Экипажи судов эскадры Сенявина в навигацию следующего 1809 года перевезены были в Ригу на английских транспортах; а из принятых англичанами судов только два в 1813 году возвратились в Россию, за остальные же, пришедшие в ветхость, было заплачено по их тогдашней стоимости.
      Суда других отрядов, бывших под начальством Сенявина, также не имели возможности достигнуть своих портов. Капитан Салтанов, получив в Корфу известие о разрыве с Англией, поспешил перевести свой отряд в союзные австрийские порты Триест и Венецию. Попытка англичан захватить суда, оставленные в Триесте, не удалась, и в 1810 году все суда этого отряда были сданы по оценке французскому правительству, а команды возвратились в Россию сухим путем. Отряд Баратынского пришел в Корфу и, не застав Сенявина, большую часть своих судов оставил там для исправления, а сам с двумя кораблями, дойдя до порта Ферраио, остался в нем на зимовку и в 1809 году также сдал все свои суда французам на условиях одинаковых с отрядом Салтанова.
 

Подвиг Андреянова

 
      Фрегат Венус под командой капитана 1 ранга Андреянова, отправленный Сенявиным из Лиссабона с депешами в Палермо, благополучно дошел до этого порта, но находившийся там с отрядом английский вице-адмирал Торнброу потребовал сдачи фрегата. Андреянов, ответив, что « фрегат взлетит на воздух, но не сдастся», приготовился защищаться до последней крайности и потом взорваться. Но по ходатайству нашего посланника Татищева неаполитанское правительство разрешило поднять на Венусе неаполитанский флаг и тем избавило фрегат от неминуемой гибели.
 

Окончание экспедиции Сенявина

 
      Так окончилась славная для нашего флота «Сенявинская кампания». При возможности продолжения успешной деятельности адмирала на восточном берегу Адриатики, она могла бы послужить к тесному сближению русских войск с тамошним славянским населением и в будущем повести к неисчислимо важным последствиям. В эту кампанию сведущий, энергичный Сенявин показал себя храбрым и талантливым боевым адмиралом, добрым, заботливым начальником, способным администратором, предусмотрительным дипломатом и самоотверженным высоким патриотом. При светлом уме и отзывчивом, симпатичном характере, действуя, всегда и везде, честно, благородно и с непоколебимой твердостью, он, при сношениях своих с иностранцами, от друзей и от врагов пользовался заслуженным уважением и доверием.
      К несчастью, при тяжелом политическом положении, в котором находилась тогда Россия, высоко патриотические, самоотверженные действия Сенявина и даже оправдавшаяся вскоре его политическая прозорливость не могли загладить некоторых случаев его деятельности, возбуждавших сильное негодование Наполеона и потому крайне неприятных и Александру I. Облеченный в высокое звание главнокомандующего русскими морскими и сухопутными силами в Средиземном море, адмирал с французами был сдержанно горд, не считая нужным унижаться перед чиновными клевретами Наполеона, приученными его союзниками – вассалами к подобострастному заискиванию милостивого внимания всякого французского начальствующего лица. При сдаче Корфу весьма сдержанные отношения Сенявина к генералу Бертье, родному брату любимца французского императора, возбудили сильное неудовольствие последнего, отозвавшееся в письме Наполеона к генералу Савари, находившемуся в Петербурге, при Александре I. « Меня не удивляет, – между прочим писал Наполеон, – невежливость Сенявина, – это вообще в характере моряков; но дух на его эскадре очень нехорош».
      Затем французам не нравилось, что одним из командиров кораблей русской эскадры был англичанин Белли, причем сам Сенявин не избегнул обвинения в близких и частых сношениях с англичанами. Особенно же негодование Наполеона мог возбудить нейтралитет русской эскадры в Лиссабоне, находившийся в прямом противоречии с тогдашней политикой Александра.
      По возвращении в Россию Сенявин получил береговой пост главного командира Ревельского порта и весной 1813 года оставил службу. Удаление такого адмирала было печальным событием для всего флота и произвело самоё тяжелое впечатление не только на обожавших Сенявина его подчиненных, но и на всех моряков.
 

