Жив ли Сайрус Смит? — Рассказ Наба, — Следы ног. — Неразрешимый вопрос. — Первые слова. — Сличение следов. — Возвращение в Камин. — Пенкроф в ужасе.

      Наб не шевелился, Пенкроф задал ему только один вопрос:
      — Жив?
      Наб не отвечал. Гедеон Спилет и Пенкроф побледнели. Герберт скрестил руки на груди и словно окаменел.
      Но было очевидно, что, поглощённый своим горем, Наб не заметил товарищей и не слышал вопроса моряка.
      Журналист опустился на колени перед неподвижным телом и, расстегнув одежду на груди инженера, прижал ухо к сердцу. Минуту — она показалась всем вечностью — он прислушивался, стараясь уловить слабое биение.
      Наб выпрямился. Он смотрел на товарищей блуждающими глазами. Истощённый усталостью, разбитый отчаянием, он был неузнаваем. Он считал своего хозяина мёртвым.
      После долгого и внимательного исследования Гедеон Спилет поднялся с колен.
      — Сайрус жив, — сказал он.
      Пенкроф в свою очередь опустился на колени. Его ухо также уловило чуть слышное биение сердца и еле заметное дыхание.
      По просьбе журналиста Герберт побежал за водой. В ста шагах от входа в пещеру он нашёл пробивающийся сквозь пески прозрачный ручеёк. Но под рукой не нашлось ни одной раковины, в которую можно было бы набрать воду. Юноша намочил в ручье свой носовой платок и бегом вернулся в грот.
      К счастью, этот влажный кусок полотна вполне удовлетворил Гедеона Спилета: он хотел только смочить губы инженера. И действительно, несколько капель свежей воды оказали своё действие почти мгновенно. Вздох вырвался из груди Сайруса Смита. Герберту показалось даже, что он пытается что-то произнести.
      — Мы спасём его! — сказал журналист.
      Эти слова вернули Набу надежду. Он раздел своего хозяина, чтобы посмотреть, нет ли у того ран на теле. Но самый тщательный осмотр не обнаружил ни одной царапины. Это было странно — ведь Сайруса Смита пронесло через буруны.
      Но объяснение этой загадки придёт позже. Когда Сайрус Смит сможет говорить, он расскажет всё, что произошло с ним. Теперь же надо было возвратить его к жизни. Гедеон Спилет предложил растереть его. Пенкроф немедленно снял с себя фуфайку и начал энергично растирать ею тело инженера. Согретый этим грубым массажем, Сайрус Смит чуть шевельнул рукой. Дыхание его стало более размеренным. Он, видимо, умирал от истощения, и, не явись вовремя его товарищи, Сайрус Смит погиб бы.
      — Вы считали хозяина мёртвым? — спросил у Наба моряк.
      — Да, — ответил Наб. — Если бы Топ не нашёл вас и вы не пришли, я похоронил бы своего хозяина и сам бы умер возле его могилы…
      Наб рассказал, как он нашёл Сайруса Смита. Накануне, покинув Камин на рассвете, он пошёл вдоль берега на север, по тем самым местам, где уже проходил однажды. Там, — Наб признался, что делал он это без тени надежды, — он ещё раз стал осматривать песок, скалы в поисках хотя бы самых лёгких следов, которые могли бы навести его на правильный путь. Особенно внимательно искал он следы в той части берега, которая не покрывается водой во время приливов: приливы и отливы стирают с песка всякие следы. Наб не надеялся найти своего хозяина живым. Он искал труп, чтобы похоронить его собственными руками.
      Наб искал долго, но безуспешно. Незаметно было, чтобы этот пустынный берег когда-либо посещал человек. Среди тысяч ракушек, устилавших землю, не было ни одной раздавленной. Нигде не было ни малейших следов пребывания человека, ни свежих, ни старых.
      Наб решил пройти ещё несколько миль вдоль берега: течение могло отнести труп на большое расстояние, но, если утопленник находится в близком соседстве от пологого берега, редко бывает, чтобы волны не прибили его рано или поздно к земле.
      Наб знал это и хотел в последний раз увидеть своего хозяина.
      — Я прошёл ещё две мили, обошёл все рифы, обнажившиеся при отливе, и отчаялся уже что-либо найти, как вдруг около пяти часов вечера я увидел на песке отпечатки ног…
      — Отпечатки ног?! — вскрикнул Пенкроф.
      — Да!
      — И эти следы начинались у самых рифов? — спросил журналист.
