Якуб завел разговор с хозяевами, а Малко стал рассматривать тех, что сидели напротив него.
      Самому старшему из них было лет шестьдесят. Да и остальные выглядели не намного моложе. На Малко никто из них не обращал никакого внимания. Все смотрели на Якуба. Переговоры вел самый старший, время от времени изрекая короткие фразы или вообще односложные звуки.
      В конце концов маленький пуштун повернулся к Малко.
      - Они просят по пятьдесят долларов на каждого и по 2000 за тех, кто будет убит. Они хотели бы также, чтобы им была оплачена стоимость израсходованных патронов...
      Якуб, казалось, считал эту цену слишком высокой. Пятьдесят долларов за то, чтобы дать себя убить!
      - Вы им точно разъяснили, чего от них ждут? - спросил Малко.
      Якуб что-то сказал своим собеседникам. Те в ответ расхохотались. Он перевел.
      - Обычно они это делают вообще бесплатно! Они ничего не боятся. Они лучшие стрелки из всех, кого я знаю.
      - И их не смущает, что они ввязываются в политику?
      Якуб перевел. Самый старший улыбнулся своим беззубым ртом и ответил короткой фразой:
      - Когда вам предлагают купить хорошего коня, вы не спрашиваете, откуда он... Вы платите за него деньги...
      Малко посмотрел на их старые заржавленные ружья, подумав при этом о миллионах долларов, которые ЦРУ тратит на вооружение. По сравнению с их ружьями купленный им на базаре "ли-энфилд" представлял собой сверхсовременную новинку.
      - У вас есть план операции? - спросил он Якуба.
      Начались новые переговоры. В конце концов Якуб подвел итог.
      - Им известен маршрут конвоя. Все отправляются из одного места: от большого склада, расположенного на берегу реки. В трех часах пути оттуда находится ущелье, в котором несколько человек могут уничтожить целый караван. Тот караван, который нас интересует, должен пройти через это ущелье.
      - В котором часу они пройдут через него?
      - На рассвете. Примерно в пять утра. Мы поедем туда на джипе, но километра два придется потом идти пешком...
      Малко казалось, что все это ему снится. Это было похоже на настоящий вестерн.
      - Господин Линге еще не пришел.
      Биргитта посмотрела сквозь длинные ресницы на служащего гостиницы, который буквально пожирал ее глазами. Затем она машинально улыбнулась и пошла обратно в "Бамиан Бар".
      Она села за стойку и в третий раз заказала себе виски. Было уже девять часов вечера. Она дожидалась Малко с семи часов. Чем ближе дело было к ночи, тем сильнее ей хотелось курить. Она с трудом подавляла в себе желание скрутить сигарету с гашишем. Но в "Интерконтинентале" это было запрещено. Другие клиенты и без того косились на ее бритую голову и длинные голые ноги, на ее шорты, сделанные из старых джинсов.
      Нахмурившись, она прикрыла полами "пустины" свои голые бедра.
      Внутренний голос подсказывал ей, что она должна здесь остаться и дожидаться Малко. Ей нужно было узнать, что старался разведать ее новый любовник и кем он был на самом деле. В ее голове созрел план. Она согласилась бы ничего не говорить полковнику Пильцу, если Малко увезет ее из Афганистана и даст ей немного денег.
      Возбужденная алкоголем, Биргитта почувствовала, что ее подхватывает какая-то мощная волна. Нервным движением она расслабила ноги. Думая о Малко, она испытывала неодолимое желание заняться любовью.
      - Когда мы выедем из Кабула?
      - Прямо сейчас, - ответил Якуб. - Часа четыре придется ехать на машине и еще час идти пешком. Мы должны быть на месте до рассвета.
      Малко посмотрел на пятерых одетых в лохмотья пуштунов.
      - Им действительно можно доверять?
      Якуб принял обиженный вид.
      - Это верные люди. Если будет нужно, они пойдут на смерть. Кроме того, они заберут себе товары, которые везет караван.
