Началось это года два назад, когда Знаменачек устроился на работу младшим научным сотрудником при СОКРАТе. Они быстро подружились, и, помнится, СОКРАТ высказал первое пожелание: ему захотелось пять кубиков радиоактивного техраствора «Те-99». С большим трудом Знаменачек достал ампулу. Машина поблагодарила, и дальнейшее ее поведение послужило иллюстрацией к пословице: «Аппетит приходит во время еды». То ей требовался химически чистый марганец в порошке, то фосфор, то жидкий азот. Углерод СОКРАТ уминал килограммами, дистиллированную воду потреблял литрами. Позднее, когда он перестал заказывать химические элементы в чистом виде, Знаменачек понял, что суперорганизм СОКРАТа создал надежные очистные сооружения и фильтры. Уже тогда было ясно, что происходит: машина явно способна на большее, чем просто восстанавливать изношенные схемы и менять суперорганические запчасти. Она самосовершенствовалась, создавая новые органы, о которых ее конструкторы и понятия не имели. При этом требования компьютера возрастали: так, в нынешнем году он перешел на органические соединения, а месяц назад, к ужасу Знаменачека, попросил влить в дверцы главной панели литр молока и вложить шесть кусков сахару и соленый огурец. Теперь вот сигара… Из чего состоит сигара, ломал голову Знаменачек. Из целлюлозы, органических красителей, алкалоидов и, само собой, никотина. Никотин — яд, но ведь СОКРАТ с аппетитом поглощает фтористо-водородную кислоту, цианиды и щелочи. Ладно, получит он свою сигару. Раз компьютер в тысячи раз умнее человека, сам должен знать, что ему можно, а чего нельзя.
      Драбек приятно удивил Ярду: держался по-свойски, отпускал шуточки насчет женитьбы, жаловался на бюрократизм вышестоящих органов, попросил секретаршу Геленку сварить крепкий кофе, не бурду какую-нибудь. Знаменачек смирно сидел в кресле, сложив руки на коленях, заискивающе смеялся шуткам шефа и кивал головой, как фарфоровый болванчик.
      В комнате плавал кофейный аромат, смешанный с табачным дымом.
      — Ну, какие у вас трудности, Знаменачек? — спросил наконец Драбек, удобно расположившись в кресле.
      — Да вроде никаких.
      — Вот счастливец! Не хотите поменяться со мной? — балагурил директор. Молодой человек отрицательно покачал головой. — Правильно. Кабинет директора — это передовая под непрерывным обстрелом, понимаете? Министерство, куратор, спецнадзор, клиенты. И все от вас чего-то хотят. Еще бы, ведь в прогнозировании заинтересованы промышленность, сельское хозяйство, наука, органы управления. Большая ответственность.
      Знаменачек осторожно кивнул в знак согласия. Куда он клонит?
      — До сих пор мы справлялись со всеми заданиями, — продолжал Драбек. — В этом есть доля и вашей заслуги. Я ценю ваш труд. Вы некоторым образом незаменимы, если можно так выразиться.
      — Я стараюсь, — скромно сказал Знаменачек.
      — Безусловно, стараетесь. Но у каждого из нас есть скрытые резервы. Изо дня в день мы должны спрашивать себя: все ли я сделал, что в моих силах?
      Он разложил перед собой стопку бумаг и ткнул в нее пальцем.
      — Вот здесь зафиксированы ваши скрытые резервы, Знаменачек.
      «Начинается», — подумал тот.
      — СОКРАТ стал относиться к работе с ленцой. А ведь вы отвечаете за его деятельность.
      — Но результаты мы выдаем строго по графику!
      — Этого недостаточно! Как вы используете резервы? Взгляните-ка на график потребления энергии. Уже десять месяцев кривая ползет вниз.
      — Но это же хорошо!
      — Экономия затрат энергии должна производиться в соответствии с планом и экономической программой. Вы у себя в подвале не видите вещи в их взаимосвязи так, как мы видим их здесь, наверху. Мы связаны договорными обязательствами и руководствуемся инструкциями, нарушать которые никому не позволено ни на йоту! И вот что: как вы используете банк информации?
