Лифт плавно замедлил ход, а затем и вовсе остановился.
      Конрад подобрался и стал похож на пружину, которую долго сжимали, а теперь должны были отпустить...
      Он шел по следу. Он знал это и чувствовал, что след еще теплый. Все остальное его пока не волновало.
      Двери начали медленно открываться...
      3. СТАРШИЙ РЕДАКТОР
      Нежный предрассветный туман так натурально стелился по-над озером. Редактор Пайк уныло ткнул пальцем в зыбкое марево и больно ударился о металлическую переборку. Зато в противоположной стороне - даль была неподдельная. Охотничий зал был велик.
      Из тумана вынырнул толстый и веселый Редактор Квадрус - шеф жутковатого, даже по меркам Города, Управления Информационной Гигиены.
      - Пайк! Соратник Пайк, вот вы где притаились.
      - Я не таюсь! - огрызнулся Пайк:
      - Просто - терпеть не могу охоты.
      - Странные антипатии, учитывая ту должность, что вы пока занимаете, захихикал Квадрус.
      - О чем вы? - фальцетом взвизгнул Пайк.
      - Устал ты, Пайк, - ласково и доверительно зашептал Квадрус:
      - Устал - отдохнуть тебе надо, а может и работу сменить.
      Пайк почувствовал, что почва под ним превращается в столь же зыбкий туман, как тот, что стелился вокруг.
      - Это мнение Совета Редакторов? - пролепетал побелевший Пайк. - Или самого... Издателя?
      - Нет! - спокойно, перестав дурацки хихикать, ответил Квадрус:
      - Это - мое мнение, личное.
      - Ах, личное... - успокаиваясь протянул Пайк.
      - Если разыскиваемые будут множиться у вас с такой скоростью... Сначала тот - с ментограммой, теперь - этот ваш... как его... Конрад, что ли...
      - Конрад ушел и от вас! - ехидно вставил Пайк.
      - Ну от меня... - начал, ухмыляясь, Квадрус.
      Грохнул выстрел и Квадрус не закончил свою речь. Оборвав себя на полуслове, Редактор Управления Информационной Гигиены отвернулся и стал смотреть, как в предрассветном тумане "проявляется" силуэт падающей птицы.
      Птица вяло трепыхнулась и рухнула где-то совсем рядом.
      Неслышно ступая по синтетической траве, Квадрус, а за ним еще не пришедший в себя Пайк, двинулись в ту сторону, где оборвалась последняя траектория птичьего полета.
      Еще издали Пайк разглядел темное пятно в тумане.
      Птица, неожиданно, показалась столь огромной...
      Вдруг она шевельнулась и стала приподниматься - расти!
      - Ох! - с ужасом выдохнул Пайк.
      Из тумана, казалось прямо на Пайка, надвинулась человечья фигура огромная, черная.
      - У вас и правда нервы нервы никуда не годятся, - спокойно заметил Квадрус.
      Но Пайк, словно завороженный, не мог отвести взгляд от человеческой фигуры.
      Теперь уже явно было видно, что это человек. Крупный и широкоплечий с застывшим бесстрастным лицом. У него в руках, беспомощной тряпкой, распласталась мертвая птица. Густая алая кровь сочилась сквозь пальцы.
      - Это он! - взвизгнул Пайк.
      - Кто? - невозмутимо спросил Квадрус.
      - Конрад! Беглый Редактор Конрад!
      Человек выпустил из рук мертвую птицу, бесформенным комом упавшую в траву. Руки его были в крови.
      Пайк сжался и захрипел:
      - Стреляйте, Квадрус! Стреляйте!
      Конрад, а это был действительно Конрад, спокойно заглянул своими холодными глазами прямо в душу, совершенно утратившего контроль над собой, Редактора Пайка и, как призрак, отступив, растворился в тумане.
      Грохнул выстрел, но Редактор Квадрус был далеко не уверен: достиг ли его выстрел цели, или вся эта сцена привиделась ему - в тяжелом и неприятном сне.
      Взвыла сирена. Туман стал стремительно редеть, осев холодной росой.
      Весь охотничий зал был теперь, как на ладони.
