Желтая Тень (№5) - Возвращение Желтой Тени

— Все это мне известно, — прервал его сэр Арчибальд. — И тем не менее…

Боб резко рубанул рукой.

— Никаких «тем не менее», — отрывисто бросил он. — Желтая Тень преставился и возвращаться к этой теме нет никакого смысла…

— Если только, — ухмыльнулся Баллантайн, — не признать за этим пугалом способности возвращаться из загробного мира…

Глава Скотланд-Ярда примиряющим жестом успокоил друзей.

— Хватит горячиться. Вы вновь и вновь утверждаете, что Желтая Тень погиб, что вы в этом абсолютно уверены, и в мои намерения вовсе не входит, хотя бы на мин, усомниться в ваших словах. И все же: давайте проявим хладнокровие и трезво порассуждаем. Месье Минг отправился к праотцам. Пусть будет так… Несмотря на это всего каких-то четыре дня тому назад в Лондоне было замечено лицо, полностью отвечающее его приметам вблизи здания, в котором проживал известнейший ориенталист лорд Фэарбридж. Последнего убивают в ту же ночь, т.е. именно тогда, когда он заканчивал составление порученного ему Форейн Оффисом важного документа, посвященного деятельности определенных могущественных оккультных сил в Азии. Это досье после убийства уничтожают. Так вот, выстроив всю эту цепочку, попытаемся сделать некоторые выводы. Месье Минг умер. Не будем к этому вопросу даже возвращаться. Но движение Древней Азии, неоспоримым главарем которого был Минг, может его и пережить. Его нынешние руководители не преминули подметить тот вакуум, который образовался после исчезновения этого грозного Монгола, выступавшего сразу в нескольких ипостасях — основателя, души и всемогущей моторной силы всей организации. Он был и её знаменем. Повсюду в мире одно его появление внушало ужас. А посему более чем естественно, что движение Древняя Азия попыталось воскресить Минга. Каким образом? Да просто подобрав соответствующего двойника и выдавая его за прежнего лидера. Его-то появление мы и заметили в Лондоне…

Моран недовольно надул губы и пятерней правой руки провел по «щеточке» коротко стриженых волос.

— Да, это, пожалуй, удовлетворительное объяснение, — согласился он. — Я бы на месте руководителей Древней Азии поступил именно так. Внушая, что Минг по-прежнему жив, они ещё надолго сохранили бы атмосферу террора и фанатизма, которые он порождал своей деятельностью, и им оставалось бы лишь таскать каштаны из огня… Впрочем, не далее, как сегодня вечером, Билл и я по ряду признаков убедились, что кое-что новое закопошилось в тени…

Настал через удивиться Арчибальду Бэйуоттеру.

— Ряд признаков?.. О чем это вы?..

Француз и Баллантайн обменялись взглядами сообщников, поскольку разговор, состоявшийся с шефом Скотланд-Ярда позволил рассмотреть в новом свете весь комплекс тех событий, которые произошли во время их более, чем необычного, визита на виллу Тани Орлофф.

Не теряя ни минуты, Боб поставил о них в известность сэра Арчибальда. Когда он окончил свое не слишком долгое по времени изложение, англичанин не удержался от гримасы.

— То, что вы мне сейчас сообщили, Боб, — заметил он, — лишний раз доказывает, что за всем этим что-то кроется. У Тани Орлофф ровным счетом не было никаких оснований в такой спешке исчезать из собственного дома как раз в тот момент, когда вы вот-вот должны были там появиться. Не будем забывать, что за ней всегда маячит тень её чудовищного дяди, независимо от того, мертв он или нет…

Комиссар замолчал, какое-то время задумчиво обдумывая пришедшую ему в голову мысль. Затем голосом, в котором слышались отзвуки металла и прослеживалась холодная, несокрушимая воля, произнес:

