Юсиф Везиров
      Домашнее задание
      С возвращением.
      Пасмурное утро. Грязный город в оплёванном асфальте и загнивающих лужах встречает меня злыми лицами измученных обитателей. Утомлённых быстрой ходьбой в никуда. Ещё один день начался. И он пройдёт. Пройдёт также глупо и нудно, как и сотни предыдущих дней. Далёких от прелестей жизни, которые у жизни всё-таки есть.
      Есть. Теперь я это точно знаю. Я видел. Да, видел. И вижу. И улыбки прохожих, и доброту соседей, и красоту порядка. И покой в успокоенных глазах. Когда все равны. И равны только перед законом. В чём сила слабого. И слабость сильного. Отчего не плачут дети и не лают собаки. И мужчины дарят женщинам цветы. Просто, а не из похоти. Не обязывая на взаимность творения ребра. Адамова.
      Однако я задремал. Я вновь открываю глаза и хочу пожелать себе доброго утра. По обыкновению. Но нахожу, что утро всё то же пасмурное. И добрым оно уже не будет. Стало быть, никогда. Пока?
      Я вернулся. В прошлое. И с этим придётся смириться.
      Ну, здравствуй, Вчера! Ты совсем не изменилось. И это совсем не комплимент.
      26 января 2001-го года.
      Мёртвый сезон.
      Зима наступила зимой. После продолжительного лета сразу же. И переместила меня из географического измерения. В географическое измерение. Изменения. В другой часовой пояс. Отняв от жизни целых девять часов, приобретённых в покое. Там. Где блуждает ночами душа по сей день. Украшая сны, от которых не хочется пробуждаться. После которых не желается жить. Но надо. Не мне. А тем, кто всё ещё верит в излечение той же души. От глубокой депрессии. Апатии. А ещё верит в то, что ошибка - не всегда ошибка. А всего лишь ошибка. Особенно тогда, когда она очевидна. И уже совершена.
      Зима наступила зимой. Давно. Но весною не пахнет. Впереди ужасающие заморозки. Морозы. И жизни почти половина.
      Не простудиться бы.
      6 февраля 2001-го года.
      Летучий голландец.
      А мозг мне говорит, что у меня всё нормально. Правильно и ровно. Как должно быть. И многие мне просто завидуют. И злятся моему равновесию. Которое так заметно внешне. Когда по утру я спешу на работу. А вечерами домой. Где ждёт меня вкусная пища. Забота домашних и тёплая постель. В которой ночуют сомнения. И терзания мучают сердце, что так не ладит с мозгом, для которого всё нормально.
      И сердце подсказывает совсем иное. Показывая правду. Указывая на абсурдность мышления. Мозга. Отчего и ноги идут, и руки делают, и язык говорит. Да всё то, что не хочется. Что умещается в мозгу, чему нет места в сердце. И я дрейфую по жизни, мечтая пристать к заветной пристани. Которая так далека от горизонта. А горизонт лишь отдаляется от приближения. И конца этому не видно.
      И я кушаю этот жирный Восток. Разбавленный водкой. Разбавленной водкой. Большими порциями холестерина. Вдыхая никотина дым. Оскверняя очищенные временем лёгкие. Свои лёгкие. Нелёгкие лёгкие. В которых рентгенов луч просматривал некогда затемнение. Затмение. Чему подвержена нынче душа. В которой потёмки круглые сутки. И ещё весь следующий день. А потом ещё.
      У меня всё нормально. Правильно и ровно. Как должно быть. А мне просто хочется помирить свои мозг и сердце. И приютить бесприютную душу. И быть счастливым.
      Разве ж мне так многого хочется?
      12 февраля 2001-го года.
      Расовая дискриминация.
      Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И, что самое интересное, она, эта самая мечта, у него действительно была. И он, этот самый негр, её не молчал. Тая во глубине своей чёрной души. А доводил до масс. Пробуждая в них, в этих самых массах, сознание собственного достоинства. Нивелированного вековым воздействием рабского мышления. Внедрённого в разум.
      Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И эта мечта превратилась в идею. С флагом, гимном и конституцией для падших почти человеков. Людей. Потерявших своё лицо. И корни. Которых продавали и покупали, как лошадей. Коней. Заглядывая в зубы. Не души. Мечта перевернула их действительность. Жизни. Оздоровив не просто нацию. И не просто народ. А целую расу.
      Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И эта правда пронеслась по всему свету. Дойдя до наших краёв. И до меня. У которого есть мечта. Быть этническим негром. Или не негром. Чёрным, белым, жёлтым. Или даже красным, то бишь индейцем. Но с идеей, которая есть. И жить среди этнических умных. Которые верят в завтрашний день. И созидают его каждый час. Уже сегодня.
      Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта".
      Его за это убили.
      14 февраля 2001-го года.
      Риторика.
      Я устал, не успев утомиться. Отдохнул не поспав, не доспав. И поев, потому, что так надо, занялся. Нелюбимым делом. А вокруг суета людская. И вечная радость тех, кто грешным делом спускает грешные деньги. На новые грехи. Толкая праведных на неправильный путь своим примером. Безнаказанного.
      И каждый верит в своё деяние. У каждого правда своя. И отсутствует совесть. Которую несложно просмотреть постороннему. Что упрекает каждого во всём. Легко определяя ошибки его. Не свои. И восхищается собственной правотой опять же во всём. От чего и счастлив в своём представлении.
      А между тем, я уже был однажды счастлив. И даже настолько, что поверил: это навсегда. И обманулся. Жизнь оказалась намного проще. И гораздо сложнее. Окунув меня в простоту с головой. Где хлебаются сложности той самой жизни. В которой я был однажды счастлив. По-настоящему. Без дураков.
      Мир сходит с ума. Мир сводит с ума. И даже в пустыне идут дожди.
      В чём счастье жизни? Её философия?
      19 февраля 2001-го года.
      Собака на сене.
      Как сладок плод, когда он разрешён. Но недосягаем. И его можно. Только не сразу. И к этому "можно" стремиться нужно. Через сложно. Тогда "нужно" становится важно. Несмотря на "сложно". Приобретая иное значение. Предназначение. И достижение "важно" становится важным. Иначе дрожно страшно. Жутко мрачно.
      Конечно страшно, пока "можно" нужно, важно, даже если сложно. Но как только "можно" становится можным, нужно, важно, сложно и страшно становятся продажны. И теряют интерес к "можно". Потому, что уже можно. И "можно" всё становится чуждо. Не нужно. Не важно. Но сложно. Ибо страшно "можно". Просто тошно.
      Чем дальше Вы от ближнего, тем ближе Вы к нему.
      Со мной такое уже было.
      27 февраля 2001-го года.
      Не всё золото...
      Если Вам говорят, что Вы красивы, умны и прекрасно выглядите - верьте. Ведь Вам так хочется в это верить. И Вы слышите то, что Вам приятно слышать. Что Вы хотели бы слышать. И слышите наконец. Даже если в это не совсем верится. Ни Вам, ни, тем более, тем, кто Вам об этом говорит. И Вы принимаете эту ложь. Допуская её достоверность. Называя комплиментом.
      Хотя, тот же комплимент, адресованный не Вам, Вас раздражает. Доводя до ехидной улыбки, громкого смеха или вовсе шумного несогласия. Где Ваша правда разоблачает чужую неправду. И навязывает каждому свои наблюдения. Которые узрели, что тот, кого ласкает комплимент, не красив, не умён, и не выглядит прекрасно тем более. Напрашиваясь, таким образом, на комплимент.
      Поэтому, когда Вам делают комплимент и говорят, что Вы красивы, умны и прекрасно выглядите - не верьте. Комплимент - ложь. А выглядит каждый лишь так, как выглядит.
      Не более.
      6 марта 2001-го года.
      Спокойной ночи.
      Как я любил это занятие раньше. Спать. Много, часто, постоянно. И уделял такому отдыху особое внимание. Отходя к покою в любое неудобное время дня. И ночью. Когда я спал, и спать хотелось. А потом открывал глаза. И тут же начинал дремать. На ходу. Часто заглядывая на часы. Торопя солнце к закату. Время к ночи. Или ложился, так и не дождавшись официального времени суток. При естественном свете небесного тела. Высокого светила.
