил на неуклюжего паука.
      - Я пришел сюда из-за нее. Мне кое-что известно, - сказал он. Сказать?
      - Нет уж, спасибо, вы уже дважды обманули меня таким образом, ответил Малко.
      Нго схватил его грязной рукой за рубашку и умоляюще произнес:
      - Господин, вы должны мне поверить.
      - А что вам известно?
      Вьетнамец еще ближе притянул Малко к себе и едва слышно прошептал:
      - Я знаю, чего они испугались.
      - Кто это - они?
      - Ло-Шин, принц и его американские друзья. Ло-Шин закупил сразу весь урожай "Золотого треугольника". Производство героина уже идет где-то на Севере. Они доставили туда генераторы и работают круглосуточно. Будет получено десять тонн героина. Через неделю они начнут продавать свой товар.
      - Десять тонн!
      - Ш-шш!
      Нго осмотрелся: кругом никого не было.
      - Десять тонн, - повторил он. - Я знаю точно, поверьте мне.
      Малко заколебался.
      - А где это?
      Лицо вьетнамца приняло мученическое выражение. Губы приоткрылись в трагической усмешке, обнажив большие красные от бетеля зубы.
      - Точно не знаю, - сказал он. - Севернее Бан-Хуэй-Сай. Мне сказали только, что Ло-Шин подписал соглашение с китайцами, которые прислали 200 человек для охраны фабрики.
      Малко перестал слушать его. Досаде его не было предела. Полученная информация предвещала провал всех его надежд. Ведь не мог же он прочесать сквозь гребень джунгли Северного Лаоса, кишащие людьми Патет-Лао, китайцами-гоминьдановцами и тайскими мятежниками. Между тем, Нго продолжал убеждать:
      - Через несколько дней будет слишком поздно. Весь героин будет уже в пути. Его погрузят на самолет, на джонки, на грузовики. Генераторы демонтируют, и до будущего года там не останется ничего.
      - Я подумаю, - сказал Малко.
      Вьетнамец отстранился от стены.
      - До свидания, господин, постарайтесь сделать что-нибудь.
      Он собрал свои драгоценности, завернул их в холстину, взял костыли и заковылял вниз по лестнице. Очень скоро его странный силуэт растворился в темноте.
      Бар отеля "Лан-Ксанг" был пуст, если не считать нескольких официанток в мини-юбках, которые в зеленом свете неона казались маленькими уродцами.
      Малко лихорадочно прокручивал в голове сообщение Нго. Какое все же следовало придавать ему значение, особенно в связи с тем, что оно не противоречило тому, что было ему известно? Теперь было понятно, почему Ло-Шину понадобилось столько уксусного ангидрида. Только один человек мог помочь как следует разобраться в ситуации - генерал Хаммуан.
      Оставив недопитым теплое пиво, он пошел к телефонному коммутатору в конце холла. Лаосский генерал оставил ему номер своего домашнего телефона.
      Фары машины Малко высветили "БМВ", который стоял у перекрестка. Он остановился. Хаммуан вылез из машины и подошел к нему.
      - Я выехал навстречу, потому что сами вы никогда бы меня не нашли, сказал он. - К тому же мои парашютисты по ночам иногда нервничают. Езжайте за мной.
      Генерал жил неподалеку от американского госпиталя. Здесь, на северной окраине Вьентьяна, возвышалась огромная пагода "Тхат-Луанг". Не прошло и пяти минут, как Малко вошел в обставленную по-европейски гостиную его дома. Сверху доносились детские крики. Малко рассказал генералу о своей встрече с Нго. Хаммуан понимающе покачал головой.
      - Все это весьма правдоподобно. У Ло-Шина достаточно средств, чтобы закупить весь урожай мака. Он может пойти на все, чтобы обезопасить себя в таком большом деле.
      - Надо обязательно отыскать эту фабрику.
      Лаосец нервно провел рукой по своей остриженной под ежик голове.
      - Это почти невозможно. Одна из таких фабрик проработала целых три года в Ме-Саи в Таиланде, и мы так и не узнали где. Они всегда выбирают уединенные места, труднодоступные, без дорог. Необходимо время и вертолеты. У нас нет ни того, ни другого.
      Малко возмутился.
      - Но ведь борьба с наркобизнесом - это ваша прямая обязанность. Вы можете затребовать вертолеты. Да и у меня есть полномочия помочь вам раздобыть их.
      - Все это так, - согласился Хаммуан. - Но во всей лаосской армии несколько вертолетов. И они нужны для военных операций. У "Эр-Америки" вертолетов нет.
      - А не могли бы вы использовать своих информаторов, чтобы уточнить сообщение Нго?
      Лаосец грустно покачал головой.
      - Сомневаюсь. У них нет никаких подходов. Вы сами могли убедиться в том, что торговцы наркотиками очень осторожны... Ло-Шин скорее позволит разрезать себя на куски, прежде чем скажет хоть слово. А эта каналья принц Лом-Сават неприкосновенен даже для меня. Я был бы немедленно дезавуирован при первой попытке его допросить. Он знает об этом и ничего мне не скажет.
      - Итак, сделать ничего невозможно, - с горечью сказал Малко. - Мы знаем, что где-то на Севере находится десять тонн героина, и сидим здесь как ни в чем не бывало.
      Генерал нервно затянулся сигаретой. Малко чувствовал его раздраженность и бессилие.
      - Не вижу никаких вариантов, - признался он. - Нужно какое-то чудо. До сих пор мы отыскивали фабрики героина только после сезона.
      Малко подумал о Дэвиде Уайзе и о бесполезной смерти его сына. На секунду у него возник соблазн разыскать Вилларда и поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Но он сразу же подумал обо всех тех невидимых нитях, в центре которых находился главный резидент ЦРУ во Вьентьяне. В порыве наивности он снова чуть было не счел возможным вести войну в белых перчатках.
      - Я все же попытаюсь сделать чудо, - сказал Малко, поднимаясь со стула.
      - Есть какая-то идея?
      - Всего лишь призрак идеи.
      Генерал Хаммуан не стал настаивать. Он проводил Малко к машине. В темноте были едва различимы силуэты четырех парашютистов, вооруженных автоматами.
      Открыв дверь "Красного дельфина", Малко сразу же был оглушен страшным шумом. Бар был забит летчиками ЦРУ, отмечавшими день получки. Между столиками ходила Синтия, одетая в длинное, до самых щиколоток, целомудренное шелковое платье, тесно облегавшее ее фантастическую фигуру. Увидев Малко, она ослепительно улыбнулась и, оставив гостей, направилась к нему.
      - А я подумала, что ты бросил меня ради своего желтенького цыпленка, сказала она. - Пойдем, тебя ждет твоя водка.
      Он пошел за ней к бару, восхищенно разглядывая ее тело, пока она готовила ледяную водку. В ушах его все еще раздавались пулеметные очереди с самолетов Т-28. Взгляды их встретились, и Синтия увидела в его золотистых глазах темно-зеленые искорки. Тогда она тихо спросила:
      - Что случилось?
      Малко выдавил из себя улыбку.
      - Ты по-прежнему готова отомстить за Конфуция?
      Теперь лишь много ума и, увы, жестокости могли бы дать ему шанс опровергнуть пессимизм генерала Хаммуана.
      Глава 17
      Принцу Лом-Савату так не терпелось приняться за второй "камамбер", что он чуть не поранил палец, начав резать сыр. Подождав несколько секунд, пока не прекратилась нервная дрожь в пальцах, он сразу заглотил первый огромный кусок. Когда челюсть его пришла в движение, голова принца стала еще больше походить на большую грушу. Вязкий вкус сыра во рту чуть успокоил его. Великодушно отрезав кусочек поменьше, он протянул его девочке, которая сидела рядом с ним. У нее были тонкие руки и ноги подростка и почти женское тело. На плечи спадали длинные черные волосы.
      - Попробуй, Арюн.
      Она замотала головой, ничего не ответив. Она пребывала во власти страха с того момента, как Лом-Сават приказал ей раздеться и сесть рядом на шелковую подушечку. И вот теперь, совершенно голая, съежившись, она ждала, что будет дальше. Девочке было чуть больше тринадцати лет. Два дня назад ее доставил сюда мажордом принца Вин. Прохаживаясь по Новому рынку, он случайно обратил выимание на се прелести и вместе с родителями привез к принцу. Лом-Сават, зная, что родители девочки будут польщены этим, стал заигрывать с ней, а затем объявил о своем желании оставить се в своей резиденции. Благодарные родители готовы были целовать ему руки.
      Лом-Сават был богат и могуществен. Он деликатно выяснил у отца девочки, что она девственница, и тут же вручил ему пачку кипов в мелких купюрах. Арюн восприняла такой поворот фортуны довольно спокойно. Идея стать куртизанкой принца не пугала се. Ужасало се другое: внешний вид Лом-Савата и особенно его вес: она боялась оказаться раздавленной этой стопятидесятикилограммовой тушей.
      Теперь он надеялся, что с ее помощью он снимет нервное напряжение.
      Сердясь на девочку за пассивность, он приказал ей придвинуться поближе.
      Она повиновалась. Толстые пальчики принца, чуть задержавшись на маленькой грудке, побежали вниз. Арюн пребывала в оцепенении. Говорили, что Лом-Сават обладает магической властью и что, разгневавшись, может даже превратиться в дракона. Чего ей никак не хотелось, так это иметь любовь с драконом...
      - Тебя уже надушили? - спросил Лом-Сават.
      Арюн утвердительно кивнула головой. Принц обладал очень чувствительным обонянием. Все эти деревенские девчонки всегда пахли илом рисовых плантаций, и перед началом сеанса он приказывал буквально отмачивать их в ароматной воде. Арюн тоже не избежала этого.
      Он вздохнул. Часы тянулись медленно, как пытка. Там, на Севере, полным ходом гнали героин. Но хитроумный китаец Ло-Шин производил оплату только после того, как все удачно завершалось. В ожидании этого момента Лом-Сават переживал тысячу смертей. Он нежной плотской любовью любил слитки золота, которыми расплачивался китаец. Нередко он часами пересчитывал и гладил слитки, иногда даже спал на них. Сад его был нашпигован глубоко закопанными золотыми слитками. Он сам распространял слух о том, что их охраняют невидимые драконы. И что всякий, кто попытается их украсть, будет превращен в жабу и сожран.
      Он подумал о своем партнере Ло-Шине. Их сотрудничество можно было сравнить с настоящим браком по любви. Им обоим были свойственны полное презрение к человеческому роду и невероятная жадность. Однако если он, Сават, был жесток от природы, Ло-Шин никогда никого не убивал без серьезной причины. Как-то раз он ехал в машине Лом-Савата, и их "Мерседес-250" обогнала другая машина. Обезумев от ярости, принц нагнал ее, прижал к тротуару, заставил шофера выйти и на глазах у ошарашенного китайца застрелил его.
      Ло-Шин никогда бы так не поступил. В глубине души он презирал гималайскую беззаботность Лом-Савата. Его страстью была работа, и только работа.
      Тем не менее, они прекрасно ладили друг с другом. Оба они обрадовались, когда пришло известие о сокращении посевов опиумного мака в Турции: это означало, что цена на наркотик поднимется, а следовательно, возрастут и их барыши.
      В глубине души принц Лом-Сават считал себя в чем-то сильнее и выше китайца с его стальными нервами и отчаянной смелостью. Превосходство это заключалось в полнейшей беспринципности, в готовности к любой измене...
      От слишком быстрого приема пищи он начал рыгать, и все жировые складки его массивного тела затряслись. С едой было покончено.
      Протянув руку, он деликатно ухватил малюсенький сосочек правой груди Арюн и сжал его двумя толстыми пальцами. Девочка чуть взвизгнула от неожиданности и боли. Лом-Сават тут же разжал пальцы.
      - Я сделал тебе больно? - лицемерно спросил он.
      Девочка и впрямь была очень миловидной. Он медленно ощупывал все се тело.
      Она в напряжении ждала, боясь только одного - что ей не удастся удовлетворить принца. Лом-Сават вкрадчивым голосом, но называя все вещи своими именами, объяснил девочке, что делать. Впрочем, как предусмотрительный мажордом, Вин заранее все рассказал Арюн и даже заставил ее полизать горлышко пустой бутылки из-под "пепси-колы".
