Тут, конечно, может и некоторый спор затеяться. По поводу того, невезуч ли фантастически этот самый Джон Фелмэн — или же совсем наоборот. С одной стороны, тут и герою Пьера Ришара (если кто его комешку на эту тему помнит — с Жераром Депардье вкупе), как говорят, ловить нечего — столько-то раз в каких-то совсем уж сюрреальных ситуациях жизнь свою опасности подвергать. А с другой — ведь жив, курилка. Иного уже раз десять под музыку великого польского композитора сволокли бы, куда положено. А этот хоть и в гипсе — а жив.

Но, воля ваша, везуч там или не совсем чтобы, а такого индивида все-таки стоило бы уж как-то от службы в полиции — где, как вы понимаете, не только портупеи-кокарды, но и пистолеты — держать чуточку подальше. Это, конечно, чисто теоретически рассуждая.

Потому что на практике такой народ как служил, так и служит. Пока, конечно, не случается какое-нибудь ЧП вроде того, что с Бернардом Бэгли имело место.

Он, этот Бэгли, трудился не так и давно в департаменте полиции города Дархэм, в штате Северная Каролина. И до тех пор он, значит, трудился, пока в один прекрасный день не взял револьвер свой служебный, да и не изрешетил супружницу свою с самым летальным исходом.

Ну, вкатили ему на полную катушку — покрывать это дело никто не стал, чего не было, того не было. Дали два пожизненных срока (опять-таки чисто американское развлечение — как это им, интересно, видится? одну пожизненку отсидит, потом закопают-выкопают, и еще вторую тянуть будет?) — и, вроде бы, делу конец.

Ан и не конец. Потому что подал бывший полицейский Бернард Бэгли — уже из камеры тюремной — в суд на некогда родной ему департамент полиции. И в иске своем указал, что департаменту ведомо было, что не раз и не два уже там, во время его работы в полиции, случались у него, Бэгли, приступы депрессии, маниакального поведения и прочих цветочков с той же грядки. Отчего вполне справедливо он и интересовался: как же такому психу упомянутый департамент мог оружие доверить? Без которого, указывал Бэгли — и опять-таки, заметим, справедливо — он свою женушку ни за что бы не укокошил. Во всяком случае — из служебного револьвера.

Так вот на ТРИ МИЛЛИОНА иск им и вчинил. И, уверяю вас, никто по этому поводу не смеялся. И уж точно — не департамент полиции в городе Дархэм.

Или еще вот такой доктор (!) Майкл Бэйден из Нью-Йорка, фигура, кстати, довольно-таки известная. Ну, «доктор» он потому, что судмедэксперт, хотя в Америке докторами обычно тех величают, кто с живыми людьми дело имеет, а не так, чтобы одни только трупы потрошить. Ну, это ладно. Любят они там слово это — видимо, в виду отсутствия таких титулов, как «граф», «князь» или даже какой-нибудь занюханный «барон».

И работал этот Бэйден — пардон, доктор Бэйден — не просто экспертом, а самым главным экспертом города Нью-Йорка. Шефом, то есть, всего департамента судмедэкспертизы. (В такое кресло, да еще в таком сугубо специфическом городе без приличных политических связей тоже ведь не воткнуться.) Что же до знаменитости его — она по большей части проистекала из участия Бэйдена (доктора) в процессе О.Дж.Симпсона, которым телевидение всему миру более года мозги пудрило. Не может быть, чтобы не помнили. И в том процессе именно доктор (теперь хорошо?) Бэйден из каких-то там уж ему одному понятных соображений утверждал, что раны жертвам — Николь Симпсон и Рону Голдману — были нанесены как минимум двумя разными людьми.

Так вот, жена бравого полицейского доктора в 1997 подала на развод. Но не просто потому, что «прошла любовь, по ней звонят колокола». А потому это миссис Бэйден сделала, что дальнейшая жизнь с доктором-судмедэкспертом стала, судя по всему, крайне небезопасной.