      Как я любил это занятие раньше. И даже видел красивые сны умного содержания. После которых стремился жить наяву. И во сне. Мечтая увидеть то же самое. Опять. Но видел лучшее. И просыпался с улыбкой на устах. И, протирая сонные глаза, любил. Жизнь, людей, природу. Себя в этом мире. И мир в себе. Тот самый мир, который ещё не приснился мне. Но был во мне. И жил далеко от меня. Где сбываются сны. И всё хорошее. Как во сне.
      Как я любил это занятие раньше. Когда мне было меньше. И оставалось больше. И меня хватало. На сон. Только прошло то время. И опять проходит время. И пришла пора действий. Взрослого созидания. Когда ты должен делать. Когда я должен делать. И ощущая результаты, расти. Над вчера. Но дни сменяются днями. И недели исчезают за неделями. Месяцы проносятся мимо. И жизнь ускользает из пальцев. И добрые сны тебе изменяют. Как уверенность.
      Как я ненавижу это занятие нынче. И боюсь уснуть. Ведь стоит это сделать, как перемешиваются сны. И снятся одни кошмары пресного сегодня. Затем рождается новый день. Такой же старый и болезненный, как хроническое заболевание. И вчерашний ад кажется раем. Ибо он уже прошёл. Хотя мог бы длиться дольше, если бы не сон. А он берёт своё. И делит бессмыслицу на вчера, сегодня и завтра. После которого - послезавтра...
      А теперь постарайтесь уснуть. Спокойной Вам ночи!
      7 марта 2001-го года.
      Брызги шампанского.
      Опять пришла она. Весна. И солнца стало чаще. На деревьях появились редкие почки. В парниках расцвели красивые цветы. Только они не пахнут.
      На крышах сошлись первые кошки. На ветках запели ранние птицы. На улицах стало больше людей. Но не в лицах и фигурах. А в силуэтах и тенях.
      И пошёл гулять адреналин по венам. Как талый снег по улицам. Согретый предчувствием. Праздника. На котором меня не ждут. Не знают.
      Я один. И я разбил своё сердце. И раздарил его по кусочкам. По осколкам. По всему миру. И теперь оно везде. Нигде. И ни с кем. Его нет.
      Зато инфаркта не будет. Надеюсь.
      8 марта 2001-го года.
      Страна советов.
      Как любим мы давать советы. Признайтесь, ведь любим? И ни что на свете не даётся нами с таким удовольствием и так легко, как советы. Мы их раздаём, поражая собственной щедростью. Удивляя, собственно, размахом. Географией знаний во всех областях. Направлениях. В любом вопросе. И по любому поводу.
      Как смелы мы перед чужими трудностями. Когда тот, чужой, просто не знает, как поступить. Теряет голову и мучается в вопросах. Ответы на которые у нас всегда готовы. Ведь именно мы знаем, как ему поступить в данном случае. И не ошибиться. Хотя наше мнение чаще бывает ошибочным. Не правильным. Только мы этого не чувствуем.
      Ведь чужие проблемы - это чужие проблемы. Не наши. И вникать в них, постичь порою сложнее, чем дать красиво сформулированный поверхностный совет подозрительного содержания. И далее настаивать на своём чисто из чувства самолюбия. Мол, "Я уже говорил...". И ожидать положительных результатов. Когда можно сказать: "Я же говорил...".
      Другое дело, когда с трудностями сталкиваемся мы. Сами. Где наш совет, наши предложения и предположения бледнеют в красках. И приобретают форму вопросительного знака. "Не ошибиться бы...". Это единственное, что усмиряет нашу смелость. И доводы становятся неубедительными. И мы нуждаемся в чужих советах. Советчиков.
      Для которых мы такие же чужие. И их советы - всего лишь советы. К ним можно прислушаться. И можно слушать. Но нельзя их слушаться. И слепо следовать им. Ибо чужие советы бывают, конечно же, трезвыми. Но чаще пьянят. После чего болит голова. И не только по утрам. И это не совсем похмелье. Или совсем не похмелье. И завтра боль не пройдёт.