      Проведя инструктаж, принц Лом-Сават облокотился на подушечку и закрыл глаза. Арюн уважительно раздвинула полы его расшитого шелком кимоно, встала на колени на циновку и, пробившись сквозь жирные складки, дотронулась губами до его плоти. Лом-Сават задрожал и постарался мысленно представить себе Синтию. Великолепная блондинка-иностранка стала его наваждением. С тех пор, как она появилась во Вьентьяне, самые умелые лаосские куртизанки казались ему пресными. Теперь он больше всего ценил те моменты сладостной пытки, которые он испытывал в "Красном дельфине".
      Тем временем Арюн неуклюже продолжала свою ласку, прерываясь, когда не хватало дыхания. Без видимых результатов.
      Разозленный Лом-Сават сказал ей:
      - Остановись, дура!
      Взбешенный принц снова подумал о Синтии. Вот уж кто должен знать все секреты любовной техники. Если бы она захотела, ей удалось бы получить наслаждение и от его старого, усталого тела.
      Он опустил глаза и с грустью взглянул на себя вниз. Никаких признаков активности. Девочка же ничего не понимала. Видимо, ему не нравилась ее девственность. Он же снова представил себе Синтию, великолепную крутизну ее бедер, недоступных для него, и даже застонал от огорчения. Мысль о неосуществимой мечте снова возбудила его. Тяжело заворочавшись, он схватил девочку за талию и, как котенка, распластал на подушках. Такое состояние возбуждения, возникшее только благодаря образу Синтии, было для него редкостью, и надо было этим воспользоваться. Тяжело дыша, он обрушил на Арюн всю свою стопятидесятикилограммовую массу. Зарывшись лицом в подушки, девочка попыталась расслабиться. Но он причинил ей такую сильную боль, что она завизжала и стала отбиваться. Это сопротивление обострило желание Лом-Савата. Он нажал изо всех сил, и девочка завизжала, как резаный поросенок... Взбешенный принц приказал ей молчать. Но боль была слишком сильной, и она продолжала рыдать и умолять его. Желание стало уходить, и он понял, что понадобится спокойная обстановка, чтобы снова вызвать образ Синтии.
      Отстранившись внезапно от Арюн, он подполз к серебряной шкатулке, стоявшей на низком столике, открыл ее и вынул шприц и ампулы морфина. Разбив одну ампулу, он быстро наполнил шприц. Девочка посапывала, не смея сменить позицию. Сухим жестом Лом-Сават воткнул шприц в ее правую ягодицу и резко выжал всю жидкость. Легкая боль укола заставила девочку вскрикнуть.
      - Не бойся, - сказал принц. - Больше тебе больно не будет.
      Он взял вторую ампулу и впрыснул ей содержимое почти в то же самое место. Этот трюк использовали американские морские пехотинцы для коллективного изнасилования. Он подождал несколько мгновений и затем снова пошел на штурм. Арюн слабо подвывала. Она почти перестала ощущать свои ягодицы, которые ей казались одеревенелыми, и больше не сопротивлялась, хотя ей было трудно дышать под весом своего палача. Принц Лом-Сават хотел усилить темп, но внезапно его желание снова пропало. Помимо своей воли он оказался вне ее, как будто сам испытал действие морфия.
      Несостоявшийся финал вызвал в нем такую жалость к самому себе, что, повернувшись набок, он чуть не заплакал. Мысленным взглядом он снова увидел чудесное тело Синтии. Робко оборотясь к нему, девочка протянула руки для ласки. Ее предупредительность почему-то окончательно вывела из себя Лом-Савата. Он схватил тонкий бамбуковый прут с массивной серебряной ручкой и хлестнул по обнаженному телу Арюн.
      - Пошла вон! - заорал он. - Пошла вон!
      В полной растерянности девочка попятилась назад и убежала. Едва она прикрыла за собой дверь, как ее схватил за волосы вьетнамец Вин и сердито спросил:
      - Ты не понравилась господину? Что ты наделала?
      Она пыталась объяснить ему, но Вин не слушал. Он повалил ее на циновку под лестницей и лишил невинности.
      Все более нервничая, принц Лом-Сават мелкими шажками прогуливался по аллеям сада. От Ло-Шина не было никаких новостей, и это его беспокоило. Никогда раньше они не производили такого количества опиума. Между тем, несмотря на все старания, этот дьявольский агент Бюро по борьбе с наркобизнесом так и не был устранен. А он-то надеялся, что сеанс с маленькой Арюн позволит ему рассеять тревогу...
      Дойдя до розария, он в гневе остановился. Цветы были высохшие, почти без лепестков. Было ясно, что ими не занимались.
      - Сисом! - крикнул он фальцетом.
      Тут же бегом к нему устремился садовник, который на маленьком озере обрабатывал лотосы. Он услужливо согнулся в поклоне перед своим господином. Во рту у него не было ни одного зуба. В свое время, поддавшись доброму чувству, Лом-Сават спас его от правосудия. Дело в том, что будущий садовник убил тогда вдову, чтобы изнасиловать ее дочь. Эта черта понравилась принцу...
      - Ты совсем не ухаживал за розами! - сурово произнес Лом-Сават.
      Садовник растянул губы в угодливой улыбке, показав пустые десны.
      - Я ухаживал, господин. Но на них ополчились духи зла.
      - Ты лгун и лентяй.
      Наконец-то он нашел способ отвлечься. Он вынул из кармана брюк маленький автоматический пистолет и спустил предохранитель. Садовник тупо смотрел на него. Лом-Сават нацелил пистолет ему в грудь.
      - Сейчас я тебя проучу! - заявил он.
      Нервы его были так напряжены, что он выпустил в садовника пять пуль подряд. Тот пошатнулся и, не выговорив ни слова, упал назад. Лицо его выражало полное недоумение. Принц несколько секунд смотрел на него, потом повернулся и пошел к дому. Он давно испытывал желание убить этого человека. Полиции он скажет, что это был коммунистический агент, а людям Патет-Лао что он шпион генерала Хаммуана.
      Убийство садовника немного отвлекло его. Но этого было недостаточно. Лом-Сават вошел в дом...
      Принц Лом-Сават разогрел первый шарик опиума. Затем взял старую трубку из слоновой кости, инкрустированную серебром, заложил в нее шарик, взял в губы мундштук и принялся курить быстрыми глубокими затяжками. Это был самый приятный способ дождаться часа, когда будет прилично появиться в "Красном дельфине", чтобы увидеть пышнотелую Синтию в натуре - единственное средство развеять хандру.
      Глава 18
      Внезапно вспомнив о своем достоинстве принца, Лом-Сават попытался отвести взгляд от Синтии. Это удалось ему только на мгновение, а затем он снова уставился на затянутые в голубой шелк пышные бедра женщины, которые оказались в нескольких сантиметрах от него.
      Чтобы осуществить маневр, Синтия специально задержалась поболтать с группой американцев за соседним столиком. На ней было очень короткое платье, забранное под широкий пояс и открывавшее ноги гораздо выше колен, что нисколько не смущало ее. Стоя спиной к принцу, она сделала легкое движение бедрами, так что платье взметнулось вверх. У Лом-Савата пересохло во рту: он никогда не думал, что можно так сильно желать женщину.
      "Красный дельфин" был переполнен, но Синтия усадила принца за лучший столик напротив бара, близ выхода, на место для почетных гостей. Второй стул она зарезервировала для себя.
      В тот момент, когда Лом-Сават, готовый испить чашу публичного позора, совсем собрался погладить ее по бедрам, Синтия повернулась к нему и насмешливо улыбнулась. Лаосец растерянно заморгал.
      - Вы чем-то озабочены, - заметила Синтия. - О чем задумались?
      Лом-Сават с трудом отвел помутившийся взгляд от ее тугого, чуть выпуклого живота и вздохнул:
      - Вы же знаете, как я влюблен в вас...
      - Неужели?
      Синтия милостиво села напротив. Когда она забрасывала ногу на ногу, он предпочел закрыть глаза, чтобы избежать искушения.
      Волнение принца было столь явным, что она громко расхохоталась, затем пригнулась к нему и прошептала на ухо:
      - Вот правильно, старайтесь не смотреть на меня и успокойтесь, чтобы не произошел конфуз, как с каким-нибудь лицеистом.
      Теперь их лица настолько приблизились, что он чувствовал прикосновение ее светлых волос. Внезапно женщина прижала свою ногу к его ноге, а в ее голосе ему послышались заговорщические нотки. Какой-то клиент позвал ее со стороны бара, но она даже не отреагировала.
      - Если вы пожелаете, - сказал Лом-Сават, - я сделаю из вас самую богатую женщину Вьентьяна.
      Пухлые губы Синтии сложились в очаровательно-невинную улыбку.
      - А что я должна сделать?
      Взгляд принца стал еще более мутным.
      - Вы прекрасно знаете что.
      Синтия пошла к бару, оставив Лом-Савата в коматозном состоянии. Неудача с Арюн, переживания, связанные с операцией Ло-Шина, - все это требовало какой-то компенсации. Едва она дошла до бара, как он снова пригласил ее к себе за столик. Она повиновалась.
      - Я говорю совершенно серьезно, - сказал он. - Я готов дать что угодно, чтобы...
      В ее голубых глазах вспыхнула искорка.
      - Я польщена, - сказала она. - И хочу предоставить вам шанс.
      Лом-Савату показалось, что он теряет сознание.
      - Все, что вам угодно.
      - Сыграем в покер, - сказала Синтия.
      - По какой ставке?
      Лом-Сават был готов на любые безумства.
      - Если я выиграю, вы заплатите мне серебром столько, сколько я вешу.
      На какую-то секунду жадность лаосца пересилила его желание. Он взвесил глазами пышнотелую Синтию. Но утробное неконтролируемое вожделение взяло верх.
      - Согласен, - сказал он слабым голосом.
      Синтия повернулась к залу и захлопала в ладоши.
      - Джентльмены, немного тишины! Принц Лом-Сават согласен попытаться выиграть у меня в покер. Ставка - мой вес в серебряных слитках.
      Раздался всеобщий рев. Синтия торжественно взяла в баре шкатулку с картами, вынула из нее новую колоду и протянула Лом-Савату. Можно было подумать, что действие перенеслось в Лас-Вегас. Пилоты наперебой заключали пари друг с другом. Вокруг стола Лом-Савата образовалась плотная толпа болельщиков. Принц стасовал и дал снять Синтии. Затем раздал по карте ей и себе. В абсолютной тишине Синтия перевернула девятку треф. Принц - короля пик.
      Синтия медленно положила на стол десятку треф. Мертвенно-бледный принц снял со своей руки восьмерку червей. Осталось раздать по одной карте.
      С какой-то странной улыбкой Синтия, чуть вздрогнув, вынула восьмерку треф.
      В толпе пробежал шепот. Складывалась полная масть. Оставалась последняя сдача, а все знали, как слушаются ее карты. С искаженным лицом Лом-Сават выложил второго короля.
      - Ваш черед, - произнес он сдавленным голосом.
      Синтия медленно перевернула последнюю карту: шестерка бубен. Не в масть! Радостно взвизгнув, Лом-Сават показал короля червей.
      Синтия скривила губы в полуулыбке.
      - Ваша взяла, - сказала она. - На этот раз я не получу свой вес в серебряных слитках.
      Лом-Сават не смог ей ответить. Ему казалось, что сердце его выпрыгнет сейчас из груди. Произошло нечто невероятное. Ему хотелось прямо здесь наброситься на Синтию. Поднявшись, он сказал, с трудом перекрыв шум голосов:
      - Нас ждет машина.
      Это было своевременно. За баром три поклонника Синтии начали тянуть соломинки, чтобы выяснить, кто из них перережет горло Лом-Савату, дабы не допустить кощунства над красотой...
      Синтия нахмурила брови.
      - Что с вами, дорогой принц, за кого вы меня принимаете?
      Худая сиамская кошка вспрыгнула на колени Малко и сразу замурлыкала. Он с удовольствием погладил ее по удивительно мягкой шерстке. В доме Синтии царила полная тишина. Он спросил себя еще раз, правильно ли он поступил, рассказав о своем плане молодой женщине и попросив ее помощи. Ведь он ничего не знал о ней, кроме того, что она авантюристка. Как прекрасная графиня Саманта Адлер. И, вероятно, столь же опасная, несмотря на все ее заверения в любви.
      Ставка в затеянной игре была так велика, что она могла поддаться соблазну и раскрыть истину принцу Лом-Савату.