      — Нет, — ответил Наб. — Они начинались там, где кончается линия прилива. Следы за этой чертой, должно быть, стёрлись при отливе.
      — Продолжай, Наб, — попросил Гедеон Спилет.
      — Увидев эти следы, я точно обезумел. Следы были совершенно отчётливыми и направлялись к дюнам. На протяжении четверти мили я шёл по этим следам с осторожностью, чтобы не стереть их. Через пять минут я услышал лай собаки. Это был Топ. И Топ проводил меня сюда, к моему хозяину!
      В заключение Наб рассказал о своём горе при виде этого бездыханного тела. Он напрасно искал в нём признаки жизни. Но все его усилия привести инженера в сознание были тщетными. Единственное, что оставалось, — это отдать последний долг тому, кого верный слуга любил больше всего на свете!
      Тогда Наб вспомнил о своих товарищах. И они, вероятно, захотят в последний раз увидеть Смита. Топ был рядом. Не может ли он довериться этому верному животному? Наб несколько раз назвал имя Гедеона Спилета, того из спутников инженера, которого Топ знал лучше других. Затем он поставил его мордой к югу и махнул рукой. Топ побежал в указанном направлении. Читателю известно, как, руководимый каким-то необычайным инстинктом, Топ, никогда не бывший в Камине, разыскал его.
      Товарищи Наба выслушали этот рассказ с величайшим вниманием. Им было совершенно непонятно, как могло случиться, что Сайрус Смит после жестокой борьбы с волнами, которую он должен был выдержать, пробираясь вплавь через буруны, не имел ни одной царапины. Не менее загадочным было то, как инженер добрался до этого грота, затерянного среди дюн, почти в миле расстояния от берега.
      — Значит, это не ты, Наб, доставил в грот своего хозяина? — спросил журналист.
      — Нет, не я, — ответил Наб.
      — Ясно, что мистер Смит добрался сюда сам, — заметил моряк.
      — Ясно-то ясно, но совершенно непонятно, — заметил Гедеон Спилет.
      Эту тайну мог разъяснить только сам инженер. А для этого нужно было ждать, чтобы он обрёл дар слова. К счастью, жизнь быстро возвращалась к нему. Растирание помогло восстановить кровообращение. Сайрус Смит снова шевельнул рукой, потом головой, и наконец несколько невнятных слов вырвалось из его уст.
      Наб, склонившийся над ним, окликнул его, но инженер, по-видимому, не услышал оклика, и глаза его по-прежнему оставались закрытыми. Жизнь проявлялась в нём только движениями, сознание всё ещё не возвращалось.
      Пенкроф пожалел, что у него не было ни огня, ни возможности развести его. К несчастью, он не догадался захватить с собою трут, который легко было бы воспламенить простым ударом двух камешков друг о друга. В карманах же инженера, если не считать часов, решительно ничего не было. Нужно было, следовательно, перенести Сайруса Смита в Камин, и как можно скорее. Таково было общее мнение.
      Между тем инженер понемногу приходил в сознание. Вода, которой ему смачивали губы, оказывала своё действие. Пенкрофу пришла в голову счастливая мысль размешать в этой воде немножко сока от жареного глухаря.
      Герберт, сбегав к берегу моря, принёс две раковины, Моряк состряпал свою микстуру и поднёс её ко рту инженера. Тот жадно выпил всё. После этого глаза его открылись.
      Наб и журналист склонились над ним.
      — Хозяин! Хозяин! — вскричал Наб.
      Теперь инженер услышал его. Он узнал Наба и Спилета, потом Герберта и моряка и чуть заметно пожал им руки.
      Снова он произнёс несколько слов, по-видимому повторяя вопрос, который волновал его даже в беспамятстве. На этот раз его слова были поняты всеми:
      — Остров или материк?
      — Ах! — не мог сдержать восклицания Пенкроф. — Чёрт возьми, нам это решительно безразлично, мистер Смит! Лишь бы вы были живы! Остров или материк? Узнаем позже!
      Инженер слегка кивнул головой и как будто уснул.
      Все замолчали, оберегая его сон. Журналист посоветовал пока что приготовить носилки для переноски инженера в Камин. Наб, Пенкроф и Герберт вышли из грота и направились к высокому холму, увенчанному несколькими чахлыми деревьями.
      По дороге моряк беспрерывно повторял:
      — Остров или материк! Думать об этом, когда жизнь едва теплится! Что за человек!