      Мой Вам совет: не советуйтесь. Хотя в нас это заложено. Историей.
      14 марта 2001-го года.
      Заглядывая в замочную скважину.
      (подводя итоги)
      А ведь только год назад Весна имела ко мне отношение. И я имел отношение к ней. И имел отношения с ней. И в моей жизни цвела сакура. И на душе играла музыка. И я съезжался в Вашингтон со всем своим собой. Полюбоваться на это мимолётное чудо - подарок страны восходящего солнца стране солнца. В которой я встречал рассветы и провожал закаты. И цвёл не одну Весну.
      А ведь только год назад я имел желания и творил возможности. Невозможные до и невозможные после. Теперь. И дарил неожиданные подарки, что приносили счастье. Мне в первую очередь. И преподносил себя в подарок. На радость Радости. И получал подарок в подарок. Звезду. В небе. И умел весело веселиться. Не тая эмоций и не имея амбиций. И грелся у своего огня.
      А ведь только год назад у меня было большое сердце. Голова холоднее нынешней. И длинные руки. Руки помощи. Которые легко доходили до многих. Спокойно ходили по континентам. И были свободно конвертируемы. Они давали мне уверенность в себе. И Вам уверенность. Во мне. И мне такого хватало. И я делился. Я был не жадным. Жданным. Недавно. Всего лишь год назад.
      А ведь только год назад... Как давно это было.
      24 марта 2001-го года.
      25 марта 2001-го года.
      Как волны разбиваются о скалы, так и мечты разбиваются о Родину.
      С Днём Рождения!
      25 марта 2001-го года.
      Шкатулка с секретом.
      Когда я был ребёнком, а такое со мной тоже было, я безумно любил получать подарки. Всякие: конфеты, игрушки, одежду. Или деньги. Что тоже расценивалось мною, как подарок. И звенящая мелочь или шуршащая купюра на мелкие расходы собиралась в специально отведённые ёмкости. Набирая со временем вес в количестве. И силу в значимости. Превращаясь в подарок, даруемый мною. Не мне. В результате чего я дарил подаренное. И не жалел ни на миг. От чего радовался тот, кому подарок доставался. Ибо тоже обожал получать подарки. Но больше веселился я. Потому, что очень любил делать подарки. Даже больше, чем их получать. И радовать ближних, радуясь радости. Близких.
      Много подарков состарилось с тех пор. Потеряв способность радовать. Оставив одни воспоминания о былых знакомых. Праздниках. Чувствах. Теперь я уже взрослый. И с ярко выраженными симптомами нынешнего возраста: характерной лысиной с частой проседью, вечной усталостью во всех суставах и отображением действительности в глазах. Но как прежде, по-детски, радуюсь подаркам, стараясь скрывать эмоции. Скромничая ни к месту. И как прежде, в детстве, люблю их дарить. Преподнося с особой фантазией. Не ординарной инициативой. В неожиданной обстановке. Превращаясь в себя прежнего на одно мгновение. Момент дарения. Благодарения. За такую возможность.
      Я желаю иметь её. Возможность. Делать подарки.
      Да пусть судьба сделает мне такой подарок.
      4 апреля 2001-го года.
      Размолвка.
      (космополит)
      Хорошо уходить по-английски. Уходить не прощаясь. И хорошо уходить по-французски. Уходить уходя. И хорошо уходить по-американски. Уходить без трагедий. И хорошо уходить по-японски. Уходить героем. И хорошо уходить по-индийски. Уходить без остатков. И хорошо уходить по-цыгански. Уходить унося.
      А мы уходим по-русски. Простившись, оставаясь в трагических героях с остатками. Останками. Но так же унося. И возвращаясь за. Оставшимся. Оставшимися. Беспокоя присутствующих отсутствием присутствия. Присутствием отсутствия. Недосказанностью сказанного. Витая около. Между мирами. Тем и этим.
      Так не лучше ли остаться. Остаться, не желая проститься. И остаться, без стремления уйти. И остаться, избежав трагедий. И остаться, не став героем. И остаться со всеми остатками. И остаться принося. Собою счастье. Когда есть возможность остаться. И есть возможность не уходить. От себя. К себе же.