      В дверях застыли, несокрушимыми серыми монументами, люди из Управления Квадруса. Десять остальных Старших Редакторов, застигнутые тревогой в живописных позах, по одиночке и группками "разбросанные" по охотничьему залу, непонимающе озирались.
      Квадрус окинул всех беглым взглядом. Младший, но столь неуловимый, Редактор Конрад растаял вместе с туманом.
      - Так! - проскрипел Квадрус. - Пора собирать Совет.
      Когда Охотничий Зал опустел и погас гигантский светильник имитирующий солнце, воды озера подернулись рябью и из его недр поднялась призрачная фигура.
      Конрад тяжело дышал, был мокр и грязен, но спокоен и неотвратим, как возмездие.
      - Итак Редактор Пайк... - начал Квадрус.
      - Старший Редактор, - вставил Пайк, который чувствовал, как вокруг сжимается враждебное кольцо отчуждения и от этого чувства, налившись перепуганной наглостью, слабо контролирующий слова и поступки.
      Квадрус глянул спокойно на гордого своей смелостью Пайка (от чего тот сразу стал терять форму, съеживаясь, как сдувающийся шар) и не спеша закончил:
      - ...последствия вашей некомпетентности приобретают необратимый характер.
      При этих словах, Пайк шкурой почувствовал, как весь Совет Старших Редакторов во главе с Квадрусом, одиннадцатью парами глаз испепеляет жалкого человечка, еще так недавно бывшего Старшим Редактором столь ответственного Управления Объективной Информации.
      - Я наверстаю... исправлюсь... я...
      Пайк был жалок.
      - Не стоит, - ухмыльнулся Квадрус и по-домашнему закончил:
      - Ты устал. Тебе надо отдохнуть.
      Пайк дернулся, как от удара электрическим током.
      - Кто за это предложение? - радостно "прочирикал" Квадрус.
      Одиннадцать поднятых рук подытожили судьбу бывшего Старшего Редактора Пайка.
      - Прекрасно. Решено. Санкция Издателя получена, - и Квадрус утратил интерес к тому, что недавно именовалось Пайком.
      - Игра окончена... - успел подумать Пайк.
      Фигура утратила занимаемую позицию и отброшена на Исходный Рубеж. Игра окончена. Игра продолжается...
      Экран дисплея "мигнул" и таблица, высвеченная на экране, изменилась.
      Теперь в строке против имени Пайка исчезла вся информация.
      Строка зияла обреченной чернотой.
      - Развлекаемся?
      Конрад резко обернулся на голос. Жизнерадостный толстяк смотрел прищуренными глазками через плечо Конрада - на экран.
      Конрад напрягся. Но толстяк, как ни в чем не бывало, прошел к дисплею и, сунув личный жетон в контроллер, набрал запрос.
      На экране появилось имя Конрада. В след за тем, в графе - "должность, занимаемая в данный момент" возникла надпись - "Старший Редактор Управления Объективной Информации".
      - Поздравляю Соратник Конрад! - радостно защебетал толстяк. Разрешите отрекомендоваться - Старший Редактор Квадрус, Управление Информационной Гигиены. Коллега, так сказать...
      Конрад невольно вздрогнул - в Иерархии городских служб Управление Информационной Гигиены занимало главенствующую позицию, а Старший Редактор Квадрус, соответственно, был первым человеком... после Издателя конечно. Но Издатель был где-то далеко и высоко (хотя сейчас - на Шестом Уровне Конрад был к нему близок как никогда), а Квадрус - вот он, рядом.
      - Молодец! - похвалил Квадрус:
      - Нервы в наше деле - главное.
      Конрад промолчал, выжидающе. Квадрус довольно хихикнул и продолжил:
      - Король умер - да здравствует король! Пайк уступил свое место, но дело Пайка осталось. И теперь ты, дружок, сделаешь то, что этот олух Пайк не смог. Тот, с ментограммой, как ты думаешь, он где?
      - Он не может быть ниже Шестого Уровня, - нехотя буркнул Конрад.