      Взобравшись на вершину холма, Пенкроф и его товарищи обломали самые толстые ветви морской сосны, затем смастерили из этих ветвей носилки; устланные травой и листьями, они представляли довольно удобное ложе.
      Это отняло около сорока минут, и было уже десять часов утра, когда моряк, Герберт и Наб вернулись к инженеру, которого не покидал Гедеон Спилет.
      Сайрус Смит очнулся только что от сна, или, вернее, забытья, в котором находился. Щёки его, до тех пор смертельно бледные, чуть порозовели. Он приподнялся, оглянулся вокруг, как будто спрашивая, где он находится.
      — Можете ли вы выслушать меня, Сайрус, не утомляясь? — спросил журналист.
      — Да, — ответил инженер.
      — Мне кажется, — прервал их моряк, — что мистер Смит охотнее выслушает вас, если съест немного этого желе из глухаря. Кушайте, мистер Смит! — добавил он, протягивая инженеру подобие желе, к которому он прибавил теперь несколько кусочков глухаря.
      Остатки жаркого были поделены между товарищами: все страдали от голода, и завтрак показался всем очень скудным.
      — Ничего, — сказал моряк, — нас ждёт пища в Камине. Не мешает вам знать, мистер Смит, что там, на юге, у нас есть дом с комнатами, постелями, очагом, и в кухне несколько дюжин птичек, которых Герберт называет куруку. Ваши носилки готовы, и, как только вы немного окрепнете, мы перенесём вас в наше убежище.
      — Спасибо, дружище! — отвечал инженер. — Ещё часок-другой, и мы сможем отправляться. Теперь рассказывайте, Спилет!
      Журналист стал рассказывать инженеру о всех событиях, которые не могли быть ему известны: о последнем взлёте шара, о спуске на эту неведомую землю, кажущуюся пустынной, о находке Камина, о поисках инженера, о преданности Наба, о подвиге верного Топа и т.д.
      — Но, — слабым голосом спросил Сайрус Смит, — разве не вы подобрали меня на берегу?
      — Нет, — ответил журналист.
      — И не вы доставили меня в этот грот?
      — Нет.
      — На каком расстоянии от рифов он находится?
      — В полумиле примерно, — ответил Пенкроф. — Мы и сами поражались, что нашли вас в этом месте.
      — В самом деле, как это странно! — сказал инженер, понемногу оживляясь и всё более заинтересовываясь подробностями.
      — Но, — продолжал моряк, — вы нам не рассказали, что случилось с вами после того, как вы были смыты волной с воздушного шара.
      Сайрус Смит мало что помнил. Волна оторвала его от аэростата. Сначала он погрузился на несколько футов в воду. Когда он выбрался на поверхность океана, он заметил какое-то живое существо рядом с собой. Это был Топ, бросившийся к нему на помощь. Подняв глаза, он не нашёл в небе шара: освободившись от его тяжести и тяжести Топа, аэростат умчался как стрела. Инженер увидел, что находится среди гневных волн, на расстоянии полумили от берега. Он попробовал бороться с волнами и энергично поплыл к берегу. Топ поддерживал его, вцепившись зубами в его одежду. Но стремительное течение подхватило его, понесло к северу, и после получасового сопротивления, выбившись из сил, он пошёл ко дну, увлекая за собой и Топа. Всего, что произошло потом, до той минуты, пока он не очнулся на руках у своих друзей, Сайрус Смит не помнил.
      — Однако, — сказал Пенкроф, — несомненно, что вас выбросило на этот берег и что у вас хватило силы добраться до этой пещеры. Ведь Наб обнаружил следы ваших ног!
      — Да, очевидно… — задумчиво ответил инженер. — А вы не видели следов других людей в этой местности?
      — Ни одного, — сказал журналист. — Но если даже допустить, что неведомый спаситель, очутившийся как раз вовремя на месте, вытащил вас из воды и перенёс сюда, то почему он вас покинул?..
      — Вы правы, Спилет! — согласился инженер. — Скажи, Наб, — продолжал он, обращаясь к своему слуге, — не ты ли… не было ли у тебя минуты затмения, во время которого… Нет, это чепуха!.. Сохранились ли эти следы?
      — Да, хозяин, — ответил Наб. — У входа в грот, в месте, защищённом от дождя и ветра, виден отпечаток ноги на песке. Остальные следы уже, наверное, стёрты ветром и дождём.
      — Пенкроф, — сказал Сайрус Смит, — будьте любезны, возьмите мои ботинки и посмотрите, совпадают ли они со следом?