Стал он себя все чаще и чаще вести, мягко говоря, странно. Сначала попросил у нее разрешения на то, чтобы любовнице своей ребенка по ее, любовницы, просьбе заделать. Энтузиазма, понятно, не встретил — и принялся нервничать еще больше. Устроил прямо дома, НА СЕМЕЙНОМ ОБЕДЕННОМ СТОЛЕ, парочку вскрытий — да так, чтобы мадам его в самый красочный момент появилась, когда вероятность того, что ее кондрашка хватит, максимальной была (ну, это уж вы себе сами дорисовывайте, картинки такие — обеденный приличный стол, а на нем… Да еще и выпотрошенный… Бр-р-р…).

А когда и это женушку не свалило, стал поговаривать — как бы невзначай — о высоком своем профессионализме. В смысле, что ему ведь ничего не стоит ее к праотцам отправить, да так, чтобы ни одна экспертиза потом не придралась.

Ну, в общем, подала она на развод. Нехорош ей доктор Бэйден показался. А городу Нью-Йорку — пока вроде ничего. Так и трудится.

Или коллега доктора Бэйдена из Сан-Франциско. Я уж там не знаю, величался ли он тем же титулом или нет, но тоже себя зарекомендовал человеком с нервами для такой профессии крепко расшатанными. Случай, конечно, пустячок — но ведь красноречив. Да вот вам, сами судите.

Выехал этот эксперт на место происшествия как-то — дорожная там авария случилась, с трагическим смертельным исходом. Ну, приехал, то да се рассмотрел, да и сел обратно в машину. Воткнув — уж не ведомо, с какого расстройства — вместо передней передачи заднюю. Отчего распростертое на асфальте тело и переехал — обеими парами колес.

Ну, толпа, конечно, завизжала — хоть и мертвое тело, но, согласитесь, достаточно неприятное зрелище вышло. От чего этот эксперт еще больше раздергался, врубил уже переднюю и дал по газам. С тем, конечно, результатом, что теперь уже в другом направлении того же бедолагу — под еще более перепуганные вопли толпы — отутюжил. Ну, и с полного-то расстройства на такой крейсерской скорости ушел, что странно еще, что одним лишь тем трупом дело и кончилось.

Случай, как я и сказал, пустячок — но о подборе кадров тоже ведь кое-что говорит. (А к судмедэкспертам этим мы еще обратимся здесь же — ох и веселый народец, доложу я вам.)

И такие вот, кстати, случаи — с такими, пардон, героями — можно было бы множить и множить. Хоть и не самое радужное это занятие. Оно ведь куда как лучше было бы — без сползания в осточертевшую «чернуху» — воспитывать массы на положительных примерах. В полном соответствии с теорией социалистического реализма (которая, хоть и обрыдлая тягомотина была, но той же самой «чернухи» не в пример полезнее, в чем, думаю, вы и на своей шкуре убедиться могли).

Противопоставить, то есть, неумехам, трусам и недоноскам — собранных, мужественных и цельных. Садистам и обманщикам — рыцарей без страха и упрека. Идиотам — гениев.

Тут, однако, возникает некоторая заковыка. Насчет всего прочего я до самого уж дна это дело не расковыривал, но с последним — с гениями, то есть — могу констатировать, что дело наше труба. Ничего у нас тут не выйдет. Причем — по определению. Что хотя бы вот вам какой случай прекрасно проиллюстрирует.

История, о которой речь, произошла в 1997 году в городе Нью-Лондон, в штате Коннектикут. Но география тут вряд ли такую уж роль играет, поскольку иметь место она могла на любых других географических широтах и долготах — случись там такой же герой.

Решил как-то в городе этом некий человек сорока шести лет, Роберт Джордан, включиться в благородную борьбу за очищение общества от преступного элемента. Влиться, то есть, в ряды полиции. Подал, как положено, заявление, стал к тестам — экзаменам, иными словами — готовиться. Ну и — зарубили его.

Причем я тут читателю не рекомендую из себя такого уж догадливого строить — дескать, ну а как же, в таком-то возрасте. Во-первых, в каком это таком? Сорок шесть — да это ж самый, можно сказать, пик! И утверждая обратное, рискует читатель заработать в лице ровесника мистера Джордана — а именно автора этой книги — завзятого и небезопасного врага.