      В этом случае его жизнь повисла бы на волоске. Как истинный фаталист, он придвинул поближе бутылку водки и мысленно напомнил себе, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Кошечка потерлась мордочкой об его руку и заурчала еще сильнее, как бы успокаивая его.
      Принцу Лом-Савату показалось, что от него ускользает прекрасный мираж. Выпучив глаза, он стал протестовать:
      - Ведь вы проиграли!
      Синтия ответила ледяной улыбкой.
      - Может быть, вы хотите употребить меня прямо здесь, на полу бара? отрезала она. Он покачал головой.
      - Нет, я хочу, чтобы вы поехали ко мне.
      - Нет, мы поедем ко мне, - спокойно сказала Синтия. - Буду ждать вас вечером с одиннадцати часов.
      - Я не люблю так поздно уезжать из дома, это опасно.
      - Ну, тогда тем хуже для вас.
      Она открыла дверь ресторана, и "Мерседес-250" Лом-Савата с лаосским флажком - три белых слона на красном фоне - на левом крыле подался вперед. Синтия протянула принцу руку для поцелуя.
      - До скорой встречи, - безапелляционным тоном произнесла она.
      - Будешь ждать меня здесь хоть всю ночь! - приказал Лом-Сават.
      "Мерседес-250" только что остановился у дома Синтии. Принц замер от удовольствия, увидев свет в окне. Молодая женщина сдержала обещание. Она ждала его.
      Он тяжело вывалился из машины, отягощенный своим пуленепробиваемым жилетом, затем поднялся по деревянным ступенькам.
      Не дожидаясь, пока он постучится, Синтия открыла принцу дверь. Она сменила ультракороткое платье на длинное, но еще более прилегающее к телу, на котором у нее не было явно ничего другого.
      Это показалось Лом-Савату прекрасным предзнаменованием. Он сказал про себя, что раз везет, так везет. Помимо той кругленькой суммы, которую должна принести операция Ло-Шина, ему бесплатно достанется несравненная Синтия.
      - Я жду вас, - сказала Синтия.
      Она пропустила принца вперед. Проходя, он не мог отказать себе в удовольствии погладить ее круглое шелковистое бедро. Большая комната была освещена высокой желтой лампой. Принц поспешил снять с себя тяжелый жилет, положив его на кресло из плетеного тростника. Кругом была разлита восхитительная свежесть. Принц плюхнулся на низкий диван. Синтия встала перед ним. Она собрала волосы в пучок, чтобы не было жарко. Принцу показалось, что она менее раскованна, чем обычно. Однако, когда он взял ее за руку и притянул к себе, она села рядом, но как только он попытался поцеловать ее, отвернулась в сторону.
      - В чем дело? - запротестовал он. - Вы же дали мне слово.
      Глаза женщины следили за маленьким паучком, который поднимался к потолку по серебряной нити.
      - Но ведь я с вами.
      - А дальше?
      - А дальше, - произнесла она, - есть один дополнительный вопрос...
      - Что еще вам понадобилось? - плаксиво спросил Лом-Сават.
      Слезы досады чуть не капали у него из глаз. Он искренне считал двуличие своей собственной исключительной привилегией.
      - Все очень просто, - светским тоном произнесла Синтия. - Скажите только, где находится героиновая фабрика Ло-Шина. Та, которая на Севере. И никто никогда не узнает, что информация получена от вас.
      Принцу Лом-Савату показалось, что прямо в ноги ему ударила молния. Он посмотрел на Синтию, чтобы убедиться, что это действительно она, и сразу потерял голос, обнаружив, что эта великолепная женщина каким-то образом связана с суровым Бюро по борьбе с наркобизнесом. Он хотел встать, но Синтия задержала его за руку. Страстное желание уступило место животному страху.
      - Разве так трудно предавать? - нежно спросила она. Лом-Сават пробормотал какое-то ругательство. Надо предупредить Ло-Шина об этой опасности. На карту поставлены сотни тысяч долларов. Эта женщина оказалась змеей. Он посмотрел на нес новыми глазами. Синтия оставалась прекрасной, хотя он был почти уверен, что она превратится в урода.
      Принц изобразил деланную улыбку.
      - Не знаю, о чем вы говорите. Раз вы не хотите рассчитываться, я должен уехать.
      - Вы не выйдете отсюда, пока не ответите на мой вопрос. Лом-Сават снова попытался встать, но женщина легко опрокинула его на канапе. Она была высокой, спортивно сложенной, мускулистой.
      Принц завопил:
      - Пустите меня, я отомщу вам.
      - Давайте, говорите, да поскорее. Иначе я вынуждена буду подвергнуть вас пытке, - назидательно произнесла Синтия.
      Лаосец стал протестовать, но молодая женщина не была расположена к пустой болтовне. Внезапно он понял, что, несмотря на красивую выгнутую линию чувственного рта, ее лицо с выщипанными бровями было очень жестким.
      - Вы не имеете права! - возмутился он.
      - Думаю, что ваш шофер не отправится вас искать, пока вы не выйдете к нему сами, - сказала она. - У нас достаточно времени, чтобы разговорить вас.
      - У вас?
      - Да, именно у нас, - сказал Малко, открывая дверь в комнату.
      Не веря своим глазам, принц Лом-Сават уставился на высокого блондина с черным пистолетом в правой руке. Это было похоже на кошмар. Он тут же понял, кто открыл дверь.
      - Принц Лом-Сават! - сказал на прекрасном французском языке Малко. - У меня очень мало времени, но я должен получить от вас информацию. Меня ничто не остановит, чтобы разговорить вас. Хотя мне лично подобные методы самому крайне неприятны...
      Синтия проворковала:
      - Чтобы воздействовать на этого кабана, лучше всего было бы для начала продемонстрировать перед ним любовь. Вряд ли его сердце выдержит это...
      Малко сказал себе, что Синтия вполне способна на такой шаг, но предлагаемое ею средство недостаточно надежно.
      - Вы согласны говорить? - спросил он по-лаосски.
      Съежившись на диване, принц Лом-Сават отрицательно покачал головой, приведя в движение свой тройной подбородок. И сразу же с неожиданной силой руки Синтии схватили его за запястья.
      - Вас ждет очень неприятный вечер, - сказала она ледяным тоном.
      Глава 19
      Малко одним глотком выпил рюмку ледяной водки. Ему хотелось ни о чем не думать, действовать как автомат.
      Было невыносимо слышать звуковой фон, образуемый прерывистым дыханием принца Лом-Савата. Усилием воли Малко заставил себя взглянуть на него. Пытка продолжалась уже более 20 минут. В то время, как шофер принца дремал в "Мерседесе-250" в нескольких метрах от дома Синтии.
      Огромный лаосец был подвешен вниз головой, как гигантский бурдюк. Перед этим Синтия с удивительной ловкостью связала ему руки за спиной. Затем они с большим трудом вдвоем подняли стопятидесятикилограммовую тушу принца так, чтобы привязать его ноги на уровне щиколоток к опорному столбу посреди потолка. Эта идея пришла Малко в голову по ассоциации с совой бонз... Принцип был тот же.
      Теперь дуэль в покер разыгрывалась между Лом-Саватом и им. Малко отвергал самую мысль о таком вульгарном приеме, как вырывание ногтей и даже просто избиение.
      Однако философия бонз вполне позволяла удачно решить возникшую проблему. Для этого надо только достаточно долго продержать его вниз головой, отчего Лом-Сават мог отправиться на тот свет от кровоизлияния в мозг или от разрыва сердечного клапана. Осознавая это, принц должен сам постараться не допустить столь неприятного финала.
      Хладнокровно приняв жестокое решение, Малко исходил из того, что на карту поставлено слишком много. Выбора у него не было еще и потому, что никто во Вьентьяне, кроме него, не осмелился бы вообще допрашивать могущественного Лом-Савата, тем более таким образом... Даже Хаммуан не пошел бы на это.
      Было очевидно, что толстый лаосец является "мягким подбрюшьем" наркомафии. Ни Виллард, ни Ло-Шин не были так уязвимы, как он.
      Однако пока принц Лом-Сават отказывался говорить. Рот его был широко открыт, дышал он с трудом, неровно и прерывисто. Синтия встала и приблизилась к нему. Уперев руки в бедра, она была совершенно божественной в платье из шелкового трикотажа, тесно облегавшем ее великолепное тело. Ее голубые глаза с интересом следили за зрачками лаосца. Как бы забавляясь, она чуть подтолкнула его движением бедер, отчего тело принца закачалось, как маятник.
      - Не правда ли, он похож на гигантский окорок? - заметила она. По-моему, скоро наступит смерть...
      Малко взглянул на фиолетовое лицо лаосца, на его красные выпученные глаза. При его тучности пытка действительно могла оказаться смертельной, и уже скоро, а это Малко не устраивало. Он присел на корточки, взял запястье Лом-Савата и пощупал пульс, который бился в ужасающем ритме, между стопятидесятью и двумястами ударами в секунду. Это обеспокоило Малко.
      - Вы будете говорить?
      - Отвяжите меня, - выдавил из себя Лом-Сават. - Я буду говорить, клянусь вам.
      Синтия угрожающе взглянула на него своими прекрасными голубыми глазами.
      - Я не очень честно поступила с ним, - сказала она.
      С рассчитанной медлительностью она расстегнула молнию на платье, одним движением плеч сбросила его с себя и оказалась совершенно обнаженной, если не считать туфель на высоких каблуках. После этого она стала прохаживаться вокруг принца, прямо глядя в его набухшие глаза.
      Фиолетовый Лом-Сават начал пускать пузыри. Глаза его почти вылезли из орбит, он стал задыхаться... Вместе с пузырями изо рта пошла пена. Малко нахмурил брови...
      - Принц, - сказал он, - еще немного, и вам никто не сможет больше помочь.
      Он встретил почти безразличный взгляд. Жестокость - тяжелое искусство, но надо уметь не бояться замарать руки.
      Малко обратил внимание, как бьется большая вена на виске лаосца. И вдруг из уст Лом-Савата раздались с трудом произносимые слова:
      - Итальянский миссионер рядом... Бан-Хуэй-Сай...
      - Какой миссионер? Что вы хотите сказать?
      Лом-Сават тяжело задышал, не в состоянии говорить, затем простонал:
      - Я буду говорить, клянусь вам, но развяжите меня, иначе я умру.
      Малко взглянул на лицо пытаемого. Чтобы обмануть смерть, принц Лом-Сават был способен придумать неведомо что, попытаться разжалобить Малко несколькими пустыми словами, но, с другой стороны, он уже был у смертной черты.
      - Я не верю вам, - сказал Малко. - Сообщите подробности.
      Лом-Сават сказал сдавленным голосом:
      - Фабрика наводится на семнадцатом километре по течению Меконга, к северу от Бан-Хуэй-Сай, недалеко от дома итальянского миссионера. Но вы не...
      Внезапно его голос перешел в рыдание:
      - Скорее, скорее...
      Тут его рот открылся, и он застыл в неподвижности с закатившимися глазами, без сознания.
      Малко заметил, что на глазных яблоках лопнули несколько кровеносных сосудов. Малко бросился вперед, развязал веревку, и тело тяжело упало на пол. Он положил лаосца на спину. В глазах у того были кровяные прожилки, он дышал слабо, открытым ртом.
      Синтия спокойно одела платье.
      - По-моему, старого развратника хватил удар, - заметила она.
      - Надо бы вызвать врача, - сказал Малко. Теперь голубые глаза молодой женщины смотрели на Малко с упреком:
      - Врача? Чего ради? Я просто передам его шоферу. - Она фыркнула от смеха. - Скажу, что удар случился во время занятий любовью.
      - Нет, я хотел бы, чтобы он еще заговорил, - сказал Малко.
      Синтия пожала плечами.
      - Хорошо. Сейчас позову врача. Он живет в ста метрах отсюда.
      - А шофер...
      - Выйду через кухню, он ничего не заметит. Синтия выбежала из комнаты.
      Старый врач-лаосец покачал головой и выпрямился.
      - Необходимо отвезти его в больницу, - сказал он. - Это кровоизлияние в мозг, а, возможно, и легочная эдемия.
      - А речь может восстановиться? - спросил Малко. Врач покачал головой.
      - Не знаю. Может восстановиться через несколько часов, а может быть, через несколько дней или никогда.
      - Очень хорошо. Мы сейчас его перевезем.
      Синтия сунула врачу две тысячи кипов, и он незаметно ускользнул через кухонную дверь.