      Пора определяться. Оставайся!
      26 апреля 2001-го года.
      В хорошем месте в плохое время.
      Люблю людей, с кем можно говорить о разном, что хочется сказать. Кто рад бы поболтать о том, о сём. О главном на момент. Умеет мыслить. И высказать. И восклицать. И вопрошать. И честно спорить. Доказывая страстно правду истины. Правдивость очевидны. Которая не подлежит сомнению. Но всё же...
      Люблю людей из тех, что нужно слушать. Учений мастеров, отцов творений. Гуманитариев и техники мозгов. Учёных по наукам. А также жизни корифеев. Кто учит умному, полезному, живому. Всему, что может пригодиться. С кем интересно быть. На дружеской ноге. При встрече, снимая шляпу. Обнажая голову.
      Люблю людей, кто может слушать. Меня, который меркнет, не блестит в науках. И быта опыта не густо. И больше недостатков, чем достатка. Доходов в плане материальных. Тут я, кажись, отвлёкся малость. Однако слушает меня вся та же паства. Братва, что может слушать. Меня, который я. И скажет.
      Люблю людей, с кем можно помолчать. С которыми молчание не в тягость. Которые читают душу. В стужу. Не по слогам. Не по словам. А с глаз. И отвечают грамотной печалью взгляда. Взгляду. Закрыв немой вопрос немым ответом. Ветром. Что нарушает тишину покоя. Свистом. И больше никого. Лишь ветра свист.
      Люблю людей, когда их рядом нет.
      27 апреля 2001-го года.
      Умозаключение.
      (ум в заключении)
      Меня любят безумной любовью. Только я так не люблю. Потому, что уверен: всё нужно делать с умом. Даже любить.
      Поэтому я не молод, не любим и не женат.
      Какое безумие.
      14 мая 2001-го года.
      Куда ветер подует.
      Сегодня ветер с моря. Резкий. Порывистый. Срывающий былые афиши. Объявления. Полотна прежних авторов. И портреты прошлых героев. Которые канули в лету. С летами. А может за лето. И летают осенней листвою. Витая в облаках. Под облаками. Гонимые ветром. Унесённые ветром. Принесённые в жертву.
      И сегодня же ветер в море. К морю. На море, за море. Где дуют другие ветры. И гуляют чужие страсти. В страсти блуждая по свету. Фетром. В ретро. Бушуя живою душою. С душою. Большою. В которой ветра почище. И свистят они чаще, резче. И событиев многих гуще. И вообще... А конец всё тот же. Туда же.
      А ещё сегодня ветер. И на море, и на суше. И отсюда, и обратно. И сюда, туда. С возвратом. Дует ветер, завывает. Забывает, и снова дует. Вспоминая, напоминая. Как ходил по ветру парус. Как любил я в детстве фокус. А потом я стал взрослее. И исчезли парус, фокус. И остался только ветер. В голове. По волосам.
      Ах, этот ветреный город ветров. Обветрил губы. И целует не ласково.
      Похотливо.
      15 мая 2001-го года.
      Сила воли.
      Помню время, когда мне ужасно хотелось повзрослеть. И стать большим. И сильным. Когда можно есть конфеты в огромных количествах. Мороженое даже зимой. И не спать не только в новогоднюю ночь.
      Но прошло время. И я ужасно повзрослел. Но большим не стал. С конфетами не дружу и не ем. Мороженое недолюбливаю даже летом. А спать хочется всегда, и в новогоднюю ночь тоже.
      А что до силы, то сила вся ушла в волю. Ограниченную неволей. И такая воля отнимает очень много силы. Той силы, которая безвольна. И эта сила никогда не может быть сильной. Вольной.
      Сила воли в воле силы. Не больше, не меньше.
      30 мая 2001-го года.
      Хотеть вредно.
      Я бы хотел, чтобы Вы бы хотели того, что хотел бы я. И я бы хотел, чтобы я бы хотел бы того, что хотели бы Вы. И я бы хотел, чтобы все бы хотели того, что хотели бы мы. И я бы хотел, чтобы все бы хотели того, что хотели бы все. И я бы хотел, чтобы все бы имели то, что хотели бы все. И я бы хотел, чтобы все бы имели то, что хотел бы каждый. И я бы хотел, чтобы каждый имел бы то, что хотел бы он. И я бы хотел, чтобы я бы имел бы то, что хотел бы я. И тогда я хотел бы...