      Вооруженное ограбление! Это уже слишком. Его Светлейшее Высочество, кавалер Мальтийского ордена готовится совершить разбойное нападение, словно простой бандит.
      На улице послышался шум мотора, и Якуб вышел из палатки. Вскоре он вернулся с радостным видом. Пять пуштунов даже не пошевелились.
      - Джип "тойота" пришел, - сказал он. - С оружием. Мы можем отправляться.
      Он сказал что-то по-пуштунски, и пять "наемников" пуштунов поднялись с места как один человек. Один за другим они вышли из палатки. Старший из них, проходя мимо Малко, остановился, пошарил у себя за поясом и вытащил привязанный на веревочке маленький "маузер 6,35". Он улыбнулся Малко и произнес какую-то непонятную для него фразу. Якуб тут же перевел:
      - Он сказал, что этим пистолетом будет приканчивать раненых, чтобы не тратить ружейные патроны...
      Предусмотрительный парень. Малко предпочел не отвечать. Пуштуны уже залезали в джип под ничего не выражающими взглядами женщин, стоявших вокруг костра. Впятером они втиснулись со своими винтовками на заднее сиденье, образовав компактную и дурно пахнущую массу. Малко занял место на переднем сиденье, рядом с севшим за руль Якубом.
      - В гостиницу мы не заедем? - спросил он.
      Пуштун объехал двух верблюдов, мирно шагавших в темноте.
      - Нет, это нам не по пути.
      Биргитта нахмурила брови, когда официант принес ей счет. 800 афгани за пять порций "Джи энд Би". Если учесть, что за доллар давали 80 афгани, это было целое состояние, которое она не имела ни малейшего желания тратить. Было уже десять часов, а Малко все не шел. Полковник Пильц ждал ее уже целый час.
      Она встала, вышла из "Бамиан Бара", подошла к столику администратора и попросила листок бумаги и конверт.
      "Я буду в "Двадцать пятом часе". Жду тебя там. Отсюда я должна уже уйти".
      Она подписала, положила листок в конверт, заклеила его и отдала сидевшему там афганцу. Затем, не заходя в бар, решительным шагом прошла в глубину вестибюля и быстро спустилась по лестнице в цокольный этаж. Она хорошо знала здесь все входы и выходы. Пройдя по коридору, она прошла в темный танцевальный зал и вышла через боковую дверь.
      Когда она была уже вне видимости портье, то бросилась бежать по крутой дорожке, ведущей на улицу. Полковник Пильц будет вне себя от ярости. Лишь бы ей удалось поймать такси.
      На улицах Джелалабада было пустынно. Лишь несколько человек суетились вокруг трех грузовиков, отправляющихся в Кабул, который находился в 185 километрах. Афганцы любят ездить ночью. Якуб вел машину медленно и уверенно. Находясь в полусонном состоянии, Малко смотрел, как они проезжают мимо темных домов. Он ужасно устал, и все тело его задеревенело. В ущельях реки Кабул "тойота" тащилась со скоростью тридцать километров в час.
      Якуб резко повернул, чтобы не наехать на верблюда, спавшего на обочине, что окончательно разбудило Малко.
      - Далеко еще?
      - Час на машине и потом пешком по тропинке, - ответил Якуб.
      Большие темные круги под глазами пуштунов делали их еще более рельефными. Они тоже не спали уже вторую ночь. И Малко стало стыдно за свою усталость.
      На заднем сиденье пятеро наемников, тесно прижавшись друг к другу, спали сном праведников.
      Полковник Пильц сидел за самым дальним столиком ресторана "Двадцать пятый час", и Биргитта сначала подумала, что его здесь нет. Когда он ее увидел, то помахал ей рукой. Обычно он так не делал. Вся запыхавшись, молодая женщина буквально упала на стул и поцеловала его.
      Из предосторожности она велела водителю такси, в которое она села на одной из улиц у "Интерконтиненталя", высадить ее напротив Голубой мечети. Оттуда она шла пешком. Курт Пильц страшно не любил, когда она опаздывала. Однажды за это он даже отхлестал ее по щекам при посторонних людях. Но в этот вечер он, казалось, пребывал в отличном настроении. Он взял руку Биргитты и поцеловал ее.
