Этот труд представлял полный свод военно-морских узаконений, которым определялись обязанности и права всех служащих на флоте, взаимные их отношения и наказания за преступления. В нем же излагались правила внутреннего корабельного благоустройства и, наконец, устанавливался общий порядок при плавании как нескольких судов, так и целого флота. Главным деятелем при составлении устава был сам Петр I, посвящавший иногда этому важному делу до четырнадцати часов в сутки. Сотрудниками царя были капитаны: Конон Зотов, Гослер и известный Шафиров.
      Общий характер наказаний, налагаемых уставом, отличался неумолимою строгостью, объясняемою суровыми нравами того времени и взглядом на условия морской службы. Судные дела того времени начинались дознанием или следствием, называвшимся «фергер»; после происходил военный суд или «кригсрехт», приговоры которого, смотря по роду присужденного наказания, окончательно утверждались генерал-адмиралом или самим Петром.
      В 1722 году издан был свод морских административных законов под названием: «Регламент о управлении адмиралтейств и верфи; и о должностях коллегии адмиралтейской и прочих всех чинов при адмиралтействе обретающихся». Петровский морской устав и регламент, обнимая все проявления военно-морской деятельности на море и в портах, составляли полный свод военно-морских законов. Петровский устав, конечно, с некоторыми отступлениями, требуемыми временем, сохранялся на нашем флоте три четверти столетия. Для правильной организации русского коммерческого судоходства в 1723 году издан был «Регламент шкиперам»; а в 1724 «Морской торговый регламент».
 

Флаги

 
      Морским уставом утверждены были также русские судовые флаги, порядок производства сигналов и правила о салютах. До издания устава, относительно этих предметов было много неопределенного и происходили нередкие перемены.
      Из цветов материй, употребленных на флаги корабля Орел, и из того, что при вооружении его главными распорядителями были голландцы, можно с большею вероятностью допустить, что тогдашний флаг в подражание голландскому состоял из трех горизонтальных полос: белой, синей и красной, расположенных, для отличия от голландского флага, в другом порядке.
      В 1709 году на военных судах введен гюйс, который поднимался на бушпритах военных судов и на крепостях.
      В 1712 году военным судам присвоен флаг – белый, с синим андреевским крестом.
 

Сигналы

 
      Сигналы, как необходимое средство сообщения между судами, введены были при первых плаваниях нашего флота. Первоначально они состояли в немногих условных знаках, заключающихся днем в подъеме флагов, а ночью – фонарей, к чему присоединялись еще пушечные выстрелы и барабанный бой, В 1710 году явились печатные сигналы, которые, улучшаясь в нескольких последующих изданиях, вошли в состав морского устава. Система, принятая в них, в общих чертах сходствовала с сигналами, употреблявшимися тогда на французском флоте, немного отличалась от них в подробностях. Дневные сигналы производились флагами, поднимаемыми в разных местах рангоута, и парусами. Поднятие каждого сигнала на флагманском корабле сопровождалось выстрелом, который репетировался всеми судами в виде ответа и заключался вторичным выстрелом флагмана. Ночные сигналы на кораблях делались фонарями и пушечными выстрелами, а на галерах, сверх этого, ракетами, звуком труб и боем в литавры и барабаны. Крайнее несовершенство сигналов того времени видно из недостаточного количества сигнальных нумеров, которых для флагманского корабля было: дневных 48, ночных 14 и туманных, производившихся пушечными выстрелами, – 9. Партикулярный корабль мог сделать дневных сигналов только шесть, а галера один. Подобное несовершенство сигнальной системы заставляло во время плавания флота в открытом море, иногда при весьма свежем ветре и большом волнении, посылать шлюпки для передачи донесения или приказания.
 