      - Молодец! - "заржал" Квадрус. - Все Уровни, начиная с Нулевого и кончая Пятым, прозрачны как слеза бывшего Редактора Пайка. На Шестом такого контроля нет. Мы, Старшие Редакторы, конечно не доверяем друг другу, но тотальный контроль давно привел бы к тому, что мы друг - друга уже повывели. А вот живем. И не плохо, должен тебе признаться, живем. Но это ты скоро и сам узнаешь. А Издатель... Хотя, ты парень шустрый, сам разберешься... Ну, а тот - с ментограммой, он кто, как по твоему?
      Квадрус резко оборвал себя вопросом и жестко глянул на Конрада.
      - Скорей всего - один из бывших Редакторов... - Конрад, отвечая, чувствовал какое-то внутреннее сопротивление.
      - Хорошо! - похвалил Квадрус и холодно хихикнув закончил:
      - Ключ раздобыл бывший Техник, в Город проник - бывший Редактор... Но вот в чем загвоздка: не мог Редактор, пусть даже бывший, дойти до Города. Всадник не даст! Да и не было такого бывшего Редактора, не было и все! И пропавшего Собирателя тростника Цынь - тоже не было, не существовало! До тех пор пока он не пропал... Вот ведь парадокс. Ни в одном документе не было... пока не пропал, а пропал - объявился... Тьфу, пропасть!
      - Я должен его найти?
      - Должен, дружок, должен... Вот и Пайк был должен.
      Конрад привычно хмыкнул, а Квадрус с интересом на него посмотрел.
      - Ну, хорошо, - мрачно буркнул Квадрус. - Сейчас будет Совет Старших Редакторов, а потом небольшой праздничный обед - в честь вновь обретенного Брата - Старшего Редактора Конрада. Привыкай к здешним порядкам. Если появятся дополнительные соображения, посоветуйся со мной... не пожалеешь. Жить можешь в любом отсеке - бункере на 6-й Линии. Это Линия твоего Управления. Можешь идти, через двадцать минут встретимся на Совете.
      Конрад молча развернулся и отправился искать 6-ю Линию.
      После праздничного обеда, а может от столь головокружительной карьеры, Конрада подташнивало. Здешнее изобилие накладывало отпечаток ирреальности на происходящее.
      Конрад добрался до облюбованного бункера на Шестой Линии, бывшего уменьшенной копией Охотничьего Зала. Немного поплавал в озере, а потом не одеваясь растянулся на синтетической траве.
      Итак, при всей жестокости иерархической Системы Города, возможны феерические катаклизмы, когда ничего не значащая фигура, вдруг, проникает на более престижный Уровень или стремительно скатывается вниз. Как, например, Пайк или вот он - Конрад. Только Издатель... Издатель, чье имя произносят приглушенным до шепота голосом. Издатель не участвует в хороводе. Спокойный и всесильный, он взирает на всю эту возню со своего 7-го Уровня, держа или, по крайней мере, контролируя нити судеб: подтягивая ту или иную время от времени, или ослабляя, или вовсе обрывая.
      Следовательно, объект, пересекший водораздел Города и окружающего Мира Собирателей, и так напугавший Институт Редакторов, подконтролен Издателю и не опасен. Иначе ему не удалось бы беспрепятственно подняться с 0-го Уровня на 6-й и оказаться в столь нежелательной близости от заповедного 7-го.
      Если, конечно, саморазрушение не является целью "жизнедеятельности" Издателя или... таинственный объект с нестандартной ментограммой и есть сам Издатель.
      Конрад стремительно вскочил. Натянул форменный балахон.
      Выйдя из отсека, Конрад попытался сориентироваться. Затем, пройдя довольно извилистый путь, он оказался в тупике и стал внимательно изучать стены и пол.
      - А ты действительно - шустрый!
      Конрад, застигнутый стоящим на четвереньках, глянул снизу в верх на недобро скалящегося Квадруса.
      Правя рука Квадруса, прикрытая рукавом балахона, чуть дрогнула, и из складок ткани, Конраду прямо в лицо, глянуло жерло портативного ментоскопа.
      Конрад прыгнул...
      Квадрус, несмотря на плотное телосложение, гулко "влип" в стену. Ментоскоп с грохотом покатился по коридору.