Действия Черноморского гребного флота на Днестре и Дунае

 
      План военных действий Черноморского флота заключался в том, чтобы гребная флотилия содействовала, где представится возможность, сухопутной армии, а корабельному флоту предписывалось « иметь в виду крейсерующие в Черном море фрегаты и отряды турецких судов, не превосходящие числом наших, чтобы захватить их и тем причинить неприятелю вред в самом начале войны».
      Деятельность судов Черноморского гребного флота, плававших на Дунае и потому называвшихся обыкновенно «Дунайской флотилией», в продолжение всей этой войны находилась в тесной зависимости от движения нашей сухопутной армии, и сама флотилия подчинялась главнокомандующему сухопутными силами. Корабельный же флот оказывал только необходимую помощь гребному флоту в пополнении судов, снаряжении их, исправлении повреждений и комплект товании команд.
      Во время движения нашей армии для занятия княжеств Молдавии и Валахии в октябре 1806 г. из Одессы в реку Днестр, под начальством контр-адмирала С. А. Пустошкина, были отправлены 44 канонерские лодки, три мелких парусных судна и транспорт. Эта флотилия должна была содействовать сухопутным войскам при взятии крепости Аккермана. Лучшим доказательством успешного действия флотилии были слова, сказанные пашой, сдавшим крепость начальнику наших сухопутных войск герцогу Ришелье: « Не овладеть бы вам Аккерманом, если бы не налетели эти черные вороны», т. е. суда гребной флотилии.
      В декабре главнокомандующий армией генерал Михельсен требовал, чтобы гребная флотилия вошла в Дунай, но совет, собранный главным командиром Черноморского флота маркизом де-Траверсе, « опасаясь в такое позднее время года отваживать гребную флотилию на очевидную опасность», решил перевести ее на Дунай не ранее весны следующего года. На том же основании и суда корабельного флота не вышли в море, а готовились в порту к будущей кампании.
      С марта по май 1807 г. наша гребная флотилия, отрядами, начала входить в Дунай, на пути в нескольких местах имела перестрелки с береговыми турецкими батареями и содействовала сухопутным войскам при атаке крепостей Тульчи, Исакчи и Измаила. По случаю перемирия с турками, заключенного в половине августа 1807 г., военные действия приостановились и были возобновлены только в марте 1809 года.
      Главнокомандующий армией князь Прозоровский, сознавая важное значение помощи гребной флотилии, обратил на нее особенное внимание и исходатайствовал сумму, на которую построено было в Галаце 20 канонерских барказов, 10 понтонов и 4 катера. С этими судами и судами, взятыми у турок, Дунайская флотилия состояла из 85 судов разных типов: канонерских лодок и барказов бомбардирских. Из числа судов 8 занимали брант-вахтенские посты, а прочие составляли действующую флотилию.
      По окончании перемирия, при возобновлении военных действий, осенью 1809 г. Дунайская флотилия, действовавшая совместно с сухопутной армией, оказывала ей существенную помощь, разрушая неприятельские береговые укрепления, нанося сильные поражения располагавшимся близ берега их лагерям и не допуская к месту военных действий турецких судов. Не менее важно и полезно было успешное содействие флотилии при переправе наших войск через Дунай, где ей поручалось наведение и охранение мостов и т. п.; наконец, суда флотилии принимали деятельное участие в атаке и взятии крепостей на берегах Дуная, из числа их важнейшими были Измаил и Браилов.
 

