Малко открыл было рот, но почел за благо промолчать. Какой смысл изображать прорицателя злосчастий? Вполне возможно, что Барри не зря поднял тревогу. Однако вполне могло случиться, что Кирсанов заупрямится. До той поры, пока ему будет казаться, что непосредственной опасности нет, он будет тянуть с отправкой, прекрасно сознавая, что, оказавшись в США, лишится всякой возможности торговаться о цене.
      * * *
      Помощник Джеймса Барри Боб, косоватый молодой человек, снял телефонную трубку в четверть девятого:
      - Говорит Атос.
      - Портос у аппарата, - голос Кирсанова звучал тревожно. - Что происходит?
      - Хозяин хочет говорить с вами, не кладите трубку. Боб быстро переключил связь на защищенную от подслушивания линию резидента.
      - Произошла крупная неприятность, - начал американец. - Испанцы намерены возложить на вас вину за убийство Ларисы Петровой.
      Рассказав Кирсанову о подозрениях, связанных с его автомашиной. Джеймс Барри заключил:
      - Это слишком опасно, вас нужно срочно вывозить отсюда.
      На другом конце провода долго молчали, потом Кирсанов спросил:
      - А как же с "Дон-Кихотом"?
      - Что же поделаешь!
      - Деньги?
      - Потолкуем об этом, когда вы будете в безопасности.
      Русский напрягся:
      - Нет, сейчас. Вы даете мне сколько обещали?
      - Я не...
      - Очень хорошо, - перебил Кирсанов. - О моем отъезде поговорим, когда вы будете знать наверное. Я вам не верю. Просто вам не хочется раскошеливаться.
      Джеймс Барри думал, что ему не удастся сдержать приступ бешенства.
      - Но послушайте! Что вы будете делать с вашими деньгами, когда угодите на Лубянку?
      Ответа не последовало: Григорий Кирсанов положил трубку.
      Американец грохнул кулаком по столу, его складчатый подбородок дрожал от ярости. Кирсанов воспринял известие отнюдь не так, как он ожидал. Либо он был невиновен, либо до него не дошел смысл происшедшего, либо некая могучая побудительная причина вынуждала его пренебречь опасностью совершенно очевидной. В довершение всех бед ЦРУ было связано по рукам и ногам. Рухнул аварийный вариант, рухнуло все. Оставалось лишь надеяться, что перебежчик пожелает напомнить о себе. Вне себя от бешенства, Джеймс Барри надавил клавишу интерфона и сказал:
      - Боб, отправляйтесь в "Риц" за нашим другом.
      * * *
      - У меня нет никакой возможности связаться с Исабель дель Рио в Севилье, - возразил Малко, - а это чревато новыми осложнениями. Правда, она в любом случае вернется послезавтра, а тогда и Кирсанов объявится вновь.
      Это как в покере. Ему ведь тоже деваться некуда, и виной тому - ока.
      Джеймс Барри вяло кивнул.
      - Я все-таки узнаю номер ее севильского телефона через наше доверенное лицо. Не нравится мне вся эта история.
      - Только бы испанцы не переусердствовали! - вздохнул Малко. - Если Кирсанова официально объявят главным подозреваемым, для нас все будет кончено.
      * * *
      Поставив машину, по своему обыкновению, во втором ряду у советского посольства, Григорий Кирсанов еще не остыл от гнева.
      Несмотря на его резкость в разговоре с Джеймсом Барри, все у него внутри оцепенело от ужаса. Он никак не ожидал, что испанцы доберутся до него.
      Если только Анатолий Петров проведает об этом, его песенка спета. Старый аппаратчик ненавидел его и даже если не поверит в его виновность, непременно воспользуется случаем, чтобы погубить его карьеру, потребовав его отзыва в Москву. И, в довершение несчастий, Исабель дель Рио не было в городе!
      - Григорий Иванович! - послышался вдруг зычный голос.
