Российская императорская армия в начале ХIХ столетия

В России при проведении активной внешней политики всегда очень важная роль отводилась армии. В русской истории военная сила чаще всего выступала самым весомым аргументом. И тут встает очень важный вопрос – насколько адекватно оценивали в то время боеспособность вооруженных сил своей страны император и его ближайшие помощники, направляя в бой русские полки. Ведь, ступая «на тропу войны», они должны были понимать, что от действий русской армии зависели конкретные результаты в будущем.

Мало кто из военных историков обращал свой взор на начальный период царствования Александра I – 1801 – 1805 гг. Причины этого понятны: основные военные события, связанные с историей русской армии, произошли после 1805 г. и оставили в тени первое пятилетие правления этого монарха. Тем не менее в эти годы в военной сфере предпринимались некоторые попытки важных преобразований, и проанализировать их весьма любопытно.

Необходимо отметить, что в области военного искусства в Европе тогда активно боролись две тенденции. После Семилетней войны на протяжении второй половины XVIII столетия законодательницей военной моды оставалась прусская военная система Фридриха Великого (организация, дисциплина, построение, маршировка, выправка, единообразие) и доминировали разработанные пруссаками тактические постулаты (линейная тактика, маневрирование, действие конницы, ведение «малой войны» и т.д.). Прусская армия считалась образцовой, а прусские теоретики, как наследники славы сражения 1757 г. при Росбахе, оказывали мощное влияние на сознание военачальников всей феодальной Европы, включая и Россию. В то же время ростки новой военной доктрины (получившей в литературе название «тактика колонн и рассыпного строя»), рожденной энтузиазмом борьбы за независимость североамериканских колонистов и Французской революции, практически не воспринимались в феодальной Европе. Громкие победы французского оружия тогда объяснялись специалистами-современниками случайными причинами, весьма далекими от истины. Очевидные преимущества новой передовой военной системы вполне обозначились и стали активно осмысляться в европейских армиях лишь после сокрушительных поражений противников Франции в начале ХIХ столетия.

В России из этих двух главных направлений военного дела на рубеже веков явное предпочтение отдавали прусской системе, о чем наглядно свидетельствовало все царствование Павла I. Причем положительный предшествующий национальный опыт практически не обобщался, а приоритет безоговорочно отдавался иностранным (прусским) веяниям, хотя многие отечественные образцы ведения военных действий еще в XVIII столетии более поздними исследователями определялись как элементы тактики колонн и рассыпного строя. Не были вовремя учтены и наглядно проявившиеся негативные тенденции во время боевых действий 1799 г. российской императорской армии против французских войск. Из трех театров военных действий, где сражались русские войска, неудачи последовали на двух – в Голландии и Швейцарии. Лишь благодаря воинскому таланту А.В. Суворова и его победам в Италии русская армия была полностью реабилитирована. В то же время Швейцарский поход Суворова 1799 г. официально превозносился властями и многими историками как бесспорная победа, что вряд ли можно объективно оценивать подобным образом. Учитывая печальные результаты похода, резонно было говорить лишь о том, что Суворову в тяжелейших и драматических обстоятельствах удалось спасти честь и не уронить престиж русского оружия. Слава же русского полководца затмила военные неудачи и не позволила задуматься в России над их причинами.

Обер-офицер Кирнбурнского драгунского полка 1812—1814  гг.

Какую же позицию по отношению к армии занимал Александр Iв начале своего царствования? За плечами российского императора была пройденная им в юности школа изощренного лавирования между салоном бабки – властолюбивой Екатерины II и гатчинской казармой вечно подозрительного отца – Павла I. По мнению В.О. Ключевского, ему долго пришлось жить «на два ума, держать две парадные физиономии». Но военное воспитание Александр I получил под непосредственным руководством отца, а его великая бабка никак не мешала этому. Многие современники отмечали, что гатчинский дух и традиции оставили в нем глубокий отпечаток и в первые годы царствования он никак не следовал по стопам «победного века Екатерины». Так, адмирал А.С. Шишков весьма негативно сравнивал военную преемственность царствований Екатерины и ее внука и писал в своих мемуарах: «Все то, чего при ней не было, и что в подражание пруссакам введено после нее, осталось не нарушенным: те же по военной службе приказы, ежедневные производства, отставки, мелочные наблюдения, вахтпарады, экзерциргаузы, шлагбаумы и проч., и проч.; та же раздача орденов лекарям и монахам. Одним словом, Павлово царствование, хотя и не с тою строгостью, но с подобными же иностранцам подражаниями и нововведениями еще продолжалось»[36]. Другой деятель времени Александра I, П.Г. Дивов, также отмечал печать конца прошлого столетия (Павла I) на военную политику государства: «Буйность, строптивость сего повелителя России причиною была не малого затруднения наследника его, ибо в течении пятилетнего царствования отставленных и выключенных генералов и офицеров находилось несколько тысяч. Все сии изгнанные и потерпевшие служители явились в столицу и трудами управляющего министерством военным Ламба были размещены в течении одного года. Но направление, данное военному департаменту в царствование покойного государя, осталось по-прежнему, следовательно, и все бремя мелочного разбирательства осталось предметом заботливости самого государя, отъемлющей драгоценнейшее время, потребное на рассмотрение и внимание других государственных соображений»[37]. Укажем, что за время павловского правления было уволено 7 генерал-фельдмаршалов, 363 генерала, 2156 офицеров.

