ДЭББИ. Родом из Девоншира.
      ДАКЛИНГ. Потаскуха паршивая!
      ДЭББИ. Грязная сука!
      РАЛЬФ. Это были дамы. Теперь дальше. Капитана Плюма будет играть Генри Кэйбл.
      О г л я д ы в а е т с я .
      Который, похоже, запаздывает. Странно. Я видел его час назад, и он сказал, что направляется к вам, Вайзенхэммер, чтобы вы помогли ему выучить роль.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР ничего не отвечает.
      Сержанта Кайта будет играть Джон Арскотт, который предупредил меня, что сегодня его на час задержат на работах.
      ДЭББИ. Час! Так он вам и явится через час. Ждите!
      РАЛЬФ. Роль мистера Уорди будет играть Роберт Сайдвэй.
      САЙДВЭЙ отвешивает галантный поклон.
      САЙДВЭЙ. К вашим услугам.
      РАЛЬФ. Судья Бэланс - Джеймс Фримэн.
      ДАКЛИНГ. Что?! Мне играть вместе с этим душегубом?! Да у меня слова застрянут в глотке!
      Шипение и плевки в сторону Фримэна. Тот весь сжимается.
      РАЛЬФ. У вас с ним не будет общих сцен, Смит. И, наконец, в роли капитана Брейзена будет Джон Вайзенхэммер. На маленькие роли еще предстоит найти исполнителей. Так... Мы не можем начать первую сцену, пока не придет Джон Арскотт.
      ДЭББИ. Значит, первой сцены вообще не будет.
      РАЛЬФ. Брайант, я вас попрошу сидеть тихо. Сцена вторая. Вайзенхэммер, почитайте за Плюма.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР с готовностью выходит вперед.
      Впрочем, нет. Я сам прочту за Плюма. Итак, действие первое, сцена вторая. Капитан Плюм и мистер Уорди.
      САЙДВЭЙ. Это я. Жду ваших распоряжений.
      РАЛЬФ. Остальные смотрят и ждут своего выхода. Пожалуй, для начала можно работать с текстом в руках.
      САЙДВЭЙ. Мне, мистер Кларк, текст не нужен. Свою роль я знаю наизусть.
      РАЛЬФ. Боюсь, что мне без текста не обойтись.
      САЙДВЭЙ. Я и вашу роль знаю. Хотите, сыграю обе?
      РАЛЬФ. Нет. Лучше я сам. Начнем. Сержант Кайт, которого будет играть Арскотт, только что удалился.
      БРАЙАНТ. Только его и видели.
      РАЛЬФ. Брайант! Я прочту реплику перед появлением Уорди. "Да разве это Уорди, это его тень..". Сайдвэй! куда он делся?
      САЙДВЭЙ (кричит из-за "кулис"). Я готовлю свой выход, мистер Кларк. Одну секунду. Начните еще раз и если можно, помедленнее.
      РАЛЬФ. "Да разве это Уорди, это его тень! Что ты скрестил руки на груди, Уорди"?
      САЙДВЭЙ выходит боком, обратив лицо к зрителям и откину руки, имитируя грандиозный театральный выход. Неожиданно он останавливается.
      САЙДВЭЙ. Ах да, "скрестил руки на груди"... Забыл. Мне придется начать снова.
      Уходит "за кулисы", оттуда кричит.
      Прочтите, пожалуйста, еще раз и погромче.
      РАЛЬФ. "Что ты скрестил руки на груди, Уорди"?
      Вбегает САЙДВЭЙ.
      САЙДВЭЙ. Утиральник! Кто подрезал мой утиральник?! Мистер Кларк, в нашей шобле завелся щипач.
      КЛАРК. Что?
      САЙДВЭЙ. Я говорю, в нашей труппе есть карманный вор.
      ДЭББИ. Чья бы корова мычала...
      С угрожающим видом САЙДВЭЙ обходит всю труппу.
      САЙДВЭЙ. Какая паскуда потырила мой носовой платок?
      РАЛЬФ. Сайдвэй, я уверен, платок найдется. Давайте продолжать.
      САЙДВЭЙ. Я не могу выйти на сцену без носового платка.
      В ярости.
      Я всю ночь тренировался! Ну ничего, я этой суке кишки повыпущу!
      Бросается на Лиз МОРДЕН. Та яростно отбивается. они прыгают друг перед другом, принимая угрожающие позы. РАЛЬФ торопится вмешаться.
      РАЛЬФ. Будем считать, что Уорди уже вышел на сцену, Сайдвэй. Теперь я говорю: "Что ты стоишь, скрестив руки на груди, Уорди? Открой свои объятия, ведь перед тобой друг... Видно, у него сплин перекинулся на уши. Я вышибу из него эту чертову меланхолию".