Но во— вторых -и в главных — никто ему на возраст и не пенял. А погорел наш кандидат на стандартном тесте по определению IQ. (Я так думаю, в России его чаще ИК называют — «интеллектуальный коэффициент» — то есть, цифирь, призванная измерить и количественно выразить наши наличные умственные способности. Которые могут колебаться от 65-70, что есть уровень откровенного дебила, до пары даже сотен для совсем уж занебесных гениев. С обязательной круглой цифрой 100, отражающей золотую статистическую серединку.)

Вот на нем-то, тесте этом, Роберт Джордан и испекся. И тут, конечно, опять иной читатель из особо бойких встрять может. Дескать, ну а как же, мало что возраст (про который мы уже говорили, и намекать на эту тему еще раз я никому не советую), так вдобавок, небось, еще и вышел в том тесте круглым идиотом. И, дескать, туда же, в полицию ему хочется.

В полицию ему действительно хотелось. Но никаким таким идиотом он не получился. Вышло у них все с точностью до наоборот, ибо кандидат наш продемонстрировал в этом тесте результат в 165 очков. Что, как любой знающий человек вам пояснит, есть показатель ни более и ни менее — а гениальности (порог которой где-то в 150-155 обычно определяется).

Ну и всполошились, конечно, экзаменаторы. Куда же им теперь такого Да Винчи пристраивать, и нахрена вообще он им такой нужен. Кейт Херригэн, представитель мэрии, в ведении которой городская полиция и находится, произнес вполне открытым текстом и очень даже вслух: «Мы не хотим, чтобы люди с очень развитым интеллектом были полицейскими в этом городе».

Заявление это мне, честно говоря, и комментировать-то не хочется. Настолько оно самоочевидно. Ну кому оно, в самом деле, нужно, чтобы силы правопорядка из — не дай Бог — гениев состояли? Не нужно это никому. Ни уголовникам, ни, конечно, властям. Поскольку при очень уж сообразительной полиции вторые в первых очень быстро превратиться могут.

Но Джордан, не в меру умный, с таким заявлением примириться не захотел — и подал в суд на предмет ущемления гражданских его прав. Не желая дожидаться, когда Система — после всех религиозных и этнических меньшинств, женщин, гомосексуалистов, лесбиянок, а теперь еще и инвалидов — умников отдельной графой под защиту возьмет.

Так что они там до сих пор себе судятся. Но я думаю, несправедливо Джордан на один сиротливо выделенный Нью-Лондон обрушился. Его-то ведь везде и всюду поперли бы поганой метлой. Потому как — гений. Которому в полиции — и ведь нам-то с вами понятно, даже и без ИК в 165 — никакое не место.

В то время как тех же гениев противоположность — прекрасно себя чувствует. Да и прочий — для малоопытного читателя просто-таки неожиданный народ — тоже самый теплый и радушный прием встречает.

Вы, надеюсь, бронированного мэра Вашингтона, Мариона Бэрри, еще помните? Так вот, в годы нескучного его царствования подчиненная мэру полиция выработала новые требования к кандидатам на кокарду и пистолет. Скажем, судимость и уголовный срок — при условии, что преступление свое вы совершили в несовершеннолетнем возрасте, до двадцати одного, то есть, года — ВО ВНИМАНИЕ НЕ ПРИНИМАЛИСЬ СОВЕРШЕННО. За что бы ты там в своей колонии срок не тянул. Равным образом не принимались во внимание аресты за потребление наркотиков ДАЖЕ ВО ВЗРОСЛОМ ВОЗРАСТЕ. (Правда, количество таких арестов для будущего полицейского не должно было превышать шести — уж не знаю, почему Марион с ребятами именно на этой цифре настаивал.)

Так что вчерашний юный бандит и сегодняшний наркоман оба могли спокойно утром войти в здание вашингтонской полицейской школы, чтобы к обеду выйти уже в новенькой форме с кокардой. И, между прочим, пистолетом.