      - Ничего, ничего. Главное, что ты пришла.
      У Биргитты отлегло от души. Образ Малко неотступно стоял перед ее глазами. Но филиппинский оркестр начал играть, и это сразу освободило ее мозг от всяких мыслей. Ее глаза заблестели, и она прошептала на ухо полковнику:
      - Могу я потанцевать?
      - Конечно, можешь.
      Она быстро встала и начала в одиночку исполнять танец "джерк", выбрасывая руки вверх, извиваясь всем телом, прыгая в такт музыке на своих длинных ногах, прикрытых лишь коротенькими шортами. Чем больше она танцевала, тем сильнее ей хотелось заняться любовью. Но не с полковником. Из этого она сделала вывод, что в настоящее время была влюблена только в Малко.
      Немного успокоившись, она вернулась на свое место. Курт Пильц уже заказал свой неизменный бифштекс по-китайски с красной жидкостью, которую афганцы упорно называли вином... Она заказала себе порцию пива "хейнекен".
      - Ты хочешь покурить?
      Уже полчаса желание курить гашиш грызло мозг Биргитты. Но она не осмеливалась об этом сказать. Ее длинные пальцы спазматически сжимались, и она непрерывно то снимала, то снова одевала кольца.
      Вопрос полковника застал ее врасплох. В зале "Двадцать пятого часа" они остались одни. Оркестр уже целый час как перестал играть, и музыканты усиленно поедали остатки блюд китайской кухни.
      Биргитта напрягла всю свою волю.
      - Сегодня вечером, пожалуй, нет, - сказала она. - Сегодня я хотела бы заняться с тобой любовью.
      Сказала она это, думая о другом мужчине. Но это было не обязательно уточнять. Полковник положил руку ей на бедро и сжал своими сухими пальцами ее гладкую кожу. В его единственном глазу загорелся веселый огонек.
      - Нет, нет, - стал он настаивать. - Я не хочу лишать тебя этого удовольствия. Поехали ко мне. У тебя есть с собой гашиш?
      Она утвердительно кивнула. Он сразу же встал, и она покорно последовала за ним.
      Начиная с третьей сигареты Биргитта почувствовала, как воля ее слабеет. Ею овладело необычайное чувство легкости, блаженства. Лицо Пильца стало расплывчатым, потом исчезло и затем снова приняло четкие очертания. На это уже был не Курт. У него были золотистые глаза того человека, в которого она была влюблена. Волосы его были светлыми, а взгляд нежным и одновременно циничным. Ей стало от этого приятно, и она улыбнулась.
      - Почему ты улыбаешься? - спросил Курт.
      - Ты очень красивый, - сказала Биргитта. - Я люблю твои глаза.
      Курт Пильц почувствовал себя холодным, как мертвая рыба. Сигареты, которые курил он, не содержали ни миллиграмма гашиша. Это был самый трудный допрос из всех, какие ему приходилось вести. К счастью для него, Биргитта безостановочно курила. Он посмотрел на ее великолепную фигуру, пытаясь убедить себя, что сможет не поддаться соблазну. Почему она вдруг полюбила его глаза?
      - Я тоже люблю твои глаза, - сказал он.
      Биргитта была слишком одурманена наркотиком, чтобы почувствовать напряженность и холод в его голосе.
      Она по непонятной для него причине рассмеялась, встала и принялась нежно ласкать его лицо.
      - Ты мой ангелочек, - пробормотала она. Никогда раньше она его так не называла.
      - Ты помнишь, что я говорил вчера? - спросил он.
      Она снова рассмеялась и сказала нежным голосом:
      - Ты много не говорил. Говорил в основном он.
      - Кто "он"?
      - Курт.
      Сердце немца замерло. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на Биргитту. Но овладел собой и спросил:
      - А что же говорил Курт?