      Да только Вы хотите, чтобы я бы хотел бы того, что хотели бы Вы. И Вы хотите, чтобы я бы имел бы то, что имели Вы. И Вы хотите, чтобы я бы любил бы тех, кого любите Вы. И Вы хотите, чтобы я жил бы так же, как хотели бы Вы. И Вы хотите, чтобы я жил бы там же, где хотели бы Вы. И ещё Вы хотите, чтобы я бы хотел бы...
      Только я так не хочу.
      14 июня 2001-го года.
      Оптический обман.
      Выпьем немножечко водочки. И взглянем на мир невооружённым взглядом. И люди покажутся людишками. Маленькими и скверненькими. Натуральными. В полный рост своей мелкой натуры. Как микробы под микроскопом.
      А потом протрезвеем со временем. Одолев похмелье кофеином. И голова приступит к функции. Мысли функционированию. И людишки вновь станут людями. Увеличенными обстоятельствами. Как микробы под микроскопом.
      Трезвость - оптический обман.
      Наливай!
      25 июня 2001-го года.
      Замкнутый круг.
      Какой позор. Сосед мой вор. И сам об этом признаётся. Он говорит, что украдёт. Затем пропьёт. Нальёт и снова выпьет. И снова украдёт.
      Другой сосед такой же гад. Он бабник. Женский ухажёр. И охмуряет слабый пол и днём, и ночью. А потом трезвонит обо всём. И всем.
      А сослуживец? Редкий хам. К наркотикам не равнодушен. Всегда под мухой. На игле. То на траве, то под парами. И не стесняется порока.
      Как все вокруг. В часы досуга досугом радуют друг друга. Кто выпьет на троих, кто угостит подругой. Кто пустит папиросу в круг. Как друг.
      И разлагается планета. Придуманного нами цвета. И запахи теряют аромат. Былого счастья. Хотя наверно где-то всё только начинает быть.
      И это где-то где-то. Всё в том же где-то. Всё так же где-то. Не со мной. А у меня такой позор. Сосед мой вор. И сам об этом признаётся.
      4 июля 2001-го года.
      Альпинист.
      Я поднялся на вершину горы. Ледник которой не может растопить даже близкое солнце. И крикнул правду вниз. Тем, туда, где страсти. И она вернулась ко мне бумерангом. В неоднократном эхо. И я послушал свой голос, слова. Правду. И понял: это неправда. Осознав страшную действительность. Впервые. Ведь и глаза не только глядят, но и подглядывают. И уши не только слушают, но и подслушивают. И язык не только докладывает, но и закладывает. И нос не только дышит, но и задыхается. И границы между этими функциями размыты. До неузнаваемости. И громкая улыбка молчаливых губ тех, оттуда, где страсти, служит подтверждением моему открытию. Не каждая правда - правда.
      А эхо всё бьёт рикошетом. По мне же. Превращая мою истину в ложь. Стоило лезть на вершину.
      Кстати: глаза не только подглядывают. Они ещё и плачут.
      29 июля 2001-го года.
      Буква закона.
      Я объявил войну. Войне законов. Что беззаконие есть. И беззаконием будет. Где можно обойти закон и мотивировать законом. Который тоже принят. Тоже напечатан. И тоже есть закон, хотя и отрицает. Закон, что был. И даже остаётся.
      Я объявил войну. Войне законов. Ибо закон и есть закон. В котором можно то, что можно. И нельзя того, чего нельзя. И нет закона супротив закона. И если есть закон, он лишь союзник остальным законам. Союзник, друг. Но никак не враг.
      Я объявил войну. Войне законов. Которые бумага. Иногда слова. И не имеют никаких законных оснований. Быть законом. Считаться правом. Разрешением иль запретом для одних. Или запретом, разрешением для прочих. Остальных.
