Малкольм Икс. Взгляд из русского гетто

Евгений Михайлович Рогов

Малкольм Икс. Взгляд из русского гетто

Запретный герой

Герой этой книги – Малкольм Икс. Многим из наших соотечественников, вернее сказать большинству, это имя не говорит ничего. Кто он такой? Если обобщить в нескольких словах, Малкольм Икс – яркий революционный борец афроамериканского национально-освободительного движения 60-х годов XX столетия. Он явился центральной фигурой морально-идейного строительства афроамериканской нации. Малкольм Икс стремился к преобразованию аморфной, забитой, бесправной и безликой массы «негров» Америки в полноценный, гордый и самодостаточный народ.

Прежде всего, он – религиозный деятель, причем, в отличие от преподобного Мартина Лютера Кинга, он – мусульманский религиозный деятель. В наши дни согласно установившейся по воле Запада эстетике это совсем не комильфо. Но если бы он был просто мусульманским проповедником как таковым, то вряд ли его имя когда-нибудь стало бы символом революционного сопротивления угнетателям, причем символом практически столь же международным, как имя Че Гевары. Этот символ – Малкольм Икс – вдохновляет не только африканцев и мусульман. Граффити с его образом

можно найти на стенах домов Палестины и Ливана, где несколько десятилетий мусульмане и христиане борются против сионистских захватчиков, и в католических кварталах Ольстера, где белые до прожилок ирландцы-католики, веками подвергаясь такому же расовому угнетению, что и темнокожие жители США, видят в Малкольме Иксе одного из своих героев.

Нет, Малкольм был не просто мусульманским проповедником. Он был проповедником Революции – моральной, психологической, культурной и социальной. Он был воплощением революционной религиозности. А религиозным революционером можно быть, исповедуя любую религию. К примеру, один из основоположников знаменитой «Теологии освобождения» падре Камило Торрес погиб в джунглях Колумбии, с оружием в руках сражаясь за идеалы социальной справедливости.

Жизненный путь Малкольма удивителен и символичен. Его личный пример не перестает вдохновлять миллионы людей, причем не только в его стране. Выросший в негритянском гетто Малкольм Литтл в юности был втянут в мир криминала, был наркоманом. Попав зимой 1946 года за кражу со взломом в тюрьму города Норфолк, он постепенно подпадает под влияние суровых моральных норм афроамериканского религиозно-националистического движения «Нация ислама» («черные мусульмане»). Малкольм начинает создавать в себе новую личность, обладающую железной волей, неукротимой силой, потрясающим магнетизмом. Выйдя в 1952 году на свободу, он становится проповедником националистического афроамериканского культа «черных мусульман». Известный отныне как Малкольм Икс, он превращается в одного из крупнейших ораторов и политических деятелей Америки. Его радикальные речи и идеи превратили его в самого опасного внутреннего врага США. Преодолев сектантскую ограниченность и «черный национализм», Малкольм приходит к пониманию планетарного (глобального) единства борьбы всех угнетенных народов и классов. Он активно поддерживает революционные антиимпериалистические и антикапиталистические революционные движения в странах третьего мира, оказывается единственным политическим деятелем Америки, встретившимся с Фиделем Кастро в США. Вместе с тем, Малкольм Икс неустанно боролся за построение афроамериканской нации, призывая к моральному исправлению афроамериканского сообщества, устранению пороков, к росту политической и социальной сознательности и национальной солидарности. 21 февраля 1965 года трагическая смерть прервала дальнейший идейный рост и политическую деятельность великого афроамериканского лидера.

До недавнего времени – времени широкого и доступного распространения у нас Интернета – имя Малкольма Икса было известно в нашей стране едва ли не единицам. Советская публицистика в своих многочисленных публикациях о жизни в США, непременно затрагивая уязвимую для противника тему положения негров в Америке и борьбы за гражданские права в 60-е годы, почти всегда обходила молчанием этого харизматичного лидера угнетенных людей Америки. Писали о Мартине Лютере Кинге, но не о Малкольме Иксе. Лишь в редких публикациях говорилось о нем – и еще реже говорилось о нем в положительном тоне.

К таковым упоминаниям можно отнести главу из книги С. Лосева и В. Петрусенко «США: операции по уничтожению», которая называется «Жизнь и смерть Малкольма Икса». Так же сочувственно написал о нем в своей книге очерков об Америке Мэлор Стуруа, в главе «Лезвие автогена» рассказав о выступлении Малкольма в Лондонской экономической школе зимой 1965 года. Правда, при этом автор вольно изменил многие фрагменты этой речи.

В целом советская публицистика если и писала о Малкольме Иксе и движении черных мусульман «Нация ислама», то оценивала их самих и их деятельность с негативных позиций, посвящая дифирамбы Мартину Лютеру Кингу, с его толстовскими идеями непротивления злу силой, с его мечтами о будущей расовой гармонии в Америке. Точно так же вели себя идеологические противники советских публицистов – американская официальная пропаганда и связанные с нею деятели. Они тоже отрицательно освещали деятельность Малкольма Икса, как «черного расиста» и «апостола насилия», воспевая при этом преподобного Кинга, как проповедника мира и любви. Отчего же произошло такое сходство оценок деятельности великого афроамериканского лидера, истинного вождя афроамериканской революции сознания 60—70-х годов XX столетия?

С одной стороны хрущевско-брежневский партно-менклатурный сытый социализм уже органически не мог воспринять и переварить столь радикально-яркое явление, каким был Малкольм Икс. Ему нужны были не радикалы, такие как Че Гевара и Малкольм, а голуби мира, такие как Мартин Лютер Кинг и Сальвадор Альенде. С другой стороны, вполне можно понять работников американской идеологической машины – ведь Малкольм Икс и «Нация ислама» были открытыми врагами Америки, американской государственной системы, американской культуры, морали и идеологии. Одним словом, «черные мусульмане» были (и остаются) самыми последовательными антиамериканистами и антизападниками, возведя принципы антизападничества, общинного патриотизма и национализма в ранг религиозной веры.

Но независимо от мнения и оценок советских и американских публицистов собственную оценку его деятельности дал сам афроамериканский народ, благодаря деятельности Малкольма обретающий самосознание, собственную культуру и национальную идеологию. В восприятии большинства афроамериканцев Малкольм стал такой же культовой личностью, как Че Гевара для народов Латинской Америки. В первую очередь Малкольм Икс является героем революционной афроамериканской молодежи. Знаменитые «Черные пантеры» зародились именно от воодушевления идеями Малкольма Икса – при этом они остались совершенно равнодушными к собственно религиозным исламским идеям афроамериканского лидера, взяв на вооружение только социально-политические. Именем Малкольма – по инициативе самих афроамериканских общин – названы улицы, колледжи, университеты. Он повсеместно присутствует на стенах домов в гетто, на бесчисленных граффити. Культовые рэперы, такие как, например, «Паблик энеми» или Айс Кьюб, цитируют его в своих песнях. Более подробно о влиянии Малкольма на афроамериканское сообщество Америки мы расскажем в заключительных главах книги.

Прежде всего, источником в нашем повествовании является знаменитая «Автобиография Малкольма

Икса», написанная им самим в соавторстве с афроамериканским писателем Алексом Хэйли. Редкая книга по своему влиянию на умы людей может сравниться с «Автобиографией» Малкольма. С присущей ему предельной искренностью Малкольм Икс описывает свою жизнь как волевой рост личности, поднявшейся из грязи и мрака к новой жизни, сутью которой стало постоянное самовоспитание и революционное служение своему народу Эта книга является нашим основным источником.

Далее следуют мемуары и воспоминания семьи и соратников – его жены Бетти Шаббаз, Бенджамина 2Х (впоследствии Бенджамин Карим), Джеймса 67Х (Джеймс Шаббаз, ныне Абдуллах Абдур-Раззак) и других помощников Малкольма. Также нашими источниками служат речи Малкольма Икса, его проповеди, различного рода интервью и другие исторические документы. Кроме того, в Америке существует обширнейшая литература, посвященная исследованию жизни и деятельности великого афроамериканского лидера – что можно назвать малкольмоведением по аналогу с пушкиноведением.

Итак, пора знакомить читателя с неизвестным и запретным для нас героем, само имя которого воплощает яростный протест против всех форм рабства и угнетения.

Глава 1

Кошмары детства

Угнетение имеет многочисленные и многоликие формы. Но оно всегда остается угнетением. Его формы меняются, суть остается. В Америке, точнее в Соединенных Штатах Америки, государстве, основанном и провозглашенном как царство Свободы и Равенства, с самого зарождения государственности, свобода и равенство четко дозировались на тех, кому они достались и на тех, кто был их начисто лишен. Собственно, и у нас в России дела обстояли и обстоят подобным же образом.

Эксплуататорская система всегда подразумевает наличие двух антагонистов – эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетенных. К примеру, в России угнетенным большинством было русское крепостное крестьянство. Даже не население национальных окраин, а именно русское православное крепостное крестьянство – коренное население и основа государства Российского. Здесь не играл никакой роли цвет кожи и разрез глаз (даже наоборот: негр, в американском понятии этого слова, Пушкин или потомок тюркского рода Карамзин как раз относились к господствующему классу угнетателей). Но, тем не менее, было рабство, было угнетение, была эксплуатация. То же самое происходит и в нынешней России, где в огромное бесправное гетто заключено подавляющее большинство ее граждан, прежде всего славянского происхождения – так как именно они, в силу утраты всевозможных общинных и организационных связей, а также морального и культурного стержня, оказались наиболее беззащитными перед отечественным вариантом Системы Угнетения.

В Америке главным фактором, определяющим угнетенного, выступил цвет кожи. Объектами эксплуатации и произвола здесь прежде всего выступали негры и индейцы, причем главным объектом были именно негры. Все-таки у индейцев были своя земля, свои корни, традиции, культура, языки, верования, своя социальная племенная организация. У негров не было ничего. Их привезли в Америку изначально только в качестве рабов. В ходе 400-летнего периода рабства африканцы, ставшие рабами и, как следствие, вместо африканцев ставшие неграми – людьми уже совершенно иного социально-психологического статуса – утратили практически все, что делало их прежде африканцами. У них не было ни родины, ни собственной культуры, ни собственного языка, ни собственной религии – не было даже собственных имен. Имена им давал рабовладелец, зачастую это были клички, в иных случаях они носили фамилию своего рабовладельца[1]. Итак, американские негры в ходе 400-летнего периода рабства утратили практически все, может быть, за исключением цвета своей кожи. Но и здесь итогом многочисленных случаев насилия хозяев в отношении рабынь стало преобладание среди негров к началу XX столетия людей мулатской расовой внешности.