      При взгляде на полуобнаженное тело Лом-Савата по лицу ее пробежала гримаса отвращения. Он напоминал чем-то кита, выброшенного на тиковый пол комнаты. Его стошнило, а глаза его как-то странно косили влево, как будто он следил за дверью.
      - Тут потребовался бы, пожалуй, мой вес в золотом эквиваленте, бросила она. - Теперь тебе нужно уехать. Я пойду предупрежу шофера.
      Она ласково обвила руками шею Малко и поцеловала его. Поцеловала почти по-братски. И все же ее живот прижался к бедру Малко, а глаза призывно улыбнулись.
      - Когда-нибудь, - сказала она, - я схожу к психиатру, а потом приду к тебе...
      Малко вышел. Влажная жара навалилась ему на плечи. Теперь нужно найти способ, чтобы эффективно вмешаться. И пожелать, чтобы принц Лом-Сават не обрел раньше времени дар речи.
      Завтра же он изложит ситуацию генералу Хаммуану. Он один располагал законными средствами для проведения такой операции.
      Генерал Хаммуан внимательно слушал Малко, делая для себя какие-то пометки. Когда Малко упомянул об итальянском миссионере, генерал поднял голову:
      - Однажды этот миссионер уже сообщал нам о том, что самолет торговцев наркотиками сел по ошибке на его посадочную площадку. Тот факт, что они создали там лабораторию по производству наркотиков, вполне объясним. Это совсем рядом с самыми крупными плантациями.
      Кабинет лаосского генерала, с облупившейся краской на стенах и разрозненной мебелью, имел по-прежнему неприглядный вид. Что касается принесенного им чая, он напоминал скорее помои...
      Малко сидел как на углях.
      - Что вы намерены предпринять? - спросил он. - Мы можем нанести сокрушительный удар по наркобизнесу. И я думаю, после этого ЦРУ не осмелится участвовать во всякого рода махинациях с мео.
      Генерал Хаммуан деланно улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
      - Ничего, - сказал он печально.
      Малко взглянул на лаосского генерала, не в силах сдержать изумление. Ведь он знал, что Хаммуан не взяточник и не трус.
      - Вы шутите?
      Генерал сидел, машинально поигрывая пистолетным патроном, удрученный и расстроенный.
      - Для операции такого масштаба, - сказал он, - мне нужно перебросить туда не менее сотни солдат. Нго предупредил вас, что подпольную лабораторию сторожат гоминьдановские солдаты. Недалеко от нее находится небольшое селение, где размещено еще пять тысяч гоминьдановцев... У них имеется автоматическое оружие, и они не колеблясь его применят.
      А чтобы перебросить моих парашютистов хотя бы до Хуайсая, мне нужны самолеты. Попросить их я могу только у военно-воздушных сил или в "Эр-Амсрике". Меня попросят обосновать проведение столь крупной операции. И я вынужден буду это сделать. Генерал Бум-Сак, который командует тактической авиацией, шесть месяцев назад был задержан при попытке перевезти сорок пять килограммов героина. А он близкий друг Ло-Шина... Что касается Вилларда, контролирующего "Эр-Америку", вы сами знаете, чего он стоит... Нам либо устроят ловушку, взвалив всю вину на Патет-Лао, либо так затянут время, что по прибытии туда мы ничего не найдем.
      Последовало молчание, нарушаемое лишь шумом кондиционера. Таким образом, все труды Малко, весь риск, на который ему пришлось пойти, завершились такой вот констатацией провала. Ему удалось открыть канал, через который ЦРУ участвовало в наркобизнес, он выявил тех, кто несет ответственность за это, а теперь вдруг оказалось, что он бессилен что-либо сделать. Его золотистые глаза даже позеленели от бешенства. Генерал Хаммуан следил за ним полным симпатии взглядом.
      - Если в я был свободен... - вздохнул он. - С моими парашютистами я бы шутя разделался с ними.
      Малко покачал головой.
      - К чему пустые сожаления! Надо искать выход.
      Хаммуан закурил французскую сигарету, и в кабинете повисли клубы едкого дыма.
      Вдруг он о чем-то вспомнил, порылся в своей картотеке и достал нужную карточку.
      - Некий Джо Позитано прибыл сегодня утром в Сайгон, - сказал он. Интерпол характеризует его как известного торговца наркотиками, связанного с китайской мафией. Я как-то задавался вопросом, зачем он бывает во Вьентьяне. Теперь это ясно. Он должен появиться, чтобы получить товар для Сайгона.
      Малко внимательно слушал генерала. И в голове его начал складываться план.
      - Вы не в силах помочь мне официально, - сказал он, - но, может быть, вы окажете мне услугу в личном порядке?
      Хаммуан улыбнулся.
      - Я готов сбросить свой мундир и присоединиться к вам. Моей стране нужна неподкупность. Мы должны показать коммунистам, что тоже можем бороться против коррупции.
      - Мне нужно слетать в Сайгон, - сказал Малко. - Очень быстро, и чтобы ни одна душа не знала об этом. Мне нужно также, чтобы этот Позитано не покидал Вьентьян до тех пор, пока я не вернусь.
      - Отправить вас в Сайгон мне не составит труда, - сказал Хаммуан, - я это устрою. Я начинаю догадываться о том, что вы задумали, но это безумие: вы идете на верную смерть.
      - А что, Позитано уже во Вьентьяне? Генерал покачал головой.
      - Я не думаю. У нас в Комитете нет об этом никаких сведений.
      - Это уже хорошо, - бросил Малко. - Когда я могу вылететь в Сайгон?
      Генерал Хаммуан снял трубку своего старенького телефона.
      - Я закажу вам место в первом же самолете, вылетающем в Сайгон.
      Малко незаметно вытащил комочки ваты, которыми он заткнул уши, чтобы не оглохнуть в диком грохоте, устроенном стратокрейсером. Их раздавали при взлете вместе с конфетками...
      Бетонные плиты сайгонского аэропорта подогревались, казалось, изнутри, настолько сильно они были раскалены солнечными лучами. Дюжина одуревших от жары пилотов вьетнамских вертолетов отдыхала в тени. Малко казалось, что он теряет по килограмму веса на каждом шагу. Времени у него было в обрез. Стратокрсйсер отправлялся в обратный путь через два часа с группой дипломатов. И это его вполне устраивало. Американская армия располагала здесь, пожалуй, самым совершенным в мире телекоммуникационным центром.
      Оказавшись в Сайгоне, он испытал странное чувство. Последний раз он был в этом аэропорту при трагических обстоятельствах, когда ему пришлось доставить на верную смерть капитана Тхука, двойного агента из Северного Вьетнама... Однако сегодня его задача была куда более опасной.
      Он подошел к двери здания, окруженного колючей проволокой, брустверами из мешков с песком и бочек с цементом и охраняемого двумя американскими часовыми. На крыше виднелось несколько легких орудий. Настоящий блокгауз. На фронтоне здания выделялась написанная огромными буквами надпись: "Командование американских ВВС во Вьетнаме".
      Часовой преградил Малко путь. В этот момент в воздух поднялись и направились в сторону Ан-Лока несколько "фантомов", совершенно его оглушивших.
      Когда грохот несколько стих, он сказал:
      - Я хотел бы видеть генерала Трима. Он меня ждет.
      Пока солдат рассматривал документы, Малко оглядел аэропорт. Да, здесь была настоящая война миллиардов с ежеминутными вылетами новейших самолетов, отличавшаяся, как небо от земли, от маленькой жестокой войны, которую ЦРУ вело в Лаосе.
      Вернулся часовой, ставший значительно более предупредительным:
      - Генерал ждет вас, сэр.
      Он щелкнул по ладони прикладом своего М-16 и открыл двери, выпустив волну охлажденного воздуха.
      Джо Позитано проснулся от резкого двойного стука в дверь его комнаты. Корсиканец инстинктивно схватился за свой "кольт-45", лежавший на столе рядом с ним, и резко встал.
      И тут же вспомнив, где он находится, положил пистолет и крикнул хриплым надтреснутым голосом:
      - Слышу, слышу...
      У прислуги "Лан-Ксанга" не слишком легкая рука. Он раздвинул занавески. За окном едва виднелась лента Меконга, так как было еще темно. Привычным движением Джо проверил, здесь ли его чемоданчик, закрытый на замок. Если не принять предосторожностей, сто пятьдесят тысяч долларов мелкими купюрами могли моментально исчезнуть. Но Джо был серьезным и достаточно осторожным человеком. Одним из редких корсиканцев, которому китайцы из Сайгона полностью доверяли. Во Вьентьян он прибыл впервые, но зато часто ездил на Борнео или в Гонконг, сопровождая не очень надежных людей. Позитано прекрасно знал, что китайцы редко прощают измену, и хотел дожить до глубокой старости.
      Он быстро оделся. Встреча ему была назначена в "Эр-Америке" в шесть часов тридцать минут. И это все, что он знал. А также имя пилота, который должен доставить его на место: Марк.
      Имя было, разумеется, условным. Джо очень спешил вернуться в Сайгон. Вот уже восемь месяцев он жил с маленькой семнадцатилетней аннамкой*, очень злой и чувственной, ветреной и совершенно невыносимой. Но как только он прикасался к ее атласной коже, то тут же забывал все се измены и проделки. Возвращаться он будет с пустыми руками. Спокойно. Товар отправят позднее обходными путями.
      * Аннамка (устар.) - то же, что вьетнамка.
      Он засунул свой кольт за пояс под рубашкой, надел белую куртку и шляпу с черным кантом, а затем тщательно закрыл двери своей комнаты. Коридоры были пусты, а он умирал с голоду. Ничего обнадеживающего не было и в холле. За стойкой дремал дежурный. Он даже не взглянул на проходившего мимо него корсиканца. Джо вышел на крыльцо и вдохнул теплый и влажный воздух. По-прежнему сыпал дождь, начавшийся еще с вечера. Этот собачий муссон!
      Вдруг он заметил, что заказанного им накануне такси нет на месте. Держа чемоданчик в руке, Джо налетел на дежурного:
      - А где же такси, свинячье рыло?
      Тот поднял на него слипающиеся спросонья глаза.
      - Какое там такси! Слишком рано.
      И вновь погрузился в дремоту. Нащупав рукой пистолет. Джо приблизился к нему, готовый выбить ему мозги. Но тут же быстро опомнился: ведь это ничего не даст. Ему уже не раз советовали избавиться от старых колониальных привычек. Здесь это так же опасно, как и коньяк с содовой.
      Главное было добраться до аэропорта. Помахивая чемоданчиком, он пешком направился на набережную Фангум вне себя от гнева. Надо быть идиотом, чтобы дать накануне таксисту пятьсот кипов. Парень, наверное, дрыхнет где-нибудь, накурившись опиума.
      Не прошел Джо и ста метров, как сзади послышался шум мотора.
      Он повернулся.
      К нему быстро приближались две яркие фары. Он поднял руку. Машина притормозила. Это было старое, разболтанное такси, за рулем которого сидел лысый лаосец.
      Позитано открыл дверь и, не спрашивая разрешения, уселся на потертое сиденье, поместив рядом с собой чемоданчик.
      - В Ват-Тай, свинячье рыло, - сказал он с изысканной любезностью. "Эр-Америка".
      Не говоря ни слова, шофер тронул машину. Проехав мимо "Красного дельфина", он повернул направо и выехал на улицу Сайя Сеттатирах. Убаюканный покачиванием машины, Джо задремал. Было настоящим чудом, что в столь ранний час он поймал такси.
      И вдруг на перекрестке Ситхан шофер свернул влево, на дорогу, ведущую к Меконгу. Очнувшись от дремоты, Позитано буквально подскочил на сиденье и разразился целым залпом ругательств по-вьетнамски.
      - Черт тебя побери! Я же сказал тебе в Ват-Тай, свинячий сын!
      Шоферу понадобилось не менее ста метров, чтобы затормозить и остановиться. Они находились на пустынной дороге, вдоль которой тянулась длинная стена пагоды. Шофер обернулся и виновато улыбнулся, но машина оставалась стоять.
      В этот момент Джо почувствовал, что происходит что-то неладное. Недаром он провел в Азии более тридцати лет. Его рука, словно кобра, метнулась за пояс и вытащила кольт. Как раз в тот момент, когда шофер бросился на него через спинку сиденья. Не целясь, он спустил курок, и пуля калибра 11,43 вошла под правый глаз лаосца и вышла, размозжив ему голову. Удар пули отбросил шофера на руль.
