Все, о чем здесь рассказано, происходило на самом деле. Все это пережито Дженифер, это ее личная, глубоко интимная история, которую она доверила мне. Я лишь записывала ее слова.
      Мы встречались с ней на улице, в кафе, в ее комнате, у меня дома. Долгие вечера и ночи проводили мы в беседах. Дженифер обрушивала на меня водопады историй, которые и составили в конце концов эту книгу. Я же старалась записать все так, чтобы речь Дженифер оставалась непосредственной, а рассказ получился естественным, передающим очарование, свойственное душе юной, романтической и весьма чувственной. В итоге я уподобилась ремесленнику, пользующемуся разными инструментами: интервью, простая запись со слов Дженифер или ее же рассказ, но слегка обработанный. По-моему, такой подход – самый правильный. Он позволил отобразить Дженифер так, как ее воспринимала я – каждый день разной. А чтобы не сбивать читателей с толку, я попросила издательство напечатать фрагменты моих бесед с Дженифер курсивом.
 
      Сейчас у Дженифер все в порядке. Мы продолжаем общаться, но гораздо реже и лишь по телефону. Дженифер рассказала мне, что у нее есть парень. Он учится в университете, ему двадцать два. Они ходят в кино и в пиццерию, а когда родителей нет дома – занимаются любовью у него или у нее.
      В общем, я рада за нее – рада, что она полюбила, что стала наконец женщиной, что у нее, еще юной, такой огромный эмоциональный опыт. И я рада, что сумела передать на бумаге всю непосредственность, свежесть, простоту и, если хотите, чувственность этой истории – дивной и в то же время совершенно обычной.
       Паола Милано, журналистка

      Когда ей исполнилось двенадцать, Дженифер весила сорок девять килограммов при росте метр пятьдесят восемь. Все только и говорили об этих цифрах, потому что в свой день рождения Дженифер пошла к доктору. Пока ее измеряли и взвешивали, Дженифер стояла в одних трусиках, прикрывая ладонями едва заметные груди. На ее коже оказалось несколько родимых пятен. Медсестра, записав все данные, попросила Дженифер остаться: ее посмотрит доктор. Дженифер улеглась на ледяную кушетку и уставилась в потолок.
       – Было страшно?
       – Страшно? Не знаю... скорее, немного неловко...
       – Из-за того, что ты осталась в одних трусиках?
       – Да... я подумала: а что, если врач заставит их снять...
       – Ты бы сняла?
       – Нет... я позвала бы маму.
      Открылась дверь, появился доктор: располагающий к себе голубоглазый блондин с улыбкой на сжатых губах. Он подошел к столу и стал изучать медицинскую карту Дженифер. Затем вымыл руки, поглядел в окно и спросил самого себя:
      – Будет дождь? Или нет?
      После чего, взяв левую руку Дженифер кончиками пальцев, отодвинул ее в сторону. Свободной рукой девушка невольно прикрыла груди.
      – Мммм... ерунда, можно смыть обычной губкой.
      Доктор так же аккуратно взял вторую руку Дженифер.
      – Все в порядке, девочка, бояться совсем нечего.
      И только тогда Дженифер позволила себе опасливо улыбнуться.
       – Прекрасный доктор. Он понял, что я нервничаю, и делал все осторожно.
       – Тебе стало легче?
       – Ну, как сказать... я просто перестала ТАК бояться...
      Доктор повернулся к Дженифер спиной, притворяясь, будто ищет что-то, и спросил как можно добродушнее:
      – А теперь повернись, чтобы я мог осмотреть тебя сзади.
      Не отрывая рук от груди, Дженифер повернулась. Доктор приблизился к ней.
       – Я умирала со стыда.
       – Почему?
       – Трусики забились мне между ягодиц, и я не осмеливалась их поправить.
       – Как ты думала, что должно было произойти?
       – Ну...
       – Ты думала, что доктор может прийти в возбуждение?
       – Ну... я была еще совсем девочкой... мне было так стыдно...
       – Значит, по-твоему, ты со своими трусиками в тот момент выглядела сексуально?
       – Не знаю... может быть, он так считал...
       – Что же, по-твоему, он мог сделать?
       – Не знаю... я ничего не знала... просто я чувствовала себя... мммм, как это...
       – Уязвимой?
       – Да... наверное, так... я была в его власти, ведь правда?
      Доктор отодвинул волосы, осмотрел затылок, спину. Дотронулся до родимого пятна. И вдруг Дженифер почувствовала, как его рука приспускает трусики. Мгновенный испуг. Она зажмурилась и, по-прежнему скрестив руки на груди, переживала эти секунды, показавшиеся вечностью.
      – Отлично, можешь одеваться.
      Отвернувшись к стене, закрыв глаза, Дженифер подождала, пока дверь не закрылась и она снова не осталась одна.
       – А другие мужчины когда-нибудь видели тебя голой?
       – Только отец, всего несколько раз.
      Дженифер оделась, спустилась к матери, ждавшей внизу.
      – Все в порядке?
      Дженифер кивнула и перевела взгляд на чек, который заполняла ее мать. Она не могла отделаться от ощущения того, как доктор дотронулся до ее кожи, в тот момент, когда приспустил трусики.

      В субботу, за день до тринадцатилетия Дженифер, ее отец устроил барбекю во дворе, рядом с бассейном. Приехали дяди, тети, двоюродная сестра Стефания со своим парнем, друзья родителей и лучшая школьная подруга Дженифер – Паулинья.
       – Я была потрясена, когда увидела сестру, девушку моего возраста, которая шла, держа за руку парня лет восемнадцати.
