Все, о чем здесь рассказано, происходило на самом деле. Все это пережито Дженифер, это ее личная, глубоко интимная история, которую она доверила мне. Я лишь записывала ее слова.
      Мы встречались с ней на улице, в кафе, в ее комнате, у меня дома. Долгие вечера и ночи проводили мы в беседах. Дженифер обрушивала на меня водопады историй, которые и составили в конце концов эту книгу. Я же старалась записать все так, чтобы речь Дженифер оставалась непосредственной, а рассказ получился естественным, передающим очарование, свойственное душе юной, романтической и весьма чувственной. В итоге я уподобилась ремесленнику, пользующемуся разными инструментами: интервью, простая запись со слов Дженифер или ее же рассказ, но слегка обработанный. По-моему, такой подход – самый правильный. Он позволил отобразить Дженифер так, как ее воспринимала я – каждый день разной. А чтобы не сбивать читателей с толку, я попросила издательство напечатать фрагменты моих бесед с Дженифер курсивом.
 
      Сейчас у Дженифер все в порядке. Мы продолжаем общаться, но гораздо реже и лишь по телефону. Дженифер рассказала мне, что у нее есть парень. Он учится в университете, ему двадцать два. Они ходят в кино и в пиццерию, а когда родителей нет дома – занимаются любовью у него или у нее.
      В общем, я рада за нее – рада, что она полюбила, что стала наконец женщиной, что у нее, еще юной, такой огромный эмоциональный опыт. И я рада, что сумела передать на бумаге всю непосредственность, свежесть, простоту и, если хотите, чувственность этой истории – дивной и в то же время совершенно обычной.
       Паола Милано, журналистка

      Когда ей исполнилось двенадцать, Дженифер весила сорок девять килограммов при росте метр пятьдесят восемь. Все только и говорили об этих цифрах, потому что в свой день рождения Дженифер пошла к доктору. Пока ее измеряли и взвешивали, Дженифер стояла в одних трусиках, прикрывая ладонями едва заметные груди. На ее коже оказалось несколько родимых пятен. Медсестра, записав все данные, попросила Дженифер остаться: ее посмотрит доктор. Дженифер улеглась на ледяную кушетку и уставилась в потолок.
       – Было страшно?
       – Страшно? Не знаю... скорее, немного неловко...
       – Из-за того, что ты осталась в одних трусиках?
       – Да... я подумала: а что, если врач заставит их снять...
       – Ты бы сняла?
       – Нет... я позвала бы маму.
      Открылась дверь, появился доктор: располагающий к себе голубоглазый блондин с улыбкой на сжатых губах. Он подошел к столу и стал изучать медицинскую карту Дженифер. Затем вымыл руки, поглядел в окно и спросил самого себя:
      – Будет дождь? Или нет?
      После чего, взяв левую руку Дженифер кончиками пальцев, отодвинул ее в сторону. Свободной рукой девушка невольно прикрыла груди.
      – Мммм... ерунда, можно смыть обычной губкой.
      Доктор так же аккуратно взял вторую руку Дженифер.
      – Все в порядке, девочка, бояться совсем нечего.
      И только тогда Дженифер позволила себе опасливо улыбнуться.
       – Прекрасный доктор. Он понял, что я нервничаю, и делал все осторожно.
       – Тебе стало легче?
       – Ну, как сказать... я просто перестала ТАК бояться...
      Доктор повернулся к Дженифер спиной, притворяясь, будто ищет что-то, и спросил как можно добродушнее:
      – А теперь повернись, чтобы я мог осмотреть тебя сзади.
      Не отрывая рук от груди, Дженифер повернулась. Доктор приблизился к ней.
       – Я умирала со стыда.
       – Почему?
       – Трусики забились мне между ягодиц, и я не осмеливалась их поправить.
       – Как ты думала, что должно было произойти?
       – Ну...
       – Ты думала, что доктор может прийти в возбуждение?
       – Ну... я была еще совсем девочкой... мне было так стыдно...
       – Значит, по-твоему, ты со своими трусиками в тот момент выглядела сексуально?
       – Не знаю... может быть, он так считал...
       – Что же, по-твоему, он мог сделать?
       – Не знаю... я ничего не знала... просто я чувствовала себя... мммм, как это...
       – Уязвимой?