      Он испытывал странное чувство, говоря о себе в третьем лице. Полные губы Биргитты снова расплылись в чувственной улыбке.
      - Ты сам хорошо знаешь, мой любимый, что он тебе говорил.
      Она замолчала и резко откинулась на спину, сжав голову ладонями. Глаза ее оставались широко раскрытыми.
      - Мне холодно, - сказала она, - мне очень холодно. Погрей меня.
      Курт Пильц подошел к ней. От испытываемого им напряжения черты его лица исказились. Он был почти у цели, но если он допустит малейшую ошибку, Биргитта закроется, как ракушка, и ему снова придется испытать унижение, обращаясь к своим подчиненным и поручая им собрать сведения об этом блондине.
      Он наклонился и взял ее за плечи, заставив подняться.
      - Говори дальше.
      Биргитта покачала головой и ничего не ответила. Закатив глаза, она уже погрузилась в сон. Теперь она была недосягаема. Весь кипя от ярости, полковник Пильц снял со стены короткий хлыст и подошел к Биргитте.
      Но в последний момент он передумал и снова сел, играя хлыстом. Ночь еще не кончилась.
      Глава 9
      На востоке, за ущельем, небо над горизонтом озарилось слабым светом. Малко вздрогнул. Завернувшись в свои лохмотья, пятеро пуштунских наемников, казалось, дремали, лежа на каменистой земле возле своих длинноствольных ружей. Якуб сидел рядом с Малко и прямо из термоса пил горячий кофе.
      Глаза Малко привыкли к полумраку, и он различал внизу русло высохшей реки, которое, извиваясь, уходило за горизонт. Слева от них простиралась каменистая равнина, над которой возвышалась одинокая гора. Справа виднелся горный массив, отделяющий Афганистан от Пакистана и тянущийся параллельно Хайберскому проходу.
      В хаотическом нагромождении гигантских голых скал все семеро оставались практически невидимыми.
      На востоке еще больше посветлело. Стали видны грандиозные фиолетовые вершины гор с их четкими и изрезанными контурами. Издали донесся звук ружейного выстрела. Затем снова установилась гнетущая тишина: ни птицы, ни зверя. Интересно, подумал Малко, на каком расстоянии слышны гулкие удары его сердца?
      Якуб взял его "ли-энфилд" и принялся его рассматривать.
      - Оно заряжено?
      - Нет.
      - Надо его зарядить сейчас. У них очень тонкий слух.
      Пуштун тихо вынул из матерчатой сумки обойму, вставил ее в затвор и вогнал один патрон в ствол. Затем он положил винтовку рядом с Малко, который, чтобы согреться, выпил глоток горячего кофе. Он представил себе, что время вернулось на сто лет назад и что он солдат английской колониальной армии. Но был 1972 год, и он работал на американское Центральное разведывательное управление.
      К "тойоте", оставленной ими примерно в двух километрах внизу, вела извилистая тропинка, по которой им будет очень трудно нести носилки... Если генерал Линь Бяо действительно не сможет идти сам.
      - Они будут защищаться, - сказал Малко.
      Якуб с серьезным видом подтвердил:
      - Конечно, будут. Они храбрые люди и умеют воевать.
      Малко подумал о пулеметах и об эскорте, который охранял пленного китайца. Было настоящим безумием нападать на этот конвой, имея в своем распоряжении лишь пятерых пуштунов.
      - Они нас всех перебьют, - сказал он.
      Якуб с таинственным видом улыбнулся.
      - Нет, нет. Вам даже не нужно будет участвовать в перестрелке. Вы нам просто будете помогать добивать раненых.
      Это просто потрясающе...
      - А почему вы не хотите, чтобы я участвовал в перестрелке?
      Если бы его предки услышали этот разговор, то они перевернулись бы в гробу. Добивать раненых! Он, кавалер Высшего ордена Гроба Господня...
      - Я не знаю, насколько хорошо вы стреляете из винтовки, - сказал Якуб. - Мы не можем рисковать.
