Итак, деньги были украдены.
      Каждый вечер Цезарь Каскабель проверял, на месте ли сундук, а накануне, падая от усталости после трудного перехода, он изменил своей привычке. Вероятно, в то время, как Жан, Гвоздик и Каскабель пошли за оставленными внизу вещами, оба проводника незаметно пробрались в заднее помещение повозки и, завладев сундуком, спрятали его где-нибудь в кустах. Вот почему они отказались переночевать в повозке. А когда все легли спать, они удрали, захватив лошадей фермера.
      Из всех сбережений маленькой труппы уцелело лишь несколько десятков долларов, которые Каскабель держал в кошельке. Надо было радоваться, что эти мошенники не увели еще Гладиатора и Вермута.
      Собаки успели за сутки привыкнуть к посторонним людям, и потому не подняли лая, когда те уезжали.
      Где найти воров? Сьерра велика. Каким образом найти деньги? А разве можно без денег перебраться через Атлантический океан?
      Вся семья была в полном отчаянии. Сам Цезарь Каскабель пришел в такую ярость, что жена и дети едва могли его успокоить.
      Наконец он овладел собой, как человек, не привыкший терять времени на напрасные жалобы.
      — Проклятый сундук! — сквозь слезы сказала Корнелия.
      — Я уверен, что если бы не сундук, — заметил Жан, — то наши деньги…
      — И пришла же мне в голову несчастная мысль купить этот чертов ящик!.. — воскликнул Каскабель. — Когда есть сундук, лучше в него ничего не прятать. Вот вам и несгораемый, как меня уверял купец. Ну, на что мне его несгораемость, если она не оберегает от воров!
      Удар был нанесен тяжелый, непоправимый. Было от чего прийти в отчаяние. Потерять разом все, что было накоплено ценою таких трудов и что предоставляло возможность вернуться во Францию…
      — Как быть? — спросил Жан.
      — Как быть? — отвечал, стиснув зубы, Каскабель. — Очень просто!.. Чрезвычайно просто!.. Без добавочных лошадей нам не добраться до перевала. Остается вернуться на ферму. Может быть, эти негодяи там.
      — Вряд ли они вернулись туда, — заметил Гвоздик.
      Это было, пожалуй, верно. Но так как, по словам Каскабеля, идти вперед было нельзя, то следовало вернуться назад.
      Гладиатора и Вермута запрягли в повозку, и «Красотка» стала спускаться вниз.
      Путь был легкий, но, увы, не веселый. Все шли молча, повесив головы. Только иногда Каскабель разражался проклятиями.
      В полдень «Красотка» остановилась перед фермой. Но воры, разумеется, и не подумали туда возвращаться. Узнав о происшествии, фермер пришел в ярость. Что ему за дело, что кого-то там обокрали, когда у него самого угнали лошадей! Теперь эти негодяи скрылись в горах. Извольте их ловить! Взбешенный фермер был готов свалить всю ответственность за случившееся на самого Каскабеля.
      — Вот тебе на! — воскликнул тот. — Да зачем же вы держали у себя таких подлецов? А главное, зачем вы давали их в проводники честным людям?
      — Я-то разве знал? — отвечал фермер. — Дурного за ними я ничего не замечал!..
      Во всяком случае, все были обокрадены, и положение для путников создалось самое тяжелое.
      Вся семья собралась внутри «Красотки», чтобы общими силами обдумать и предпринять «важное решение», как выразился Цезарь Каскабель.
      — Дети, — сказал он, — в жизни есть обстоятельства, когда приходится прийти к какому-нибудь определенному решению… Я заметил, что обыкновенно эти обстоятельства бывают пренеприятными. Благодаря этим негодяям мы в настоящее время находимся в прекрасном положении… Проклятые проводники!.. Очертя голову нам действовать нельзя, а потому мы сейчас решим, что нам следует в дальнейшем делать. Я хочу вам предложить кое-что…
      — Что именно? — спросил Сандр.
      — Сейчас я сообщу вам мой проект, — отвечал Каскабель, — но, чтобы узнать, можно ли его выполнить, надо, чтобы Жан принес свою большую книгу с картами.
      — Мой атлас? — сказал Жан.
      — Да, атлас. Ты ведь, кажется, довольно хорошо знаешь географию? Принеси-ка нам сюда атлас.
      — Сейчас.
      Атлас разложили на столе, и Каскабель продолжал:
      — Итак, дети, хотя эти подлецы и украли сундук — зачем только я купил его! — но все же мы не можем отказаться от мысли вернуться в Европу.
      — Отказаться?.. Ни за что! — воскликнула Корнелия Каскабель.