Салюты

 
      Правила о салютах или, как тогда называли, о «поздравлениях пушками», в течение первой четверти XVIII века, определялись несколькими постановлениями, которые, однакоже, на практике никогда строго не исполнялись. Так, в 1710 году положено, что крепость должна салютовать первому адмиралу 7-ю, а прочим флагманам 5-ю выстрелами, и они должны отвечать ей тем же числом. Партикулярные же корабли должны салютовать крепости 5-ю выстрелами, а она им отвечала тремя. Но вслед за утверждением этого постановления оно было нарушено, и суда салютовали почти всегда большим числом выстрелов.
      От иностранных коммерческих кораблей требовали, чтобы, подходя к нашим крепостям, они опускали фор или грот-марсель «вместо поклона» и подбирали вымпел. При встрече же с нашими военными судами, иностранные купцы, кроме спуска марселя, должны были, если имели пушки, салютовать, а флагманы им отвечать двумя выстрелами менее.
      В 1710 году, в случае встречи наших архангельских фрегатов с иностранными судами, велено было: « французским, английским и испанским судам почтения не чинить». Но через два года, когда предполагалось несколько судов Азовского флота перевести в Балтийское море, то им предписывалось, в случае прихода в иностранные порты, « кумплемент отдавать, смотря на английские и французские поступки, чтобы чести флага не учинить афронта». С Данией (в 1710 г.), с Голландией (в 1716 г.) и с Швецией, при заключении Ништадтского мира, о правилах салюта были заключены трактаты; но условия со Швецией были так неопределенны, что, при первом же применении их на практике, возбудили недоразумения и вызвали со стороны русского правительства распоряжение, чтобы при размене салютов со шведами отвечать всегда одним выстрелом менее.
 

Посылки за границу для изучения морского дела

 
      Одновременно с основанием флота, Петр I деятельно принялся за приготовление для морской службы офицеров и нижних чинов. Для скорейшего обучения взрослые молодые люди отправлялись в иностранные государства, имеющие флот, а дети и юноши получали теоретическое морское образование в школе, основанной для этой цели в Москве. Первыми русскими, изучавшими морское дело за границей, были сам Петр и отправившиеся с ним волонтеры, стольники и находившиеся при каждом из стольников солдаты. С этого времени и до 1714 года более двухсот молодых людей обучалось в иностранных государствах разным морским специальностям, работая на верфях и в адмиралтействах или плавая в море на военных судах. В ученье посылали сначала в Голландию и Англию, впоследствии в Венецию, Францию и даже Испанию. Молодых людей, находящихся за границей, называли «навигаторами», а отправляемые с 1716 года получили официальное звание «гардемарин». В числе навигаторов и гардемарин – дети знатных и богатых родителей содержались на свой счет, бедные же дворяне и разночинцы получали весьма малое казенное жалованье. Из лиц, обучавшихся за границей, впоследствии вышло несколько хороших морских офицеров, принесших флоту большую пользу, как например Н. Ф. Головин, Зотов, Соймонов, Мордвинов, Калмыков и др. Кроме молодых людей, приготовлявшихся за границей для занятия офицерских должностей, были примеры, что Петр посылал для обучения в иностранные государства и простых матросов.
 

Морские учебные заведения

 
      Для образования моряков в России в 1701 году основана была в Москве на Сухаревой башне «Школа математических и навигацких наук», в которую принимали детей дворян, духовных и других сословий, кроме податных. В старших классах школы учил преимущественно морским наукам вызванный из Англии профессор Фарварсон, помощниками которого были два учителя, также англичане. В младших же классах преподавал Леонтий Магницкий, сведущий и усердный учитель, издавший, под именем «арифметики», целую математическую энциклопедию.
      Курс школы состоял из арифметики, геометрии, тригонометрии плоской и сферической, навигации и морской астрономии. Но так как большая часть поступающих не знала грамоте, то для предварительного подготовления их при школе было два отделения, называвшиеся «русскою» и «цифирною» школами. В первой учили читать и писать, а во второй преподавали начала арифметики. Определенного времени для прохождения курса не было назначено; науки проходились последовательно, одна после другой: выучившего арифметику переводили в класс геометрии и так далее, до окончания полного курса. Число учеников школы, постоянно увеличивающееся, в 1711 году было определено в 500 человек.
      Так как эта школа в первые годы своего существования была единственным светским учебным заведением в России, то ученики ее рассылались всюду, куда требовались сведущие люди. Таким образом, из нее вышли наши первые моряки, гидрографы, известные под именем «геодезистов», архитекторы, инженеры, артиллеристы, учители, фельдшера и пр.
      В 1716 году, при основании «Морской академии» в С.-Петербурге, в нее переведены были старшие классы навигацкой школы, а младшие оставлены в Москве, и в них положено преподавать только арифметику и геометрию. Для обучения геодезистов в академии учрежден был особый класс, все же прочие ученики или, по-тогдашнему, «школьники» готовились исключительно к морской службе и по окончании курса производились в гардемарины. Академия имела характер военно-учебного заведения: в ней, кроме наук, обучали фронтовой службе, начальствовали гвардейские офицеры и вообще введен был военный порядок. Директорами академии назначались люди образованные и известные, среди них граф Матвеев, Нарышкин и Скорняков-Писарев. Директор академии заведывал также московскою и всеми адмиралтейскими провинциальными школами, в которых учили русской грамоте, цифири и началам геометрии.
 