А тех, кто все-таки сомневается, что героический мэр Бэрри и вся столица Соединенных Штатов под его, Бэрри, чутким руководством, аж до такого маразма докатиться могли — тех я отсылаю к номеру вашингтонской газеты «Сити Пэйпер» от 22 января 1993 года. Где эта информация без малейшего юмора подана была — да и кому ж в такой ситуации до смеха будет?

И, видимо, на правильный все-таки контингент такая политика мэра Бэрри ориентировалась. Потому что к форме синей этот специфический контингент как магнитом тянет. То есть, им, уголовникам — так получается — только волю дай, они тут же хором в ряды стражей правопорядка и вольются.

Не преувеличиваю я тут нимало. Регулярно они туда рвутся, несмотря даже и на то, что, по-моему, кроме вотчины Мариона Бэрри, нигде больше такой лафы при приеме им не предлагают.

В городе Пайн Блафф, что в штате Арканзас, подал заявление в полицию некий Гарри Харрисон. Вполне еще молодой человек, крепкий, здоровый. Не гений, слава Богу. Так что все положенные экзамены успешно сдал. На том лишь срезался, что комиссия должна была — как оказалось — отпечатки пальцев всех кандидатов через национальный компьютер провести. На предмет как бы чего не вышло.

Ну и вышло, конечно. То вышло, что кандидат Харрисон пребывал уже два года в бегах, дернув из родимого штата Иллинойс, где дожидалось его полное государственное обеспечение, включая трехразовое питание и отдельные нары. Нет, не скажу, что какая-то там совсем уж мокруха за ним была. Так — кража автомобилей, наркотики. Мелочевка, в общем. С таким послужным списком он мало что принят был бы в том же Вашингтоне, так, глядишь, и до сержанта бы уже дослужился. Нет же, потянуло его в Арканзас. (А может, и не знал ничего о достойной подражания гуманитарной инициативе мэра Бэрри.) Не повезло, в общем. Жаль. А то бы уже расхаживал с видом самым важным по улицам. С кокардой на фуражке. И, понятное дело, с пистолетом на боку.

В 1997 году в Бойтон Бич, штат Флорида, арестовали двух типов, Кевина Картера и Майкла Харрисона (этот последнему герою, кстати, никакой не родственник — равно как и небезызвестному гитаристу из ливерпульской четверки). Тут уже речь не о краже машин шла и не о косячке с марихуаной. Этим двоим выпадало обвинение в вооруженном ограблении и одновременно с ним совершенном убийстве.

И небезынтересная вещь на следствии вскрылась. Оказывается, награбленные деньги вовсе не собирались они на дурь да на девок пустить, как у них, уголовников, водится. Деньги предполагались на дело гораздо более серьезное и благородное, поскольку собирались эти бандиты… поступать в полицейскую школу. Зарабатывали, то есть, денежки на жилье, на проезд — в общем, добавка такая должна была быть к стипендии. И не зацепи их полиция на гнусном этом их преступлении — так и поимела бы через годик-другой в своих рядах.

А взятый в штате Огайо за кражу в торговом центре Дэвид Милз — так тот вообще в двух шагах от своей мечты находился. Он уже при университетском дипломе был, по части уголовного законодательства — и дожидался только, когда все бумаги его в полиции, куда он и поступал, положенную процедуру утверждения пройдут. (Из этих, кстати, выпускников руководящие чины полиции и рекрутируются.)

На суде Милз в последнем своем слове все очень хорошо объяснил. Насчет того, что, конечно, никакой он не преступник. Просто время вышло неудачное несколько. Так и сказал: «А когда я уже буду полицейским, мне красть нужды не будет.» Вот и гадайте, что этот дипломированный юрист в виду имел.

Справедливости ради надо, однако, заметить, что не только наших времен это веяние — чтобы уголовник с таким рвением в полицию влиться мечтал. И ведь власти сплошь и рядом брали, что интересно — так что даже и в доску казалось бы уникальный Марион Бэрри в этом плане не такой уникум получается. Да вот хотя бы и знаменитого Видока взять. Которого еще Александр Сергеевич Пушкин увековечил, когда ненавистного Фаддея Булгарина эпиграммой жег («Беда, что ты Видок Фиглярин» — вспомнили?).

