1. ЧТО ПРОИСХОДИТ В ОКРУГЕ

Горный хребет, который тянется вдоль американского побережья Атлантического океана через Северную Каролину, Виргинию, Мэриленд, Пенсильванию и штат Нью-Йорк, носит двойное название: Аллеганские и Аппалачские горы. Они образуют две различные цепи: на западе — Кэмберлендские, на востоке — Голубые горы.

Эта горная гряда, самая значительная в западной части Северной Каролины, простирается в длину приблизительно на девятьсот миль, или на тысячу шестьсот километров, однако высота ее в среднем только шесть тысяч футов, и самая высокая ее точка — гора Вашингтон note 1.

Для альпинистов этот горный хребет (один конец его спускается к рекам штата Алабама, а другой — к заливу Святого Лаврентия) не представляет большого интереса. Даже самые крутые его гребни не достигают верхних слоев атмосферы, и потому в нем нет той притягательной силы, которой обладают великолепные вершины Старого и Нового Света. Однако и в этой цепи была одна гора, Грейт-Эйри, на которую не могли взобраться туристы и которая поэтому слыла неприступной.

Впрочем, хотя до сих пор альпинисты пренебрегали вершиной Грейт-Эйри, вскоре ей суждено было привлечь всеобщее внимание, и даже вызвать тревогу, по совершенно особым причинам, — о них я и должен рассказать в начале этой истории.

Если я заговорил здесь о себе, то единственно потому, что, как увидит читатель, я имел непосредственное отношение к одному из самых замечательных событий двадцатого века. Порой я даже спрашиваю себя, не изменяет ли мне память, действительно ли это событие произошло, или я пережил его только в своем воображении. В качестве главного инспектора вашингтонской полиции я в течение пятнадцати лет принимал участие в расследовании самых разнообразных дел, и мне часто давали секретные поручения, к которым я, как человек весьма любознательный, имел особое пристрастие. Не удивительно поэтому, что мое начальство вовлекло меня и в эту невероятную авантюру, где мне предстояло столкнуться с непостижимыми тайнами. Однако я с самого начала предупреждаю, что мне должны верить на слово, потому что, говоря об этих чудесных событиях, я не могу привести в свидетели никого, кроме самого себя. А если мне не захотят верить, ну что ж, — пусть не верят!

Вершина Грейт-Эйри расположена как раз среди той живописной цепи Голубых гор, которая тянется вдоль западной части Северной Каролины. Ее округлые контуры ясно видны при выходе из поселка Моргантон, выстроенного на берегу реки Сатавбы, и еще лучше — из местечка Плезент-Гарден, расположенного несколькими милями ближе.

Что же такое в сущности эта вершина Грейт-Эйри? Оправдывает ли она имя, данное ей жителями окрестностей этой части Голубых гор? Название последних вполне уместно: при известных атмосферных условиях их очертания окрашиваются лазурью. Но если под именем «Грейт-Эйри» подразумевается орлиное гнездо, то не связано ли это с тем, что там находят приют хищные птицы — орлы, коршуны и кондоры? Не парят ли они крикливыми стаями над этим пристанищем, доступным только им одним? Нет, право, их здесь не больше, чем на других вершинах Аллеганских гор. И даже, напротив, было замечено, что в иные дни, подлетев к Грейт-Эйри, пернатые хищники как будто спешат удалиться от этого места и, описав над ним несколько кругов, разлетаются в разные стороны, оглашая воздух своими пронзительными криками.

Так почему же тогда эта гора получила имя Грейт-Эйри? Не лучше ли было бы назвать вершину просто «цирком», — ведь такого рода «амфитеатры» часто встречаются в гористых областях разных стран? Должно быть, там, среди высоких скал, есть обширная и глубокая котловина, возможно, даже небольшое озеро или водоем, образованный зимними дождями и снегом; такие озера есть и в Аппалачских горах, на разной высоте; они нередко попадаются в горных цепях Старого и Нового Света. Пожалуй, под названием «цирк» и следовало бы отныне включить эту вершину в географические справочники.

И, наконец, последняя гипотеза: нет ли на вершине Грейт-Эйри кратера, принадлежащего погруженному в долгий сан вулкану, который когда-нибудь может проснуться от подземных толчков? Не угрожает ли он окрестным жителям такой же катастрофой, какая произошла во время яростных извержений Кракатау и Мон-Пеле? Если озеро действительно существует, то разве нельзя предположить, что воды его, просочившись в недра земли, превращаются от подземного огня в пар и угрожают равнинам Каролины таким же бедствием, какое имело место в 1902 году на Мартинике?

Это предположение недавно подтвердилось некоторыми признаками: над Грейт-Эйри появились пары, указывавшие на наличие каких-то геологических процессов. Однажды крестьяне, работавшие в ноле, услышали даже какой-то необъяснимый глухой гул.

А ночью над горой появился огненный столб.

Пары вырывались из котловины, и когда ветер отогнал их к востоку, на земле остались следы пепла и копоти. Среди царившего вокруг мрака тусклое пламя, отраженное низко нависшими облаками, бросало на окрестности какой-то зловещий свет.

Не удивительно, что эти странные явления сильно встревожили всю область. Необходимо было выяснить, что же в сущности происходит. Газеты Каролины беспрестанно упоминали о так называемой «тайне Грейт-Эйри». Они обсуждали вопрос: не опасно ли жить поблизости от горы?.. Статьи вызывали одновременно любопытство и тревогу, — любопытство у людей, которые, не подвергаясь никакой опасности, попросту интересовались явлениями природы, и тревогу у тех, кто рисковал стать жертвами этих явлений, если они действительно представляли угрозу для обитателей окрестных селений. В большинстве своем это были жители Плезент-Гардена, Моргантона, а также других поселков и довольно многочисленных ферм, разбросанных у подножья Аппалачских гор.

Жаль, конечно, что альпинисты до сих пор ни разу не сделали попытки взобраться на Грейт-Эйри. Никто еще не переступал через окружающую ее скалистую стену, а может быть, там и не существовало расщелины, открывавшей доступ в котловину.

Но разве не было Поблизости другой остроконечной или конусообразной горы, по высоте превосходившей Грейт-Эйри, откуда открывался бы вид на всю ее вершину? Нет, на несколько километров вокруг не было гор выше Грейт-Эйри. Гора Веллингтон, одна из высочайших точек Аллеган, находилась слишком далеко.

Итак, тщательное исследование Грейт-Эйри стало теперь совершенно необходимым. В интересах населения округа нужно было узнать, нет ли там кратера и не угрожает ли западной части Каролины извержение вулкана. Следовательно, ничего не оставалось, как только попытаться проникнуть в котловину и определить причину наблюдаемых явлений.

Но прежде чем осуществилась эта попытка, как известно, сопряженная с большими трудностями, представился случай, казалось бы дававший возможность выяснить внутреннюю структуру Грейт-Эйри, не взбираясь на ее кручи.

