Глава девятая. ВАСКЕЦ

С самого появления шхуны в Эльгорской бухте Васкец безотлучно оставался на побережье, у мыса Сан-Хуан. Он караулил, не зайдет ли в бухту какое-нибудь судно, чтобы сигналами привлечь к себе внимание экипажа.

Его примут, думал он, на корабль, он предупредит капитана об опасности приближения к маяку, расскажет, что маяком овладела шайка злодеев, и, если экипаж корабля недостаточно силен, чтобы напасть на пиратов и прогнать их в глубь острова, корабль по крайней мере успеет благополучно уйти в открытое море.

Но было очень мало шансов на то, что какое-либо судно по доброй воле заглянет в эту мало известную мореплавателям бухту.

А между тем, если бы корабль отправился на Мальвинские острова, до которых было всего несколько дней плавания, он мог бы известить английские власти о разыгравшейся на Острове Штатов драме. Военное судно могло бы тогда явиться в Эльгорскую бухту раньше, чем шхуна «Каркант» успеет сняться с якоря, захватить Конгра со всей его бандой и восстановить деятельность маяка.

— Неужели же придется ждать возвращения «Санта-Фе»? — размышлял Васкец.

— К тому времени шхуна уйдет далеко. Иди ищи ее потом у островов Тихого океана.

Васкец думал не столько о себе, сколько о своих безжалостно убитых товарищах, о безнаказанности совершенного злодеями преступления и об опасности, угрожавшей близ этого побережья судоходству с тех пор, как погас огонь на «маяке на краю света».

За свою судьбу Васкецу нечего было опасаться, так как он нашел хранившиеся в пещере съестные припасы. Лишь бы пираты не накрыли его!

Пещера эта глубоко вдавалась в береговые утесы. В ней в течение нескольких лет укрывалась вся шайка пиратов. Тут же была сложена вся выброшенная морем добыча, — золото, серебро, драгоценности и различные припасы.

Васкец взял из пещеры лишь самое необходимое, так что Контр и его товарищи ничего не могли заметить, — небольшой ящик морских сухарей, бочонок солонины, жаровню для согревания пищи, котел, чашку, шерстяное одеяло, рубашку, чулки, непромокаемый плащ, два револьвера, штук двадцать патронов, огниво, трут и фонарь. Захватил он также два фунта табаку для своей трубки. Зная, что шхуну будут чинить еще несколько недель, он рассчитывал прийти за припасами, если понадобится, вторично.

Находя, что узкий грот, в котором он приютился сначала, небезопасен ввиду его близости к пещере, он приискал себе другое жилище, в пятистах шагах от прежнего, за мысом Сан-Хуан. Этот грот находился между двумя скалами, и входа в него вовсе не было видно. Проникнуть в него было можно, только пробравшись ползком через едва заметную среди обвалившихся камней трещину. Во время прилива вода подходила до подножия утесов, но никогда не заливала пещеру, пол которой был покрыт чистым, сухим песком.

Можно было пройти сто раз мимо этого грота, не заметив его. Васкец открыл его случайно.

Он перенес туда все взятое в пещере.

Конгр, Каркант и остальные разбойники редко приходили на эту часть побережья. Они зашли сюда только раз, когда вторично посетили свою пещеру. Васкец стоял в трещине, чтобы его не заметили, и видел, как они остановились у мыса Сан-Хуан.

Выходил он больше вечером и всегда с большими предосторожностями, особенно когда шел в пещеру. Остановившись за угловым утесом, при входе в бухту, он долго смотрел, не стоит ли где-нибудь у берега шлюпка.

Время тянулось для Васкеца мучительно долго, и его угнетали печальные воспоминания. Сцена убийства Фелипе и Морица стояла у него перед глазами. Как хотелось ему встретить атамана этой разбойничьей шайки и собственноручно отомстить ему за смерть несчастных товарищей!