      САЙДВЭЙ падает на колени и принимает позу глубочайшего отчаяния.
      РАЛЬФ. Что вы делаете, Сайдвэй?
      САЙДВЭЙ. Играю меланхолию. Я однажды видел, как мистер Гаррик изображал меланхолию. Вот именно так он ее изображал. кажется, в "Гамлете".
      Вытянув руки, с пафосом.
      "О тяжкий груз из мяса и костей...". "О тяжкий груз из мяса и костей...". "О тяжкий груз из мяса и костей...".
      РАЛЬФ. Это комедия, Сайдвэй. В комедии главное - легкость. Просто изобразите легкую грусть, вот и все. Я еще раз повторю свою реплику.
      САЙДВЭЙ продолжает громко всхлипывать.
      Если вы будете так громко всхлипывать, зрители не услышат слов капитана Плюма.
      САЙДВЭЙ. Я пытаюсь вызвать в себе легкую грусть.
      РАЛЬФ. В комедии не должно быть долгих пауз. Я думаю, мы уберем эту реплику и две последующие. Начнем сразу с приветственных слов Уорди.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Хорошее слово - "меланхолия".
      САЙДВЭЙ. Приветственные слова, да, приветственные слова... Это должно выглядеть так...
      Широко раскрывает объятия.
      "Плюм"! Сейчас я сменю позу, чтобы произнести следующую реплику. "Мой дорогой капитан"!... Я стараюсь выразить чувство искренней симпатии. Я вот так прикладываю руку к сердцу... Теперь: "Добро пожаловать"! Может, это "добро пожаловать" сказать как-нибудь по-другому?
      РАЛЬФ. Просто скажите свою реплику.
      САЙДВЭЙ. Понял. Отлично. Теперь...
      Начинает ощупывать Ральфа.
      РАЛЬФ. Сайдвэй! Что вы делаете?!
      САЙДВЭЙ. Я хочу удостовериться, что вы целы и невредимы. У меня реплика такая: "Цел и невредим"?
      РАЛЬФ. Но зачем трогать Плюма руками? У вас же есть глаза.
      САЙДВЭЙ. Да, да, я сделаю это глазами. Сейчас я его хорошенько рассмотрю, все ли у него там на месте... Так. Ну а теперь я скажу всю реплику: "Плюм! Мой дорогой капитан! Добро пожаловать! Цел и невредим"?
      Все это сопровождается соответствующими жестами.
      РАЛЬФ. Сайдвэй... Для начала неплохо. Очень театрально. Вот если бы вы попробовали держать себя... э-э-э... более естественно.
      САЙДВЭЙ. Естественно?! На сцене?! Но мистер Кларк...
      РАЛЬФ. Зритель должен... э-э-э... поверить вам. В конце концов, Гарриком восхищались именно потому, что он все делал естественно.
      САЙДВЭЙ. Конечно. Я, правда, думал, что все делаю, как мистер Гарри. Естественно. Но ничего. Все в порядке. Вы режиссер, мистер Кларк, вам решать.
      РАЛЬФ. И еще: когда вы произносите ваши реплики, смотрите на меня.
      САЙДВЭЙ. Но тогда зрители не увидят моего лица.
      РАЛЬФ. Но вы обращаетесь к капитану Плюму, а не к зрителям. Продолжим. Плюм говорит: "Как видишь, я уцелел в Германии...". Может, лучше сказать "уцелел в Америке"? Так будет более современно.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Слова автора менять нельзя.
      РАЛЬФ. М-м... Значит, так: "... и не пострадал в Лондоне. Руки, ноги, нос..".
      Вбегает ЧЕРНЫЙ ЦЕЗАРЬ.
      РАЛЬФ. Цезарь, мы репетируем. Не могли бы вы...
      ЦЕЗАРЬ. Я вижу, месье лейтенант, я вижу. У вас здесь театр. Я много раз бывал в театре на моем чудесном острове Мадагаскар. И я решил, что буду играть в вашем театре.
      РАЛЬФ. Но у меня для вас нет роли.
      ЦЕЗАРЬ. Для Цезаря всегда найдется роль.
      РАЛЬФ. Все роли уже распределены.
      ЦЕЗАРЬ. Цезарь будет играть его слугу.
      Становится рядом с Сайдвэем.
      РАЛЬФ. В пьесе Фаркера у мистера Уорди нет слуги.
      ДАКЛИНГ. Пусть берет мою роль. Я хочу другую.
      ЦЕЗАРЬ. Месье лейтенант, в любой пьесе всегда должен быть слуга-негр. Этим слугой будет Цезарь. Вот я сейчас встану позади него и буду его слугой.
      РАЛЬФ. Но тогда это будет роль без слов, Цезарь.
      ЦЕЗАРЬ. Я буду говорить по-французски. С таким слугой он будет совсем благородным господином. Tres chic!