В первых числах сентября этого года воздухоплаватель Уилкер должен был подняться на аэростате из Моргантона. Предполагали, что восточным ветром баллон будет отнесен к Грейт-Эйри, и надеялись, что он (пролетит как раз над вершиной. В таком случае, оказавшись на несколько сот футов выше горы, Уилкер при помощи сильной подзорной трубы мог бы рассмотреть котловину до самой глубины и выяснить, не зияет ли между высокими скалами кратер вулкана. В сущности это и был главный вопрос. Если бы он разрешился, стало бы ясно, должно ли население окрестностей в более или менее близком будущем опасаться извержения вулкана.

Подъем аэростата совершился по намеченному плану. Дул ровный, не слишком сильный ветер; небо было ясное. Утренний туман только что растаял от ярких лучей солнца. Если котловина не будет затянута дымкой испарений, аэронавт сможет осмотреть ее на всем протяжении. В случае выделения подземных паров он несомненно их заметит, и тогда придется констатировать, что в этой части Голубых гор действительно существует вулкан и кратером его является Грейт-Эйри.

Воздушный шар поднялся сначала на высоту в тысячу пятьсот футов и в течение четверти часа оставался неподвижным, так как ветер дул только у поверхности земли и не ощущался на такой высоте. Но какое разочарование! Вскоре аэростат испытал на себе действие другого атмосферного течения, и его стало относить к востоку. Таким образом он удалялся от горной цепи, и никакой надежды на то, что он снова к ней приблизится, не оставалось. Прошло несколько минут, и жители местечка потеряли аэростат из виду, а впоследствии они узнали, что он опустился в окрестностях Роли в Северной Каролине.

Попытка не удалась, но было решено повторить ее в более благоприятных условиях. Дело в том, что с горы опять раздавался шум, из нее вырывались черные, как сажа, пары; в облаках отражался мерцающий свет. Понятно, что тревога не прекращалась. Местность по-прежнему оставалась под угрозой землетрясения или извержения вулкана.

Но вот с начала апреля опасения, до тех пор более или менее смутные, превратились в непреодолимый страх, и на то были серьезные причины. Местные газеты быстро откликнулись на всеобщую панику. Теперь весь округ между горной цепью и Моргантоном со дня на день ожидал катастрофы.

В ночь с 4 на 5 апреля жители Плезент-Гардена были разбужены взрывом, сопровождавшимся оглушительным грохотом. Среди жителей, решивших, что это обрушилась часть горной цепи, началась паника. Люди выскочили из домов, и, боясь, что перед ними вот-вот разверзнется огромная пропасть, которая поглотит фермы и поселки на протяжении десяти — пятнадцати миль, готовы были броситься бежать.

Ночь была темная. Над долиной нависли густые облака. Даже и днем они скрыли бы из виду вершины Голубых гор. Среди этой тьмы разглядеть что-либо было невозможно. Со всех сторон раздавались крики. Группы растерянных жителей — мужчины, женщины, дети — метались в поисках дороги и в смятении толкали друг друга. То тут, то там слышались испуганные возгласы:

— Землетрясение!..

— Извержение вулкана!..

— Какого?

— Грейт-Эйри…

Весть о том, что на равнину полилась лава и посыпались камни и шлак, быстро донеслась до Моргантона.

Следовало обратить внимание хотя бы на то, что в случае извержения грохот еще усилился бы и над горой появилось бы пламя. Люди не могли бы не заметить в темноте светящихся потоков лавы. Однако никому это не пришло в голову, и перепуганные жители продолжали утверждать, что их дома содрогаются от подземных толчков. Впрочем, эти толчки мог вызвать обвал какой-нибудь скалы, обрушившейся со склонов горной цепи.

Все с ужасом ждали чего-то, охваченные смертельной тревогой, готовые в любую минуту бежать к Плезент-Гардену или Моргантону.

В течение следующего часа те произошло ничего нового. Только легкий западный ветер, который отчасти задерживала длинная гряда Аппалачских гор, долетал сквозь жесткую хвою вечнозеленых деревьев, густо растущих в болотистых низинах.

Паника не возобновлялась, и люди уже собирались разойтись по домам. По-видимому, бояться теперь было нечего, и все-таки все с нетерпением ждали наступления утра.

Должно быть, произошел обвал, какая-то громадная глыба низверглась с высоты Грейт-Эйри. При первых лучах зари легко будет убедиться в этом, пройдя несколько миль вдоль подножья горной цепи.

Но вот около трех часов утра — новая тревога: над гребнем скал показалось пламя. Отраженное облаками, оно осветило заревом все небо. В то же время сверху слышалось какое-то потрескивание: видимо, на вершине что-то горело.

Уж не пожар ли начался там, наверху? Но от чего бы он мог произойти? Во всяком случае не от молнии. Ведь никто не слышал раскатов грома. Правда, горючего было сколько угодно, потому что весь Аллеганский хребет — и Кэмберлендские и Голубые горы — на этой высоте еще покрыт лесом. Там растет множество кипарисов, латаний и других вечнозеленых деревьев.

— Извержение!.. Извержение!.. — закричали со всех сторон.

Так, значит, Грейт-Эйри — это кратер вулкана, таящегося в недрах гор. Ведь он потух столько лет, вернее столько веков назад, так неужели Же он опять начал действовать? Что, если за пламенем последует дождь из раскаленных камней, ливень из пепла и шлака?.. Что, если сейчас польется лава, которая сожжет все на своем пути, уничтожит городки, селения, фермы,

— словом, весь этот обширный край с его равнинами, с его полями, лесами, даже и за пределами Плезент-Гардена и Моргантона?..

На этот раз поднялась такая паника, что остановить ее было невозможно. Обезумевшие от страха женщины, схватив своих детей, бросились к дорогам, ведущим на восток, чтобы как можно быстрее покинуть места, где начиналось землетрясение. Мужчины вытаскивали из домов вещи, связывали в узлы все самое ценное, выпускали лошадей, коров, овец, в страхе бросавшихся в разные стороны. Какой хаос представляло собой это скопление людей и животных — в темную ночь, среди лесов, которые вот-вот охватит пламя вулкана, у болот, грозивших каждую минуту затопить все кругом!.. Казалось, даже сама земля готова была расступиться под йогами беглецов!.. Успеют ли они спастись, если бурный поток раскаленной лавы, разлившись по поверхности земли, преградит им дорогу?

Некоторые из самых состоятельных фермеров, наиболее рассудительные, все же остались в поселке и хотели остановить перепуганную толпу, — но все их усилия были напрасны.

Они отправились на разведку и, остановившись за милю от горной цепи, увидели, что пламя побледнело и скоро должно погаснуть. В самом деле, не похоже было на то, что местности угрожает извержение вулкана. С горы не летели камни, потоки лавы не спускались по склонам, из недр земли не доносилось гула. Не было никаких признаков тех сейсмических возмущений, которые могут в одно мгновение опустошить целую страну.

Отсюда было сделано следующее справедливое заключение: сила огня, бушевавшего в котловине Грейт-Эйри, по-видимому, ослабевала. Облако постепенно бледнело; скоро вся равнина должна была погрузиться в глубокий мрак до наступления утра.