Деятельность Попандопуло и Акимова

 
      При бомбардировке и взятии Измаила находилась значительная часть флотилии под начальством капитана 2 ранга Попандопуло; а при осаде Браилова, продолжавшейся слишком 50 дней, флотилия, прекратив все сообщения крепости водой и энергично действуя со стороны реки, также много способствовала сдаче. Взятые в Измаиле и Браилове турецкие военные суда поступили в состав флотилии.
      Молодецкая боевая деятельность флотилии на Дунае заслужила высокую оценку со стороны высшего сухопутного начальства. Доказательством служит письмо бывшего тогда помощником главнокомандующего знаменитого впоследствии М. И. Голенищева-Кутузова к капитану 1 ранга Акимову, одному из отрядных начальников флотилии, отличавшемуся выдающейся военной предприимчивостью и вообще успешной деятельностью « Всё, что вы ни делаете, – писал по одному обстоятельству Кутузов Акимову, – все ваши предприятия не иначе приемлю я, как с истинным чувством должного к вам уважения, и могу вас уверить, что и главнокомандующий разделяет, обще: со мной, мои к вам чувствования».
      Дунайская флотилия в 1810 году содействовала армии при осаде и блокаде крепостей Силистрии и Рущука. Участвуя 26 августа в кровопролитном сражении под Батиным, флотилия заставила уклониться от боя турецкие суда, из которых два были потоплены и пять взяты в плен. Последствиями этого сражения была сдача Систова, Журжи, Турно и самого Рущука. 26 июня 1811 г. при истреблении Рущука суда флотилии, пройдя сквозь пылающий мост, забрали все оставшиеся там наши войска и перевезли на другой берег. В июле, под начальством того же Акимова, отряд флотилии поднимался вверх по Дунаю и выжег город Лом-Паланку, в котором истреблены были значительные хлебные магазины неприятеля; находившаяся там турецкая флотилия из 120 судов бежала в Видин. Акимов, подойдя с 15 судами к стоявшему на берегу лагерю турецких войск, нанес им большой урон и потом огнем своей артиллерии заставил замолчать бывшие на берегу батареи и разрушил их до основания. Также разгромил он три батареи, построенные близ Рущука, и заставил бежать их гарнизоны. В то время когда была захвачена роскошная ставка главной квартиры великого визиря, расположенная у Рущука на правом берегу Дуная, а лагерь турецкой армии, находившийся на левом берегу, напротив Рущука, был окружен нашими войсками, Акимов, 3 октября, поставив флотилию против середины лагеря, открыл по нем сильный огонь, продолжавшийся целый день; а к ночи, приблизясь к берегу, выгнал неприятеля из береговых ретраншементов и, действуя по лагерю, пронизывал его из конца в конец ядрами и бомбами, наносившими страшный вред и не допускавшими турок возобновлять разрушаемые укрепления. В приказе по армии Кутузова, уже сделанного главнокомандующим, от 7 октября было сказано: « Отличное действие флотилии Дунайской, при Рущуке находящейся, обязывает меня, прежде нежели буду иметь честь донести о подвигах ее государю императору, изъявить ей совершенную мою благодарность». 12 октября начались мирные переговоры, флотилия, поставленная в линию поперек Дуная, дала возможность совершенно прервать всякие сообщения неприятеля между обоими берегами реки и окруженной нашими войсками турецкой армией. По заключении мира в ноябре суда флотилии были расположены на зимовку в Измаиле и Килии.
 

Черноморский корабельный флот

 
      При открытии военных действий против Турции в октябре 1806 г., между прочим, предписано было привести Черноморский флот в « такое положение, чтобы он, во всякое время года, мог выйти в море и двинуться для содействия сухопутным войскам». Вместе с тем, предполагалось высылать отряды судов для захватывания турецких крейсеров и вообще для нанесения возможного вреда неприятелю. Но, как мы видели, совет главного командира флота, опасавшийся по позднему осеннему времени отправлять гребной флот в Дунай, счел за лучшее отложить до весны и выход в море судов корабельного флота, и, кроме этого опасения, другой более существенной причиной замедления была также неготовность судов к выходу в море.
      Но тогда в высшем правительстве явилась мысль, чтобы ранней весной, до выхода в море турецкого флота, одновременно с прорывом эскадры Сенявина в Дарданеллы, нанести неприятелю сильный удар и со стороны Босфора, угрожая самому Константинополю. Для этого, кроме изготовления всех военных судов, способных выйти в плавание, велено было изготовить возможно большее число наемных, набранных в портах Черного и Азовского морей, чтобы на них можно было перевезти десант от 15 до 20 тысяч человек.
      Флот должен был « войти в Босфор, сбить находившиеся на пути батареи, сделать десант, где только удобность к тому представится, стараться атаковать или посредством брандеров и бомбардирских кораблей истребить флот турецкий и простереть действия свои до самого Царьграда, употребляя совокупные силы с берега и моря для наведения страха со всевозможным вредом на сераль, город и жителей». Но эта экспедиция не состоялась вследствие отзывов Траверсе и Ришелье, представивших о недостаточном числе сухопутного войска, в числе которых было более 6 тысяч рекрут. « По такому состоянию войск сих, – представлялось во всеподданнейшем докладе министра Чичагова, – нельзя обнадеживаться в успехах действий в столь важном предприятии, и они(Траверсе и Ришелье) не осмелились отваживать на удачу чести и славы империи». Таким образом, действительность оказалась далеко не соответствующей заманчивым предположениям. В это время в Черноморском флоте наличное число судов, годных к службе, было 6 кораблей (100-пушечных – 2, 74-пушечных – 2 и 66-пушечных – 2), 3 фрегата и 10 мелких судов (бриг, шхуна, бригантина и 7 транспортов). Кроме того, находились в Корфу принадлежащие к этому же флоту 3 корабля (74-пушечных – 2 и 66-пушечных – 1) и 1 фрегат. В каком состоянии находился флот, оставшийся в Черном море, показали наступившие военные действия.
 