      Снова установилось молчание. Рассвет наступал медленно. Однако контуры гор были видны все более отчетливо. Малко увидел на одной из вершин, в трех или четырех километрах справа от них, четырехугольный форт, над которым развевался флаг.
      - Что это там?
      Якуб пожал плечами.
      - Это первый пакистанский форт.
      - Но им оттуда все будет видно! Мы рискуем, что они могут вмешаться.
      Пуштун рассмеялся.
      - Они наверняка не станут вмешиваться. Во-первых, мы здесь на афганской территории. Потом они хорошо знают, что покидать форт очень опасно.
      Вдруг один из пятерых наемников подполз к Якубу и что-то сказал ему. Пуштун сразу же вновь стал серьезным.
      - Они идут.
      Малко напряг слух, но ничего не услышал. Он перевел взгляд на равнину и увидел очень далеко от них какую-то движущуюся массу несколько более темного цвета, чем поверхность земли. Нужно, действительно, иметь орлиное зрение, чтобы угадать в этой движущейся точке караван. Пятеро наемников молча заняли позиции в десяти метрах друг от друга, переползая по земле как гусеницы. Стволы их ружей были теперь направлены в сторону реки. Якуб также переполз на свое место. Малко поднял голову и посмотрел на лиловое небо.
      Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить биение своего сердца.
      Через час, если все пройдет удачно, генерал Линь Бяо будет в их руках. Это же потрясающе. Он представил себе, в какую ярость придут китайцы и русские.
      Полковник Курт Пильц бросил свою плеть в угол комнаты. Ему было горько и противно. Биргитта больше уже не кричала. Ее спина и грудь были покрыты кровавыми полосами, но лицо ее он пощадил. Почему, он и сам не знал.
      Только один удар пришелся по ее бритой голове. Вместе со слезами с глаз ее стекла краска. Она лежала перед ним почти голая, тяжело дыша, потеряв сознание от боли. Удары пришлись и по шортам, на которых видны были темные следы. К счастью для нее, наркотик частично послужил анестезирующим средством. Она кричала только после первых ударов. А хлестать ее он начал лишь после того, как вытянул из нее необходимые сведения.
      Немец сел на стул, закурил сигарету, затем посмотрел на часы.
      Было десять минут пятого. Ему оставалось мало времени. Сейчас не могло быть и речи о том, чтобы будить министра и излагать ему возникшую проблему. А принять нужное решение было нелегко.
      Он закрыл свой здоровый глаз и стал думать о том, что бы сделал в подобных обстоятельствах его бывший патрон, генерал Гелен.
      Легкий шум заставил его снова взглянуть на свою жертву. Биргитта стояла на четвереньках и смотрела на него с дикой ненавистью. Он и пальцем не успел шевельнуть, как молодая немка, схватив со стола тяжелую бронзовую пепельницу, бросилась к нему и изо всех сил обрушила ее на его череп.
      Полковник Пильц свалился на бок, парализованный сильной болью. Он увидел, как Биргитта взяла свой свитер, "пустину" и метнулась к двери. Оцепенев, оба стражника у входа не стали ее задерживать. Они уже не раз были свидетелями подобных сцен и не захотели вмешиваться. Молодая женщина стремительно выбежала на пустынную улицу. Когда немец, еще наполовину оглушенный, подбежал к двери, она уже исчезла.
      Он вернулся в гостиную и снял телефонную трубку. Найти Биргитту не составляло труда. Кабул не так легко покинуть... Тем строже ее можно будет наказать. Но существовала другая проблема. И немец тяжело задумался, превозмогая резкую боль в голове.
      Глава 10
      Караван продвигался в полной тишине, растянувшись на добрую сотню метров. Даже ехавшие во главе его два всадника с винтовками за спиной передвигались так бесшумно, будто шли на цыпочках. Глаза Малко уже привыкли к слабому свету зари, и он теперь четко различал каждое животное и каждого человека.