      Я объявил войну. Войне законов. В которых автор - человек тщеславный. И он же сценарист. И режиссёр. А действующие лица - масса. Толпа, массовка. Герои эпизода. Людишки без лица. Для них интерпретация на тему. Закона, который был.
      Я объявил войну. Войне законов. Что родились по случаю. Не случайно. И входят в силу сиюминутно. Обойдя вчера. А завтра могут силу потерять. И потерять законность. Тут уж как подвернётся случай. А там, глядишь, по новой перепишут. Законы. Кодексы. Или даже Конституцию.
      Я объявил войну. Войне законов. А у войны свои законы.
      Так защищайтесь, я стреляю.
      31 июля 2001-го года.
      Гражданин мира.
      (международный террорист)
      Тебе можно завидовать. Твоей манере поведения. Мгновенной злости. И сильному порыву доказать. Свою волю. Тем, кого ты делаешь безвольными. Демонстрируя неимоверную силу минутной слабостью. После чего ты успокаиваешься. Но успокаиваешься только ты. И тебя ещё долго помнят те. Кого ты посетил.
      Ты открываешь любую дверь. Без стука. Ломишься в окно. И перевернув всё вверх дном, исчезаешь. Вырывая с корнями попутные деревья. Валя столбы. Снося сараи. И уходя, поднимаешь такую пыль, что следов не остаётся. Улики есть, следов не видно. И никто никогда не знает, где тебя искать. И где ты появишься в следующий раз.
      Ты разжигаешь огонь и раздуваешь пожар. Уничтожая лесные массивы. Заповедники. Как страшен ты с пламенем в руках. Хотя и в море ты опасен. Там ходят корабли, суда, эсминцы. Ты ж водишь волны по морским просторам. И накрываешь ими корабли, суда, эсминцы. И города. В которых корабли, суда, эсминцы кто-то ждал.
      Ты на свободе. Ты свободен. И мне нравится твоя свобода. Передвижения. В которой нет границ. Они даже не прозрачны. Их просто нет. И ни таможенник, ни пограничник, ни кто иной тебе не помеха. И ты гуляешь по свету. И творишь свои преступления. И на суше, и на море, и в воздухе. Насаждая ужас. Террор.
      Разве ж за ветром угонишься? Хоть зло и должно быть наказано...
      11 сентября 2001-го года.
      Бабье лето.
      Так и лето кончилось. Ушло. Оставив после себя похолодевшее солнце, покинутое море, пожелтевшую зелень. И укороченные дни с продлёнными вечерами. Во время которых приятно тепло искусственных предметов. И отсиженный угол верного дивана уносит тебя в полудрёмное путешествие. Туда. Где нет больше тебя. Физически.
      Но живёт твоя душа. Посещая во снах. И гуляя в мыслях. Рисуя картины прошедшего праздника бессонных ночей. Не горького пива. Забытого возраста с рецептами врачей: "нельзя" и "не рекомендуется". Громкого смеха над доброй шуткой. Юмориста, не сатирика. И шутки продолжение следует. Ибо в завтра вера есть. Завтра будет.
      И завтра будет. Оно начнётся ведь. С яркого солнца в окне и улыбки в сонных глазах. Которым не в тягость проснуться даже рано. С лучами солнца. И не страшно взглянуть наступившему дню. В зрачки. Ведь об осени нет никаких подозрений. А если есть - неприятности лучше переживать по мере их приближения. Так ведь?
      Вот и дожили. Вся радость души, сладость жизни и смысл существа остались в раньше. Куда один путь: через воспоминания. О них можно рассказать, их нужно описать, с ними стоит жить. Вечно. Их приятно пережить. Снова и снова. Но уже в мозгу, перед глазами. А вернуться туда, увы, невозможно. Лето кончилось. Всё!
      Лето кончилось. Оно скончалось. Осталось только бабье лето.
      Память.
      3 октября 2001-го года.
      Меню.
      (книга о вкусной и здоровой пище)
      Вкусное сладко. Но даже,
      Что кисло не дурно. А также,
      Остро да слёзно. Солёно,
      Томатно, чесночно, перчёно.
      Жарко иль со льдом, охлаждённо.
      Готово иль полу. Мочёно.
      Банан, ананас, чернослива.
