Глава 16

В день, когда вся Венеция отмечала свой самый большой и пышный праздник, Сандро сидел во Дворце дожей у барельефа, изображавшего голову льва. В его пасти он обнаружил несколько посланий, но ни одно не имело отношения к заговору против дожа: кража пороха, возможно, предназначалась для праздничного фейерверка; драка в одной семье; стеклодув из Мурано вздумал продать секрет мастерства немцам…

Борясь с одолевающей его дремотой, Сандро стал пощипывать переносицу. Тайна заговора оставалась нераскрытой. Никаких ниточек! Его люди обыскали всю галеру и вновь допросили приглашенных на церемонию. Однако даже друзья покойного отца Гритти, чьи имена появились в списке, не смогли сказать ничего определенного.

Стражники — целая армия! — были сегодня на каждом судне церемониальной процессии. Скоро и сам Страж Ночи должен будет присоединиться к ним. События надвигались, и беспокойство начинало овладевать Сандро. Вся цепь ужасных убийств вела к этому дню. Что же произойдет сегодня?

Во время великолепного спектакля лодки знати, богатых купцов и священников выйдут за «Буцентавром» в лагуну. Музыка, песни, фейерверки, залпы орудий — под этот аккомпанемент Венеция в очередной раз принесет клятву верности морю, подарившему ей процветание.

Предстоящий праздник ничуть не радовал Сандро. Венчание Венеции с Морем… Венчание… Венчание…

Он потерял ее.

Если только?..

Мысль, всплывшая из глубин его существа, рожденная тоской, желанием и отчаянием, постепенно приобретала очертания, росла, расцветала и рвалась к жизни.

Единственное оставшееся решение!

Нужно жениться на Лауре!

Страж Ночи содрогнулся от столь неожиданной мысли. Жениться на Лауре — значит оставить службу, потерять честь, положение, то, ради чего он жил все последние годы.

Но жениться на ней, значит добиться другой чести: искренне любить и быть любимым. Любовь и чувство долга. Эта девушка необходима ему. Все прежние убеждения и правила, по которым он жил, не стоят этой страсти — последнего дара судьбы.

Согласится ли Лаура на новое его предложение?

Сомнения, сомнения… Как это она сказала тогда? «Я и не хочу, чтобы ты женился на мне, мой господин! Я хочу, чтобы ты любил меня, Сандро».

Серьезно ли говорила тогда Лаура? Еще раньше она сказала, что не хочет иметь детей. Молода, здорова, да и его самого еще списывать со счетов рано, учитывая, как часто и с каким пылом он предавался любви!

Правда, Лаура может отказаться выйти за него замуж еще и по другой причине. Перед ней — вся жизнь. Девушка достаточно умна, чтобы понимать: несмотря на все ее увлечение Стражем Ночи, она может встретить другого человека. Моложе! Эта мысль жгла Сандро, как расплавленный свинец. Даже армия турок не пугала его так.

Лаура его любит. Сомнений нет. Но свяжет ли она с ним свое будущее?

Нужно выяснить все наверняка. Подавить свою гордость, смириться, умолять, если придется…

Приняв решение, Сандро успокоился. Всю жизнь ему указывали, что надо делать. Он никогда ничего не делал только потому, что так хотелось ему! Решения принимали за него другие, распоряжаясь его судьбой: родственники, нелюбимая женщина, изменившая с галлеото, дож, назначивший его Стражем Ночи…

Никто никогда не спросил, чего хочет сам Сандро Кавалли. Никогда и он сам не потрудился спросить себя об этом.

Теперь все будет иначе! Он спросил себя и получил ответ в своем сердце. Он хочет жениться на Лауре, даже если для этого придется пожертвовать всем на свете.

Положение, богатство, поклоны и любезность подчиненных ничего теперь не значит для Сандро, если из-за них должна исчезнуть из его жизни эта девушка.

Решено, он повидает ее после церемонии. Слава Богу, Лаура дома, в безопасности…

Пора идти. Рука коснулась кинжала на бедре. Еле различимый шорох остановил его. Мгновенно обернувшись, Сандро насторожился. Ни звука. Неужели?