Началом истории афроамериканского народа (вплоть до середины 60-х годов народа негритянского, ибо сам термин «афроамериканцы» и, главное, его психо-ментальная составляющая утвердился именно с легкой руки Малкольма Икса) был 400-летний ужас рабства. Само по себе рабовладение никогда не бывает благом. Рабство может быть мягким, патриархальным, как, например, в Мавритании, или приобретать самые отвратительные формы, как в греко-римской античной цивилизации. Западная модель рабовладения изначально была ориентирована на самые худшие формы этого исторического явления. В некоторых аспектах европейское и в частности североамериканское рабовладение было даже хуже античного. С самого начала европейское рабовладение основывалось на расизме – в отличие от римского, имевшего социальную, а не цивилизационно-физиологическую основу, где даже сын раба Диокл смог стать императором Диоклетианом. Первыми рабами постантичной Европы были славяне. В X–XII веках огромное множество полабских славян было обращено в рабство западными крестоносцами. Само слово «раб» в западных языках происходит от слова «славянин»: slave, esclavo, esclave, sclave – соответственно по-английски, по-испански, по-французски и по-немецки. Славяне и тогда и фактически сейчас считались расово чуждыми Европе варварами и потому их истребляли и обращали в рабство именно на расовой основе. Здесь не имело большого значения физическое расовое сходство славян, особенно балтийских, и европейцев – главным было именно метальное восприятие Западом славян как расово чуждых, других, не своих, низших по отношению к себе диких существ.

В XV–XVI веках новым массовым источником рабов для западной цивилизации стали африканцы. Миллионы черных жителей Африки были вывезены в Северную и Южную половины Американского континента. В обеих частях Нового Света, и в англосаксонской, и в испано-португальской, их положение было ужасным. И англосаксы и иберийцы подвергали негров-рабов жесточайшей эксплуатации, насиловали рабынь, относились к рабам хуже, чем к животным. Разница была лишь в том, что в Латинской Америке образовалось несколько переходных этно-расовых групп, не считая сохранившееся индейское население. Социальные низы всех этих считавшихся небелыми расовых групп активно взаимодействовали. Кроме того, зачастую и беднейшее белое население не имело расовых предубеждений в отношении «цветного» населения колоний.

В Северной Америке все было по-другому. Здесь была жесткая кастовость в отношении рабов и их потомков. Бедняки европейского происхождения смотрели на негров, мулатов и даже квартеронов с таким же презрением, как и их богатые соплеменники. Здесь социально-кастовый барьер был непреодолим. Даже люди с абсолютно светлой кожей, обладающие вполне так называемой европейской внешностью, но происходившие от негров-рабов, в США причислялись к негритянскому населению и социально были столь же притесняемы, как и их темнокожие собратья. В Америке Пушкин если бы и стал поэтом, то исключительно негритянским, ибо вход в «белое» общество для него был бы наглухо закрыт.

В ходе Гражданской войны 1861–1865 годов рабство в Соединенных Штатах было отменено. При этом следует сразу же отбросить бытующий у нас миф о том, что эта война имела целью освобождение негров. На самом деле и Линкольн, и Грант, и многие другие политические вожди Севера были такими же расистами по своим убеждениям, как и жители Юга.

Освобождение миллионов американских негров от рабства, хотя, безусловно, явилось важным шагом в их истории, тем не менее, не принесло им ни равноправия, ни уважения в американском обществе. Фактически вместо прежней, грубой и откровенной формы рабства появилась другая, менее откровенная, но от этого не менее бесчеловечная. Расизм не только не исчез, но, более того, распространился из южных штатов на всю территорию страны. Положение негров на Севере и Юге различалось, но в обоих случаях это было лишь отличием северного расизма от южного.

Южный расизм был предельно откровенен. Неграм практически официально объявлялось о том, что они являются существами низшего сорта. Им строжайше запрещалось находиться в одних и тех же местах с белыми. Все было предельно сегрегированно – школы, больницы, транспорт, кафе, рестораны, туалет. Обыденным делом на Юге были суды Линча, когда толпа расистов жесточайшим образом расправлялась с любым негром, заподозренным в неуважении южных расовых законов. Многих прилюдно кастрировали, бросая органы в Миссисипи. Особым шиком было праздничное сожжение негров живьем, желательно на природе, во время пикника. Под смех и веселье взрослых белых мистеров и их леди, а также их милых детишек живьем горели человеческие существа, которым не посчастливилось родиться достойными принятого в этом обществе статуса.

Все это фотографировалось самими участниками действа, так что и теперь можно без труда найти эти красноречивые свидетельства культурной жизни американского общества первой половины XX столетия[2]. Разумеется, все это делалось вполне безнаказанно, никто даже не возбуждал уголовные дела по данному поводу Именно безнаказанность и делала возможным подобный сатанинский беспредел, именно безнаказанность и питала извращенную фантазию этих джентльменов и леди. Впрочем, наше сегодняшнее российское общество не так уж далеко от тогдашнего североамериканского. Пьяные владельцы дорогих автомобилей, зачастую дети высокопоставленных родителей, насмерть сшибающие по нескольку человек (среди них непременно детей), затем убегающие с места преступления, зачастую фактически избегают уголовной ответственности. Наша российская действительность изобилует и многими другими печальными примерами подобного рода.

Северный расизм был более лицемерен. В том числе и тем, что к неграм-иностранцам он относился совсем по-другому, нежели к неграм-согражданам, – с уважением. Стоило юному Кассиусу Клею обмотать голову тюрбаном, как он мог зайти в любой ресторан.

Расизм загонял все возрастающее черное население, прибывающее с аграрного Юга, в гетто, вырваться откуда у негров – даже наиболее успешных – не было возможности. Впрочем, в начале XX столетия даже многие группы иммигрантов из Европы не причислялись к разряду «белых», что говорит о социально-психологической, а не о физической природе западного расизма. Условия жизни в гетто нельзя назвать иначе, чем отвратительными. Дома, годами не знающие капитального ремонта, с потрескавшимися стенами, грозящими в любой момент обвалиться. Подлинным бедствием гетто была перенаселенность. Жилья катастрофически не хватало для прибывающих с Юга в поисках работы людей. Не было жилья для молодых семей. Работу старались дать неграм – самую неквалифицированную и «грязную». Если же на одном и том же предприятии одну и ту же работу выполняли черные и белые, то первые получали за свою работу гораздо меньше. Профсоюзы строились на расовой почве. Белые профсоюзы защищали интересы только белых рабочих, причем защищали эффективно. Черных не защищал никто. Не было у них никакой защиты и от произвола полиции. По малейшему подозрению черный человек мог быть безнаказанно застрелен полицейским. Собственно, данная практика существует до сих пор. В то же время полиция не обеспечивала защитой жителей гетто от преступников. Более того, все прибыльные злачные места платили дань полиции и благополучно существовали под ее покровительством. Постоянным было избиение полицейскими черных граждан по любому поводу. Многим довелось испытать на себе неумолимую ярость полицейских дубинок. Полиция вела себя в гетто как в оккупированной стране, относилась к его жителям как к скоту, если не хуже. Это были кварталы обреченных, не вписавшихся в американскую модель успеха. Они заведомо проиграли в битве за место под солнцем и потому – горе побежденным!

Сегодня в капиталистической «молодой России» мы сами можем наконец-то почувствовать все прелести такой жизни. Мы так же загнаны в гетто, где правят бал ЖКХ с их неизменно неуемными аппетитами, где полиция – ведь и у нас теперь появились полицейские, прямо как в Америке! – зачастую способна творить беззаконие и произвол в отношении простых жителей. Мы так же брошены государством на произвол судьбы – в лице чиновников и криминала, что в сегодняшней России в ряде случаев есть одно и то же. Мы уже привыкли к полному безразличию государства, равнодушного ко всему, что касается нас, кроме неумолимого взимания растущих как на дрожжах безмерного буржуйского аппетита, налогов и поборов. В одной и той же Москве работники, имеющие московскую прописку, получают в разы большую зарплату, чем «иногородние», а относительно остальной «провинциальной» и региональной России зарплата в метрополии в разы превосходит оплату труда туземцев колоний – российских регионов. Сходство есть даже в том, что в ряде случаев нас, обычных граждан РФ, не пустят туда, где вход только для «белых». Законы нашей страны неизменно снисходительны к «белому» меньшинству (богатым и «элитным»), для которых они необязательны, и педантично суровы в отношении «черного» большинства (бедняки, быдляки, – то есть трудящиеся, «простой народ»). И в обоих случаях – что в США первой половины XX столетия, что в молодой неокапиталистической России – откровенный расистский (а расизм социален и не всегда имеет отношение к цвету кожи, на что, кстати, впоследствии укажет Малкольм Икс) произвол совмещался и совмещается с пропагандой официоза о «свободной стране» и демократических ценностях. Основная разница лишь в том, что американские негры составляли и составляют меньшинство в своей стране, а «негры» российские – подавляющее (численно) большинство.

Итак, в начале XX столетия американский негр был презираемым существом в американском обществе, и, главное, презирал самого себя. Он находился на самом низу социальной пирамиды.

Будущий харизматический лидер афроамериканцев, революционный кумир молодежи в гетто Малкольм Икс родился 19 мая 1925 года в Омахе, штат Небраска. Его родителями были странствующий баптистский проповедник Эрл Литтл и Луиза Литтл, домохозяйка. Малкольм был седьмым из девяти детей – трое были детьми Эрла от предыдущего брака, а Малкольм стал четвертым ребенком Луизы.

Своего отца Малкольм позже описывал в «Автобиографии» как уверенного в себе, самодостаточного человека, готового противостоять произволу расистов. В то же время у него был довольно суровый, деспотический нрав, что выливалось в постоянные ссоры с женой, доходившие иногда до побоев, и в частые телесные наказания детей. Малкольма он выделял среди прочих своих детей и единственного не подвергал побоям, что, по мнению самого афроамериканского лидера, объяснялось его более светлой кожей и, таким образом, было следствием того, что негритянский националист Эрл Литтл сам был не до конца свободен от влияния пропаганды «белого превосходства».