      Конрад свечей взмыл вверх, вложив всю силу в удар. Битые стекла брызнули слепым дождем.
      Свет погас.
      Пока Квадрус возился с аварийным освещением - Конрад исчез.
      Квадрус, кряхтя, опустился на четвереньки и дрожащими пальцами обшарил и простучал все стенки тупика. Звук был глухой, но нигде ни малейшего намека на стык.
      Квадрус в ярости грохнул кулаком об пол.
      Кровь и стекла брызнули на стены, но Конрада Квадрусу было уже не достать.
      4. ИЗДАТЕЛЬ
      Звезды, словно пыль на бесконечной дороге ночного неба. Теплый ветер шепчет испуганно, заплутав в тяжелой, налитой жизнью листве. Травы дурманят голову несбыточными обещаниями. Ночь ладонью накрыла затихший Город.
      Конрад распятый схлынувшим напряжением, бездумно опрокинувшись навзничь в траву (настоящую - живую), слушает ночь.
      Небо как мечта - близкое и ускользающе недостижимое.
      И Сон - подкрадывается как игривый котенок.
      Сон.
      Игра?
      Вершина?
      Или все сначала?
      Зеркала.
      Множатся и пропадают отражения.
      Фас, профиль.
      Цифра 7.
      Время возвращается вспять.
      Пирамида несокрушима.
      Игра начинается.
      Проходная пешка или загнанный зверь?
      Игра.
      Конрад проснулся внезапно, от ощущения, что кто-то на него смотрит.
      - Здравствуйте, Конрад.
      - Здравствуйте, Крон.
      - Вы искали меня...
      - Вы нарушили Стандарт.
      - Ах, оставьте, все только и делают, что нарушают его. Это уже превратилось в стандарт.
      - Но ментограмма...
      - Да, конечно, ментограмма... а вы свою когда-нибудь видели?
      - И все-таки: кто вы, Крон?
      - Я - Собиратель номер К-713.
      - Но вы смогли войти в Город, а это... невозможно. И вообще - такого собирателя не было!
      - Кто когда-то вышел, тот сможет всегда и вернуться, а насчет не было... Не было Собирателя был кто-то иной. Кто-то должен был пройти, если Путь существует. Кто-то должен решить задачу, если она имеет Решение.
      - Это все слишком сложно для простого Редактора.
      - Старшего редактора!
      - Хорошо, пусть Старшего Редактора, но все равно, я не в силах разобраться - кто вы, Крон?
      Конрад протянул руку навстречу фигуре, едва видимой в безраздельно царящем полумраке.
      Пальцы ощутили холод.
      Конрад приблизился, силясь угадать, разглядеть лицо собеседника и... больно стукнулся лбом.
      Перед ним было огромное зеркало.
      Рассвет застал Конрада скрючившегося у подножия гигантского зеркала, врытого в землю прямо посреди огромного зала - леса.
      Сейчас, при ярком дневном свете, можно было видеть, что весь седьмой уровень Города это бесконечная анфилада комнат-оранжерей. Неухоженных, одичавших. Крыша во многих местах прогнила и рухнула. В проемах бесстыже, как голое, блеклое тело, серыми пятнами было видно небо.
      Вдоль стен, нарушая гармонию одичавшей природы и обветшалой архитектуры, тянулись стеллажи, уставленные электронной аппаратурой. Блоки с экранами и клавиатурой были снабжены табличками.
      ...6-й уровень. Старший Редактор Квадрус...
      Пальцы Конрада привычно пробежали по клавишам. На экране возникло изображение Старшего Редактора Управления Информационной Гигиены.
      Квадрус ползал на четвереньках в том самом месте, где Конрад несколько поспешно с ним простился.
      Повинуясь бог знает каким призывам внутреннего голоса, Конрад невольно набрал на клавиатуре команду: "СТОП".
      Квадрус замер.
      Конрад не поверил своим глазам.
      Заставил Квадруса попрыгать, тот послушно исполнил.
      "...ЛОЖИСЬ! ПОЛЗИ!.."
      И Квадрус пополз...
      Конрад горько захохотал...
      Потом он нашел блок с именем Пайка, и другие блоки со знакомыми именами, и блок поименованный:
      "КОНРАД".