       – Почему потрясена?
       – Почему? Да потому, что она была еще девчонка, как я!
      День выдался жаркий, все плескались в бассейне. Дженифер никогда еще не видела сразу столько родственников, почти раздетых. Животики, целлюлит, расширенные вены, Стефания в самом крохотном бикини из всех когда-либо виденных Дженифер. Ягодицы ее были совсем открыты, а спереди – ничего, кроме миниатюрного треугольника. Так что Стефания, можно сказать, была голой. Дженифер заметила, что груди двоюродной сестры были меньше, чем у нее. Но вот противоречие: груди были меньше, зато у Стефании имелся дружок.
       – Мы с Паулиньей только на них и смотрели.
       – На сестру, вместе с ее парнем?
       – Ну да.
       – И вы говорили между собой про ее груди?
       – Конечно... у нас обеих груди были больше, чем у Стефании.
       – А если сравнивать тебя и Паулинью?
       – У Паулиньи чуть больше... но она еще носила лифчик, чтобы грудь казалась крупнее.
       – Зачем это?
       – Она хотела привлекать к себе внимание.
       – Чье?
       – Парней, чье же еще?
       – А у тебя не возникало желания привлечь внимание парней?
       – Нет, Паола, я была слишком застенчивой.
      Когда мясо было почти готово и у решетки выстроилась очередь, Дженифер и Паулинья заметили кое-что: Стефания и ее парень исчезли. Идея пошпионить за ними тут же захватила Дженифер.
       – По правде говоря, я не знала, зачем я это делаю... глупая забава, ничего больше. Мы завидовали Стефании: у нее был парень, а у нас нет. На самом деле, мы хотели, шутки ради, подглядеть, что они там делают.
      Сперва обе подружки поискали в саду. Никаких следов тех двоих. Наконец, они решились пробраться в дом. Тишина, приятная прохлада... совсем не то, что во дворе, где жара и шум голосов. Навострив уши, внимательно глядя по сторонам, девочки стали подниматься по лестнице. Спальня родителей, комната Дженифер, гостиная... Дженифер и Паулинья шли, взявшись за руки, словно желая поддержать друг друга.
       – Нам было интересно, но в то же время мы жутко боялись.
       – Чего?
       – Ну... боялись увидеть то, чего не следует видеть.
      Они молча миновали коридор. Внезапно Дженифер остановилась, обернулась к Паулинье: дверь ее комнаты была заперта. А ведь она оставляла ее открытой! Сердце готово было выпрыгнуть из груди Дженифер, дыхание стало частым и прерывистым.
      – Дженифер, что случилось?
      – Паулинья, кажется, они в моей комнате...
      – Честно?
      На какой-то миг Дженифер ощутила желание вернуться назад, оказаться в кругу семьи, под солнцем, в безопасности... Но в то же время она медленно, но решительно двигалась к двери комнаты. Перед дверью Дженифер еще раз посмотрела на Паулинью, как бы набираясь смелости, чтобы в следующую секунду склониться перед замочной скважиной.
       – Господи, я никогда не забуду...
       – Что ты увидела?
       – Парень сидел на моей кровати, а Стефания на нем.
       – Одетые?
       – Трусики Стефании были приспущены до середины бедер, так что виднелись волоски...
      Дженифер отдышалась, попыталась унять дрожь в теле. Ей захотелось бежать отсюда, но она овладела собой. И поэтому увидела, как сестра медленно целовала в грудь своего парня, а он отпивал из бутылки с пивом, которую держал в руке.
       – Он только пил, и ничего больше?
       – Сначала нет... Потом стал гладить ее.
       – Где?
       – Он гладил ноги... грудь... один раз провел пальцем у нее между ног... Я просто не верила... вот так, на моей постели...
      Поскольку Дженифер не двигалась, Паулинья подошла к ней и спросила:
      – Они там?
      Паулинья даже испугалась, когда Дженифер схватила ее за руку.
      – Что такое?
      Дженифер оторвалась от замочной скважины, сделала знак Паулинье, чтобы та посмотрела тоже. Паулинья приложила ладонь ко рту, так как не могла поверить в происходящее. Дженифер хотела подглядывать и дальше, но еще больше – выйти во двор, пока их не обнаружили. Она была охвачена трепетом, кожа пылала. Дженифер отстранила Паулинью и снова приникла к отверстию.
       – Господи... Стефания раздвинула ноги, а парень вводил свой палец в нее.
       – А что она?
       – А ничего... голова, отклоненная назад, опиралась на его руку... глаза закрыты, а губы – наоборот... казалось, что она без сознания... Я убежала.
      Дженифер вошла в ванную, закрыла дверь на два оборота, повесила полотенце на дверную ручку. Поглядела на себя в зеркале: груди как будто немножко выросли. Дженифер почувствовала непреодолимое желание оказаться голой. Она стянула с себя купальник и уселась на унитаз.
       – Я писала так долго, как никогда в жизни.
       – И тебе это доставило удовольствие?
       – Огромное.

      Закрыты глаза или открыты – никакой разницы. Виденная днем сцена, во всех красках и подробностях, непрестанно прокручивалась перед Дженифер в ночной темноте. Но теперь уже безо всяких страхов и неудобств: ни согнутой спины, ни слишком маленькой замочной скважины, ни опасности быть застигнутой кем-нибудь. Словно двоюродная сестра и ее парень были здесь, меньше чем в метре от нее. И Дженифер наблюдала за всем, уютно устроившись в постели, на мягких, прохладных простынях. Она вновь видела бронзовую кожу Стефании, трусики на ее бедрах, волоски, парня, лениво глотающего пиво, губы сестры, скользящие по его груди, его палец, пропадающий где-то у нее между ног.