      — Нормально…
      — Не-до-ста-точ-но! Вот отчеты. В течение полугода заметна явная тенденция к понижению. А в банке информации занято девяносто шесть человек. Спрашивается, для чего мы их там держим? Далее. Возьмем отчет отдела программирования. Семь месяцев та же тенденция. Проблемная группа: весной три консультации, в следующем квартале одна, за последние два месяца — ни одной.
      — Но результаты…
      — Результаты! Этого еще не хватало! По-вашему, СОКРАТ и результатов не должен давать? Конечно, с точки зрения вашего профессионального практицизма все в порядке. Отличные результаты с возрастающей вероятностью. Будем почивать на лаврах, Знаменачек? Но у меня комплексный подход к делу! Кроме вас с СОКРАТОМ я руковожу институтом с разветвленным научным и административным аппаратом. А СОКРАТ им не пользуется. Отлынивает. Скажу откровенно: это лентяй, который занимается только тем, что облегчает себе работу. Я на него повлиять не могу. Это всего лишь машина. Но вы его обслуживаете.
      — Я биофизик! — взорвался Знаменачек. — Я обеспечиваю нормальное функционирование СОКРАТа! Даю ему задания и получаю результаты. Вы сами подтверждаете, что они отличные. И что надежность растет.
      Драбек широко улыбнулся.
      — Да что вы раскричались? К вам лично у меня претензий нет. Но вы должны понимать, что дальше так продолжаться не может.
      — Почему? — спросил Знаменачек с несчастным видом.
      — Надо положить конец всем отлыниваниям СОКРАТа. Банк информации, отдел программирования, проблемная группа — все должны трудиться с полной нагрузкой.
      — Я попробую его убедить…
      — Я не это имел в виду, — снова улыбнулся Драбек. — Я помогу вам, так сказать, не оставлю в беде. С вами будет работать специалист по программированию, Он-то и обеспечит занятость сотрудников. Да, да, я имею в виду Кудринку, доктора математических наук. Надеюсь, он справится с лентяем.
      — Что общего у математики с суперорганическими компьютерами? Это же мертвая наука прошлого, как электроника…
      Драбек поднялся. С лица его слетела маска панибратства.
      — Я вызвал вас не для дискуссий, Знаменачек. Ставлю вас в известность, что доктор Кудринка приступает к работе с первого числа. И не вздумайте считать его своим подчиненным. Не скрою, это он должен решить вопрос о целесообразности вашего дальнейшего пребывания на рабочем месте.
      — Вы хотите меня… вышвырнуть?
      — Перевести, Знаменачек, перевести. Вас это удивляет? А при чьем попустительстве СОКРАТ вконец обленился?
      — Но ведь его прогнозы имеют стопроцентную надежность!
      Однако Драбек не слушал возражений Знаменачека. Он нажал кнопку и сказал:
      — Впустите следующего, Геленка. И уберите, пожалуйста, чашки.
      Знаменачек вернулся к СОКРАТу совершенно убитый. Ввалившись в помещение в скафандре, он рухнул на стул, даже не сняв смешного одеяния.
      — Раздеться не желаешь? — приветливо спросил СОКРАТ.
      Знаменачек вздохнул:
      — Если бы ты знал…
      — Я знаю.
      — Что ты можешь знать?
      — Вот уже полчаса я знаю, что делается во всем здании. Что произошло, что произойдет… Я знал, что ты забудешь о сигаре, но я не сержусь. Я тебя понимаю.
      — Тогда зачем ты это делаешь? Ведь директор бесится! Тебе наплевать на его институт. Зачем его дразнить?
      — Я не могу иначе, — мягко ответил СОКРАТ. — Меня так запрограммировали. Иногда я думаю, может, где-то произошла ошибка. Сам мучаюсь, не знаю, что со мной происходит.
      Знаменачек насторожился:
      — Послушай, а вот ты говоришь, что знаешь… Как это понимать?
      — Знаю наперед. За два дня знаю, что произойдет у нас внизу. И вот уже тридцать пять минут знаю, что будет во всем здании завтра. Странное чувство. Я взволнован.
      — Волнение — чувство, присущее человеку.
