Чтобы остановить безудержный поток нежных слов, Сандро поцеловал Лауру и не отрывался от ее сладких губ целую вечность. Его снова потряс взрыв наслаждения, а потом волна покоя окончательно подхватила и унесла с собой. Он соскользнул с тела девушки, опустился на землю рядом с возлюбленной и прижал ее голову к своей груди.

Лаура глубоко вздохнула и провела ладонями по плечам Сандро. Ах, если бы он вновь мог стать молодым! Если бы мог вступить в соперничество с другими мужчинами за право обладать ею! Она представила себе господина Кавалли галантным кавалером, готовым на все ради прихоти возлюбленной, но образ как-то не вязался со Стражем Ночи. Нет, она любит Сандро таким, каков он есть.

— Милый! — позвала девушка.

Сандро ей не ответил, и она некоторое время продолжала лежать с закрытыми глазами.

— Как божественно! — сказала Лаура, пытаясь добиться хотя бы одного слова от своего возлюбленного.

Его рука опустилась на ее приподнятое колено.

— Знаешь, я боюсь, что слова могут разрушить волшебство случившегося, — поняла вдруг Лаура молчание Сандро.

Повинуясь порыву — хотя еще недавно ему так трудно было представить, чтобы он необдуманно рискнул довериться порыву — Кавалли захватил с травы горсть лепестков, поднял руку… и лепестки белым дождем осыпали груди, живот и бедра Лауры.

— Я слушаю. Что ты хотела сказать?

— Никогда не думала, — девушка следила за движением руки Стража Ночи, — никогда даже не предполагала, что так бывает.

Сандро усмехнулся, наклонил голову и сдул один лепесток с ее живота. По коже девушки пробежали мурашки.

— Ты жила в борделе шесть месяцев! Разве никто тебе ничего не говорил об этом?

— Конечно, рассказывали разное, но…

Сандро смахнул еще несколько лепестков и залюбовался мозаикой оставшихся.

— Боже! Что ты со мной делаешь! — воскликнула Лаура, вся кожа у нее покрылась пупырышками, по спине пробежали мурашки.

Она придвинулась в Сандро, ее соски коснулись его груди.

— Ну раз уж в публичном доме тебя недостаточно хорошо просветили на этот счет, придется мне открывать всю гамму чувственных удовольствий! Но мне интересно знать, чего же ты, Лаура, ожидала?

— Я ожидала просто каких-то приятных ощущений, но никак не думала, что меня поглотит пожар. Ты заставил позабыть обо всем на свете! Был момент, когда я почувствовала себя призрачным духом, воспаряющим в небеса. Это не богохульство?

— Возможно, оно самое.

Сандро порадовался пылкости речи девушки.

— Мне все равно, даже если это и богохульство! Сандро, я сошла с ума… или ты тоже все именно так чувствуешь?

Он молчал. Никогда ни одна женщина не говорила с ним столь откровенно о таких интимных переживаниях. Одно дело — заниматься любовью, и совсем другое — об этом говорить.

Обычно люди после этого отводят глаза в сторону и пристойно одеваются, притворяясь, будто ничего особенного не произошло. Лаура же, похоже, собирается разобраться во всех нюансах и подвергнуть близость мужчины и женщины рассмотрению подобно критику, выносящему суждение о картине.

Но сказать ей сейчас о своих впечатлениях — значит, пропасть, стать рабом желаний и потерять так тщательно оберегаемую долгие годы независимость.

Он отвел глаза.

— Молодые люди, — Сандро потянулся за одеждой, — всегда чувствуют все острее.

— Смешно! — Лаура смотрела, как он зашнуровывает гульфик.

Вдруг с хитроватой усмешкой она коснулась его рукой.

— Прекрати! — он отстранился.

— Меня всегда интересовала эта часть мужского наряда. Что вы там прячете под гульфиком?

Сандро накинул ей на голову блузу.

— Это зависит от мужчины.