Невский флот и партикулярная верфь

 
      Для ознакомления жителей Петербурга с морем и для возбуждения в них привычки к морским поездкам Петр не дозволял строить через Неву мостов и на судах, назначенных для перевоза, а также и на частных шлюпках строго запретил употреблять весла в тех случаях, когда можно было итти под парусами. Кроме этого, важнейшим учреждениям и лицам в 1718 г. розданы были от казны небольшие парусные суда в вечное и потомственное владение с тем условием, чтобы владельцы содержали эти суда в постоянной исправности и являлись с ними в назначенное время на Неву для «экзерциций» или какого-нибудь морского торжества. Суда эти составляли так называемый «Невский или буерный флот», бывший под начальством Потемкина, прозванного поэтому «Невским адмиралом». Кроме практических плаваний по Неве и взморью, Невский флот обыкновенно принимал участие во всех морских праздниках. Для содержания в исправности Невского флота, а также для починки мелких придворных и частных коммерческих судов устроена была «Партикулярная верфь», состоявшая в ведении того же Потемкина. Верфь эта находилась на берегу Фонтанки. Впоследствии партикулярные верфи устраивались в Нижнем-Новгороде и некоторых других местах.
 

Охтенские слободы

 
      В ведении партикулярной верфи с 1723 года состояли охтенские плотничьи слободы, устроенные в 1721 году на месте бывшего Ниеншанца, с целью иметь при Петербургском адмиралтействе опытных плотников и хороших мастеровых. Собранные из разных губерний и помещенные в 500 построенных для них избах, охтяне обязаны были участвовать в адмиралтейских работах, за что были освобождены от всяких податей и получали заработную плату.
 

Издание книг

 
      Всесторонняя заботливость Петра на пользу морского дела в России выразилась также в издании книг по главным морским специальностям и составлении карт принадлежащих России морей. При Петре напечатано около двадцати морских книг, большинство которых были учебники и книги, относящиеся к кораблевождению. Многие из них перед печатанием были просматриваемы им самим.
      До Петра в России вместо географических карт употреблялись так называемые «географические чертежи», составленные по описаниям вроде «Книги большого чертежа». На таких чертежах, делавшихся в самом ограниченном числе экземпляров, по надписям можно было знать расстояние между известными городами; но о положении этих городов относительно стран света, а также о направлении рек, очертании берегов морей и т. п. нельзя было составить правильного понятия, потому что все это наносилось на «чертеж» без всяких определенных правил.
      Суда русского флота при своих плаваниях руководствовались иностранными, преимущественно голландскими, морскими атласами, к которым впоследствии присоединились и карты, составленные по русским съемкам. Наши гидрографические работы шли почти одновременно с занятием морей, а иногда, как например на Каспийском море, морские съемки подготовляли завладение берегами. Таким образом, по русским съемкам на юге составлены были карты реки Дона, Азовского и Каспийского морей, а на севере – карты южного берега Финского залива и некоторых частей шхер. Кроме того, перепечатывались морские карты Балтийского и Белого морей с иностранных карт. В 1714 году издан на русском языке целый атлас Балтийского моря, перегравированный со шведского атласа Розенфельда, и к нему приложены частные карты трех проходов в финляндских шхерах, составленные по русским съемкам.
 

Гидрографические экспедиции

 
      Заботясь о наших близких морях, Петр I не забывал также и отдаленных берегов Восточной Сибири. При нем, в 1714 году, трудный береговой путь из Якутска через Анадырь в Камчатку заменился прямым морским переходом из Охотска в Большерецк. Для разъяснения темных сведений о Шантарских островах и Курильской гряде, доставленных нашими промышленниками, снаряжалась в 1716 году большая экспедиция для исследования Камчатки и соседних с нею земель, но, к сожалению, по различным препятствиям и по неспособности деятелей экспедиция эта не имела почти никаких полезных результатов. Через три года после нее Петр послал в Камчатку геодезистов Лужина и Евреинова с подобною же целью, и им между прочим велено было исследовать, « сошлась ли Азия с Америкой»? Геодезисты прибыли в Камчатку и, пройдя от нее до 5-го или 6-го острова Курильской Гряды, по случаю потери якорей воротились назад. Карта Курильских островов, составленная ими, заслужила одобрение Петра; а для решения вопроса, соединяется ли Азия с Америкой, отправлена была в Охотск, в начале 1725 года, новая экспедиция под начальством капитана Беринга, которому предписывалось также узнать и о ближайших к Сибири берегах Америки.
 