      Кирсанов вздрогнул от неожиданности и обернулся. Около него стоял круглолицый, вечно улыбающийся кинооператор Петр, работавший в агентстве ТАСС. В прилипшей к потному телу рубашке, он сгибался под тяжестью аппаратуры. Григорий угощал его иногда водкой и сигарами, знакомил с молоденькими испанскими звездами, жаждавшими сердечного тепла, так что Петр души в нем не чаял.
      - А, Петя! Как жизнь? - рассеянно бросил Григорий.
      Кинооператор подошел и сложил на асфальт свою аппаратуру.
      - Сдохнуть можно от этой жарищи! - со вздохом пожаловался тот. Послушай, окажи мне услугу!
      - Пожалуйста, а что такое?
      - Видишь ли, дело какое, - начал киношник, понизив голос, - захвати перед отлетом в Москву письмецо к одной бабочке. Неохота, понимаешь, чтобы в КГБ прочитали эту ахинею. Тебе-то волноваться нечего!
      Григорий с искренним удивлением уставился на приятеля.
      - Откуда ты взял, что я лечу в Москву?
      Киношник подмигнул.
      - Летишь, летишь! Мне сказал шофер этого парня из зала "Зенит". Они сегодня утром получили распоряжение из Центра. Тебя вызывают на совещание, дня на три-четыре. Везет же людям!
      Кирсанов почувствовал, что бледнеет. Ему стоило нечеловеческих усилий скрыть свой страх. Он-то прекрасно знал, что значат пресловутые вызовы в Москву! Сам не узнавая свой голос, он выдавил из себя:
      - Конечно, конечно... Я возьму твое письмо... Принесешь мне в "Новости".
      Радостный Петр распрощался с ним. Кирсанов стоял посреди тротуара, не зная, что делать, холодея от ужаса. С этой минуты за ним начинала охотиться одна из наиболее могущественных организаций в мире, в которой он сам состоял. Им владело единственное желание: бежать во весь дух к американцам и просить у них защиты.
      Не ставя им никаких условий.
      Он посмотрел на бело-зеленое здание посольства. Свет прожекторов заливал серый бетон эспланады. ГУЛАГ. У него не было уверенности в том, что, войдя туда, он так же свободно выйдет оттуда.
      Если он ударится в бега, не видать ему ни миллиона долларов, ни этой мотовки Исабель.
      Слушая громкий стук сердца, ловя на себе любопытный взгляд испанского солдата, охранявшего посольство, он стоял, как прикованный, посреди тротуара. Войти или бежать?
      Глава 6
      Григорий вытер струившийся по лицу пот. Мысли хороводом кружились в голове. Значит, Джеймс Барри не солгал и ему грозила смертельная опасность. И сказанное Петей-киношником тоже была чистая правда. Иметь приятеля подчас было выгоднее, чем соблюдать правила безопасности. Хотя он прекрасно понимал, что торчать вот так у ворот посольства значило привлечь к себе внимание, но ноги отказывались идти.
      Он пытался поставить себя на место Анатолия Петрова. Узнав о подозрениях полиции, контрразведчик, безусловно, постарается убрать его отсюда без лишнего шума. Лучше, чтобы он оказался в Москве прежде, чем мадридская полиция начнет задавать неприятные вопросы. Дознание, таким образом, заглохнет само по себе, и КГБ избежит скандальной огласки.
      Если же принять поставленные ему условия, он получит отсрочку. Если только... Сколько было этих "если"! Перед ним возник образ Исабель дель Рио, и, чтобы не думать сейчас о ней, он напряг всю свою волю, устремив взгляд в небесную синеву: он почти так же боялся потерять се, как и оказаться на Лубянке. Кирсанов оторвал, наконец, подошвы от тротуара, пытаясь сообразить, сколько времени проторчал здесь - десять секунд или пять минут, - и снова сел за руль. Проехав направо по Калье Хорхе Манрике, он остановился у телефонной будки. Сотрудникам КГБ было запрещено пользоваться ею. Установленная поблизости от посольства, она вполне могла прослушиваться ГИУО.
      Он нарушил приказ, но ему было теперь наплевать. Главное - связаться с агентом ЦРУ.
