ПРОЛОГ

Яркую точку космического корабля межзвездного класса на опаловом предзакатном небосклоне Одиссей заприметил сразу. Делая вид, что его это совершенно не касается, Одиссей спокойно и методично продолжал полоть грядку с марсианскими волосатыми огурцами. Огурцовая шерсть в этом году уродилась отменная — ярко-рыжая и шелковистая. Ветер, барахтаясь в дремучем огурцовом волосе, завывал сегодня как-то особенно печально, придавая пейзажу восточный колорит. И если бы на горизонте возник унылый дромадер, отрешенно жующий драгоценные огурцы, Одиссей ни капли бы не удивился и не расстроился. Но на горизонте появился десантный бот службы Трансгалактической безопасности (ТГБ). Пропахав солидную борозду, бот застыл точно в центре огорода. Безжалостно давя уцелевшие огурцы, на землю спрыгнул увесистый гуманоид в пятнистом комбинезоне службы ТГБ.

— Вы — Одиссей! — откровенно радуясь этому открытию объявил вновь прибывший.

— Это еще не повод, чтобы давить мои огурцы, — мрачно возразил Одиссей, не имеющий возможности противопоставить что-либо более весомое неоспоримому факту.

— При чем здесь огурцы?! — не теряя присутствия духа, в том же экзальтированном ключе радостно удивился пятнистый, — когда разговор идет о монолитности всего Трансгалактического союза!

— С каких это пор, служба Трансгалактической безопасности стала пользоваться услугами неграмотных гуманоидов?

— Вы имеете в виду свой непрофессионализм?! — обрадовался в очередной раз пятнистый.

— Нет, — отрешенно оценивая урон, нанесенный лелеемым огурцам, буркнул раздосадованный Одиссей. — Я имею в виду ординарную неграмотность.

— Вы не умеете писать? — в первый раз удивился пятнистый.

— Это вы, по-видимому, не умеете читать! В любом справочнике написано, что эта планета — частные владения.

— О-о-о!!! Мне Сын говорил, что вы весьма своеобразный экземпляр…

«А вот за экземпляр, ты у меня попляшешь!» — Одиссей окинул неприязненным взором пятнистую фигуру и вдруг пронзительно свистнул, а сам поспешно зажал нос…

То ли у них там в службе безопасности все такие самоуверенные, то ли пятнистый посланец и правда был слабо начитан, но он точно был не в курсе, почему Одиссей так легко смог приобрести эту планетку в частное владение. Так или иначе, но служба безопасности оказалась не готова к встрече с летающим скунсом. Скунс был совершенно ручной и так умильно и радостно махал в воздухе своим облезлым хвостом, что смотреть на него было одно заглядение, но обонять то, чем он благоухал…

Впрочем, служба ТГБ не даром гордилась своими парнями — пятнистый лишь слегка покачнулся, но устоял, а вот затем, — показал все, на что был способен в такой, казалось безвыходной, ситуации.

Одиссей мог поклясться, что пятнистый, прямо с места, спиной вперед «сиганул» в распахнутый люк космобота, а захлопнуть его умудрился, чуть ли не раньше, чем оказался по ту его сторону.

Одиссей все так же плотно зажимая нос, потрепал скунса за толстый загривок и мягко но настойчиво подтолкнул его прочь. И лишь когда порыв свежего ветра всколыхнул буйно уродившийся волос на уцелевших огурцах, осторожно перевел дух. Запах скунса еще витал, но с такой концентрацией уже можно было сосуществовать, если иметь соответствующий навык, конечно.

Люк десантного бота слегка приоткрылся и оттуда высунулся белый флаг на длинном древке, а следом показалась чья-то голова. В первый момент Одиссей ее не признал, но потом понял, что это все тот же пятнистый посланец, но только уже в изолирующем противогазе.

Не покидая заповедной территории космобота, пятнистый высунулся наружу и глухо «прогудел», безбожно резонируя противогазом:

— Вы ведете себя не корректно по отношению к представителю службы трансгалактической безопасности!

— Я еще потребую возмещения ущерба понесенного моим огурцами! — не остался в долгу Одиссей.

— Как вы можете думать о каких-то огурцах, когда на карту поставлено существование и целостность самого Трансгалактического союза?! — возмутился пятнистый.

— Сильный союз бывает только при сильной, а не в конец разоренной, периферии! — невозмутимо парировал Одиссей.