Преподобный Эрл был очень деятельным человеком. Хотя по роду занятий он был баптистским священнослужителем, Литтл также работал и плотником. Но подлинной страстью Эрла было участие в гарвеитском движении. Основателем этого мощного движения, которое официально называлось «Всемирная ассоциация негритянского самосовершенствования», был знаменитый Маркус Мозайя Гарви (1887–1940 гг.), отец африканского национализма и панафриканизма. Собственно говоря, все последующие афроамериканские национально-освободительные движения, включая и «Нацию ислама», были рождены в купели гарвеизма. Гарви, уроженец Ямайки, прибывший в 1916 году в США, проповедовал расовую гордость африканцев, называл Африку колыбелью цивилизации, учил, что Христос, Дева Мария и апостолы были темнокожими. Он призывал негров к самоорганизации, к созданию собственной экономики. Главной целью своей деятельности он объявил лозунг «назад в Африку», то есть Гарви призывал всех негров Западного полушария переселиться на африканский континент, родину их предков. В начале 20-х годов прошлого века движение гарвеитов было исключительно мощным. По некоторым оценкам оно охватывало несколько миллионов американских негров. Гарвеиты устраивали красочные военизированные шествия в Гарлеме, привлекавшие внимание обитателей этого гетто, этой столицы Черной Америки.

В своей «Автобиографии» Малкольм охарактеризовал первые 12 лет своей жизни словом «кошмар». Действительно, жизнь активного гарвеиста-проповедника Эрла Литтла не могла быть спокойной – даже в условиях исконного американского Севера, не имевшего традиций рабовладения. Основные вехи этого кошмара таковы: нападение членов Ку-клукс-клана на дом Эрла Литтла в Омахе, постоянные драки самой семейной четы Литтлов и их жестокое обращение со своими детьми, сожжение расистами их нового дома в Лансинге, насильственная смерть отца, помещение матери в психиатрическую больницу, жизнь самого Малкольма в детском приюте.

Итак, коснемся этих основных событий детства Малкольма Икса. Когда его мать была беременна им, их маленький дом в Омахе (штат Небраска) был атакован куклуксклановцами ночью в начале 1925 года. Расисты ненавидели Эрла Литла и подобных ему гарвеистов за то что он, не являясь «добропорядочным», покорным негром, вносил «смуту» в умы своих соплеменников. С такими не церемонились и на «свободном» Севере, как не церемонятся с ними в любом несправедливом эксплуататорском обществе.

Вскоре после этого инцидента семья переезжает в город Лансинг, штат Мичиган – самый что ни на есть Север, где до Канады рукой подать. Но и здесь не суждено было зажить спокойной жизнью мятежному священнику и его многочисленному семейству. Так, когда Малкольму было 4 года, их дом в Лансинге был сожжен дотла расистами из общества «Черного легиона», после неоднократных письменных угроз, в которых «легионеры» требовали от преподобного Литтла прекратить «мутить добропорядочных негров» и убираться из «белого района».

После этого семейство Литтлов снова переезжает, на этот раз на ферму в двух милях от Лансинга. Сам переезд в сельскую местность благотворно сказался на материальном положении семьи – ее члены были обеспечены продуктами, которые сами же и выращивали.

В своих воспоминаниях о раннем детстве Малкольм часто говорит о постоянных трениях между родителями. Луиза Литтл, очень светлокожая (настолько, что могла сойти за белую) гордая женщина, была гораздо образованнее своего мужа и имела собственные суждения по многим вопросам, зачастую отличные от мнения преподобного Литтла. К примеру, она была сторонницей строгой «духовной диеты», которая исключала из рациона свинину и крольчатину – продукты, которые Эрл Литтл как раз очень любил. Впоследствии внушенные ею пищевые запреты также способствовали тому, что большинство ее детей, став мусульманами, с легкостью приняли подобные диетические ограничения. Сама Луиза происходила из Вест-Индии, с острова Гренады. По ее словам, ее мать была изнасилована своим рабовладельцем. Поэтому Луиза стыдилась своей светлой кожи и выбрала себе в мужья очень чернокожего мужчину.

Хотя отец Малкольма был христианским священником, христианство как таковое не играло большой роли в жизни его семьи. В своих проповедях Эрл истолковывал библейские образы в духе гарвеизма, к примеру, «сады Эдема» – как Африку, «встречу с Господом» – как обретение неграми силы и достоинства.

Когда Малкольму было 6 лет, поздней ночью Эрл Литтл был сбит трамваем. Луиза была убеждена, что это дело рук белых расистов из «Черного легиона». Позже мать рассказывала Малкольму, что у нее было видение относительно предстоящей трагедии. Впоследствии сам Малкольм испытал видение, когда, находясь в тюрьме, ему явился образ Уоллеса Фарда; Малкольм считал, что дар предвидения достался ему в наследство от матери.

После смерти отца семья еле сводила концы с концами. После долгих препирательств относительно выплат страхования, Луиза добилась лишь мизерной суммы, так как по официальной версии смерть Эрла Литтла была признана несчастным случаем, а некоторые кредиторы и вовсе выдвинули версию самоубийства.

Огромная семья лишилась кормильца, при этом большинство детей были далеки от совершеннолетия. Мать стала покупать вещи в кредит – вопреки мнению покойного мужа, который был категорическим противником кредитной системы и ничего не брал в долг (будущий духовный наставник Малкольма Илия Мухаммед возведет этот принцип в ранг религиозной догмы).

Луиза пыталась найти работу по домашнему хозяйству или в качестве швеи, но белые жители Лансинга чаще всего отказывали ей в работе, так как не хотели видеть в своем доме «цветную» женщину. Часто она приходила домой в слезах.

Вдобавок ко всему в дом Литтлов стали наведываться социальные работники. Они не скрывали своего презрения к обитателям этого дома.

В конце концов Луизе стали выплачивать небольшую пенсию, которой не хватало на содержание семьи. Временами приходилось есть самый настоящий суп из одуванчиков. В это время юный Малкольм совершает свои первые кражи – ворует яблоки в магазине.

Визиты социальных работников не прекращались. Однажды один черный фермер, желая помочь бедствующему семейству Литтлов, зарезал свою свинью и предложил Луизе все мясо этого животного. Верная своим убеждениям, подкрепленным еще и тем, что после смерти мужа она присоединилась к движению «адвентистов седьмого дня», которые также строго соблюдали запрет на употребление свинины, Луиза отказалась. Слух об этом дошел до социальных работников и, явившись к ней в дом, они открыто, при детях назвали ее сумасшедшей. Они бдительно следили за ней, ожидая предлога, чтобы отнять у нее ее несовершеннолетних детей и отдать их в приют. Содержать их в приюте было выгоднее для государства, чем обеспечивать социальную защиту одинокой вдове.

Луиза сделала попытку снова выйти замуж. Она встретила, как ей показалось, достойного человека, негра из Лансинга. После года встреч он бросил ее, видимо, понимая, что не сможет взять на себя столь тяжелую ношу – вдову с восемью детьми. Этот удар окончательно доконал Луизу. Красивая светлокожая тридцатишестилетняя женщина стала сходить с ума. Бдительно следившие за ней социальные работники сразу же воспользовались представившимся случаем. Луиза была признана сумасшедшей и отправлена в психиатрическую лечебницу. Малкольм по решению суда (причем судья был белым) был отдан в детский приют города Мейсон, расположенного в том же штате Мичиган, что и город Лансинг; его братьев и сестер приютили родственники и друзья семьи. Хотя Малкольм был разлучен с ними, все же тесная родственная связь никогда не прерывалась, при каждом удобном случае они встречались. Впоследствии это обстоятельство сыграет ключевую роль в жизни Малкольма.

В школе, которую стал посещать Малкольм, он оказался единственным небелым ребенком в классе. Учился он хорошо, особенно ему нравились предметы «английский язык» и «история». Но учитель истории не раз в его присутствии отпускал язвительные шутки про негров. Он не скрывал своего расизма и пренебрежения к ним.

Учась в седьмом классе, Малкольм был избран президентом (или, по нашему, старостой) класса.

Однажды учитель английского языка мистер Островский спросил его, задумывается ли он о своей будущей карьере. Малкольм ответил, что хотел бы стать юристом. Мистер Островский, обхватив голову руками, не смог сдержать улыбки. «Малкольм, мы должны быть реалистами, – сказал он, – юрист – это нереалистичная цель для ниггера. Ты должен подумать, кем ты на самом деле можешь стать. Ты делаешь хорошие вещи своими руками. Почему ты не хочешь стать плотником? Люди, подобные тебе, могут получить только работу такого рода». Эти слова потрясли юного Малкольма. Ведь он был лучшим по успеваемости учеником класса. Но теперь он заметно охладел к учебе.

В это же время он почти каждый день пишет в Бостон своей старшей сводной сестре Элле. Он писал ей, что хочет переехать к ней и жить у нее. Элла была единственной из всей семьи Литтлов, кто смог преуспеть в жизни. У нее была недвижимость, свой бизнес.

Вскоре Элла добилась перевода на себя опеки над младшим братом.

Глава 2

На дне

В возрасте 15 лет Малкольм переезжает к своей старшей сводной сестре Элле в Бостон. Элла Мэй Коллинз еще не раз сыграет важную роль в жизни Малкольма, причем на самых важных, переломных этапах. В определенной степени она была для него своего рода ангелом-хранителем. Малкольм описывает ее как большую, властную черную женщину, побывавшую три раза замужем. Мужья не могли выдержать ее властной натуры. «Это была первая гордая черная женщина, которую я встретил», – так описывал позже Малкольм впечатление от встречи с сестрой. Обладая неуемно экспансивной натурой, Элла была неутомимой труженицей, постоянно оказывала помощь своим родственникам в Джорджии, многим из них в годы Великой депрессии она помогла обосноваться в Бостоне.

Малкольм считал свой переезд в Бостон важнейшим событием своей прошлой, «доисламской» жизни. Если бы он остался в Мейсоне, то, несомненно, стал бы частью мещанского черного сообщества маленького провинциального городка, черным христианином с «промытыми мозгами», плотником или официантом или, быть может, черным буржуа, адвокатом, довольным той жизнью, какой позволяет ему жить белое общество, равнодушным к судьбам своих «неуспешных» соплеменников. Так впоследствии оценивал Малкольм Икс этот новый этап своей жизни.

Он очень легко – для паренька, только что приехавшего из провинциального города – освоился с жизнью бостонского гетто. Первое, что ему бросилось в глаза, – стремление негритянского среднего класса во всем подражать белому обществу, их презрение к своим менее удачливым соплеменникам.

