Несколько преждевременно поздравив себя с победой, Тиль достал из парюры еще одну наномаску. Эта была сделана похитрее предыдущей, она впитывалась в кожу, проникала специальными эффекторами, словно щупальцами инопланетной твари из старинной кинострашилки, в нейронную сеть головного мозга, превращая своего носителя в сверхчеловека – повелителя живых машин. Правда, не надолго. И до того, как виртулька рассосется, надо успеть сделать все необходимое, ибо вторично прибегнуть к этой модели можно будет лишь спустя несколько суток.

Едва прошло онемение лицевого нерва – неизбежное следствие контакта с наномаской – Тиль снова обратил взгляд к супермогзу. Теперь гёзу было отлично видно, что шар представляет собой клубок спинтронных волокон субмикронной толщины, окруженный со всех сторон аурой входящих и исходящих М-сигналов.

Их было неисчислимое множество, ежесекундно создавались и распадались триллионы соединений. Цепи команд, бесконечные, как межгалактические мосты, рождались и умирали с немыслимой скоростью: да – нет, единица – ноль, жизнь – смерть… Электромагнитные излучения в сравнении со стремительностью М-импульсов казались вязкими, как кисель и медлительными, как звук.

…патрульная эриния из Большого Мусорного пояса запрашивала разрешение на дезинтеграцию массированного скопления обломочного материала, не представляющего интереса для перерабатывающего комплекса…

…отряд механоргов-кротов, прокладывающих разгрузочный магмопровод в основании тектонической плиты, несущей Японские острова, фиксирует аномальное возрастание температуры…

…орг-педиатр из госпитального центра в фаланстере Долина Безмятежности, требует замены просроченной противостолбнячной сыворотки…

…фантопликатор художника-сенсуалиста Митькина зациклился на…

Тиль почувствовал себя оленем, погибающем в горной стремнине. Информация захлестывала его, но погибать «легендарному» гёзу было еще рановато. Нужно найти основную цепь прерываний и закоротить ее, лишив инфосферу возможности контролировать самоё себя. И тогда её станут контролировать другие…

Диверсант мысленно разрезал спинтронный кокон вдоль оси. Виртулька тут же воспроизвела эту картину в динамике и цвете.

«Та-ак, кажется, эти вот узловатые волоконца…»

Цепь найдена. Следующим шагом должно стать тончайшее нейрохирургическое вмешательство. Наномаска работает не только как сканер. Благодаря тому, что она многократно усиливала зачаточные ридерские способности, Тиль получил возможность влиять на процесс «мышления» супермозга изнутри.

– Надрежем вот здесь, – комментировал гёз свои действия вслух. – Отсюда уберем лишнюю связку, а здесь создадим параллельное соединение… для надежности…

Откуда-то из-под купола, с двадцатиметровой высоты сорвалась эриния. В свободном падении она развернула крылья, и из пике перешла в плавное снижение. Специальное оперение делало ее полет бесшумным как у совы, да и сама «страж-птица» была размером с неясыть, не крупнее.

Существо внутри охраняемого объекта эриния восприняла как механорга неизвестного клана. Критерий, которым она пользовалась, был чрезвычайно прост: если активность М-поля значительно выше фоновой, значит, перед ней – механорг, к тому же – чужой, к тому же – незаконно пересекший периметр охраняемого объекта. Вывод: максимально понизить функциональные возможности нарушителя, вплоть до нулевого уровня.

Не ведая о грозящей опасности, Тиль рассек спайку между четырьмя долями супермозга и готовился соединить их накоротко.

Эриния, оказавшись на расстоянии прямого визуального контакта с чужаком, веером развернула фиксирующие щупальца и вытолкнула из открывшегося отверстия парализующую капсулу. По счастью, она почти промахнулась.