— Нет!.. Нет!.. — говорил он. — Когда-нибудь они будут наказаны! Они заплатят за преступление собственной кровью.

Он забывал, какой опасности он сам подвергался, пока шхуна не покинула Эльгорской бухты.

— Ах, если бы эти негодяи не успели уйти до возвращения «Санта-Фе»! Если бы что-нибудь задержало их, — повторял он.

Суждено ли было исполниться этому пожеланию? До возвращения рассыльного корабля оставалось всего три недели.

Васкеца даже удивляло, что судно стоит в бухте так долго. Неужели повреждения его настолько значительны, что для исправления их оказалось мало месяца? Конгр должен был знать из хранившейся на маяке книги, когда прибудет вторая смена сторожей. Не мог он не знать и того, что ожидает его, если шхуна не выйдет в море раньше первых чисел марта.

Наступило 16 февраля. Васкец сгорал от нетерпения узнать, что происходит.

Когда солнце село, он пошел по северному берегу, в направлении бухты и маяка.

Несмотря на темноту, он мог встретить кого-нибудь из пиратов, а потому шел около самой стены береговых утесов, осторожно вглядываясь во мрак, останавливаясь, прислушиваясь при малейшем шорохе.

До бухты оставалось три мили. Васкец шел как раз той дорогой, по которой бежал с маяка в день убийства товарищей. В этот вечер, как и тогда, его никто не заметил.

Часов в девять вечера он был в двухстах шагах от маяка и увидел в окнах своего бывшего жилища свет. Гнев душил его при мысли, что бандиты поселились в доме убитых ими, в его доме!

С места, где он стоял, Васкец не мог видеть утопавшую во мраке шхуну. Он подошел шагов на сто ближе, думая, что вся шайка собралась дома и что никто из бандитов не выйдет на улицу.

Он пробрался до песчаного берега малой бухточки. Шхуна была снята с мели накануне и теперь слегка покачивалась, стоя на якоре.

Если бы он только мог, если бы это от него зависело, — он с радостью пробил бы корпус и потопил судно в бухте.

Итак, повреждения были исправлены. Васкец заметил, однако, что шхуна не слишком глубоко сидит в воде, ее подводная часть видна была по крайней мере на три четверти метра ниже ватерлинии. Очевидно, в ней еще не было ни балласта, ни груза. Таким образом, могло случиться, что отплытие отложат еще на несколько дней. Но, конечно, это будет уже последняя задержка. Через двое суток «Мол» снимется с якоря, обогнет мыс Сан-Хуан и навсегда исчезнет с горизонта.

Так как у Васкеца съестные припасы были на исходе, то на следующий день он решил отправиться в пещеру за новым запасом.

Еще не рассвело, когда он, опасаясь, чтобы шлюпка не перевезла днем всех припасов на шхуну, направился туда, соблюдая всяческие предосторожности.

Обойдя угол утеса, Васкец увидел, что шлюпки нет и берег безлюден.

Он вошел в пещеру.

В ней оставалось еще много предметов, но сухарей и мяса уже не оказалось!

Пираты унесли все съестные припасы, а оставшихся у него могло хватить не больше чем на двое суток!

Не успел он прийти в себя, как послышался плеск весел. К берету подходила шлюпка, а в ней сидели Каркант и два других бандита.

Васкец быстро подбежал к выходу пещеры и стал смотреть.

Шлюпка причалила. Он едва успел отскочить назад и спрятаться в самом темном углу пещеры, за кучей парусов и шестов, которые должны были остаться здесь, так как их не взяли на шхуну.

Васкец решил дорого продать свою жизнь, если его накроют, и собирался пустить в дело револьвер, с которым он не расставался; но все-таки их было трое против одного.

В пещеру вошли только двое, Каркант и плотник Варгас. Конгра с ними не было.

Каркант нес зажженный факел и стал отбирать вместе с Варгасом разные предметы, которыми пираты хотели пополнить груз шхуны.