      — Прекрасный ответ, милая Корнелия! Мы хотим вернуться в Европу, и мы вернемся! Мы хотим увидеть Францию, и мы увидим ее! Неужели только потому, что негодяи обокрали нас, мы не сможем сделать этого? Нет, я должен подышать европейским воздухом, иначе я умру.
      — Я не хочу, чтобы ты умирал, Цезарь. Мы решили ехать в Европу, и мы будем там, несмотря ни на что!
      — Но каким образом? — спросил Жан.
      — Вот именно — каким образом? — повторил Цезарь Каскабель, теребя свои волосы. — Конечно, до Нью-Йорка мы доберемся. Будем по дороге давать представления и этим добывать себе пропитание. Но вот вопрос, что мы будем делать, приехав в Нью-Йорк, раз нам не на что купить билеты на пароход? А без парохода через океан не перебраться, разве только вплавь. Ну а это трудновато.
      — Очень даже трудновато, хозяин, — отвечал Гвоздик. — Вот если бы у нас были плавники, как у рыб…
      — А у тебя они есть?
      — Мне думается, нет.
      — В таком случае молчи и слушай, — и Каскабель повернулся к своему первенцу. — Жан, открой атлас и покажи на карте то место, где мы сейчас находимся.
      Жан отыскал карту северной Америки и положил ее перед отцом.
      Все стали смотреть на ту точку, которую Жан указал пальцем — точка эта находилась на Сьерра-Неваде немного восточнее Сакраменто.
      — Отлично, — отвечал Каскабель. — Следовательно, перевалив через горы, мы должны были бы проехать через всю Америку до Нью-Йорка?
      — Да.
      — А сколько это составит километров?
      — Около пяти тысяч.
      — Хорошо. Затем мы должны были бы переплыть через океан?
      — Разумеется.
      — А сколько это составит километров?
      — Около четырех тысяч до Европы.
      — Ну, там, в Европе мы уже дома, там нечего считать.
      — Это правда.
      — Ну а всего сколько до Европы?
      — Девять тысяч километров! — закричала Наполеона, которая сидела и считала по пальцам.
      — Какова шалунья! Она у нас и арифметику знает. Так, значит — девять тысяч.
      — Около этого, отец, — подтвердил Жан.
      — Видите ли, детки, этот путь «Красотка» наша могла бы проделать свободно и легко, не будь проклятого океана между Америкой и Европой. Он нам преграждает дорогу. И переплыть его нельзя без денег, то есть без парохода.
      — Или без плавников, — твердил свое Гвоздик.
      — Следовательно, вполне ясно, что мы не можем ехать на восток, — сказал Жан.
      — Совершенно верно, мой мальчик, этим путем нам ехать невозможно. Но, быть может… на запад…
      — На запад? — переспросил с удивлением Жан.
      — Да. Покажи-ка мне, как это выходит на карте.
      — Во-первых, через Калифорнию, Орегон и штат Вашингтон нам надо добраться до северной границы Соединенных Штатов.
      — А потом?
      — Потом проехать через Британскую Колумбию.
      — А нельзя ли ее миновать, эту Колумбию?
      — Никак нельзя.
      — Ну, черт с ней! Потом?..
      — Из Колумбии мы попадем на Аляску.
      — Она тоже английская?
      — Нет, пока русская, но уже идет речь о передаче ее…
      — Англии?..
      — Нет, Соединенным Штатам.
      — Отлично. А после Аляски что будет?
      — Берингов пролив, отделяющий Америку от Азии.
      — А сколько километров до него отсюда?
      — Четыре с половиной тысячи.
      — Запоминай, Наполеона, и складывай; я тебя потом спрошу.
      — А я? — спросил Сандр.
      — И ты тоже. Ну а он широк, этот Берингов пролив, Жан?
      — Около восьмидесяти километров, отец.
      — Только восемьдесят километров? — удивилась Корнелия Каскабель.
      — То есть почти ручей, милая Корнелия.
      — Что? Это, по-твоему, ручей?
      — Почти. А он замерзает зимой, этот твой Берингов пролив, милый Жан?
      — О да! В течение пяти месяцев пролив бывает покрыт сплошным толстым льдом.
      — Браво! Следовательно, по льду пролива можно переехать?
      — Вполне возможно.
      — Ну, что за прелесть этот пролив!
      — А разве потом уже не надо переезжать через какое-нибудь море? — спросила Корнелия.
      — Нет, дальше будет материк Азии, который тянется до Европейской России.
      — Покажи-ка нам всем это, Жан.