Жгучая, сводящая с ума боль пронзила левое плечо Тиля. Заорав, как бешеный, он завертелся волчком, вмиг забыв о своей миссии, долге гёза, обо всем на свете…

Эриния пронеслась над ним, едва не задев крылом, но прежде чем выйти на линию повторной атаки, успела осознать, что применила боевой токсин не против механорга, но человека. Механорга вырубило бы сразу, к тому же без звуковых колебаний, присущих виду хомо сапиенс. Будучи существом весьма высокорганизованным, «страж-птица» постигла всю глубину своей ошибки и в полном соответствии с постулатами этического программирования, кинулась оказывать первую помощь.

Сквозь пелену слез, застившую глаза, Тиль увидел несущуюся на него эринию. Даже полупарализованная, нервная система сохранила некоторые рефлексы. Подчиняясь судорожному сжатию кисти еще действующей руки, станнер выплюнул навстречу крылатому механоргу целую серию смертоносных игл.

Нашпигованная ими, эриния зависла над человеком. Специальной диагностической программы ей применять не пришлось, «история болезни», пораженного нейротоксином «пациента» и так предельно ясна, но человек не дал механоргу применить медицинские познания на практике.

Обливаясь слезами и п отом, Тиль непослушными пальцами вскрыл предохранительный колпачок на пускателе эвакуатора, одновременно прижимая его к груди. И проваливший свою миссию гёз, скрылся с места преступления за миг до срабатывания микробоеголовок.

Порыв горячего воздуха отшвырнул эринию прямо на кожух генератора силового поля. Незадачливая «страж-птица» попыталась подняться, но последовавший взрыв разнес ее в клочья. Ударная волна смяла кожух, встряхнула станину генератора, сместив тщательно отцентрованный сердечник.

Поле исчезло. Супермозг, лишенный поддержки, рухнул всей массой на основание, разлетясь на отдельные желеобразные комья, как если бы опрокинули на пол огромную кастрюлю с киселем.

Но до того, как прекратить свое существование, распараллеленная система «Наладчик-бис» послала по цепи обратной связи импульс, уничтоживший все, что так кропотливо создавалось более трехсот лет…

Глава третья

«А на Луне, на Луне…»

«Мари, с тобой хочет поговорить мистер Пак. Прикажешь соединить?»

При упоминании о врайтере, Мари состроила недовольную мину, но тут же разгладила набежавшие было морщинки. В отличие от голокамеры, зеркало не склонно льстить хозяйке.

«Соединяй, Ирма, куда от него денешься…»

«Мари! Мари! – затараторил врайтер, едва получив разрешение на аудиоконтакт. – Ты видела сегодняшний рейтинг? Это какой-то ужас! “Тигровая звезда” – самый скучный визуал сезона. Представляешь?!»

– Кошмар, – равнодушно откликнулась Мари, быстро втирая силикрем в слегка обозначившиеся после вчерашней вечеринки мешки под глазами.

«Тебе наплевать, а мне – нет! Ты – знаменитость, а я кто?»

– Бездарь, – безжалостно бросила Мари.

«Как ты можешь! Я вложил всю душу в этот проект! Весь свой талант! Неблагодарная…»

– Отвяжись, Пак, – отрезала Мари. – Мне сейчас не до тебя.

Но бедолага продолжал изливать душу и жаловаться на судьбу. Мари даже стало интересно. Пак кричал о том, что в давние-стародавние времена, когда в качестве поощрения актрисы получали не звездочки в виртуальном рейтинге, а вполне конкретные материальные блага, он бы превратил ее в нищенку.

Мари немедля вообразила себя нищенкой в живописных лохмотьях, выпрашивающей у прекрасного рыцаря на длинном розовом автомобиле милостыню.

Ах, как романтично…

Пак продолжал бубнить:

«…широкая известность еще не повод для звездной болезни. История искусства знает не мало примеров, когда возомнившие о себе актрисы в одночасье становились никому не нужны…»

– Если бы ты так же реплики сочинял, как языком чешешь, – перебила его Мари, – цены бы тебе не было.