       – Той ночью я совсем не спала. Ворочалась в кровати и все время видела тех двоих.
       – И ты воображала, что они здесь, в постели, рядом с тобой?
       – Конечно... я понюхала простынь.
       – Что ты хотела обнаружить?
       – Ну... запах того, что я видела днем.
       – Запах от их занятий любовью?
       – Да.
       – И ты его почувствовала?
       – Не знаю. Мне казалось, да.
      Лежа ничком, Дженифер приблизила лицо к тому месту, где, как ей представлялось, сидели сестра и ее парень. Когда ей почудилось, что вот в этом месте запах не тот, что везде, она начала скользить по нему губами – так же, как сестра скользила губами по груди своего возлюбленного. Одновременно Дженифер раздвинула ноги. Так было лучше. Дженифер принялась лизать простыню, двигая поясницей, точно одно предполагало другое. Наконец, она сунула подушку между ног и сжала их со всей силой. Дрожь пробежала по ее телу.
       – Ты получила удовольствие?
       – Ну...
       – И потом заснула?
       – Заснула... без трусиков, в мокрой постели.
       – Ты описалась?
       – Ну да.

      Когда Паулинье исполнилось четырнадцать, родители позволили ей устроить вечеринку с танцами в гараже. Все должно было начаться где-то в восемь и закончиться к полуночи.
      Дженифер с Паулиньей начали обсуждать все это еще за неделю, но тем не менее в день праздника находились в крайнем возбуждении.
      – Пригласи свою сестру. Ту, которая с парнем.
      Дженифер вздрогнула. После своего дня рождения она не встречалась с сестрой. А в последнее время она и ее парень даже не являлись Дженифер в воображении, перед сном. Но Дженифер ответила не раздумывая, точно вопрос пробудил в ней заснувшее чувство:
      – Классно. Я позвоню ей, а потом тебе. Пока.
      Дженифер была так взволнована, что дважды ошиблась номером. Она понимала, что нельзя терять времени, что это единственная возможность увидеть их двоих здесь, рядом с собой.
      – Алло?
      – Стефания?
      – Дженифер?
      – Это я. Что ты делаешь сегодня вечером?
      – А что?
      – У Паулиньи день рождения. Она тебя приглашает.
      – Здорово. А можно я приду с Маркосом?
      – Конечно, да.
      В тот вечер Дженифер ощутила сильнейшее желание выставить напоказ свое тело. Правда, было жарко, но Дженифер вовсе не имела в виду жару.
       – Знаешь... я хотела показать тому парню, что во мне больше от настоящей женщины, чем в моей сестре.
       – И что же ты надела?
       – Совсем коротенькую юбку, прозрачную блузку, открывающую живот. Но хуже всего было с трусиками, потому что нужны были самые маленькие. Я надела те, которые носила в двенадцать лет.
      Посмотревшись в зеркало, Дженифер была поражена. Спереди трусики совершенно не прикрывали волоски, сзади тоже оставляли все на виду. Дженифер сначала подумала о том, чтобы сменить их, но затем ее захватила мысль пойти вот так: пусть все видят, какая она сексуальная.
       – В голове моей царил хаос. Я надела эти трусики, но не допускала мысли, что кто-то увидит меня в них.
       – Но тебе ведь нравилось?
       – Конечно... просто я не знала, чего мне хочется...
       – Но ты же говорила: тебе надо было показать тому парню, что в тебе больше от настоящей женщины, чем в твоей сестре.
       – Да, но я не собиралась предстать перед ним в трусиках, правда?
      В восемь часов Дженифер села в машину матери и, расположившись на сиденье, почувствовала, насколько короткая у нее юбка. Она положила сумочку и подарок на колени, чтобы прикрыть свои ноги. Но в этом не было необходимости: для матери Дженифер все еще оставалась маленькой девочкой, которая вполне может ходить по дому без всего.
      – Куда мы едем, мама?
      – Эулалия попросила, чтобы я захватила Стефанию тоже.
      – А-а.
      Машина остановилась у небогатого дома, где жила семья Стефании. Родители Дженифер были состоятельными людьми и жили в более престижном квартале. Может быть, именно поэтому два семейства нечасто бывали в гостях друг у друга, и вообще между ними ощущался некоторый холодок. Дженифер несколько раз вынимала поздравительную открытку и наконец спрятала ее в надушенный конверт. Поправила волосы перед зеркалом заднего вида и внезапно замерла: неужели это она сейчас смотрит на саму себя с такой понимающей, иронической улыбкой?
       – Странное чувство... Словно в зеркале был кто-то другой.
       – Кто же?
       – Я сама, но только намного хуже.
       – Хуже?
       – Не знаю даже, как объяснить. Хочешь, скажу, о чем я подумала в ту минуту?
       – Скажи.
       – Я подумала так: я похожа на шлюшку. А ты как считаешь?
      Дженифер была вырвана из мира своих фантазий звуком открывающейся двери, тонким запахом, заполнившим салон.
      – О-о-ой-й-й...
      Обернувшись, Дженифер увидела Стефанию. Влажные и завитые волосы. Совсем не та, что прежде. Женщина. Как она, Дженифер, была смешна рядом с ней со своими длинными, распущенными девчоночьими волосами! Но дело было не только в этом: Стефания накрасила губы специальной помадой, так что они постоянно оставались влажными. Белые брюки, невероятно узкие, верх которых позволял видеть резинку трусиков. Дженифер только и сумела пробормотать:
      – А Маркос?