      Закуска, приправа, подлива.
      Шашлык, табака, осетрина,
      Лангет, антрекот, буженина.
      Вино, водка, пиво, текила.
      Пирожное, чай, торт "Былина".
      Копчёно ли, жарено. Сытно.
      Варёно ли, вялено. Стыдно.
      Мало иль много. На завтра.
      С гостями иль сам. Без народно.
      Трапезничать сидя и стоя,
      А можно и лёжа. Покойно.
      Можно всё! Только нет аппетита,
      Всё желание кушать отбито.
      Вкуса прелесть в желудке убита,
      Ну, а дальше - дорога открыта.
      Так и в жизни. Приходишь голодный,
      Чтоб уйти. Баста! Всё! Позабыто.
      5 октября 2001-го года.
      Трилогия.
      Путь. Будь. Суть.
      10 октября 2001-го года.
      Бытиё определяет познание.
      Как трудно терять людей.
      Особенно когда они живы.
      Когда умирает тело, душа остаётся жить. И витает низко и часто близко к близким. Позволяя себе присниться и сказать всё. Без остатка. И без сеанса спиритизма. Во время которого блюдце энергией ведомое заведомо ведёт ведущего. И тело, которого нет, продолжает жить в душе. Веками. Опускаясь и посещая даже тех, в чьём здоровом теле бытует здоровый дух. И земля ему пух после смерти.
      Когда умирает душа, тело остаётся жить. Но это тело - уже труп. Пусть даже ему будет мало годов. И оно легко справляется с биологическими функциями. Организма. Хорошо переваривая хорошо прожёванное. Заглатывая увиденное. Ухом. Оно живёт неживым. И может быть долголетним по паспорту. При этом, не прожив ни дня из того, что прожито. Во времени.
      Где ты ходишь, гармония души и тела? Посети меня. При жизни.
      11 октября 2001-го года.
      Три тополя на плющихе.
      Знаете, а ведь я уже не свеж. И молодость сходит с лица, как позолота с некачественного кольца не драгоценного металла. И я становлюсь уже "Вы". И дети называют меня "Дядя". Хотя, так хочется порой побегать с ними, поиграть. И проиграв поплакать.
      Только детям я лишь напрягаю обстановку. Порчу игру, словно "Старый дурак". Каким были мои нынешние ровесники в моём детстве для меня. И я общаюсь со взрослыми. С которыми невыносимо скучно. Которые взрослые с самого детства. А душе так хочется на волю.
      Жутко подумать. Но родители были детьми. И дедушки с бабушками тоже. Стало быть, и я буду нудным родителем. И наивным родителем родителей. Которого легко обмануть. И раскрутить на мороженое или игрушку. Чем сам бы побаловался. Да нельзя. Не поймут.
      И я ищу половину. Чтобы поскорее стать нудным и наивным. И блуждаю в поисках счастья. Где заблудился в густом лесу. Среди трёх сосен. Откуда выбраться сложно. И обратной дороги, увы, нет. Тропа заросла. А счастье так отдаёт солёной сыростью. На губах.
      И в сердце колет. Значит, оно есть.
      17 октября 2001-го года.
      Час расплаты.
      Пасмурная погода. Пасмурное настроение. Обиженная душа. На жизнь, на обстоятельства. На всякий случай. Осень.
      Как расплата. За жаркое лето, за звёздное небо и за "здорово живёшь". За прошлое. В настоящем. Сядьте, суд уже пришёл.
      И дождь-палач приводит приговор в исполнение. Наказывая мокрыми ногами, насморком и депрессией. Простудою души.
      Настало время собирать камни. Те, которыми меня закидывают каждый день. Не те, кто имел бы на это право. Моральное.
      И я сижу в чёрной луже в белом костюме. И подняться нет ни сил, ни смысла. Я уже промок. И испачкан. Этой грязью.
      Живу надеждой. Что умирает последней. А она мне говорит: "Не скучай. Скоро зима". Но ведь это ещё хуже. Дольше.
      Неужели? Неужели всё уже было? Прошло? И даже дождь прошёл. А солнца всё нет. Нет. Его скрывают серые тучи.