Врайтер аж задохнулся от негодования, но его собеседница велела Ирме прервать контакт. Некогда вытирать сопли расхныкавшемуся гению. «Тигровая звезда», задуманная Паком как романтическая ретрокомедия с приключениями жестоко провалилась на ежегодном фестивале мульти-TV. Не помогло даже участие всемирно признанной тивидивы Мари Стюарт, исполнение коей главной женской роли признано участниками голосования «блистательным, как всегда». Личный рейтинг Мари оставался на недосягаемой высоте и ее не волновали провалы постановок, в которых она участвовала.

Особенно сегодня, когда ее уговорили наконец отправиться на Луну, чтобы присоединиться к компании счастливчиков, которым предстояло совершить головокружительное космическое путешествие. Ну что по сравнению с этим страдания какого-то литератора-неудачника? Скоро она будет развлекаться среди себе подобных в комфортабельных номерах на «Селентиуме». И, может быть, проявит благосклонность к великану Мартеллу, последние полгода буквально засыпавшему ее пылкими признаниями и цветами.

Настоящий мужчина этот метатель молота, не то что коротышка Пак…

Возбужденная этими мыслями, Мари ускорила сборы, что в общем было ей не свойственно. Гардероб и драгоценности упакованы еще вчера, но туалет для сегодняшнего эффектного появления на Луне, а, тем более, макияж – заранее не построишь. Мари трудилась уже битых пять часов, серворги сбились с мандибул, стараясь угодить хозяйке…

И вот необходимое совершенство почти достигнуто. Из старинного зеркала, доставшегося актрисе от прапрапрабабки, на нее смотрела коротко стриженная платиновая блондинка с дерзким выражением глаз и соблазнительно очерченными губами. Ну, вылитая Шэрон Стоун в классическом «Основном инстинкте» – кумир и неизменный пример для подражания.

Закатное солнце вызолотило монументальную надпись, вот уже четыре столетия возобновляемую на холмах, приютивших фаланстер Холливуд, когда Мари покинула дом и в сопровождении серворга, тяжко нагруженного багажом, спустилась к стоянке гиппогрифов. Разумеется, Мари могла воспользоваться личным нуль-Т, но во-первых, все вещи через маленькую кабину не протащишь, а во-вторых, отправить их малым ходом лишь в сопровождении тупоголового меха нельзя, обязательно уронит и что-нибудь испортит.

Придирчиво осмотрев свободные гиппы, Мари выбрала самый вместительный, рассчитанный на транспортировку большого семейства. Тщательно проследив за укладкой багажа, она уселась наконец в пассажирское кресло и, нарастив обтекатель, велела трогать. Плавно и упруго взмахивая двумя парами крыльев, гиппогриф оторвался от земли, набрал комфортную для столь капризной пассажирки высоту и направился на запад, к смутной громаде Тихоокеанского Узла, дрейфующего вдоль Западного побережья.

Холливуд вскоре остался позади. Гиппогриф мчался над пальмовыми рощами, густо покрывавшими территорию, занимаемую в прошлом огромным Лос-Анджелесом. Город был стерт с земного лица Великим Калифорнийским землетрясением, случившимся в последней четверти двадцать первого века. Впрочем, Мари почти ничего не знала об этом, хотя, разумеется, ее приятно взволновало археологическое открытие, сделанное на месте бывшего Голливудского бульвара. Еще бы, ведь среди нескольких десятков, вмонтированных в ископаемый асфальт металлических звезд была и та, что носила имя любимой актрисы.

Пальмы, отрезанные от океана широкой полосой дюн, скрылись в наступающей ночи. Гиппогриф поднялся повыше, дабы не тратить силы в борьбе с береговым ветром. Теперь казалось, что он почти не движется, зависнув между двумя безднами – флюоресцирующей зелеными галактиками планктона океанской и мерцающей звездной. Лишь медленно сползающий к экватору Узел, издали похожий на свободно плывущую в пространстве Рождественскую ель, увеличиваясь в размерах, подтверждал, что крылатый механорг все-таки не болтается на одном месте.