      Посмотрев на группу парней на углу улицы, Стефания ответила безразличным тоном, что они с Маркосом поговорили и теперь между ними все кончено. Что Маркос надоел ей со своими приступами ревности, вечно рылся в ее одежде. Короче, достал.
       – Я была просто в шоке.
       – Потому что они порвали отношения?
       – Нет... из-за того, как Стефания говорила об этом...
       – Как?
       – Ну... после того, как я видела их там, у себя... и они занимались этим...
       – Ты посчитала Стефанию вульгарной?
       – Да.
       – А себя нет?
       – Почему?
       – Потому что хотела выставить себя напоказ перед ее парнем.
       – Ага... все как-то смешалось...
       – Но, в сущности, ты была расстроена, узнав, что парень не приедет.
       – Да.
       – И Стефания оказалась сексуальнее, чем ты.
       – Да.
       – И ей было совершенно все равно, что с этим парнем, тогда как ты думала только о нем.
       – Да.

      Дженифер играла с волейбольным мячом, ударяя его о стенку. Однажды она плохо рассчитала силу, и мяч упал в соседний двор. Дженифер отправилась на поиски. У входной двери она заметила камеру. Позвонила. В переговорном устройстве раздался мужской голос:
      – Кто там?
      – Я ваша соседка... мой мяч упал к вам во двор.
      Дверь автоматически открылась. Дженифер помедлила, но так как никто не показался, то она вошла во двор.
      – Заходи в дом.
      Голос теперь доносился из окна гостиной. Дженифер робко вошла.
      – Иди сюда.
      На пороге стоял добродушный мужчина, в шортах и без рубашки. Он был крепкого сложения и привлекательного вида. Дженифер никогда его прежде не видела. Пройдя через гостиную, она вышла в заднюю дверь. Оказалось, что мяч упал в бассейн. Дженифер поискала глазами, чем его можно выловить.
      – Позволь, я достану.
      Мужчина нырнул в воду, достал мяч и стал его подбрасывать.
      – Присоединяйся.
      Дженифер покраснела. Она принялась почесывать предплечья и локти.
      – Не могу. У меня джинсовые шорты.
      – Ну и что?
      – Их нельзя мочить в воде.
      Мужчина, уже покинувший бассейн, обратился к ней с наигранным безразличием:
      – Ну тогда сними.
      Дженифер была потрясена и тут же стала прикидывать, сможет ли она добежать до двери раньше него или, в крайнем случае, перепрыгнуть через стену. Однако мужчина бросил ей мяч дружеским жестом и пошел за полотенцем. Вытираясь, он пристально глядел на Дженифер, стоя у двери.
       – Боже, какой же чертовский страх я испытала.
      –  Почему?
      –  Почему? Понимаешь... под его шортами...
       – Что там было?
       – Я никогда не видела такого огромного...
       – Члена?
       – Да.
       – А тот тип, наверно, просто изводился от желания.
       – Знаешь, о чем он меня спросил?
       – О чем?
       – Есть ли у меня парень.
       – И что ты сказала?
       – Что у меня никого нет.
      Дженифер хотела уйти, но сосед прислонился к двери и вытирал волосы. Затем повесил полотенце и скрестил руки на груди.
      – У меня тоже никого нет.
      Дженифер повела плечами и слегка скривила рот. Куда она смотрела – в глаза мужчине или в землю? Неважно: она видела только его шорты и то, что вырисовывалось под ними.
      Мужчина провел правой рукой по своей груди, по животу и наконец достиг того самого, размеры которого были ясно видны.
      – У меня никого нет, у тебя тоже, так почему нам не быть друг с другом?
      Дженифер остолбенела. Он стал приближаться к ней.
      – Спокойно, киска.
      – Дженифер!
      Услышав материнский голос, Дженифер помчалась со всех ног, через гостиную, через входную дверь, вбежала к себе в дом и остановилась в ванной. Оттуда было слышно, как сосед плескался в бассейне. Дженифер не могла прогнать от себя образ той штуки, которую облегали шорты.

      До Паулиньи ехать было минут двадцать, и все это время в салоне машины слышался только шум мотора. Дженифер пыталась собрать рассеянные мысли, желая, чтобы все предстало в другом свете и нашлось какое-то оправдание ее нескромной одежде.
       – Я внезапно стала гореть от стыда.
       – Почему?
       – Не знаю... я чувствовала, как трусики давили мне между ног.
       – То есть натирали?
       – Было очень неудобно, ведь трусики были совсем маленькие.
       – И тебе захотелось их снять?
       – Да. Если бы я могла, то сняла бы в тот же момент.
      Прибыв на вечеринку, Дженифер опередила Стефанию, поцеловала Паулинью, вручила ей подарок и спросила, где ванная.
      – Иди в мою. Там, наверху.
      Дженифер вошла туда, закрыла за собой дверь и принялась стягивать трусики.
       – Боже, какое это было облегчение. Надо было видеть, какой след оставила на коже резинка.
       – Тебе захотелось широко раздвинуть ноги?
       – Откуда ты знаешь? Я выглядела просто посмешищем.
      Пока Дженифер приходила в себя, она рассматривала ванную подруги. Все аккуратно прибрано: кукольный домик, да и только. Вдруг ее взгляд остановился на трусиках, свисавших с крана. Черных. И Дженифер решилась.
       – Я взяла трусики Паулиньи и надела их.