      РАЛЬФ. Ладно, я подумаю. Теперь я хотел бы порепетировать с дамами. Они терпеливо ждали. К тому же у нас осталось совсем мало времени. Фримэн, узнайте пожалуйста, что случилось с Арскоттом. Сайдвэй, к вашей сцене мы еще вернемся, но вообще хорошо. Только немного... э-э-э... А так очень хорошо.
      САЙДВЭЙ с поклоном отходит. ЦЕЗАРЬ не отстает от него ни на шаг.
      Возьмем первую сцену с Сильвией и Мелиндой. Морден и Бренэм, станьте сюда, пожалуйста. Сцена происходит в доме Мелинды. Сильвия уже здесь. Так, встаньте, пожалуйста, сюда, Морден. Бренэм, а вы повернитесь к ней лицом.
      ЛИЗ (очень быстро). "С приездом кузина Сильвия ах как бы я тоже хотела пожить в деревне жить в каком-нибудь провинциальном городе вроде нашего Шрусберри совершенно невыносимо..".
      РАЛЬФ. Э-э... Морден...
      ЛИЗ. Я еще не кончила. "Вечно сутолока сплетни притворство ни слова в простоте и при этом никаких развлечений прямо с тоски умрешь а воздух здесь какой дышать нечем...".
      РАЛЬФ. Вы хорошо выучили роль, Морден.
      ЛИЗ. Спасибо, лейтенант Кларк.
      РАЛЬФ. А теперь постарайтесь вашу роль сыграть.
      П а у з а .
      Итак, вы богатая леди. Вы у себя дома. Богатая леди должна держаться определенным образом. И смотрите на Сильвию более самоуверенно.
      ЛИЗ. Самоуверенно?
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Это значит больше уверенности в себе.
      РАЛЬФ. Именно! Вам доводилось видеть богатых леди?
      ЛИЗ. Грабить доводилось.
      РАЛЬФ. И как они себя вели?
      ЛИЗ. Орали благим матом.
      РАЛЬФ. Я имею в виду до того, как... Как вы их... это... грабили?
      ЛИЗ. Не знаю. Я все больше за их кошелками следила.
      РАЛЬФ. А богатую леди в ее собственном доме вы когда-нибудь видели?
      ЛИЗ. Когда я была маленькой, я забиралась в богатые дома и смотрела. Ничего там не трогала. Просто смотрела. Вот так.
      РАЛЬФ. Будь вы хозяйкой этого дома, такая жизнь казалась бы вам нормальной.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Нормальной! Когда одним все, а другим ничего. Нормальной!
      РАЛЬФ. Актер должен уметь представлять себя совсем другим человеком, чем он есть на самом деле. Вот вы представьте себе богатую леди. И вообразите, что вы - это она.
      ЛИЗ начинает быстро жевать.
      Что вы делаете?
      ЛИЗ. Будь я богачкой, я набила бы себе брюхо до тошноты.
      ДЭББИ. Я бы тоже. Картошкой.
      Каторжники начинают быстро говорить, перебивая друг друга.
      САЙДВЭЙ. Ростбиф и йоркширский пудинг.
      ЦЕЗАРЬ. Плод кокоса.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Яичница и четырех яиц, из шести яиц, из восьми...
      ЛИЗ. Угорь, устрицы...
      РАЛЬФ. Давайте репетировать сцену дальше. Пожалуйста, Бренэм, ваша реплика.
      МЭРИ. "А я слышала, кузина, что Шрусберри славится своим воздухом".
      ЛИЗ. "Ты забываешь, Сильвия, что я здесь уже целую вечность".
      РАЛЬФ (к Лиз). Когда говорите это, смотрите на нее.
      ЛИЗ. "Поверь, для женщины деликатного сложения любой воздух становится вреден через пол-года. По-моему, всего полезнее для организма менять атмосферу".
      МЭРИ. "Вот что, дорогая Мелинда, перестаньте напускать туман".
      РАЛЬФ. Отлично, Бренэм. Чуть усильте слово "перестаньте".
      МЭРИ. "Перестаньте...".
      Пробует несколько жестов.
      "Воспитание мы с тобой получили одинаковое. Было время, когда мы с тобой и думать не думали о воздухе, разве что он был слишком студеный. Помнишь, в пансионе по утрам, когда ветер дул с Уэльских гор, как у нас начинало течь из носу"?
      РАЛЬФ. Отлично, просто отлично! Морден?
      ЛИЗ. "Воспитывали нас одинаково, кузина, да по природе своей мы разные".
      РАЛЬФ. Лучше, Морден, намного лучше. Но не будьте с ней так сердиты. Дальше, Бренэм.
      ЛИЗ. Я еще не кончила.
      РАЛЬФ. Да, вы правы, Морден, простите меня.