      Кирсанов вошел в кабину и снял трубку. Мертвое молчание! То обстоятельство, что телефон оказался неисправен, представлялось ему неким перстом судьбы. Он не стал искать другой кабины, а прямо вернулся к посольству. В его голове созрел план действий.
      Григорий Кирсанов решительно надавил на кнопку внутреннего телефона и назвался, стоя прямо перед телевизионной камерой.
      Полотнище ворот немедленно поехало в сторону с лязгом, от которого у него мурашки побежали по коже. Обернувшись, он окинул взглядом извивы Калье Матиас Монтеро с мыслью, что, может быть, навсегда прощается со свободой. Он сам однажды участвовал в отправке на родину напившегося товарища, которого пичкали наркотиками до самой отправки самолетом Аэрофлота. Как только он попадет в резидентуру, никто уже ничем не поможет ему. Кто-кто, а уж испанцы не станут портить отношения с Советским Союзом ради какого-то дезертира, тем более что он перешел не на их сторону...
      Кирсанов пересек двор и, минуя первый корпус, вошел в помещение резидентуры через боковую дверь, предъявив красную книжечку круглосуточно дежурившему здесь милиционеру.
      Хотя сердце бешено колотилось у него в груди, ему удалось напустить на себя беспечный вид, прежде чем вступить в коридор, ведущий к референтскому отделу. Двери секретариата резидента были отворены. Завидев его, неприветливая секретарша бросила ему:
      - Григорий Иванович, товарищ генерал желает вас видеть!
      С бешено колотящимся сердцем Кирсанов постучался в дверь резидентского кабинета. Ответ последовал с задержкой, - вероятно, генерал припрятывал неизменную бутылку водки. Когда дверь автоматически распахнулась, старый бригадный генерал Антонов встретил Кирсанова непривычно сердечной улыбкой:
      - Григорий Иванович, у меня для тебя добрые вести!
      - Вот как! Какие же?
      - В Москве состоится важное совещание по поводу Испании под председательством товарища Пономарева. Поскольку ты работал в Международном отделе, он хочет, чтобы ты приехал в Москву и обрисовал ему общую картину обстановки в Испании. Это большая честь, - торжественно возвестил генерал, и я тоже, кажется, приложил к этому руку положительными отзывами, какие давал о тебе. Ты ведь отличный офицер!
      - Благодарю, - отвечал Кирсанов тусклым голосом.
      - Послезавтра в Москву летит рейсовый самолет Аэрофлота, - продолжал Антонов. - Я заказал для тебя билет в первом классе. - Генерал подмигнул Кирсанову. - Эту командировку оплачивает Центр.
      Если бы Кирсанов не встретился до этого с приятелем-киношником, у него просто подогнулись бы колени после такой речи. Слишком много на него навалилось. Резидент смотрел на него, как старый крокодил, готовящийся заморить червячка. Сделав над собой усилие, Григорий постарался изобразить совершенное счастье:
      - Вот здорово! Наконец-то повидаюсь с Анной!
      Ему почудилось, что генерал незаметно перевел дыхание. А он, между тем, продолжал с той же непринужденностью:
      - Только знаете, товарищ генерал, послезавтра я не могу лететь. Всю следующую неделю у меня важные встречи, и раз уж мне придется встретиться с товарищем Пономаревым, будет лучше, если я подготовлюсь поосновательнее. Это в наших общих интересах, раз уж ты меня рекомендовал, - с чувством добавил Кирсанов.
      На лице старого генерала появилось привычное бульдожье выражение. Григория поспешно продолжал:
      - Ты можешь забронировать мне билет па понедельник? У Аэрофлота есть рейс в этот день, а я за это время куплю Анне подарки.
      От Эр Франс тоже был рейс в понедельник, и там ему было бы в тысячу раз удобнее, чем в самолете Аэрофлота, но сотрудникам КГБ было предписано пользоваться исключительно услугами Аэрофлота.