      Жан отыскал карту Азии, и Каскабель стал внимательно ее рассматривать.
      — Да, — сказал он наконец, — все устраивается наилучшим образом, если только в Азии не очень много диких стран.
      — Не особенно, отец.
      — А где же Европа?
      — Вот здесь, — отвечал Жан, указывая на Урал.
      — А какое расстояние от ручья, то есть от Берингова пролива до Европейской России?
      — Считают семь тысяч километров.
      — А оттуда до Франции?
      — Около двух с половиной тысяч километров.
      — Тринадцать тысяч километров, — в один голос закричали Наполеона и Сандр.
      — Молодцы, детки, — похвалил их Каскабель. — Итак, на восток девять тысяч километров…
      — Да, отец.
      — А на запад около тринадцати тысяч?
      — Да.
      — На запад дальше, но зато нет моря. Из двух дорог нам нужно выбрать более удобную, и я предлагаю остановиться на дальней.
      — Вот потешно! — вскричал Сандр. — Мы будем пятиться назад вместо того, чтобы ехать вперед.
      — Нет, мой мальчик, не назад, а вперед, но в противоположную сторону.
      — Но предупреждаю тебя, отец, что если мы поедем этой дорогой, то в этом году нам Франции не увидать.
      — Почему?
      — Потому что лишние четыре тысячи километров что-нибудь да значат и для «Красотки», да и для лошадей.
      — Ну, что ж делать! В таком случае, дети, мы увидим Францию в будущем году. Мы поедем через Россию, а там в Перми, Казани и Нижнем Новгороде бывают, я слышал, большие ярмарки. Мы там будем давать представления. Я надеюсь, что семейство Каскабель не ударит лицом в грязь, и у нас будут хорошие сборы.
      Что можно было возразить против этого?
      Есть характеры, которые точно закаливаются в борьбе с неудачами. Чем больше ударов, тем выносливее становятся они. Так было и с этими странствующими циркачами. Во все время их кочевой и полной приключений жизни ни разу они не находились в таких ужасных обстоятельствах. Потерять все и вдобавок лишиться возможности вернуться на родину единственно мыслимым путем! Но как ни был силен удар, все-таки сломить их он не мог, и они чувствовали, что у них достаточно сил противостоять неудаче.
      Корнелия Каскабель с детьми шумно одобрили план Цезаря Каскабеля. Хотя, правду говоря, план этот был достаточно безумен. По-видимому, мысль о возвращении в Европу слишком прочно засела в голову Каскабелю, если он решился выполнить этот план. Ведь надо было не больше не меньше, как проехать весь запад Америки, всю Сибирь и Европу.
      — Браво!.. Браво!.. — кричала Наполеона.
      — Бис! Бис! — прибавил Сандр, находя, что это слово лучше всего передаст его энтузиазм.
      Итак, было решено, что «Красотка» проедет Калифорнию, Орегон и штат Вашингтон до англо-американской границы.
      У семьи Каскабель оставалось около пятидесяти долларов, которые, к счастью, не были спрятаны в заветный сундучок. Но так как такой ничтожной суммы должно было хватить ненадолго, то было решено, что труппа будет давать представления в селениях и городах, которые будут встречаться по дороге. О том, что это несколько задержит труппу, нечего было беспокоиться, так как все равно надо было ожидать, пока замерзнет весь пролив и лед будет достаточно крепок, чтобы выдержать тяжесть повозки. Во всяком случае, это могло случиться не раньше, как через семь или восемь месяцев.
      В сущности, намерение зарабатывать деньги в таких местах, как верхняя Аляска, или в кочевьях индейцев, было довольно проблематично. Но зато по западной границе Соединенных Штатов публика должна валом валить на представления знаменитой труппы семейства Каскабель. Потом, правда, придется ехать через английскую Колумбию, но хотя она очень плотно населена, Каскабель решил ни за что не давать там представлений. Достаточно уже того, что «Красотка» и ее обитатели «должны будут топтать почву британской колонии на протяжении восьмисот километров».
      Что касается Сибири с ее пустынными степями, то там никого не встретишь, кроме самоедов и чукчей, да и те кочуют ближе к морским берегам. Тут не предвиделось никаких сборов. Ну, да там видно будет…
      Итак, все было выяснено, и Каскабель назначил отъезд «Красотки» на утро следующего дня.
      А пока что надо было поужинать. Корнелия взялась с обычным усердием за дело. Стряпая, она сказала Гвоздику:
      — Не правда ли, какая блестящая мысль пришла в голову моему мужу?
      — Ему всегда приходят в голову блестящие мысли, — отозвался тот.