Между тем толпа, отойдя на такое расстояние, где ей уже не угрожала опасность, остановилась. Затем она повернула назад, и к утру многие беглецы возвратились в свои селения и на фермы.

Около четырех часов утра утесы Грейт-Эйри едва окрашивались слабыми отсветами. Пожар догорал — несомненно из-за недостатка горючего, и хотя причина его так и осталась неизвестной, можно было надеяться, что он не возобновится.

Судя по всему, на Грейт-Эйри теперь не происходило никаких вулканических явлений. Не было оснований думать, что жители ее окрестностей находятся под угрозой извержения или землетрясения. А часов в пять утра с вершины, еще окутанной ночной мглой, донеслись странные звуки, нечто вроде сильного и ровного дыхания, сопровождаемого мощными ударами крыльев. И если бы было светло, люди из селений и ферм могли бы заметить, как по небу пронеслась какая-то гигантская хищная птица, какое-то крылатое чудовище, которое, поднявшись над Грейт-Эйри, полетело на восток!

2. В МОРГАНТОНЕ

Двадцать седьмого апреля я выехал из Вашингтона и на следующий день прибыл в Роли, главный город штата Северная Каролина.

За два дня до этого начальник департамента полиции вызвал меня к себе в кабинет. По-видимому, он с нетерпением ожидал моего прихода, и между нами произошла следующая беседа, решившая мой отъезд. Привожу этот разговор.

— Джон Строк, — начал он, — могу ли я по-прежнему рассчитывать на вас, как на агента, который не раз доказывал нам свою проницательность и преданность?

— Мистер Уорд, — почтительно ответил я, — не мне судить о том, так же ли я проницателен, как был прежде… Что же касается моей преданности, то могу заверить, что она осталась неизменной…

— Я в этом не сомневаюсь, — продолжал мистер Уорд, — и хочу только задать вам еще один, более определенный вопрос, по-прежнему ли вы любознательны, по-прежнему ли стремитесь разгадывать тайны?

— По-прежнему, мистер Уорд.

— И эта любознательность не уменьшилась от всего того, что вам пришлось видеть и пережить?

— Нисколько!

— Так вот, послушайте, Строк…

Мистеру Уорду было тогда лет пятьдесят; человек острого и зрелого ума, он» с большим знанием дела исполнял свои ответственные обязанности.

Он неоднократно давал мне трудные поручение, иной раз носившие политический характер; я выполнял их успешно, и он всегда бывал мною доволен. Однако уже в течение нескольких месяцев мне не представлялось никакого случая снова проявить себя на службе, и эта праздность начинала меня тяготить.

Поэтому я с нетерпением ждал, что скажет мне мистер Уорд. Я не сомневался в том, что он вызвал меня неспроста и снова хочет дать мне какое-нибудь важное поручение.

Начальник заговорил со мной о событии, занимавшем в то время общественное мнение не только Северной Каролины и соседних штатов, но и всей Америки.

— Вы, конечно, знаете, — сказал он мне, — о том, что происходит в Аппалачских горах, в окрестностях поселка Моргантон?..

— Знаю, мистер Уорд, и ничуть не удивляюсь, что такие по меньшей мере необычные явления возбуждают любопытство у людей и не столь любопытных, как я…

— Не спорю, Строк, там действительно происходит нечто необычное и даже странное. Но надо подумать о том, не представляют ли наблюдавшиеся на Грейт-Эйри явления опасности для населения этого округа, не следует ли считать их признаками, предшествующими извержению вулкана или землетрясению?..

— Боюсь, что это так, мистер Уорд.

— Поэтому, Строк, и важно было бы узнать, в чем там дело. Если мы и не а силах предотвратить стихийное бедствие, то было бы все же лучше вовремя предупредить жителей об угрожающей им опасности…

— Это обязанность властей, мистер Строк, — ответил я. — Необходимо выяснить, что происходит там, на вершине, и…

— Вы правы, Строк, но, по-видимому, это связано с большими трудностями. Все в том округе твердят, что проникнуть за утесы Грейт-Эйри и осмотреть котловину — невозможно. Однако пробовал ли кто-нибудь сделать это при таких условиях, которые могли бы обеспечить успех?.. Не думаю, и, по моему мнению, серьезно организованная попытка привела бы к желаемым результатам.

— Тут нет ничего невозможного, мистер Уорд, — и вопрос здесь, конечно, только в затратах.

— Эти затраты необходимы. Строк, и не приходится считаться с ними, когда дело идет о том, чтобы успокоить все местное население или предупредить его во избежание катастрофы… Впрочем, действительно ли утесы Грейт-Эйри так уж неприступны, как это утверждают?.. Кто знает, не устроила ли там себе притон шайка злоумышленников и не пробираются ли они туда по тропинкам, которые ведомы им одним?..

— Как, мистер Уорд, вы подозреваете, что злоумышленники…

— Быть может, Строк, я ошибаюсь, и все, что происходит там, объясняется естественными причинами… Вот это-то мы и хотим выяснить, и притом как можно скорее.

— Позвольте задать вам вопрос, мистер Уорд?

— Говорите, Строк.

— Допустим, что котловина Грейт-Эйри будет исследована и мы узнаем причину этих явлений; допустим, что там имеется кратер и вскоре нужно ожидать извержения, — разве мы сможем его предотвратить?..

— Нет, Строк, но зато мы успеем предупредить население округа… Жители поселков и ферм не будут застигнуты врасплох и смогут подготовиться. Что, если какой-нибудь вулкан в Аллеганских горах угрожает Северной Каролине такой же катастрофой, какая постигла Мартинику во время извержения Мон-Пеле? Надо по крайней мере дать населению возможность уйти в безопасное место.

— Хочу надеяться, мистер Уорд, что округу не угрожает подобная опасность.

— Я тоже хотел бы этого, Строк. Да и трудно поверить, чтобы в этой части Голубых гор существовал вулкан. Аппалачские горы вовсе не вулканического происхождения. Однако, если судить по полученным нами донесениям, над Грейт-Эйри видели пламя. Людям казалось, что они ощущают подземные толчки, или во всяком случае сотрясение почвы, даже в окрестностях Плезент-Гардена… Но воображаемые это явления или реальные? Вот что нужно установить.

— Этого требует осторожность, мистер Уорд, и не следовало бы откладывать…

— Так вот. Строк, мы и решили расследовать это дело. Нужно как можно скорее туда поехать, собрать там все сведения, расспросить жителей поселков и ферм. Мы решили выбрать для этого самого надежного агента, и этот агент вы, Строк.

— Очень рад, мистер Уорд, — воскликнул я, — и вы можете быть спокойны: я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.

— Знаю, Строк, и считаю, что это поручение как раз подходит для вас.

— Больше, чем любое другое, мистер Уорд.

— У вас будет прекрасный случай проявить себя и, надеюсь, удовлетворить вашу страсть к приключениям, — ведь это отличительная черта вашего характера.

— Не отрицаю.