Они разговаривали между собой:

— Вот и семнадцатое февраля, пора сниматься с якоря.

— Ну и снимемся, — отвечал Каркант.

— Завтра?

— Я думаю, завтра. Ведь все готово.

— Еще какая-то будет погода! — заметил Варгас.

— Да. Сегодня серенький день. Впрочем, пожалуй, тучи разойдутся.

— Только бы погода не задержала нас дней на десять, на восемь…

— Да, — сказал Каркант, — тогда мы, чего доброго, встретимся с крейсером.

— Ни за что… ни… ни! — воскликнул Варгас. — Мы не можем справиться с военным судном.

— Но оно-то с нами справится! — возразил ему Каркант и подкрепил свою речь выразительным проклятием.

— Как бы мне хотелось поскорее быть милях в ста отсюда, в открытом море! — сказал товарищ.

— Говорю тебе — завтра выйдем в море. Останемся разве лишь в том случае, если ветер будет такой, что снес бы рога с головы лани.

Васкец слушал, едва переводя дух. Каркант и Варгас прохаживались взад и вперед по пещере с факелами в руках. Они разбирали вещи, откладывали некоторые из них в сторону. Иногда они подходили так близко, что Васкец, протянув руку, мог бы выстрелить в грудь одному из них почти в упор.

Они оставались в пещере с полчаса. Наконец Каркант позвал оставшегося у шлюпки товарища и с его помощью перетащил тюк.

Затем он заглянул в последний раз в пещеру.

— Жалко оставлять так много! — сказал Варгас.

— Ничего не поделаешь, — отвечал Каркант. — Ах, если бы шхуна была вместимостью триста тонн!.. Но мы взяли все наиболее ценное. Я уверен, что нас и в будущем ожидает богатая добыча…

С этими словами они вышли из пещеры, и шлюпка скоро скрылась за стрелкой берега.

Тогда вышел и Васкец и пошел в свое убежище.

Итак, через двое суток он останется вовсе без съестных припасов. Разбойники, уезжая, наверно, возьмут с собой и все припасы, хранившиеся в складах маяка, и Васкец ничего не найдет и там. До прихода рассыльного судна остается еще две недели. Как протянуть это время?

Положение было не из завидных. Ни храбрость, ни энергия тут не могли помочь. Оставалось одно: откапывать в буковом лесу коренья или ловить в заливе рыбу. Но и на это можно было решиться только тогда, когда уйдет шхуна. Если же она останется близ Острова Штатов еще несколько дней, Васкец свалится от голода в своем гроте у мыса Сан-Хуан.

Между тем тучи все надвигались. На востоке небо заволоклось темными багровыми облаками. Ветер усиливался и превращался в шквал, поднявший на поверхности моря огромные волны с пенящимися гребнями. Волны эти вот-вот готовы были разбиться о скалы мыса.

Если буря не стихнет, шхуна не сможет выйти завтра утром…

Наступил вечер, а погода не переменилась. Шторм, пожалуй, даже усилился. Это была не гроза. Грозы хороши тем, что продолжаются всего несколько часов. Цвет неба и моря, быстро несущиеся под напором ветра облака, шум вздымаемых против течения и разбивающихся о рифы волн -все предвещало сильную бурю. Васкец был опытный моряк; он не мог ошибаться. Барометр в помещение маяка наверно предсказывал бурю.

Несмотря на яростный ветер, Васкец не остался в своем гроте. Он ходил по берегу и пытливо всматривался во все более и более покрывавшийся тучами горизонт. Вдруг при последних лучах заходящего солнца Васкец заметил в открытом море какую-то двигавшуюся черную массу.

— Корабль! — воскликнул он. — Корабль, который, кажется, идет к острову!

Действительно, с востока шел корабль, намереваясь войти в пролив или обогнуть остров с южной стороны.