Пятнистый стал заметно (даже сквозь противогаз) закипать. Несколько мгновений он натужно молчал, а потом покорно промямлил:

— Сын просил вам передать, что агент под кодовым именем Геракл, выполняя свой интернациональный долг и наше задание по интересующему вопросу, исчез… Последнее донесение мы получили из окрестностей галактики С-16, а точнее из звездного скопления Фридриха Сидорова.

И Одиссей понял, что согласиться с любыми предложениями службы ТГБ…

1

— Я рад, что ты принял наше предложение, Одиссей! — в радостно безапелляционной манере, по видимому, принятой на вооружение во всей службе Трансгалактической безопасности, объявил старый знакомец Сын, который за те несколько лет, что Одиссей имел счастье его не видеть, слегка раздобрел, но не утратил своей лучезарности.

— Сколько же это лет мы не виделись? — Спросил «солнцеликий», но тут же отбросил лирику и взял «быка» (то есть Одиссея) за «рога». — Садись, я обрисую тебе обстановку.

Одиссей мрачно окинул пессимистическим взором сияющую физиономию главы особого отдела службы ТГБ и молча протянул ему лист бумаги.

— Это что — заявление? — ослепительно улыбнулся Сын, (настоящее имя которого хранилось в столь глубокой тайне, что даже сам Сын его не знал и поэтому все секретные бумаги подписывал крестиком). — Оставим формальности!

— Это счет, — холодно сказал Одиссей, глядя себе под ноги.

— Какой счет?

— За помятые огурцы.

— Ну Одиссей!!! Ты однако… — лучезарная глава несколько поблекла, а Одиссей скромно заметил:

— Я знаю. В то время, когда речь идет о монолитности Трансгалактического союза…

— Вот-вот! — воспрянул духом Трансгалактический Сын. — И ты, со своими огурцами…

— Огурцы, между прочим, марсианские, — сказал Одиссей.

— Да горят они синим пламенем!!! — не выдержал Сиятельный Сын. — Эти твои огурцы… марсианские! Огурцы?! Подумаешь огурцы!

— Оставь в покое мои огурцы, — тихо, но убедительно сказал Одиссей.

Минуту Сын молча взирал на скромно потупившегося Одиссея, а потом мрачно выдавил:

— Хорошо. Служба ТГБ возместит причиненный ущерб.

— Ну что же, теперь мы можем и побеседовать. — Одиссей скромно сел и сложил руки на коленях.

— Вот и отлично! — вновь просиял неунывающий глава ТГБ (все таки ему нельзя было отказать в умении с честью выходить из стрессовых ситуаций). — Вот и отлично! Вернемся к нашим… огурцам… Проклятие! Я хотел сказать к нашему делу. А дело, собственно, вот в чем…

2

Но собственно дела-то, как раз и не было. Было два-три необъяснимых случая, возможно связанных с эффектом Шпинделя-Вульгарнюка-Бяо (точка ШВБ), а возможно и вовсе не связанных, даже между собой. Да еще зона спецкарантина, объявленного службой ТГБ, которая тоже, строго говоря, зоной не была, так как не имела четкой адресации. Так, где-то в районе двойной звезды Тау-Ставриды звездного скопления Фридриха Сидорова в галактике С-16. И место не дикое, обжитое, — рядом проходит трасса: «Созвездие Червь Сомнения» — «Звездное Скопление Очередь за Дефицитом», и вот на этом-то оживленном перекрестке — сразу три подряд «Летучих Голландца».

Первый — одноместный прогулочный катер, правда межзвездного класса, принадлежащий некому Себастьяну Марии Гонсалесу Муха-бею ибн Дауду (судя по вместимости катера, все таки одному человеку), который был известен в галактике С-16, как крупный, по меркам местных ценителей, писатель психосоматического направления. (Последний его нашумевший роман «Кормило власти меня кормило» стал известен даже за пределами галактики С-16, а повесть «Последняя жертва плюрализма» — получила скандальную известность у негуманоидов.) Когда катер, не отвечающий ни на какие призывы, был отловлен службой ТГБ и вскрыт, то оказался пуст, как консервная банка из-под кильки в томате, из которой съели не только кильку, но и томат. Не были обнаружены ни Себастьян, ни Мария, ни Гонсалес, ни естественно Маха-бей и даже ни ибн Дауд, зато на столе в каюте лежали листки бумаги, исписанные мелким нервным почерком, — начало новой эпохальной эпопеи: «Стою босой на перепутье», обещавшей автору, как минимум трансгалактическую известность.