— К тому же вам предоставляется полная свобода действий. И если придется организовать восхождение, — что может обойтись не дешево, — вам будут отпущены неограниченные средства.

— Я сделаю все возможное, мистер Уорд, положитесь на маня.

— Но только, Строк, когда вы будете собирать сведения на месте, рекомендую вам действовать как можно осторожнее. Население там еще очень возбуждено. Не принимайте на веру все, что вам будут рассказывать, а главное, постарайтесь не вызвать там новой паники…

— Понимаю.

— Мы дадим вам рекомендательное письмо к мэру Моргантона, и он окажет вам содействие… Повторяю еще раз, будьте осторожны, Строк, и привлекайте к расследованию только таких людей, которые будут вам совершенно необходимы. Мы не раз имели случай убедиться в вашем уме и ловкости и очень рассчитываем на то, что вы и теперь добьетесь успеха.

— Я не добьюсь его только в том случае, мистер Уорд, если натолкнусь на непреодолимые трудности; ведь в конце концов может случиться, что проникнуть за утесы Грейт-Эйри действительно невозможно, а если так…

— Если так, посмотрим. Повторяю, мы знаем, что вы самый любознательный из людей, — этого требует и ваша профессия, — а здесь представляется прекрасный случай удовлетворить вашу любознательность.

Мистер Уорд был прав.

— Когда я должен ехать? — спросил я.

— Завтра.

— Завтра я выеду из Вашингтона и послезавтра буду в Моргантоне.

— Сообщайте мне о ходе дела по почте или по телеграфу.

— Непременно, мистер Уорд. На прощанье позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что вы поручили это расследование на Грейт-Эйри именно мне.

Мог ли я предполагать, что ожидало меня в будущем?

Я тут же вернулся домой, приготовился к отъезду, а на рассвете следующего дня скорый поезд уже мчал меня в столицу Северной Каролины.

Приехав в тот же вечер в Роли, я переночевал там, а после полудня поезд, курсирующий в западной части штата, доставил меня в Моргантон.

Собственно говоря, Моргантон — это всего лишь поселок. Он выстроен среди гористой местности, особенно богатой каменным углем, которого там добывается довольно много. Изобилие минеральных источников привлекает туда летом множество курортной публики. В окрестностях Моргантона процветает сельское хозяйство, земледельцы с успехом выращивают злаки. Поля перемежаются с торфяными или поросшими тростником болотами. Здесь много вечнозеленых лесов. Только одного недостает этой области — естественного газа, источника энергии, света и тепла, которым так богаты долины Аппалачских гор.

Благодаря хорошей плодородной почве окрестности Моргантона густо населены. Селения и фермы теснятся до самого подножья Аппалачских гор; они разбросаны то группами среди лесов, то поодиночке у первых отрогов горной цепи. Здесь насчитывается несколько тысяч жителей, которым угрожала бы большая опасность, если бы котловина Грейт-Эйри оказалась кратером вулкана. В случае извержения вся местность покроется шлаком и пеплом, в долину хлынут потоки лавы, а подземные толчки могут распространиться до Плезент-Гардена и Моргантона.

Мистер Элиас Смит, мэр Моргантона, был человек высокого роста и крепкого сложения, смелый, предприимчивый; ему было не более сорока лет, и здоровью его могли подивиться все врачи обеих Америк; ему нипочем были и зимняя стужа и летний зной, который в Северной Каролине иногда бывает невыносим. Он был страстным охотником и стрелял не только мелкого пушного зверя и пернатую дичь, которые в изобилии водятся на равнинах, прилегающих к Аппалачским горам, но ходил также на медведей и пантер, нередко встречающихся в густых кипарисовых лесах и в диких ущельях двойной цепи Аллеганских гор.

Элиас Смит, богатый землевладелец, имел несколько ферм в окрестностях Моргантона. Некоторыми из них он управлял сам. Он часто навещал своих фермеров и все то время, когда не бывал у себя дома в поселке, проводил в разъездах и на охоте, которою страстно увлекался.

Под вечер я отправился к Элиасу Смиту. Его уже предупредили телеграммой, и он был дома. Я передал ему рекомендательное письмо мистера Уорда, и мы быстро познакомились.

Мэр Моргантона принял меня запросто, без церемоний. Он курил трубку, на столе, у него стояла рюмка бренди. Служанка тотчас же принесла вторую рюмку, и прежде чем начался разговор, мне пришлось выпить.

— Вы приехали от мистера Уорда, — сказал он мне добродушно, — так выпьем же сначала за здоровье мистера Уорда!

Пришлось чокнуться и осушить рюмки в честь директора департамента полиции.

— Ну, а теперь рассказывайте, — сказал Элиас Смит.

Тогда я сообщил мэру Моргантона о цели моего приезда в этот округ Северной Каролины. Я напомнил ему о явлениях, недавно имевших место в районе. Я обратил его внимание (и он согласился со мной) на то, как важно успокоить жителей округа или хотя бы предостеречь их. Я заявил ему, что власти совершенно справедливо встревожены таким положением вещей и по возможности хотят принять необходимые меры. Наконец я добавил, что мой начальник уполномочил меня произвести быстрое и тщательное расследование всего этого дела и что я не намерен останавливаться ни перед какими затруднениями и затратами, так как министерство берет на себя все расходы по моей экспедиции.

Пока я говорил, Элиас Смит не произнес ни слова, зато несколько раз наполнял обе рюмки. Он то и дело пускал клубы дыма, и я видел, что он слушает меня с большим вниманием. По временам на его щеках появлялся румянец, а глаза блестели под густыми бровями. Очевидно, глава поселка Моргантон был сильно встревожен тем, что происходило на Грейт-Эйри, и не меньше меня горел желанием открыть причину этих явлений.

Когда я кончил свое сообщение, Элиас Смит с минуту молча смотрел на меня.

— Итак, — сказал он, — там, в Вашингтоне, хотят знать, что за штука скрывается в чреве этой Грейт-Эйри?..

— Да, мистер Смит…

— И вы тоже хотите это знать?..

— Разумеется!..

— Того же самого хочу и я, мистер Строк!

— Ну, если любознательность мэра Моргантона не уступает моей, то из нас получится хорошая пара!

— Понимаете, — добавил он, вытряхивая пепел из трубки, — я сам землевладелец и потому не могу не интересоваться тем, что происходит на Грейт-Эйри, а в качестве мэра я, конечно, обязан заботиться о безопасности жителей вверенного мне округа.

— Тогда у вас есть двойное основание постараться найти причину явлений, которые могут взбудоражить всю область!.. И, разумеется, они должны казаться вам необъяснимыми, а главное — небезопасными для местного населения…

— Прежде всего необъяснимыми, мистер Строк, потому что мне как-то не верится, чтобы на Грейт-Эйри был кратер. Ведь Аллеганские горы нигде не имеют вулканического характера. Нигде — ни в ущельях Кэмберленда, ни в долинах Голубых гор — нет никаких следов золы, шлака, лавы и других вулканических образований. Я не думаю, чтобы Моргантонскому округу угрожало что-нибудь с этой стороны.