       – Тебе понравилось?
       – Разница невероятная.
       – Ты подумала о том, что твоя подруга уже надевала их?
       – Да... я никогда не надевала чужих трусиков.
       – Ты почувствовала себя ближе к Паулинье?
       – Ага... еще мне пришла в голову глупая мысль.
       – О чем?
       – Да ладно...
       – Нет, скажи.
       – Так, пустяк... о том, что Паулинья теперь должна надеть мои.
      Дженифер вышла из ванной и, посмотрев вниз, в холл, испытала страх.
       – Догадайся, кто там был? С бокалом в руке?
       – Кто?
       – Наш сосед. Представляешь?
       – Нет.
       – Честное слово.
      На нем были облегающие джинсы, они чуть лучше прикрывали то, что так явно виднелось тогда под шортами. Сосед повернулся, прислонился к стене, скрестив руки и ноги. Паулинья отнесла подарок в комнату и подошла к Дженифер.
      – Что с тобой, Дже? Не хочешь спускаться?
      – Этот тип...
      – Какой тип?
      – Тот, который с бокалом.
      – Это Рей, папин друг. Пойдем в гараж.
      – Паулинья, послушай...
      – Что такое?
      – Одолжи мне что-нибудь из одежды.
      – Зачем, Дже? Ты классно выглядишь.
      – Я чувствую себя голой.
      – Перестань. Посмотри, какая у меня юбка.
      Юбка Паулиньи была чуть длиннее. По правде говоря, это юбка Дженифер была слишком короткой.
       – Не знаю, каким образом, но я прошла мимо того типа так, что он меня не заметил.
      Гараж превратился в настоящий танцевальный зал. Полумрак. Мигающие разноцветные лампочки. Бешеная музыка. Все говорят, никто никого не слушает. Дженифер наслаждалась: вот где можно смешаться с толпой, раствориться в ней, остаться незамеченной. И только здесь она вспомнила:
      – А где Стефания?
      – А, вон там, танцует... она без своего парня...
      Стефания танцевала, точно погрузившись в транс: веки опущены, губы полуоткрыты – так же, как тогда, в объятиях Маркоса. Музыка сменилась, стала тяжелее; Стефания испустила крик и еще сильнее задергалась, словно звук, неистово мигающие лампочки – все это было частью представления, устроенного для нее одной. Стефания подымала руки, вращала бедрами, приседала, играла со своими волосами. Несколько ребят уже спорили из-за того, кто первым пойдет танцевать с ней.
       – Когда она вся изгибалась, были видны трусики.
       – А ребята?
       – Они продолжали танцевать с глупым видом.
       – Почему так?
       – По-моему, Стефании нужен был кто-то другой, не из этой компании.
       – Кто?
       – Кто-нибудь постарше, вроде Маркоса.
      Холод обжег затылок Дженифер. Она обернулась.
      – Эй, кошечка, я скучаю по твоему мячику.
      Дженифер окаменела. Она лишь могла скрести ногтями свои руки.
       – Я была в панике. Он здесь, возле меня... Я вспомнила о своей мини-юбке, о прозрачной блузке, это все было не для него, понимаешь? Все получилось не так, как я задумывала.
      Рей, держа в руке бокал, другой взял Дженифер за подбородок:
      – Потанцуем?
      Дженифер покачала головой: тело ее горело, горло пересохло. И так как Рей не отрывал от нее взгляда, Дженифер показала на Стефанию. Как по волшебству, тот оставил Дженифер и пошел, словно загипнотизированный, в сторону Стефании.

      Дженифер потягивалась в постели, и в это время зазвонил телефон.
       – Я подумала: господи, кто это, в такую рань?
      Она сняла трубку и услышала жалобный голос Стефании.
      – Привет, Дженифер.
      – Привет... куда это ты пропала? Ушла с вечеринки?
      – У меня не все в порядке, Дженифер.
      – Что случилось?
      – Такая гадость... вчера...
      В трубке раздались рыдания.
      – Успокойся... расскажи мне, в чем дело.
      – Знаешь того типа, который со мной танцевал?
      – Да, это приятель отца Паулиньи.
      – Сукин сын.
      – Что он сделал?
      Рей скользил взглядом по потному телу Стефании. Намагниченная музыкой, светом, неясными чувствами, где смешивались желание и гордость за себя, Стефания двигалась все более страстно, догадываясь, что заводит этого мужчину. Настоящего мужчину, совсем не такого, как Маркос. Он был опасен, и чем больше Стефания думала об этой опасности, тем больше ей нравилось бросать ему вызов. В своем женском арсенале она отыскала немало оружия. Мокрая от пота блузка четко обрисовывала соски грудей. От быстрых движений Стефании брюки спустились еще больше, так что трусики были видны уже наполовину. Она ощущала капли пота, катившиеся по ее груди, спине, бедрам. Рей тряс головой, всем видом демонстрируя свое восхищение.
      – Я умирала от жажды. И вдруг он сунул мне в руку бокал с ледяным шампанским. И начал со мной танцевать. И сказал, чтобы я выпила... а я умирала от жажды.
      Хотя Стефания испытывала радость, к ней примешивалась некоторая тревога. Надо было что-то решать. Сказать, что она не станет пить? Или что станет – это так шло к ее образу взрослой женщины? Рей наклонился и начал шептать ей на ухо.
      – Он говорил, что я самая красивая женщина на празднике. Я растерялась. Маркос никогда не называл меня женщиной. Этот тип умел сказать нужные слова. Я не знала, что делать, и поэтому отпила глоток.