Этот Эжен Франсуа Видок тоже по молодости тот еще типчик был. И в дезертирах побывал, и в ворах, и в разбойниках даже — за что шесть лет галер и схлопотал. С галер, однако, удрал, а прибыв в родную Францию, устроился — куда? Правильно, в полицию. Да еще такой там копоти навел, что дослужился до звания начальника «Бригад де Сюрте» — отдельного и мощного отряда, состоявшего из таких же, как он сам. А уже потом, в 1836 году, окончательно вписал свое имя в энциклопедии, основав первое в мире частное сыскное агентство.

Да и на отечественных просторах — и даже еще раньше — гулял у нас герой ничуть и не хуже. Да нет, не то что не хуже — а и много похлеще Видока получался. Иван Осипович Каин или, как чаще называли его, Ванька Каин, был фигурой в свое время — да и после него — куда как знаменитой.

В Москву златоглавую прибыл он мальчонкой тринадцати годов, на побегушках при господине своем. До того-то все село да село было — а тут Москва. Которая раскрытию потенциала способствовала и способствует — ну не мне же вам объяснять. В общем, ограбил мальчонка барина — да и рванул в бега. Сперва индивидуально пошаливал, потом уже на Волгу двинул, где прибился к бандитской шайке Михайлы Зари.

И вдруг нежданно-негаданно — в 1741 году — снова объявился в Москве, где зашагал прямиком в сыскной приказ. В полицию, стало быть, тогдашнюю. Где с порога и заявил, что так мол и так, вор он и бандит. И всю воровскую да бандитскую бражку в Расее-матушке знает наперечет. А посему насчет всю эту братию повыловить полезнее его зверя и нету.

Ну, конечно, с распростертыми объятьями приняли. Должность дали, команду военную в распоряжение. Москва, такого Каина заполучивши, самые радужные надежды имела — да только вышло оно боком. Поскольку вместо сокращения преступности получила златоглавая невиданный этой преступности расцвет. (Что, кстати, в столице со всеми многочисленными Каинами происходило и происходит, но впрок да в урок отчего-то не идет.)

А если уж о Ванюше речь — так он сложа руки не сидел, а совсем даже наоборот. Рухнул на всякую сошку мелкую, с крупными входя в долю и даже помогая в организации выдающихся наездов (в коих, случалось, участвовал и сам). Довольно знакомая такая картинка. Душил, то есть, тех, кто душится — и доил тех, кто доится, особо налегая на небедную раскольничью общину, которую извел поборами. Игорные дома стал открывать, притоны — все-таки человек при власти, кому ж и разворачиваться, как не ему. И до того уже в Москве дошло-доехало, что силами своими справиться было никак. Так что пришлось из Петербурга самого генерала Ушакова с войском выписывать.

В общем, следствие было и мощным, и… долгим. Годами дело мурыжили. Но таки добили до победного конца, разложив по полкам практически все подвиги Ивана Осиповича. А все же, так думается, что и — не все. Поскольку по совокупности дали ему, конечно, вышку — которую, однако, тут же заменили ссылкой. Это по тем не самым гуманным временам, заметьте. Так что либо все-таки пополезничал, для кого положено — либо уж знал очень много. Отчего вполне мог молчанием жизнь себе и прикупить.

И я это все пишу, конечно же, не с тем, что вот, дескать, и Москва все та же Москва, и Каинов на ней все так же невпроворот. Хотя и невпроворот — но что ж их, в Вашингтоне, особливо после долгого правления Мариона Бэрри, меньше водится? Речь о том лишь была, какой материал не только в наши, но и в значительно более ранние времена в полицию устремлялся.

Ну и, конечно, как оно в песне поется: «Кто весел, тот смеется — кто хочет, тот добьется». Так что иной бандит и добивается, вливаясь в те самые ряды, в которые так настойчиво стремился. Отчего, как вы понимаете, бандитом быть не перестает.