1

Подробнее об эволюции и состоянии историографического процесса см.: Безотосный В.М. О путях развития современной историографии Отечественной войны 1812 г.// Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Т. IV. Труды ГИМ. Вып. 147. М., 2005. С. 294—310.

2

Вандаль А. Наполеон и Александр I: Франко-русский союз во времена Первой империи. Т. I. СПб.,1910. С. V.

3

См.: Из записок князя Адама Чарторыйского: Русский Двор в конце ХVIII и начале ХIХ столетия. 1795—1805. М., 2007. С.146, 174, 195—196, 200.

4

Вандаль А. Наполеон и Александр I: Франко-русский союз во времена Первой империи. Т. I—III. СПб.,1910—1913; Трачевский А. Франко-русский союз в эпоху Наполеона // Исторический вестник. 1891. № 6.

5

Татищев С.С. Мировой раздел: От Тильзита до Эрфурта // Русский вестник. 1890. № 3, 4; 1891. № 2, 9, 11,12; Он же. Из прошлого русской дипломатии: Исторические исследования и полемические статьи. СПб., 1890.

6

Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1971.

7

См.: Абалихин Б.С., Дунаевский В.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков 1917—1987. М., 1990. С.179; Шеин И.А. Война 1812 года в отечественной историографии. М., 2002. С. 147—149.

8

Соколов О. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа 1799—1805 гг. Т. I. М., 2006. С. 78-79, 96, 127, 128, 131, 140.

9

Можем привести мнение одного из самых талантливых отечественных историков А.К. Дживелегова, который считал, что в России «господствующим классом было дворянство, держащее при дворе и в бюрократии свои передовые отряды», а русский деспотизм он называл «щитом обороняющегося феодального дворянства» (Дживелегов А.К. Александр I и Наполеон. Исторические очерки. М.,1915. С. 27, 29).

10

Предтеченский А.В. Отражение войн 1812—1814 гг. // Исторические записки. Т. 31. М.,1950. С. 227, 229.

11

Приведем точку зрения на это О.В. Соколова: «Общественное мнение России, за исключением, конечно, салонов, где господствовали эмигранты, не слишком переживало из-за усиления Франции» (Соколов О. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа 1799—1805 гг. Т. I. С. 95). Вряд ли подобное утверждение соответствовало действительности.

12

А.В. Предтеченский писал, что только в первые годы ХIХ в. и только в либеральных кругах отношение к Наполеону было благожелательным и не враждебным: «Общий либеральный дух, царивший тогда в части дворянской общественности, накладывал свой отпечаток на отношение к Наполеону» (Предтеченский А.В. Отражение войн 1812—1814 гг. // Исторические записки. Т. 31. С. 222). Положение это, правда, вскоре очень быстро изменилось даже у либеральной интеллигенции, особенно после расстрела герцога Энгиенского и дальнейших внешнеполитических шагов Н. Бонапарта.

13

См.: Казаков Н.И. Наполеон глазами его русских современников // Новая и новейшая история. 1970. № 4. С. 42.

14

Англофильские настроения в российском обществе того времени, особенно в среде аристократии, проследил А.В. Предтеченский. И он пришел к выводу: «В период наполеоновских войн до Тильзитского мира английское влияние достигает своего апогея» (Предтеченский А.В. Англомания // Анатолий Васильевич Предтеченский: Из творческого наследия. СПб., 1999. С. 44). Аристократы-англофилы получили тогда в русском обществе клички «англоруссов» и «торристов», по аналогии с Консервативной партией в Великобритании.