      Шампанское было замечательно холодным. Оно утоляло жажду и одновременно возбуждало.
      Стефания тоже считала, что она – самая красивая женщина здесь. Все только на нее и смотрели. А отец Паулиньи, когда Стефания вошла в дом, уставился на ее живот.
       – Ты ощутила зависть, когда Стефания начала рассказывать?
       – Я была не такая испорченная, как она.
       – Но она выглядела лучше, чем ты.
       – Ну, это как посмотреть.
       – Ведь она была самая привлекательная из всех на вечеринке.
       – Да, в такой одежде... и помада...
       – Хотя ее тело тоже кое-что значило?
       – Да.
       – А лицо?
       – Стефания была хорошенькая, с оттенком вульгарности, но хорошенькая... ей так шла завивка...
       – То есть Рею она нравилась больше?
       – Ну... думаю, на меня он толком и не взглянул...
       – А твои ноги, они были красивее?
       – Наверное, да... у нее мускулистые, у меня более стройные...
       – А попка?
       – Хочешь, скажу кое-что? Я была красивее, но не подавала себя так, как она.
       – Потому что не танцевала?
       – Я не могла выставить себя напоказ... А потом еще этот случай с Маркосом, в моей комнате...
      После двух танцев и нескольких глотков шампанского Стефания ощутила руку Рея у себя на поясе.
      – Знаешь, чего мне больше всего хочется?
      Стефания улыбнулась, покачала головой в знак отрицания.
      – Чтобы ты вот так же танцевала, но для меня одного.
      Рей буквально потащил Стефанию за собой.
      – Дженифер, я не знала, куда и зачем иду. Его рука у меня на животе... легкие поглаживания...
      Стефания понимала, что мысль о том, чтобы исчезнуть с этим человеком, которого она почти не знала, – не очень-то хорошая мысль. Но в конце концов, разве не могли они просто выйти на прогулку, как это обычно делают мужчины и женщины? Ощущение было примерно такое же, как после накрашенных в первый раз губ: она становилась еще чуть-чуть взрослее. Пожалуй, даже сильнее, ведь на этот раз она была женщиной, которую сопровождал мужчина.
      – Он открыл дверь своей машины, пригласил меня сесть... Вот это машина, настоящая БМВ! Я плюхнулась на сиденье. Там стояло ведерко со льдом, он попросил меня положить в него бутылку с шампанским. Я сделала так, как он говорил.
      Рей сел в машину, включил проигрыватель. Такой зажигательной музыки Стефания еще не слышала, ритм ее полностью захватил сознание. Стефания могла делать только две вещи. Во-первых, глотнуть еще шампанского: ледяная капля упала на брюки, смочила кожу ноги. Во-вторых, подергивать головой, всем телом в такт музыке, так что волосы падали на лицо.
      – Дженифер, я просто сошла с ума... Он так на меня смотрел, я вся таяла...
      Увидев, что Рей пристально на нее глядит, Стефания предложила ему вина, чтобы снять напряженность момента.
      – Хочешь?
      – Хочу, но не так.
      Стефания не поняла и, прежде чем успела что-нибудь спросить, Рей придвинулся к ней, взял за руку, державшую бокал, поднес его ко рту девушки.
      – Он заставил меня выпить еще, но сказал, чтобы я не глотала... я испугалась, а он повторял: не глотай, не глотай... а я сидела с полным ртом шампанского и не знала, что делать... Потом он приблизил свои губы почти вплотную к моим, открыл и стал ждать... он сказал, чтобы я дала ему выпить из своего рта... Я не могла решиться, но он настаивал.
      Наконец Стефания закрыла глаза. Шампанское потекло по губам Рея, по его подбородку...
      – Мммм, кошечка... это лучшее шампанское, какое я пил в жизни.
      Стефания чувствовала, как его дыхание становится все ближе, обвевает ей лицо. Она попыталась отстраниться, но он прижался губами к ее губам. Стефания не могла пошевелиться: между ног стояло ведерко, рука Рея держала ее за голову, а вся она оказалась прижатой к сиденью. Поэтому Стефания сидела неподвижно, пока Рей покрывал ее рот уверенными, но легкими поцелуями. Когда она наконец чуть отодвинулась, то встретила нежнейший взгляд Рея. Лицо ее пылало, сердце выпрыгивало наружу и стучало, как после пробежки в несколько километров.
      – Я просто без ума от тебя, кошечка.
      Стефания не могла избежать взгляда этих голубых глаз, почти детских, но принадлежавших настоящему мужчине. В ее голове будто тикала часовая бомба, воздух все шумнее вырывался из ноздрей – и Стефания не поверила сама, когда ее руки, словно сами по себе, обхватили голову мужчины, и губы коснулись его губ. Поцелуй получился долгим. Рей сначала предоставил все делать Стефании, и та осмелела: эта забава доставляла ей еще неизведанное удовольствие, сила которого прямо зависела от риска. Маркос, сестра, подруги – все это было в прошлом, в каком-то далеком мире.
      – Кошечка, я твой... делай со мной все, что хочешь...
      Пока Рей устраивался на сиденье, Стефания уселась на него сверху. Рей положил ведерко назад, и Стефания теперь могла свободно двигаться.
      – Дженифер, когда я оказалась у него на коленях... просто нельзя поверить.
      Стефания по-прежнему держала руками голову Рея, целуя его с закрытыми глазами. Затем его руки сжали ее запястья.
      – Кошечка, давай уедем отсюда.
      – Мама должна приехать за мной.
      – Во сколько?
      – В двенадцать.