Шторм между тем разыгрался вовсю. Это был уже не простой порыв ветра, а один из тех ураганов, во время которых гибнут самые крупные суда: если ветер застигнет их не в открытом море, а вблизи берега, им редко удается спастись, и они разбиваются о скалы.

— Эти негодяи не зажигают огня на маяке! — пробормотал Васкец. — Очевидно, капитан знает о существовании маяка, но не видит его! Он не видит, что берег всего в расстоянии нескольких миль, и корабль разобьется о подводные скалы.

Да! По вине Конгра и его товарищей судну угрожало крушение. С верхушки маяка, конечно, заметили корабль, который не мог привести парусов к ветру, а должен был убегать от волны. Не видя маяка, который он безнадежно искал на западе, капитан не мог ни войти в пролив Лемера, ни обогнуть мыса Севераль и обойти остров с южной стороны. Самое большое через полчаса корабль должен был разбиться о подводные скалы у входа в Эльгорскую бухту…

Буря все свирепела. Ночь и весь следующий день обещали быть ужасными, так как шторм не мог успокоиться в один сутки.

Васкец и не думал о возвращении в свой грот. Взгляд его не мог оторваться от горизонта. В темноте уже нельзя было различить самый корабль, и лишь иногда меж валами виднелись его сигнальные огни. Управлять рулем при таком бешеном ходе было немыслимо. Может быть, у судна не уцелели даже мачты. Паруса, конечно, были закреплены; при таком ветре самое большее можно было оставить фор-стеньга-стаксель. Судя по тому, что на судне были только красные и зеленые огни, Васкец заключил, что оно парусное; если бы это был пароход, на стакселе фока был бы зажжен белый огонь. Без машины же бороться с ветром еще труднее.

Васкец в отчаянии ходил по берегу взад и вперед, не зная, как предупредить кораблекрушение. Надо было бы зажечь огонь на маяке. Васкец обращался к Эльгорской бухте, тщетно простирая руки к маяку. Но на маяке не было огня вот уже скоро два месяца, не зажгут его и сегодня, и корабль погибнет с пассажирами и грузом у скал мыса Сан-Хуан.

Вдруг Васкеца осенила мысль. Может быть, судну еще можно избежать гибели, если капитан заметит близость берега. Даже если не удастся привести судно к ветру, можно хоть немного изменить курс и не наскочить на берег, вся длина которого от мыса Сан-Хуан до стрелки Севераль не более восьми миль. А там — впереди уже будет открытое море…

На берегу валяется много выброшенных морем обломков погибших кораблей. Можно сложить их в костер, набросать туда сухих водорослей и зажечь, а ветер раздует пламя. Если корабль будет даже в расстоянии всего одной мили от берега, то, завидев огонь, он еще успеет уберечься.

Васкец поспепшо начал таскать на конец мыса обломки дерева и сухие водоросли. Вот костер готов. Сейчас он запылает…

Но уже было поздно… Во мраке появилась вдруг какая-то громада. Высоко взлетев на исполинских волнах, она неудержимо стремилась вперед. Не успел Васкец даже вскрикнуть, как масса на всем ходу налетела на гряду рифов.

Раздался страшный треск, послышалось несколько отчаянных криков, потом все смолкло… Слышен был только свист ветра да рев бьющихся о берег волн.

Глава десятая. ПОСЛЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ

Буря продолжала бушевать и на следующее утро. Море, насколько охватывал глаз, было все покрыто пеной. У мыса белые гребни волн вздымались на высоту семи метров, и ветер переносил их брызги через прибрежные утесы. Порывы ветра и волны отлива сталкивались в Эльгорской бухте со страшной силой. Никакое судно не могло бы войти в бухту или выйти из нее при таких условиях. Хмурое небо предвещало мало хорошего; шторм мог затянуться на несколько дней; вблизи Магелланова нролива такие бури не редкость.

Шхуна не могла, конечно, сняться с якоря. Легко представить себе злобу, овладевшую Каркантом и его бандой.