      Моряк исполнил просьбу инженера. В сопровождении Наба, указывавшего дорогу, он и Герберт пошли к месту, где сохранился след.
      Тем временем Сайрус Смит говорил журналисту:
      — Здесь произошло что-то трудно объяснимое.
      — Действительно, необъяснимое, — согласился Гедеон Спилет.
      — Не будем заниматься разрешением этой загадки сейчас, дорогой Спилет. Мы поговорим об этом позже!
      Через минуту в грот вернулись моряк, Герберт и Наб. Не было никакого сомнения — ботинок инженера в точности совпадал со следом.
      Итак, сам Сайрус Смит оставил эти следы!
      — Всё понятно, — сказал инженер, — у меня были галлюцинации, которые я пытался приписать Набу. Очевидно, я шёл как лунатик, не сознавая, куда и зачем иду, и Топ, вытащивший меня из воды, руководствуясь инстинктом, привёл меня сюда… Топ! Иди сюда, собачка! Иди ко мне, Топ!
      Великолепное животное подбежало к хозяину, громким лаем выражая свою преданность.
      Все согласились, что другого объяснения событиям нельзя было придумать и что Топу принадлежала вся честь спасения Сайруса Смита.
      Около полудня Пенкроф спросил инженера, выдержит ли он переноску. Вместо ответа Сайрус Смит с усилием встал на ноги.
      Но тут же ему пришлось опереться на руку моряка, так как иначе он бы упал.
      — Вот и отлично, — сказал Пенкроф. — Подать носилки господина инженера!
      Наб принёс носилки. Поперечные ветви были устланы мхом и травами.
      Уложив инженера, потерпевшие крушение вынесли его из грота.
      Нужно было пройти восемь миль. Так как процессия по необходимости двигалась медленно и часто останавливалась, чтобы носильщики могли отдохнуть, путь до Камина отнял у них не меньше шести часов.
      Ветер по-прежнему бушевал, но дождь прекратился. Лёжа на носилках, инженер внимательно осматривал местность. Он не разговаривал, но смотрел, не отрываясь, и рельеф местности с её неровностями, лесами и разнообразной растительностью запечатлевался в его памяти. Однако после двух часов пути усталость взяла верх, и он уснул.
      В половине шестого маленький отряд подошёл к Камину. Все остановились. Носилки поставили на песок. Сайрус Смит крепко спал и не проснулся.
      Пенкроф, к своему величайшему изумлению, заметил, что вчерашняя буря изменила облик местности. Произошли довольно значительные обвалы. Большие обломки скал лежали на берегу, и густой ковёр из морских трав и водорослей покрывал прибрежный песок. Очевидно было, что море хлынуло на берег и добралось до самого подножия гранитной стены.
      У входа в Камин земля была изрыта яростным натиском волн.
      У Пенкрофа сжалось сердце от предчувствия. Он кинулся в коридор, но почти тотчас же вернулся и, остановившись на пороге, грустно посмотрел на своих спутников.
      Огонь угас. Вместо пепла в очаге была лишь тина. Жжёная тряпка, заменявшая трут, исчезла. Море проникло внутрь Камина, в глубину коридоров, и всё переворотило, всё уничтожило.

Сайрус с нами! — Опыты Пенкрофа. — Остров или континент? — Проекты инженера. — В Тихом океане. — В глубине леса. — Охота на водосвинку. — Приятный дым.

      В нескольких словах моряк рассказал Спилету, Герберту и Набу о происшедшем. Отсутствие огня, могущее иметь очень печальные последствия, — так, по крайней мере, думал Пенкроф, — произвело неодинаковое впечатление на товарищей моряка.
      Наб, бесконечно счастливый спасением своего хозяина, не думал, вернее, не хотел даже думать о словах Пенкрофа.
      Герберт, казалось, до известной степени разделял тревогу моряка.
      Что до журналиста, то он просто сказал:
      — Уверяю вас, Пенкроф, это совершенно несущественно!
      — Но я повторяю вам: мы остались без огня!
      — Эка важность!
      — И без какой бы то ни было возможности разжечь его!
      — Пустяки!
      — Но, мистер Спилет!..
      — Будет вам!.. Разве Сайруса Смита нет с нами? — возразил журналист. — Разве наш инженер умер? Не беспокойтесь, он найдёт способ разжечь огонь.
      — Чем?
      — Ничем!