15

См.: Безотосный В.М. Борьба генеральских группировок в русской армии эпохи 1812 года // Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Труды ГИМ. Вып. 132. М., 2002. С. 16—22. А. Чарторыйский в начале ХIХ в. называл «главным двигателем русской партии» генерал-адъютанта князя П.П. Долгорукова (См.: Татищев С.С. Из прошлого русской дипломатии: Исторические исследования и полемические статьи. С. 324).

16

П.Г. Дивов именовал ее «лифляндской партией при дворе, в числе которой была обер-гофмейстерина графиня Ливен, действующая чрез внушения, чинимые ею матери императора» (Повествование о царствовании императора Александра I, для него одного писанное // Русская старина. 1899. № 10. С. 88). Историк С.С. Татищев полагал, что «Будберг и Ливен считались глазами “немецкой шайки”, со времени возвращения Александра из Аустерлицкого похода и сближения его с Пруссией, получившей при дворе большой вес и значение» (Татищев С.С. Мировой раздел: От Тильзита до Эрфурта // Русский вестник. 1891. № 12. С. 11).

17

К ней относили немногочисленный кружок братьев графов Румянцевых, князя А.Б. Куракина и М.М. Сперанского, хотя сторонников Франции или Наполеона среди них найти было нельзя, скорее, их можно было назвать сторонниками мирного развития событий в отношениях с Францией.

18

Записка о мартинистах, представленная в 1811 году графом Ростопчиным великой княгине Екатерине Павловне // Русский архив. 1875. № 9. С. 81. См. также его письма к другим адресатам 1810 г.: Русский архив.1876. Кн. 1. С. 374; 1881. Кн. 3. С. 221.

19

См.: Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. П., 1918. С. 309.

20

См.: Казаков Н.И. Наполеон глазами его русских современников // Новая и новейшая история. 1970. № 3—4.

21

Регсдейл Х. Просвещенный абсолютизм и внешняя политика России в 1762—1815 гг. // Отечественная история. 2001. № 3. С. 13—15, 23. Автор, правда, оговорился, что этот вывод он сделал на основании изучения документов дипломатических ведомств Сардинии, Неаполя, Швеции, Дании, Пруссии, так как он в свое время не получил доступа к российским архивам.

22

Цит. по: Шебунин А. Из истории дворянских настроений 20-х годов ХIХ века // Борьба классов. 1924. №1—2. С. 51.

23

Из записок князя Адама Чарторыйского. С. 108, 131.

24

Карамзин Н.М. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. Л.,1984. С. 221.

25

Вандаль А. Наполеон и Александр I: Франко-русский союз во времена первой империи. Т. I. С. I.

26

См.: Ливен Д. Россия и наполеоновские войны: Первые мысли новичка // Русский сборник: Исследования по истории России. Т. IV. М., 2007. С. 35.

27

Крейе Э.Э. Политика Меттерниха. Германия в противоборстве с Наполеоном 1799—1814. М., 2002. С. 86.

28

Вяземский П.А. Полн. собр. соч. Т. 7. СПб., 1882. С. 442—443.

29

Из записок князя Адама Чарторыйского. С. 208—209.

30

Дегоев В.В. Внешняя политика России и международные системы: 1700—1918 гг. М., 2004. С. 136. Подобные мысли можно найти и в книге Ч.Д. Исдейла. Подробнее см.: Исдейл Ч.Д. Наполеоновские войны. Ростов-на-Дону, 1997. С. 50—51.

31

Соловьев С. Император Александр Первый. Политика – дипломатия. СПб., 1877. С. 15.

32

Внешняя политика России ХIХ и начала ХХ века. Серия I. Т. 1. М., 1960. С. 62. Этот сформулированный внешнеполитический тезис (правда, в другом переводе) привел и М.И Богданович: «Быть искренними в иностранной политике, но не связывать себя никакими договорами; стараться обуздать Францию, не принимая крайних мер, и быть в согласии с Англией, потому что англичане – наши естественные друзья». (Цит. по кн.: Богданович М. И. История царствования императора Александра I и Россия в его время. Т. 1. М., 1869. Приложения. С. 41.)

33

Внешняя политика России ХIХ и начала ХХ века. Серия I. Т. 1. С. 51—53.

34

Де Местр Ж. Петербургские письма: 1803—1817. СПб., 1995. С. 24.

35

Correspondance de Frederic-Cesar de la Harpe et Alexandre I-er. T. II. Neuchatel, 1979. P. 44—45.

36

Цит. по: Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Т. II. СПб., 1904. С. 42.

37

Повествование о царствовании императора Александра I, для него одного писанное // Русская старина. 1899. № 10. С. 81.