— Вы полагаете, мистер Смит?

— Да, таково мое мнение.

— Что же вы скажете об этих подземных толчках, которые ощущались в окрестностях гор?

— Об этих толчках… об этих толчках… — повторил мистер Смит, качая головой. — Да были ли они в действительности, эти подземные толчки?.. Когда над горой появилось сильное пламя, я как раз находился на своей ферме в Уилдоне, на расстоянии меньше мили от Грейт-Эйри, и хотя в воздухе ощущался какой-то трепет, я не почувствовал никаких подземных толчков, ни поверхностных, ни глубинных.

— Однако, судя по донесениям, полученным мистером Уордом…

— Эти донесения составлены под влиянием паники! — заявил мэр Моргантона. — Во всяком случае, я в своем донесении не говорил о подземных толчках.

— Это нужно иметь в виду… Ну, а пламя, показавшееся из-за скал?

— О, пламя, мистер Строк, это другое дело!.. Я видел его, видел собственными глазами, и даже на большом расстоянии облака были окрашены его заревом. Кроме того, с вершины доносился шум, похожий на свист выпускаемого из котла пара.

— Вы сами слышали этот свист?

— Сам… Я был совершенно оглушен!

— А не показалось ли вам, мистер Смит, что среди этого шума вы слышали словно сильные удары крыльев?

— Вот именно, мистер Строк. Но какая же гигантская птица могла подняться над горой, когда исчезли последние языки пламени? И какие же у нее должны были быть крылья?.. Я уже начинаю думать, что это лишь плод моего воображения!.. Грейт-Эйри — гнездо воздушных чудовищ! Но ведь мы бы уже давно заметили, как они парят над своим огромным скалистым пристанищем!.. Поистине за всем этим скрывается тайна, в которую до сих пор никому не удалось проникнуть.

— Мы проникнем в нее, мистер Смит, если вы не откажетесь помочь мне.

— Охотно помогу, мистер Строк, тем более что необходимо успокоить население округа.

— Тогда мы завтра же примемся за дело.

— Завтра же!

С этими словами мы расстались.

Я вернулся в гостиницу и устроился там с таким расчетом, чтобы провести в Моргантоне столько дней, сколько потребует расследование.

Я не забыл написать мистеру Уорду. Сообщив ему о своем прибытии в Моргантон, я рассказал о результатах первого свидания с мэром этого местечка и о нашем решении предпринять все необходимое, чтобы в самый короткий срок довести дело до успешного конца.

Вечером я еще раз повидался с мистером Смитом, и мы решили ехать на рассвете. Вот какой план мы наметили.

Нас будут сопровождать два опытных проводника, уже неоднократно побывавших на многих вершинах Голубых гор. Правда, они никогда не пытались взобраться на Грейт-Эйри, зная, что путь туда прегражден неприступными скалами; к тому же до последних событий вершина Грейт-Эйри не привлекала внимания туристов. Мы вполне могли положиться на этих двух проводников, которых мистер Смит знал лично; это были отважные, Ловкие, преданные люди. Они никогда не отступят перед препятствиями, и мы твердо решили не отставать от них.

К тому же мистер Смит высказал предположение, что теперь, быть может, нам легко будет пробраться в котловину Грейт-Эйри.

— Почему же? — спросил я его.

— Потому что несколько недель назад с горы обвалился утес и в скалах мог образоваться проход.

— Вот было бы хорошо, мистер Смит!

— Мы проверим это, мистер Строк, и не позднее завтрашнего дня.

— Итак, до завтра.

3. ГРЕЙТ-ЭЙРИ

На следующий день, едва рассвело, мы с Элиасом Смитом выехали из Моргантона по дороге, которая извивается вдоль левого берега реки Сатавбы и ведет в местечко Плезент-Гарден.

С нами были оба проводника — тридцатилетний Гарри Горн и Джеймс Брук, двадцати пяти лет. Оба были местными жителями и сопровождали туристов, желавших осмотреть самые живописные места Голубых и Кэмберлендских гор, образующих двойную цепь Аллеган. Бесстрашные альпинисты, сильные, ловкие и опытные, они хорошо знали эту часть округа до самого подножья гор.

Коляска, запряженная парой крепких лошадок, должна была доставить нас к западной границе штата. Провиантом мы запаслись только на два-три дня, так как предполагалось, что наша поездка дольше не продлится. Выбор провизии мы доверили мистеру Смиту, и он взял с собой мясные консервы, ветчину, олений окорок, бочонок эля, несколько бутылок виски и бренди и достаточное количество хлеба. А свежей воды было сколько угодно в горных ручьях; ведь в это время года часто выпадают ливни.

Само собой разумеется, что мэр Моргантона, страстный охотник, захватил с собой ружье и свою собаку Ниско, которая бежала и прыгала возле коляски. Ниско будет выгонять дичь в лесу и на равнине, но когда мы начнем подниматься в гору, он останется с кучером на Уилдонской ферме. Мы не сможем взять с собой собаку на Грейт-Эйри, — там придется переправляться через расселины и карабкаться на скалы.

Погода стояла ясная, но было еще довольно свежо, — в этой части Америки конец апреля иногда бывает холодным. С широких просторов Атлантического океана дул ветерок и, то усиливаясь, то ослабевая, быстро гнал облака, сквозь которые проскальзывали лучи солнца, освещавшие всю равнину.

К концу первого дня мы доехали до Плезент-Гардена, где рассчитывали переночевать у местного мэра, близкого друга мистера Смита. Я был рад случаю познакомиться с этим округом, где поля сменяются болотами, а болота

— кипарисовыми лесами. Довольно сносная дорога пересекает эти леса или идет вдоль их опушки, не образуя лишних извилин и поворотов. В болотистых местах растут великолепные кипарисы с высокими и прямыми стволами, слегка утолщенными книзу и покрытыми у основания небольшими выпуклыми наростами коленчатой формы, из которых местные жители делают ульи. Ветерок, посвистывая сквозь их бледно-зеленую листву, трепал длинные серые волокна, так называемые «испанские бороды», спускающиеся с нижних веток до земли.

В этих лесах встречается множество животных. Перед нашей коляской разбегались суслики и полевые мыши, взлетали яркие, оглушительно крикливые попугаи; быстрыми прыжками спасались двуутробки, унося своих детенышей в сумке у себя на брюшке; мириадами разлетались птицы, скрываясь в листве баньянов, латаний и в зарослях рододендронов, местами таких густых, что пробраться сквозь них было невозможно.

Прибыв вечером в Плезент-Гарден, мы удобно устроились там на ночлег. Утром мы собирались отправиться на ферму Уилдон, расположенную у подножья гор.

Плезент-Гарден — небольшой поселок. Мэр любезно принял и щедро угостил нас. Мы весело поужинали в его хорошеньком домике, скрытом под сенью высоких буков. Разговор, естественно, зашел о предстоящей попытке исследовать внутреннюю структуру Грейт-Эйри.

— Вы правы, — заявил наш хозяин. — Пока сельские жители не узнают, что там происходит, что там таится, они не будут спокойны.