      – Сейчас четверть двенадцатого, мы успеем, если быстро.
      У Стефании не хватило мужества спросить, куда они едут. Она не хотела быть, а тем более показаться трусихой. Рей теперь ее парень, пусть все будет как будет. О разнице в возрасте она не хотела думать. Стефанию охватила гордость, ведь многие женщины, зрелые и опытные, мечтали бы оказаться на ее месте. Она хлебнула еще шампанского. Скованность ее совсем прошла, и Стефания включила проигрыватель. Музыка, сильная, обволакивающая, почти усыпила ее разум. Пока они ехали, рука Рея слегка поглаживала ее левую ногу, а иногда пыталась отделить ее от правой, но Стефания вновь сдвигала обе ноги.
       – Ты представляла себе, что могло дальше случиться с сестрой?
       – Нет, я только слушала – так внимательно, что ухо чуть не отнялось.
      Дверь гаража автоматически открылась. Рей нежно улыбнулся Стефании, но она не ответила. В первый раз за все время Стефания подумала, что зашла слишком далеко.
      – Стефания, так ты же была в двух шагах от моего дома!
      – Я не знала... в голове все перемешалось.
      Рей вышел, без единого слова открыл дверь и протянул Стефании руку. Она чувствовала себя неуверенно, но не желала разыгрывать недотрогу, после того как весь вечер изображала настоящую женщину. Когда они вошли в дом, Рей взял Стефанию на руки. Она подавила свой испуг. Рей опустил ее на кровать. Стефания хотела встать, но мужчина положил ей руки на плечи.
      – Тихо, кошечка, я не сделаю тебе ничего плохого.
      – Мама уже приехала за мной.
      – Все в порядке, я хочу только одного. Помнишь, о чем мы говорили?
      Стефания не помнила, дыхание ее перехватило от тревоги, ей хотелось уйти.
      – Не помнишь? Ты должна потанцевать для меня одного.
      Стефания кивнула. Рей поднялся, включил проигрыватель. Снова зажигательная музыка. Стефания, в полной растерянности, уселась на кровать. Рей взял ее за руки, заставил встать.
      – А теперь потанцуй.
      Стефания вышла на середину комнаты. Рей устроился на кровати, положив под голову подушку, уменьшил свет. Стефания прокричала, чтобы он услышал ее сквозь рев музыки:
      – Я станцую и мы поедем обратно, да?
      Рей поднял большой палец. Стефания закрыла глаза, стараясь успокоиться, и принялась танцевать. Рей прокричал ей:
      – Как на вечеринке. Больше огня!
      Стефания повиновалась. Закрыв глаза, она принялась вращать телом, стараясь воспроизводить те же движения, что выполняла, когда танцевала у Паулиньи. Сначала Стефания положила руки себе на бедра и пригнулась, затем подняла их и повернулась спиной к Рею. Открыв глаза, она увидела, как Рей аплодирует ей.
      Музыка закончилась, Стефания понемногу перестала двигаться. Рей встал на колени и, роясь в дисках, сказал, словно речь шла о самом обычном деле:
      – А теперь в последний раз. Без блузки.
      – Как? Нет, пойдем, мама меня уже ждет...
      Рей встал прямо перед ней, раздались первые звуки новой мелодии.
      – Еще двадцать минут, мы доедем туда за пять. Сними блузку и потанцуй.
      – Нет!
      – Только одну минуту, можешь сама засечь время. Одну минуту без блузки, и мы едем.
      Руки Рея стали шарить по ее спине, пояснице. Стефания хотела помешать ему, прижав руки к телу.
      – Рей, не надо, зачем?
      – Давай, сними блузку, и я отвезу тебя обратно. Полминуты, я только посмотрю, и мы едем.
      – Там нечего смотреть, они слишком маленькие.
      – Ничего страшного. Я хочу посмотреть.
      Рею удалось расстегнуть блузку. Стефания колебалась: уступить ему и поскорей выбраться отсюда или помешать, но уже решительно. Рей настаивал:
      – Вот что, потанцуй полминуты без блузки, и мы уезжаем. А если нет, то остаемся здесь.
      – Ладно...
      Напуганная Стефания сняла блузку и невольно повернулась спиной к Рею. Тот приказал ей встать к нему лицом. Стефания подчинилась, но прикрыла груди руками. Рей показал пальцем: «Не надо». Он увеличил громкость и, хлопая в ладоши, побуждал Стефанию танцевать.
      Шатаясь от неловкости, Стефания открыла груди и медленно начала изгибаться, как будто не слыша музыки. Рей улыбался. Стефания постучала по своим наручным часам. Он спрыгнул с кровати и подошел к ней.
      – Видишь, всего полминуты, и ничего не случилось.
      Стефания собралась застегнуть блузку, но Рей удержал ее:
      – Один поцелуй на прощание.
      Он поцеловал Стефанию с силой, вводя язык в ее рот, проводя ладонями по телу, слегка массируя соски. Наконец, его рука оказалась между ее ног. Стефания стала вырываться:
      – Пойдем отсюда, мама ждет меня!
      Она попыталась освободиться от Рея, но это ей не удалось.
      – Дженифер, он взял мою руку и положил себе на член. Я и не знала, что он успел его вытащить. Он заставил меня обхватить его член пальцами, Дженифер. Он повалил меня на пол. Он встал надо мной на колени и начал двигать членом по животу, грудям, между ними, а потом кончил. Я думала, из него никогда не перестанет брызгать это... Я была вся мокрая, Дженифер, почти до самого лица... какая мерзость, какой ужас, Дженифер!