Но от писателя, тем более психосоматического направления, можно было ожидать чего угодно, а вот когда пропало все содержимое корабля везущего делегацию специалистов агропромышленного концерна «Висячие За-ды Семирамиды» (заводы по переработке плодов, выведенные за пределы озонового слоя), сплошь люди серьезные, грядущие не куда нибудь, а на трансгалактический конгресс «Труды За-ды и Плоды», тогда служба ТГБ наконец заволновалась. Как следствие этих волнений, сотня спецкатеров начала методично прочесывать загадочный район пространства. Но вскоре, катер, на котором находился опытнейший спецагент ТГБ Геракл, был обнаружен дрейфующим в неизвестном направлении, а самого Геракла обнаружить так и не удалось. Вот тогда-то, наконец, служба ТГБ объявила район закрытым, а в зону спецкарантина решено было направить одного, так сказать, добровольца, но такого, у которого кроме опыта в запасе было бы что-нибудь еще — посущественней.

В общем, жребий пал на Одиссея, и хотя сам Одиссей для себя уже пришел к выводу, что в данном случае жребий таки пал, то есть, все это — «дохлый номер», но отказаться, из-за ощущения сопричастности к судьбе друга Тарика (то бишь спецагента службы ТГБ Геракла) не мог. Гипотетически-потенциальный «пепел» друга Тарика (он же, опять же — спецагент Геракл) стучал в его (то есть Одиссея) мягкое (имеется в виду конечно — отзывчивое) сердце. Короче: если не Одиссей будет вытаскивать из беды это непутевое, земноводное, а, по совместительству, все таки спецагента, то, собственно, кто же?

Одиссей окинул сияющий лик неувядаемого главы ТГБ тяжелым взглядом и нехотя пробурчал:

— Я согласен.

— Я знал, что здравый смысл не чужд тебе окончательно, Одиссей, — ослепительно улыбнулся Сын, но при некоторой проницательности в его холодных глазах можно было прочесть:

«Попробовал бы ты у меня отказаться!!!»

"Но когда я вернусь, я тебе такой счет предъявлю — ахнешь! — подумал в ответ Одиссей.

«Если ты только вернешься», — блеснуло в смеющихся, но безмерно холодных глазах главы ТГБ. — «Если вернешься…»

3

Одноместный спецкатер службы ТГБ был не бог весть какой комфортабельный, и Одиссей не хотел бы провести в нем остаток жизни, прочесывая район карантина. Но не больше энтузиазма вызывала возможная перспектива пополнить список загадочных «Летучих Голландцев». Одиссей не имел, в общем-то, ничего против голландцев вообще, но летучих, — это было уже чересчур!

«Неужели мои предшественники наткнулись таки на теоретически-гипотетическую (или гипотетически-теоретическую?) точку Шпинделя-Вульгарнюка-Бяо?!» — Одиссей задумчиво почесал нос и посмотрел на голографическое масштабное изображение участка пространства, где были обнаружены «Летучие Голландцы». Известное предположение Лобачевского, что через точку можно провести пучок прямых параллельных данной, породило безумную гипотезу о существовании аналогичной точки в пространстве, через которую проходит пучок параллельных миров. Правда у Одиссея, больше привыкшего иметь дело с огурцами, не укладывалось в голове даже то, как можно провести пучок прямых, не говоря уже о мирах. И уж тем более он не мог понять, почему точка ШВБ (Шпинделя-Вульгарнюка-Бяо) должна была находиться в каком-нибудь одном — определенном месте пространства, а не в другом. А о том, что это должна быть обязательно точка — вообще разговор особый! Что такое точка? Прыщ на носу? Или спецкатер ТГБ, а может вся галактика С-16? Ну, а если это так называемая математическая точка? Да таких точек, в каждом кубическом миллиметре, как волос на всех Одиссеевых огурцах! А если такими кубическими миллиметрами покрыть всю зону спецкарантина? И среди них только одна — Заветная… Поди отыщи! Легче летающему скунсу объяснить, что он должен пахнуть ночной фиалкой, а не тем, чем он пахнет на самом деле.

А учитывая, что Одиссей из коробки с десятью черными и одним красным носком, в поисках красного, достанет его обязательно последним, и он, конечно, оказывается либо дырявым, либо вообще не на ту ногу, — то выводы напрашиваются сами собой.

Одиссей даже окрестил сей странный феномен звучным именем: «Дискриминационный Эффект Детерминированного Индивида в Недетерминированной Среде Амбивалентно Процессу Проистекания Эксперимента» (ДЭДИ в Не САПр — Пр Экс-мента).