Мари, которой наскучило философское одиночество в мерцающей пустоте, велела гиппу поторопиться. Тот заработал крылами с удоенным усердием, Узел стремительно придвинулся и вскоре принял в пассажирский терминал нетерпеливую птичку. Здесь Мари и ее драгоценному багажу пришлось разделиться – в зону транспортных нуль-Т люди не допускались.

Расставшись с гардеробом, Мари спустилась в зону, доступную посещению. Здесь было полно праздного народу. Призывно сияли вывески кафе-баров, музыка мешалась с речью, несколько зевак с энтузиазмом следили за виртуальной схваткой двух устрашающего вида механоргов, вдоль панорамных окон на смотровом ярусе прогуливались парочки.

Мари ревниво разглядывала женщин, опытным глазом отличая неприхотливые наряды скромных «марсианок» от пышной безвкусицы обитательниц лунных колоний. Постоянные жительницы Земли предпочитали разнообразие, но модные тенденции прослеживались. Особенно бросалась в глаза приверженность юных девиц к «пламенеющему» стилю. Мари стало стыдно от того, что полгода назад сама сходила по нему с ума. Хороша была бы она сейчас в этих молодежных тряпках!

По-счастью, теперь Мари придерживалась только входящей в моду тендеции к асексуальности в одежде. Иначе выглядела бы как вон та дуреха, что прется прямо сквозь голографическую иллюзию европеанского аквариума. И не противно ей, что эти твари, от одного вида которых кидает в дрожь, задевают ее мерзкими своими то ли щупальцами, то ли хвостами?…

«Дуреха» приблизилась к Мари вплотную.

«Боже мой, как она этого добилась? Нанопластикой, и не иначе… но ведь, полная нанопластика вредна для здоровья!»

– Простите, я вас, кажется, испугала, – сказала незнакомка ЕЕ голосом и улыбаясь ЕЕ улыбкой. – Вы – знаменитая Мари Стюарт?

– Да, – ответила Мари, натянуто улыбнувшись. – Хотите автограф?

– В самую точку! – продолжала атаковать ее шэроновскими интонациями незнакомка. – Я без ума от вашей игры! Увидев вас, я выскочила как ошпаренная, забыв на столике в дамской комнате свою сумочку. В ней я держу специальный вирнот для автографов. Вы не откажете в любезности пройти со мною в дамскую комнату?

Предложение было хамским, но воля Мари при виде столь идеальной копии Божественной Шэрон совершенно размягчилась. Позволив взять себя под руку, она покорно двинулась за поклоницей. На пути у них оказался какой-то молодой ротозей, по видимому, оценивший внешнее сходство двух женщин. Мари не могла не отметить, что его взгляд задержался на «Шэрон» несколько дольше, чем на ней. Что моментально отрезвило тивидиву.

«Неужели дамочка настолько идеально копирует великую Стоун, что это заметно любому прыщавому юнцу? – думала Мари, по инерции продолжая следовать за собирательницей автографов. – Конечно, он и не подозревает, что перед ним выскочка, самозванка, ни разу не принявшая участие в фестивале…»

Горечь Мари была вполне обоснована. Каждый год поклонники Божественной Шэрон собирались в разных уютных местечках, чтобы обсудить вклад великой актрисы в мировое искусство, который раз с наслаждением посмотреть восстановленные фильмы с ее участием, а также выбрать очередную победительницу конкурса на лучшую «Шэрон Стоун Солнечной системы»! Того самого конкурса лауреаткой которого она – Мари Стюарт – становилась аж три раза! И в последний раз, что особенно приятно, на Марсе, в маленькой колонии стоунистов «Вспомнить все».

М-да, вот это был подлиный триумф… И теперь какая-то самозванка тащит ее в уборную, чтобы взять автограф! Да не бывать этому…

«Надо бы проучить мерзавку, – с ожесточением подумала Мари. – Как там было в сценарии “Тигровой звезды”?… Юная папуаска вступает в неравный бой с капитаншей пиратского судна и побеждает».

Разумеется, побеждает, ведь папуаску играет сама несравненная Мари Стюарт, помимо прочего, еще и чемпионка Восточного побережья по женскому абоксу!