Он подошел к пасти льва, просунул руку и нащупал сложенный листок.

Прочитав послание, Страж оцепенел. Листок выпал из дрожащих рук, но слова уже впечатались в память. «Лаура будет на борту „Буцентавра“. Остановите ее или она умрет вместе с остальными.»

Кавалли словно обдали ледяной водой. Он выбежал через боковую дверь, промчался по узким ступенькам и выбежал на улицу. Что-то тяжелое и острое, возможно, металлическое, обрушилось на его голову. Из горла Сандро вырвался крик, нет, рев ярости и боли.

Страж Ночи схватился было за кинжал, но удар повторился. Потом другой. Его сбили с ног. Сандро упал на ступеньки.

— Нет! — мрак застилал глаза. — Нет, не сейчас…

Лаура любовалась береговой линией Венеции. Сегодня город являл собой блистательное зрелище: балконы заставлены цветами, на шестах вьются яркие шелковые флаги, повсюду гирлянды, ленты… А вот и разукрашенная арка в Лидо. С борта огромной галеры открывался прекрасный вид на кружевные дворцы, казавшиеся сахарными домиками.

Вокруг «Буцентавра» кружилась целая флотилия баркасов, галер, лодок, гондол и бесчисленное множество яликов. Солнце, клонившееся к закату, бросало на море последние лучи. Чудесный вечер!

Почти чудесный.

Лаура облокотилась на позолоченные перила. Пусто, пусто в душе без Сандро! Его нет — и нет радости в сердце, несмотря на праздник.

— Смелее, малышка! — прозвучал за спиной приятный мелодичный голос.

Она обернулась и невольно улыбнулась, увидев Флорио в роскошном одеянии из синего бархата с золотой тесьмой. У плеча трубадура была приколота траурная брошь. Длинные волосы выбились из-под берета, украшенного павлиньими перьями.

— Что случилось, Лаура? — спросил он, — Мне показалось, ты готова броситься в лагуну, вот я и подбодрил: «смелее»!

Девушка рассмеялась.

— Не беспокойся, друг мой! Такой опасности нет. Я набрала столько заказов, что вряд ли выполню их все до глубокой старости.

Рядом с ней горел факел, на Лауру пахнуло запахом смолы и парафина.

— Тогда отчего же у тебя такое уныние на лице?

Флорио — настоящий друг, к тому же он достаточно умен. Ему можно поведать о своих бедах. Флорио все поймет.

— Я влюблена в Сандро Кавалли.

Флорио даже присвистнул:

— В Стража Ночи?

— Да.

Трубадур от изумления долго качал головой, прежде чем сказать:

— Да он же сухарь! И слишком стар для тебя!

Лаура горько рассмеялась. Никто, кроме нее, не знает, каким страстным, чувственным, горячим и молодым может быть Сандро Кавалли.

— Для меня он совершенство, но Страж Ночи не хочет моей любви.

— Так заставь его!

— Я не знаю, как это сделать.

Флорио усмехнулся.

— Ты же шесть месяцев провела в борделе. Неужели не знаешь?

Лаура подумала, что именно Сандро обучил ее искусству любви. При воспоминании об их близости девушку пронзила сладкая боль, и сразу за ней возникло ощущение холода и пустоты.

— Дело не в этом. Мы неравны в положении: он патриций, я простолюдинка.

Мимо прошли двое мужчин, одетых в форму стражников. Флорио пришлось откинуться на перила, пропуская их.

— Боже, — пробормотал он, — галера полна стражников!

Коснувшись руки Лауры, Флорио добавил:

— Полагаю, Сандро Кавалли умеет оберегать то, что ему принадлежит?

— Я тут ни при чем, — ответила девушка.

С высокого носа галеры донеслись звуки горнов и тотчас же зажглись сотни факелов, расположенных вдоль планшира громадного судна. Глаза Флорио возбужденно вспыхнули.

— Мне пора! Скоро мое выступление, а потом очередь дойдет и до твоей картины!