      По отмене экспедиции в Босфор, в начале января 1807 года посланы были из Севастополя два небольшие отряда судов; один в Трапезонт, где все дело ограничилось перестрелкой и потоплением двух невооруженных судов, и второй – для осмотра берега между Варной и Босфором.
 

Взятие Анапы Пустошкиным и неудачная его экспедиция в Трапезонт

 
      Подойдя к крепости Анапа с отрядом из 15 судов (4 корабля, 4 фрегата, 2 брига, 4 канонерские лодки и брандер), контр-адмирал Пустошкин, после двухдневного бомбардирования, свезенным десантом овладел крепостью и разрушил ее, причем взято было 98 орудий со снарядами и на рейде два небольших судна.
      По возвращении в Севастополь Пустошкин с отрядом, увеличенным несколькими судами (4 корабля, 5 фрегатов, 5 канонерских лодок, 2 бомбардирские лодки, 6 мелких судов и 8 наемных транспортов), был отправлен в Трапезонт с целью овладеть городом и, утвердясь в нем, открыть сношение с главнокомандующим кавказским корпусом графом Гудовичем. По словам бывшего в Трапезонте нашего консула, овладение городом не могло представить трудности по малочисленности находящихся там войск и еще потому, что местные жители, турки, были очень недовольны вновь присланным пашой.
      Подойдя к Трапезонту, Пустошкин, после неудавшейся попытки войти в сношение с местными властями, начал бомбардировать соседний с Трапезонтом город Платану, причем взял одно купеческое судно и потопил другое; попытка высадить десант не удалась. Между тем, засвежевший NW со шквалами мешал успешному действию артиллерии, и грунт рейда оказался до того нехорош, что канаты перетирались, якоря не держали, и суда дрейфовало. Такая опасная якорная стоянка и недостаток в пресной воде заставили отряд возвратиться в Севастополь. Этой неудачной экспедицией начальник ее Пустошкин навлек на себя « особенное неудовольствие» начальства и, как видно по дальнейшей его службе, лишился доверия, которым до того времени пользовался. Несмотря на продолжавшееся перемирие, с ранней весны 1808 г. Черноморский корабельный флот, под начальством контр-адмирала Трескина, находился в готовности к выходу в море, и главному командиру маркизу де-Траверсе предоставлено было министром право « распоряжаться движением флота по востребованию надобности». К наличному числу судов прибавилось еще два, построенные в Херсоне (74-пушечные корабли Анапа и Мария) и 36-пушечный фрегат Лилия.
      Мирная деятельность флота ограничивалась тем, что в продолжение всего лета обучали команды управлению парусами и действию артиллерией, а на Севастопольском рейде стояли корабль и фрегат, сменявшиеся через две недели; отряды мелких судов также по очереди высылались в крейсерство к сулинским гирлам Дуная.
      При возобновлении в 1809 году военных действий в Севастополе, под начальством того же Трескина, в полной готовности к выходу в море находилось 7 кораблей, 7 фрегатов и 8 мелких судов (3 брига, 1 шхуна, 1 требака и 3 брандера). В ожидании нападения турецко-английского флота укрепляли более нуждавшиеся в защите прибрежные места, особенно Севастополь. Для защиты Одессы были посланы 5 канонерских лодок, а к Очакову 10 лодок и 3 пловучие батареи. Отряды же из фрегатов и мелких судов посменно крейсеровали близ устьев Дуная.
 

Занятие Анапы

 
      Для занятия крепости Анапы послан отряд под начальством капитан-лейтенанта Перхурова из 6 судов (корабль, 2 фрегата, бомбардирское судно, военный 26-пушечный транспорт и требака) с десантом в 1150 человек. 15 июня крепость была занята без сопротивления и при ней оставлен гарнизон и одно бомбардирское судно. После занятия Анапы часть эскадры крейсеровала у восточного берега Черного моря, блокируя Суджук-кале.
 