— Но ведь с тех пор как над Грейт-Эйри в последний раз появилось пламя, не случилось ничего нового? — спросил я.

— Ничего, мистер Строк. Из Плезент-Гардена хорошо видны верхние очертания горы до самого Блек-Доума, который возвышается над ней. Мы больше не слышали никакого подозрительного шума, не видели никакого огня. И если на Грейт-Эйри поселился легион чертей, то, по-видимому, они закончили свою адскую стряпню и отправились в какое-нибудь другое логово в Аллеганских горах!

— Легион чертей! — воскликнул мистер Смит. — Ну что ж! Я надеюсь, что, удирая, они оставили там хоть какие-нибудь следы своего пребывания — кусочек хвоста или кончик рога!.. Посмотрим!

На рассвете следующего дня, 29 апреля, нас уже ждала коляска. Мы с мистером Смитом заняли свои места. Кучер хлестнул лошадей, и они пустились рысью. Это был второй день нашего путешествия. К вечеру мы должны были сделать привал на ферме Уилдон у первых отрогов Голубых гор.

Ландшафт не изменился. Все так же перемежались леса и болота, хотя последние встречались реже, потому что на подступах к горной цепи местность, естественно, повышалась. Становилось все безлюднее. Лишь изредка встречались селенья, затерянные в пышной листве буков, да уединенные фермы, чьи поля обильно орошались ручьями, текущими со склонов гор, — многочисленными притоками реки Сатавбы.

Фауна и флора те же, что накануне; в общем, достаточно дичи, чтобы хорошенько поохотиться.

— Мне, право, хочется взять ружье и свистнуть Ниско! — говорил мистер Смит. — В первый раз я проезжаю здесь, не стреляя по куропаткам и зайцам! Эти славные зверьки перестанут меня узнавать! Правда, мы пока что не нуждаемся в провизии и у нас сейчас на уме другое… охота за тайнами…

— Только бы не вернуться не солоно хлебавши! — добавил я.

Все утро пришлось ехать по бесконечной равнине, где только редкими группами росли кипарисы и латании. Насколько хватал глаз, виднелось множества прихотливо разбросанных холмиков, где кишела масса мелких грызунов. Тут жили тысячи белок, из той разновидности, которую в Америке в просторечье называют «степной собачкой». Это вовсе не значит, что они похожи на собак какой-либо породы, — нет, их назвали так потому, что они тявкают, как собачонки. И в самом деле, пока мы ехали крупной рысью по равнине, приходилось просто затыкать уши.

В Соединенных Штатах нередко можно встретить такие колонии, густо населенные грызунами. Так, например, натуралисты упоминают о «Собачьем городке»: колония с этим выразительным названием насчитывает более миллиона четвероногих обитателей.

«Степные собачки» питаются кореньями, травами, а также кузнечиками, до которых они лакомы; в общем, эти зверьки безобидны, хотя визжат так, что можно оглохнуть.

Погода была такая же хорошая, как накануне, только ветерок немного посвежел. Не следует думать, что в штатах обеих Каролин относительно жаркий климат. На этой широте (тридцать пять градусов) зимы часто бывают суровы. Многие породы деревьев гибнут здесь от холода, и русло Сатавбы нередко затягивается льдом.

После полудня, на расстоянии всего лишь шести миль, перед нами широко развернулась цепь Голубых гор. Их гребень четко вырисовывался на фоне светлого неба, покрытого легкими облаками. У подножья они поросли густым хвойным лесом; отдельные деревья виднелись и выше, на темных утесах причудливой формы. Над ними вздымались странно очерченные вершины; направо, выше всех, поднимался Блек-Доум note 2, гигантский купол которого весь сверкал, озаренный лучами солнца.

— Взбирались вы когда-нибудь на эту гору, мистер Смит? — спросил я.

— Нет, — ответил он, — говорят, что подъем на нее довольно труден. Впрочем, некоторые туристы побывали на ее вершине, и, по их словам, рассмотреть котловину Грейт-Эйри оттуда нельзя.

— Это верно, — заявил проводник Гарри Горн, — я сам в этом убедился.

— Может быть, погода была неподходящая… — заметил я.

— Напротив, очень ясная, мистер Строк, но края утесов на Грейт-Эйри так высоки, что закрывают вид на котловину.

— Ну что ж, — вскричал Смит, — я не откажусь первым пройти туда, где еще не ступала нога человека!

Так или иначе, но в этот день на Грейт-Эйри все казалось спокойным, оттуда не вырывалось ни паров, ни пламени.

Около пяти часов наша коляска остановилась на ферме Уилдон, работники которой вышли навстречу своему хозяину.

Здесь нам предстояло провести последнюю ночь.

Лошадей тотчас же выпрягли и поставили в конюшню, где их ждал обильный корм, а коляску убрали в сарай. Кучер должен был ждать нашего возвращения. Мистер Смит не сомневался в том, что, когда мы вернемся в Моргантон, наша миссия будет выполнена ко всеобщему удовлетворению.

Уилдонский фермер заверил нас, что в последнее время на Грейт-Эйри не происходило ничего необычного.

Мы поужинали за одним столом с работниками фермы, а потом спокойно проспали всю ночь.

На рассвете следующего дня предстояло начать восхождение. Высота Грейт-Эйри не превышает тысячи восьмисот футов, — высота не такая уж большая, средняя в цепи Аллеганских гор. Поэтому мы надеялись, что не слишком устанем. За несколько часов можно добраться до самой высокой точки. Правда, в пути могут встретиться трудности: придется перебираться через пропасти, обходить препятствия, подниматься по крутым и опасным тропинкам. В этом заключалось неизведанное, риск, на который мы шли. Читателю известно, что проводники ничего не могли сообщить на этот счет. Больше всего меня тревожила ходившая в этих местах молва о неприступности утесов Грейт-Эйри. Но ведь это не было проверенным фактом, и оставалась надежда, что после падения глыбы где-нибудь в толще скалистой стены могла образоваться брешь.

— Наконец-то мы начинаем подъем, — сказал мистер Смит, зажигая первую трубку из тех двадцати, которые он выкуривал за день, — и начинаем неплохо! А сколько это отнимет у нас времени, я, право, не знаю…

— Но ведь мы твердо решили довести наше расследование до конца, мистер Смит? — спросил я.

— Конечно, мистер Строк!

— Мой начальник поручил мне вырвать у этой ведьмы Грейт-Эйри ее тайны.

— И мы вырвем их силой, если она не захочет открыть их добровольно, — отозвался мистер Смит, жестом призывая небо в свидетели, — вырвем, даже если бы нам пришлось спуститься за ними в самые недра горы!

— Возможно, что наша экскурсия не закончится в один день, — прибавил я,

— хорошо бы запастись съестными припасами.

— Не беспокойтесь, мистер Строк; у наших проводников на два дня провизии в охотничьих сумках, мы идем не с пустыми руками. К тому же хоть я и оставил славного Ниско на ферме, но все-таки захватил с собой ружье. В лесах и ущельях между отрогами гор, должно быть, уйма дичи. А чтобы зажарить эту дичь, стоит только развести костер. Если там наверху уже не зажгли костер без нас…

— Костер, мистер Смит?