      В это время двери машины открылись, и несколько человек навалились на корсиканца. Тот выстрелил еще раз, услышал крик, ударом ноги избавился еще от одного противника и скатился в канаву. Но сразу же попал под мощный луч фонаря.
      Ему удалось бы, возможно, убежать, но он вспомнил, что оставил в машине чемоданчик. Джо мог продать родную мать за билет на скачки, но кое в чем убеждения у него были твердые. С кольтом в руке он выскочил из канавы и кинулся к такси.
      Перед ним тут же выросло несколько силуэтов. Он выстрелил еще дважды, пока добежал до машины и вытащил из нее чемоданчик. Один из нападавших бросился ему на спину, но тут же упал, подкошенный очередным выстрелом.
      Чей-то голос выкрикнул по-лаосски:
      - Брать живым!
      Джо понял, что ему не уйти. А у него оставалось всего два патрона. Он сделал еще выстрел в нападающих, потом открыл рот и сунул туда ствол пистолета. Затем, не раздумывая, спустил курок.
      Луч фонаря осветил то, что осталось от лица Джо Позитано. Месиво крови и костей, а на этом фоне пять чудом сохранившихся зубов. Генерал Хаммуан заметил с известной ноткой уважения в голосе:
      - Это настоящий дикий зверь. Он убил четырех моих ребят.
      Малко не мог оторвать глаз от трупа. Вся схватка длилась не более трех минут. Но из-за смерти корсиканца весь его план был поставлен на грань провала. Ведь он надеялся получить от Джо сведения о некоторых необходимых деталях встречи. Теперь же он знал только то, что рассказал ему шофер заказанного на утро такси. Позитано направлялся к аэропорту "Эр-Америка", чтобы лететь самолетом скорее всего к месту производства наркотиков. Но он не знал, был ли Позитано знаком с теми, с кем он собирался встретиться, и существовал ли пароль. Это были элементы, необходимые для успеха операции. К тому же Малко чувствовал себя виноватым: его идея стоила уже жизни четырем хорошим парням.
      - Надо попытаться взять пилота, который его ждет, - сказал Хаммуан.
      Малко взглянул на небо. Начинался рассвет.
      - Нет. Это слишком рискованно. Я все же туда лечу.
      - Это безумие! - воскликнул Хаммуан. - Вы, видимо, не знаете, на что идете!
      - Будь что будет, но другого такого шанса у меня, вероятно, не появится. Может ли кто-нибудь из ваших людей вести такси?
      Лаосец ответил без колебаний:
      - Я поведу сам.
      Малко чуть не подскочил.
      - Вы! Но вас же сразу узнают!
      - Да нет же! - сказал Хаммуан. - Для американцев все лаосцы на одно лицо. А я, по крайней мере, познакомлюсь с тем, кто вас ждет. И как знать, может быть, все будет к лучшему.
      Как и все, кто участвовал в этой облаве, генерал был в штатском: рубашка, брюки и сандалеты. Он сел за руль такси, положив свой автомат "узи" на пол. Малко сел на заднее сиденье. Он принялся перекладывать, связка за связкой, все, что находилось в чемоданчике корсиканца, в свой более объемистый чемодан. И поверх всего он уложил суперплоский пистолет и пять обойм к нему. Хотя он прекрасно понимал, что там, куда он отправляется, это оружие было не более чем средством моральной поддержки.
      Через пять минут они обогнули большую пагоду, расположенную около штаба лаосских ВВС. А за сто метров от нее находилась "Эр-Америка".
      Глава 20
      Такси остановилось между двумя зелеными зданиями, ощетинившимися множеством антенн. На их темном фоне светилось лишь одно окно. Сердце Малко екнуло. Похоже, его никто не ждал.
      Он не мог, конечно, долго оставаться в такси. Внезапно генерал Хаммуан на мгновение нажал на клаксон, от звука которого Малко вздрогнул. Лаосец обернулся и сказал ему вполголоса с улыбкой:
      - Когда тигр не идет к охотнику, надо его выманить. Не успел генерал закончить фразу, как ближайшая от освещенного окна дверь открылась, пропустив рыжего человека в летной форме. На поясе его висел кольт. Он оглядел такси, нахмурив брови, потом подошел к машине и открыл дверцу. Даже при свете уличного фонаря было видно, насколько он насторожен.
      - Джо Позитано?
      У него был протяжный южный акцент. Малко выдержал его взгляд.
      - Да, это я.
      Летчик с напряженным вниманием всмотрелся в него и бросил:
      - Вы опоздали.
      - Я сижу здесь уже довольно долго, - осторожно возразил Малко.
      - Вам следовало войти. Встреча была назначена в доме.
      В его голосе сквозило явное недоверие. Малко почувствовал, что надо переходить в наступление, чтобы избежать еще большего риска.
      - Я решил приглядеться, чтобы не быть замеченным, - сказал он. - Ну что же, идем?
      Американец несколько смягчился. Оставив дверцу такси открытой, он отступил на шаг.
      - Хорошо. Садитесь в самолет. Первый "пилат" слева.
      Малко вышел из такси, вынул из кармана купюру в тысячу кипов и протянул ее генералу Хаммуану.
      Лаосец поблагодарил его и тут же отъехал. Последнее, что он увидел в зеркале заднего вида, была фигура Малко, резко выделявшаяся на рассветном небе. Никто бы не сказал, что на нем парик...
      И генерал мысленно спросил себя, увидятся ли они когда-нибудь снова.
      Легкий "пилат" летел вверх по Меконгу, почти касаясь поверхности воды. После вылета из Вьентьяна летчик ни разу не включил передатчик. Солнце било в стекло кабины, и чувствовалось, что снаружи жуткая жара. Иногда они срезали извилины реки, пролетая над джунглями до Пат Бенга. На реке почти не попадалось джонок. Эта зона строго контролировалась Патет-Лао. Время от времени летчик бросал настороженные взгляды на зеленую массу леса.
      - Если я поднимусь чуть выше, мы рискуем попасть под огонь Патет-Лао, - объяснил он. - Время от времени они бьют по нашим самолетам. В ответ мы бросаем против них Т-28... И наступает их черед отведать нашего огня.
      Малко попытался расслабиться. Он посмотрел на часы: половина девятого. У него почти не было времени для маневра. Рыжий пилот в очках с серебристыми стеклами спокойно вел машину. Малко вспомнил Лом-Савата. Если он обрел дар речи, Малко ждет смерть еще до посадки. Ведь у них наверняка есть связь с подпольной лабораторией.
      - Долго нам еще лететь? - спросил Малко.
      - Примерно час, - сказал летчик. - А дальше придется прокатиться по лесной дороге. Там недалеко, но ее состояние - хуже не бывает.
      - А нет ли посадочной полосы поближе от места?
      - Есть. Но мне не разрешено там садиться.
      Малко так и хотелось задать ему еще кучу вопросов, но он прекрасно понимал, что это было бы опрометчиво. Действовал ли рыжий летчик по своему усмотрению или все, что он делал, предписывалось приказами "Конторы"?
      Малко бросил взгляд на чемоданчик, поставленный сзади. Лишь бы никто не заставил его открыть.
      Меконг под ними сузился и протекал теперь между высокими скалистыми обрывами. Легкий "пилат" казался игрушкой в потоках горячего ветра. Пилот принялся насвистывать, страшно фальшивя, мотив песенки "Верзила из Техаса". Он повернулся к Малко.
      - Вы в первый раз в этой дыре?
      - Да.
      - Тут особо не разгуляешься. Сайгон мне нравится больше. Там попадаются шикарные аннамки...
      Снова молчание. Под самолетом проплывал безнадежно монотонный пейзаж зеленых джунглей, прорезанных желтой лентой Меконга. Незаметно для себя, устав от нервного напряжения, Малко закрыл глаза.
      Он проснулся от толчка локтем, которым наградил его рыжий летчик.
      - Подлетаем.
      Малко увидел несколько домов, протянувшихся между Меконгом и невысоким холмом, увенчанным большим каменным зданием. Это был Хуайсай.
      "Пилат" вдруг резко потерял высоту, едва не задев вершину холма. Сразу за холмом показалась посадочная полоса. В самом начале ее виднелись обломки двух ДС-3, уже покрытые высокой травой. Вдохновляющая картина.
      - Здесь полно обломков, - заметил рыжий, - и неудивительно. С такими мастерами, как лаосцы...
      Колеса самолета мягко коснулись небольшой бетонной полосы. Весь аэровокзал Хуайсая помещался в небольшом деревянном здании, не имевшем даже телефона. Оно служило также контрольной вышкой. "Пилат" подрулил к зданию. Малко напряженно следил, не выйдет ли кто-нибудь их встречать. На поле стояло лишь два самолета: один ДС-3 с эмблемой "Эр-Лаос" и один старенький "Куртис Коммандо", принадлежащий "Эр-Америке".
      Когда "пилат" остановился, два механика-лаосца поставили под его колеса стопорные колодки. Малко вышел из самолета раньше пилота, держа в руках свой атташе-кейс. Это было забытое Богом и людьми место в восьмистах километрах от Вьентьяна. Никто здесь не мог прийти ему на помощь.
      - И как же мы отправимся дальше? - спросил он.
      - Здесь есть джип, - ответил пилот.
      Он скрылся на несколько минут в "контрольной вышке". Зной стоял еще более невыносимый, чем во Вьентьяне. В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения.
      В тени за одной из стен дома и в самом деле стоял джип. Пилот взял под сиденьем ключ и завел мотор. Малко уселся рядом с ним.
      - Придется поплюхаться в грязи, - сообщил рыжий.
      Через три минуты они уже въезжали на единственную улицу Хуайсая. Городок находился в трех километрах от аэродрома.
      Неожиданно пилот остановился перед китайской бакалейной лавочкой самого жалкого вида. Он выскочил из машины и подмигнул Малко:
      - У меня здесь маленькое дельце.
      Малко последовал за ним в лавку, заинтересованный тем, что же можно купить в этом захолустье. К тому же он не мог сдержать волнение, ведь каждая потерянная минута грозила сорвать его план.
      Он не поверил своим глазам, взглянув на полки бакалейной лавочки. Ящики с французскими винами громоздились здесь чуть ли не до потолка: "Шато Марго", "Помар", "Мутон-Лафит"... А рядом стоял "Моэт-и-Шандон" лучших лет выпуска. И даже "Дом Периньон".
      На другой полке стояли духи. Здесь была представлена вся гамма духов Диора, причем по невероятно низким ценам. И это в поселке с тремя тысячами жителей, где вряд ли одна лаоска из ста знала, что такое духи...
      В глубине виднелись сложенные штабелями блоки сигарет по доллару за блок.
      Пилот буквально опустошал лавочку. В последнюю очередь он купил литровый флакон духов и с восхищением прокомментировал:
      - Моя малышка обожает это! Но ей каждый раз приходится объяснять, что духи нельзя пить.
      - Откуда все это берется? - спросил Малко.
      - На таиландской стороне таможня закрывается в семь часов, - объяснил пилот. - А в Лаосе таможенник уходит в шесть часов. В Таиланд весь товар попадает транзитом без таможенных тарифов.
      Он набил товарами огромную сумку, погрузил се в джип, и они тронулись дальше. Высоко в небе прошел самолет. Сразу же за последней хижиной поселка джип начало трясти и бросать, словно щепку.
      Хуайсай исчез за поворотом Меконга. Их окружали безлюдные зеленые джунгли. Дорога вилась вдоль реки, превращаясь порой в траншею, прорытую в красноватой почве латеритов. Между ее стен оставалось иногда не более трех метров. Внезапно мотор джипа застучал, чихнул, вновь заработал, а затем замолк окончательно.
      - Вот черт!
      Летчик выскочил из машины и открыл капот. Малко показалось, что на него свалилась снежная лавина. Его план трещал по всем швам.
      Пилот разогнулся, чертыхаясь, до самых глаз измазанный машинным маслом. В течение десяти минут он копался в моторе без всякого толку.
      - Вот дерьмо, в бога душу! - воскликнул он. - Никак не пойму, что случилось с этим собачьим мотором!
      Ничего не понимал в моторах и Малко. С отчаянием следил он, как бегут минуты. Если через пять минут они не тронутся, все пропало.