      Рей встал. Стефания плакала.
      – А теперь пойдем, кошечка, там уже все расходятся.
      Он достал полотенце, принялся вытирать ее. Помог застегнуть блузку, как маленькой девочке. Стефания вытирала слезы ладонями, не глядя на него.
      – Все в порядке, кошечка, до полуночи еще пять минут. Скажи маме, что ты пошла прогуляться. Я высажу тебя на углу.
      Они ехали в молчании. На углу улицы, где стоял дом Паулиньи, Рей остановил машину. Стефания увидела рядом автомобиль своей матери. Она открыла дверь, не оборачиваясь в сторону Рея.
      – Кошечка, я так сделал, потому что ты меня зажгла.
      Стефания быстро пошла к дому. По пути она встретила мать, возвращавшуюся к машине.
      – Стефания, где ты была?
      – Я пошла подышать воздухом.
      Дженифер не могла прийти в себя от рассказа подруги. У нее вырвался только один вопрос:
      – А Маркос знает?
      – Дженифер, я прошу тебя, поговори с ним. Он мне нужен.
      – Ладно. Скажи мне номер.

      Мать наказала Дженифер за то, что та долго болтала по телефону со Стефанией. Дженифер почувствовала себя несправедливо обиженной, заплакала и ушла к себе, не поужинав. Ей захотелось крикнуть в лицо матери, что на подругу набросился их сосед-извращенец, что однажды он хотел сделать то же самое с ней, а матери не было рядом. Но бешенство, которое Дженифер таила в себе, заставляло ее молчать, словно, защищая тем самым Рея, она мстила матери за ее жестокость.
       – Знаешь, что мать мне сказала?
       – Что?
       – Что если я хочу телефон только для себя, я должна заработать денег и купить его себе.
       – Но она хорошо держалась, ведь правда?
       – Да, я знаю, у них с отцом были какие-то проблемы.
       – Что за проблемы?
       – По-моему, у отца была другая женщина.
       – Правда?
       – Я слышала, как они спорили.
       – И мать сказала об этом?
       – Она сказала, что ей сообщили по телефону.
       – А отец?
       – Он ответил, что вся эта история его уже достала.
       – И что потом?
       – Отец куда-то уехал.
      Лежа на постели, одетая, Дженифер покусывала губы. Она прокручивала в уме рассказ Стефании, думала о том, сколько всего уже было у сестры: какое расстояние между ней и остальными девушками того же возраста! Наверное, Маркос уже сделал ее женщиной. А теперь Стефания целовалась с мужчиной намного ее старше, и тот кончил прямо на ее тело.
       – Не знаю, сколько времени так прошло. Может быть, я заснула... И вдруг со мной случилось такое...
       – Что?
       – Я стала задыхаться.
       – А еще?
       – Дикое желание увидеть этого типа.
       – Ты разгорячилась?
       – Да, я была вся мокрая.
       – Ты хотела его?
       – Очень.
       – Ты хотела его член?
       – Ага.
       – Ты вспоминала о том, как он выглядел под шортами?
       – Ага.
      Дженифер встала. Темнота дала волю ее воображению: она мысленно рисовала Рея здесь, перед собой, его руку, которая медленно двигается вниз, к шортам... Дженифер обняла воздух, вообразив, что с ней в постели Рей. Она расстегнула брюки и просунула туда руку.
       – Я больше не могла сдерживаться.
       – Ты потеряла над собой контроль?
       – Полностью. Знаешь, что я сделала?
       – Нет.
       – Вышла в сад.
       – И что дальше?
       – Я сняла с себя все и осталась голой.
       – Ты хотела, чтобы тебя увидели.
       – Да... чтобы он меня увидел.
       – Что для этого было надо?
       – Забраться на стену.
       – Ты забралась?
       – Я прислонила к стене лестницу и поднялась по ней.
       – Вот это да.
       – Я посмотрела на свое тело в лунном свете и решила, что я красивее Стефании.
       – Поэтому ты хотела, чтобы он увидел тебя.
       – Наверное, да!
       – Разница была в том, что Стефания могла пойти с мужчиной.
       – Да.
       – А ты – нет: ты была еще недостаточно взрослая.
       – Я просто с ума сходила от этого.
      Под лестницей кто-то прошмыгнул. Кошка? Дженифер быстро спустилась, словно внезапно опомнилась. Взяла свою одежду и пошла в дом, задыхаясь. Затем легла в постель, испугавшись самой себя.

      Мать на три дня запретила Дженифер говорить по телефону. Вот это трагедия! Столько всего надо сказать – а позвонить нельзя. Звонила Паулинья, но мать взяла трубку, объяснила ей, в чем дело и почему Дженифер наказана. Так что Паулинья не смогла поговорить с Дженифер. Обед прошел в молчании, мать выглядела сонной. Отец два дня назад куда-то уехал.
      – Мама, можно я позвоню?
      – Я жду звонка.
      – От папы?
      – Нет.
      – От кого?
      – Перестань меня расспрашивать. Я запретила тебе звонить, и хватит об этом.
      – Тогда я пойду звонить из автомата.
      Мать ничего не ответила. После обеда она ушла к себе в комнату. Дженифер надела шорты, футболку, сунула ноги в сандалии и отправилась в аптеку покупать телефонную карту. На углу улицы стояла будка. Дженифер набрала номер, записанный у нее на руке.
      – Алло, Маркос?
      – Да.
      – Это Дженифер.
      – Я слушаю.
      Голос Маркоса был довольно сухим.
      – Алло!