Вот какая картина представилась глазам Васкеца, когда он проснулся среди целого вихря песку.

Потерпевший корабль лежал шагах в двухстах на северном откосе мыса. Это было трехмачтовое судно тонн пятьсот водоизмещением. Неизвестно, вынужден ли был сам капитан снять мачты или они сломались во время крушения, только рангоута как не бывало. На поверхности моря не было видно никаких обломков, но силой ветра их могло отбросить в глубь Эльгорской бухты; в таком случае Контр уже знал, что какое-то судно разбилось о рифы мыса Сан-Хуан.

Васкец шел вперед, осторожно осматриваясь, нет ли кого-нибудь из разбойников у входа в бухту.

Скоро он достиг места катастрофы; обошел разбившееся судно и прочел на корме надпись: «Столетие» («Century»), Мобил.

Итак, это было американское парусное судно, вышедшее из столицы штата Алабама, на берегу Мексиканского залива.

Экипаж и груз «Столетия» погибли безвозвратно, а от корабля остался лини» один остов. Киль распался на две части. Волны разбросали весь груз. На выступивших из-под воды рифах валялись обломки корабельной обшивки, набора, шестов, рей. На берегу лежали ящики, тюки, бочонки.

Остов «Столетия» покоился на берегу, и Васкец без труда пробрался в него.

Тут глазам его представилась картина полного разрушения. Волны разбили палубу, каюты, бак, шканцы, рубку. Удар корабля о подводные рифы довершил разрушение.

Из экипажа не спасся, по-видимому, никто, — не офицеры, ни матросы.

Васкец громко крикнул, но ответа не получил. Он прошел в трюм, но не нашел там ни одного трупа. Несчастных или унесло волнами, или они утонули в тот момент, когда «Столетие» разбилось о скалы.

Васкец снова вышел на берег, убедился, что ни Конгр, ни кто-либо из его товарищей не приближаются к месту кораблекрушения, и дошел, несмотря на порывы ветра, до конца мыса Сан-Хуан.

— Возможно, — говорил он себе, — что я отыщу и спасу кого-нибудь из экипажа «Столетия».

Однако он никого не нашел и, вернувшись на побережье, стал внимательно осматривать выброшенные волнами обломки корабля.

«Может быть, найду хоть ящик с консервами, которые обеспечат мне существование на две-три недели», — думал он.

Действительно, он нашел выброшенные морем на берег бочонок и ящик. На них сохранились надписи, из которых видно было, что в ящике — сухари, а в бочонке — солонина. Итак, Васкец был обеспечен по крайней мере на два месяца хлебом и мясом.

Он перенес в свой грот сначала ящик, затем бочонок, потом снова побежал на мыс, чтобы осмотреть бухту. Контр не мог не знать о кораблекрушении. Накануне ночью он должен был заметить с башни маяка, что какое-то судно идет к берегу. Так как шхуна не могла еще выйти в море, то пираты, конечно, должны были явиться в Эльгорскую бухту поживиться добычей. Не упустят же они, в самом деле, такого случая: ведь среди обломков могут найтись ценные предметы.

Ветер чуть не свалил Васкеца с ног, когда он дошел до угловых береговых утесов.

При таком сильном встречном ветре шхуна не могла уйти дальше мыса Сан-Хуан и лишена была возможности выйти в море.

Вдруг в короткий момент затишья до слуха Васкеца донесся крик, скорее даже слабый стон, призыв о помощи.

Васкец побежал на крик к той неглубокой пещере, где он приютился в первый раз.

Едва он сделал пятьдесят шагов, как заметил у подножия скалы человека. Несчастный лежал и только шевелил рукой, как бы прося помощи.

Васкец вмиг очутился около него.

Лежавшему на песке человеку можно было дать лет тридцать-тридцать пять. Он был крепкого телосложения, и на нем был костюм моряка. Лежал он на правом боку, с закрытыми глазами, тяжело дыша и по временам вздрагивая. Ран как будто у него не было, и на платье не заметно было пятен крови.