      Конрад попятился, но больно ударился затылком, налетев на зеркало врытое посредине и этого зала - оранжереи.
      Лишь на мгновение задержав взгляд на собственном отражении, Конрад с ужасом поймал себя на том, что из зеркала на него смотрит совершенно незнакомый - чужой человек.
      Огромный лысый череп блестит вызывающе сквозь крохотные линзы пота обильно выступившие на его поверхности.
      Саркастически перекошенный рот.
      Глаза - загнанные и чужие.
      - Кто ТЫ? - затравленно шепчет Конрад и пальцем стучит по стылому Зазеркалью.
      - Я ИЗДАТЕЛЬ! - неожиданно слышится тихий печальный голос.
      Конрад отшатнулся.
      Говорило Зеркало.
      - Я ИЗДАТЕЛЬ... теперь. А раньше был Собирателем К-713-м, а потом Редактором Управления Объективной Информации - Конрадом. Я это ТЫ!
      - Нет! - прошептал Конрад пятясь.
      Блок с именем Конрад манил, звал и отпугивал одновременно. Стараясь не глядеть на него, Конрад впился глазами в Зеркало.
      Зеркало обрело сходство с экраном дисплея. Из его холодных глубин всплыли буквы, складывающиеся в обрывки фраз:
      ...ГОРОД - У
      ...Игра компьютерная, разработана фирмой...
      ...правила Игры...
      ...фигура, именуемая Проходной Пешкой...
      ...при выборе адекватной Стратегии...
      ...следующий Этап...
      ...отброшена на более низкую ступень Иерархии...
      ...гарантируемая Жесткой Структурой Модели Социума...
      ...ИЗДАТЕЛЬ может все...
      - Ах ВСЕ! - выдохнул Конрад...
      Почти без разбега, зажав голову между локтей Конрад прыгнул навстречу зеркальной Стене...
      Зеркало не разбилось, а, вобрав в себя тело Конрада, выплюнуло на поверхность очередную порцию информации, которую уже некому было прочесть...
      ...разработанная защита делает почти нереальной Возможность разрушения Жесткой Структуры Модели, при Игре - Изнутри, а тем более Снаружи...
      ...фирма изготовитель гарантирует...
      ...но, все таки, возможно существование, не предусмотренного фирмой, выбора неортодоксальной Стратегии...
      ...может вызвать Реакцию Программы - Защиты, направленную на стабилизацию Структуры, но в экстраординарной Ситуации индуцирующей Разрушение Модели Социума, в виду жестокости Структуры, введенной для возможности более адекватной алгоритмизации процессов функционирования Модели и для удобства Пользователя.
      В это случае, фирма обязуется бесплатно обеспечить Реставрацию и Реактивацию дестабилизированной Модели...
      Зеркало померкло и некоторое время было черным и не блестящим.
      Но вот на черном фоне, опять, проступили контуры букв.
      ИГРА НАЧАЛАСЬ!
      "В начале годов под девизом "Праведный
      путь" в землях У среди богатых домов...
      Проходная Пешка занимает Исходную Позицию...
      Глупое чувство - страх...
      ВАШ ХОД!
      ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ. РУКОПИСЬ
      Основные требования предъявляемые к
      присылаемым рукописям:
      1. Рукописи должны быть отпечатаны на
      машинке через два интервала, 30 строк
      на странице, 60 знаков в строке, на
      одной стороне листа.
      2. Рукопись должна быть читабельной!!!
      3. Более двух печатных листов не присылать,
      менее - редакцией не рассматриваются.
      P.S. Редакция рукописи не возвращает, не
      рецензирует и не чита...
      "Рукописные рукописи - это рукописи,
      написанные от руки!"
      Д.П.СТАРШИЙ
      "Скорей всего начать стоит так: Уважаемая Редакция!
      Нет. Абсолютно имбецильное начало. Еще можно было написать только "Дорогая..." или, чего уж там греха таить, - "Любимая", а лучше "Обожаемая" или даже "Сексуально-притягательная". "Вожделенная", в конце-то концов!!!"