      Он также склонился над пышущим жаром мотором. Но механика никогда не была его коньком, если не считать, конечно, женской механики. Внезапно послышался шум, который заставил их поднять головы: по дороге, громыхая, катил грузовик. Увидев застрявший джип, шофер остановился. Из кабины выбрался маленький лаосец, с грехом пополам говоривший по-английски. Он склонился над мотором, покопался в проводах, сменил предохранитель, нажал на что-то - и мотор заработал, как в свои лучшие времена.
      Лаосец одарил путников лучезарной улыбкой и забрался в свой грузовик.
      Может быть, в первый раз в жизни рыжий проявил известное уважение к желтой расе. Даже не умывшись, он сел за руль. Малко же весь кипел от нетерпения.
      Они покатили дальше со скоростью, какую только позволяла развить вконец разбитая дорога. Прошло еще полчаса. Затем из зеленой стены джунглей показалось несколько азиатов в военной форме. Один из них встал посреди дороги с винтовкой М-16 в руке. Малко поморщился:
      - Это еще что?
      Пилота, казалось, ничуть не взволновало появление этой грозной фигуры.
      - Свои ребята, - произнес он лаконично.
      "Свои ребята" были одеты в странную форму зеленоватого цвета и мягкие армейские фуражки, но без красной звезды. Малко подумал, что это должны быть знаменитые "потерянные солдаты" Гоминьдана, которые вот уже двадцать пять лет бродят на границах Бирмы, Таиланда и Лаоса. Другими словами, остатки армии Чан Кайши, изгнанные коммунистами из Юньнани. Живут они за счет грабежей, а главным образом за счет торговли наркотиками.
      Летчик достал из кармана своей куртки бумажку, покрытую иероглифами, и протянул ее человеку с автоматом. Автоматическое оружие было и у остальных солдат, увешанных к тому же бесчисленным количеством магазинов.
      Старший группы прочитал бумагу, кивнул и ткнул пальцем в Малко.
      - С ним все в порядке, - сказал пилот.
      Удовлетворенные ответом китайцы отступили, и джип покатил дальше.
      Теперь они двигались значительно медленнее. Время от времени Малко замечал через густую листву людей в военной форме. А в одном месте он увидел даже длинный ствол легкого пулемета. Дорога постепенно расширялась и вышла на большую поляну. Среди поредевших деревьев виднелось небольшое строение. Три-четыре других здания угадывались за высоким деревянным забором. Около полдюжины китайцев стояло у ворот рядом с тяжелым пулеметом.
      В ста метрах от селения протекал Меконг. Как только мотор джипа замолк, Малко услышал характерный шум дизельной электростанции. Не совсем обычный для этих мест.
      Это и была лаборатория по производству героина. От возбуждения у Малко гулко забилось сердце. Наконец он у цели. Но главная операция только начиналась.
      С этого момента его жизнь подвергалась опасности каждую секунду.
      Летчик указал ему на деревянный дом, расположенный немного в стороне.
      - Вон там все и происходит.
      Несколько лаосцев вышло из другого здания, неся в руках большие бутыли. Лаборатория работала с полной нагрузкой. Малко вздохнул. Настала его очередь действовать.
      - Что-то у меня живот схватило, - сказал он. Рыжий летчик посмотрел на него, не совсем довольный.
      - Есть тут один уголок. Идите вон за тот дом.
      Он указал на здание. Малко направился туда, не оставляя чемоданчика. Зайдя за угол, он бросился бежать. Времени у него было в обрез. И он тут же нашел то, что хотел: кучу ящиков и каких-то обрезков, сложенных около стены.
      Он присел на корточки, открыл свой атташе-кейс и извлек оттуда продолговатый предмет, длиной сантиметров в сорок. Это был портативный радиомаяк, работавший на батарейках. Он размотал навернутую на цилиндр антенну, поставил в нужное положение переключатель. Осталось только пустить всю систему в ход. Как и полагалось по инструкции, он отвернул пробку отверстия батареек и быстренько помочился туда. Для них годилась любая жидкость. Это был аварийный маяк, рассчитанный на экипажи, затерявшиеся в джунглях. Его передатчик был несколько модифицирован и работал на частоте 135,5 мегагерц вместо 125,5. Его сигналы нельзя было спутать ни с какими другими.
      Малко замаскировал его среди ящиков. Наружу выступала только антенна. И маяк начал передавать свои сигналы.
      Первая часть плана была выполнена. Теперь нужно было переходить ко второй его части, если он не хотел закончить свои дни в этом затерянном уголке джунглей. В самом лучшем случае у него оставалось тридцать минут.
      Когда он вновь появился, неся в руке свой чемоданчик, летчик взглянул на него с чуть заметным сомнением.
      - Что вы там так долго возились?
      - Догадайтесь, - отпарировал Малко.
      Собеседник не стал настаивать на объяснении.
      Малко подумал, не следует ли тут же нейтрализовать пилота, но тот наверняка сможет крикнуть, позвать на помощь. А в зданиях лаборатории кишели люди. Он был обречен на уступчивость.
      - Пошли, - сказал он, - я бы хотел убраться отсюда поскорее...
      - Смотри-ка. Теперь вы торопитесь, - сказал пилот. - Вам надо было быстрее опростаться. Идем, нам сюда.
      Казалось, кроме них, в поселке не было европейцев. Летчик повел его к небольшому дому и толкнул дверь. Внутри со страшным шумом работал электрогенератор. В помещении было темно, но Малко заметил центрифуги, печи, мешки с костяным углем, бутыли с уксусным ангидридом, то есть со всем необходимым для переработки опиума в базовый морфин и героин.
      Его удовлетворение было омрачено только тем фактом, что каждая потерянная секунда уменьшала его шансы выжить...
      Прямо перед ним находился стол с разложенными на нем пластиковыми мешочками, заполненными белой пудрой. То был чистый героин. К ним подошел коренастый, широкоплечий китаец, одетый в белый халат.
      - Это тот парень из Сайгона, - сообщил рыжий.
      Китаец крепко пожал руку Малко, а его живые глазки внимательно осмотрели гостя с ног до головы.
      - Я раньше вас никогда не видел, - сказал он.
      - Естественно, - ответил Малко. - Как и я вас.
      Взгляд его золотистых глаз, холодный и даже пренебрежительный, успокоил китайца. В комнате не было кондиционера, и по телу его собеседника струями стекал пот. Китаец указал пальцем на стол.
      - Вы можете попробовать. Это "три девятки". Он ни в чем не уступает французскому.
      Малко взял один из пакетов и взвесил его на руке. Героин "Золотого треугольника" был по удельному весу наполовину легче европейского. Его было здесь не менее шестисот фунтов, и это была лишь незначительная часть продукции лаборатории. Чтобы забросить в глубину джунглей эти генераторы и все необходимое для выработки героина, нужна была мощнейшая организация.
      Малко положил пакет обратно на стол.
      - Деньги я должен отдать вам? - спросил он. Китаец взглянул на него с некоторым удивлением.
      - Вы не хотите попробовать?
      - Это не моя работа.
      - Конечно, конечно, - согласился китаец. - Я отведу вас в бухгалтерию.
      Он открыл дверь и, миновав какое-то помещение, они вошли в малюсенькую комнату. Главным элементом обстановки там был огромный старый сейф. Счета вел еще один китаец, сидящий за маленьким столом. За его спиной поднимался огромный штабель серебряных слитков.
      - Вы не боитесь, что вас обокрадут? - спросил Малко, указывая на эти сокровища.
      Бухгалтер язвительно улыбнулся:
      - Нас охраняют люди Шана. Никто посторонний не может ни войти сюда, ни выйти отсюда.
      - А их самих это не может соблазнить?
      - У наших друзей достаточно самолетов и бомб, - сказал китаец. - Они сделали как-то попытку, но она стоила им слишком дорого. В ту сторону им некуда идти. С другой тянется Юньнань, находящаяся в руках коммунистов. Поэтому они вынуждены быть честными... Где ваши деньги?
      Малко поставил на стол чемоданчик и принялся извлекать из него пачки купюр. Тем временем бухгалтер брал их и пересчитывал с потрясающей скоростью. И все же операция заняла целых восемь минут.
      Наконец с довольным видом бухгалтер записал что-то в журнале и улыбнулся Малко.
      - Товар будет в Сайгоне через неделю. По обычным каналам.
      - Хорошо, - сказал Малко. - Я хотел бы вылететь немедленно.
      - Вас проводят.
      Они вышли во двор. Его как раз пересекал лаосец, сопровождаемый двумя китайцами. Возможно, еще один покупатель. А когда весь героин будет продан, он отправится вниз по Меконгу или в самолетах "Эр-Америки". Пилот ожидал их, сидя с сигаретой в зубах.
      - Господин Джо хочет отправиться немедленно, - сказал китаец, - не могли бы вы доставить его в Хуайсай?
      Американец сердито взглянул на Малко, явно чем-то недовольный.
      - Сейчас, по такой жаре? Вы не можете немножко подождать?..
      - Я очень спешу, - сказал Малко.
      Если бы его собеседник знал, до какой степени это было правдой. Ворча что-то себе под нос, летчик бросил сигарету и поднялся.
      - Хорошо, поехали...
      Они проделали тот же путь, но в обратном порядке. Малко чуть не закричал от радости, когда они миновали забор. Все шло как по маслу! Он незаметно взглянул на часы. Прошло еще пятнадцать минут. Расчет был правильным.
      В тот момент, когда они садились в джип, пилот поднял голову к небу. Малко также насторожился, затаив дыхание. Этого не может быть!
      - Смотрите-ка, вон кто-то летит. Он, может быть, вас и захватит, произнес рыжий.
      Малко различил наконец слабый рокот мотора. Пилот двинулся вперед и пошел по тропинке, которую Малко сначала и не заметил. Они обогнули забор и вышли к противоположной стороне лаборатории. Там было расчищено пространство для небольшой посадочной полосы.
      Они увидели, как "пилат", точь-в-точь похожий на тот, которым был доставлен сюда Малко, произвел посадку.
      - А почему же мы не садились здесь? - спросил Малко.
      Рыжий летчик пожал плечами.
      - Мне не дали разрешения. А вот тот, что сел, вас и доставит обратно. Не придется трястись по этой чертовой дороге.
      "Пилат" приближался, подпрыгивая на неровностях полосы. За стеклом кабины Малко увидел два силуэта. Самолет замер в десяти метрах от них. Пассажир спрыгнул на землю.
      Это был Сай Виллард.
      Глава 21
      Сай Виллард легко спрыгнул с подножки "пилата", винт которого продолжал еще вращаться. Он зашагал по полю, опустив голову, и не сразу увидел Малко.
      Тот, напротив, смотрел на приближающегося американца, буквально ошеломленный. И ему показалось, что прошла целая вечность, пока Виллард не поднял голову. Он нахмурил брови, несколько сбитый с толку париком. Но золотистые глаза в конце концов сделали свое дело.
      Виллард остановился как вкопанный. На несколько секунд он застыл от изумления, но быстро пришел в себя.
      - Что вы здесь делаете? - пролаял он. Он подошел к рыжему пилоту, который сопровождал Малко, и накинулся на него: - Это вы его сюда доставили?
      Пилот сжался, будто из него выпустили воздух. Душа его ушла в пятки, и он смотрел на резидента ЦРУ, как побитая собака на хозяина. Он явно не знал, что ответить.
      - Но это месье Джо из Сайгона...
      Огоньки гнева зажглись в глазах Вилларда. И он спросил притворно ласково:
      - А вы знаете, зачем он сюда пробрался?
      Рыжий открыл было рот, но Виллард не дал ему вымолвить и слова. С сочувственной улыбкой он произнес:
      - Ваш месье Джо работает на Бюро по борьбе с наркобизнесом. Не так ли, месье Линге?
      - Я очень сожалею, что встретил вас здесь, - подчеркнуто медленно сказал Малко.
      Зной, казалось, стал еще сильнее. Мотор "пилата" смолк, и теперь слышалось только громыхание машин лаборатории.
      - Я служу своей стране и знаю, что мне следует делать, - заявил Виллард. - Прежде всего, как вы здесь оказались?
      Они продолжили разговор по-французски.
      - Я подменил одного торговца наркотиками, который приехал в страну за товаром. И я никак не ожидал встретить здесь резидента "Конторы" в Лаосе... Вы прилетели, чтобы получить ваши комиссионные?
      Презрительный тон Малко не вызвал ответной яростной реакции Вилларда, но заставил его смертельно побледнеть.