      Нахмурившись, резидент немного поразмыслил и медленно потянулся к звонку для вызова секретарши. Похолодевший Кирсанов решил уже, что сейчас его придет арестовывать служба безопасности. Все внутри у него сжалось от страха. Но старый генерал проговорил с деланной улыбкой:
      - Хорошо, ты прав. Приготовь все в наилучшем виде. Работай пока. Билет я тебе обеспечу.
      Григорий вышел из кабинета и только теперь заметил, что затылок у него взмок от пота. Первый раунд он выиграл, но как-то будет дальше?
      Переставляя ноги, как заводная кукла, он направился к залу микрофильмов с ощущением, что, вероятно, идет туда в последний раз. Он сдал отчет о текущем дне и приготовил завтрашний. После этого он позвонил у дверей референтского отдела. Стальная дверь отворилась, старшина с кирпичным лицом принес ему его переносной сейф. Кирсанов открыл его и достал драгоценный блокнот в пластмассовой оболочке.
      Вновь сердце забилось в груди сильнее: на печати виднелась тоненькая трещинка. В иных обстоятельствах он даже не обратил бы на это внимания. Мешочек вскрыли и вновь запечатали. Это мог сделать только Анатолий Петров с разрешения резидента.
      Кирсанову едва не стало дурно. Он оглянулся на дежурного. Тот уткнулся в книгу. Кирсанов быстро сунул блокнот в карман, закрыл мешочек, положил его в переносной сейф и повернулся к дежурному.
      - Товарищ, я закончил!
      Старшина равнодушно принял из его рук ящичек, поместил его в большой сейф и отворил двери Кирсанову. Григорий направился по коридору, подавляя безумное желание припустить бегом. Он совершил непростительный проступок, выдававший его с головой. Но если, похитив свои записки, он, с одной стороны, создаст трудности врагам, то, с другой стороны, заключенная в них информация составляла часть его "приданого", столь желанного для ЦРУ. Необходимо было расшифровать "Дон-Кихота" прежде, чем грянет скандал, получить миллион долларов, а с ним и возможность уехать с Исабель.
      * * *
      Малко проснулся, словно его толкнули, когда зазвонил телефон. Он бросил взгляд на "Сейко": два часа ночи. Он сразу узнал напряженный голос Кирсанова, и сердце забилось сильнее. Он оказался нрав, предположив, что русский сам выйдет на связь.
      - Скоро я добуду нужные вам сведения. Завтра у меня встреча с человеком, который нам нужен. Можем ли мы встретиться, как условлено, завтра в книжном магазине?
      - Разумеется. Только будьте осторожны.
      В трубке слышалась музыка. Видимо, Кирсанов звонил из бара.
      - Спокойной ночи, - сказал русский и повесил трубку.
      Прежде, чем погрузиться в сон, Малко не без злорадного удовольствия позвонил Джеймсу Барри. Не ему же одному вскакивать глухой ночью!
      * * *
      "Эль Сирко" по Калье Хосе Ортега и Гассет считался одним из самых модных ресторанов Мадрида. Подвал, расписанный в сверхмодерновой манере, с абстрактными картинами на стенах. Обычно здесь собирался весь столичный свет, но в такую на редкость жаркую погоду мало кто заглядывал сюда.
      Что вполне устраивало Григория Кирсанова. Правда, терзаемый страхом, он почти ничего не ел.
      Мягким низким голосом он втолковывал сидевшему напротив преуспевающему журналисту Франсиско Парралю, что ему было нужно от него...
      Сильно побледнев, журналист положил вилку.
      - Это невозможно! - взволнованно начал он. - Я поклялся ему, что ни при каких обстоятельствах не открою его истинное лицо.
      Он умолк, увидев холодную улыбку на губах русского.
      - Придется! Иначе нас обоих ждут очень крупные неприятности.
      В глазах собеседника мелькнуло смятение. Он давно уже получал от Кирсанова денежные суммы якобы в обмен на сомнительного достоинства статьи для "Новостей". Он даже имел неосторожность вручать Кирсанову расписки, бережно хранившиеся в московском Центре.
      - На что вы намекаете? - испуганно пролепетал он.