И не сказать, чтобы умнее такой тип работал, даже вот и поднахватавшись в новоприобретенной профессии своей того да другого. Вон в 1996 году газеты писали, что Кристофер Керинз, полицейский детектив из города Трентон, штат Нью-Джерси, опозорил-де честь мундира. И я согласен — опозорил на все сто. Вопрос лишь — чем. То ли своей бандитской деятельностью, то ли вопиющим своим непрофессионализмом.

Детектив Керинз, будучи на полицейском семинаре в городе Цинциннати, штат Огайо, решил время провести с двойной пользой. То есть, не только набраться необходимых знаний, но и несколько пополнить свой персональный бюджет.

Для чего во время семинарского перерыва отправился Керинз прямиком в близлежащий банк — и со служебной пушкой в руках его быстренько ограбил. Рассчитывая, видимо, что кто ж его в городе знает — и сегодня он здесь, а завтра далече.

Но домашняя работа — а мы о том не раз и не два говорили — для бандита и вора вещь обязательная. Даже если этот бандит и вор в каких-то там полицейских чинах. А детектив Керинз работу эту бессовестно похерил, отчего, собирая выкинутые на стойку банкноты в мешок, вынужден был у ограбленного же кассира поинтересоваться: как ему теперь выбраться на скоростную трассу номер 71. Кассир, конечно, вежливо ему все объяснил, а после того, как за Керинзом дверь закрылась, быстренько звякнул в родную полицию. Сообщив и то, что преступник на таком-то и таком-то автомобиле таким-то маршрутом двигается сейчас по направлению к 71-му шоссе. На подъезде к которому грабителя и взяли.

Это, кстати, примечательный факт. В том смысле, что бандиты в форме ведут себя ничуть не умнее, чем их же коллеги в штатском. Я сказал — примечательный, а не удивительный. Удивительного здесь что же — это с гениями, как мы видели, у них напряженка. С идиотами все очень даже на «ять» обстоит.

Да вот, взгляните, до чего знакомая композиция возникла в 1997 году в городе Форт Белвуар, штат Вирджиния. Там полицейский — военный, правда, полицейский, ну так, значит, даже дважды страж получается — ограбил с оружием в руках местный банк. Ну, грабил он его, слава Богу, не в форме — что еще не дает оснований его в гении с ходу записать. Потому что, взяв пять тысяч, две он быстренько промотал (может, конечно, и долги раздал — в общем, кто его знает, но уплыли деньги). И задумался насчет того, куда же ему оставшиеся три тысячи пристраивать.

Человек, эту книжицу более или менее внимательно до сих пор прочитавший, уже свое многозначительное «эге» произнес. И справедливо. Поскольку именно туда — в ограбленный банк — этот бандит-полицейский, Дэниэл Кристиан Боуден, денежки и поволок. Ровно через две недели после ограбления.

Ну, конечно, опознали его. Не один даже кассир опознал, а целых два. Взяли. С поличным. И опять, понятное дело, ахи да охи начались про честь мундира и все такое прочее. Но в деле этом один чрезвычайно интересный момент имелся. Полицейский Боуден в положенное время не просто обучение основным аспектам работы своей прошел, но и специальный тренинг — на базе и с инструкторами ФБР! — насчет того, как управляться с… ограблениями банков. То есть, на это конкретно его и натаскивали — с таким-то термоядерным результатом. Так что ежели о чести мундира речь, то я бы сюда всех его инструкторов — в первую очередь фэбээровских — присовокупил. Славную работенку и они проделали, ничего не скажешь. Этакого профессионала вырастить…

Но не хотелось бы мне, читатель, чтобы вообразил ты, будто вся полиция только и набита, что бандитами, по банкам с пистолетами служебными шныряющими. Ничего подобного. Зачем нам здесь в карикатуру ударяться? Вовсе там не одни бандиты. Уже потому хотя бы, что и сексуальных маньяков пруд пруди.