      — По-моему, хорошо, что мы не поедем по морю: по крайней мере, не будем страдать морской болезнью.
      — Только бы в этом проливе не было качки на льду!
      Тем временем Сандр кувыркался и прыгал, к удовольствию своего отца, Наполеона грациозно танцевала, а собаки вертелись возле нее. Необходимо было возобновить упражнения ввиду предстоящих выступлений.
      Через некоторое время на пороге дома появилась Корнелия.
      — Ужин готов! — крикнула она.
      Минуту спустя вся семья была в столовой, и скоро от ужина не осталось ни крошки.
      Казалось, все забыли о краже. Лишь под конец ужина Жирофль вдруг сказал:
      — Мне кажется, хозяин, что оба эти негодяя славно попались!
      — А что? — спросил Жан.
      — Да ведь они не знают слова, следовательно, им не открыть сундучка.
      — В таком случае, они принесут его нам обратно, — ответил Каскабель и громко засмеялся.
      Увлекшись своим новым проектом, он уже успел забыть и о пропаже и о ворах.

      Да, в дорогу к Европе, но на этот раз по такому необыкновенному маршруту, который никак нельзя рекомендовать людям, которые торопятся.
      — А ведь мы торопимся, — говорил Каскабель, — причем у нас нет главного — денег!
      Отъезд состоялся ранним утром 2 марта. На заре впрягли в «Красотку» Вермута и Гладиатора. Корнелия Каскабель поместилась с Наполеоной внутри, Цезарь Каскабель шел с сыновьями пешком, а Гвоздику поручили вожжи. Джон Булль взгромоздился на верхнюю галерейку; собаки убежали вперед.
      Утро было прекрасное. На кустах наливались почки. В воздухе чувствовалось приближение весны, которая в Калифорнии всегда роскошна. Птицы пели в ветвях вечнозеленых деревьев и в кустарниках, над которыми стройно тянулись к небу громадные сосны. Кое-где попадались группы низкорослых каштанов и мазанильи — похожие на яблоню деревья, из плодов которых приготовляется индейский сидр.
      Постоянно проверяя путь по карте, Жан в то же время не забывал, что на него была возложена обязанность поставлять на кухню свежую дичь. Впрочем, Маренго не дал бы забыть об этом. Хороший охотник и хорошая собака отлично понимают друг друга, в особенности там, где много дичи, как это было здесь. У Корнелии постоянно были и зайцы, и куропатки, и глухари, и пара-другая горных перепелов, душистое мясо которых замечательно вкусно. Если бы охота была так же обильна и на Аляске, до Берингова пролива, то нечего было бы беспокоиться, что стол будет дорого стоить.
      Одним словом, пока все шло отлично. Каскабель был не такой человек, чтобы упускать благоприятные обстоятельства. Повозка продвигалась вперед настолько быстро, насколько позволяли силы лошадей. Надо было иметь в виду, что через несколько месяцев летние дожди совершенно испортят дороги. В сутки проезжали от тридцати до тридцати пяти километров, останавливаясь в полдень для обеда и отдыха и в шесть часов вечера для ночлега.
      Местность не была пустынной, как этого можно было ожидать. На полях уже работали земледельцы. Им эта благодатная почва дает столько, что жители всех других стран могут позавидовать. Кроме того, часто попадались фермы, поселки, деревни, местечки, даже города, в особенности, когда «Красотка» ехала левым берегом Сакраменто, по району, который некогда был страною золота и за которым до сих пор осталось многообещающее название Эльдорадо — «Золотой рай».
      Сообразуясь с программой «директора труппы», семейство Каскабель давало представления всюду, где только была возможность показать свои таланты.
      В этой местности семья еще не была известна, а где же не найдется людей, желающих позабавиться? В Пласервиле, в Обюри, в Мэрисвиле, в Чаме и других городках, где вечный американский цирк уже успел порядком надоесть, Каскабели заработали и аплодисменты и доллары, которых набралось уже около сотни. Ловкость и смелость Наполеоны, необыкновенная гибкость Сандра, замечательное искусство Жана, и смешные выходки Жирофля были оценены по заслугам. Собаки и Джон Булль тоже имели свою долю успеха. Что касается Каскабеля и его супруги, то и они вполне оправдали свою славу, первый — как атлет, а вторая — как борец.