— Надо обязательно все вывести на чистую воду, выяснить, что затевается под этим покровом тайны. Решить эту задачу можно только одним способом: вновь разыскать мисс Орлофф и расспросить её, поскольку единственным указанием на её возможное местопребывание является слово «Калькутта», нацарапанное на клочке бумаги, то вам, Боб, вместе с Биллом надлежит сейчас же отправиться в индию и выяснить, где она там скрывается…

— В Индию! — не удержался от возгласа Баллантайн. — Но мы с команданом здесь в отпуске, сэр, занимаемся подводной охотой и загораем на солнышке, и ничуть не горим желанием в который уже раз влипнуть в ещё одну пакостную историю…

— Билл прав, — поспешил поддержать друга Моран. — Что касается нас, то вопрос с Желтой Тенью решен: тот убит и похоронен. Значит, со всем этим делом, доставившим нам столько хлопот, покончено. И если в настоящее время по миру болтается, выдавая себя за покойного месье Минга, какой-то тип, то пусть им занимаются другие. В конце концов, сэр Арчибальд, ваши секретные службы не состоят ведь из одних одноруких, безногих калек или сдвинутых по фазе сотрудников. Почему бы вам не послать одного из ваших асов в Калькутту и не разыскать там Таню, если она действительно находится там?

— Вы забываете, Боб, одно немаловажное обстоятельство, — спокойно парировал выпад друзей Бэйуоттер. — Никто, кроме вас, не сможет воспользоваться доверием мисс Орлофф. Она вас знает и уважает. Уже не раз в прошлом она помогала вам в борьбе с дядей, преступления которого ей абсолютно претят. Нет, эту миссию в Калькутте в состоянии выполнить только вы и Билл.

— И набить там себе шишек при случае, — прямо вставил шотландец.

Моран, однако жестом попытался успокоить своего нетерпеливого друга. Ему уже не раз приходилось вступать в дискуссии такого рода с сэром Арчибальдом, и всегда победу в них одерживал шеф Скотланд-Ярда, благодаря своей настойчивости и исключительному дару уметь убедить собеседника. Посему, счел Боб, не стоило упрямиться в словесной перепалке, исход которой был известен заранее. Впрочем, и у самого Боба проснулось любопытством, а скорее даже беспокойство. Ему захотелось разобраться, что за угроза скрывалась как за фактами, приведенными сэром Арчибальдом, так и в том темном деле, свидетелями которого он и Билл вынужденно стали всего с час тому назад.

— Отлично, сэр Арчибальд, раз уж вы так настаиваете, то я и Билл отправимся в Калькутту и сделаем все, что в наших силах, дабы отыскать Таню. Мы будем держать вас в курсе дальнейших событий…

Англичанин резво протянул руку сначала Бобу, а затем и Баллантайну:

— Я знал, что могу рассчитывать на вас, друзья. Завтра же утром возвращайтесь в Париж. Максимум через пару дней у вас будут на руках индийские визы, необходимые материальные средства и билеты на ближайший рейс самолета до Калькутты. Ни о чем не беспокойтесь. Мои службы, а также французская Сюрте берут вас целиком на свое содержание.

Не прерывая потока слов, Бэйуоттер выудил из брючного кармашка сверхплоские золотые часики. Быстро взглянув на них, он нахмурился:

— Да, время неумолимо бежит вперед, — подвел он итоги беседы. — И у меня его осталось ровно столько, чтобы едва успеть на аэродром и вылететь в Лондон…

Он повернулся в сторону французского полицейского, который в течение всей дискуссии раскрывал рот только для того, чтобы произносить банальности и подходящие случаю слова.

— Если до отъезда из Ниццы у вас возникнут хотя бы малейшие затруднения, немедленно обращайтесь к комиссару Сильвиани. он не замедлит оказать вам всю необходимую помощь.

Все четверо дружно пожали на прощание друг другу руки. Стоя уже на пороге номера, шеф Скотланд-Ярда в последний раз обратился к Морану и его другу:

— Ясное дело, я не желаю вам того, о чем вы догадываетесь. Говорят, это — плохая примета.