Сотрудники Петра по морскому делу

 
      Душою всей морской деятельности был сам Петр, не ограничивающийся одними общими распоряжениями, но входящий в мелочные подробности каждой из морских специальностей, известных ему в совершенстве. В могучих и искусных руках гениального моряка, работавшего для пользы русского флота, неустанно чередовались: перо законодателя, рупор моряка, карандаш кораблестроителя или топор плотника. Трудясь в адмиралтействе и плавая в море в звании корабельного капитана, а потом флагмана, Петр зорко следил за своими сослуживцами и умел почти безошибочно выбирать из них, на каждое дело, способных и прилежных дельцов.
      Почти с самого основания флота ближайшими сотрудниками его по морской части были Федор Матвеевич Апраксин и Корнелий Иванович Крюйс, Первый, как главный распорядитель и лицо, наблюдавшее за правильным исполнением предначертаний государя, второй – сведущий и деятельный моряк, стоявший во главе исполнителей. Апраксин, сначала, в звании адмиралтейца, заведывавший кораблестроением на Дону, с 1708 года управлял всем морским ведомством.
      Крюйс был норвежский уроженец, долго служивший в голландском флоте. Во время своих продолжительных и отдаленных плаваний он приобрел морскую и боевую опытность, а потом, бывши обер-экипажмейстером в Амстердамском адмиралтействе, вполне ознакомился с адмиралтейской и портовой службами. По своим обширным и разносторонним морским сведениям Крюйс для Петра был неоценимым помощником. Под непосредственным его руководством и управлением созидались наши верфи, адмиралтейства и флоты, на которых тот же Крюйс вводил служебные порядки, полагал начала морского законодательства, устраивал администрацию, занимался гидрографией, вооружал флоты и начальствовал ими в битвах против неприятеля. Из военных заслуг его особенно замечательно отражение от Котлина сильного шведского флота в 1705 году и участие в отражении Любекера в 1708 году. Исполняя свои служебные обязанности самым добросовестным образом, честный Крюйс горячо отстаивал интересы казны и тем нередко навлекал на себя нерасположение многих сильных людей, в числе которых был и князь Меншиков.
      Александр Данилович Меншиков числился во флотском списке и при жизни Петра дослужился до чина вице-адмирала, но главнейшая блистательная служебная деятельность его принадлежала армии а не флоту. Труды же его по морскому ведомству, по большей части, заключались в исполнении отдельных поручений Петра.
      Кроме этих главных сотрудников Петра по части морской деятельности было много второстепенных полезных служивых, из которых более других выдавались своею службой офицеры корабельного флота: голландцы: Шельтинг, скончавшийся в 1718 году в чине шаутбенахта, Фангофт и Гослер, командовавший кораблем, на котором Петр находился флагманом; датчанин Сиверс, бывший в последние годы жизни Петра вице-адмиралом, главным командиром Кронштадтского порта и членом адмиралтейств-коллегий, англичане Гордон и Паддон, француз Вильбоа и др. Из русских капитанов замечательны: Иван и Наум Сенявины, граф Н. Ф. Головин, Соймонов, Мишуков, Зотов и др. В галерном флоте принесли много пользы далматинцы: граф Боцис и преемник его Змаевич; в приготовлении артиллерийских орудий, якорей и других необходимых для флота предметов оказал важную заслугу управляющий заводами полковник Генинг, отличавшийся энергией, добросовестною исполнительностью и глубоким знанием дела. По части кораблестроения – Иван Михайлович Головин и сведущие и опытные мастера: Козенц, Най, Броун, Скляев, Гавриил Меншиков и др. По части административной и хозяйственной – генерал майор Чернышев, бывший обер-штер-кригс-комиссаром флота. По учебной части – достойнейший профессор Фарварсон, приготовивший для нашего флота несколько поколений русских моряков и по разным специальностям множество других полезнейших тружеников.
      Приводя имена немногих более видных деятелей, нельзя умолчать об общем превосходном духе всей массы моряков петровского времени. Несмотря на существенные недостатки судов и, по большей части, малоопытные экипажи, русские военные суда весною выходили в море, нередко одновременно со вскрытием льда, и плавали до заморозков, при этом случалось, что они в зимнее и осеннее время совершали замечательно смелые переходы Немецким и Балтийским морями и даже Северным океаном.

Глава V
 
Русский военно-морской флот с 1725 г. до начала «Семилетней войны» (1756-1763 гг.)