— Человек, — вероятно, единственный, уцелевший из экипажа «Столетия», — не слышал, как к нему подошел Васкец. Бывший сторож наклонился над ним, положил на грудь руку. Больной сделал усилие, чтобы приподняться, и снова беспомощно упал на песок. Он только открыл глаза и успел еще раз сказать:

— Помогите!..

Васкец опустился рядом с ним на колени, осторожно прислонил его к скале и повторил:

— Я здесь, здесь, друг мой… Взгляните на меня!.. Я вас спасу…

Несчастный протянул было ему руку, но от слабости снова лишился сознания.

Надо было как можно скорее оказать ему помощь.

«Только бы не поздно», — думал Васкец.

Прежде всего надо было перенести его в грот. Разбойники могли явиться сюда каждую минуту на шлюпке, морем, или пешком, по берегу.

Он взвалил бесчувственное тело себе на спину, прошел метров двести до ущелья, проник в пещеру, положил там больного на одеяло, а под голову ему подложил свернутую одежду.

Потерпевший крушение еще не успел прийти в себя, но дыхание его стало уже ровнее. Васкец опасался, нет ли у него перелома рук или ног, ведь это было очень возможно, так как его, вероятно, ударило о рифы. Что тогда делать, как помочь? Васкец ощупал его члены, но переломов, к счастью, не обнаружил.

Переодев его в сухое платье, найденное в пещере пиратов, Васкец влил ему в рот воды с несколькими каплями водки и растер ему грудь.

Больше он ничего не мог сделать.

Наконец больной пришел в себя, даже приподнялся и, взглянув на поддерживавшего его Васкеца, попросил уже несколько более твердым голосом:

— Пить… пить…

Васкец протянул ему чашку с водой и водкой.

— Ну что, лучше? — спросил Васкец.

— Да! Да! — отвечал пострадавший.

Потом, словно что-то смутно припоминая, он спросил, слабо пожимая руку своего спасителя, по-английски:

— Вы… здесь?.. Где я?..

— Вы здесь в безопасности, — отвечал ему Васкец на том же языке. — Я вас нашел на берегу, после крушения «Столетия».

— Ах да, помню, «Столетие»!..

— Как ваше имя?

— Дэвис… Джон Дэвис…

— Капитан трехмачтового судна?

— Нет, старший офицер!.. А другие?..

— Все погибли, — отвечал Васкец. — Вы единственный, спасшийся при кораблекрушении!

— Все?..

— Все?..

Это сообщение подействовало на Дэвиса угнетающим образом. Как? Он один остался в живых? Каким образом это случилось? Он понял, что обязан своим спасением вот этому заботливо склонившемуся над ним незнакомцу.

— Благодарю!.. — сказал он, и на глазах у него навернулись слезы.

— Вы голодны?.. Хотите поесть?.. Съешьте немного мяса и сухарей! — предложил Васкец.

— Нет, нет, дайте мне еще пить!

Вода с примесью водки освежила Джона Дэвиса, и он стал отвечать на все вопросы.

Вот что он рассказал вкратце.

Двадцать дней назад трехмачтовое судно «Столетие», пятьсот пятьдесят тонн водоизмещением, вышло из американского порта Мобил. Экипаж состоял из капитана Гарри Стюарта, старшего офицера Джона Дэвиса, десяти человек матросов, юнги и кока. Груз состоял из никеля и мелких товаров, предназначенных для Мельбурна, в Австралии. До пятьдесят пятого градуса южной широты плавание по Атлантическому океану шло благополучно; но тут корабль был настигнут бурей. Чуть ли не первым порывом ветра сломало бизань-мачту note 69, и сорвало паруса. Вслед за тем огромная волна, прокатившись по палубе, снесла ют и увлекла в море двух матросов, которых так и не удалось спасти.