И до чего же интересные экземпляры попадаются… В Техасе гаишник тамошний, Энтони Сизм, тормознул как-то автомобиль с женщиной-водителем. Нарушили, дескать, гражданочка, и все такое (хотя кто уж теперь знает, что она там нарушила). Но, сказал, можно и так сделать, чтобы в участок — а там же КПЗ и все прочие удовольствия — не ехать. Потому что порешить можно все на месте — и очень даже полюбовно.

И опять не надо такого уж догадливого из себя изображать. А то я не знаю, что вы сейчас подумали. Ничего подобного. Гаишник Сизм предложил арестованной даме поиграть в маму и бэйби. И, что интересно, чтобы мамой была именно она. А он, дескать, потому как голодный младенец, тут же должен испить сладкого материнского молока. К груди присосавшись. Буквально об этом впавший в тотальное младенчество полицейский и просил (так и газеты историю эту излагали).

Дама его, конечно, уговаривать стала. Дескать, если уж такой он голодный, то тут совсем в двух шагах магазин продуктовый. Где она обещается ему лучшую молочную смесь взять и даже покормить из той же бутылочки. Он, однако, настаивал на натуральном продукте, имея в виду если уж не молоко как таковое — которого могло и не быть — так хотя бы грудь. Ну, в общем, так оно и продолжалось, пока со страху не тормознула она проезжавшую машину — после чего уже весь скандал официально и случился.

А в Сан— Франциско выволокли в суд полицейского Фрэнсиса Хога. Обвинялся этот Хог в том, что в 1996 году силой затащил в свой автомобиль женщину и, угрожая обязательным служебным револьвером, принудил ее к оральному сексу. (Для совсем уж отсталых поясню: это когда, в отличие от предыдущего случая, мама -он. Но не может быть, чтобы понятия этого — оральный секс — кто-то еще не знал. После всей-то уже осточертевшей карусели с сексофонистом из Вашингтона…)

На суде Фрэнсис Хог отбивался яростно и стойко. И даже приволок двух свидетелей. Жену и… любовницу. Которые под присягой показали, что к оральному сексу он не то, что был равнодушен — но испытывал стойкое отвращение. (Интересный был тактический ход — увы, не сработал.)

Или в Лос-Анджелесе в том же 1996-м — не просто полицейского за подобный же героизм судили, а агента Секретной Службы, знаменитой Сикрет Сервис. Тот вообще за один всего день такую кучу подвигов наворотил — куда там твоему Гераклу. Сначала умыкнул несовершеннолетнюю девицу — шестнадцати всего годов. Потом накачал ее наркотиками для вящей податливости. Потом уже, понятно, употребил.

После чего в дом к ней заявившись, в ответ на все крики ее отца вывалил служебный пистолет, взведя курок (слава Богу, не спустив). А уже когда прибыла полиция, все той же семьей вызванная, принялся от нее, полиции, вполне профессионально отбиваться (его бы энергию с профессионализмом да в должных целях), серьезно ранив двоих из прибывших. Потом, правда, численное превосходство полиции все-таки позволило Геракла скрутить.

Но, как мы уже не раз наблюдали, в любом деле свои чемпионы есть. Здесь я без малейших раздумий отдал бы пальму первенства Джеймсу Тримблу, полицейскому из Айовы.

Тримбла арестовала своя же родная полиция, когда разъезжал он по улицам родного города Урбандейл в чрезвычайно интересном состоянии. В тот день Тримбл спер на складе вещдоков целую гору разнообразной дряни — одного метамфетамина (знаменитый «спид», крепко возбуждающее снадобье) уволок на 20 000 долларов. Да еще прочего всего по карманам у него было распихано — марихуана, ЛСД, кокаин и так далее. И вот, нажравшись всего этого добра уж неведомо в каких дозах, отправился он на полицейской машине покататься. Но даже и тут не просто так ехал — а, как сообщалось в рапорте, с «работающим на батареях сексуальным агрегатом, помещенным в его тело».