      Марк скомкал листок, швырнул его в помойное ведро и конечно промазал. Бумажный ком злорадно протанцевал на кромке ведра победный танец сытого людоеда, и благополучно миновав, уготованную ему судьбой и Марком, печальную участь, подкатился к ногам. Ног было пять: две принадлежали Марку и три табурету, производства местного деревообрабатывающего комбината. Вообще-то табурет, потенциально, имел четыре ноги, но четвертая куда-то запропастилась, а у Марка все время руки не доходили... до этих ног.
      На поверхности бумажного кома, покорно застывшего в ожидании неизвестно чего, можно было различить обрывок фразы:
      "...емая ...ция!"
      Совершенно беззлобно Марк пнул ком ногой, и тот, стремительно проделав путь до ведра и обратно, представил взору другой бок, на котором можно было прочесть:
      "Сексу... тягатель..."
      Марк отвернулся, и на глаза попалась папка с рукописью. Папка была синяя, а рукопись - толстая, что, однако, не мешало ей быть притягательной, по крайней мере для Марка.
      Но Уважаемая придерживалась несколько альтернативного мнения, то ли о рукописях вообще, то ли только о Марковой в частности. Может Дорогой импонировали худые, то бишь стройные рукописи, а может Любимая вообще была падка только на блондинок и абсолютно равнодушна к брюнеткам. Хотя Марку, как стороне заинтересованной, даже более того, непосредственно сопричастной, но опосредованно оскорбленной, порой казалось, что для все той же Ликообильной по нраву лишь розовые рукописи и даже отчасти голубые. Что конечно не соответствовало действительности, ибо у Алкаемой, скорее всего, была идиосинкразия к цвету. Цветовой параметр рукописи не играл существенной роли. Публикуемые рукописи концептуально охватывали всю цветовую палитру, от холодных и теплых, но броских цветов, до оголтело серых оттенков. Критерий "публикабельности" оставался загадкой, опять же, по крайней мере для Марка, и закрадывалось подозрение, что для самой Безответно Вожделенной не вполне ясен и осознаваем, но тем не менее Свято Блюдимый.
      "Уважаемый автор, ваша рукопись написана вполне профессионально, а если иметь желание проследить как автор "одевает" историю в художественную форму (надо отметить довольно противоестественное желание, еще можно было понять, что хочется проследить, как автор раздевает...), то и занятно..."
      Вся-то загвоздка оказывается только в этом: "Иметь Желание или Не Иметь". А если все-таки иметь? Как там у нас с возможностями?
      "...то и занятно, НО..."
      Вот ОНО! (Да простит меня Неуступчивая!) Система Вежливого Отказа изощренная казуистическая штучка с иезуитским акцентом, ловушка для Неискушенного на дороге, которая далеко не всегда приводит хотя бы куда-нибудь, а желательно, - в Литературу. Чаще всего это лишь вход в Лабиринт, где горе-автора уже давно поджидает его Минотавр. Минотавр ждет, а вот каждому ли дано быть Тесеем?
      Марк взял в руки пухлую синюю папку и его вдруг захлестнула волна глухой ярости. Словно перчатку в лицо злейшему врагу, Марк швырнул рукопись вверх...
      И сотня листов бумаги, стандартного формата А4, еще мгновение назад Единое Целое объединенное под эгидой мироосознания лично его Марка, распалась, превратившись в сотню белых птиц, с независимым видом воспаривших, в одно мгновение ставшем вдруг тесным, ограниченном пространстве стандартной однокомнатной квартиры, с совмещенным санузлом (спасибо, что не с кухней). Воспарили назло всем законам Ньютона одновременно, презирая законы гравитации, нарушая привычный ход времени...