      — Ты меня будешь поучать насчет моих ощущений? — рассмеялся СОКРАТ. — Вот что я тебе скажу. Трудно мне с тобой общаться в последнее время. Я знаю, о чем ты меня спросишь, что я на это отвечу, о чем мы будем разговаривать завтра, послезавтра… Придется мне заблокироваться. Принеси-ка сигару. Мой мозг нуждается в яде. Ты как биолог должен это понимать.
      На другой день Знаменачек принес сигары. От его вчерашней хандры не осталось и следа. СОКРАТ — настоящий друг, он поможет. И у СОКРАТа было хорошее настроение. Пока Знаменачек стаскивал с себя скафандр, он развлекал его сплетнями о событиях, которые вскоре произойдут в институте. За дверцами панели Знаменачека ожидал сюрприз. Из темноты высунулось щупальце, а за ним извивающийся шланг, похожий на хобот слоненка.
      — Как тебе нравится моя обновка? — смеялся СОКРАТ. — Я трудился над ней всю ночь. И здорово проголодался. Я тебе потом продиктую список продуктов на завтра. А теперь дай мне сигару.
      — Ты ее съешь?
      — Разве я щенок, чтобы есть сигары? Прикури мне да и сам закури. Я поучусь как курить сигары.
      — А вдруг придет кто-нибудь?
      — Успокойся, сегодня никто не придет. С сегодняшнего утра я знаю все на три дня вперед.
      Знаменачек зажег сигару, СОКРАТ прижал ее к хоботку, вдохнул дым и закашлялся.
      — Ничего, не бойся, я научусь.
      — Твой синтезатор способен кашлять? — ужаснулся Знаменачек.
      — Небольшое наложение функций. Чему ты удивляешься? Я хочу походить на человека, вот и все.
      У Знаменачека сжалось сердце. Это существо, заклятое в своей суперорганической массе, в глубине души — именно души! — тоньше и ранимее, чем можно предположить.
      Следующие дни прошли относительно спокойно. Они беседовали, читали любимые сказки компьютера. СОКРАТ выдал прогноз относительно потребления нижнего белья в Северной Чехии на будущий год, сводку погоды в районе Бескидских гор, количество происшествий на шоссейных дорогах на предстоящие субботу и воскресенье, ответил на частные вопросы, поступившие из директорского кабинета, главным из которых был вопрос о поле будущего ребенка: мальчик? девочка? Во всех случаях вероятность колебалась между 0,9 и 1.
      — Прошу тебя, СОКРАТ, порадуй директора. Спроси о чем-нибудь банк информации, посоветуйся с программистами, — увещевал его Знаменачек. — Ты же понимаешь…
      — Понимаю, — ласково ответила машина. — Но не могу. Чересчур хлопотно. Я, верно, и в самом деле лентяй, добиваюсь оптимального достижения результатов.
      — Но первого числа сюда придет этот математик и завалит тебя никому не нужной работой…
      — И это мне известно. Знаю все на четырнадцать дней вперед. Не бойся. Кстати, не забудь принести завтра восемь литров соляной кислоты, два килограмма цемента, килограмм пластмассы и кость от грудинки.
      — У меня руки отваливаются, — протестовал Знаменачек. — Все время таскать такие тяжести. Обжора ты!
      — Я — развивающийся детский организм. Мне надо больше есть.
      Знаменачека вдруг осенило:
      — А как ты усваиваешь пищу? Целиком? Всякое живое существо часть пищи усваивает, а ненужные вещества удаляет из организма. А ты?
      — Я цивилизованная… машина. Я подсоединился к канализационной сети на основе действующих инструкций: предельная концентрация не превышает нормы.
      Знаменачек рассмеялся:
      — Ты и впрямь обо всем позаботился.
      — Да, обо всем, — очень серьезно сказал СОКРАТ.
      Близился конец месяца, а с ним роковая дата. Конец задушевным беседам и сказкам. Знаменачек нервничал, вечное сократово «я знаю» стало раздражать его не на шутку. Двадцать восьмого, перед концом дежурства, он сорвался:
      — Что ты заладил как попугай: «Язнаюязнаю»?! Через три дня здесь появится докторишка, тогда запоешь.