      Хоть он и прижался к скале, но ему казалось, что он весь на виду, отчего по спине у него забегали мурашки. За всадниками с интервалом в двенадцать метров шли пять верблюдов. На них было навьючено столько тюков, что самих животных буквально не было видно. Вокруг каждого из них шли по несколько человек с ружьями в руках и патронными лентами через плечо. На третьем верблюде Малко увидел длинный черный ствол ручного пулемета, привязанного к боку животного. Рядом шагал человек, готовый в любой момент привести пулемет в действие. Такой же пулемет был на последнем, пятом верблюде. За ним шли двенадцать тяжело нагруженных мулов, которых яростно погоняли бегавшие вокруг них мальчишки.
      И, наконец, за мулами Малко увидел еще одного верблюда, заметно менее нагруженного, чем остальные. Его сердце учащенно забилось. Вокруг животного шли пять человек явно меньшего роста, чем другие караванщики. У каждого из них была автоматическая винтовка.
      К боку верблюда были привязаны импровизированные носилки, в которых лежал какой-то человек...
      Малко напряг глаза, чтобы попытаться лучше его разглядеть. Им мог быть только генерал Линь Бяо, совсем недавно могущественный человек, а сегодня беспомощный пленник, перевозимый, как мешок риса...
      Однако радость его была омрачена ужасной констатацией: у них не было ни малейшего шанса овладеть этим китайцем. Что могли сделать пятеро пуштунов, пусть даже и героев, против трех десятков вооруженных винтовками и пулеметами стражников? Томас Сэндс втянул его в безнадежную авантюру.
      Он обернулся, ища глазами Якуба, чтобы подать сигнал не начинать атаки. Это было бы самоубийством. Вдруг послышался лай собаки. Это было настолько неожиданно, что он чуть не нажал на спуск своей винтовки. Малко увидел рядом с караваном, прямо напротив того места, где они укрылись, собаку, которая что-то учуяла и принялась яростно лаять. В тот же момент два передних всадника остановились.
      Дальше все произошло очень быстро.
      Сзади него раздался хриплый крик Якуба. Со стороны каравана послышался винтовочный выстрел. Кто именно стрелял, Малко не заметил.
      Затем прозвучало пять выстрелов, последовавших один за другим настолько быстро, что, казалось, огонь ведется из автоматического оружия. Пуштуны открыли стрельбу одновременно.
      Сразу же пять взрывов невероятной силы сотрясли скалы и ущелья. Прямо на глазах ошеломленного Малко пять верблюдов и шедшие рядом с ними вооруженные люди исчезли в снопах яркого пламени. Один из пулеметов взлетел в небо и упал в нескольких метрах от них со стволом, скрученным, как английская булавка. На том месте, где находились верблюды, осталось лишь пять черных пятен. Люди и животные были буквально разорваны на куски и испепелены. И собака вместе с ними.
      Один из всадников спрыгнул на землю и снял ружье с плеча. Другой получил прямо в грудь пулю, выпущенную Якубом. Он вывалился из седла и упал на землю, а его лошадь галопом ускакала вперед.
      Пятеро пуштунов продолжали стрелять просто с дьявольской скоростью по тем людям, которые после взрывов оказались на земле. Один из них попытался встать, но тотчас же свалился с простреленной головой.
      Малко не успел даже сделать и выстрела. Когда дым рассеялся, он стал искать верблюда, на котором везли генерала Линь Бяо. Сопровождавшие его китайцы поспешно отвели его за скалу. Двое из них открыли неприцельный огонь из автоматов. Малко стал отвечать из своего "ли-энфилда". Тяжелая винтовка прыгала в его руках, и он увидел, как один из китайцев упал, не бросив, правда, оружия.
      Другим удалось за скалой опустить верблюда на колени.
      Оставались видны лишь перепуганные, сгрудившиеся в кучу мулы. Малко все еще не мог понять, почему взорвались верблюды.
      Вдруг между мулами появился какой-то мальчик и побежал в их сторону. Раздался винтовочный выстрел. Мальчик упал на землю, перевернулся через голову и остался неподвижно лежать. Бросив свою винтовку, Малко подскочил к стрелявшему пуштуну.