      Одна из белых птиц нехотя опустилась к ногам Марка, и на ее безвольно опавших крыльях он прочел:
      "...опять это ощущение безысходной нереальности происходящего. Странное, ноющее, тупое. Словно ссадина на сердце... И этот унылый городской пейзаж за окном... Оконное стекло покрыто толстым слоем пыли, но протереть его нет ни сил, ни желания. Кажется что смахнув пыль, смахнешь и эти бессмысленные бетонные муравейники за окном, вмести с суетливо копошащимися в них существами, и мир мгновенно сузится до пределов одной комнаты. А так, есть иллюзия не ограниченного пространства, свободы воли и выбора. Иллюзия, что иллюзорность бытия это лишь очередная иллюзия, а жизнь, на самом деле, и банальней и проще. Да вот же она, за окном. Сотни маленьких средств, суетясь, стремятся оправдаться сотнями маленьких целей: целей, которые сливаясь вместе, инициируют одну - РЕЗУЛЬТИРУЮЩУЮ, общую цель, непознаваемую, но, тем не менее, зависимую от крохотных мини-целей, целей ближнего прицела и вовсе бесцельного существования. И все это - там за холодным равнодушным стеклом. А здесь? Наедине с собой? Оправдывает ли цель затрачиваемые средства, или такое существование можно считать бесцельным? И именно существование, а не жизнь. Какая же это жизнь? Вот пыль на стекле, она живет? Но ведь без сомнения существует. А зачем? И если пыль повторяет рельефы того, что норовит скрыть под своим серым непроницаемым ковром, приобретает ли она кроме формы еще и содержание, или даже форма это всего лишь иллюзия? И вытрешь пыль, а там... ничего."
      "Господи, ну и галиматья! И чего им неймется? Пишут и пишут, пишут и пишут... Если, хотя бы раз, заставить их все это прочесть, от начала и до конца!" - Владимир Федорович Брамс, вот уже тридцать лет честно служивший редактором молодежного журнала, в недавнем прошлом носившего громкое, ставшее в одночасье не модным, имя - "На все готов" (ныне спешно переименованного в более актуальное "Дебилдинг" (Перестройка), тяжело вздохнул и с ненавистью покосился на нагло развалившуюся на столе рукопись. Рукопись была пухлая и от этого еще более ненавистная, так как очень напоминала бывшую жену Владимира Федоровича - Маргариту.
      "Кстати, надо будет ей позвонить: поинтересоваться как Людмила закончила четверть... Тоже еще... акселератка. Как они... эти... то ли пыль, то ли пудра, то ли пена. А может сливки? Нет, сливки бывают у общества, - те что сливают. Вроде сливянки. А может все таки пенки? Тьфу, черт! Ах, да! Вспомнил!!! Панки! На прошлой неделе эта панка такой фортель выкинула, - даже Маргариту слеза прошибла... Нет, лучше не звонить. Маргарита сама достанет, если ей понадоблюсь. Из-под земли достанет! А так, хоть пару дней поживу спокойно... в неведении." - Владимир Федорович вновь покосился на рукопись, судорожно сглотнул и отвернулся.
      "Господи, и дома от них покоя нет. Эти дураки англичане, тоже еще выдумали: мой дом, мол моя крепость! Хотя, впрочем, может у них дома не такие?"
      Рукопись притягивала взор, и чтобы на нее не смотреть, Владимир Федорович отправился на кухню. Долго и мучительно рылся в полупустом холодильнике и, наконец выудив оттуда два яйца, решил приготовить себе ужин. Но объединенный процесс, приготовления и уничтожения, как ужина, так и его последствий, занял до обидного мало времени. А рукопись упорно ждала... Неотвратимая как могила. И Владимир Федорович понял, что ему от нее не уйти.
      "...почему меня постоянно преследует ощущение театральности текущих событий, будто нелепый карнавал выплеснулся на улицы из болезненных тайников усталого мозга безумного режиссер. Масса бесполезных статистов выстроились в две шеренги вдоль дороги, по которой, меня гонит случайно доставшаяся роль в неизвестно чьем бенефисе. И быть может, это даже не я иду по дороге, а эти самые статисты создают иллюзию движения, целеустремленно маршируя в противоположном направлении. И быть может, это как раз я - статист, случайно затесавшийся на чужую премьеру, а уходящие в противоположную сторону шеренги, это как раз те, кто ясно различает цели, соизмеряя с ними наличествующие средства. А может... А может? А может?! Но хочет ли? Где тот рубеж, который надо перешагнуть, чтобы осознать пройденный путь? Осознать себя? Или он тоже иллюзия? А на самом деле, это лишь поворот кругом, лицом к пройденному пути, по дороге, которая Ниоткуда и ведет в Никуда. Вопросы... Ответы, которые порождают новые вопросы, на которые ответы часто столь просты, что, наверняка, - ложны. Но может других и не существует? Может на ложные вопросы и должны быть только ложные ответы. Тогда почему же я так хочу проломить эту декорацию и узнать, что делается там за кулисами? А может я обыкновенная взбесившаяся марионетка, как ошалевший от внезапной весны цепной пес, рвущаяся на волю. Но смогу ли я оборвав нить, существовать автономно, не отомстит ли мне таинственный кукловод, не востребует ли плату за обретенную самостоятельность, самосознание? Плату, - превышающую кредитоспособность моего разума. Так может лучше не пытаться вырваться из уготованных судьбой декораций и честно отыграть свою роль до конца?"