— Что зависит?

— Что он прячет под гульфиком.

Лаура просунула руки в рукава блузы.

— А ты? Что прячешь ты? Конфеты? Серебряные монеты?

Она бросила в него горсть лепестков и на какой-то миг превратилась в сказочного эльфа из цветочного королевства.

— Так что же?

— Ничего, — ответил Сандро, вздохнув. — Одно беспокойство.

Они молча оделись. Страж Ночи изо всех сил пытался не обращать внимания на бившие фонтаном чувства. Он напоминал себе зверя, выпущенного из клетки после долгого заключения и не знающего, что его ждет и куда ему идти.

В лавандовом вечернем свете Лаура казалась странным существом, сотканным из воздуха и смеха. Она принадлежала этому волшебному миру, в котором не было места для него. Девушка пригладила волосы.

— Сандро, я хочу остаться с тобой на всю ночь.

— Нет.

— Нет? Почему же?

— Потому что рано или поздно наши отношения причинят тебе боль. Вернее, нам обоим.

— С чего ты взял?

— Я не такой, как ты, Лаура.

А как бы ему хотелось быть такой, как она! Боже, сколько же он потерял в жизни, сколько было упущено возможностей — безвозвратно!

— Я до сих пор не могу понять, почему моя жена искала утешения у гребца с галеры. Но ты, видимо, была права, когда утверждала, что мы с ней, скорее всего, просто не подходили друг другу. Помнишь, в первую нашу встречу…

—… я задумалась, в чем была причина вашего несоответствия, — подхватила Лаура.

— Да.

— Сандро, твоя жена просто не сумела понять тебя и оценить! А я тебя понимаю.

Девушка страстно обняла Стража Ночи.

— Разве ты не видишь, как мне с тобой чудесно?

Он молчал.

— Сандро, — тихо позвала Лаура.

— Да? — откликнулся он.

— Знаешь, я просто была рождена, чтобы стать твоей.

— Мне казалось, ты была рождена, чтобы стать художницей.

— Значит, от рождения у меня два призвания. О, Сандро, я напишу замечательную картину, а ты…

— Мы не подходим друг другу, Лаура. Постарайся свыкнуться с этой мыслью.

— Неужели не подходим? А вспомни, что ты говорил, когда телом был ко мне так близок, что соприкасались даже наши души?

Кавалли в недоумении пожал плечами.

«Странно! — решила Лаура. — Кажется, у него совсем нет памяти на собственные слова».

— Мужчина не отвечает за то, что бормочет в пылу страсти, — произнес Сандро банальную, с его точки зрения, истину.

— Но ты ведь говорил еще, что никогда не лжешь! Никогда! И говорил ты это не в пылу страсти!

— Да, верно, говорил.

— А в пылу страсти ты сказал, что любишь меня! Вот! — поймала его Лаура.

— О, милая! — рассмеялся Сандро, его душа не могла больше вынести этой муки.

Он схватил девушку за плечи и заглянул ей в глаза.

— Да, я говорил, что думал. Ты прекрасна и невероятно отзывчива и телом, и душой. Ты заставила меня снова почувствовать себя молодым. Ради тебя я мог бы, наверное, завоевать мир! Но теперь не вини меня за то, что было сказано в порыве благодарности.

Лаура насторожилась:

— Я слышала, мужчины обычно не благодарят своих возлюбленных, если испытывают к ним искренние чувства. Они выражаются иначе, не словами благодарности!

— Лаура, да ведь обстоятельства вряд ли можно назвать обычными! Нет, нам нужно обо всем забыть! Разница в возрасте, в положении, да и характеры у нас с тобой несхожие… У нас нет будущего, дорогая! — наконец высказал он мучившего его мысль.

Лаура торжественно посмотрела прямо ему в глаза.

— Так давайте тогда не будем задумываться о будущем, мой господин! Я с удовольствием немедленно снова сделаю так, чтобы вы почувствовали себя молодым. Разве этого вам не хочется?