      ЛИЗ (смущенно). Ну что вы, лейтенант, не извиняйтесь. Я только... Если нужно, я могу помолчать.
      РАЛЬФ. Нет, нет, продолжайте, прошу вас.
      ЛИЗ. "Ты, например, здорова, как лошадь".
      РАЛЬФ. Очень хорошо, Морден. Только прошу вас, все время помните, что вы леди. Что бы вам такое дать в помощь? Люси!
      МЭРИ. Даклинг, это тебя.
      РАЛЬФ. Видите, там валяется деревяшка? Подайте ее Мелинде. Это будет веер.
      ДАКЛИНГ. Пусть Лиз Морден сама себя обслуживает.
      РАЛЬФ. Она не Лиз Морден. Она - Мелинда, ваша госпожа. А вы Люси - ее служанка. В этой сцене вы тоже, кстати, присутствуете. Подайте ей веер.
      ДАКЛИНГ подает Лиз деревяшку.
      ЛИЗ. Благодарю тебя, Люси, мне нравится, как ты мне прислуживаешь.
      РАЛЬФ. Не надо ничего говорить. Просто кивните головой.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Нельзя вставлять в пьесу лишние слова.
      РАЛЬФ. Теперь, Люси, станьте позади Морден.
      ДАКЛИНГ. Я должна что-нибудь говорить?
      РАЛЬФ. Ничего.
      ДАКЛИНГ. Почему ей достались все слова? Так не честно. Надо поделить поровну.
      РАЛЬФ. Ваша реплика, Бренэм.
      МЭРИ. "Уж по крайней мере не страдаю ни от скуки, ни от колик, ни от разных капризов...".
      Появляется майор РОСС. За ним следует капитан КЭМПБЕЛЛ.
      Каторжники сразу делаются как-то меньше ростом.
      РАЛЬФ. Майор Росс, капитан Кэмпбелл, у меня репетиция.
      РОСС. Репетиция! У него репетиция!
      КЭМПБЕЛЛ. Эх-ма... Репетиция...
      РОСС. Лейтенант Кларк изволит репетировать. Лейтенант Кларк просил, чтобы каторжников на час раньше отпускали с работ. И чего же добился лейтенант Кларк? Чего, я спрашиваю!
      КЭМПБЕЛЛ. Э-э... Чего-то не того...
      РОСС. Лейтенант, где каторжники Кэйбл и Арскотт?
      КЭМПБЕЛЛ. Да-да, где?
      РАЛЬФ. Они запаздывают.
      РОСС. Пока вы тут репетировали, Арскотт, Кэйбл и еще трое бежали в леса. Пять человек совершили побег, и все из-за вашей чертовой пьесы, из-за этих ваших комиков. Эти ваши артисты не просто сбежали. Они похитили продукты со склада. Хорошая у вас пьеса, нечего сказать!
      РАЛЬФ. Я не понимаю, какое пьеса имеет...
      РОСС. Я с самого начала знал - мы еще всей колонией хлебнем горя с вашей пьесой.
      РАЛЬФ. Я не понимаю.
      РОСС. Безделье и пустая болтовня - вот что такое ваша пьеса. Безделье и болтовня - источник всех несчастий.
      РАЛЬФ. Майор Росс, я не могу согласиться...
      РОСС. Ну вот что, юноша, вы всего лишь младший лейтенант, и не вам соглашаться или не соглашаться с майором Россом.
      КЭМПБЕЛЛ. Дисциплинка не того... Це-це-це...
      РОСС мерит каторжников тяжелым взглядом.
      РОСС. Цезарь. Сначала он бежал вместе со всеми, но потом вернулся.
      РАЛЬФ. Допустим. Но он не занят в пьесе.
      ЦЕЗАРЬ. Я занят! Занят! Я играю слугу. Лейтенант, скажите ему...
      РОСС. Джон Вайзенхэммер.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я здесь ни при чем.
      РОСС. Ты ведь еврей, не так ли? Ты виноват. Последний раз Кэйбла видели возле твоей хижины. Лиз Морден! Вчера поздно вечером ее видели рядом с продуктовым складом в обществе Кэйбла, который якобы чинил дверь. Лиз Морден, ты пойдешь под суд за ограбление склада. Знаешь, что тебе за это будет? Виселица!
      П а у з а.
      Ну а теперь, лейтенант, продолжайте вашу репетицию.
      РОСС уходит, КЭМПБЕЛЛ задерживается, чтобы прочесть название пьесы.
      КЭМПБЕЛЛ. Хе-хе... "Офицер-вербовщик". Хорошее название. Жаль, что пьеса. Пьеса! Ха-ха!
      У х о д и т .
      РАЛЬФ и АКТЕРЫ подавленно молчат.
      КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      СЦЕНА 1.