Бесстрастные мониторы системы безопасности Узла зафиксировали следующее. Торопливым шагом две молодые женщины, в чьих чертах прослеживалось определенное сходство, вошли в туалетную комнату, видимо, движимые известным намерением. Пробыли они там минуты три, после чего из дамской вышла лишь одна из женщин. И сразу направилась к свободной нуль-кабинке. Датчики-регистраторы отметили стандартное перемещение человека из передатчика на Тихоокеанском Узле в приемник телепорта лунной колонии «Селентиум». Вторая женщина так и не покинула туалетной комнаты. Во всяком случае, через дверь.

Камень был скользким из-за облепившей его тины, и девушке, чтобы сохранять равновесие, приходилось непрерывно размахивать руками. От этого казалось, что она изображает неспособную взлететь чайку.

– Опусти крылышки, – с усмешкой посоветовал Гарик, вынырнув прямо перед ней.

– Не могу, – выдохнула она. – Свалюсь…

Он с легкостью вытолкнул себя из воды и взобрался на камень.

– Ну и что? – сказал беззаботно. – Вода-то теплая…

– Для тебя может и теплая, а для меня холоднющая. Помог бы лучше…

– Не могу, – эхом отозвался он и, не поворачиваясь к ней спиной, переступил на другой камень.

И она не стала уточнять: почему. Испугалась. А вдруг ответ будет столь страшен, что придется и впрямь сигать в эту воду, вернее в густую кашу из воды и осколков льда.

Гарику ледяная купель была нипочем. От его крепкого, мускулистого тела шел пар, оно просто лучилось здоровьем и мужской красотой. Девушке немедленно захотелось к нему, но юноша уже стоял далеко и, похоже, не собирался возвращаться.

– Ты зачем пришла? – спросил он вдруг.

– Как это зачем?… – опешила девушка. – Тебя повидать… Узнать, как ты здесь живешь…

– Нормально живу, – буркнул он, отводя взгляд. – Что мне сделается…

– Да, конечно… – потупилась она.

– Ты лучше о себе расскажи. Как поживаешь?

– Ничего… Вот на Меркурий отправляюсь…

– На Меркурий! – встревожился Гарик. – Зачем это?

– Ну, понимаешь, туристический полет… В качестве премии. Я теперь знаменитость…

– Останься на Земле!

– Почему?

– Не знаю, – покачал головой Гарик. – Вернее – не могу говорить… Просто поверь мне.

– Хорошо, хорошо, милый, – проговорила девушка, удивляясь как это легко у нее получилось – назвать этого моржа «милым».

– Как ты меня назвала? – нахмурясь переспросил Гарик.

– Ой, – испугалась она. – Я не хотела…

– Не хотела? – усмехнулся Гарик и вдруг потребовал: – Иди ко мне, любимая! Скорее!

– Я… я сейчас…

Девушка шагнула на следующий камень. Он казался сухим и надежным, однако нога соскользнула. Серое небо и черно-белое водное пространство встали дыбом. Девушка закричала и ухнула в ледяную бездну…

«Гарик!»

Мисс Агнесс Шерман, для друзей – Несси, подскочила над постелью, одеяло соскользнуло с нее, но предохранительный полог все же не дал врезаться в низкий потолок каюты. Медленно опустившись на жесткое ложе, которое в условиях лунного тяготения было мягче любой перины, женщина провела рукой по лицу. Оно было влажным.

– Господи… всего лишь сон.

С криком вскакивать из-за кошмаров, просыпаться в слезах, – что это, как не признак приближающейся старости? – спросила Несси у самой себя, при помощи привычной самоиронии стараясь унять расходившееся сердце.

Ответа не последовало. Да и что можно ответить самой себе? А задать этот вопрос кому-нибудь еще, не представляется возможным, ибо как гласит старая хохма: рада бы сказать «отвяжись», да не кому. Сороковник на носу, и ни одного приличного мужика в пределах видимости. Приходится разговаривать с мертвецами… Хорошо ещё, что – во сне.