— А почему бы и нет, мистер Строк? Помните это пламя, это великолепное пламя, которое так напугало наших фермеров!.. Кто знает, остыл ли там очаг и не тлеет ли еще огонек под золой? Если в ущелье есть костер, значит есть и вулкан, а разве бывает так, чтобы вулкан совершенно погас и в нем не осталось бы ни уголька?.. Право, плох тот вулкан, у которого не хватит огня, чтобы сварить яйцо или испечь картошку! Ну, ладно, поживем, увидим!

Что до меня, то, признаюсь, я еще не составил себе определенного мнения на этот счет. Я получил приказ проникнуть в тайну Грейт-Эйри! Если котловина не скрывает в себе никакой опасности, ну что ж! Тогда все узнают об этом, и местные жители успокоятся. Но в глубине души — разве это не естественно для человека, которым владеет демон любопытства? — я был бы счастлив, если бы вершина Грейт-Эйри оказалась центром необычайных явлений, причину которых открыл бы именно я! Вот тогда я был бы удовлетворен! И какую известность доставила бы мне моя поездка!

Наше восхождение началось в следующем порядке: впереди оба проводника, которые выбирали путь, за ними Элиас Смит и я, то рядом, то друг за другом, в зависимости от ширины тропинки.

Сначала Гарри Горн и Джеймс Брук повели нас по узкому отлогому ущелью. По обеим сторонам его поднимались довольно крутые откосы, где переплетались, образуя непроходимую чащу, какие-то кусты с плодами наподобие шишек и с темными листьями, большие папоротники, дикая смородина.

Множество птиц оживляло эти лесные заросли своим пением. Самые шумные из них, попугаи, тараторя без умолку, оглашали воздух пронзительными криками. Из-за них почти не было слышно, как сновали в кустах белки, хотя эти зверьки водились здесь в изобилии.

След горного ручья, которому это ущелье служило руслом, прихотливо извивался, спускаясь с одной из вершин. В дождливые месяцы иди после какой-нибудь сильной грозы этот ручей, вероятно, низвергался пенистым водопадом. По-видимому, он питался только дождем и снегом; сейчас он совсем иссяк, и это ясно указывало на то, что истоки его были не на вершине Грейт-Эйри, так как в противном случае вода струилась бы непрерывно.

Через полчаса ходьбы подъем сделался так крут, что пришлось сворачивать то вправо, то влево и удлинять путь бесконечными обходами. Идти по ущелью становилось решительно невозможно. Приходилось цепляться за траву, ползти на коленях, и при таких условиях немыслимо было успеть взобраться на вершину до захода солнца.

— Честное слово, — воскликнул мистер Смит, переводя дух, — теперь я понимаю, почему ни один турист не поднимался на Грейт-Эйри!..

— Да, — ответил я, — хлопот будет много, а чего мы добьемся, еще неизвестно! И если бы у нас не было особых причин во что бы то ни стало довести нашу попытку до конца…

— Верно, — согласился Гарри Горн. — Мы с товарищем несколько раз взбирались на вершину Блек-Доум, но никогда не встречали таких трудностей, как здесь.

— Эти трудности могут превратиться в непреодолимые препятствия, — добавил Джеймс Брук.

Теперь нам надо было решить, с какой стороны искать обходный путь. Справа и слева поднимались густые чащи кустов и деревьев. Конечно, правильнее всего было поискать менее крутых склонов. Может быть, если мы минуем опушку, нам легче будет идти по лесистым откосам? Во всяком случае, нельзя брести наугад. К тому же не следовало забывать, что восточные склоны Голубых гор неприступны на всем протяжении, так как они спускаются под углом около пятидесяти градусов.

Самое лучшее было положиться на опыт наших проводников, в особенности на чутье Джеймса Брука. Этот славный малый в ловкости не уступал обезьяне, а в проворстве — пиренейской серне. К сожалению, мы с Элиасом Смитом не всегда могли бы отважиться пролезть там, где пролезал этот смельчак.

Впрочем, я надеялся не отстать от него, так как привык лазить и люблю физические упражнения. Я твердо решил, что пройду всюду, где пройдет Джеймс Брук, хотя бы мне пришлось несколько раз сорваться. Иначе обстояло дело с мэром Моргантона, — он был постарше, менее вынослив и чувствовал себя не так уверенно. До сих пор он изо всех сил старался не отставать, но временами начинал пыхтеть, как тюлень, и я заставлял его перевести дух.

Короче говоря, мы убедились, что подъем на Грейт-Эйри потребует больше времени, чем можно было ожидать. Мы предполагали добраться до верхних утесов часам к одиннадцати, а теперь нам стало ясно, что даже в полдень мы будем от них на расстоянии нескольких сот футов.

Около десяти часов, после неоднократных попыток отыскать более сносный путь, после многочисленных обходов и возвращений, один из проводников подал нам знак остановиться. Мы достигли верхней границы лесистого пояса, и деревья, которые росли здесь реже, теперь не закрывали от глаз первую скалистую гряду, окружавшую Грейт-Эйри.

— Фу! — отдувался мистер Смит, прислонившись к толстому стволу латании.

— Право, я бы не прочь остановиться ненадолго, немного отдохнуть и даже перекусить.

— Но не больше чем на часок, — ответил я.

— Да, наши ноги и легкие хорошо поработали, теперь очередь за желудком!

Мы все согласились с этим: нужно было восстановить свои силы. Скалистая гряда, по которой предстояло взбираться на Грейт-Эйри, не представляла ничего утешительного. Над нами возвышался один из тех голых склонов, которые местные жители называют «лысинами». Между отвесными скалами не было заметно никакой тропинки. Наши проводники призадумались.

— Подниматься будет нелегко, — сказал Гарри Горн своему товарищу.

— Если это вообще возможно, — ответил Джеймс Брук.

Такое предположение сильно маня раздосадовало. Если придется вернуться, даже не добравшись до Грейт-Эйри, значит моя миссия потерпит полную неудачу, не говоря уже о том, что я не смогу удовлетворить свое любопытство, и мне просто стыдно будет показаться на глаза мистеру Уорду!

Открыв охотничьи сумки, мы подкрепились холодным мясом и хлебом и отпили немного из фляжек. Окончив завтрак, который продолжался не более получаса, мистер Смит поднялся, готовый продолжать путь.

Джеймс Брук пошел первым, а мы последовали за ним, стараясь не отставать.

Продвигались медленно. Наши проводники не скрывали своего замешательства, и Гарри Горн пошел вперед, чтобы выбрать направление.

Он отсутствовал минут около двадцати. Вернувшись, он указал на северо-запад, и мы отправились дальше. С этой стороны на расстоянии трех-четырех миль возвышался Блек-Доум. Подниматься на эту вершину, как уже говорилось, было бы бесполезно, потому что рассмотреть оттуда котловину Грейт-Эйри нельзя даже в сильную подзорную трубу.