Закадычным другом Малкольма стал Коротышка – невысокого роста парень, постарше Малкольма, работавший в здании плавательного бассейна и в бильярдном зале, пройдоха, мечтавший о карьере саксофониста, знаток самых темных закоулков гетто. Он быстро познакомил Малкольма с жизнью бостонского социального дна. Коротышка подыскал ему его первую работу – чистильщика обуви в бальном зале «Роузленд».

Коротышка ввел Малкольма в круг своих друзей, которые приобщили его к пьянству, курению, в том числе марихуаны, и к азартным играм. Малкольм покупает в кредит стильный костюм «zoot suit». Коротышка научил Малкольма выпрямлять волосы, чтобы «выглядеть как белые» – в те времена крайне болезненная процедура. С юмором описывая этот процесс, Малкольм замечает, что это был его первый значительный шаг к самостоятельной деградации: он перенес настоящие физические муки только для того, чтобы походить на белого человека.

Страстью юного Малкольма были танцы. В танцевальном зале «Роузленд» он был одним из лучших танцоров. Высокий (один метр девяносто один сантиметр), широкоплечий, стройный светлокожий парень привлекал внимание женщин, причем не только из числа его соплеменниц. Однажды к нему подошла молодая белая женщина, блондинка, которую Малкольм в своей «Автобиографии» назвал Софией.

Вскоре у них завязался роман.

Малкольм быстро понял, что здесь не было каких-либо высоких чувств со стороны Софии. Просто она была одной из тех порочных белых женщин, которые жаждали запретных отношений для придания особой остроты своим ощущениям. В свою очередь, обладание белой женщиной, да еще и блондинкой, чрезвычайно повышало самооценку «ниггера». Связь их продлится несколько лет (даже после того как София выйдет замуж за состоятельного белого человека), вплоть до того времени, как Малкольм будет приговорен к тюремному заключению.

В декабре 1941 года США вступили во Вторую мировую войну.

Чтобы избежать призыва в армию, Малкольм устраивается работать официантом на поезде дальнего следования. В это время он впервые попадает в Нью-Йорк, в Гарлем, который впоследствии станет для него родным домом, местом, где его имя обретет бессмертную славу.

Пока же до славы было безумно далеко. Напротив, его жизнь той поры была периодом бесславия. Очень быстро Малкольм стал склоняться к криминальной стезе. Он уволился с работы, в том числе и потому, что не в его характере было улыбаться и угодничать перед белыми господами, играя роль раболепно любезного «ниггера». Малкольм Литтл, с первого взгляда влюбившийся в Гарлем, решил осесть в нем и с головой окунулся в криминальный мир порока – азартных игр, наркотиков, проституток. Он был торговцем наркотиками. Он был сутенером и воочию видел, как расизм унижал его народ в лице его женщин. Он видел всю порочность разврата, приправленного расизмом. Но особенно преуспел Малкольм в азартных играх, где он сдружился с одним из виднейших заправил этого бизнеса – Вест-индцем Арчи. Однако дружба эта вскоре чуть не закончилась для Малкольма самым фатальным образом. Посчитав, что Малкольм сжульничал и тем самым нанес ущерб его репутации, Арчи попытался застрелить его, и только чудом Малкольму удалось спастись. Пришлось переехать в Бостон, где Малкольм сколотил целую шайку, состоявшую из закадычного верного друга Коротышки, Софии, еще одной белой женщины, сестры Софии, которая была любовницей Коротышки и мулата итало-негритянского происхождения. Банда занималась кражами у состоятельных белых людей.

Когда Элла встретила Малкольма в Бостоне, она была крайне удивлена происшедшими в брате изменениями. Это был совершенно другой Малкольм – циничный, жестокий, как хищный зверь, не верящий ни во что атеист. В это время он серьезно подсел на кокаин.

В начале 1946 года Малкольм и все члены его банды были арестованы при попытке сбыть краденные настенные часы. Суд приговорил Малкольма и Коротышку к непомерно большому сроку тюремного заключения – к 10 годам лишения свободы. Позднее Малкольм узнал, что за данное преступление им полагалось наказание в виде двух лет тюремного заключения. Но здесь сыграл свою роль расовый подход. В составе банды были две белые женщины, причем из «хороших», то есть состоятельных семей. Необходимо было показать, что это «проклятые негры» увлекли их на путь порока и преступлений.

Глава 3

В тюрьме: воскресший из мертвых

В феврале 1946 года Малкольм Литтл переступил порог чарльстонской тюрьмы. Начинается самый важный период его жизни, чудесное преображение, одно из самых потрясающих реальных и потому действительно значимых чудес истории. Это можно сравнить с историей Че Гевары, когда после высадки с «Гранмы», больной, задыхающийся от приступов астмы аргентинский врач, услышав презрительно-злые слова сурового кубинского бойца: «архентино де мьерде», громадным усилием воли преображается в несгибаемого бесстрашного Че – такого, каким мы его знаем.

Первое время своего заключения Малкольм, наркоман с немалым стажем, был озабочен в первую очередь добычей наркотиков. Он испытывал свойственные всем наркоманам физические муки – ломки, оставшись вдруг без марихуаны и кокаина. Сестра Элла, первая из родных посетившая его в тюрьме, начала выдавать ему деньги, которые Малкольм употребил на покупку мускатного ореха, средства, помогающего преодолеть ломки, а затем на покупку настоящих наркотиков.

Из проведенных в общей сложности 7 лет заключения первый год с небольшим Малкольм использовал главным образом на употребление наркотических средств и богохульства. Парадоксальным образом будущий духовный мусульманский лидер Черной Америки, образец истинной, нелицемерной, волевой, стальной праведности, в первый год своего заключения был рьяным богохульствующим атеистом, неизменно поносящим Библию. Заключенные дали ему кличку «Сатана».

Первым важным этапом его тюремного преображения стала встреча с бывалым зэком Джоном Бэмпри по кличке Бимпи.

Этот человек вызывал невольное уважение у Малкольма своим чувством собственного достоинства, своей начитанностью, аргументированностью в разговоре. Когда Малкольм попытался затронуть свою излюбленную тему богохульствующего атеизма, Бимпи настолько ясно и убедительно подавил его аргументы, что молодой, практически безграмотный безбожник был вынужден замолчать. Впервые Малкольм был очарован образованностью и силой знания. Впервые он стал завидовать тому, кто ими обладает. Под влиянием Бимпи Малкольм прекращает употреблять наркотики.

Как-то Бимпи сказал Малкольму примерно следующее: «У тебя есть мозги и ты должен их использовать». Он посоветовал молодому заключенному воспользоваться тюремными курсами самообразования и записаться в тюремную библиотеку. Малкольм послал бы любого другого заключенного, скажи он ему это, но дружбой и уважением Бимпи он слишком дорожил.

Малкольм окончил восемь классов школы города Мейсон. Больше он нигде не учился. Более того, во время своей уличной криминальной деградации он напрочь забыл и то немногое, что помнил со школы. Его единственным языком стал жаргон гетто, а словарный запас состоял из примерно трех сотен слов.

Братья и сестры Малкольма едва понимали смысл его первых писем из тюрьмы. Он совершенно не знал грамматику английского языка.

Обучаясь на заочных тюремных курсах, начав читать книги, через год Малкольм добивается некоторых успехов в правописании и грамматике, его словарный запас расширяется.

Он уже мог писать более понятно и разборчиво. Малкольм записался на курсы латинского языка, так как обнаружил, что в английском очень много латинских заимствований.

В 1948 году Малкольм был переведен в тюрьму города Конкорд. Здесь он получает письмо от своего брата Филберта, в котором тот сообщает, что «открыл для себя естественную религию черного человека». Далее Филберт писал, что этой естественной религией является ислам и сам он стал участником движения «Нация ислама». Заканчивалось письмо призывом к Малкольму молиться Аллаху ради избавления. Малкольм отвечал брату в своей обычной язвительно-резкой атеистической манере, хотя и в несколько улучшенном письменном стиле.

Вскоре приходит письмо от другого, младшего брата – Реджинальда. Это письмо заставило Малкольма призадуматься. Реджинальд призывал брата отказаться от употребления свинины, прекратить курение сигарет и обещал подсказать ему, как выбраться из тюрьмы. Малкольм был озадачен. В конце концов он решил что Реджинальд советует ему поучаствовать в одной из экспериментальных программ, время от времени проводившихся в исправительных учреждениях. Возможно, участнику такой программы можно будет рассчитывать на условно-досрочное освобождение.

И Малкольм перестал есть свинину, составлявшую, между прочим, основной мясной рацион заключенных. Также он прекратил курить сигареты, что, по его словам, для него было нетрудно. Несколько позже Малкольм узнает, что его братья и сестра Хильда, проживавшие в Чикаго и Детройте, приняли исламское вероучение от некоего Илии Мухаммеда, лидера маленькой афроамериканской религиозной группы, называвшейся «Нация ислама». Они неустанно молились за своего брата, моля Всевышнего обратить его к исламской вере, пока тот отбывает наказание в тюрьме. После того как на призыв Филберта Малкольм ответил, как он сам пишет в «Автобиографии», своим «порочным письмом», был собран семейный совет для поиска наилучших путей спасения заблудшего. Решили возложить эту миссию на Реджинальда, недавно обратившегося в ислам, самого близкого к Малкольму, более других знавшего непростую натуру своего старшего брата. Реджинальд прекрасно справился со своей задачей. Он хорошо знал психологию Малкольма Литтла, вора-карманника, циничного прагматика.

При описании своей последующей жизни в тюрьме Малкольм вспоминает одно из краеугольных исламских изречений: «Если ты сделаешь шаг навстречу Богу, то Бог сделает два шага навстречу тебе». Малкольм уже начал свой путь от деградации к самосовершенствованию. Он отказался от наркотиков, сигарет, свинины. В конце 1948 года благодаря хлопотам старшей сводной сестры Эллы (она не раз еще будет помогать ему на важнейших, переломных этапах жизни) Малкольма переводят в экспериментальную тюрьму города Норфолк штата Массачусетс. Эта тюрьма, по словам самого Малкольма Икса, отличалась от остальных тюрем как небо от земли. Здесь были лучшие бытовые условия, больше свежего воздуха. Каждый заключенный имел свою собственную камеру, или «комнату», как называет ее Малкольм в своей книге. По его словам, это была «наиболее просвещенная форма тюрьмы», о которой он когда-либо слышал. Многие заключенные норфолкской тюрьмы повышали свой интеллектуальный уровень, участвовали в научных дискуссиях, дебатах. Инструкторы образовательных программ были выпускниками Гарвардского и Бостонского университетов. Правила посещения заключенных были невиданно мягкими по сравнению с другими тюрьмами: посетители могли приходить почти каждый день, свидания длились 2 часа, заключенный мог сидеть рядом со своим посетителем.