      Марк вздрогнул и выронил листок из рук. Листок плавно скользнул и тут же затерялся среди своих, вольготно разметавшихся по всей квартире, собратьев. Телефон в прихожей, словно невинно оскорбленная лоточница, на весь мир визгливо объявлял о свое несогласии с существующим положением вещей. Марк осторожно снял трубку и услышал возбужденный голос Корнелия Шуберта, более известного в широких массах под псевдонимом - Зануда:
      - Марк, ты знаешь, а он - помер?!
      - Это конечно печально, но во-первых - здравствуй, а во-вторых, кто помер-то?
      - Ну этот - классик. Представляешь? На прошлой неделе мы с ним вмести пили пиво, я твою рукопись ему отдал, для ознакомления, а он взял да помер. Представляешь? А мы пиво пили... на прошлой неделе...
      - Пиво хоть свежее было?
      - Да вроде свежее... Ты что, думаешь он от пива... того? Вроде свежее...
      - Ты извини, ко мне тут, кажется, пришли, - поспешно выпалил Марк, я тебе позже перезвоню! - и не дожидаясь ответа положил трубку на рычаг. Потом долго стоял прислонившись лбом к прохладному дверному косяку, отрешенно наблюдая за слегка копошащимися, от тянущего по ногам сквозняка, страницами рукописи.
      На ближайшем листке было написано:
      "...конечно, проще всего не раздумывая идти напролом, потакая низменным животным страстям, сокрушая все на своем пути, сея Разрушение Неверие Страх и Смерть. Но ни чем не лучше и путь бессмысленного оголтелого созидания, возведения хрустальных куполов, предназначенных скрыть - растерянность, непонимание, беспомощность и бессилие. Эти бессмысленные хрустальные замки, на поверку, чаще всего оказываются из картона или в лучшем случае из фанеры. И возвышаются они фанерными обелисками, превращая мир в кладбище несбывшихся чаяний, в мемориал тщетности попусту растраченных усилий. В гигантский гиперболизированный Диснейленд, где главным аттракционом является - парад человеческих аллюзий..."
      - Нет, это невыносимо! - простонал Владимир Федорович и, чтобы успокоиться, стал считать дни, а потом часы, оставшиеся до зарплаты.
      Когда В.Ф. покончил с минутами, наступила фаза полного отупения, но именно в этой фазе к В.Ф. почему-то всегда на ум приходила Маргарита. Загадочная ассоциация... Нет, как человек, бывшая супруга Владимира Федоровича была "еще не худший вариант", но ее твердый характер, фанатичная целеустремленность, с годами стали вызывать у В.Ф. несомненную аллергию. Особенно неугомонный энтузиазм и неугасимое жизнелюбие. А больше всего энтузиазма у Маргариты, в свою очередь, вызывал тоже бывший, но ставший им несколько ранее, сослуживец В.Ф. поэт Тимур Приматов, который, неожиданно даже для самого себя, резко пошел в говору и, сделав на волне плюралистического демократизма исключительную политическую карьеру, из популярного поэта-песенника, творящего на ниве степного колорита нашей необъятной все еще родины, семимильными шагами незаметно эту гору перемахнув, одновременно перемахнув и священные рубежи нашей же необъятной, угодил на роль, казалось, ему абсолютно не предназначавшуюся.