Таня осторожно опустилась на стул, следя за каждым движением Юрия. Временами его губы переставали шептать, но продолжали беззвучно проговаривать слова, будто пробуя их на вкус. Затем он вдруг хватал авторучку и начинал безостановочно писать что-то на бумаге, то и дело перечёркивая написанное. И после этого вновь застывал, вглядываясь в только ему видимую картину в пространстве перед ним. Ещё через несколько минут он вдруг отталкивал листки бумаги, придвигал к себе клавиатуру компьютера и начинал в полном молчании безостановочно стучать пальцами.
      Таня улыбнулась и пробормотала его имя, но Юра не услышал её. Он был где-то в другом измерении. Перед ним разворачивалось действие, суть которого он ещё сам не понимал. Он видел лишь какую-то часть огромного полотна. Он отслеживал это действие, проникал в него, подбирая слова, как ключ к хитрому замку.
      Никогда Юра не мог объяснить, что за таинственную негу испытывал он через рождение чьих-то поступков с помощью написанных им слов и что за магию чувствовал он от понимания того, что изложенное на листе бумаги событие состояло просто из букв -- из букв, которые могли бы сложиться совсем по-другому и сотворить иную историю.
      Висевшая в комнате тишина проникла в Татьяну, и девушка задрожала, будто к ней прикоснулась рука невидимого существа
      -- Юра, -- опять позвала Таня.
      Он встревожено оглянулся.
      -- Это ты? Как так?
      -- А вот так.
      Он быстро шагнул к нежданной гостье и дотронулся до неё.
      -- Это ты, -- утвердительно сказал он.
      -- А ты сомневался? -- улыбнулась она.
      -- Не знаю. Я думал, что это, может, не на самом деле... -- Он поводил пальцами перед своим лицом, нарисовав в воздухе паутину линий. -- Я не всегда умею отличить, когда пишу, что есть что.
      -- Я не знала, что ты стал писателем.
      -- Я?
      Он опустился перед ней на колени и глубоко вздохнул.
      -- Но как ты здесь? -- спросил он.
      -- У тебя дверь не на замке.
      -- Разве? Но ты-то почему тут?
      -- Не знаю. Мне показалось, что мне хорошо у тебя.
      -- Правда?
      -- И ещё я подумала, что я тебя люблю...
 

* * *

 
      Они медленно шли вдоль улицы.
      -- Юрка, --заговорила вдруг Таня и остановилась. -- А ведь у нас с тобой круглая дата сегодня.
      -- Какая дата?
      -- Я уже полгода у тебя живу!
      -- Не может быть! Неужели? -- Юра словно растерялся. -- Неужели так быстро время промчалось? А мне даже не показалось...
      -- Да, всё как будто вчера произошло, -- согласилась девушка.
      -- Вчера... Оно и было вчера... Руку протяни -- коснёшься. Ты знаешь, я всё острее чувствую время, вернее его отсутствие. Я заметил, что прошлое перестаёт для меня существовать. Его будто нет вовсе. Есть только настоящее, даже не настоящее, а постоянное. Что до прошлого, то оно каким-то образом существует в этом настоящем. Оно не где-то далеко, а тут, около меня. Ты понимаешь, о чём я говорю?
      -- Мне кажется, понимаю, -- улыбнулась Таня. -- Только я думаю, что я понимаю это как-то по-своему. Знаешь, это всё равно что на дождь смотреть, стоя рядом друг с другом: дождь один и тот же, а видим и чувствуем мы его каждый по-своему.
      -- Должно быть, так оно и есть... Каждый по-своему... Главное, чтобы мы с тобой не каждый сам по себе были... Не говорил я таких слов никому, Танюша, а тебе говорю: не желаю без тебя, желаю всё иметь только с тобой.
      Она придвинулась к нему, прижалась к груди, потёрлась щекой о его куртку, затем посмотрела Юре в глаза и сказала:
      -- Я тоже хочу быть только с тобой. Может, это скоро пройдёт, но сейчас я не хочу ничего другого!
      Она оттолкнулась от него, закружилась на месте, как в танце, и выпорхнула, вращаясь, на проезжую часть.
      С громким визгом заскрежетали тормоза вывернувшего из-за угла автомобиля. Таня резко остановилась и повернула голову на звук. В следующую секунду машина, повернувшись как-то боком, стукнула Таню в бедро и отбросила на несколько метров в сторону.
      Юра увидел, как Таня перевернулась в воздухе, взмахнув тяжёлой копной жёлтых волос, и рухнула на тротуар. Секунда, которую Юра простоял неподвижно, вытянулась в вечность. Тяжёлый шлепок упавшего на асфальт тела продолжал звучать в его голове, словно преображённый какими-то техническими средствами в ровный, бесконечный гул. Сорвавшийся с правой ноги Татьяны башмачок медленно скакал, взмахивая ремешком, около её головы. Сквозь яркие отражения домов на лобовом стекле Юра разглядел огромные глаза водителя -- худого взлохмаченного мужчины.
      -- Всё хорошо, всё хорошо, -- услышал Юра чьё-то бормотание, и не сразу понял, что голос принадлежал Тане.
      Бросившись к ней, он повернул к себе её голову. Таня посмотрела на него ясным взором и торопливо сказала:
      -- Со мной всё в порядке. Я жива... Вот это был номер!
      -- Ты уверена, что всё цело?
      -- Я шевелю руками и ногами. Всё хорошо. Успокойся, милый.
      -- Успокойся, -- повторил Юра, словно взвешивая услышанное слово и оценивая его смысл.
      Дверь автомобиля открылась. Юра обернулся. Водитель стоял почти не дыша и прижимал руку к животу.
      -- Ну? -- с трудом выдавил из себя водитель, выпучив глаза пуще прежнего.
      -- Что "ну"? -- вдруг закричал Юра и бросился на него.
      Двумя короткими тычками в грудь он свалил перепуганного мужчину с ног и тут же услышал пронзительный крик Тани:
      -- Не надо! Юра, не надо!
      Мужчина неуклюже отполз от Юры и стукнулся затылком о распахнутую дверь автомобиля.
      -- Парень, извини, честное слово... Прости...
      -- Ладно, чего уж там, -- отмахнулся Юра, приходя в себя.
      -- Позвонили, что мать умирает... -- мужчина потёр грудь. -- Мать умирает в больнице... Вот я и помчался... Спешу я очень...
      Юра оглянулся на Таню, она умоляюще смотрела на него, всё ещё продолжая лежать на асфальте, лишь немного приподнявшись на локтях.
      -- Это же я виновата, -- прочитал Юра по её шевельнувшимся губам.
      -- Ладно, -- повторил он вернувшись взглядом к мужчине, -- всё в порядке.
      -- Парень, прости...
      -- Это ты прости... Я за Таньку испугался... Думал...
      -- У меня мать умирает, -- прошептал водитель.
      -- Чего же ты ждёшь? -- Юра легонько толкнул мужчину в плечо. -- Езжай, тебе торопиться надо!
      Он быстро повернулся и пошёл к Тане. Она осторожно встала и улыбнулась, как провинившаяся девчушка.
      -- Бог милостив, -- засмеялась она.
      Юра отступил от неё на шаг и прислонился к стене. Сердце его сжалось от тоски, едва он представил, что Таня могла сейчас не подняться.
      -- Ты что? -- она осторожно провела ладонью по его щеке.
      -- Я тебя люблю...
 