Крейсерство отряда Стули у румелийского берега

 
      Получение сведений о занятии нашими войсками приморских пунктов Кюстенджи и Мангалии было поводом посылки к румелийскому берегу отряда из 4 судов (3 фрегата и бриг) под начальством капитан-лейтенанта Стули, которому предписывалось « прикрывать берега, занятые нашими войсками, наносить по всей возможности вред неприятелям, истреблять их суда и распространять страх на них около самой Варны». Но, к сожалению, энергичная деятельность ограничилась только предписанием. Увидя турецкую эскадру из 33 вымпелов (1 корабль, 2 фрегата, 1 корвет и 29 мелких судов), Стули с известием о появлении турок отправил в Севастополь бриг и продолжал держаться около Варны, где встретил неприятельский отряд из 5 кораблей, в числе которых было 2 стопушечных. Но турки почему-то на наши суда не обратили внимания и к вечеру скрылись из виду.
 

Встреча фрегата Назарет с турецкой эскадрой

 
      Один только 36-пушечный фрегат Назарет, принадлежащий к отряду Стули, не разобрав сделанного начальником отряда сигнала о повороте, отделился от отряда и с рассветом (4 октября) оказался среди неприятельских судов. Два корабля, один стопушечный и другой двухдечный, пройдя с подветренной стороны фрегата, сделали по нему несколько выстрелов, но, не продолжая боя, дали ему возможность удалиться. В донесении командира фрегата Назарет лейтенанта Ланге этот случай представлен таким подвигом, каким впоследствии прославился бриг Меркурий; на самом же деле раскрытые следствием подробности этого случая доказали растерянность командира и готовность его сдаться неприятелю, отсутствие на фрегате должной дисциплины, ссоры и интриги, бывшие между Ланге, начальником отряда Стули и также между офицерами фрегата. После разбора дела генерал-аудиториат присудил командира и четырех офицеров разжаловать в матросы, но впоследствии офицеры были помилованы, и разжалован только один командир.
      Отряд из Севастополя, прибывший на помощь Стули, не решился атаковать в Варне сильнейшую его турецкую эскадру. Дело затянулось; из Севастополя был послан к Варне еще отряд, который, не найдя ни турок, ни первого отряда, возвратился в Севастополь.
      В июне 1809 г. Чичагов оставил пост морского министра и на его место назначен был главный командир Черноморского флота и портов маркиз де-Траверсе, а исправляющим должность последнего – вице-адмирал Языков.
      В конце этого года опять явилась было мысль о высадке в Босфор, но она осталась также без исполнения. В начале 1810 г. флот велено было держать в такой готовности, « чтобы он мог выйти в море через три дня по получении о том повеления»; но в случае соединения турок с англичанами предписывалось соблюдать такую осторожность, « что не только флот наш, но даже корабля или фрегата и других судов не отваживать». Несмотря на это чрезмерно осторожное распоряжение необходимость заставила высылать в крейсерство фрегаты, корветы и мелкие суда к Дунаю, также для обозрения румелийского и анатолийского берегов, и фрегаты в крейсерство к восточному берегу, особенно к Сухум-кале и Суджук-кале, для захвата и уничтожения турецких судов, доставлявших горцам порох и оружие.
 

Взятие Сухум-кале

 
      На кавказском берегу особенное опасение возбуждал Сухум-кале. Хотя он находился в Абхазии, принявшей подданство России, но в нем теперь заперлись восставшие, убившие своего прежнего владетеля, преданного русским властям. Отправленный отряд из 6 судов (1 корабль, 2 фрегата, 1 требака и 2 канонерские лодки), подойдя к укреплениям Сухума на ружейный выстрел, бомбардировал их всю ночь, утром свез десант и после упорного кровопролитного боя овладел крепостью, потеряв убитыми и ранеными 109 человек. В крепости взято 62 пушки и более тысячи пудов пороха.
 