Капитан Стюарт рассчитывал укрыться за Островом Штатов, в проливе Лемера. Он был уверен, что находится вблизи него, так как днем определил местонахождение судна по карте. Этот путь казался ему наилучшим для того, чтобы обогнуть мыс Горн и повернуть затем к берегам Австралии.

Ночью порывы ветра усилились. Закрепили все паруса, кроме фока и фор-марселя, и судно стало убегать от бури.

Капитан думал, что он еще в двадцати милях от острова и, рассчитывая на маяк, не видел опасности. Он надеялся, что успеет уклониться в сторону и войти в пролив Лемера, не разбившись о рифы мыса Сан-Хуан.

Итак, «Столетие» шло с попутным ветром. Гарри Стюарт был уверен, что увидит маяк за час до приближения к нему, так как он должен освещать море на пространстве десяти миль.

Но он так и не увидел света маяка. Он думал, что находится еще далеко от острова, а между тем корабль ударился вдруг со страшной силой о скалу. Три матроса, работавшие у рангоута, исчезли вместе с грот— и фок-мачтами. Корпус корабля дал трещину; капитана, старшето офицера и оставшихся еще в живых матросов выбросило за борт, и их поглотило море.

Так погибло вместе со всем грузом и экипажем «Столетие». Только старший офицер, Джон Дэвис, спасся благодаря Васкецу.

Дэвис не мог понять, у какого побережья разбилось его судно.

— Где мы находимся? — спросил он у Васкеца.

— На Острове Штатов.

— На Острове Штатов? — удивился Джон Дэвис.

— Да, на Острове Штатов, — продолжал Васкец, — у входа в Эльгорскую бухту.

— А маяк?

— Не был зажжен.

Пораженный этим сообщением, Джон Дэвис ожидал объяснения от Васкеца, но тот вдруг встал и прислушался. Ему почудился шум, и он хотел узнать, не разбойники ли это пришли.

Он пробрался ползком между скал и окинул взглядом все побережье до мыса Сан-Хуан.

Крутом все было пусто. Ветер продолжал яростно дуть. Волны бешено бились. Грозные тучи заволакивали и без того мрачный горизонт.

Шум, который слышал Васкец, произошел от разрушения «Столетия». Корма остова перевернулась под напором ветра. Проникнув внутрь, ветер покатил судно дальше по берегу. Оно катилось, как огромная бочка с проломанным дном, и разбилось вконец о береговые утесы. На покрытом обломками месте крушения остались лишь вторая половина трехмачтового судна.

Васкец вернулся в грот и лег рядом с Джоном Дэвисом. Старший офицер «Столетия» мало-помалу приходил в себя. Он собирался даже встать и, опираясь на руку товарища, выйти на берег, но Васкец отговорил его. Тогда Джон Дэвис опять спросил, почему в прошлую ночь не было огня на маяке.

Васкец рассказал ему, что произошло в Эльгорской бухте семь недель назад. Недели две после ухода «Санта-Фе» все шло благополучно; он, Васкец, и его товарищи, Фелипе и Мориц, которым была поручена охрана маяка, правильно поддерживали огонь по ночам. Несколько кораблей прошли за это время мимо острова, сигнализировали и получили ответ на свои сигналы.

Но 26 декабря, около восьми часов вечера, у входа в бухту появилась шхуна. Васкец, наблюдая за нею с верхней галереи маяка, видел, как она вошла в бухту. Шхуна направлялась уверенно, и не могло быть сомнения, что дорога хорошо известна капитану…

Войдя в малую бухточку, она стала на якорь у подножия маяка.

Тогда Фелипе и Мориц вышли навстречу, чтобы предложить свои услуги капитану, и, беззащитные, были предательски убиты бандитами.

— Несчастные! — воскликнул Джон Дэвис…

— Да!.. Бедные, бедные друзья! — повторил Васкец, горе которого при этом воспоминании воскресло с новой силой.

— А вы, Васкец? — спросил Джон Дэвис.