Опасения и мрачные предчувствия пали под натиском страсти. Сандро застонал и сжал Лауру в объятиях. Но когда он отвел возлюбленную в спальню и даже когда раздел, Кавалли знал: они совершают серьезную ошибку. Их отношения углубляются и, вместо того, чтобы оттолкнуть друг друга, они сближаются все теснее.

Ей будет больно. Вопрос лишь во времени.

Однако когда под шелковым балдахином раздались стоны и крики Лауры, ему осталось лишь махнуть на все рукой.

Страсть захлестнула их обоих и оторвала от всего остального мира, остались только долгие ночи любви и еще более долгие дни ожидания и предвкушения. За обедом они лукаво переглядывались, в винном погребе смеялись, и оба с нетерпением ожидали праздника ночи.

Сандро все последнее время находился в состоянии какого-то блаженного изнеможения. Любовь отдалила его от бремени забот и даже заставила позабыть, что он в ссылке и отстранен от исполнения обязанностей, с которыми успешно справлялся в течении более двух десятков лет, охраняя Наиспокойнейшую, любимый город, Венецию.

«И все это совершила Лаура!» — думал он, обнаженным лежа на смятых простынях. Она преобразила его жизнь, заставив совершенно позабыть, что он Страж Ночи Венеции. Сандро взял апельсин и вонзил в кожуру зубы. На ладонь брызнул сок — он сдирал кожуру руками. Этому столь простому и чувственному удовольствию его тоже научила Лаура. Оторвав дольку, Сандро откусил кусочек и положил на язык.

— Перестань! — Лаура подняла голову, склоненную над альбомом. — Мне тоже хочется!

Он усмехнулся:

— А это неплохая мысль! Иди сюда!

Лаура прижала альбом к груди и погрозила ему пальцем, испачканным углем.

— Мне потребовалась целая неделя, чтобы уговорить тебя позировать, и я не хочу терять ни одной минуты предоставленной возможности.

Кавалли окинул себя взглядом.

— И ты считаешь, что я сейчас позирую?

«Как замечательно! Лежать обнаженным на смятых простынях и есть апельсин, это значит позировать!» — усмехнулся про себя Сандро.

— Ну да… позируешь… Только поменьше, пожалуйста, шевелись.

Лаура нахмурилась и потерла пальцем бумагу.

— Ох, Сандро, набросок просто прекрасный! Это будет моя лучшая картина.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, но вот только жаль, что ее никто не увидит.

— Прости, я не поняла. Что ты хочешь этим сказать?

Разговаривая, Лаура продолжала работать углем и мелом.

— Не думаешь же ты, что я позволю посторонним людям взирать на себя… в обнаженном виде!

— Сандро! Но искусство существует не для тебя одного! Оно для всех.

— Может это и так, но не в данном случае.

Художница равнодушно пожала плечами, и они некоторое время не разговаривали.

Сандро никогда раньше не проводил в постели целый день и теперь находил в этом некоторое удовольствие. Глядя, как Лаура работает, он улыбался. Никогда ему не понять, что можно найти интересного в его обнаженном, покрытым шрамами теле!

Действительно, что необычного в широкой груди с серебристыми волосками, длинных жилистых ногах с буграми вен, мощных плечах, одно из которых отмечено сабельным ударом, а другое ожогом?..

Однако, несмотря на все недостатки, Лаура находит его привлекательным и восхищается, даже когда не рисует.