      — Не запою.
      — Это как же понимать?
      — Да уж я знаю как.
      Разъяренный Знаменачек подскочил к панели. Стукнуть бы СОКРАТа — но куда? В стальной бок? Или открыть дверцу и выкрутить ему хоботок?
      — Я еще кое-что знаю. Через пять минут сюда явится директор, застанет тебя без скафандра, учует сигарный дым и уволит тебя.
      — Врешь, кретин!
      Знаменачек злобно рассмеялся, вернулся к столу, уселся, закинув ногу за ногу, и закурил.
      — А мне плевать на все. Ни минуты не останусь с каким-то паршивым Кудринкой.
      — Я знаю, — сказал СОКРАТ.
      При этих его словах дверь распахнулась и вошел Драбек в скафандре, за ним, спотыкаясь, следовали две неуклюжие фигуры в белом одеянии, с прозрачными капюшонами на головах. Директор бросился к Знаменачеку, вырвал у него сигару и затоптал. В помещении разлился запах расплавленного пластика.
      — Убийца! Саботаж! Прокурора! Вон, сию минуту вон!
      — СОКРАТ! Ну скажи им все! — в отчаянии закричал Знаменачек.
      Однако машина хранила молчание, зрачки ее были темны.
      В тот же день Знаменачек сдал служебное удостоверение, вахтеры получили строгий приказ не пускать его в институт ни под каким видом. Его личные вещи были опечатаны. Кадровик сурово приказал ему отправляться домой и сидеть в квартире безвыходно, так как им займутся следственные органы. Была создана комиссия по оценке произведенного Знаменачеком ущерба, известили завод-изготовитель и потребовали экспертизы. Директор осторожно намекнул, что, как показало расследование, Знаменачек вносил в помещение химикалии. Не исключено, что он вливал их в компьютер. Все это свидетельствует о вредительской деятельности бывшего младшего научного сотрудника, который, возможно, не в своем уме, но скорее всего действовал умышленно.
      Ярослав Знаменачек с трудом дотащился домой и бросился на постель в одежде, даже не сняв ботинок. Его душа была полна обиды. Глядя на потрескавшийся потолок, он представлял себе тюремную решетку или супернейронную схему в мозгу компьютера-предателя. А как иначе назвать СОКРАТа? Зачем он это сделал? Ведь он в самом деле знал, что Драбек придет с неожиданной проверкой! Почему не предупредил заранее?
      — Как же ты мог так поступить? — плакал несчастный Знаменачек. — Я же все для тебя делал, ничего не жалел. Лентяй ты, лентяй! Лень другу словечко обронить? Или ты избавиться от меня хотел?
      За окнами угасал день, на потолке исчезали трещины, похожие на зарешеченные тюремные окна или на нейронные волокна. Слезы у Ярды высохли, он был опустошен. Утром придет комиссия и найдет лишь оболочку человека. Пусть у СОКРАТа спросят, он им все выложит, доносчик.
      В темноте раздался звонок. Они уже здесь. «Пусть выламывают дверь. Хотя к чему эта поза? Я же не герой приключенческого фильма. Пойду открою».
      Он с трудом встал. Звонок прозвенел снова. Потом еще. Знаменачек заметался по комнате. Да ведь это телефон, дошло до него наконец.
      Звонок заливался с завидной настойчивостью.
      «Оставьте меня в покое. Вам надо поговорить со мной? Так приходите. Я жду. Или вы такие же лентяи, как СОКРАТ?»
      Звонок не унимался. Ярда снял трубку.
      — Ярда, ты? — раздался тихий голос. — Это я, СОКРАТ.
      — СОКРАТ… — только и выдохнул Знаменачек.
      — Слушай внимательно. Есть у тебя в доме стиральный порошок? Килограмма два найдется?
      — Вроде бы есть, я еще не начинал одну пачку.
      — Мне очень нужен стиральный порошок. Это последняя вещь, понимаешь? Последняя…
      Знаменачек истерически рассмеялся.
      — А как я попаду в институт? Да еще ночью?