      ЮРИЙ
 
      В конторе было тихо, большинство сотрудников ушло обедать, но я остался, чтобы разобраться в очередном справочнике и составить в конце концов конъюнктурный отчёт, который с меня требовали уже не первый день. Голова отказывалась соображать, обескровленная беспрестанными блужданиями в джунглях цифр. Поэтому когда на моём столе зазвонил телефон, я с удовольствием отбросил дело, скучнее которого, как мне казалось, не могло быть ничего на свете.
      -- Алло? Это Юрий Николаевич? -- спросил голос в трубке.
      -- Да, -- ответил я, откинувшись на пружинистую спинку кресла, и посмотрел за окно, где серый зимний ветер раскачивал голые кроны молодых деревьев, посаженных осенью во дворе особняка нашей фирмы.
      -- Меня зовут Борис Леонидович.
      -- Очень приятно. Чем могу служить?
      -- Я друг вашего отца, -- продолжила трубка. -- Я хотел бы встретиться с вами для одного разговора. Я был на похоронах, но вы, возможно, меня не запомнили.
      -- Если я вас видел, то я вас узнаю, -- сказал я. -- Вы хотите подъехать ко мне на работу? Я сегодня никуда не отлучаюсь.
      -- Нет. Лучше где-нибудь на нейтральной территории. Скажем, возле памятника Гоголю.
      -- Почему именно Гоголю? -- удивился я. -- Это на Гоголевском бульваре?
      -- Там будет удобно. На всякий случай я буду держать в правой руке журнал "Поколение-7", чтобы вам легче было узнать меня.
      -- Прямо шпионские штучки. Ладно. В котором часу?
      -- В шесть тридцать. Это удобно?
      Мне было удобно.
      -- Только не перепутайте Гоголей, Юрий, -- на всякий случай уточнила трубка, -- мы встречаемся возле стоящего Николая Васильевича, а не у того, который в скверике задумчиво сидит...
      В назначенное место я пришёл минут на пять раньше и сразу приметил невысокого мужчину в тёмной пуховой куртке. В правой руке он держал, как было обещано, "Поколение-7" и постукивал журналом себя по бедру, переступая с ноги на ногу. Снег невесомо кружил в освещённом пространстве вокруг фонарных столбов и ложился белым слоем на гладкую бронзовую причёску Гоголя и на его бронзовый же, позеленевший кое-где плащ-крылатку.
      -- Борис Леонидович?
      -- Здравствуйте, Юрий. Очень рад видеть вас. Мягкая сегодня погодка выдалась, снежная, без ветра, -- мужчина был с густыми рыжеватыми усами.
      -- Мы где будем разговаривать, прямо здесь?
      -- Нет, у меня тут поблизости квартира. Заглянем туда? -- Борис Леонидович внимательно оглядел меня, прищурился и доброжелательно улыбнулся из-под усов. -- Временем вы располагаете?
      Мы медленно зашагали по бульвару между рядами тополей и лип, запорошённые ветви которых в вечернем освещении напоминали причудливую белую паутину.
      -- Так что же у вас ко мне за разговор? Вы ничего не объяснили по телефону, -- начал я.
      -- Разговор не из простых, -- Борис Леонидович сунул журнал в боковой карман куртки. -- Дело в том, что мы с Колей были в очень близких отношениях. Вы уж извините, Юра, но я привык вашего отца Колей называть, без отчества, запросто. Думаю, что у меня не было друга ближе, чем ваш отец, Юра.
      -- Приятные слова, -- я улыбнулся, ибо любое тёплое воспоминание о моём отце было мне как бальзам на сердце. -- Такое не часто услышишь. Да и не звонит, собственно, никто из его сослуживцев. Словно и не было человека.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.