Едва за обоими полицейскими захлопнулась дверь, а их шаги удалились по коридору, Билл Баллантайн в гневе откинулся на кровать, которая заскрипела и застонала от его веса. Он хрипло прорычал:

— Этот чертов сэр Арчибальд… Тоже мне, остряк-самоучка… И все интересно, почему это он так и не решился пожелать нам удачи, хотя явно сгорал от нетерпения сделать это?

Моран смолчал, задумавшись. Уже в течение нескольких минут он чувствовал какой-то горький привкус во рту. Тот, что обычно сопутствует катастрофе.

В ту ночь Бобу Морану в принципе предрасположенному к кошмарным снам, привиделся огромный паук, проникший в их комнату. Размерами он был с овчарку, но своей бритой головой напоминал месье Минга. Каждая из его восьми лап оканчивалась огромной железной суставчатой кистью, до мельчайших подробностей совпадавшей с искусственной рукой Желтой Тени. И все они, словно кусачки, резко щелкали, угрожающе раскрываясь и захлопываясь. Монстр пролез в окно и, приблизившись вплотную к кровати Боба, выдвинул нечто вроде тонкого хоботка, направив его в сторону спящего.

Француз проснулся от резкого окрика:

— Командан!.. Осторожно!..

Моран, открыв глаза, прошептал:

— Что?..

Он увидел, как с соседней кровати взвилось что-то белое — впоследствии он узнал, что это была подушка, — и пронесясь мимо него, сходу врезалась в темную и низкорослую фигуру, — уменьшенный человеческий силуэт, — которая стояла на месте почудившегося ему паука.

Француз ещё не успел прийти ву себя, как массивный корпус Билла Баллантайна в пижаме, пролетев в прыжке через всю комнату, затеял мудреную игру в прятки с некоей загадочного вида формой, которая своими скачками теперь скорее напоминала обезьяну, нежели представителя семейства паукообразных. В какое-то мгновение гигант, казалось, совсем было ухватил это таинственное существо, но тот, словно слишком крепко сжатый кусок мокрого мыла, выскользнул у него из рук, рванулся к окну — и был таков, будто вытянутый наружу вакуумом.

Боб к этому моменту же полностью пришел в себя. Он зажег ночник в тот самый момент, когда его спутник со сконфуженным видом отшатнулся от оконного переплета.

— Никогда ещё не сталкивался со столь необычным противником, — пробурчал великан. — Гибок и ловок, как мартышка, и скользкий, словно слизняк…

При этих словах Баллантайн показал свои лапища, покрытые какой-то маслянистой пленкой. Он продолжил:

— Над же: я уже считал, что ухватил его, а он молниеносно вывернулся, прямо просочился сквозь пальцы, и исчез за окном. Если бы вы видели, как он спускался по громоотводу! Черный, примерно вот такого росточка, — и гигант провел рукой примерно на уровне своего живота. — Думаю, это было либо шимпанзе, либо орангутанг.

Моран тоже встал и кровати. Нагнувшись, он подобрал с пола небольшую бамбуковую палочку длиной в полметра с торчащей изнутри миниатюрной стрелкой.

— Если тебе уж приходилось видеть шимпанзе или органгутанга, которые забавляются вот такими вот штучками, то я готов, старина Билл, подарить тебе реактивный самокат…

Баллантайн нагнулся, рассматривая предмет в руке своего друга.

— Да это же сарбакан! — воскликнул он.

— Вот именно, — отозвался Боб, — сарбакан…

Он с большой осторожность извлек из бамбукового ствола стрелку, кончик которой — и это было отчетливо видно — оказался смазанным чем-то, напоминавшим стекловидную массу.

— Яд, — коротко пояснил француз. — Без сомнения, что-то производное от упаса

. Если бы ты вовремя не вспомнил, как во время срочной воинской службы тебе приходилось драться подушками в казарме, то этот визитер всадил бы в меня отравленное жало и — прощай наша дружба…

Француз на секунду задумался. Когда же поднял голову, его лоб пересекала глубокая складка, свидетельствовавшая об озабоченности.