Он наклонился и поцеловал девушку в щеку.

— Возможно, когда-нибудь ты и мой портрет напишешь!

Девушка улыбнулась ему вслед, но хорошее настроение покинуло ев, когда, направляясь на корму, ей пришлось пройти мимо знати, священников и монахинь.

Андреа Гритти и его жена сидели в похожих на трон креслах под красным балдахином. По обе стороны от них в золоченых урнах горели огромные, толщиной в руку, свечи. Мольберт, накрытый покрывалом, стоял неподалеку.

Гости теснились рядом, надеясь услышать похвалы дожа новому артистическому дарованию Венеции. Лаура чувствовала себя неловко и немного робела. Сейчас придет время ее торжества. Но грусть не уходила, царапая сердце: завтра она пойдет своей дорогой, одна, навсегда оставив Сандро. Сколько было попыток завоевать его любовь и стать частью его жизни! Все тщетно.

Помощник дожа приготовился откинуть покрывало. С носа галеры послышался высокий голос Флорио. Лаура затаила дыхание. Резкий взмах — и портрет предстал глазам публики.

В толпе послышались восклицания, ропот.

Лаура в ужасе смотрела на свое творение. Не слыша гневных криков, она прижала руки к животу и отступила к бортику. Портрет Бенедетты Вендрамин был безжалостно изрезан и разорван в клочья.

Жена Анреа Гритти неторопливо подозвала художницу к себе.

— Вы что-нибудь об этом знали?

— Нет, — еле слышно выдавила девушка. Губы, язык, плечи словно онемели. — Клянусь, я ничего не знала.

— Обещаю, люди моего мужа доберутся до преступника, — сказала Бенедатта Вендрамин.

Помощник дожа уже уносил изувеченное полотно.

— Мне очень жаль. Отныне все ваши картины будут постоянно охраняться, — произнес Андреа Гритти.

Лаура поблагодарила, сделала глубокий реверанс и отошла. О происшедшем вскоре забыли, праздник продолжался. Но Лаура все никак не могла прийти в себя.

Стоя в стороне от веселящихся вельмож, девушка напряженно размышляла. Несмотря на теплый весенний вечер, ее знобило.

Да, Магдалена уничтожила портрет жены дожа, как и картины Тициана. Но что подтолкнуло юную послушницу к столь жестокому поступку? Откуда такая ненависть? Магдалена…

С самого детства они дружили. Потом их пути разошлись. И все же из уважения к прошлой дружбе Лаура не намеривалась делать свой секрет достоянием посторонних. Нет, она сама поговорит с Магдаленой и попытается выяснить, что привело бедняжку к подобному безрассудству. Может быть, подруга позавидовала ее успеху или не смогла вынести, что у нее появился любовник? Какова бы ни была причина, нужно постараться понять Магдалену.

Внезапно Лауре стало жарко. Она подставила лицо прохладному ветерку. В тяжелом нарядном платье из узорчатого бархата девушка чувствовала себя неуютно. Сейчас бы очутиться в загородном доме Кавалли, где можно одеться просто, по-крестьянски, и бегать по садам и виноградникам так, что только ветер станет свистеть в ушах, а вечером тебя будут ждать ласковые руки Сандро…

На борту правительственной галеры Лаура чувствовала себя лишней. Но куда денешься? С галеры не сбежишь! И никуда не скроешься, нигде не спрячешься от невыносимой боли, живущей в сердце.

Он отверг ее любовь.

С носа судна донесся голос Флорио, запевшего баркароллу. Его пение было встречено одобрительным гулом голосов. Люди говорили, что так, должно быть, поют ангелы.

— Будь здесь не так тесно, — обратился к ней незнакомый мужчина, — я бы пригласил вас на танец, мадонна.

Лаура попыталась улыбнуться, но все, что ей удалось — это сдержанный кивок. Незнакомец был по-своему приятен, хотя черты лица, пожалуй, казались слишком жесткими. Желтые зубы, маленькие, пронзительные глаза. Край бархатного плаща изрядно потерт.