      - Я прибыл для встречи с вождями мео, - отпарировал он сдавленным голосом, - чтобы дать им инструкции по ведению предстоящих операции. Мне поручили организацию войны, и я ее веду. Если я буду мешать мео выращивать опиумный мак, они присоединятся к Патет-Лао, а опиум все равно окажется в Гонконге. Но деньги от его продажи попадут к коммунистам.
      - А вы предпочитаете, чтобы эти деньги достались вашим лаосским друзьям?
      Виллард передернул плечами.
      - Конечно, пусть они погрязли в коррупции, но они приносят нам пользу. Наше влияние в этой стране держится на них.
      - В руках у вас пустой бурдюк, - сказал Малко. - Фактически в стране властвует Патет-Лао.
      - Но не во Вьентьяне.
      - Дэвид Уайз дал мне задание, - сказал Малко. - С целью положить конец вашей деятельности.
      - Дэвид Уайз сидит в своем кабинете в Вашингтоне, - сказал вдруг усталым голосом Сай Виллард. На несколько секунд все замолчали.
      - Вы сделали большую ошибку, пробравшись сюда, - сказал Виллард.
      В золотистых глазах Малко вспыхнули огоньки едва сдерживаемого гнева. С чуть заметной иронией он спросил:
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Я не могу позволить вам вернуться во Вьентьян, - произнес Виллард упавшим голосом.
      Малко внимательно вгляделся в лицо цеэрушника. На нем резко обозначились не заметные ранее морщины. Он оказался во власти неразрешимого внутреннего конфликта. Он не хитрил. Малко скользнул взглядом по своим часам. Осталось очень мало времени, и он попытался спасти Вилларда от него самого.
      - Чего вам бояться? - спросил он. - Вы успеете демонтировать эту лабораторию задолго до того, как я подниму на ноги власти Вьентьяна.
      - Посмотрите-ка на него! - сказал Виллард. - Я несу ответственность за всех, кто борется на нашей стороне. Без моего разрешения здесь не было бы ничего.
      - Я знаю это, - сказал Малко. - Я знаю также, что вы верите, будто поступаете правильно. Но вы вступили на опасный путь. Поскольку вы уже пытались организовать на меня покушение при помощи этих Т-28. Вы, руководитель "Конторы" в Лаосе! Я даю вам шанс, потому что мы находимся по одну сторону баррикады. Садитесь вместе со мной в этот самолет, и пусть сама жизнь разрешит все проблемы.
      - Вы сошли с ума, - вздохнул Виллард. - Я не могу этого сделать.
      Малко с грустью покачал головой.
      - Вы слишком далеко зашли...
      - Я не получу ни одного су от продажи героина, производимого в этой лаборатории.
      - Я тоже так думаю, - заметил Малко. - Но если вы отказываетесь отправить меня самолетом, тем хуже для вас. Я уеду сам, на машине.
      Он сделал шаг к джипу. Сай Виллард спокойным движением достал из-за пояса свой "кольт-45". Без всякой рисовки он нацелился в Малко. Два охранника-китайца сделали то же самое своими М-16.
      - Вы никуда не поедете.
      - Генерал Хаммуан знает, что я здесь, - сказал Малко.
      - Генерал Хаммуан ничем здесь вам не поможет, - бросил американец. Через несколько часов эта лаборатория будет демонтирована, а героин вывезен. И не говорите этому летчику, что вы сотрудничаете с ЦРУ. Он не поймет. Я скажу ему, что вы торговец наркотиками, перекупленный Бюро по борьбе с наркобизнесом. Так будет лучше.
      Малко вспомнил о видных коммунистах, которые умирали под пытками в КГБ, не теряя веры в свои идеалы, от которых и не ждали отречения. Действительно, такие люди были по обе стороны баррикады.
      - Вы уже пытались меня убить, - взорвался Малко. - Вы допустили ликвидацию Ральфа Амалфи. Сейчас вы хладнокровно убьете меня, чтобы прикрыть торговцев наркотиками?
      Им овладело какое-то смутное возбуждение. Он даже утратил чувство страха. Поскольку в любом случае он выиграл. В который уж раз над ним взял верх его славянский фатализм. Человек умирает только раз.
      Лицо Вилларда исказила гримаса боли.
      - Два года назад, - протянул он, - я руководил группой разведчиков, которые проникли в Северный Вьетнам для подрывной работы. Однажды президент объявил вдруг перемирие. Никого не предупредив. Мне запретили отправиться на поиски одиннадцати человек, которые ждали вертолета где-то в джунглях, не дали даже известить их об этом по радио. Их объявили несуществующими и даже не существовавшими. Я сожалею о вашей смерти, как сожалел о смерти этих одиннадцати.
      Он повернулся лицом к китайцам и отдал приказ на китайском языке. Они тут же подошли к Малко. Один из них грубо схватил его за руку и потащил к берегу Меконга, протекавшего в тридцати метрах от аэродрома. Остолбенев от неожиданности, рыжий пилот проводил их глазами. Виллард направился вслед за маленькой группой. В полном молчании они дошли до реки. В этом месте берег нависал над обрывом высотой в пять-шесть метров. Малко повернулся спиной к реке. Он еще раз взглянул на часы. И сердце его невольно забилось сильнее.
      - Через несколько минут, - сказал он, - эта лаборатория перестанет существовать. Даже если вы меня убьете. Он не намного переживет свою победу.
      - Вы блефуете, - проворчал Виллард.
      - Я не блефую, - ответил Малко. - Девять Б-52 поднялись сегодня утром с аэродрома в Са-Тайп и летят сюда, чтобы разрушить лабораторию. Под их бомбами погибнем мы все.
      Сай Виллард недоверчиво нахмурил брови.
      - Что это еще за шутки? Как они найдут ее?
      Малко улыбнулся:
      - Я привез с собой радиомаяк. Чтобы указать им цель. Он установлен вон там, но у вас уже нет времени, чтобы его отыскать. Они будут над нами через тридцать секунд...
      Штурман первого из девяти Б-52 закончил регулировку системы автоматического сбрасывания бомб по координатам, полученным от радиосигнала четверть часа назад. Между самолетом и целью, расположенной в тридцати шести тысячах футов под ними, висел густой слой тропических облаков, непроницаемый для взгляда. Но это уже не имело значения.
      Экипажи Б-52 никогда не видели своих целей, что делало их войну комфортабельной. Их также никто не видел и не слышал, и это освобождало от многих забот.
      Тройка за тройкой самолеты рассекали небо Юго-Восточной Азии, недоступные и неуязвимые, словно ангелы-мстители. Пути их определяли электронные автоматы, а цели никогда не имели названий, но только номера. Экипаж головного бомбардировщика Б-52 знал одно: он должен поразить цель 416-712 с точностью до ста метров. Ему нужен был лишь радиомаяк, расположенный у цели, чтобы настроить на его сигнал компьютер бомбометателя. Остальное было делом "умных" самонаводящихся бомб.
      Цели размечали обычно американские вертолеты, на парашютах сбрасывавшие в джунгли радиомаяки.
      - "Роджер", - сказал штурман пилоту. - Курс 123 через три минуты.
      Он нажал на красную кнопку, открывавшую бомбовые люки, и расслабился. Его задача выполнена. Три звена по три Б-52 расстелят сейчас свои ковры из 750-фунтовых бомб по 51 штуке с каждого самолета. Ничто не может противостоять такому "душу", за исключением, пожалуй, укрытий северовьетнамцев, расположенных на шесть метров под землей.
      Такие рейды носили название заданий по "насыщению". Сегодня они вылетели из Са-Тайпа для того, чтобы "насытить" Лаос, завтра настанет очередь Вьетнама. Для них это не имело какого-либо значения, так как они не знали и не видели объектов своих бомбардировок.
      Через открытые люки начали вываливаться бомбы сериями по нескольку штук. Это были "умные" бомбы, которые самостоятельно шли на цель, ориентируясь по писку маяка, неся разрушение и смерть.
      Малко бездумно смотрел на желтые воды Меконга. Через несколько мгновений они поглотят его бездыханное тело. Сердце его сжалось от страшной тоски. А что если его жертва бессмысленна? Если бомбардировка самолетами Б-52 отменена или отложена? Для этого достаточно, например, неожиданного наступления северовьетнамцев. Он повернулся и взглянул на Сая Вилларда. Лицо американца было бесстрастно. И только в глазах отражалась вся глубина его драмы.
      Над ними бесконечным непроницаемым слоем расстилались плотные грозовые облака, принесенные муссоном.
      Щелкнул своеобразным беспощадным приговором затвор М-16. Малко подумал о своем замке, об Александре. Иногда надо уметь терять и самое дорогое. Он изо всех сил напряг слух, хотя знал, что Б-52 нельзя услышать. И тут вместо звука реактивных моторов он услышал легкий, шелковистый, приятный для слуха свист. Инстинктивно Малко упал на землю, обхватив голову руками.
      От неожиданности китаец пустил очередь слишком высоко. Пули срезали несколько веточек на таиландском берегу. А через долю секунды мощный взрыв потряс все вокруг. Джип взлетел на воздух, будто его подбросила гигантская невидимая рука. Взрывная волна смела, словно соломенную труху, двух китайцев, рыжего летчика и Сая Вилларда. Малко также отбросило к Меконгу. Вокруг него свистели осколки. В то время как он катился к реке, серия взрывов вновь потрясла землю. Малко с головой погрузился в желтоватую воду, где грохот взрывов был едва слышен.
      Он нарочно нырнул поглубже. Ведь воды Меконга были сейчас его единственной защитой.
      Он старался остаться под водой как можно дольше. И вынырнул только тогда, когда легкие уже готовы были лопнуть. Как только голова Малко показалась над водой, его барабанные перепонки пронзила резкая боль от новой серии близких взрывов. Он снова нырнул, мысленно моля Бога о спасении. Ведь он вполне мог попасть и под прямой удар... Четыре раза подряд он сыграл в эту игру со смертью. Кровь стучала в висках, и с каждым разом Малко становился все слабее. Казалось, теплая и грязная вода проникает в легкие. Окончательно обессилев, Малко вынырнул и вцепился в прибрежную траву, находясь по шею в воде и жадно вдыхая теплый, пахнущий взрывчаткой воздух.
      На несколько секунд все стихло. И тут же новая серия взрывов ударила по его перепонкам, а на голову посыпались комья земли. Он слишком устал, чтобы вновь нырять, и решил остаться у берега, веря лишь в свою счастливую звезду. Обрывистый берег укрывал его от осколков, хотя чуть дальше они сыпались смертоносным дождем.
      А бомбы с самолетов Б-52 продолжали падать на то, что совсем недавно было лабораторией по производству героина. Вокруг горели джунгли. Одна из бомб упала прямо в Меконг в двух сотнях метров выше по течению, подняв громадный столб воды и грязи.
      Барабанные перепонки Малко выдержали такое испытание диким грохотом бомбардировки, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить наступившую тишину. Он напряг слух.
      На этот раз он услышал потрескивание горящего дерева. Но ни стона, ни крика. На месте лаборатории не осталось ни одного живого существа. Если и были выжившие, то они, конечно, укрылись в джунглях.
      Малко выбрался из воды и с трудом поднялся по крутому, покрытому грязью обрыву. Парик свой он потерял. Завеса пламени скрывала стены лаборатории. На месте, где стоял Сай Виллард, виднелась огромная воронка в метр глубиной и пять метров диаметром. От "пилата" осталась лишь куча искореженного железа, а джип исчез бесследно.
      Он подошел поближе к пожарищу. Джунгли были изрублены, сожжены, изуродованы. Похоже, никто, кроме него самого, не пережил этой страшной бомбардировки. Ему пришлось свернуть с дороги, чтобы обойти то, что было совсем недавно китайским солдатом: маленькая зеленоватая кучка, где из обрывков формы выглядывали куски обожженного тела. Сай Виллард превратился, скорее всего, в массу кровоточащих остатков, разбросанных в траве.
      Что касается самой лаборатории, она была сметена, уничтожена.
      Малко провел рукой по лбу, покрытому грязью и потом. Его одежда прилипла к телу. Он чувствовал себя ужасно. Внезапно из-за огненной завесы показалась маленькая фигурка. Это был совершенно голый азиат, шагавший рывками, словно автомат. Он не дошел до Малко нескольких метров, остановился, икнул, выпрямился и начал судорожно блевать кровью. Затем упал и больше не двигался. Потребовался обмен угрозами между ЦРУ и Пентагоном, чтобы сайгонское командование стратегических военно-воздушных сил согласилось подчиниться приказу, исходящему от гражданского лица. Однако цель была разрушена. Без лишних слов.