Доев апельсин, Сандро, в свою очередь, залюбовался ею. Необычность натуры девушки его уже больше не пугала. Как упоенно умеет она предаваться любимому делу! Ее глаза впивались в него и затягивались туманной дымкой, когда рука опускалась, чтобы перенести живые линии на лист бумаги. «Рисует она так же, как делает все остальное — радостно, с вдохновением, неукротимо. Такая страсть к жизни просто завораживает,» — отмечал про себя обнаженный Страж Ночи. Кавалли стал вспоминать прошедшую ночь. Другой женщины, умеющей так отдаваться, ему не доводилось встречать. Поцелуи, ласки… Она щедра во всем. Смелая, предприимчивая, удивительная, восхитительная… Никаких моральных запретов… Чувственная, не испорченная условностями и предрассудками… В любви такая же, как в живописи — вдохновленная, одержимая… А сам он прожил свою жизнь по правилам и предписаниям. Никогда до встречи с Лаурой Сандро не знал настоящей радости любви.

Художница рисовала, а натурщик без тени стеснения открыто восторгался ею. На девушке был один из его халатов, не по росту длинный, не по фигуре широкий, из алого атласа. Халат был распахнут, и виднелась ложбинка между грудей. Волосы красавицы беспорядочно падали на плечи и шею. Босые ноги цеплялись за ножки стула, и не совсем приличная поза позволяла натурщику наслаждаться чудесным видом бедер художницы.

— Сандро! — глаза Лауры неодобрительно посмотрели на него, в словах прозвучал упрек. — Я же просила тебя не шевелиться!

— Что? Я не шевелюсь! Я послушно тебе позирую.

Во взгляде Лауры мелькнула озорная искорка.

— Ты-то сам вроде бы и не шевелишься, но вот…

Сандро опустил глаза на свое тело. Боже! До чего доводят грешные мысли! Он же лежит обнаженный и мечтает о возлюбленной, совершенно забыв, что не одет!

Кавалли рассмеялся.

— Есть лишь один способ исправить положение.

Глаза Лауры увлажнились и затуманились. Она подняла свой альбом, как щит.

— Надо вот так тебя и нарисовать! Пусть все знают, какой ты развратник и о чем думаешь, когда ешь апельсин.

— Признаться, до встречи с тобой я был крайне примерным.

— Ну тогда хорошо, что мы с тобой встретились. Тебе ведь, наверное, было очень скучно всегда оставаться примерным?

Сандро подавил зевок.

— Что-то я утомился. Нельзя художникам писать живых людей. Им следует ограничиваться фруктами в вазах, собачками и мертвыми фазанами.

— Пожалуйста, Сандро, еще немного…

Он распростер руки.

— Иди сюда!

— Мне нужно закончить работу.

— Займемся этим позже. Я стану отменно позировать, обещаю. Не шевелясь!

— Нет!

— Нет? — Сандро проворно сполз с кровати. — А я думаю, да!

— Ты вовсе не отменный на…

—…турщик? Ты права!

Два быстрых шага и Сандро оказался рядом с Лаурой, и у художницы мгновенно пропал интерес к наброску.

— Нет! — Лаура, затевая игру, отскочила. — Я не…

Но он уже загнал ее в угол. Девушка шутливо закричала. Сандро, смеясь, взвалил ее на плечо и направился к кровати, не обращая ни малейшего внимания на то, что маленькие кулаки не так уж и шутливо колотят его по спине.

— Ты!.. Варвар! Гунн! Злодей! Бестия!..

Сандро бросил возлюбленную на постель и прижал ее руки к изголовью. Эпитеты сменились беспомощным смехом, тут же приглушенным поцелуем. Оказывается, можно смеяться, занимаясь любовью!

Наклонившись над Лаурой и не отпуская рук, Сандро распахнул халат и овладел девушкой. Он крепко поцеловал ее, оставив на губах аромат апельсина.

С приглушенным стоном Лаура завела свои ноги ему за спину и сжала их, покачивая бедрами. Пальцы Сандро сжали ее соски, заставив набухнуть. Рот терзал эти маленькие творения природы, вбирая вкус женского тела.

Нет, он не какой-нибудь зеленый юнец! Так же медленно, как вошел, Сандро отступил, не обращая внимания на удивление и недовольство девушки.

— Полежи-ка спокойно хоть недолгое время, — прошептал он.