Плавание эскадры Сарычева

 
      В июле, по получении известия о выходе из Босфора значительной неприятельской эскадры, немедленно отправлен был на поиск неприятеля, под начальством контр-адмирала Сарычева, отряд из 11 судов (9 кораблей: 3 стопушечных, четыре – 74-пушечных, два – 54-пушечных и 2 брига). Так как по имевшимся сведениям одна часть турецких судов пошла к анатолийскому берегу, а другая к румелийскому, то Сарычеву предписывалось сначала истребить первый отряд, а потом второй. При осмотре анатолийского берега ни в Синопе, ни в Самсуне неприятельских судов не оказалось; а между тем, 11 июля турки, в числе 9 кораблей и 6 фрегатов, подошли на вид Севастополя и, не предпринимая ничего, 13 числа удалились в море. Но одно появление турок уже до того повлияло на местных татар, что враждебные нам группы начали собираться в Байдарской долине с целью, в случае высадки десанта, пособить неприятелю.
      Настоящее плавание эскадры Сарычева, неудачное в военном отношении, было не более счастливо и в морском. Свежий ветер, захвативший эскадру в море, показал, до какого печального состояния доведен был Черноморский флот в семилетнее управление де-Траверсе: многие суда потеряли стеньги и нижние реи, мачты получили опасные повреждения, под баргоутами вышла конопать, расходились обшивные доски, отходили от бимсов и кололись кницы, даже несколько болтов вышли из своих мест. Независимо от слабости корпуса судов, большая часть повреждений произошла от гнилости деревьев рангоута. Сарычев, видевший сам обломок стеньги с корабля Полтава, писал в частном письме к Языкову: « Удивляюсь, как она(стеньга) не слетела еще в гавани от тяжести наложенного на нее рангоута». Кроме того, на судах не было полного комплекта нижних чинов « и в числе наличных было до 150 ребятишек, по большей части необразованных(то-есть малолеток, вовсе незнакомых с требованиями службы), так что самое управление парусами сделалось затруднительным». Высшее начальство, недовольное Сарычевым, предписало немедленно отправить его опять в море на поиски неприятеля « не в тех однако местах, где оного нет, но там, где оный находится, и стараться овладеть им или истребить по всей возможности»; потом предписывалось отправиться к Варне и совместно с сухопутными войсками принудить к сдаче эту крепость. В августе, усиленная эскадра Сарычева вновь вышла в море в числе 17 вымпелов (8 кораблей, 5 фрегатов, 1 корвет, 2 брига и 1 шхуна), но в Варне турецкого флота не нашли; об армии же нашей не могли получить никаких сведений и, не зная силы и численности гарнизона Варны, не могли ничего предпринять против крепости и пошли в Севастополь. Но на пути, на рассвете 17 августа, увидели в недалеком расстоянии турецкий флот из 11 судов (2 стопушечных, 6 двухдечных кораблей, 2 больших фрегата и 1 бриг). Турки, видимо избегая встречи и имея более ходкие» суда, спешили удалиться. Тогда Сарычев отправил за ними лучших ходоков – 4 корабля и 1 фрегат, под начальством контр-адмирала Клокачева, приказав стараться принудить неприятеля вступить в бой. Погоня продолжалась до вечера; передовые суда нашего отряда настолько приблизились к задним турецким, что обменялись с ними несколькими выстрелами, хотя еще безвредными по дальности расстояния; но тогда у Сарычева явилось опасение, чтобы посланный отряд не разлучился с флотом, и он велел прекратить погоню, а турки в это время скрылись. Полагая, что они пошли в Босфор, и не решаясь удостовериться в этом, Сарычев, « хотя и с соболезнованием», счёл за лучшее возвратиться в Севастополь. Такое плавание, конечно, не могло быть приятно высшему начальству, но, все-таки, тому же Сарычеву поручено было командование над новой экспедицией в Трапезонт, готовившейся в величайшей тайне, еще до возвращения его эскадры в Севастополь.
 

Неудачное нападение иа Трапезонт

 
      Около 4 тысяч сухопутных войск, размещенных на двух кораблях, фрегате и нескольких транспортах, вышли в море. Двухдневный туман и потом свежий NW разъединили суда эскадры и заставили Сарычева, для сбора их, зайти прежде в соседнюю с Трапезонтом Платанскую бухту. С береговых укреплений открыли было по эскадре огонь, но судовая артиллерия скоро заставила прекратить его. Свезенный из охотников десант высадился благополучно на берег; но там неожиданно встретил сильное сопротивление со стороны турок, в большом количестве скрывавшихся в ложементах, устроенных по всему берегу. При кровопролитной схватке часть десанта погибла и едва половина его возвратилась на свои суда. По решению командиров, собиравшихся у Сарычева перед уходом в Севастополь, « в отмщение за нанесенное поражение» бомбардировали береговые укрепления и самый город. В декабре, также с военной целью, отправлен был еще отряд из трех фрегатов и двух бригов, под начальством капитан-лейтенанта Сальти, в Суджук-кале для содействия сухопутным войскам во взятии крепости. Но так как крепость уже сдалась до прибытия отряда, то Сальти, оставив при ней для крейсерства один бриг, с другими судами отряда ушел в Севастополь.
 