       – Да... наверное, так... я была в его власти, ведь правда?
      Доктор отодвинул волосы, осмотрел затылок, спину. Дотронулся до родимого пятна. И вдруг Дженифер почувствовала, как его рука приспускает трусики. Мгновенный испуг. Она зажмурилась и, по-прежнему скрестив руки на груди, переживала эти секунды, показавшиеся вечностью.
      – Отлично, можешь одеваться.
      Отвернувшись к стене, закрыв глаза, Дженифер подождала, пока дверь не закрылась и она снова не осталась одна.
       – А другие мужчины когда-нибудь видели тебя голой?
       – Только отец, всего несколько раз.
      Дженифер оделась, спустилась к матери, ждавшей внизу.
      – Все в порядке?
      Дженифер кивнула и перевела взгляд на чек, который заполняла ее мать. Она не могла отделаться от ощущения того, как доктор дотронулся до ее кожи, в тот момент, когда приспустил трусики.

      В субботу, за день до тринадцатилетия Дженифер, ее отец устроил барбекю во дворе, рядом с бассейном. Приехали дяди, тети, двоюродная сестра Стефания со своим парнем, друзья родителей и лучшая школьная подруга Дженифер – Паулинья.
       – Я была потрясена, когда увидела сестру, девушку моего возраста, которая шла, держа за руку парня лет восемнадцати.
       – Почему потрясена?
       – Почему? Да потому, что она была еще девчонка, как я!
      День выдался жаркий, все плескались в бассейне. Дженифер никогда еще не видела сразу столько родственников, почти раздетых. Животики, целлюлит, расширенные вены, Стефания в самом крохотном бикини из всех когда-либо виденных Дженифер. Ягодицы ее были совсем открыты, а спереди – ничего, кроме миниатюрного треугольника. Так что Стефания, можно сказать, была голой. Дженифер заметила, что груди двоюродной сестры были меньше, чем у нее. Но вот противоречие: груди были меньше, зато у Стефании имелся дружок.
       – Мы с Паулиньей только на них и смотрели.
       – На сестру, вместе с ее парнем?
       – Ну да.
       – И вы говорили между собой про ее груди?
       – Конечно... у нас обеих груди были больше, чем у Стефании.
       – А если сравнивать тебя и Паулинью?
       – У Паулиньи чуть больше... но она еще носила лифчик, чтобы грудь казалась крупнее.
       – Зачем это?
       – Она хотела привлекать к себе внимание.
       – Чье?
       – Парней, чье же еще?
       – А у тебя не возникало желания привлечь внимание парней?
       – Нет, Паола, я была слишком застенчивой.
      Когда мясо было почти готово и у решетки выстроилась очередь, Дженифер и Паулинья заметили кое-что: Стефания и ее парень исчезли. Идея пошпионить за ними тут же захватила Дженифер.
       – По правде говоря, я не знала, зачем я это делаю... глупая забава, ничего больше. Мы завидовали Стефании: у нее был парень, а у нас нет. На самом деле, мы хотели, шутки ради, подглядеть, что они там делают.
      Сперва обе подружки поискали в саду. Никаких следов тех двоих. Наконец, они решились пробраться в дом. Тишина, приятная прохлада... совсем не то, что во дворе, где жара и шум голосов. Навострив уши, внимательно глядя по сторонам, девочки стали подниматься по лестнице. Спальня родителей, комната Дженифер, гостиная... Дженифер и Паулинья шли, взявшись за руки, словно желая поддержать друг друга.
       – Нам было интересно, но в то же время мы жутко боялись.
       – Чего?
       – Ну... боялись увидеть то, чего не следует видеть.
      Они молча миновали коридор. Внезапно Дженифер остановилась, обернулась к Паулинье: дверь ее комнаты была заперта. А ведь она оставляла ее открытой! Сердце готово было выпрыгнуть из груди Дженифер, дыхание стало частым и прерывистым.
      – Дженифер, что случилось?
      – Паулинья, кажется, они в моей комнате...
      – Честно?
      На какой-то миг Дженифер ощутила желание вернуться назад, оказаться в кругу семьи, под солнцем, в безопасности... Но в то же время она медленно, но решительно двигалась к двери комнаты. Перед дверью Дженифер еще раз посмотрела на Паулинью, как бы набираясь смелости, чтобы в следующую секунду склониться перед замочной скважиной.