Особой гордостью норфолкской тюрьмы была ее библиотека. Некий миллионер-меценат по фамилии Паркхерст завещал тюрьме свою великолепную библиотеку. Особенно много было книг по истории и в области религии. Тюремная библиотека буквально ломилась от тысяч книг, многие из которых были старинными и редкими. Малкольм с жадностью окунулся в этот новый для себя книжный мир, поначалу читая все подряд, бессистемно, пока не научился читать выборочно, с определенной целью.

Однажды Малкольма навестил брат Реджинальд. Малкольм был сам не свой от нетерпения получить ответ на загадочные слова из его письма, из-за которых он уже отказался от свинины и сигарет. Но брат первое время говорил о семье, о жизни в Гарлеме, в Детройте. И вдруг как бы невзначай спросил: «Малкольм, если человек знает все, что только возможно знать, кем бы он был?» – «Ну, тогда ему пришлось бы быть богом», – ответил Малкольм. «Есть человек, который знает все», – сказал Реджинальд. «Кто это?» – «Бог – это человек», – отвечал Реджинальд. Затем он сказал, что дьявол – это тоже человек. На вопрос потрясенного Малкольма, что он имеет в виду, Реджинальд указал в сторону белых заключенных. «Белый человек – дьявол», – сказал он. Перед мысленным взором Малкольма промелькнули все белые, которых он когда-либо знал: София, белые полицейские, белые преступники, учитель, сказавший, что негр не может быть юристом, социальные работники, называвшие его мать сумасшедшей прямо в лицо, при всех ее детях, куклуксклановцы, убившие отца, белые женщины, ради экстремальных ощущений жаждущие негров и белые мужчины, посещающие черных проституток, судья, вынесший несправедливый приговор Малкольму и Коротышке…

«Бог пришел в Америку и явился Илии – такому же черному человеку, как мы», – сказал Реджинальд.

В течение последующих встреч Реджинальд сообщил Малкольму о том, что он сам, его братья Филберт и Уилфред, а также сестра Хильда стали мусульманами и являются последователями человека, которого они называют «почтенный Илия Мухаммед». Входе посещений Реджинальд рассказывал брату обо всех аспектах учения мистера Мухаммеда. Поскольку это учение играет важнейшую роль в биографии Малкольма Икса и к тому же так или иначе до сих пор оказывает немалое идеологическое влияние на общественную жизнь афроамериканцев и других угнетенных этно-расовых групп в Америке, будет целесообразно рассмотреть его подробно.

Учение Илии Мухаммеда

Прежде всего, вкратце обратимся к истории присутствия исламской религии в Северной Америке. В числе рабов, ввозимых из Западной Африки, иногда попадались и мусульмане, однако их процент не мог быть высоким, хотя бы в силу того факта, что районы, служившие основным полем «охоты за рабами», были в те времена языческими. Мусульмане жили в централизованных государствах и принадлежали к местной интеллектуальной, торговой и военной элите, а, следовательно, были гораздо лучше защищены от опасности попасть в сети рабовладельцев. Народные массы Сенегала, Гамбии и Сьерра-Леоне стали обращаться в ислам именно в момент конца эпохи трансатлантической работорговли – с середины XIX века. Впрочем, находились в Америке в среде черных рабов не просто мусульмане, но даже богословы, знающие Коран наизусть. Таковым был, к примеру, Абдуррахман ибн Ибрагим Сори, происходивший из народа фульбе, человек королевской крови, живший в конце XVIII – начале XIX столетий и освобожденный из рабства по личной просьбе марокканского султана.

Первым местным, американским адептом и проповедником исламской религии стал белый американец

Мохаммед Александр Рассел Вебб, писатель, одно время работавший американским консулом на Филиппинах, принявший ислам в 1888 году (правда, под влиянием еретического ахмадийского движения). Его деятельность пришлась на конец XIX – начало XX столетий. Вебб основал «Мусульманское братство Америки», объединившее несколько десятков принявших ислам белых американцев, преимущественно интеллектуалов. Существенного влияния на религиозную, общественную и политическую жизнь Америки эта группа не имела.

Куда большее значение имело другое событие – основание в 1913 году в Ньюарке «Мавританского научного храма Америки» (первоначально – «Ханаанский храм»). Основателем этого религиозного культа был афроамериканец Тимоти Дрю, известный среди своих последователей как Благородный Дрю Али. В отличие от Вебба, проповедовавшего чистую духовность и не затрагивавшего этно-расовых проблем, движение «Благородного Али» было обращено исключительно к неграм и имело своей целью дать им самоидентификацию, чувство собственного достоинства. Это было первое мусульманское движение в среде афроамериканцев. «Благородный Али», провозгласивший себя пророком (что является неизменной чертой многих американских религиозных движений, что белых, что черных), учил, что негры Америки на самом деле являются маврами, потомками библейских моавитов и их природная религия – ислам. В 1929 году Али умер, и движение, имевшее отделения в нескольких городах Севера со штаб-квартирой в Чикаго, пошло на спад. Впрочем, оно существует и по сей день.

История собственно «Нации ислама» началась в ноябре 1929 года, когда во время Великой депрессии в черное гетто Детройта явился загадочный человек, называвший себя Уоллес Д. Фард. Выглядел он как представитель средиземноморской расы – брюнет, с прямыми волосами, светлокожий. Тем не менее, этот торговец шелком и одеждой стремился сблизиться именно с негритянской общиной города. Вскоре он начал проповедовать своим покупателям неведомое им прежде религиозное учение. Фард заявлял, что он прибыл из Аравии и является Махди – согласно исламскому вероучению, богоизбранным вождем мусульман, который должен явиться в конце времен. Он объявил своей целью донести до черных людей Америки их «истинную, природную религию» – ислам. Негры Америки, по словам Фарда, являлись неотъемлемой частью великой «азиатской нации», куда он включал все неевропейские, незападные народы мира. Вскоре Фард, начавший использовать и другие имена – Вали Фарад, Мухаммед Али и, наконец, Наставник Фард Мухаммад, – арендовал помещение и основал Храм ислама № 1. Учение Фарда сильно отличалось от учения «Мавританского храма» и не менее сильно – от ортодоксального ислама. В августе 1931 года его учение принимает Илия Пул (Elijah Pool) – многодетный уроженец Джорджии, переехавший в Детройт и недавно потерявший работу. Илия, получивший от Фарда «подлинное исламское имя» (точнее, фамилию) Карим, быстро стал правой рукой «Махди». В 1934 году после ряда инцидентов с полицией Фард исчезает столь же загадочно, сколь загадочно он появился. Он буквально пришел ниоткуда и ушел в никуда. До сих пор идут споры о его личности, точной идентификации Фарда нет. Неизвестна и его этническая принадлежность. В полицейских протоколах он зафиксирован как «белый». Таковым он видится и на сохранившейся фотографии, почитаемой в «Нации ислама», где Фард предстает как предельно сосредоточенный белокожий мужчина в темном костюме, с раскрытым Кораном в руках.

Илия Карим, изменивший имя на Илия Мухаммед (Elijah Muhammad), провозгласил себя преемником Фарда на посту лидера «Потерянной и вновь обретенной нации ислама» – таково было первоначальное название организации. Но из-за прямой угрозы жизни со стороны соперников на лидерство Илия вместе с семьей и немногими последователями бежит в Чикаго. Здесь он и формирует постепенно свое учение, оказавшее огромное идеологическое воздействие на Черную Америку. Сейчас трудно отделить идеи Фарда от собственно идей Илии Мухаммеда. Просто изложим это учение таким, каким его услышал в тюрьме города Норфолк заключенный Малкольм Литтл.

Прежде всего, по прибытии в Чикаго Илия Мухаммед провозгласил Фарда Богом, сошедшим на Землю, а себя – посланником Божьим. В течение всей своей жизни (а прожил он до февраля 1975 года) Илия уверял, что сам Бог внушает ему те или иные мысли и аспекты учения.

Сказать, что вероучение Илии Мухаммеда не соответствует принципам исламской религии как таковой – значит не сказать ничего. Богословие «Нации ислама» самым диким образом, насколько это вообще возможно, далеко от собственно исламского богословия.

Учение Илии Мухаммеда о Боге крайне противоречиво, причем противоречиво уже в рамках собственной идеологии, предельно запутано. По сути, это учение максимально атеистичное, насколько это слово можно применить к религиозному движению.

Бог есть человек, учит И. Мухаммед. Бог не есть Дух, Он материален. Он является черным человеком. Однажды посреди хаоса и мрака Он создал самого себя из атома. Нет нужды говорить, насколько это далеко от собственно ислама. Несмотря на всю дикость учения о Боге, создавшем себя из ничего, здесь просматривается некая связь с призывом «Нации ислама» к черным мужчинам и женщинам создать из самих себя – прежних, оскверненных столетиями рабства негров или даже «ниггеров», – новые достойные, полноценные личности.

Затем, учил мистер Мухаммед, Бог, то есть черный человек, сотворил из самого себя (то есть по сути породил) черных людей. Черные люди и есть изначальные жители Земли. Они являются детьми Божьими в прямом смысле слова. Более того, каждый из них, при должном развитии духовности, является богом или богиней.