Поняв, что начинает горевать о своей бабьей доле, Несси решительно выбралась из-под полога. Ровно за мгновение до срабатывания будильника.

– Заткнись, – сказала Несси сладкоголосой, но до ужаса надоедливой сирене.

Серворг послушно исполнил приказ. Скинув ночнушку, Несси втиснулась в душевую. Добрая минута ушла на выбор моющей пены. Остановившись на лавандовой, Несси окутала себя ею с ног до головы, превратившись в Мыльную фею – персонажа любимой детской постановки. Теперь дело за малым – смыть с себя всю эту дрянь вместе с ночным потом. Несси, плотно зажмурившись, запустила форсунки.

Она бы запросто пренебрегла утренним душем, в котором чувствовала себя тарелкой внутри посудомоечной машины, но неумолимый Мастер Хо требовал строго соблюдать все этапы тренировки. Несси не хотелось подводить старого друга, ему и так хватало хлопот с прочими, как называли их в официальных коммюнике, «членами команды пассажиров» – тремя десятками избалованных, капризных кумиров публики.

Во время завершающих недель подготовки, туристы жили внутри макета космолайнера, выполненного в масштабе один к одному, чтобы привыкнуть к его, мягко говоря, необычной обстановке, научиться пользоваться различными санитарными и бытовыми устройствами и вызубрить наизусть расположение отсеков. По части роскоши макет был далек от оригинала, и это правильно: нельзя чтобы пассажиры отвлекались на пустяки. К тому же, в таком упрощении был точный психологический расчет: оказавшись на борту настоящего корабля, туристы должны непременно ощутить прилив энтузиазма.

Вообще, устроители самого главного шоу в истории Солнечной системы прекрасно разбирались в психологии. Кумирам не давали скучать ни минуты. Поначалу им было в новинку их положение. Стильные комбинезоны, разработанные, кстати, одной из участниц программы, дизайнером Лимой Майлз, выделяли будущих пассажиров «Вестника богов» из пестрой толпы других туристов. Восторженные возгласы, насмешки завистников и умоляющие взоры собирателей автографов сопровождали счастливчиков, где бы они ни появлялись. Ажиотажная атмосфера скрасила скучные теоретические курсы подготовки. Когда же искреннее восхищение и неприкрытая зависть приелись, начались тренировки в макете. Следующим номером программы была посадка на специально построенный в Копернике космодром первого в истории космолайнера. Ну а затем: кораблю – взлет!

Едва Несси высушила себя искусственным торнадо, как надоедливый каютный серворг – ходили слухи, что на самом «Вестнике» их заменят настоящие стюарды, и слава богу, – прошипел: «К вам посетитель, миссис».

– Не миссис, а мисс! – рявкнула на него Несси. – Сколько тебе говорить…

«Впустить посетителя, мисс?» – поинтересовался серворг, как почудилось Несси, довольно ехидно.

– Я тебе!… – взвизгнула голая «мисс», хватая купальный халат.

Ответ был неверный, поэтому ехидный искин тут же разблокировал дверную панель. На лету подхватывая сухие, но не расчесанные волосы, Несси стремительно обернулась к входу, чтобы немедленно потребовать от незванного посетителя выйти вон. Но требование сие буквально замерло у нее на устах.

Перед ней, косой саженью в плечах загораживая неширокий дверной проем, стоял живой Морж, пунцовый от смущения. Зажав рот, чтобы не заорать благим матом, Несси попятилась в глубь каюты.

– Простите, тетя Несси, – пробормотал посетитель, отводя взгляд от полуобнаженной «тети». – Я, наверное, не вовремя…

– Санек! – облегченно выдохнула мисс Шерман, опускаясь в кресло. – Как ты меня напугал…

«А ведь вылитый Гарик Морозов! Ну не лицом, конечно. Лицо у него отцовское, а вот статью…»

– Извините, – пылая щеками, продолжил гость. – Я хотел найти дядю Хо, но мне сказали, что он внезапно отбыл на Землю…

– Отбыл? – удивилась Несси. – Я… не знала… Но ты-то как здесь очутился, Санек? Вернее, понятно как, но зачем?