      Малко отправился в путь. Он не захотел даже осмотреть развалины лаборатории. Если там и были раненые, он ничем им не мог помочь. Ему не оставалось ничего другого, как двинуться пешком в Хуайсай. А здесь, близ лаборатории, к солнечному жару прибавлялось еще и горячее дыхание пожара. Вдруг он споткнулся о какой-то блестящий предмет, покрытый травой. Он нагнулся и поднял его.
      Это был слиток серебра. Один из тех, что Малко видел сложенными в штабель за спиной бухгалтера из лаборатории, который тоже, вероятно, превратился в горячий пепел. В джунглях должно быть разбросано немало таких слитков.
      До Хуайсая нужно было шагать под беспощадным солнцем добрых семнадцать километров. И, пройдя несколько метров, Малко бросил слиток в траву. Он был слишком тяжел для его усталых рук.
      Глава 22
      Синтия подняла голову, оторвавшись от карт, разложенных на столе. Взгляд ее огромных голубых глаз под выщипанными в нитку бровями блеснул необычным торжеством.
      - Принц Лом-Сават мертв, - сказала она. - Конфуций отмщен.
      С невероятной ловкостью она продолжала манипулировать картами. Малко подумал, что сама бойня под Хуайсаем была более чем достаточной местью за Конфуция. Не говоря уж о Ральфе Амалфи, Дереке Уайзе и Юболи. Прошло три дня, как Малко вернулся во Вьентьян. Он не вполне еще оправился от шока. Каждый раз, закрывая глаза, он видел китайца с блуждающим взглядом, блюющего кровью.
      Сай Виллард был также убит. А вместе с ним несколько десятков вождей мео и китайцев. В американском посольстве Малко долго рассматривал фотографии разрушенной лаборатории, снятые лаосскими вертолетчиками. Весь годовой Урожай опиума в "Золотом треугольнике" превратился в Дым. После долгого и трудного разговора Малко с американским послом они договорились объявить, что Сай Виллард погиб в результате несчастного случая на одной из баз ЦРУ.
      Его преемник столкнется, к сожалению, с теми же проблемами. Именно это подчеркнул генерал Хаммуан, принявший Малко тем же утром.
      - Вы хорошо поработали, - подчеркнул лаосец, - но через год все придется начинать сначала...
      Малко ничего не ответил. Генерал был прав - это сизифов труд. Но он выполнил обещание, данное Дэвиду Уайзу. И честно заработал свой серебряный доллар...
      Синтия вдруг воскликнула:
      - Опять неудача!
      Она только что перевернула четвертого туза и, тряхнув своей светлой гривой, с улыбкой обратилась к Малко.
      - Ты уезжаешь завтра?
      Выражение ее лица оставалось непроницаемым. Малко находил се еще более прекрасной в очень короткой тунике, открывавшей ее великолепные ноги.
      - А ты? - спросил он.
      Благодаря ДС-8 компании "Тай Интернешнл" он вместе с Синтией за несколько часов мог оказаться в местах, о которых можно было только мечтать: в Гонконге, Пенанге, Бали или даже Катманду... Он на секунду представил себя летящим над Гималаями на запад в самолете "Трансэйшн" компании "Скандинавией Эйрлайнз". А рядом с собой - гордую и таинственную Синтию.
      Но голос молодой женщины уничтожил его грезы, словно нож гильотины:
      - Я остаюсь.
      - Почему?
      Она легонько пожала плечами.
      - Мне и здесь неплохо. Пока, по крайней мере. Она взглянула на Малко, недосягаемая и загадочная, как настоящая азиатка. Ему даже не верилось, что совсем недавно она прижималась к нему с такой страстью. Сейчас она казалась холодной, далекой, отсутствующей.
      - Ты меня не любишь больше? - спросил он игривым тоном.
      Взгляд Синтии потемнел.
      - Кто тебе это сказал? Я просто не люблю пустой болтовни. Если в один прекрасный день ты снова окажешься во Вьентьяне, приходи прямо сюда.
      Малко ничего не ответил. Синтия встала, подошла к нему, обвила руки вокруг его шеи и прижалась губами к его губам.
      - Я была очень счастлива узнать тебя. И надеюсь когда-нибудь тебя снова увидеть. А может быть, и нет. Но не приходи сегодня в "Красный дельфин". Я предпочитаю попрощаться здесь.
      Она еще раз прижалась к нему и отстранилась. Глаза ее блестели сильнее обычного.
      - А теперь уходи.
      Поколебавшись секунду, Малко направился к двери. Прежде чем закрыть дверь, он еще раз взглянул на Синтию, которая раскладывала на столе карты для нового гадания. И ему почудилось, что глаза ее полны слез.
      Но она не подняла головы.
      - Вы хотите отправиться в Токио, а оттуда вылететь прямым трансполярным рейсом в Копенгаген или через Москву транссибирским? Или вы предпочитаете вернуться в Копенгаген рейсом "Трансэйшн" из Бангкока? Я не советовал бы вам выбирать южную дорогу, она значительно длиннее...
      Агент компании "Скандинавией Эйрлайнз" во Вьентьяне знал расписание всех рейсов наизусть.
      Малко заколебался. Это безрассудное предприятие вымотало все его силы, и рейс "Трансэйшн" через Ташкент был для него наиболее привлекательным. Он всегда старался пользоваться самолетами "Скандинавией Эйрлайнз" при перелетах из Европы на Дальний Восток и обратно, потому что это давало существенную экономию в количестве посадок и во времени.
      Но он хотел остановиться в Копенгагене, чтобы купить кое-что из старого серебра. А в Токио его привлекали изумительные броше, вытканные для самых модных кимоно, которые могли бы послужить ему отличными занавесями в маленьком салоне замка в Лицене. Он здорово потратится, но Александра будет без ума от радости...
      - Я лечу трансполярным рейсом, - сказал он. Токио, Копенгаген - у него будет всего две посадки. И нет никакого желания останавливаться в Москве. К тому же он чувствовал себя измотанным, и ему хотелось поскорее оказаться в мягчайших креслах ДС-8 компании "Скандинавией". И все же он любил длинные перелеты на линии "Трансэйшн". Там о пассажирах заботятся, балуют их, обеспечивают, что называется, абсолютный отдых. Он взял билет и вышел. Генерал Хаммуан ждал его в Центре национальной документации.
      В кабинет лаосского генерала его ввели без промедления. Хаммуан горячо пожал ему руку.
      - Нет ли новостей о Ло-Шине? - спросил Малко.
      Генерал покачал головой.
      - Нет. Мы трижды произвели у него обыск. И ничего не нашли. Все, кто точно знал о его преступлениях, мертвы. Жаль, что в тот день его не было в Хуайсае.
      Об этом же подумал и Малко. Китаец, извлекавший наибольшую выгоду из торговли наркотиками, ускользал от заслуженного наказания. Конечно, разрушение лаборатории явится для него тяжелым ударом, но опиумный мак будет расти и в следующем году. Кроме того, во Вьентьяне не будет Малко, чтобы направить на новую лабораторию Б-52.
      - Так, значит, Лом-Сават умер, - сказал Малко.
      - Да. Его хоронят сегодня во второй половине дня. Не хотите ли присутствовать на церемонии?
      Малко не имел никакого желания провожать в последний путь этого любвеобильного и развратного принца.
      - Зачем мне туда идти?
      Генерал Хаммуан многозначительно улыбнулся.
      - Ло-Шин будет там наверняка. Если вы захотите его увидеть...
      Это меняло дело. Вопреки здравому смыслу Малко подумал, что у него, может быть, хватит смелости влепить пулю в голову китайца...
      - От чего он умер?
      Лаосец многозначительно помолчал.
      - Я не знаю точно. Позавчера я говорил с его врачом, который заверил меня, что принц выздоравливает. Он начал даже говорить. Вчера, когда я вернулся в город, его слуги сообщили мне, что он был перевезен в свою резиденцию в Луангпрабанге. Даже если он умер от того курса лечения, который вы с ним провели, Ло-Шин в любом случае не простит ему измены...
      - Я готов сопровождать вас, - согласился Малко.
      Почетные гости, усаженные в три ряда на железных стульях и слегка прикрытые от солнца навесом из зеленой ткани, обильно потели. Большинство из них были з пиджаках и при галстуках, что граничило в этих условиях с бесчеловечной пыткой.
      Весь Вьентьян присутствовал на похоронах принца Лом-Савата, включая и членов Национального собрания. Церемония проходила во дворе пагоды. Гроб из черного дерева, украшенный массивными серебряными ручками, стоял уже на приготовленной для костра кладке дров.
      - Смотрите-ка, это очень странно, - заметил генерал Хаммуан, - обычно тело заворачивают в оранжевую ткань, а не укладывают в гроб.
      Между приглашенными мелькали девочки, разносившие бутылочки с пепси-колой. Малко и генерал Хаммуан, стоя в задних рядах толпы, не спускали глаз с уродливого черепа Ло-Шина. Важный и сосредоточенный, китаец сидел в первом ряду, затянутый в белый костюм. Вокруг гроба на специальных подставках было разложено множество венков. Самый пышный из них был от Ло-Шина.
      Бонза с бритым черепом, одетый в богатый шафрановый халат, приблизился к гробу, неся в руке факел. На дрова было уже вылито около двухсот литров бензина. По обычаю сожжение длится лишь несколько минут. Бонза произнес ритуальные слова, повернулся к толпе, поднял факел и бросил его под гроб. Послышался мощный "хлопок". Желтое пламя взметнулось на десять метров, поглотив шикарный гроб.
      В течение нескольких минут доски гроба пылали, весело потрескивая на глазах у сосредоточенно молчавшей толпы. Бонза отступил на несколько шагов, сторонясь вырывавшихся из костра языков пламени, и принялся читать молитву. Наиболее почетные гости, сидящие в первом ряду, начали потеть еще сильнее под обжигающим жаром, идущим от костра.
      Вдруг гроб с шумом треснул, и горящие доски отлетели на несколько метров. В толпе послышались крики. В пламени виднелись очертания гигантского белого слитка, изготовленного по размерам гроба, - и никаких следов тела.
      Хаммуан выругался и ринулся к костру. Бонза, словно завороженный, смотрел на маленькие блестящие ручейки, которые начали стекать из гроба в костер.
      - Но это же серебро, - воскликнул генерал, потрясенный таким расточительством.
      Хаммуан и Малко смотрели на это зрелище, онемев от изумления.
      - Это самый большой слиток серебра, который я когда-либо видел, сказал лаосец.
      Пламя бушевало все сильнее. И теперь гигантский, чудовищный слиток серебра походил на огромный кусок тающего мороженого. Мороженого ценой в несколько миллионов.
      Серебро текло, покрывая землю блестящими плашками, которые быстро застывали. Все присутствующие встали, стараясь получше разглядеть, а более всего готовясь к финальному броску, когда серебро чуть остынет. Ведь серебро, как и деньги, не пахнет...
      Внезапно толпа дружно взревела, а затем тоненько закричал бонза.
      Из расплавленного серебра показалась рука. По мере того, как металл стекал вниз, на костре сквозь дым и пламя вырисовывались контуры человеческого тела. В передней части гроба отвалился массивный кусок металла, и на долю секунды Малко явственно различил грушевидную голову принца Лом-Савата. Под воздействием жара рука мертвеца вдруг поднялась, и толпа с криком отхлынула от костра. Казалось, Лом-Сават попытался вырваться из своей серебряной оболочки. Еще через несколько мгновений стекающий металл открыл огромный живот покойного... И стал ясно виден воткнутый в него по рукоять кинжал. Принц Лом-Сават умер не от сердечного приступа.
      Вокруг костра распространился тошнотворный запах горящего мяса. Расплавленный металл продолжал стекать, но теперь к нему примешивался человеческий жир. Генерал Хаммуан нагнулся к Малко.
      - Посмотрите на Ло-Шина.
      Скрестив руки на животе и полуприкрыв глаза, китаец безотрывно смотрел на костер. Похоже, он наслаждался спектаклем.
      - Ло-Шин никогда не любил предателей, - заметил Хаммуан. - Вот вам пример, который навсегда запомнят мео...
      Пораженный увиденным, Малко продолжал наблюдать, как триста фунтов тела принца Лом-Савата исчезают в желтоватой магме.