       – Господи, я никогда не забуду...
       – Что ты увидела?
       – Парень сидел на моей кровати, а Стефания на нем.
       – Одетые?
       – Трусики Стефании были приспущены до середины бедер, так что виднелись волоски...
      Дженифер отдышалась, попыталась унять дрожь в теле. Ей захотелось бежать отсюда, но она овладела собой. И поэтому увидела, как сестра медленно целовала в грудь своего парня, а он отпивал из бутылки с пивом, которую держал в руке.
       – Он только пил, и ничего больше?
       – Сначала нет... Потом стал гладить ее.
       – Где?
       – Он гладил ноги... грудь... один раз провел пальцем у нее между ног... Я просто не верила... вот так, на моей постели...
      Поскольку Дженифер не двигалась, Паулинья подошла к ней и спросила:
      – Они там?
      Паулинья даже испугалась, когда Дженифер схватила ее за руку.
      – Что такое?
      Дженифер оторвалась от замочной скважины, сделала знак Паулинье, чтобы та посмотрела тоже. Паулинья приложила ладонь ко рту, так как не могла поверить в происходящее. Дженифер хотела подглядывать и дальше, но еще больше – выйти во двор, пока их не обнаружили. Она была охвачена трепетом, кожа пылала. Дженифер отстранила Паулинью и снова приникла к отверстию.
       – Господи... Стефания раздвинула ноги, а парень вводил свой палец в нее.
       – А что она?
       – А ничего... голова, отклоненная назад, опиралась на его руку... глаза закрыты, а губы – наоборот... казалось, что она без сознания... Я убежала.
      Дженифер вошла в ванную, закрыла дверь на два оборота, повесила полотенце на дверную ручку. Поглядела на себя в зеркале: груди как будто немножко выросли. Дженифер почувствовала непреодолимое желание оказаться голой. Она стянула с себя купальник и уселась на унитаз.
       – Я писала так долго, как никогда в жизни.
       – И тебе это доставило удовольствие?
       – Огромное.

      Закрыты глаза или открыты – никакой разницы. Виденная днем сцена, во всех красках и подробностях, непрестанно прокручивалась перед Дженифер в ночной темноте. Но теперь уже безо всяких страхов и неудобств: ни согнутой спины, ни слишком маленькой замочной скважины, ни опасности быть застигнутой кем-нибудь. Словно двоюродная сестра и ее парень были здесь, меньше чем в метре от нее. И Дженифер наблюдала за всем, уютно устроившись в постели, на мягких, прохладных простынях. Она вновь видела бронзовую кожу Стефании, трусики на ее бедрах, волоски, парня, лениво глотающего пиво, губы сестры, скользящие по его груди, его палец, пропадающий где-то у нее между ног.
       – Той ночью я совсем не спала. Ворочалась в кровати и все время видела тех двоих.
       – И ты воображала, что они здесь, в постели, рядом с тобой?
       – Конечно... я понюхала простынь.
       – Что ты хотела обнаружить?
       – Ну... запах того, что я видела днем.
       – Запах от их занятий любовью?
       – Да.
       – И ты его почувствовала?
       – Не знаю. Мне казалось, да.
      Лежа ничком, Дженифер приблизила лицо к тому месту, где, как ей представлялось, сидели сестра и ее парень. Когда ей почудилось, что вот в этом месте запах не тот, что везде, она начала скользить по нему губами – так же, как сестра скользила губами по груди своего возлюбленного. Одновременно Дженифер раздвинула ноги. Так было лучше. Дженифер принялась лизать простыню, двигая поясницей, точно одно предполагало другое. Наконец, она сунула подушку между ног и сжала их со всей силой. Дрожь пробежала по ее телу.
       – Ты получила удовольствие?
       – Ну...
       – И потом заснула?
       – Заснула... без трусиков, в мокрой постели.
       – Ты описалась?
       – Ну да.

      Когда Паулинье исполнилось четырнадцать, родители позволили ей устроить вечеринку с танцами в гараже. Все должно было начаться где-то в восемь и закончиться к полуночи.
      Дженифер с Паулиньей начали обсуждать все это еще за неделю, но тем не менее в день праздника находились в крайнем возбуждении.