Но возможно глава ТГБ рассчитывал, что Дискриминационный Эффект (ДЭДИ в Не САПр — Пр Экс-мента) даст некий шанс Детерминированному Индивиду (то есть Одиссею), в ситуации естественно недетерминированной, с соответствующим процессом проистекания (где остальные индивиды, контактирующие со средой претерпели, возможно деструктивные, изменения), альтернативно экстрагировать потенциально позитивные факторы и путем разумного концессиума поможет игнорировать стагнационные, аберрационные и прочие тенденции и… У-ф-ф!!! В общем, даст возможность Приговоренному Индивиду выйти сухим из воды. И быть может даже со щитом, а не на щите.

Хотя откуда возьмется этот щит, кто его знает. Нет, конечно, если на щите — это всегда пожалуйста, щит найдется, еще и вторым накроют, а вот так чтоб со щитом…

Одиссей тупо посмотрел на голографическую модель галактики С-16 и внезапно пришел к неординарному выводу, что неплохо бы отобедать.

Большую часть крохотного камбуза занимал массивный холодильник. Одиссей открыл массивную дверцу, которая наверняка была задумана с учетом возможного прямого попадания метеорита средней величины, и не без интереса заглянул в сверкающее объемистое нутро.

«Однако не плохо снабжают агентов ТГБ!» — успел подумать Одиссей, но получив ощутимый толчок в э-э-э основание спины, так сказать, благополучно нырнул в холодильник.

Дверца захлопнулась и воцарился мрак.

«Интересно, где здесь выключатель? Хотя, впрочем, все естественно включается и выключается автоматически. Но оказывается, это не всегда рационально. Конструкторов извиняет только то, что они вряд ли могли предусмотреть такую ситуацию, когда какому-нибудь детерминированного индивида осенит мысль обследовать холодильник изнутри». — Одиссей приналег на дверь — дверь не поддалась. Снаружи ее кто-то явно альтернативно подпирал.

Но возникал вопрос:

«Кто бы это мог быть»?

Тем более в одноместном катере, да к тому же учитывая, что Одиссей сидел тут — внутри.

— Кто там? — заинтриговано спросил Одиссей.

4

И лишь гулкое эхо было ему ответом. Или нет, лучше так: «А в ответ тишина…»! Впрочем тоже нет, это уже где-то было.

Не углубляясь в лирические подробности, Одиссей, как смог (учитывая все таки ограниченный объем холодильника), разогнался и вошел в соприкосновение с дверцей (естественно (впрочем, это тоже еще вопрос) изнутри).

Дверца предательски легко распахнулась и Одиссей, как кукушка из часов, но не успев даже кукукнуть, вылетел из гнезда, то бишь холодильника…

Неловко упав на четвереньки, крепко зажмурив от внезапного яркого света глаза, Одиссей с ужасом ощутил под руками нечто теплое и сыпучее.

"Песок! Откуда в корабле может взяться песок?!

5

— Только что приборы на разведывательном катере Одиссея зафиксировали — корабль пуст!

— Прекрасно! — все так же ослепительно усмехнулся глава ТГБ. — Отметьте координаты. Спецкарантин отменить! К району аномалии подтянуть корабли 6-го флота и летающую лабораторию F-19. Катер Одиссея вернуть в исходную точку и… подождем еще некоторое время.

Лучезарный Сын потер руки и усмехнулся еще ослепительней, хотя казалось, что и раньше это было на пределе возможности среднего гуманоида, каковым и являлся, в принципе, глава ТГБ.

6

Дверца холодильника лениво подрагивала на ветру белым голубем, метрах в трех от земли. Рядом с дверцей хорошо был виден квадрат, в котором без труда можно было распознать «нутро» самого холодильника, — полочки, баночки и прочая э-э-э… содержимое. А вот вокруг!

А вокруг!!!

А вокруг, сияло солнце. И волны безбрежного, но очень синего моря, лизали столь же банально желтый песок. На котором, кстати, в несколько нестандартной позе члена общества «Дитя перестройки», то есть совершенно на четвереньках стоял новоиспеченный спецагент службы ТГБ Одиссей и безуспешно старался понять, где же все таки остальная (кроме холодильника) часть десантного спецкатера, защитное поле которого, было рассчитано на прямое попадание ракеты с ядерным зарядом до 20 килотонн.