— Стоя на галерее, я слышал крики товарищей… Я понял что произошло, понял, что шхуна принадлежит пиратам… Нас было только трое. Двоих разбойники убили, о третьем, думал я, они беспокоиться не станут.

— Как вам удалось спастись? — спросил Джон Дэвис.

— Я быстро спустился по лестнице маяка, — отвечал Васкец, — взял из своей комнаты немного съестных припасов и кое-какие вещи, убежал раньше, чем экипаж шхуны успел высадиться на берег, и спрятался в этой части побережья…

— Негодяи… негодяи!.. — повторял Джон Дэвис. — Значит, они завладев маяком, нарочно не зажигают огня? Они — виновники гибели «Столетия», моего капитана и товарищей!

— Да, они хозяйничают на маяке, — сказал Вас-кец. — Случайно я подслушал разговор атамана с одним из них, и мне известны их планы.

Джон Дэвис узнал, что эти грабители, уже несколько лет назад поселившиеся на Острове Штатов, заманивали на скалы корабли, убивали моряков, которым удавалось спастись, а ценные части груза, выкинутого морем, складывали в пещере, в ожидании, что Конгр захватит какое-нибудь судно. Но вот начали строить маяк. Шайка вынуждена была оставить Эльгорскую бухту и спастись на мысе Сан-Бартелеми, на другом конце Острова Штатов, спрятавшись так, чтобы никто не подозревал о ее существовании.

Полтора месяца назад, когда работы были окончены, она вернулась уже на шхуне, которую бурей прибило к мысу Сан-Бартелеми и экипаж которой погиб.

— А почему шхуна до сих пор не ушла вместе с пиратами? — спросил Дэвис.

— Потому что у нее были серьезные повреждения, которые пришлось исправлять. Но я знаю наверно, Дэвис, что теперь все повреждения исправлены, шхуна нагружена и должна была выйти сегодня утром.

— В каком направлении?

— В направлении Тихоокеанских островов, где бандиты рассчитывают безнаказанно продолжать свои подвиги.

— Шхуна не может выйти, пока не утихнет шторм…

— Разумеется, — согласился Васкец, — а между тем буря может продолжаться неделю и задержит ее.

— А пока пираты здесь, не будет огня на маяке?

— Не будет, Дэвис.

— И другие корабли могут погибнуть, как погибло «Столетие»?

— К сожалению, да.

— Разве нет способа подать кораблям сигнал, что они приближаются к берегу?

— Можно зажечь костер на краю мыса Сан-Хуан. Я сделал эту попытку, чтобы спасти «Столетие», Дэвис, попробовал развести костер из сухих обломков и водорослей. Но ветер был так силен, что это не удалось мне.

— Вам не удалось, Васкец, но теперь мы вдвоем сделаем это, — решительно сказал Джон Дэвис. — Корабельных обломков здесь много, среди них — увы! — обломки и моего бедного «Столетия». Ведь если шхуна не уйдет, проходящие суда не будут видеть огня на маяке Острова Штатов и тоже могут потерпеть крушение.

— Во всяком случае, — заметил Васкец, — Конгр и его банда не заживутся на острове долго. Шхуна снимется с якоря, лишь только погода переменится к лучшему.

— Почему вы так думаете? — спросил Джон Дэвис.

— Пираты знают, что скоро должна прибыть вторая смена сторожей.

— Вторая смена?

— Да, сегодня восемнадцатое февраля, а они должны прибыть в начале марта.

— Сюда придет корабль?

— Да, рассыльное судно «Санта-Фе» должно прийти из Буэнос-Айреса около десятого марта, а может быть, и раньше.

Тут Дэвис высказал ту же мысль, которая все время была у Васкеца.

— Ах, тогда дело меняется! — воскликнул он. — Пусть бы буря продолжалась подольше, чтобы эти негодяи не успели уйти из Эльгорской бухты до прибытия «Санта-Фе».