Посетитель вскинул и снова поспешно отвел взгляд.

– Автографы я собираю, – буркнул он. – Тут столько знаменитостей и все в одном месте…

– Отлично! – улыбнулась Несси. – Ты спустись в бар «Геоцентрик», что на третьем уровне, а чуть позже к тебе присоединюсь. Гарантирую не только свой автограф. Идет?

– Идет! – согласился юнец и со вздохом облегчения выдвинулся обратно в коридор.

«Добро пожаловать на Луну, мэм!»

Женщина безразлично улыбнулась механоргу, который обслуживал туристов, прибывающих через телепорт Тихоокеанского Узла. Речевой синтезатор «таможенника» менял голосовые модуляции в соответствии с полом, возрастом и психотипом клиента. Женщине «достался» мягкий баритон, весьма неприятно контрастирующий с внешним обликом биомашины, отдаленно напоминающей паука-птицеяда.

«Ваш багаж, мэм?…»

– Я налегке.

«Вы совершенно правы, что доверяете нашей сервисной службе, мэм, – отозвался „таможенник“. – У нас лучшие серворги, обеспечивающие комфорт и безопасность на всем протяжении вашего пребывания на самой тихой планете Системы!»

Туристка сдержанно кивнула и прошла в накопитель, где скучала уже довольно изрядная толпа.

Луна опять была в моде. В отличие от других внеземельных турцентров, «Селентиум» не построили прямо на поверхности, как старинный «Лунник», и не углубили в грунт, как «Стикни», и не заякорили в скале, как «Цереру» на одноименном астероиде. Нет, он вообще не касался лунной почвы – он двигался! Мощные антигравитаторы, питаемые глюонным реактором, перемещали многотонную громаду почти со скоростью суточного оборота земного спутника, таким образом «Селентиум» всегда оставался на линии терминатора, избегая как раскаленных лучей полуденного Солнца, так и лютого мороза полуночи.

Фантазия проектировщиков турцентра зашла столь далеко, что они придали ему сходство с «Хилтон-орбитер» – одним из самых знаменитых космических отелей прошлого, с роскошными номерами исключительно высшего класса, смотровыми плащадками, искусственными водоемами под спектролитовыми куполами, салонами для танцев, светских бесед и различных игр, ресторанами, спортивными залами и прочая, прочая, прочая. Был также предусмотрен парк с комплексом аттракционов, но главным аттракционом оставалась сама Луна, где даже завзятые землеседы чувствовали себя почти как дома. Ведь вот он дом, всегда в пределах прямой видимости.

Вновь прибывшую виды на Земной полумесяц не интересовали. Покончив с формальностями, она прошла прямо к эскалатору, ведущему на нижний уровень «Селентиума».

– Мари! – окликнула ее невысокая темноволосая женщина. – Только что прилетела?

Мари медленно, словно нехотя, оглянулась. Несколько мгновений она без улыбки смотрела на приближающуюся знакомую, потом, изобразив на лице искреннюю радость, откликнулась:

– Какая встреча, Лима!

– Сколько световых лет, сколько световых зим, милая, – блеснула остроумием та.

– Световых? – озадаченно переспросила подруга.

– Ну да, – кивнула Лима. – Хотя вряд ли ты знаешь, что такое скорость света…

– Скорость света в вакууме составляет двести девяносто девять тысяч семьсот девяносто два километра в секунду, – парировала Мари. – Это предельная скорость для электромагнитного излучения.

– Ого, ты, я вижу, даром времени на Земле не теряла, – заметила Лима. – Мы тут думали, что наша тивидива крутит очередной роман, тогда как нас, сирых, крутят на этих ужасных центрифугах. А ты, оказывается, коротала дни в образовательном сегменте Виртуала! Готовилась к полету самостоятельно?

– Я хорошо подготовлена, – равнодушно отозвалась Мари.