      - В Москве сомневаются. Там считают, что вы много придумываете. Я-то верю вам, но мне нужно доложить начальству, что видел вашего "поставщика" собственными глазами, что вы ничего не выдумываете. Само собой разумеется, его имя я сохраню в тайне. Даю вам слово чести. "Неужели поверит этой сказке?" - мелькнуло у него в голове. Но Франсиско Парраль пребывал в таком состоянии, что готов был поверить чему угодно... Он положил салфетку и отослал официанта, принесшего десерт, перед которым в других обстоятельствах ни за что не смог бы устоять.
      - Позвоните мне через несколько дней, я подумаю...
      Но для Григория Кирсанова эти несколько дней были столь же отдаленным будущим, как двухтысячный год.
      - Нет, нет! Вопрос надо решить в ближайшие часы, - возразил Кирсанов. Кстати, вы обещали мне сжатый обзор предстоящей перестройки ГИУО, проекта "Феникс". Это ведь он должен передать вам материал?
      - Да, он, - прошелестел журналист.
      - Так вот, известите меня заранее о времени и месте вашей встречи. Я позвоню вам либо сегодня вечером, либо, самое позднее, завтра утром.
      Франсиско Парраль промолчал. Он встал из-за стола, отказавшись даже от кофе, быстро пожал руку Кирсанову и пошел к выходу. Русский проводил его взглядом.
      Поспав несколько часов, он стал немного спокойнее. Он думал о том, что, может быть, удастся утереть нос резиденту и Анатолию Петрову.
      * * *
      Малко подошел к кассе книжного магазина Агирре и положил перед собой альбом репродукций Рубенса.
      - Я покупаю.
      ЦРУ возместит ему стоимость альбома. Малко совершенно не переносил Рубенса, но вот уже битый час, он слонялся по магазину, а это могло показаться подозрительным. Он вышел на улицу, держа обернутый альбом под мышкой. На душе у него было неспокойно. Почему Кирсанов не явился на встречу, тем более что вчера вечером сам подтвердил свое намерение прийти? Может быть, в эту самую минуту, напичканный пентоталом, он лежал в резидентуре, подвергаясь допросу контрразведчиков?
      Малко сел за руль "форда", но не решался отъехать. А вдруг Кирсанова что-то задержало и он приедет с минуты на минуту?
      Включив кондиционер, Малко немного подал машину назад, чтобы видеть двери магазина. Русский так внезапно положил трубку, что они не успели договориться о подстраховке. Дурной знак! Уж если такой профессионал, как майор КГБ, забывает о простейших предосторожностях, с нервами у него определенно не в порядке...
      Посмотрев на свои "Сейко", Малко решил подождать еще четверть часа.
      * * *
      Круто завернув, Кирсанов выехал из вереницы машин, стоящих на Пласа де Лас Сибелес перед красным светом при въезде на Калье де Алькала, повернул налево и, минуя агентство "Иберия", устремился против движения по Калье де Лос Мадрасе к Пуэрто дель Соль. С трудом увернувшись от огромного бампера автобуса, он вырвался из Калье де Алькала. В его "мазде" не было кондиционера, и Кирсанов чувствовал себя как в духовом шкафу. Уже более спокойно он повернул налево, на Гран Виа, самую оживленную магистраль испанской столицы, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора. Это автородео заняло у него двадцать минут. Предосторожность, к которой он всегда прибегал перед каждой важной встречей, чтобы сбить со следа предполагаемых американских или испанских ищеек. Только на этот раз он хотел избавиться от агентов КГБ. Ему-то было известно, какими возможностями располагала в Мадриде советская контрразведка. Если Петров его подозревал, то спустил на него всю свору. Вдруг он заметил позади "сеат" цвета бордо, который уже попадался ему на глаза раньше. Его выслеживал офицер ГРУ, отдаленного родича КГБ! Он так разволновался, что замешкался, когда загорелся зеленый свет, вызвав целую какофонию яростных гудков. На подъезде к Пласа де Эспанья движение по Гран Виа стало особенно напряженным. Ему удалось перестроиться вправо сразу через несколько рядов. Поровнявшись с агентством Эр Франс, он круто повернул направо, по Калье Флор Альта - узкой поперечной улочке с односторонним движением. Доехав до конца,-он еще раз взял вправо и очутился вновь на Гран Виа, немного дальше от того места, где съехал с нее. Теперь впереди, между ним и подозрительным "сеатом" ехало еще три машины. Водителя он не видел. Так и есть! У светофора "сеат" выбрался из ряда и повернул на Калье Флор Альта.