      – Пригласи свою сестру. Ту, которая с парнем.
      Дженифер вздрогнула. После своего дня рождения она не встречалась с сестрой. А в последнее время она и ее парень даже не являлись Дженифер в воображении, перед сном. Но Дженифер ответила не раздумывая, точно вопрос пробудил в ней заснувшее чувство:
      – Классно. Я позвоню ей, а потом тебе. Пока.
      Дженифер была так взволнована, что дважды ошиблась номером. Она понимала, что нельзя терять времени, что это единственная возможность увидеть их двоих здесь, рядом с собой.
      – Алло?
      – Стефания?
      – Дженифер?
      – Это я. Что ты делаешь сегодня вечером?
      – А что?
      – У Паулиньи день рождения. Она тебя приглашает.
      – Здорово. А можно я приду с Маркосом?
      – Конечно, да.
      В тот вечер Дженифер ощутила сильнейшее желание выставить напоказ свое тело. Правда, было жарко, но Дженифер вовсе не имела в виду жару.
       – Знаешь... я хотела показать тому парню, что во мне больше от настоящей женщины, чем в моей сестре.
       – И что же ты надела?
       – Совсем коротенькую юбку, прозрачную блузку, открывающую живот. Но хуже всего было с трусиками, потому что нужны были самые маленькие. Я надела те, которые носила в двенадцать лет.
      Посмотревшись в зеркало, Дженифер была поражена. Спереди трусики совершенно не прикрывали волоски, сзади тоже оставляли все на виду. Дженифер сначала подумала о том, чтобы сменить их, но затем ее захватила мысль пойти вот так: пусть все видят, какая она сексуальная.
       – В голове моей царил хаос. Я надела эти трусики, но не допускала мысли, что кто-то увидит меня в них.
       – Но тебе ведь нравилось?
       – Конечно... просто я не знала, чего мне хочется...
       – Но ты же говорила: тебе надо было показать тому парню, что в тебе больше от настоящей женщины, чем в твоей сестре.
       – Да, но я не собиралась предстать перед ним в трусиках, правда?
      В восемь часов Дженифер села в машину матери и, расположившись на сиденье, почувствовала, насколько короткая у нее юбка. Она положила сумочку и подарок на колени, чтобы прикрыть свои ноги. Но в этом не было необходимости: для матери Дженифер все еще оставалась маленькой девочкой, которая вполне может ходить по дому без всего.
      – Куда мы едем, мама?
      – Эулалия попросила, чтобы я захватила Стефанию тоже.
      – А-а.
      Машина остановилась у небогатого дома, где жила семья Стефании. Родители Дженифер были состоятельными людьми и жили в более престижном квартале. Может быть, именно поэтому два семейства нечасто бывали в гостях друг у друга, и вообще между ними ощущался некоторый холодок. Дженифер несколько раз вынимала поздравительную открытку и наконец спрятала ее в надушенный конверт. Поправила волосы перед зеркалом заднего вида и внезапно замерла: неужели это она сейчас смотрит на саму себя с такой понимающей, иронической улыбкой?
       – Странное чувство... Словно в зеркале был кто-то другой.
       – Кто же?
       – Я сама, но только намного хуже.
       – Хуже?
       – Не знаю даже, как объяснить. Хочешь, скажу, о чем я подумала в ту минуту?
       – Скажи.
       – Я подумала так: я похожа на шлюшку. А ты как считаешь?
      Дженифер была вырвана из мира своих фантазий звуком открывающейся двери, тонким запахом, заполнившим салон.
      – О-о-ой-й-й...
      Обернувшись, Дженифер увидела Стефанию. Влажные и завитые волосы. Совсем не та, что прежде. Женщина. Как она, Дженифер, была смешна рядом с ней со своими длинными, распущенными девчоночьими волосами! Но дело было не только в этом: Стефания накрасила губы специальной помадой, так что они постоянно оставались влажными. Белые брюки, невероятно узкие, верх которых позволял видеть резинку трусиков. Дженифер только и сумела пробормотать:
      – А Маркос?
      Посмотрев на группу парней на углу улицы, Стефания ответила безразличным тоном, что они с Маркосом поговорили и теперь между ними все кончено. Что Маркос надоел ей со своими приступами ревности, вечно рылся в ее одежде. Короче, достал.