      ВРЕМЯ ДЛЯ СВИДАНИЙ.
      Лиз МОРДЕН, Джон ВАЙЗЕНХЭММЕР, Джон АРСКОТТ, ЦЕЗАРЬ - все закованы в кандалы. АРСКОТТ сидит низко согнувшись, уставившись в стену неподвижным взглядом.
      ЛИЗ. Удача? Что за слово такое? Ко мне так всегда задом оборачивается. под дерьмовой звездой я уродилась. Папаша ворюга, шмонается по притонам. Мамаша усвистала. Нас пятеро братьев, да я малолетка. Постирушками подрабатывала. Ну вот. А тут родной папаша стибрил у дамочки платок. Та в крик. Его сцапали, а он на меня тычет: не я это, сэр, это Лиззи, вот смотрите, она сперла! Тут с меня одежонку посрывали и отметелили при всем честном народе. Той же ночью чуть не порешила папашу - его же дубинкой. Все его шмотки прихватила и к брату. Он меня гонит: Лиз, говорит, чего тебе ходить побираться, когда есть чего толкнуть по бабской части. Я, говорю, рожей не вышла. А он мне: сестрица, кому нужна твоя рожа! Была бы дырка, куда сунуть можно. Ну и пустила я свою святую невинность в оборот. А по-крупному подфартило, когда на того кобеля богатого нарвалась. Такой весь из себя - не хухры-мухры, каждый день в чистый утиральник сморкается. Он мне и растолковал: на одном твоем мохнатом товаре не разживешься. Научил меня, как хахалей богатых щипать. Проще некуда. Хахаль меня облапит, а у самого цепочка от часов из кармана торчит. Тут я ее и потырю. Только раз облажалась я, замешалась. Хахаль орет, как резанный, легавые тут как тут. Повязали. Стою я перед этим в мантии, который всем нам будущее предсказывает, и думаю: все, крышка, вздернут как миленькую. Только судья не зверь попался. Обломилось мне Высочайшее помилование и семь лет в раю на том берегу пруда, где вода соленая и селедки. А на судне... Господи Иисусе! С голодухи чуть не окочурилась. Матросы от меня морды воротят. А порядок такой: не ляжешь под матроса - не пожрешь. А здесь... Губернатор обещает: новая жизнь. А что, думаю, Лиззи, чем тебе не житуха? Губернатор мужик не вредный, пьеса эта вся из себя такая, про любовь-морковь. Работа не бей лежачего, и компания подобралась подходящая - все свои в доску: Кэйбл, Арскотт... Так нет же, майору Россу, видно, рожа моя не глянулась. Опять повязали. Теперь уж точно крышка мне - вздернут. Вот вам и вся жизнь Лиззи Морден. А ты, Вайзенхэммер, как сюда попал.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Измена. Чудовищная несправедливость. Ложь. Произвол.
      ЛИЗ. Говори по-английски, Вайзенхэммер.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я не виноват. Я не воровал и буду повторять это столько раз, сколько понадобится.
      ЛИЗ. Плевать им на твои слова. Раз они говорят, что ты вор, значит ты вор.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я не вор. Я вернусь в Англию, в табачную лавку "Рикетт и Лоудз". Я скажу: я вернулся. Я ни в чем не виноват.
      ЛИЗ. Никто тебя слушать не станет.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Если так думать, то и жить незачем.
      П а у з а.
      Прости, Лиз. Через семь лет я вернусь.
      ЛИЗ. А чего тебе делать в Англии? Ты же не англичанин.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я родился в Англии. Значит, я англичанин. Что я должен сделать, чтобы все поверили, что я англичанин?
      ЛИЗ. Надо чтоб мозги были английские. Я вот ненавижу Англию, но мозги у меня английские. Или вот Арскотт. Он с тех пор, как его сюда притащили, ни слова не сказал. Но у него мозги английские, это сразу видно.
      ЦЕЗАРЬ. А мне английские мозги не нужны. С английскими мозгами я бы давно умер. А я хочу умереть на Мадагаскаре и встретиться с праотцами.
      ЛИЗ. Какая разница? Когда подохнешь, уже не важно, где это случилось.
      ЦЕЗАРЬ. Если я умру здесь, мой дух умрет вместе со мной. Я хочу домой. Я опять убегу.
      АРСКОТТ. Отсюда не убежишь.
      ЦЕЗАРЬ. В этот раз я просто испугался. В следующий раз я обращусь за помощью к праотцам, они помогут мне убежать.
      АРСКОТТ (кричит). Отсюда не убежишь!
      ЛИЗ. Слыхал? Вот, что значит английские мозги.
      ЦЕЗАРЬ. Праотцы мне помогут.
      АРСКОТТ. Говорю тебе, отсюда не убежишь.
      П а у з а .