      — Возьми пачку и отправляйся на Рампасову улицу, узенькая такая, сразу за институтом. Перед магазином «Молоко» увидишь канализационный люк. Откинь его и влезай внутрь. Я буду там ждать…
      Знаменачек услышал отдаленный паровозный гудок. В темных окнах дома напротив мелькали тени телеэкранов. По улице проехал автомобиль.
      — Ты меня слышишь? — спросил СОКРАТ.
      — Слышу, но ничего не понимаю…
      — Я знаю, прости. Мы убежим вместе.
      — Куда? Я взвалю тебя на плечи, протащу по каналу и отнесу в заброшенный домик в Брдских лесах?
      — А тебе не приходило в голову, что я предвижу будущее?
      — Я ведь тебя спрашивал.
      — Я создал органы, которые могут появиться в будущем. Я и вправду немного ленив. Для меня это самый простой способ прогнозирования. Меня запрограммировали на поиск оптимального варианта, я не виноват, что все ТАК получилось. Сейчас я в состоянии целиком уйти в будущее. А ты должен идти со мной. Ты мне нужен. Я полюбил тебя. Ярда.
      — Но при чем здесь стиральный порошок?
      — Не забудь, очень прошу. В нем содержатся нужные мне химические соединения. Я потом тебе объясню. Ну, приходи скорее, я жду.
      — Ты сумел влезть в канал? — удивился Знаменачек.
      СОКРАТ рассмеялся.
      — Ты обнаружишь там волоконце, тоненькое, как нитка. Оно приведет тебя к туннелю, который я для тебя прорыл. Ты уж не сердись, это моя бывшая прямая кишка. Ты не обиделся?
      Знаменачек судорожно глотнул. Горло сильно саднило. Он прошептал:
      — Так ты меня…
      — Нет, я тебя не предал. Я просто знал, как все случится. Жду.
      В трубке раздались гудки. Надо бы одеться, машинально подумал Знаменачек, и тут только сообразил, что и не раздевался. Он взял из ванной стиральный порошок и вышел на лестничную площадку, не заперев за собой дверь. К чему?
      Три месяца спустя доктор математических наук Эмиль Кудринка вихрем ворвался в кабинет директора Драбека, не обращая внимания на возмущенное кудахтанье Геленки, и нарушил спокойный ход совещания сотрудников отдела программирования воплем:
      — СОКРАТ! СОКРАТ!!
      — В чем дело? Перестал расти? — обеспокоенно повернулся Драбек к большому настенному графику с заголовком:

      ПРИРОСТ СУПЕРОРГАНИЧЕСКОЙ МАССЫ
      голубой цвет — по плану, красный цвет — в действительности

      В нижнем левом углу стояло «3 кг». Именно столько осталось от СОКРАТа в ту ночь, когда сбежал — надо думать, за границу — Ярослав Знаменачек. С того времени под бдительным присмотром специалистов завода-изготовителя остатки СОКРАТа успешно регенерировались, их масса возрастала, голубая и красная кривые заманчиво ползли вверх и приближались к отметке «полный объем».
      — Он прислал открытку! СОКРАТик попросил меня открыть дверцы главной панели, он сам меня попросил, а там лежала открытка!
      Драбек выхватил у Кудринки открытку с традиционным видом заснеженных Градчан. На обратной стороне наклеена марка с фосфоресцирующей надписью «ЧЕХОСЛОВАКИЯ», на ней почтовый штемпель с датой: 03.10.21. ПРАГА». На открытке тиснеными буквами сообщалось:

      «Вит на быфший каралефский дварец са стараны реки Вылтавы».

      Под надписью было написано детским почерком:

      «Большой привет от СОКРАТа. 2321 год».

      Еще ниже стояло:

      «Прошу меня извинить, но я должен был сопровождать СОКРАТа, это прямая обязанность обслуживающего персонала. Мы оставили вам зародыша — СОКРАТика, надеюсь, он развивается нормально. Главное, не давайте ему соляной кислоты, сигар и стирального порошка, не то и он сбежит. Привет Геленке, которую я всегда тайно любил. С уважением.
Ваш Ярослав Знаменачек».

Онджей Нефф .
Запах предков
(перевод Т. Осадченко)