Вряд ли сам по себе весь этот противоречивый бред мог дать Илии Мухаммеду толпы приверженцев, сделать его к началу 60-х, по мнению ряда американских аналитиков, «самым могущественным черным человеком в Америке». Нет, не этими псевдоисламскими (ведь догматическая основа ислама есть строжайший монотеизм) идеями добился успеха мистер Мухаммед. Другими аспектами своего безумного, в богословском плане, учения взял он за живое черных людей – негров, привыкших считать себя «ниггерами», стыдящимися самих себя, свыкшимися с положением людей второго или третьего сорта, которым достается все худшее. Первый аспект заключался в учении о Якубе. Это учение впервые было озвучено еще Фардом, а Илия лишь повторил его и где-то дополнил своими мыслями. Согласно этому мифу, около 60 тысяч лет назад в городе Мекке, который как утверждается, был огромнейшим мегаполисом с развитой сетью университетов, средоточием мировой мудрости, родился гениальный мальчик Якуб. Он обладал непомерно большой головой, что оправдывалось его необычайно развитым интеллектом. Уже в 6 лет он открыл закон магнетизма. Когда гениальный мальчик подрос, он, движимый завистью и неуемным честолюбием, стал вносить смуту среди мекканцев. В конце концов местным властям это надоело, и Якуб вместе со своими последователями, число которых составляло 59 999 человек, был изгнан из священного города. Он и его приверженцы удалились на остров Патмос, где Якуб решил бросить вызов Аллаху и создать нового человека, напрочь лишенного морали. В ходе длившихся два столетия различного рода генно-биологических манипуляций, во время которых из черных людей были выведены коричневые и желтые люди, Якуб достиг желаемого результата – на свет появился белокожий и голубоглазый человек, предрасположенный к порочным наклонностям. Когда белые люди, после смерти своего создателя пришли в Мекку, то немедленно стали сеять смуту среди чернокожих ее обитателей. В итоге их отправили в горы Кавказа, где они стали жить в пещерах, среди диких животных, пребывая в первобытной дикости. Затем они переселились в пещеры Европы. Бог направил к ним Своего пророка Моисея, чтобы вывести их из пещер и научить цивилизации. Первыми, кого встретил Моисей в пещерах, были те, «кого сейчас принято называть евреями». Видимо, миссия пророка удалась, и европейцы мало-помалу стали осваивать знания и приобщаться к цивилизации. Это означало наступление 6000-летнего периода их господства над миром, отпущенного им для того чтобы в полной мере проявить свою порочную сущность. В 1914 году, по словам Илии Мухаммеда, этот срок истек и, следовательно, западная цивилизация неумолимо приближается к своему краху. Знамением этого явилось пришествие Уоллеса Фарда, который, по убеждению мистера Мухаммеда, и есть сам Бог, сошедший на Землю, чтобы спасти американских негров – «потерянную в дебрях Северной Америки нацию ислама» – от духовной и физической гибели.

Собственно, сами американские негры, согласно учению Илии, были частью «черной азиатской нации», к которой принадлежат все незападные народы без исключения (кроме евреев, которые являются белыми, одними из главных работорговцев). Мистер Мухаммед учил своих последователей, что они – представители некоего загадочного племени Шаббаз, истинные потомки пророка Авраама. Это племя было выведено неким древним ученым, который увел своих последователей в джунгли Африки, чтобы закалить их хрупкие тела. Итогом этого эксперимента, в частности, стало то, что их волосы, прежде мягкие и прямые, стали жесткими и курчавыми.

Другим аспектом учения мистера Мухаммеда, которое привлекло к нему толпы приверженцев, был принцип «делай для себя». Это означало призыв к черной общине не надеяться на помощь государства – враждебного белого государства, не ждать подачек от мнимых благодетелей, а самим создавать различного рода предприятия, давать своим соплеменникам рабочие места, помогать нуждающимся братьям и сестрам. При этом, что еще важнее, сам Илия Мухаммед не ограничился простым призывом, но воплотил этот призыв в действие. «Нация ислама» создала сеть булочных, кафе, ресторанов; в дальнейшем, когда движение обрело финансовую мощь, деньги были использованы на создание сельскохозяйственных предприятий, ферм на Юге США.

Интересна также интерпретация Илией Мухаммедом таких понятий, как рай и ад. Он отрицал жизнь после смерти. «Бессмертие здесь и сейчас», – говорил «пророк» «Нации ислама». Он трактовал воскресение из мертвых (один из основополагающих принципов как исламской, так и христианской религий) только как ментальное, духовное пробуждение негров, обретение ими «подлинного знания», освобождение от психологии рабства. Рай и ад, учил Илия Мухаммед, находятся здесь, на Земле. Рай – это наслаждение праведностью и духовностью, обладание «подлинным знанием», ад – это пребывание в психологических оковах рабского сознания, порочная, скотская жизнь. Видимо, этот аспект вероучения «Нации ислама» был вызван огромным раздражением на постоянные призывы христианских священников забыть о тяготах земной жизни, о борьбе за свои права здесь, на земле, и помышлять лишь о благах загробного мира. В этом смысле религия действительно становится «опиумом для народа», и мистер Мухаммед, несомненно, хотел избавить свой народ от такого опиума.

Завершающим аккордом идеологии «черных мусульман» было учение об Армагеддоне и связанное с ним учение о «материнском корабле» (mother plane). По словам Илии Мухаммеда, во времена глубочайшей древности лучшие ученые Азии (а Азией Илия объявлял всю земную твердь) спроектировали и создали огромный космический корабль, который с тех пор бороздит просторы космоса, впрочем, не особенно далеко от Земли. Корабль может вместить множество людей. Это те самые загадочные «колеса», о которых говорится в книге пророка Иезекииля. В определенный час – а час этот, по словам лидера «Нации ислама», очень близок – «материнский корабль», на борту которого находится сам Уоллес Фард Мухаммад, сбросит на Америку губительные бомбы, которые испепелят и уничтожат цитадель западной цивилизации. Спасутся лишь праведные черные люди, исповедующие ислам, и немного белых, ведущих праведный образ жизни и также являющихся мусульманами. Они будут взяты на борт космического корабля. Большинство же белых, а также их черные прислужники погибнут в пламени, которым будет гореть Америка. После того как сгорит Старый мир – мир несправедливости, рабства, насилия, наступит бесконечная эпоха Нового мира – мира справедливости, свободы и равенства. Сам Бог будет управлять царством Нового мира, вершить Свой Суд на Земле.

Антиамериканизм, ненависть к американскому государству, к его институтам, к его флагу, ко всей американской атрибутике, в целом ко всей западной цивилизации – это самым явным образом было отражено в идеологии и в поведении «черных мусульман». Антиамериканизм и антизападность были возведены «Нацией ислама» в ранг религиозной догмы. В своей книге «Падение Америки» духовный лидер «черных мусульман» с нескрываемым восторгом и убежденностью описывает грядущую гибель Соединенных Штатов и всей западной цивилизации, приводя в доказательство библейские пророчества. Илия Мухаммед запрещал своим последователям участвовать в каких бы то ни было войнах, которые ведут США. В те времена в Америке еще действовала всеобщая воинская повинность. В декабре 1941 года США вступили во Вторую мировую войну. В 1942 году Илия Мухаммед и ряд его последователей были осуждены на различные сроки тюремного заключения за уклонение от призыва (хотя Мухаммед не подлежал призыву из-за возраста) и «подстрекательство к бунту». В 1946 году он вышел на свободу. Позже за отказ от участия во Вьетнамской войне будет отбывать трехлетний тюремный срок родной сын Мухаммеда – Уоллес Мухаммед, а другой «черный мусульманин» – знаменитый боксер Мухаммед Али – также подвергнется преследованиям и остракизму.

Таким было учение, которое возвестили в 1948 году Малкольму Литтлу навещавшие его в тюрьме города Норфолк его брат Реджинальд и сестра Хильда. Хотя оно называлось исламским и сами последователи Илии Мухаммеда искренне верили в то, что исповедуют настоящую исламскую религию, на самом деле это учение имело колоссальные фундаментально-богословские отличия от собственно исламского вероучения. Как иронически заметил один из оппонентов «Нации ислама», если бы Илия Мухаммед проповедовал свои идеи в Саудовской Аравии или в Судане, он был бы обезглавлен за богохульство.

Да, это учение в богословском плане безумно далеко от исламской религии. Но оно в полной мере передавало революционный дух, питавший первых мусульман времен пророка Мухаммеда, сокрушавших идолов Мекки, освобождавших рабов, мечтавших о справедливости и равенстве во всем мире. Учение «Нации ислама» было революционным учением, самим воплощением революционной религиозности. Оно призывало угнетенного человека подняться из грязи скотской жизни раба до божественных высот свободной совершенствующейся личности. Из трусливого раба, вечно покорного дяди Тома учение Илии Мухаммеда воспитывало бесстрашного бойца с миром угнетателей. «Кто трус – тот не мусульманин», – гласило одно из изречений лидера «черных мусульман». Религиозным пафосом «Нации ислама» был пафос освобождения. Бог был «Богом свободы, справедливости и равенства». Заветной целью объявлялось построение справедливого общества здесь, на земле, и уничтожение системы угнетения. Справедливость объявлялась высшей ценностью. Необходимо применять принципы справедливости ко всем, даже к «белым дьяволам». Угнетатели были названы дьяволами, угнетенные – избранниками Божьими. «Нация ислама» призывала не к смиренным молитвам в чаянии наслаждений загробного мира – она требовала отдать все силы для созидания рая здесь, на этой земле. И мог ли в то время Малкольм воспринять сугубо духовную, пусть и догматически верную интерпретацию религии? Вряд ли. Слишком отчетливо он видел несправедливость и зло этой жизни, чтобы соблазниться воздушными эмпиреями чистого от всего земного духовного пути, в полном отрыве от жестокой правды реальной жизни. Поэтому единственная религия, которую было способно воспринять его сердце, исполненное ненависти к обществу, основой которого были несправедливость, насилие и лицемерие, – такой религией могла быть только религия революции, религия яростного протеста.

Также Малкольм узнал о строгих моральных принципах, следовать которым были обязаны все члены «Нации ислама». Мусульмане не употребляли свинину, алкоголь, наркотики, им было запрещено курить сигареты. Не допускались добрачные и внебрачные связи, просмотр фильмов и журналов аморального содержания. Чтобы быть мусульманином, требовалось полностью подчинить себя воле Бога, жить в полном согласии с Ним.

Не менее важным для «черных мусульман» было обретение «истинного знания». Оно заключалось в том, что история была искажена западными рабовладельцами. Величайшим преступлением в истории было вторжение колонизаторов в Африку, порабощение и вывоз ими десятков миллионов черных африканцев. На плантациях они 400 лет подвергались беспрерывному ужасу американского рабовладения: чудовищной эксплуатации, издевательствам, истязаниям, пыткам, насилием над рабынями. Белые американские рабовладельцы отняли у них все, что составляло их сущность: родной язык, культуру, религию, имена. Американский негр даже не знает собственной фамилии, так как его предки получили ее от своих рабовладельцев.