– Ну-ну, посмотрим… – усмехнулась Лима. – Кстати, сейчас прибывает наш корабль. А в три часа объявлена первая экскурсия на борт. Надеюсь, на этот раз ты к нам присоединишься?

– Я буду точно в три.

– Ну и отлично. Тогда до свидания, дорогая.

– До встречи.

Мари шагнула на эскалатор, а подруга, проводив ее задумчивым взглядом, устремилась наверх, где в «Геоцентрике» собирались некоторые «члены команды пассажиров», чтобы обсудить разные животрепещущие вопросы. Лиму просто распирало от желания поделиться с кем-нибудь новостями, соображениями, предчувствиями и предположениями. Одним словом, сплетнями.

Вакуумный лифт вознес ее на третий уровень. Это и в другие дни было самым посещаемым местом в «Селентиуме», но сегодня, похоже, сюда стеклось все трехтысячное население турцентра. Люди толпились повсюду, где были экраны, демонстрирующие панораму лунной поверхности. Лима с огромным трудом пробилась к группке своих, как и полагается знаменитостям, занявших наиболее удобные места – столики вдоль широкого спектролитового окна, выходящего на северную часть кратера Коперник. Но здесь ее ждало разочарование.

Взгляды подруг были прикованы к окну, а уши ловили транслирующиеся в широковещательную сеть переговоры экипажа космолайнера с диспетчерской службой турцентра. Никто из присутствующих ровным счетом ничего не понимал в казуистике специальных терминов, которыми вместо нормальных слов обменивались пилоты с диспетчерами, но всем казалось, что они причащаются некой важной тайне.

– Это вообще какая-то бессмыслица, – сказал незнакомый Лиме молодой человек, сидевший за одним столиком с Агнесс Шерман – выскочкой, как не без подачи Майлз стали называть ее в женской половине пассажирской команды.

«Протяжка», – прохрипел в динамиках мужественный голос космопилота.

– Почему? – поинтересовалась выскочка, как всегда одетая чудовищно безвкусно.

– Понятийный аппарат М-навигации слишком сложен для вербализации. И потом, пока пилот произносит только одно слово, корабельные и диспетчерские искины успевают прокачивать мегабайты информации. Не понимаю, зачем летуны устраивают этот спектакль?

«Отсечка», – рявкнул динамик.

– А я, кажется, понимаю, – тонко улыбнулась его собеседница. – Они устраивают именно спектакль, работают на публику.

– Ох уж мне эта публика, – сокрушенно покачал крупной головой юноша.

«Отклонение от вертикали – ноль», – разнеслось по залу.

– Для собирателя автографов в тебе маловато энтузиазма.

– Да я не по своей воле, тетя Несси! – воскликнул молодой всезнайка.

«Несси? Какое милое прозвище для этого чудища…» – усмехнулась про себя Лима.

«Горизонт чист», – ни к селу, ни к городу доложил динамик.

– И кто же тебя неволит?

– Преподы, – хмуро отозвался юноша. – У нас гуманитарная практика. Мне выпало быть репортером нашего университетского мульти-TV. Вот я и решил сделать репортаж о пассажирах «Вестника».

– А причем тут автографы?

– Ну, я решил, что буду репортером-инкогнито. Как персонаж одной старинной пьесы.

«О, эта новость будет поинтересней появления „образованной“ Мари!»

– Тогда говори об этом потише, – посоветовала Несси, оглянувшись на присевшую неподалеку Лиму Майлз.

«Стою на хвосте», – доложил пилот.

– Вот он! – выкрикнул сидевший у самого окна гигант Дитер Мартелл.

«Где? Где? Где? – вопросили сразу несколько голосов. – Ничего не видим!»

– Да вот же он! – пояснил зоркий метатель молота, с такой силой тыча железной рукой в окно, что казалось, сверхпрочный спектролит вот-вот лопнет.

– О, и я вижу! – поддержала его миниатюрная блондинка Катерина Бланш, прославившаяся своими кулинарными рецептами.