Свежий порыв ветра швырнул в лицо мелкие морские брызги, взъерошил скромную Одиссееву шевелюру, но при этом небрежно толкнул автономно существующую дверь холодильника. Дверь нехотя поддалась и с негромким звуком «ЧМОК!», захлопнулась, став одновременно недоступной взору, впавшего в столбнячное состояние, Одиссея, который в одну секунду из Одиссея превратился в Робинзона Крузо.

— Я надеюсь, что буду иметь дело с интеллигентным человеком? — невинный вопрос, произнесенный приятным хрипловатым басом на простом трансгалактическом языке, на столько застал Одиссея врасплох, что он, как заправский агент ТГБ, сделал прыжок в сторону, перевернулся в воздухе лицом к гипотетической опасности, залег, затаился и почти окопался.

— Однако, какой вы подвижный! — изумился впечатляющего, но мирного вида гуманоид, поросший обильным волосом, будто марсианский огурец.

— Э-э-э!!! — сказал Одиссей.

— Вы разве не понимаете по трансгалактически? — вновь изумился обладатель волосяных «плантаций». (Надо отдать ему должное, кроме волос на нем были шорты и сандалии.)

— Разрешите представиться, — продолжал не теряя надежды приветливый гуманоид. — Себастьян Мария Гонсалес.

Одиссей понял, что дальнейшее лежание становиться просто глупым и неприличным. Он встал и внезапно щелкнув пятками, резко склонил свою голову на, свою же, грудь.

— Одиссей, — скромно сказал Одиссей, но при этом подумал, что это еще ничего не значит. Мало ли кто может скрываться под личиной, приличного с виду, Себастьяна и Марии. Может это вообще — фантом!

Пока не найду друга Тарика, надо быть настороже!" — решил Одиссей.

7

— Я рад, что не ошибся в своих предположениях, относительно вашей личности! — довольно пробасил Себастьян Мария Гонсалес, уютно устроившись, в позе усталого от государственных дел патриция, у мирно горящего костра.

Одиссей, расположившийся напротив, лежал на спине, смотрел на звезды и думал:

«Странно, они почти такие же, как и в объемной голографической модели, но в тоже время, в этих мерцающих светлячках — сокрыта какая-то непонятная жуткая сила!»

— Мой юный друг, боюсь показаться назойливым, но мне кажется, что ваше чело омрачено! На нем лежит печать раздумий и забот, — сердечно «гудел» Себастьян Мария. — Поверьте мне, немало успевшему на психосоматическом поприще, — это все по молодости, которая к счастью и увы, обычно скоро проходит и чаще всего бесследно…

— Я должен идти! — сказал Одиссей.

— Путь это Иллюзия, а Иллюзия — это Путь! — не унимался Себастьян ибн Мария.

— Я должен идти, — упрямо повторил Одиссей. — Я должен найти друга Тарика.

— Найти друга — достойная Цель, но скорей всего, это тоже Иллюзия.

— Я слаб в психосоматических дебрях, но мне кажется, что в конце концов лучше иметь иллюзорные цели, чем вообще никаких!

— Ну что же… — Себастьян и Мария задумчиво вздохнул и не эстетично почесал подмышкой. — Я думаю у нас будет еще возможность продолжить нашу дискуссию, и может быть тогда, мне удастся убедить вас, что Дорога это только Средство, с помощью которого некоторые пытаются убежать от себя, а некоторые прийти в себя, то есть к себе. А это опять таки Иллюзия: оценить себя можно только со стороны, а от себя никуда не уйдешь, с какой бы стороны не пытался…

«Может он и прав», — думал Одиссей, шагая по берегу моря в ночь. — «Но, по моему, тут сокрыт какой-нибудь логический парадокс, а решение — элементарно, но именно по этому — труднодоступно. Так или иначе, но я должен найти друга Тарика. А там мы еще поглядим!»

8

Одиссей шел всю ночь. Влажный песок упруго пружинил под босыми ногами, ботинки спецагента ТГБ, связанные за шнурки и водруженные на шею, выбивали на груди четкий походный марш, фривольно раскачиваясь в такт шагам. Свежий ветер с моря взбадривал и слегка пьянил…

Под утро Одиссей набрел на пещеру, достаточно вместительную и сухую. Растянувшись поперек входа, Одиссей некоторое время слушал утробное уханье прибоя, сменяющееся вкрадчивым шелестом откатывающихся волн, и незаметно уснул…

— Как ты думаешь, у него блохи есть?

— А я почем знаю? Вот разбуди его и спроси!

— Напрасно ты злишься, я же только спросил…

— Вот я и говорю, — спроси у него!

— А вдруг есть?!