Каждый народ на Земле, говорили «черные мусульмане», представляет Бога исходя из представлений о самих себе, то есть исходя из собственного расового внешнего облика. И только американских негров христианская религия, подчиненная интересам американских рабовладельцев, учила поклоняться бледнокожему и голубоглазому Иисусу, который олицетворял европейцев, но чей образ был чужд облику самих негров. Это имело психологические последствия. Черные приучились к мысли о том, что белое – это хорошо, а черное – дурно и грязно, что белые – добрые, чистые, хорошие, ими нужно восхищаться, их нужно почитать. В то же время негр стал считать свой собственный внешний облик «черным проклятьем», научился ненавидеть самого себя.

Воспринимая это учение из уст своих брата и сестры, Малкольм попутно читал книги по истории рабства, которые только подтверждали правоту слов мистера Мухаммеда. Малкольм стал обнаруживать в своей душе огромные душевные перемены. Он стал осознавать греховность своей предыдущей, дотюремной жизни. Как писал Малкольм, «сама грандиозность вины подготовила меня к принятию истины». Он сравнивал это с тем, что фарисеи, не чувствующие в себе греха, отвергли Иисуса, в то время как ему последовали многие раскаявшиеся грешники.

Малкольм начинает писать письма самому Илии Мухаммеду. Первые письма были написаны ужасным почерком, так что сам автор едва мог их читать. Малкольм был в отчаянии от того, что не мог выразить в письмах того, что хотел. Но он писал свои письма буквально каждый день, одновременно совершенствуясь в правописании, черпая из книг все новые знания. Лидер «Нации ислама», сам недавно отбывавший заключение в тюрьме, ответил на письма своего нового последователя. Он объяснил Малкольму, что сама американская государственная система, которой выгодно держать негров в невежестве и пороках, которая не позволяет им получить достойные рабочие места, толкает их на преступный путь. Илия Мухаммед пожелал Малкольму быть мужественным.

Семья не забывала о нем. Регулярно в письмах братья и сестры призывали его поклоняться Всевышнему и молиться в сторону востока. Но для Малкольма психологически очень трудно было преклонить колени в молитве. Он становился на колени лишь во времена преступной юности, когда взламывал замки. Потребовалась неделя на то, чтобы он смог заставить себя встать на колени и обратиться с мольбою к Богу. Он молил Его о прощении. Затем подолгу смотрел на фотографию Илии Мухаммеда. Этот маленький, весьма тщедушный, совершенно невзрачный человек стал настоящим спасителем для многих черных людей Америки, подобно Малкольму, запутавшихся в жизни, полной пороков и преступлений.

Не терпя бездействия, Малкольм писал письма также своим бывшим друзьям из криминального прошлого, например, Коротышке, Арчи Вест-индцу, рассказывал им об исламе, о почтенном Илии Мухаммеде. Ответов он не получил. Позже, все еще находясь в тюрьме, Малкольм напишет письма губернатору штата Массачусетс и самому президенту Соединенных Штатов Гарри Трумэну. В письме губернатору Малкольм требует от него соблюдения религиозных прав заключенных, исповедующих ислам, в частности, Малкольм требовал убрать из их рациона свинину и заменить ее другими видами мяса. В написанном в 1950 году письме Трумэну Малкольм выражает свое резкое осуждение американской агрессии в Корее и даже провокационно объявляет себя «коммунистом» – что было поистине красной тряпкой в Америке эпохи маккартизма. После этого письма ФБР открывает файл на Малкольма.

Упорно борясь со своим невежеством, Малкольм решает переписать словарь от первой буквы и до последней. Он записывал слова, их значения и заучивал их. По его собственным словам, за все время нахождения в тюрьме он записал «наверное, миллион слов». Теперь, когда его словарная база существенно расширилась и неуклонно продолжала расширяться, Малкольм начинает понимать смысл, заключенный в книгах по философии, социологии, истории. Теперь он может формулировать и передавать свои мысли. Перед ним открывается новый мир. Все свое время он посвящает чтению. Даже после того как в тюремном блоке гаснет свет, при слабом мерцании лампы в коридоре Малкольм читает книги. Это привело к ухудшению зрения и к концу тюремного срока он уже не сможет обходиться без очков.

С этого времени Малкольм начинает жить настоящей, осмысленной жизнью. Он обретает смысл своей жизни и цель. «Фактически, я никогда в жизни не был столь же свободен» – напишет он позже об этом в своей «Автобиографии». Здесь видится один из парадоксальных символизмов, которыми столь богата биография великого афроамериканца: именно в тюрьме он обрел подлинную свободу.

Книги по истории открыли ему нескончаемую гамму преступлений, совершенных европейскими колонизаторами против всех неевропейских, незападных народов Земли. Это служило независимым подтверждением догмата Илии Мухаммеда о дьявольской сущности европейского Запада.

Изучал Малкольм и книги по философии. В области философии им прочитаны основные труды Шопенгауэра, Спинозы, Канта, Ницше, а также книги по восточной философии, по истории, социологии и генетике. В первую очередь его интерес вызвали следующие книги:

1. Геродот.

2. Уилл Дюрант. «История цивилизации»

3. Герберт Уэллс. «Очерк по истории»

4. У. Дюбуа. «Душа черного народа»

5. Дж. Роджерс. «Смешение рас»

6. Г. Мендель. «Выводы генетики»

7. Фредерик Олмстед. «Путешествие в хлопковое королевство» 1861 года издания

8. Фанни Кембл. «Путешествие на плантацию в Джорджии в 1838–1839 годах» 1863 года

9. Гарриет Бичер-Стоун. «Хижина дяди Тома»

10. Труды аболиционистов

11. Труды о негритянском восстании Ната Тернера

12. Труды Махатмы Ганди об антиколониальном движении в Индии.

Помимо этого, Малкольм интенсивно изучал книги по истории Африки и Азии; особенно его интересовал период европейского господства и антиколониальной борьбы.

В образцовой тюрьме Норфолка часто проводились разного рода научные диспуты и дебаты среди заключенных. Малкольм стал принимать в них участие. Здесь впервые стал вырабатываться его знаменитый полемический ораторский стиль, сочетающий опору на логику, на неопровержимые факты, а также иронию и напористость. Постоянно читая, каждый день обретая все новые знания, в дискуссионной борьбе открывая в себе дар побеждать в спорах и убеждать людей в своей правоте, Малкольм впервые начал обретать мощнейшее оружие, владеть которым, подобно джедаевскому мечу, дано очень немногим. Это оружие – слово. В стенах норфолкской тюрьмы рождался будущий великий оратор, один из величайших в мировой истории, чье слово проникало в сердца сотен тысяч, а впоследствии и миллионов людей – и далеко не только в одной Америке.

Малкольм начал проповедь ислама среди чернокожих заключенных, в результате чего несколько человек приняли учение Илии Мухаммеда. В целях распространения новообретенной веры Малкольм записывается на библейские курсы, где также устраивает диспуты на различные темы. В ходе одного из таких диспутов он сумел победить матерого белого христианского проповедника, который был вынужден согласиться с утверждением Малкольма о том, что Иисус не был белым в европейском понимании этого слова.

Внезапно вера Малкольма оказалась подвергнута серьезному испытанию – в первый, но не в последний раз. Как-то, придя навестить в тюрьме старшего брата, Реджинальд вдруг начал при нем плохо отзываться о почтенном Илии Мухаммеде. Малкольм не мог поверить своим ушам – ведь именно он, Реджинальд, привел его в ислам. А теперь ислам значил для него больше, чем что бы то ни было прежде. Реджинальд поверг

его в состояние замешательства. Вскоре выяснилось, что младший брат Малкольма был изгнан из «Нации ислама» по причине прелюбодеяния. В ту же ночь Малкольм пишет письмо Илии Мухаммеду, в котором пытается защитить брата, объясняет, как дорог он ему. Всю ночь Малкольм истово молился Богу. Следующим вечером, лежа на койке, он вдруг отчетливо увидел человека, сидящего в его кресле. Этот человек был неопределенной расово-этнической идентификации: его нельзя было назвать ни черным, ни белым. Но Малкольм чувствовал что он – не европеец. У него были прямые черные волосы, что-то восточное в чертах лица. Малкольм знал, что это не сон. Незнакомец так же внезапно исчез, как и появился. Позднее Малкольм, никогда прежде не видевший изображений Уоллеса Фарда, определил своего таинственного гостя, явившегося в видении, именно как основателя «Нации ислама». Вскоре пришел ответ от Илии Мухаммеда, который писал: «Если вы уверовали в истину, а теперь сомневаетесь, то вы не искренне веровали и прежде. Что еще может заставить вас сомневаться в истине, чем ваша собственная слабость?» Этот ответ поставил точку в смятении Малкольма. Реджинальд нарушил обет нравственной чистоты мусульманина. Правильное есть правильное, а неправильное остается неправильным, кто бы его ни совершил. Повинуясь законам «Нации ислама», Малкольм и остальные члены семьи, принявшие учение Илии Мухаммеда, прекратили общение с Реджинальдом. Вскоре он стал сходить с ума: объявил себя сначала «посланником Аллаха», а затем более великим, чем Бог. Его поместили в психиатрическую клинику. Безумие Реджинальда

Малкольм истолковал как наказание, посланное ему Богом, но впоследствии, после собственного разрыва с «Нацией ислама» и обращения в суннитский ислам, он объяснял трагедию, происшедшую с братом, эмоциональным стрессом, который испытал слабовольный и зависимый Реджинальд от разрыва с родными.

Находясь в тюрьме, Малкольм впервые начинает отращивать бороду, впервые отказывается от своего «рабского имени» и называет себя Малахия Шаббаз. Позже, после выхода на свободу, ему придется сбрить бороду, так как Илия Мухаммед запрещал своим последователям ходить бородатыми, «как древние люди»; также пришлось отказаться от нового звучного имени, ибо только почтенный Илия Мухаммед обладал правом давать черным людям их «истинные, божественные имена». Только после выхода из «Нации» он вновь отрастит свою знаменитую бородку, примет новое имя – Хадж Малик Шаббаз.

В последний год своего тюремного заключения Малкольм был переведен из тюрьмы Норфолка обратно в чарльстонскую тюрьму. Видимо, возымела свое действие неукротимая активность Малкольма, его проповеди ислама среди черных заключенных, его письма губернатору и президенту, его борьба за соблюдение религиозных прав мусульман в тюрьме. Впрочем, Малкольм не слишком огорчился подобному событию, видя в нем возможность проповеди учения Илии Мухаммеда в новом месте. Теперь он знал, что вся его жизнь будет посвящена борьбе с угнетателями, делу морального освобождения своих братьев и сестер от психологических оков чуждой цивилизации.