Не убирая рук с ее груди, он стал нежно целовать Лауру, спускаясь все ниже, к самой сокровенной тайне женского естества. Язык проник в нежные солоноватые складки, и Лаура трижды прерывисто вздохнула, замерла, наконец, в экстазе.

В ее глазах восторг смешался с удивлением, когда он снова вошел в лоно, доведя до полного безумия возлюбленную. Но его терпение оказалось не беспредельным. Тело Сандро содрогнулось, с губ сорвался протяжный стон. Они слились, как ему показалось, неразрывно и навсегда.

Лаура прижала Сандро к себе и поцеловала. В широко раскрытых глазах застыло удивление.

Он негромко рассмеялся.

— Таков вкус любви, дорогая!

Сандро выпустил Лауру из объятий.

Она выглядела столь счастливой, что ему захотелось продлить этот миг навеки.

Еще долго они лежали рядом. Сандро держал возлюбленную за руку. Ах, если бы их страсть оказалась не просто невозможной идиллией! Любовь вырвала их обоих из жизни, из времени, из города. Но Кавалли ведь был прикован чувством долга к своим обязанностям Стража Ночи, а Лаура утонула в желании добиться всеобщего признания как художник.

В дверь постучали. Недовольно пробормотав проклятие, Сандро запахнул на Лауре халат и, на ходу обматывая себе бедра простыней, поспешил к двери. Ему с трудом удалось сдержать усмешку, встретив озадаченный взгляд лакея. Никто из слуг, кроме разве что личного камердинера, никогда не видел хозяина иначе, как полностью одетым. Сейчас он стоял в одной простыне, босой, с растрепанными волосами.

— Да? В чем дело?

— Послание для вас, мой господин!

Лакей протянул сложенный лист бумаги и вышел, в недоумении почесывая затылок.

Сандро вернулся к Лауре, сломал знакомую печать и, нахмурившись, прочел послание.

— Что там? — поинтересовалась девушка.

Страж Ночи молчал, задумавшись.

— Сандро!

— Ах, да! — он кашлянул. — Прости, задумался. Мне прислали приглашение от герцога Мантуи. Завтра в их загородном доме званый вечер.

Сандро помолчал.

— Подозреваю, они хотят загладить проступок сына, — добавил он.

Лаура вздохнула. Да, она тоже почти забыла, что весь остальной мир не переставал существовать.

— Ты… ты поедешь?

— Поедем мы оба, — уверенно ответил Кавалли, поддаваясь внезапному порыву и надеясь, что жалеть не придется.

Глаза Лауры расширились от удивления.

— Сандро!.. Я не могу! Вряд ли мне подойдет светское общество аристократов Венеции!.. Ой, вернее, я ему.

— Ерунда! Ты очаровательна!

— Это ты считаешь, но твои вкусы столь необычны!

Он рассмеялся.

— Я не хочу видеть герцога Мантуи, Сандро. Их сын…

У Стража Ночи внезапно кольнуло сердце.

— Мой сын тоже замешан в этом деле, но ведь ты меня простила! Те, кто подверг тебя мучениям в ту ночь, высланы из Венеции.

Он выронил листок, возвратился к кровати и обнял Лауру.

— Никогда не прячься от людей из-за случившегося. В этом нет твоей вины.

— Но ведь люди считают иначе! Мою невинность продали в публичном доме, значит, я заслужила трентуно.

— Так люди станут думать, но лишь когда ты начнешь от них прятаться.

— А… ты уверен в своем желании взять меня с собой?

— Любовь моя!

Сандро снова развел полы халата, нежно погладил девушку и подтолкнул ее к постели.

— Доверься мне, — прошептал он ей на ухо. — На празднике ты всех просто покоришь, дорогая. У тебя талант очаровывать людей.

— Неужели? — Лаура поцеловала его в щеку.

— Да, — пробормотал Сандро, чувствуя, как нарастает желание. — Боже мой, да!