       – Я была просто в шоке.
       – Потому что они порвали отношения?
       – Нет... из-за того, как Стефания говорила об этом...
       – Как?
       – Ну... после того, как я видела их там, у себя... и они занимались этим...
       – Ты посчитала Стефанию вульгарной?
       – Да.
       – А себя нет?
       – Почему?
       – Потому что хотела выставить себя напоказ перед ее парнем.
       – Ага... все как-то смешалось...
       – Но, в сущности, ты была расстроена, узнав, что парень не приедет.
       – Да.
       – И Стефания оказалась сексуальнее, чем ты.
       – Да.
       – И ей было совершенно все равно, что с этим парнем, тогда как ты думала только о нем.
       – Да.

      Дженифер играла с волейбольным мячом, ударяя его о стенку. Однажды она плохо рассчитала силу, и мяч упал в соседний двор. Дженифер отправилась на поиски. У входной двери она заметила камеру. Позвонила. В переговорном устройстве раздался мужской голос:
      – Кто там?
      – Я ваша соседка... мой мяч упал к вам во двор.
      Дверь автоматически открылась. Дженифер помедлила, но так как никто не показался, то она вошла во двор.
      – Заходи в дом.
      Голос теперь доносился из окна гостиной. Дженифер робко вошла.
      – Иди сюда.
      На пороге стоял добродушный мужчина, в шортах и без рубашки. Он был крепкого сложения и привлекательного вида. Дженифер никогда его прежде не видела. Пройдя через гостиную, она вышла в заднюю дверь. Оказалось, что мяч упал в бассейн. Дженифер поискала глазами, чем его можно выловить.
      – Позволь, я достану.
      Мужчина нырнул в воду, достал мяч и стал его подбрасывать.
      – Присоединяйся.
      Дженифер покраснела. Она принялась почесывать предплечья и локти.
      – Не могу. У меня джинсовые шорты.
      – Ну и что?
      – Их нельзя мочить в воде.
      Мужчина, уже покинувший бассейн, обратился к ней с наигранным безразличием:
      – Ну тогда сними.
      Дженифер была потрясена и тут же стала прикидывать, сможет ли она добежать до двери раньше него или, в крайнем случае, перепрыгнуть через стену. Однако мужчина бросил ей мяч дружеским жестом и пошел за полотенцем. Вытираясь, он пристально глядел на Дженифер, стоя у двери.
       – Боже, какой же чертовский страх я испытала.
      –  Почему?
      –  Почему? Понимаешь... под его шортами...
       – Что там было?
       – Я никогда не видела такого огромного...
       – Члена?
       – Да.
       – А тот тип, наверно, просто изводился от желания.
       – Знаешь, о чем он меня спросил?
       – О чем?
       – Есть ли у меня парень.
       – И что ты сказала?
       – Что у меня никого нет.
      Дженифер хотела уйти, но сосед прислонился к двери и вытирал волосы. Затем повесил полотенце и скрестил руки на груди.
      – У меня тоже никого нет.
      Дженифер повела плечами и слегка скривила рот. Куда она смотрела – в глаза мужчине или в землю? Неважно: она видела только его шорты и то, что вырисовывалось под ними.
      Мужчина провел правой рукой по своей груди, по животу и наконец достиг того самого, размеры которого были ясно видны.
      – У меня никого нет, у тебя тоже, так почему нам не быть друг с другом?
      Дженифер остолбенела. Он стал приближаться к ней.
      – Спокойно, киска.
      – Дженифер!
      Услышав материнский голос, Дженифер помчалась со всех ног, через гостиную, через входную дверь, вбежала к себе в дом и остановилась в ванной. Оттуда было слышно, как сосед плескался в бассейне. Дженифер не могла прогнать от себя образ той штуки, которую облегали шорты.

      До Паулиньи ехать было минут двадцать, и все это время в салоне машины слышался только шум мотора. Дженифер пыталась собрать рассеянные мысли, желая, чтобы все предстало в другом свете и нашлось какое-то оправдание ее нескромной одежде.
       – Я внезапно стала гореть от стыда.
       – Почему?
       – Не знаю... я чувствовала, как трусики давили мне между ног.
       – То есть натирали?
       – Было очень неудобно, ведь трусики были совсем маленькие.
       – И тебе захотелось их снять?