      В нарушение всех правил Кирсанов немедленно повернул налево, проскочил между машинами на встречной полосе и нырнул в поперечную улицу. Поскольку водителю "сеата" еще нужно было сделать разворот, Кирсанов решил, что окончательно оторвался от преследования.
      Сбросив скорость в узкой улочке, напуганный Кирсанов отер лоб. Несмотря на все его уловки, по меньшей мере, одна машина упорно следовала за ним. Такая слежка была в порядке вещей. Чаще всего таким образом хотели убедиться, что за "подопечным" нет хвоста... Водители, проходившие особую подготовку, поддерживали связь с залом "Зенит", где по карте следили за их перемещениями по городу. Они представляли собой грозное оружие слежки.
      Выехав на Пласа де Ориенте, Кирсанов поставил машину у Театро Реаль. Поймав здесь свободное такси, он дал шоферу адрес книжного магазина Агирре. Теперь, не занятый управлением машиной, он мог более внимательно следить за окружающим. К тому же он обеспечил себе дополнительное преимущество, оставив "мазду" на улице в качестве приманки. Он взглянул на часы: время еще было. Такси ползло в густом потоке транспорта к Пуэрто дель Соль. Григорий поминутно смотрел в заднее окно, стараясь обнаружить возможных преследователей. Ему было известно, что они могли предстать в любом обличье: грузовички доставки на дом, лимузины, мотоциклы, даже легковые такси. КГБ имел одно такое в своем распоряжении, которым пользовался в особо важных случаях.
      Они добрались, наконец, до Пласа де Лас Сибелес, оттуда по Кастельяна доехали до Пласа де Колон с таким расчетом, чтобы выехать на Калье Серрано в нужном ряду. Кирсанов в который уже раз оглянулся, но ничего подозрительного в потоке машин не приметил, если не считать мотоциклиста в глухом шлеме, лица которого не было видно сквозь черное выпуклое забрало. Правда, по Мадриду разъезжали сотни таких молодцов.
      Проехав еще сотню метров, таксист перестроился в левый ряд. На перекресток Хорхе Хуан и де Серрано они выскочили на красный свет. Покуда Кирсанов доставал деньги, дали зеленый. Замеченный им мотоциклист обогнал такси и повернул в Хорхе Хуан. Кирсанов видел, как, отъехав метров на тридцать, он остановился, слез с мотоцикла и нагнулся над двигателем.
      Ему показалось, что небо рухнуло на его голову... Так и есть! Самыми опасными изо всех были как раз мотоциклисты.
      Он торопливо бросил шоферу:
      - Я передумал, у меня срочное дело. Поезжайте к "Иберии" на Пласа де Лас Сибелес.
      Шофер побурчал себе под нос и тронул машину. По пути Григорий увидел в стоявшей машине человека, с которым должен был встретиться, и все у него внутри застыло. Стальные тиски постепенно сжимались вокруг него. Если уж КГБ так наступал ему на пятки, жизнь его станет вскоре невыносима. Нужно было срочно что-то менять в своих планах. Звонить с улицы и то становилось опасно. Кирсанов оглянулся: мотоциклист не отставал от них...
      Па Пласа де Лас Сибелес он расплатился с таксистом и, лихорадочно размышляя, вошел в помещение агентства "Иберия".
      * * *
      Малко решился уехать, лишь когда служащие книжного магазина Агирре начали спускать железный занавес. Десять минут девятого. Что-то случилось, и Григорий Кирсанов не приедет. Прежде чем представить свой отчет, Малко решил заехать в "Риц" и принять душ.