      Здесь тебя все время водит по кругу. Можно идти, идти, идти, но так и не дойти до Китая. Сам не заметишь, как вернешься назад. По собственным следам. Если, конечно, дикари не доберутся до тебя раньше. В этой дикой пустыне все шиворот-навыворот, даже компас здесь не работает. Вот, смотри, ты же умеешь читать. Почему он не сработал? Что он показывает?
      Достает тщательно сложенный листок бумаги и протягивает его Вайзенхэммеру.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Здесь написано "Север".
      АРСКОТТ. Почему же тогда он не сработал. Если двигаться строго на Север, можно дойти до Китая. Почему же я ходил по кругу?
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Потому что это не компас.
      АРСКОТТ. Я отдал за него матросу последний шиллинг. Он сказал, что это компас.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Это просто листок бумаги, на котором написано "Север". Он солгал тебе. Обманул. предал.
      Появляются САЙДВЭЙ, МЭРИ И ДАКЛИНГ.
      САЙДВЭЙ. Леди и джентельмены, собратья-актеры, мы пришли навестить вас, выразить вам глубокое сострадание и смиренно спросить, не можем ли мы вам чем-нибудь помочь?
      ЛИЗ. Убирайтесь!
      МЭРИ. Лиз, мы пришли репетировать пьесу.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Репетировать?!
      ДАКЛИНГ. Лейтенант пошел просить за вас губернатора. Гарри разрешил нам навестить вас.
      МЭРИ. Лейтенант просил меня подменить его сегодня, чтобы не терять время. Давайте начнем со сцены Мелинды и Брейзена.
      ВАЙЗЕНХЭММЕР. Как я могу играть капитана Брейзена в кандалах?
      МЭРИ. Это театр. Мы поверим, что ты капитан Брейзен.
      АРСКОТТ. А когда появляется сержант Кайт?
      САЙДВЭЙ (кланяется Лиз). Мадам, я принес вам ваш веер.
      Протягивает "веер". ЛИЗ берет его.
      СЦЕНА 2.
      ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО НАСТАВЛЯЕТ РАЛЬФА.
      ФИЛЛИП, РАЛЬФ
      ФИЛЛИП. Мне сказали, лейтенант, вы собираетесь прервать репетиции.
      РАЛЬФ. Половина моих актеров в кандалах, сэр.
      ФИЛЛИП. Это, конечно, неприятность, но ее можно преодолеть. Но скажите, лейтенант, это единственная причина?
      РАЛЬФ. Слишком многим не по душе эта затея, сэр.
      ФИЛЛИП. Боитесь?
      РАЛЬФ. Нет, сэр, но я не хочу вызвать неудовольствие старших по званию.
      ФИЛЛИП. Нарушать условности, лейтенант, это значит наживать себе врагов. Эта пьеса многих раздражает.
      РАЛЬФ. То-то и оно...
      ФИЛЛИП. Сократ раздражал жителей Афин, и это стоило ему жизни.
      РАЛЬФ. Сэр...
      ФИЛЛИП. Могли бы вы представить себе мир без Сократа?
      РАЛЬФ. Сэр, я...
      ФИЛЛИП. В диалоге Платона "Менон" Сократ доказывает, что сын раба способен усвоить законы геометрии не хуже, чем сын его господина. Помните этот диалог? Иными словами, Сократ доказывает, что разум человека не зависит от обстоятельств его рождения.
      РАЛЬФ. Сэр, я...
      ФИЛЛИП. Присядьте, лейтенант. Просто нужно напомнить рабу, что у него есть разум. А разум предполагает наличие таланта и добродетели...
      РАЛЬФ. Я понимаю, сэр...
      ФИЛЛИП. Если обращаться с рабом, как с человеком, он избавится от страха и станет хорошим математиком. Еще немного поддержки, и из него получится выдающийся математик. Разве нельзя применить эту истину к вашим актерам?
      РАЛЬФ. К некоторым из них да, сэр. Но другие... Джон Арскотт...
      ФИЛЛИП. Он получил двести ударов плетьми за попытку бежать. Пройдет время, прежде чем он снова почувствует себя человеком.
      РАЛЬФ. Лиз Морден...
      ФИЛЛИП. Лиз Морден...
      П а у з а .
      У меня были свои причины, когда я просил вас поставить ее на роль Мелинды. Морден одна из самых трудных женщин в колонии.
      РАЛЬФ. Воистину так, сэр.
      ФИЛЛИП. Она пала так низко, что стала ничтожнее последнего раба: всех ненавидит, ни во что не верит, говорит одни непристойности.
      РАЛЬФ. К тому же временами она делается буйной.
      ФИЛЛИП. Да, да. Она послужит хорошим примером.
      РАЛЬФ. Когда ее повесят?
      ФИЛЛИП. Нет, лейтенант, если ее удастся спасти.