       – Да. Если бы я могла, то сняла бы в тот же момент.
      Прибыв на вечеринку, Дженифер опередила Стефанию, поцеловала Паулинью, вручила ей подарок и спросила, где ванная.
      – Иди в мою. Там, наверху.
      Дженифер вошла туда, закрыла за собой дверь и принялась стягивать трусики.
       – Боже, какое это было облегчение. Надо было видеть, какой след оставила на коже резинка.
       – Тебе захотелось широко раздвинуть ноги?
       – Откуда ты знаешь? Я выглядела просто посмешищем.
      Пока Дженифер приходила в себя, она рассматривала ванную подруги. Все аккуратно прибрано: кукольный домик, да и только. Вдруг ее взгляд остановился на трусиках, свисавших с крана. Черных. И Дженифер решилась.
       – Я взяла трусики Паулиньи и надела их.
       – Тебе понравилось?
       – Разница невероятная.
       – Ты подумала о том, что твоя подруга уже надевала их?
       – Да... я никогда не надевала чужих трусиков.
       – Ты почувствовала себя ближе к Паулинье?
       – Ага... еще мне пришла в голову глупая мысль.
       – О чем?
       – Да ладно...
       – Нет, скажи.
       – Так, пустяк... о том, что Паулинья теперь должна надеть мои.
      Дженифер вышла из ванной и, посмотрев вниз, в холл, испытала страх.
       – Догадайся, кто там был? С бокалом в руке?
       – Кто?
       – Наш сосед. Представляешь?
       – Нет.
       – Честное слово.
      На нем были облегающие джинсы, они чуть лучше прикрывали то, что так явно виднелось тогда под шортами. Сосед повернулся, прислонился к стене, скрестив руки и ноги. Паулинья отнесла подарок в комнату и подошла к Дженифер.
      – Что с тобой, Дже? Не хочешь спускаться?
      – Этот тип...
      – Какой тип?
      – Тот, который с бокалом.
      – Это Рей, папин друг. Пойдем в гараж.
      – Паулинья, послушай...
      – Что такое?
      – Одолжи мне что-нибудь из одежды.
      – Зачем, Дже? Ты классно выглядишь.
      – Я чувствую себя голой.
      – Перестань. Посмотри, какая у меня юбка.
      Юбка Паулиньи была чуть длиннее. По правде говоря, это юбка Дженифер была слишком короткой.
       – Не знаю, каким образом, но я прошла мимо того типа так, что он меня не заметил.
      Гараж превратился в настоящий танцевальный зал. Полумрак. Мигающие разноцветные лампочки. Бешеная музыка. Все говорят, никто никого не слушает. Дженифер наслаждалась: вот где можно смешаться с толпой, раствориться в ней, остаться незамеченной. И только здесь она вспомнила:
      – А где Стефания?
      – А, вон там, танцует... она без своего парня...
      Стефания танцевала, точно погрузившись в транс: веки опущены, губы полуоткрыты – так же, как тогда, в объятиях Маркоса. Музыка сменилась, стала тяжелее; Стефания испустила крик и еще сильнее задергалась, словно звук, неистово мигающие лампочки – все это было частью представления, устроенного для нее одной. Стефания подымала руки, вращала бедрами, приседала, играла со своими волосами. Несколько ребят уже спорили из-за того, кто первым пойдет танцевать с ней.
       – Когда она вся изгибалась, были видны трусики.
       – А ребята?
       – Они продолжали танцевать с глупым видом.
       – Почему так?
       – По-моему, Стефании нужен был кто-то другой, не из этой компании.
       – Кто?
       – Кто-нибудь постарше, вроде Маркоса.
      Холод обжег затылок Дженифер. Она обернулась.
      – Эй, кошечка, я скучаю по твоему мячику.
      Дженифер окаменела. Она лишь могла скрести ногтями свои руки.
       – Я была в панике. Он здесь, возле меня... Я вспомнила о своей мини-юбке, о прозрачной блузке, это все было не для него, понимаешь? Все получилось не так, как я задумывала.
      Рей, держа в руке бокал, другой взял Дженифер за подбородок:
      – Потанцуем?
      Дженифер покачала головой: тело ее горело, горло пересохло. И так как Рей не отрывал от нее взгляда, Дженифер показала на Стефанию. Как по волшебству, тот оставил Дженифер и пошел, словно загипнотизированный, в сторону Стефании.