      Что мог ответить на это Пенкроф? Он промолчал, потому что в глубине души разделял веру своих товарищей в инженера. Для них Сайрус Смит был вместилищем всех человеческих знаний и ума. Лучше было очутиться со Смитом на необитаемом острове, чем без него в оживлённейшем промышленном городе Штатов. При нём не будет ни в чём недостатка. При нём нельзя было отчаиваться. Если бы спутникам Сайруса Смита сказали, что извержение вулкана сейчас уничтожит эту землю, что море раскроется и поглотит её, они невозмутимо ответили бы: «Сайрус здесь, поговорите с ним!»
      Однако прибегнуть к его изобретательности в данную минуту, было невозможно. Инженер, утомлённый переноской, снова погрузился в глубокий сон, а будить его Спилет не позволял.
      Путников ожидал скудный ужин: всё мясо глухарей было съедено, а связки куруку исчезли. Приходилось запастись терпением и ждать.
      Сайруса Смита перенесли в помещение посредине Камина и там положили на ложе из сухих водорослей и мха.
      Наступила ночь. Ветер задул с северо-востока, и температура воздуха сразу значительно понизилась. Кроме того, так как море размыло перегородки, сооружённые Пенкрофом, по Камину гулял жестокий сквозняк.
      Инженер непременно простудился бы, если бы его спутники не сняли с себя кто куртку, кто фуфайку и не укрыли его.
      Весь ужин состоял из неизменных литодомов, во множестве найденных Гербертом и Набом на берегу океана. К моллюскам юноша добавил некоторое количество съедобных водорослей — саргассов, собранных им на скалах.
      Эти водоросли в высушенном виде представляли собой желатинозную массу, довольно богатую питательными веществами и вкусную. Надо сказать, что эти водоросли на азиатских берегах Тихого океана являются существенной частью пищевого рациона туземцев.
      — Всё-таки, — сказал моряк, — пора было бы мистеру Смиту прийти к нам на помощь!
      Холод тем временем стал нестерпимым, и не было никакой возможности защититься от него. Моряк стал придумывать всякие способы развести огонь. Он отыскал немного сухого мха и, ударяя два камня один о другой, пытался искрой зажечь его. Но мох не хотел загораться.
      Хотя и не веря в успешный исход, Пенкроф попробовал всё-таки добыть огонь по способу дикарей: трением двух сухих кусков дерева. Если бы энергия, затраченная им и Набом на трение, была превращена в тепловую, её хватило бы на то, чтобы вскипятить воду в котлах трансатлантического парохода. Но и этот опыт не удался: кусочки дерева только нагревались, да и то в значительно меньшей степени, чем сами работники.
      После часа работы Пенкроф обливался п?том. Он с досадой бросил куски дерева.
      — Скорее зимой будет жарко, чем я поверю, что дикари добывают этим способом огонь, — сказал он. — Легче, кажется, зажечь мои руки, растирая одну другой!
      Но моряк был не прав, отрицая действенность этого способа. Бесспорно, дикари умеют добывать огонь быстрым трением двух кусочков сухого дерева. Но, прежде всего, не всякое дерево годится для этой операции, а во-вторых, для неё нужен навык, которого у Пенкрофа не было.
      Дурное настроение Пенкрофа длилось недолго. Брошенные им два куска дерева были вскоре подняты Гербертом. Тот яростно тёр их один о другой.
      Здоровенный моряк расхохотался, увидев, что слабый подросток пытается преуспеть в том, что не удалось ему.
      — Три, Герберт, три! — подзадоривал он его.
      — Я и тру! — смеясь, ответил Герберт. — Но у меня только одно желание: согреться. Скоро мне будет так же жарко, как тебе, Пенкроф.
      Так и случилось. На эту ночь пришлось отказаться от попыток добыть огонь. Гедеон Спилет раз двадцать повторил, что для Сайруса Смита это не представит труда, а пока что он растянулся на песке в одном из коридоров. Герберт, Пенкроф и Наб последовали его примеру. Топ улёгся у ног своего хозяина.
      Назавтра, 28 марта, проснувшись, инженер увидел своих спутников подле себя: они ожидали его пробуждения. Как и накануне, первыми его словами были:
      — Остров или материк?
      Как видно, это была его навязчивая идея.
      — Мы не знаем этого, мистер Смит, — ответил моряк. — Узнаем тогда, когда вы сможете вести нас по этой земле.
      — Кажется, я уже в состоянии сделать это, — сказал инженер.
      Он поднялся на ноги без особых усилий.