      РАЛЬФ. Его преподобие говорит, что давно махнул на нее рукой...
      ФИЛЛИП. Его преподобие - осел, лейтенант. Я говорю о спасении человеческого в ней.
      РАЛЬФ. Боюсь, там уже нечего спасать, сэр.
      ФИЛЛИП. Кто знает, какая душа сокрыта под грязью и лохмотьями изуродованной жизни? Я видел, как солдаты, считавшиеся безнадежными, с оторванными руками и ногами, с раскроенными черепами умудрялись выжить...
      РАЛЬФ. Ее все-таки повесят, сэр?
      ФИЛЛИП. Я не хочу, чтобы эту женщину повесили, и мне, Ральф, потребуется ваша помощь.
      РАЛЬФ. Сэр?
      ФИЛЛИП. Я оставил службу его величества, занялся земледелием. Не знаю, почему именно мне предложили возглавить эту колонию, это царство окаянных душ. Но я исполню свой долг до конца.
      РАЛЬФ. Я не совсем понимаю, сэр...
      ФИЛЛИП. В чем долг государственного мужа? В утверждении власти закона. Но граждан надо приучать к добровольному подчинению закону. Я предпочитаю управлять сознательными людьми, а не тиранить стадо животных.
      РАЛЬФ. Так точно, сэр. Но пьеса...
      ФИЛЛИП. Пьеса мало что изменит, но подобно рисунку на песке она может напомнить... всего лишь напомнить сыну раба... Вы понимаете, о чем я говорю?
      РАЛЬФ. Кажется, понимаю.
      ФИЛЛИП. Возможно, у нас ничего не выйдет. Возможно, дело кончится бунтом. Кое-кто уже пытается убедить Адмиралтейство, что я сошел с ума.
      РАЛЬФ. Сэр!
      ФИЛЛИП. Вам тоже будут угрожать. Вы ведь не хотите всю жизнь прослужить в чине младшего лейтенанта?
      РАЛЬФ. Нет, сэр.
      ФИЛЛИП. И я не могу повысить вас в звании через голову майора Росса.
      РАЛЬФ. Понимаю.
      ФИЛЛИП. Раз уж мы вышли в море, Ральф, и подняли парус, надо во что бы то ни стало удержаться на плаву. Есть более серьезная опасность, которая может опрокинуть наш корабль. Если транспорт с провиантом не придет в течение трех месяцев, у нас начнется голод. Через месяц я вынужден буду вновь уменьшить рацион...
      П а у з а .
      Гарри не здоров... Вы бы навестили его. Желаю вам успеха с пьесой, лейтенант.
      РАЛЬФ. Спасибо, сэр. Это замечательная пьеса. В начале, как вы знаете, я не был в этом уверен, но теперь.
      ФИЛЛИП. Хорошо. Очень хорошо. Я буду с нетерпением ждать премьеры. Не сомневаюсь, вас ждет успех.
      РАЛЬФ. Благодарю вас, сэр, благодарю.
      СЦЕНА 3.
      ГАРРИ БРЮЕР ВИДИТ МЕРТВЫХ.
      Палатка Гарри Брюера.
      ГАРРИ пьет и разговаривает разными голосами, принадлежащими его мучителям-призракам, отвечая им собственным голосом.
      ГАРРИ. Даклинг! Даклинг!
      Она на берегу, Гарри, ждет своего юного Хэнди Бэйкера.
      Уйди, Хэнди, сгинь!
      Мертвые никогда не уходят, Гарри.
      Я не вешал тебя.
      Ты хотел моей смерти.
      Нет!
      Ты хотел, чтобы меня повесили.
      Хорошо, я этого хотел, а теперь убирайся!
      П а у з а .
      Смерть ужасна, мистер Брюер. Там ничего нет, только тьма.
      Томас Баррет! Тебя повесили за кражу продуктов со склада.
      Мне было семнадцать лет, мистер Брюер.
      Ты скверно их прожил.
      Нет.
      Это ведь твои слова, ты сам говорил тогда утром: "Я прожил скверную жизнь".
      Я должен был сказать что-то, чтобы оправдать свою смерть. Я слышал, его преподобие говорил, что все мы погрязли в скверне. Но это так ужасно ( болтаться на веревке, с вывалившимся языком.
      Зачем ты крал продукты?
      Я хотел жить. Хотел вернуться в Англию. Мне было бы тогда всего двадцать четыре года. Я ничего не успел, даже не попробовал женщин.
      Даклинг!
      У меня были планы. Я хотел завести свою ферму, выпивать с друзьями и любить женщин с крепкими ногами и широкими бедрами.
      Не нужно было красть.
      А вы сами разве никогда не крали, мистер Брюер?
      Я - нет... То есть да, но там все было иначе. Даклинг!
      Но вас не повесили. Вы живы. Почему вы живы?