      - Это ребенок, - прокричал он, - оставьте его. Стреляйте в китайцев.
      Два других мальчика также бросились к ним. На бегу они что-то швырнули в их сторону и распластались на земле. В одного из мальчишек попала пуля, он скорчился и завизжал от боли.
      Пуштун резко дернул Малко за пояс и повалил на землю. Почти в тот же момент два сухих взрыва потрясли землю совсем рядом с ними. На них посыпался целый ливень камней, осколков и пыли. Взрывная волна отбросила Малко на пуштуна, и он больно ударился челюстью о приклад его винтовки. Наполовину оглушенный, он осознал почти невероятную правду: мальчишки пытались убить их с помощью динамитных патронов.
      Еще двое продолжали бесстрашно ползти к ним по скалам. Они одновременно бросили свои динамитные заряды. На этот раз Малко отчетливо увидел, как эти импровизированные гранаты описали в воздухе изящную параболу. Один из пуштунов, стрелявший в это время по китайцам, не заметил опасности. Одна из гранат упала в метре от него. Раздался глухой взрыв, и он, как показалось, взлетел над землей.
      Когда его тело упало на камни, у него не было головы, а правая рука отлетела метров на двадцать.
      Малко увидел, как последний мальчишка появился в метре от одного из пуштунов с тремя патронами в руках. Он вдруг узнал в нем маленького продавца динамита в Ландикотале. Бросившись в ноги к мальчику, он повалил его на землю, помешав пуштуну выстрелить.
      Ребенок упал на спину, не выпуская из рук динамит. Якуб ринулся к ним с кинжалом в руке. Малко резко стукнул мальчика по запястью, и тот выпустил из руки взрывчатку.
      - Не трогайте его, - приказал он Якубу.
      Пуштун подчинился. В воздухе пахло кровью, дымом и человеческими внутренностями. В ущелье, кроме мулов и китайцев, оставались одни лишь мертвецы. Укрывшись за скалой, китайцы не стреляли, чтобы не подставлять себя под пули пуштунов. Малко, держа парнишку одной рукой, другой обыскал его: оружия у того не было. Якуб подполз к нему и сказал озабоченно:
      - Его нужно убить.
      - Скажите этому парнишке, что ему не причинят зла, если он не будет пытаться убежать, - ответил Малко.
      Якуб зло посмотрел на него. Сквозь зубы он перевел мальчишке слова Малко. Тот посмотрел на своего спасителя с безграничным удивлением, затем утвердительно кивнул головой.
      - Он согласен.
      Остальные пуштуны продолжали стрелять в китайцев, поднимая вокруг них целые облака каменных осколков, но выбить их из укрытия никак не удавалось. Якуб поднял с земли одну из динамитных палочек и показал ее Малко.
      - С этим мы справимся с ними за минуту.
      Малко вежливо разубедил его. Решительно, пуштун не понимал истинной цели операции. Малко был нужен живой Линь Бяо, а не фарш из китайского мяса...
      - Надо идти к ним, - сказал он.
      - Хорошо, - ответил Якуб.
      Он обернулся и что-то приказал четырем оставшимся в живых пуштунам. Те сразу же стали продвигаться к скале, за которой прятались китайцы. Впереди поползли Малко и Якуб.
      Сразу же двое китайцев одновременно открыли огонь. Один из пуштунов, словно чертик из коробочки, вскочил на ноги, и голова одного из китайцев разлетелась на куски. Но второй стал поливать скалы очередями из своего автомата. Пуштун схватился рукой за горло, выронил ружье и рухнул на землю. Малко подполз к нему. Из его сонной артерии сплошным потоком текла кровь. Он умирал.
      Один из наемников тут же очутился возле умирающего, быстро взял его ружье и ленту с патронами, забросив все это себе на плечо.
      Присев на корточки за выступом скалы, Малко и Якуб наблюдали за китайцами.
      - Их осталось еще трое, - сказал Малко.