      Дженифер потягивалась в постели, и в это время зазвонил телефон.
       – Я подумала: господи, кто это, в такую рань?
      Она сняла трубку и услышала жалобный голос Стефании.
      – Привет, Дженифер.
      – Привет... куда это ты пропала? Ушла с вечеринки?
      – У меня не все в порядке, Дженифер.
      – Что случилось?
      – Такая гадость... вчера...
      В трубке раздались рыдания.
      – Успокойся... расскажи мне, в чем дело.
      – Знаешь того типа, который со мной танцевал?
      – Да, это приятель отца Паулиньи.
      – Сукин сын.
      – Что он сделал?
      Рей скользил взглядом по потному телу Стефании. Намагниченная музыкой, светом, неясными чувствами, где смешивались желание и гордость за себя, Стефания двигалась все более страстно, догадываясь, что заводит этого мужчину. Настоящего мужчину, совсем не такого, как Маркос. Он был опасен, и чем больше Стефания думала об этой опасности, тем больше ей нравилось бросать ему вызов. В своем женском арсенале она отыскала немало оружия. Мокрая от пота блузка четко обрисовывала соски грудей. От быстрых движений Стефании брюки спустились еще больше, так что трусики были видны уже наполовину. Она ощущала капли пота, катившиеся по ее груди, спине, бедрам. Рей тряс головой, всем видом демонстрируя свое восхищение.
      – Я умирала от жажды. И вдруг он сунул мне в руку бокал с ледяным шампанским. И начал со мной танцевать. И сказал, чтобы я выпила... а я умирала от жажды.
      Хотя Стефания испытывала радость, к ней примешивалась некоторая тревога. Надо было что-то решать. Сказать, что она не станет пить? Или что станет – это так шло к ее образу взрослой женщины? Рей наклонился и начал шептать ей на ухо.
      – Он говорил, что я самая красивая женщина на празднике. Я растерялась. Маркос никогда не называл меня женщиной. Этот тип умел сказать нужные слова. Я не знала, что делать, и поэтому отпила глоток.
      Шампанское было замечательно холодным. Оно утоляло жажду и одновременно возбуждало.
      Стефания тоже считала, что она – самая красивая женщина здесь. Все только на нее и смотрели. А отец Паулиньи, когда Стефания вошла в дом, уставился на ее живот.
       – Ты ощутила зависть, когда Стефания начала рассказывать?
       – Я была не такая испорченная, как она.
       – Но она выглядела лучше, чем ты.
       – Ну, это как посмотреть.
       – Ведь она была самая привлекательная из всех на вечеринке.
       – Да, в такой одежде... и помада...
       – Хотя ее тело тоже кое-что значило?
       – Да.
       – А лицо?
       – Стефания была хорошенькая, с оттенком вульгарности, но хорошенькая... ей так шла завивка...
       – То есть Рею она нравилась больше?
       – Ну... думаю, на меня он толком и не взглянул...
       – А твои ноги, они были красивее?
       – Наверное, да... у нее мускулистые, у меня более стройные...
       – А попка?
       – Хочешь, скажу кое-что? Я была красивее, но не подавала себя так, как она.
       – Потому что не танцевала?
       – Я не могла выставить себя напоказ... А потом еще этот случай с Маркосом, в моей комнате...
      После двух танцев и нескольких глотков шампанского Стефания ощутила руку Рея у себя на поясе.
      – Знаешь, чего мне больше всего хочется?
      Стефания улыбнулась, покачала головой в знак отрицания.
      – Чтобы ты вот так же танцевала, но для меня одного.
      Рей буквально потащил Стефанию за собой.
      – Дженифер, я не знала, куда и зачем иду. Его рука у меня на животе... легкие поглаживания...
      Стефания понимала, что мысль о том, чтобы исчезнуть с этим человеком, которого она почти не знала, – не очень-то хорошая мысль. Но в конце концов, разве не могли они просто выйти на прогулку, как это обычно делают мужчины и женщины? Ощущение было примерно такое же, как после накрашенных в первый раз губ: она становилась еще чуть-чуть взрослее. Пожалуй, даже сильнее, ведь на этот раз она была женщиной, которую сопровождал мужчина.