Удивительные метаморфозы произошли с ним за эти тюремные годы. Из неграмотного, едва умевшего читать уголовника, словарный запас которого не превышал трех сотен слов, безыдейного циника, атеиста, «хищного зверя», наркомана Малкольм превратился в глубоко религиозного, по-настоящему праведного, волевого человека, обладавшего обширными познаниями в области истории, политики, социологии, религии, великолепного оратора-полемика. Впоследствии Малкольм отмечал, что люди, не знавшие его прежней жизни, думали, что он получил хорошее образование. Но он отвечал им, что его «альма матер» была тюрьмой. Именно здесь он обрел знание и духовную свободу, став совершенно другим человеком. Впоследствии, выступая перед студентами одного из колледжей, он скажет: «Я не думаю, чтобы кто-нибудь извлек бы большую пользу из нахождения в тюрьме, чем я. В самом деле, тюрьма дала мне возможность учиться гораздо более интенсивно, чем если бы моя жизнь потекла по-другому и я учился бы в колледже. Я думаю, одна из самых больших проблем колледжей в том что здесь много отвлекающих факторов… Где, как не в тюрьме, я мог атаковать свое невежество, занимаясь иногда по 15 часов в день?»

«В лихорадочном темпе современного мира нет времени для медитации или глубокого размышления. У заключенного есть время, которому он может найти хорошее применение. Я бы поставил тюрьму на второе место после колледжа, как лучшее место, где человек может предаться размышлениям. Находясь в тюрьме, если он мотивирован, он может изменить свою жизнь».

Процитируем еще одно знаменитое высказывние Малкольма Икса: «Я учился в средней школе в Мичигане. Моей второй школой было гетто в Бостоне, моим колледжем был Гарлем, ученую степень я получил в тюрьме».

7 августа 1952 года Малкольм Литтл вышел за пределы тюремных ворот, получив наконец условно-досрочное освобождение. Если в эту же самую чарльстонскую тюрьму входил заурядный гарлемский уголовник, то выходил из нее уже человек с исторической миссией, человек, который в скором времени превратится в легенду, в знамя своего (и не только своего) народа.

Глава 4

Брат-священник

Выйдя за пределы тюрьмы, Малкольм первым делом приобрел пару очков, наручные часы и чемодан. Эти покупки символизировали новую жизнь Малкольма. Очки корректировали астигматизм, развившийся у Малкольма в тюрьме вследствие постоянного чтения книг, в том числе при слабом освещении. Чемоданы стали его неизменными спутниками в непрестанных поездках по Америке в качестве проповедника ислама среди афроамериканцев. Часы позволяли Малкольму контролировать время, которое он уже никогда не тратил попусту.

Малкольм устремляется в Детройт, где проживали его братья и сестра Хильда, которая хотела видеть брата в числе практикующих мусульман детройтского храма «Нации ислама». По дороге он на одну ночь останавливается в Бостоне у сводной сестры Эллы. В разговоре с нею Малкольм узнал, что в свое время и Хильда, и несчастный Реджинальд безуспешно пытались обратить Эллу в исламскую веру; волевая и независимая Элла совсем не хотела быть мусульманкой, предпочитая любую протестантскую церковь исламу с его строгими моральными предписаниями.

Прибыв в Детройт, Малкольм поселился в доме своего брата Уилфреда. Брат устроил Малкольма на работу в мебельный магазин, расположенный в негритянском гетто и принадлежавший одному еврею. Уилфред был менеджером этого магазина, а Малкольм получил работу продавца. Цены на товары в 3–4 раза превышали их реальную стоимость, но за счет ловко сделанной рекламы обитатели гетто толпами валили в этот магазин. Малкольму было стыдно за соучастие в фактическом грабеже своих соплеменников, но контракт был подписан, и приходилось работать дальше.

Живя в доме своего брата, вся семья которого – он сам, жена и дети – исповедовала ислам, Малкольм чувствовал себя так хорошо и свободно, что часто вставал на колени и благодарил Бога. Атмосфера мусульманского дома – уютная, полная благочестия, мира и покоя – исцеляла Малкольма от долгих лет тюремного заключения. Все члены семьи были доброжелательны, воспитаны. Вместе они совершали молитвы. Впрочем, в то время молитвы членов «Нации ислама» существенно отличались от тех, которые совершают ортодоксальные мусульмане Азии и Африки. Фактически это была медитация. Незаметно от посетителей магазина, в положенные часы, совершив омовение, Малкольм предавался мысленным молитвам.

Вскоре он был принят в детройтский храм и официально стал членом «Нации ислама». Каждый, вступавший в ряды «Нации ислама», должен был написать письмо Илии Мухаммеду, жившему в Чикаго, в штаб-квартиру движения. При вступлении в ряды «черных мусульман» новообращенный давал обет соблюдения моральной и физической чистоты, в том числе: не употреблять алкоголь, сигареты, наркотики, свинину, не прелюбодействовать, а также всемерно содействовать делу возрождения своего народа, отдать все силы для его прогресса и величия.

Малкольм стал посещать храм «черных мусульман» – детройтский храм № 1. Собрания мусульман проходили по средам, пятницам и воскресеньям. Рядом с храмом, который, в сущности, был арендованным помещением магазина, располагалось три загона для забоя свиней. Часто визг забиваемых животных раздавался в храме во время мусульманских проповедей.

Прихожан было немного. Но Малкольма поразило то, чего он никогда не видел в поведении негров, посещающих различные христианские церкви. В храме «Нации ислама» царила атмосфера братства и искреннего взаимоуважения, что было резким контрастом для негритянского общества, где негры были разобщены, завидовали друг другу и соперничали друг с другом. Малкольм видел вокруг себя гордых, исполненных достоинства людей. Мужчины, одетые в строгие костюмы, с галстуками-«бабочками»; женщины носили платья до пят, их головы были покрыты платками, на их лицах не было макияжа. Малкольм никогда не видел прежде, чтобы черные мужчины относились с таким уважением к женщинам. К мусульманкам – замужним и незамужним – мужчины-мусульмане проявляли почет и уважение. Аккуратно одетые мусульманские дети вели себя вежливо не только по отношению к взрослым, но и по отношению друг к другу

Очень понравилась Малкольму манера здороваться, принятая у мусульман, – сердечные рукопожатия обеими руками, искренняя радость от встречи с братом-мусульманином.

Мусульмане обращались друг к другу, используя слова «брат», «сестра», «мэм», «сэр».

Эта атмосфера – чистоты, достоинства, национальной гордости, взаимоуважения а также прекрасного внешнего вида прихожан – потрясала и последующие поколения афроамериканцев, многие из которых, впервые посетив афроамериканский мусульманский храм, были настолько восхищены увиденным, что впоследствии сами становились мусульманами.

Говоря о Малкольме, о его борьбе и служении, о «Нации ислама», без которой Малкольм Икс просто немыслим как явление и как человек, мы не можем не рассмотреть саму структуру данной организации.

Уоллес Фард Мухаммад был хорошим организатором. Именно при нем, в течение 3 лет от основания им «Потерянной и вновь обретенной нации ислама» до его таинственного исчезновения, были учреждены основные институты движения, в том числе военизированные «Плоды ислама» («Fruit of islam») и «Курсы мусульманских девушек» («Muslim girls training»). Почтенному Илии Мухаммеду досталось движение с уже готовой организационной структурой.

Основой этой структуры был мусульманский храм. Именно храм, а не мечеть. В одной из своих статей Илия Мухаммед объяснял отличие храма от мечети: мечеть – это место поклонения, а храм – место, где учат божественной мудрости.

Собственно, храмы являлись на самом деле арендованными помещениями. Само основание храма происходило в полном соответствии с установившимися в Америке традициями: в город приезжал проповедник, оповещал о проведении лекций, после которых, если какое-то количество людей принимало его учение, арендовал помещение и открывал в нем свою церковь. Так же обстояло дело и с храмами «Нации ислама», с той особенностью, что стены украшала символика «черных мусульман», в первую очередь их флаг: белые полумесяц со звездой на красном фоне, что делало его похожим на флаг Турции, но звезда и полумесяц смотрели в другую сторону В зале храма – месте для проповеди – были расставлены складные стулья, разделенные проходом, ведущим к трибуне священника. По одну сторону от этой дорожки садились мужчины, по другую – женщины. В первых рядах сидели мусульмане и мусульманки, сзади – немусульмане, пришедшие послушать проповедь. У двери зала стояли двое или трое телохранителей из числа «Плодов ислама». Перед входом в храм телохранители обыскивали каждого входящего, мужчины – мужчин, женщины – участницы «Курсов мусульманских девушек» – женщин.

Храм возглавлял священник. Английское слово «minister» не вполне соответствует нашей ассоциации при слове «священник». Оно подразумевает не столько священника, совершающего богослужения, выполняющего разного рода ритуалы, сколько проповедника. Назначался священник лично Илией Мухаммедом из числа наиболее способных мусульман, выказавших рвение в деле проповеди его учения.

Обязанностью мусульманского священника было распространение учения Илии Мухаммеда и управление храмом. С самого начала храм в «Нации ислама» являлся не местом отправления культа, а местным филиалом движения, осуществлявшего конкретные социальные задачи. Члены храма платили взносы, давали пожертвования, часть которых шла в центр, в Чикаго, в штаб-квартиру «Нации», остальное расходовалось на аренду помещения, открытие собственных кафе, пекарен. Каждый храм должен был быть финансово самодостаточен. Священники постоянно отчитывались перед Илией Мухаммедом за каждый доллар храмовой казны. В свою очередь, «Нация ислама» арендовала им жилье, выплачивала жалованье. Мистер Мухаммед назначал священников, он же в любое время мог отстранить их от обязанностей, если они показывали неэффективность в руководстве храмом.

Примечания

1

Поразительно, но так же обстояли дела и у нас в России, где фамилии бывших крепостных происходят либо от прозвищ, либо являются фамилиями их хозяев.

2

Так что не стоит удивляться, что позднее, когда Илия Мухаммед станет учить негров тому, что их белые соотечественники – дьяволы, очень многие его соплеменники, не принимая его учение в целом, безоговорочно согласятся именно с этим пунктом.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.