— Чего гадать! Разбуди и спроси.

— Нет, ты все таки злишься.

— Еще нет!

— А когда будешь?

— Отстань!!!

— Ну вот, я же говорил, что злишься!

Одиссей приоткрыл глаза и увидел у входа в пещеру, на фоне огромного латунного пятака луны две тени. Одна из теней задрала заднюю конечность и ловко почесала ею за ухом.

— Как ты думаешь, столь уродливая особь может быть разумной?

«О ком это они?» — вяло подумал Одиссей.

— Не вижу препятствий.

— Нет, но как же? У истинного разумного все должно быть прекрасно: и душа, и тело, и хвост, и морда. Или вот еще: в здоровом теле — здоровый дух, то есть если тело в порядке, то с интеллектом аналогично, а на нет и суда нет.

— Из всех правил бывают исключения, и порой их так много, что они, в свою очередь, образуют новые правила, из которых существуют новые исключения… Да вот например ты, хвост есть, а…

— Фи, как грубо и примитивно!

— Зато — точно. Ничего, я сейчас его разбужу, и мы посмотрим…

«Да это они обо мне!!!» — свирепо подумал Одиссей, а вслух не без злорадства объявил:

— А я, уже давно не сплю!

Тени на некоторое время застыли, а потом одна из них мрачно пробурчала:

— Ну что, — убедился?

— Это еще ничего не доказывает! Вон птица «Глазурик Субматрасский», не только говорит, но и читает, «Писучник Заборный», не только читает, но и пишет, а «Цензурник Консультативный» хотя и не пишет, и даже не читает, но зато как как вычеркивает! Так что же, их всех считать разумными? Не верю! Хвоста нет, — значит наличие разума проблематично.

Одиссей, в конце концов, не выдержал и возмущенно фыркнул:

— Отказывать в наличии разума априорно — позорная практика, которую надо искоренять беспощадно! Вот оторву тебе хвост, тогда и поговорим на равных.

Тени испуганно шарахнулись в сторону, и одна из них, помельче, радостно заголосила:

— Нет, ты только посмотри: он агрессивен!!!

— Сам смотри, — мрачно пробурчала вторая.

— Я же говорил, что он не разумен или его таки донимают блохи!

— Как раз наоборот. Он, наверняка, разумен, ибо, только Разумный может отвечать агрессией на спорные логические построения.

— Ты как всегда субъективен.

— А ты, вообще, — шовинист от кинологии.

— Ну вот, я же говорил, что ты злишься!

— Я не злюсь!!!

9

— Эй?! — крикнул Одиссей раздраженно.

— Чего тебе, блохастый? — живо откликнулся «шовинист».

Одиссей стиснул зубы, но стерпел и спросил ровным, спокойным голосом:

— Я ищу Разумного, с хвостом, но без волос?!

— Слышишь?!! — почему-то обрадовался Шовинист. — Он ищет облезлого! Разве он разумен?

— Кто? Облезлый?

— Да нет, блохастый!

— Как облезлый может быть блохастым, у него же шерсти нет?

— Да нет же, облезлый тот, а блохастый — этот!

— А кто же разумный, уж не ты ли?

— А что же, ты думал — ты у нас один разумный?

— А разве меня двое?

— Да, нет конечно, такой как ты — у нас точно один.

— А зачем нам два одинаковых?

— ПОСТОЙТЕ!!! — заголосил Одиссей.

— И все таки прав я! Он не разумен. Он даже плохо ориентируется: стою я или двигаюсь.

— А может ты так стоишь, что это невозможно точно установить..

— ВСЕ! — негромко сказал Одиссей, но таким голосом, что оба спорщика мгновенно умолкли. — Или вы мне сейчас четко и ясно отвечаете на поставленный вопрос или…

Что «или…» Одиссей еще окончательно не решил, но догадывался, что это будет нечто неописуемо неудержимое и трансгалактически катастрофическое, как гравитационный коллапс, например, или желание почесаться.

— Искать облезлого не разумно!

— А мне, — сказал Одиссей, потом подумал и сурово добавил, — и даже очень!

— Это иллюзия! Вот подтверди ему, что это иллюзия!!!

— СТОП! — сказал Одиссей. — Сам ты, как я погляжу, иллюзия. А как Иллюзия может судить об иных Иллюзиях? — и тут же, довольный сам собой и ответил: — Только — иллюзорно! А значит…

— Ничего это не значит… — поспешно выпалил «шовинист». — Ну что же ты молчишь? Подтверди ему!