      В глубине души он надеялся, что ему оставили записку, по получил только ключ. Едва Малко вошел в номер, как раздался телефонный звонок.
      - Малко!
      Нежный распутный голосок Исабель дель Рио. Вот кого ему недоставало! Желание остро кольнуло его.
      - Вернулась?
      - Нет, муж держит при себе на привязи, - вздохнула она. - Вылетаю завтра. Можешь приехать за мной к самолету? У меня прорва вещей. К половине десятого. Из Севильи только один самолет.
      - С удовольствием.
      - Знаешь, этой ночью я долго ласкала себя...
      - Думая обо мне...
      Исабель прыснула:
      - Нет, я всегда представляю себе одно и то же: меня привязывают к козлам, и шайка пиратов по очереди и каждый на свой лад насилует меня. Потрясающее ощущение!
      Вот до чего доводит набожное воспитание!.. Впрочем, эти очаровательные любезности не заслонили ему действительно важные вещи.
      - От Бугая весточек не получала?
      - Клянусь, ты просто помешался па нем! - воскликнула она. - Начнем с того, что у него нет моего телефона. Надеюсь, что он скоро уберется в Москву...
      Сама того не ведая, она впала в черный юмор.
      - До завтра! - распрощался Малко.
      Оставалось сообщить скверные новости Джеймсу Барри. Малко принял душ, вышел из гостиницы и отправился звонить из соседнего бара "Дон Карлос".
      - Приезжайте немедленно! - потребовал Джеймс Барри. - Нужно согласовать наши действия.
      Вновь он очутился на кишащей людом де Кастельяна. Американец ждал его в обществе своего помощника Боба в "инфраструктуре", громоздившейся над Мадридом. Малко предельно точно изложил недавние события. Джеймс Барри клокотал от ярости.
      - Этого лопуха обошли, как маленького! - взорвался он. - Они его точно прихлопнули. Сидит теперь, верно, в резидентуре, а ему ногти клещами вырывают, чтобы стал поразговорчивее. Естественно, объявят, что бедняга разболелся, и вывезут отсюда ближайшим рейсом Аэрофлота!
      - Завтра есть самолет на Москву, - добавил Боб.
      Малко собирался что-то сказать, когда зазвонил телефон. Его взгляд остановился на аппарате, старом телефоне зеленоватого цвета с диском, включенном в сеть крученым белым шнуром. Этот аппарат имел одну особенность: его номер знал лишь один человек - Григорий Иванович Кирсанов.
      Трое мужчин замерли на месте, словно звонили с того света. В голове Малко толпились видения: истерзанный Кирсанов, набирающий этот номер с приставленным к затылку пистолетом. Что было бы вполне в духе такого господина, как Анатолий Петров... Снять трубку могло бы означать смертный приговор для Кирсанова. Но это мог быть и зов о помощи.
      - Да снимите же трубку! - не выдержал Джеймс Барри.
      Боб протянул руку и снял трубку.
      Глава 7
      - Говорит Атос, - немного напряженно произнес Боб.
      Джеймс Барри нажал на коммутатор, включавший динамик. В кабинете зазвучал искаженный телефоном голос Григория Кирсанова на фоне испанской речи.
      - Говорит Портос. Я не мог прийти на встречу, потому что мне сели на хвост.
      - Этого только не хватало! - тихо проронил Джеймс Барри.
      Наклонившись к динамику, он спросил:
      - Где вы находитесь? Объясните, что произошло...
      - Я в агентстве "Иберия". За мной следуют люди из контрразведки. Счастье еще, что вовремя заметил.
      Наступило молчание, слышались лишь шорохи в динамике. Кирсанов вновь заговорил негромким усталым голосом:
      - Не могу больше так, слишком опасно.
      - Что вы предлагаете? - немедленно спросил Джеймс Барри.
      - Чтобы вы немедленно взяли меня под защиту.
      Снова молчание. Где-то позади Кирсанова женский голос обсуждал расценки на рейсы в Южную Америку. Джеймс Барри склонил свое невыразительное лицо над динамиком.