Взятие Быченским фрегата и корвета в Пендераклии

 
      В 1811 году флот (10 кораблей, 3 фрегата и 1 бриг) под начальством вице-адмирала Галла подходил к Варне, но не нашел там неприятельского флота. Посланный Галлом в Пендераклию капитан 1 ранга Быченский с двумя кораблями быстрым, отважным нападением успел захватить и увести построенные там фрегат и корвет, которые долго служили в нашем флоте под их настоящими именами Магубей-Субхан и Шагин-Гирей. По возвращении флота в Севастополь высылались только крейсеры к Дунаю для поддержания сообщения с находящейся там флотилией и для наблюдения за движением турецкого флота и к восточному берегу для воспрепятствования сношениям неприятеля с местными жителями, а также и для доставления провианта и разных припасов сухумскому гарнизону. При осенних бурях эти крейсеры получили значительные повреждения, а один из них, бриг Царь Константин, разбился между Анапой и Редут-Кале.
      В продолжение этой войны, тогда как Черноморский гребной флот отличался примерной отвагой, энергией, в действиях корабельного, за исключением нескольких отдельных подвигов, в общем ходе дел замечалась какая-то странная вялость, нерешительность и у отдельных начальников крайняя осторожность, заставлявшая их избегать малейшего риска, что в значительной степени объяснялось печальным состоянием флота.
 

Военные действия Каспийской флотилии

 
      Главнокомандующий кавказскими войсками князь Цицианов, получив известие о сборе в Тавризе значительного числа персидских войск для вторжения в наши владения, для отвлечения части их решил, высадив в Энзили десант около 1300 человек, овладеть городом Рештом. Хотя в это время число судов флотилии было весьма ограниченное, но однако она удовлетворительно исполнила требование главнокомандующего. По штату, утвержденному в 1803 году, в Каспийской флотилии было положено иметь от 2 до 4 корветов, от 2 до 4 бригов, от 2 до 4 люгеров, 2 бомбардирские судна и от 6 до 10 транспортов; но средства Казанского и Астраханского адмиралтейств оказались до того недостаточными, что в 1805 году, когда потребовались суда для перевозки десанта, Астраханский порт мог дать только один фрегат, яхту, 4 галиота и шхоут.
 

Действия флотилии у Энзили и Баку

 
      Десант, принятый на эти суда в устьях Волги у Сладкоеричной пристани, 23 июня, подошел к Энзили. На берегах узкого пролива, ведущего к городу, сооружены были персами укрепления, и в угрожающем положении стояли толпы вооруженного народа; но когда начальник отряда капитан-лейтенант Веселаго послал три галиота для овладения городом и когда один из них под огнем неприятеля прошел пролив, защитники города бросились на свои лодки и спешили спасаться бегством, оставив в добычу русским три судна и 8 фалконетов.
      По занятии Энзили отряд десантных войск, поддерживаемый четырьмя вооруженными шлюпками, выбивая неприятеля штыками из засек и укреплений, дошел по направлению реки до города Перибазара и овладел им. Отсюда начальствующий десантом генерал-майор Завалишин направился к Решту; но непроходимая, испорченная персами дорога, защищаемая неприятелем, значительно превосходившим по силам наш десант, заставила Завалишина отступить, возвратиться на суда и выйти в море. Зайдя к острову Саре для пополнения запаса пресной воды, отряд перешел к Баку. После неуспешных переговоров о сдаче города был свезен десант, и суда начали бомбардировку, на которую крепость отвечала огнем своей артиллерии. Высаженный десант, после упорной защиты бакинцев, овладел командовавшими крепостью высотами, на которые за неимением лошадей орудия перевозили люди. При продолжающейся бомбардировке две бывшие на отряде мортиры разорвало, а снаряды остальных четырех 12-фунтовых пушек не могли сделать сколько-нибудь значительных повреждений трехаршинным массивным стенам крепости.