      12 марта «Красотка» прибыла в небольшой городок Шасту, над которым поднимается гора того же названия, имеющая около четырех с половиной тысяч метров в вышину. На западе смутно рисовались громады Каскад-Ренджа, через которые, к счастью, не надо было переправляться, чтобы достигнуть границы Орегона. Но все-таки местность была очень гористая… Приходилось обходить отроги, которые горы как бы отбрасывали к востоку. Здесь, по едва намеченным дорогам, фургон продвигался очень медленно. Деревни стали попадаться реже. Конечно, лучше было бы ехать вдоль морского берега, но для этого надо было перевалить по ту сторону Кост-Ренджа, а эти горы почти недоступны. Было разумнее, следовательно, держать путь на север, чтобы перевалить через отроги этих гор уже на самой границе Орегона.
      Таков был совет Жана, присяжного географа труппы, и все решили его принять.
      19 марта, миновав форт Джонс, «Красотка» остановилась перед поселком Ирика. Там путников приняли очень хорошо, что дало возможность заполучить в кассу еще несколько долларов. Это был первый дебют здесь французской труппы. В этих отдаленных странах Америки очень любят странствующих артистов и принимают их всегда с распростертыми объятиями.
      В поселке удалось недорого нанять несколько лошадей в помощь Гладиатору и Вермуту. Таким образом «Красотка» благополучно перебралась через горную цепь.
      Путешествие это было нелегким, но благодаря принятым мерам сошло благополучно. Наконец, 27 марта, проехав от Сьерра-Невады почти четыреста километров, путешественники перешли через границу Орегона.
      На востоке эта страна соприкасается с горою Питта, которая поднимается точно стрелка солнечных часов.
      И животные, и люди достаточно поработали. Пришлось отдохнуть в Джексоне. После переправы через реку Рок дорога пошла вдоль извилин побережья, которое бесконечно тянулось к северу.
      Страна была богатая, очень плодородная, хотя и гористая. Всюду раскидывались луга и леса. В сущности, это было продолжением Калифорнии.
      Кое-где встречались индейцы племени састэ или умпаква, но их нечего было бояться.
      В это время Жан, который усердно читал все, что могло иметь отношение к их путешествию, счел необходимым предупредить всех, чтобы они остерегались, потому что в этой покрытой лесами местности масса змей.
      — Как? Здесь змеи? — воскликнула в ужасе Наполеона, — Папочка дорогой, уедем скорее отсюда!
      — Успокойся, детка, мы постараемся принять меры предосторожности.
      — Разве эти противные гады так опасны? — спросила Корнелия.
      — Очень опасны, — ответил Жан, — здесь водятся гремучие змеи, самые ядовитые из всех. Если их не трогать, то сами они не бросятся на человека, но если случайно их потревожить, они моментально поднимаются на кончике хвоста, бросаются и кусают. И укус их почти всегда смертелен.
      — Где они попадаются? — спросил Сандр.
      — Больше всего они любят прятаться под сухими листьями, где их довольно трудно заметить, — ответил Жан. — Но когда они ползут, то их можно услышать издали, так как при движении кольца их хвоста издают легкий треск. Если вовремя услышать этот звук, можно избежать встречи с опасным гадом.
      — Итак, дети, будьте внимательны. Смотрите лучше под ноги и хорошенько прислушивайтесь, — сказал Каскабель.
      Жан был прав, предупреждая своих родных, так как действительно в Западной Америке очень много змей. Кроме змей, там водятся и тарантулы, почти настолько же опасные.
      Разумеется, все стали очень внимательно глядеть себе под ноги и прислушиваться к малейшему подозрительному шороху. Приходилось присматривать и за лошадьми, которые тоже подвергались опасности со стороны ядовитых пресмыкающихся и насекомых.
      Кроме того, Жан прибавил, что тарантулы и змеи имеют дурную привычку заползать в дома. Можно было ожидать их неприятного визита и в «Красотку». Поэтому вечером, перед сном, всю повозку осматривали с большим вниманием, — лазили под постели, переворачивали всю мебель, из боязни, что в каком-нибудь закоулке сидит опасный враг. Наполеоне всюду чудились змеи. Увидав обрывок веревки, кусок палки, она начинала пронзительно кричать. Уже в полусне она вскакивала с криком, потому что ей слышался в углу повозки треск гремучей змеи. Правду сказать, и Корнелия трусила не меньше дочери.
      — Черт бы побрал и змей, которые пугают женщин, да и женщин, которые боятся змей! — вскричал однажды Каскабель, которому надоела эта тревога.
      У Гвоздика тоже было много хлопот. Он надумал разводить на ночь большой костер, благо кругом было много топлива. Однако Жан заметил ему, что если огонь и отгонит змей, зато привлечет тарантулов.
      Одним словом, семья была спокойна лишь в тех случаях, когда удавалось ночевать в селениях; там опасность была несравненно меньше.