      Никто больше не стрелял. Малко вытер пот со лба, хотя было довольно холодно. При виде всех этих трупов у него кружилась голова. Он ненавидел насилие! И если ему не удастся захватить Линь Бяо, то все жертвы окажутся напрасными...
      - Нужно атаковать, - сказал он.
      Якуб поднял руку.
      Вдруг Малко что-то услышал и насторожился.
      - Подождите!
      Пуштун тоже услышал какое-то гудение. Со стороны равнины раздавался шум мотора. Почти одновременно показался большой вертолет, летящий на очень малой высоте над руслом реки. Малко вскочил на ноги. ЦРУ посылало ему подкрепление.
      Вертолет сделал поворот и приблизился. Малко увидел на его борту изображение афганского флага.
      Один из пуштунов поднял свое ружье. Отличный стрелок, он вполне мог бы попасть в сидящего в кабине нилота. Но Малко увидел, что из-за борта вертолета показался ствол пулемета. Если пуштун промахнется, то они тут же будут обнаружены на голой скале и перебиты огнем из автоматического оружия.
      - Подождите, - закричал он. - Не стреляйте!
      Распластавшись, они пытались слиться с поверхностью земли.
      Тем временем Малко не давал покоя все тот же вопрос.
      - Что произошло с верблюдами? - спросил он у Якуба. - Почему они все взорвались?
      Пуштун хитро улыбнулся:
      - Я узнал от моего двоюродного брата, что на них будут перевозить сжиженный газ для Пакистана. При малейшем ударе он детонирует, как настоящая взрывчатка. И если в него попадет нуля...
      Его круглое лицо все светилось весельем. Как если бы он шутил. Пуштуны обладали своеобразным чувством юмора.
      - Смотрите! - вскричал Якуб.
      Вертолет неподвижно завис над тем местом, где укрылись китайцы. Его винты поднимали в воздух столбы желтой пыли, за которой скрылась скала. У китайцев, по всей видимости, был передатчик, и они вызвали помощь. Чтобы принять нужное решение, Малко располагал лишь несколькими секундами.
      - Сбейте, если сможете, вертолет, - приказал он.
      Якуб повторил приказ по-пуштунски.
      Двое пуштунов подняли ружья и стали прицеливаться, ожидая, пока поднятая винтами пыль рассеется. Вдруг раздался треск автоматического оружия. Инстинктивно Малко и пуштуны еще больше прижались к земле. Но вокруг них не упала ни одна пуля.
      Почти сразу же сквозь облако пыли показался чей-то силуэт. Кто-то бежал к тому месту, где находились Малко и его люди. Это был один из китайцев, державший в руке автомат. Снова раздались звуки выстрелов. Китаец зашатался, упал на живот и остался неподвижно лежать на земле. Малко приподнялся на локтях. Ни Якуб, ни кто-либо из пуштунов не стреляли!
      Вертолет, как им показалось, рухнул за скалой вниз. Его винты не переставали вращаться, поднимая густое облако пыли. На земле он оставался менее минуты.
      Затем стремительно взмыл вверх. Малко едва успел удержать пуштунов, которые приготовились открыть огонь.
      - Нет! - закричал он.
      Он все понял. Якуб смотрел на него, онемев от удивления.
      - Линь Бяо в вертолете, - сказал он. - Наверняка это русские.
      Вертолет на большой скорости удалялся в сторону Кабула. По ним он не произвел ни одного выстрела. Либо их вообще не увидели, либо существовала какая-то причина, по которой решили их не убивать...
      Малко первым встал на ноги и побежал к скале, за которой до этого прятались китайцы.
      Вертолет уже превратился в черную точку, видневшуюся в небе над равниной.
      Все еще нагруженные тюками, мулы бродили среди лежавших на земле трупов. Малко опустился на колени рядом с телом китайца, убитого последним. Несколько пуль попало ему в спину. Пуштуны молча следили за ним. Один из них, прицелившись из винтовки, ногой перевернул тело китайца лицом вверх.