Сняв головной убор, мужчина поклонился.

— Пусть безобразная выходка не портит вам вечер.

— Я даже и не думала о картине, — тихо призналась Лаура.

— Вот и хорошо. А я так определенно намерен повеселиться. Лет двадцать назад мне довелось служить у отца нынешнего дожа. Каким же сюрпризом оказалось его приглашение! Уже здесь, на борту, я встретил многих давних товарищей.

Лаура отвернулась и посмотрела вниз Подростки на яликах, окружавших галеру, выпрашивали у знатных гостей дожа монетки. Над морем разносился голос Флорио. Вот уж кто, действительно, заслужил успех! В воздухе пахло горячей смолой от факелов. Скоро вспыхнут фейерверки, станут палить орудия. Праздник продолжается. Впереди ночь — время Сандро Кавалли, Стража Ночи Венеции. Лаура страдала. Ей хотелось услышать его слова и обещание заботиться о ней всю жизнь… Но нет, сегодня единственным обещанием станет клятва Венеции Морю.

Боже, только бы успеть! Голова болела, словно раскалывалась на куски.

Очнувшись на темной улице, Сандро не терял времени на обдумывание случившегося или составления плана действий. Он прыгнул в лодку и взялся за весла. От непомерных усилий уже ныли плечи.

На горизонте ярко, подобно огромному драгоценному камню, сиял «Буцентавр», переливаясь золотым и алым убранством. Там сейчас вся знать республики!

И никто не подозревает, что судно обречено. Корабль смерти.

На ладонях появились и уже лопнули мозоли. Не обращая внимания на боль, Сандро продолжал грести. Заходящее солнце припекало затылок и шею.

К черту жару! Кавалли налег на весла. До огромной галеры оставалось не более ста ярдов. Дым факелов вдоль борта уже доносился до него. Лодку тряхнуло — Сандро столкнулся с чьей-то гондолой. Не отвлекаясь, чтобы ответить изрыгающему проклятия гондольеру, он продолжил путь, его подгонял страх.

«Почему? — вертелся в голове вопрос. — Почему он оказался столь несообразителен, почему не понял все сразу?»

Весла резали воду. Страж Ночи перебирал в уме улики. Изменения, внесенные в список — имена людей, которых дож не приглашал на церемонию. Они вызваны, чтобы умереть! Последние слова заколотого в больнице браво. Ла Бокка пытался сказать ему о заговоре, взрыве правительственной галеры. И, наконец, главное — пришедшее лишь несколько часов назад известие из Арсенала о том, что похищено значительное количество пороха.

Но только после полученного через пасть льва предупреждения все окончательно стало на свои места.

Ему следовало разгадать план заговорщиков раньше! Но все его мысли слишком были заняты Лаурой. Любовная страсть затуманила ему голову. Наверное, удар неизвестного хорошо прочистил ему мозги.

Между Сандро и галерой оставалось уже пятьдесят ярдов. Кавалли никак не мог успокоиться. Да и какой тут покой: кто-то намерен погубить столько людей!

Потом можно будет поразмышлять, кто же разработал этот хитроумный план, кто напал на него при выходе из Дворца дожей… но это потом. Сейчас же важно лишь одно — успеть вовремя!

Повсюду слышались глухие хлопки: разрывались фейерверки и петарды. При каждом хлопке Сандро закрывал глаза и втягивал голову в плечи. С галеры послышался чудесный голос, исполняющий баркароллу.

Наконец, лодчонка подплыла к «Буцентавру». Кавалли ухватился за огромное весло, не обращая внимания на проклятие гребцов. С трудом перебирая окровавленными руками, он пополз наверх. Весло опустилось и Страж Ночи свалился в воду.

Соленая вода хлынула в рот, нос, уши, в глазах защипало, огнем полыхнула рана на голове.

Сандро вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух. К изумлению всех, кто находился поблизости в гондолах и яликах, он снова ухватился за весла. На этот раз ему повезло больше, и вскоре Кавалли уже поднялся на палубу.