      - Вы хотите, чтобы вас вывезли?
      - Нет. - Ответ последовал незамедлительно. - Я хочу, чтобы мне дали охрану и оставили в Мадриде еще на несколько дней, чтобы довести до конца интересующее нас дело.
      Джеймс Барри сел к микрофону.
      - Я не могу дать вам ответ немедленно, мне нужно переговорить с начальством.
      Кирсанов выругался по-русски.
      - Я не могу ждать! Или все решится завтра, или я буду пробовать другие способы.
      Вновь наступило молчание, нарушаемое лишь испанской речью на заднем плане. Малко набросал на листке бумаги: "Какие способы?" - и подсунул его Джеймсу Барри.
      Американец повторил вопрос вслух.
      - Попытаюсь договориться с испанцами, - последовал ответ.
      "Темнит", - написал Джеймс Барри.
      "Не уверен, - черкнул Малко. - Скажите ему, что вы согласны".
      Однако упрямый американец гнул свое:
      - Следовательно, вы можете поручиться, что мы получим доступ к интересующему нас лицу? Даже если уже завтра перейдете под нашу защиту?
      После короткого молчания Кирсанов ответил:
      - Думаю, да. Почву я уже подготовил. Я заканчиваю. Не возражаете, если мы встретимся завтра около двух часов в книжном магазине? Потолкуем о переброске.
      Малко и Джеймс Барри переглянулись, затем американец бросил в микрофон:
      - Согласен.
      - Тогда до завтра.
      В кабинете стало тихо. Явно озабоченный, Джеймс Барри промолвил:
      - Вот оно! Вот теперь начинаются настоящие трудности. Только бы "иваны" не полезли в бутылку, иначе нам не избежать дипломатических осложнений. Если только испанцам станет известно, что мы "выкрали" Григория Кирсанова и что он все еще в Мадриде, дело будет худо. Мне потребуются нечеловеческие усилия, чтобы материально обеспечить защиту Кирсанова. Я уже не говорю о его предстоящей переброске. Нужно получить разрешение в нескольких инстанциях. Как только это станет известно "иванам", они начнут давить на испанцев, и карусель завертится! Все будет зависеть от того, насколько Кирсанов окажется в состоянии установить личность "крота". Это наша единственная разменная монета в переговорах с коллегами из ГИУО. Иначе они устроят нам веселую жизнь. Я знаю главу ГИУО, генерала Висенте Диаса: он испытывает к американцам почти такую же неприязнь, как к советским.
      Малко бросил взгляд на свои кварцевые часы: четверть десятого. За окном сгущались сумерки. До завтра оставалось не так много времени.
      - Давайте действовать последовательно. Прежде всего вытащить его.
      - Само собой, - откликнулся Джеймс Барри. - Поедете вдвоем с Бобом в вашей машине, не исключено силовое противодействие подчиненных Анатолия Петрова. Следовательно, вам нужны средства самообороны.
      Подойдя к стальному шкафу, он достал оттуда длинноствольный пистолет 22-го калибра с огромным глушителем и двумя обоймами к нему и протянул Малко.
      - Гостинчик для убийц из КГБ, но пускайте в ход лишь в крайнем случае.
      Если, не дай Бог, начнется бойня, идальго полезут на стену.
      Малко оставил дома свой сверхплоский пистолет. С тех нор, как в аэропортах установили усиленный досмотр, одни террористы летали, имея при себе карманную артиллерию... Врученное ему оружие представляло собой усовершенствованный вариант его собственного, правда, несколько более громоздкий.
      Джеймс Барри протянул Малко серый цилиндрик размером с разбрызгиватель пены для бритья.
      - Этим вы уложите на тротуар прохожих, если возникнет надобность. Усыпляет гориллу. Ну, а для кагэбэшников... у Боба есть кое-что.
      Малко с трудом представлял себе, что открывает боевые действия посреди Мадрида. Спрятав пистолет в дипломат, он спросил:
      - Ну хорошо! Допустим, мы выйдем из боя живыми. Куда девать Кирсанова?