Мы шли с трудом, медленно пробираясь по скользким откосам, кое-где поросшим редкой травой и кустарником. На высоте около двухсот футов наш вожак остановился перед глубокой выбоиной: почва здесь была разрыта, кругом валялись вывороченные корни, поломанные ветви, раздробленные камни, как будто по этому склону низвергалась лавина.

— По-видимому, именно здесь скатилась огромная скала, обвалившаяся с Грейт-Эйри, — заметил Джеймс Брук.

— Несомненно, — ответил мистер Смит, — и я думаю, что лучше всего идти по следу, который она проложила при своем падении.

Мы выбрали этот путь, и правильно сделали. Нога опиралась на неровности, прорытые глыбой. Подниматься стало легче: мы шли теперь почти по прямой линии и около половины двенадцатого достигли верхней границы «лысины».

Всего лишь в сотне шагов от нас, но на высоте около ста футов, вздымались утесы, образующие скалистые стены Грейт-Эйри.

С этой стороны очертания их были очень причудливы: некоторые скалы образовывали пики, другие — острые шпили; странный силуэт одного из утесов напоминал огромного орла, готового улететь в небесный простор. Было очевидно, что по крайней мере в восточной своей части эта стена неприступна.

— Отдохнем немного, — предложил мистер Смит, — а потом посмотрим, нельзя ли обойти вокруг Грейт-Эйри.

— Так или иначе, — заметил Гарри Горн, — обвал, как видно, произошел здесь, а между тем в этой части стены незаметно никакого пролома…

Он был прав, и все-таки скала несомненно сорвалась именно с этой стороны.

После десятиминутного отдыха проводники встали. Поднявшись вместе с ними по крутой, довольно скользкой тропинке, мы добрались до края плато. Теперь оставалось только пройти вдоль подножья скал, которые на высоте около пятидесяти футов выступали вперед, образуя как бы стенки корзины. Но даже при помощи длинных лестниц мы не смогли бы подняться до верхнего гребня утесов.

Не скрою, Грейт-Эйри становилась в моих глазах чем-то фантастическим. Я бы не удивился, узнав, что ее ревниво охраняют драконы, химеры и другие мифические чудовища.

Между тем мы продолжали обход скалистой стены, до того похожей на правильный крепостной вал, что она казалась творением рук человеческих, а не созданием природы. И в этой сплошной стене нигде ни одной расселины, через которую можно было бы проскользнуть. Повсюду хребет высотой в сотню футов, — перелезть через него невозможно.

Потратив на обход плоскогорья полтора часа, мы вернулись к месту привала.

Я не мог скрыть своей досады, и мистер Смит был, по-видимому, разочарован не меньше меня.

— Тысяча чертей! — воскликнул он. — Значит, мы так и не узнаем, что там внутри этой проклятой Грейт-Эйри и есть ли там кратер вулкана…

— Есть там кратер или нет, — заметил я, — но оттуда не доносится никакого подозрительного шума, не выходит ни дыма, ни пламени, ничего, что указывало бы на близость извержения!

В самом деле, и по эту сторону скал и за ними все было спокойно. Темные пары не поднимались над горой. Ничего похожего на зарево в небе, по которому неслись облака, гонимые восточным ветром. Земля была так же спокойна, как воздух. Мы не слышали подземного гула, не ощущали под ногами никаких толчков. Царила глубокая тишина, какая бывает только на больших высотах.

Судя по времени, потраченному нами на обход, Грейт-Эйри имела в окружности тысячу двести или тысячу пятьсот футов; при этом нужно учесть, что по краю узкого плато, мы не могли продвигаться быстро. Что же касается площади котловины, то как ее вычислить, если неизвестна толщина окружающей ее скалистой стены?

Само собой разумеется, окрестности были совершенно пустынны, — вокруг ни одного живого существа, за исключением нескольких крупных хищных птиц, паривших над «Орлиным гнездом».

Было уже три часа, и мистер Смит с досадой воскликнул:

— Даже если мы простоим тут до вечера, мы больше ничего не узнаем! Нужно возвращаться, мистер Строк, если мы хотим засветло попасть в Плезент-Гарден.

И так как я не отвечал и не трогался с места, он подошел «о мне:

— Что же вы молчите, мистер Строк? Разве вы не слышали, что я сказал?

По правде говоря, мне нелегко было заставить себя повернуть назад, не исполнив данного мне поручения. Меня не покидало непреодолимое желание добиться Цели, а мое неудовлетворенное любопытство еще удвоилось.

Но что же делать? В моих ли силах было пробить эту толстую стену, взобраться на эти высокие скалы?..

Пришлось покориться обстоятельствам, и бросив последний взгляд на Грейт-Эйри, я последовал за своими спутниками, которые уже начали спускаться вниз по «лысине».

Спуск прошел без особых трудностей, и мы не слишком устали. Еще не было пяти часов вечера, когда мы миновали последние отлогие склоны и прибыли на ферму Уилдон, где нас ждали прохладительные напитки и сытный ужин.

— Итак, вам не удалось проникнуть в котловину? — спросил фермер.

— Нет, — ответил мистер Смит, — и право, я начинаю думать, что тайна Грейт-Эйри существует только в воображении наших добрых фермеров!

В половине девятого вечера наша коляска остановилась в Плезент-Гардене, перед домом мэра, где мы должны были переночевать.

Я долго не мог уснуть и все думал, не остаться ли мне на несколько дней в поселке, не организовать ли новое восхождение? Но мог ли я надеяться, что оно будет удачнее первого?

Благоразумнее всего было вернуться в Вашингтон и посоветоваться с мистером Уордом. Поэтому, приехав на следующий день вечером в Моргантон, я расплатился с проводниками, попрощался с мистером Смитом и отправился на вокзал, откуда отходил скорый поезд на Роли.

4. ГОНКИ АВТОМОБИЛЬНОГО КЛУБА

Представится ли когда-нибудь случай проникнуть в тайну Грейт-Эйри? Это покажет будущее. Но действительно ли так уж важно раскрыть эту тайну? Несомненно, — от этого зависит, быть может, безопасность жителей целого округа Северной Каролины.

Как бы то ни было, недели две спустя, когда я уже вернулся в Вашингтон, всеобщее внимание было привлечено другим происшествием — совсем иного порядка. Оно осталось таким же загадочным, как и явления, недавно имевшие место на Грейт-Эйри.

В середине мая газеты штата Пенсильвания сообщили своим читателям о следующем факте, наблюдавшемся в разных районах этого штата.

С некоторых пор на дорогах, лучами расходившихся от его столицы — Филадельфии, иногда появлялся необыкновенный экипаж, развивавший такую бешеную скорость, что невозможно было ни разглядеть, какая это машина, ни определить ее форму и даже размеры. Все единодушно утверждали, что это был автомобиль. Но какой мотор приводил его в движение? На этот счет создавались более или менее приемлемые гипотезы, а когда люди дают волю своему воображению, то поставить ему пределы невозможно.