Последнее стоит, пожалуй, на общечеловеческий язык перевести. Под «агрегатом» тут понимался популярный вибратор, с помощью которого одинокие дамы, лесбиянки, а равно и феминистки-мужененавистницы удовлетворяют свои половые потребности. Ну, в общем, такая штука, похожая… Да ладно, в самом-то деле, а то вам самим никак не догадаться, на что она должна быть похожа. И вот, значит, вставляют эту штуку уж куда положено — а там она уже себе вибрирует. На батарейках будучи. Так женщины по большей части штуку эту вставляют… Елки-палки, ну почему вам непременно черным по белому нужно написать — КУДА они по большей части это вставляют? Важно тут то, что полицейский Тримбл по всем законам биологии этот агрегат ТУДА вставить не мог, а поэтому вставил…

Сам себе я удивляюсь, честное слово. Потел тут, потел… А нет бы написать: так мол и так, ехал полицейский Тримбл с вибратором в заднице. Вот такая в общем и целом картинка. Вихляющий автомобиль. За рулем — в доску обдолбленный полицейский. В карманах — тонны дряни. В заднице — вибратор. Работающий. Поскольку на батарейках.

Так вот и ехал. Так и изловили. Впаяв — в 1996 году опять-таки дело было — условный срок и штраф в тысячу монет. Плюс сто часов общественно-полезных работ. В смысле, куда уж родина в лице полицейского управления пошлет.

Ну, родина и послала. И, будучи Системой, не ударила лицом в грязь. Заставили его, преступника негодяйского, в эти обязательные общественно-полезные часы читать лекции в школах. На предмет вреда, который от наркотиков и от развратного образа жизни проистекает. За что он, кстати, до ареста зарплату и получал, детишкам глаза открывая.

Хочется верить, что у них там было кому проследить, чтобы он хотя бы на лекции школьные являлся без «работающего на батареях сексуального агрегата, помещенного в тело».

И, конечно, еще один фактор — не из последних — осветить полагается: «это сладкое слово коррупция». Оно, слово это, вообще у многих по ассоциации со словом «полиция» возникает мгновенно. А значит, уже плотно на уровне подсознания — да пожалуй что и коллективного — живет.

(Ассоциация в этом плане штука интересная. Сами себя проверить можете — несложная технология, что бы там господа-психологи с умным видом не плели. Тут главное, не задумываться, а с ходу лепить, что в связи с тем или иным понятием из глубин вдруг всплыло. Как вот в том анекдоте, когда психа одного врачи на ассоциации проверяют, подкидывая ему слова и требуя мгновенно возникающих ассоциативных образов. «Человек?» «Нога.» «Дом?» «Окно.» «Машина?» «Винт.» «Грудь?» «Женская?» «Да.» «Тогда — часы-ходики.» «Ходики??? Это как?» «А вот так: чмок-чмок, чмок-чмок…»)

Так что ассоциативная эта пара — «полиция-коррупция» — на уровне массового подсознания закрепилась прочно. Чему прекрасной иллюстрацией может быть история, которая в 1970 году многие газеты планеты обошла.

Случилась она в Южном Вьетнаме — была в те далекие годы такая страна. Одному молодому еще полицейскому (может, как раз в молодости его дело и было) как-то по какому-то случаю предложили взятку: в десять долларов. А он — и теперь внимание и барабанная дробь — ОН ЭТУ ВЗЯТКУ ОТВЕРГ.

Тут, конечно, и правительство того Южного Вьетнама аж заколобродилось. Как же это, дескать, какого херувима в рядах родной полиции обнаружили! Тут же интервью пошли («Как я от взятки отказался»), фотографии в газетах. И кончилось дело тем, что наградили неподкупного стража МЕДАЛЬЮ. Которую и вручили — под духовой оркестр и при большом стечении народу.

И, как я уже сказал, многие газеты планеты на историю эту откликнулись. Кто говорит, чтобы подчеркнуть, какая страшная коррупция в этом их Южном Вьетнаме цвела — ежели за не взятый червонец аж медали на грудь взялись цеплять. А я так думаю, что вполне могла их эта история и в принципе поразить. Потому что у вас, скажем, при слове «полиция» каковская ассоциация возникает? То-то же.