      Даклинг! Даклинг!
      Вбегает ДАКЛИНГ.
      ДАКЛИНГ. Гарри, что случилось?
      ГАРРИ. Я их вижу.
      ДАКЛИНГ. Кого?
      ГАРРИ. Мертвецов. Помоги мне.
      ДАКЛИНГ. Я была на берегу и слышала, как ты кричал. Тебе просто опять приснился страшный сон.
      ГАРРИ. Нет, я их вижу...
      П а у з а .
      Я хочу тебя... Дай мне... Дай мне...
      ДАКЛИНГ. Сейчас?
      ГАРРИ. Пожалуйста.
      ДАКЛИНГ. И тогда ты забудешь про свои кошмары?
      ГАРРИ. Да.
      ДАКЛИНГ. Иди ко мне.
      ГАРРИ. Даклинг...
      ОНА ложится, задирает юбку.
      ГАРРИ опускается на нее, потом вдруг резко отстраняется.
      ГАРРИ. Что ты делала на берегу? Ты была с ним - он сам мне сказал. Ты была с Хэнди Бэйкером!
      СЦЕНА 4.
      АБОРИГЕН РАЗМЫШЛЯЕТ О СУЩНОСТИ СНОВИДЕНИЙ.
      АБОРИГЕН. Бывает, что сон сбивается с пути и начинает бесцельно бродить по земле, как неприкаянный. Но от него нельзя избавиться. Он здесь, среди нас. Как можно подружиться с этим многолюдным, голодным, безумным сном.
      СЦЕНА 5.
      ВТОРАЯ РЕПЕТИЦИЯ.
      РАЛЬФ, МЭРИ, САЙДВЭЙ, ДЭББИ ждут.
      Майор РОСС и капитан КЭМПБЕЛЛ приводят троих преступников - ЛИЗ, ВАЙЗЕНХЭММЕРА И ЦЕЗАРЯ.
      Они по-прежнему в кандалах. РОСС подталкивает их.
      РОСС. Вот, лейтенант, еще трое мерзавцев из вашей шайки. То есть я хотел сказать, из вашей труппы.
      КЭМПБЕЛЛ. Губернатор... говорит... это самое... освободить... Ай-ай-ай! Преступников... Да уж...
      РОСС. Капитан Кэмпбелл, снимите кандалы с Вайзенхэммера и с этого дикаря.
      Показывает на Лиз.
      Она останется в цепях. Ее будут судить, и нам бы не хотелось, чтобы она в последний момент улизнула.
      РАЛЬФ. Я не могу репетировать, когда хоть один из моих актеров в кандалах, майор.
      РОСС. Хорошо. Мы скажем губернатору, что она вам не понадобилась. Пусть отправляется назад в тюрьму.
      РАЛЬФ. Нет, пусть останется. Мы как-нибудь справимся. Сайдвэй, начните со сцены, которую вы репетировали с Мелиндой в тюрьме. Прошу вас...
      ЦЕЗАРЬ. Я тоже занят в этой сцене, лейтенант.
      РАЛЬФ. Нет.
      ЛИЗ и САЙДВЭЙ. Он занят, занят.
      САЙДВЭЙ. Он играет моего слугу.
      РАЛЬФ согласно кивает.
      ЛИЗ, САЙДВЭЙ И ЦЕЗАРЬ отходят в сторону, жмутся друг к другу. они готовы начать, но чего-то ждут.
      РАЛЬФ. Остальные начнут с выхода Сильвии, переодетой Джеком Уилфилом. Где Арскотт?
      КЭМПБЕЛЛ. Э-э... Наказание... За побег... В отключке... Еще пятьдесят три удара. Э-хе-хе...
      РОСС (показывая на Цезаря). Следующим будет он. После суда над Морден.
      ЦЕЗАРЬ съеживается от страха.
      РАЛЬФ. Вы готовы, Бренэм? Вайзенхэммер? Я буду капитаном Плюмом.
      РОСС. Лейтенантик тоже хочет играть в пьесе. Может, стоит произвести его в каторжники, а? Эй, мистер Кларк, как насчет того, чтобы записаться в кандальную бригаду? Ха-ха-ха!
      П а у з а.
      РОСС и КЭМПБЕЛЛ не уходят.
      РАЛЬФ. Майор, мы начинаем репетировать.
      П а у з а.
      Никто не двигается с места.
      Нам пора начинать репетицию.
      РОСС. Вам никто не мешает, лейтенант, начинайте.
      РАЛЬФ. Майор, репетиции должны проходить в атмосфере абсолютно... интимной. Актеры еще не готовы предстать перед публикой.
      РОСС. Не готовы! Вот как!
      РАЛЬФ. Это творческий процесс. В присутствии посторонних актеры стесняются. Нужно уважать их чувства.