— Что же касается твоего… шимпанзе, то её личность я могу обозначить вполне точно. Это всего-навсего карлик-андаманец.

— Пигмей?

— Да… А точнее будет сказать негритос с Андаманских островов. Если ты помнишь, мне уже приходилось не так давно иметь дело с кучкой этих подручных Минга в подземельях Парижа

. Желтая Тень использует их для выполнения отдельных поручений. Это — свирепые существа, с инстинктами диких животных. Карликовый рост позволяет ем прошмыгнуть там, где это исключено для человека нормального телосложения…

— Насколько я понимаю, новые хозяева Древней Азии продолжают использовать те же методы, что и Минг.

Моран утвердительно кивнул.

— Весьма похоже на то, Билл… Крепко на это смахивает… Если только не…

Он передернул плечами, как бы отгоняя от себя чересчур навязчивую и абсурдную мысль. Подойдя к ночному столику, стоявшему между их кроватями, он снял трубку телефона и сказал:

— Соедините меня, пожалуйста, с полицией.

Дежурившего полицейского он попросил связать его с комиссаром Сильвиани. Но тот отсутствовал.

— Вам известно, где он находится сейчас? Мне необходимо срочно переговорить с ним?

Полицейский, казалось, был шокирован столь дерзкой просьбой.

— Значит, указать вам, где сейчас находится комиссар? Не уточните ли вы сначала, с кем я имею дело?

— Моя фамилия Роберт Моран…

— Командан Моран?

— Он самый.

Полицейский, видимо, успокоился, потому что приветливо, почти с оттенком уважения произнес:

— У меня относительно вас, командан Моран, имеются строгие указания. Вы можете связаться с комиссаром по его домашнему телефону 324637.

Француз поблагодарил, нажал на рычаг аппарат, но почти тотчас же вновь обратился к телефонистке отеля. Спустя несколько секунд его уже соединяли с Сильвиани. После серии протяжных гудков кто-то резко сорвал трубку и полузаспанно-полуразгневанно рыкнул:

— Алло… кого надо?

— Комиссара Сильвиани.

— Это я… Но комиссар Сильвиани хотел бы поспать… Известно ли…

— С вами говорит командан Моран, — поспешил отрекомендоваться Боб. — Я очень извиняюсь за то, что разбудил вас, но для этого есть весомые основания. Несколько минут тому назад на меня было совершено покушение…

Сильвиани, похоже, разом очнулся ото сна.

— Вас пытались убить! — воскликнул он. — Буду в отеле через четверть часа…

— Не стоит комиссар. Убийце, к счастью, не удалось совершить задуманное, но он сумел сбежать. Отыскать его теперь наверняка не удастся… Вы окажете гораздо большую услугу, если сообщите кое-какие нужные мне сведения…

— Спрашивайте, командан Моран… Если я смогу вам в чем-то быть полезным…

— Мне хотелось бы выяснить, не могло ли какое-либо подозрительное лицо, возможно, замешанное в эту историю, покинуть Канны и вообще Францию, этой ночью, особенно морем или по воздуху. Понятно, что любое известие о местонахождении Тани Орлофф было бы также крайне полезным…

— Можете рассчитывать на меня, командан, — заверил полицейский. — Как только появится что-либо новенькое, я немедленно позвоню в отель. И я сейчас же поставлю на ноги все свои службы…

Оба повесили трубку синхронно. Моран повернулся к Баллантайну:

— Теперь, Билл, нам остается только дождаться новостей от Сильвиани.

Они подоспели под утро. Ни одного подозрительного человека, покинувшего Канны, замечено не было, а мисс Орлофф вообще никто и нигде не видел.

— Пожалуй, стоит отметить лишь один-единственный факт, — завершил свое сообщение полицейский. — Всего пару часов тому назад вышла в открытое море солидная яхта под пакистанским флагом. На борту, естественно, находились люди азиатской национальности. И, собственно говоря, только по этой причине я и говорю вам об этом, поскольку все документы у пассажиров были в полном порядке.

— Как называлось это судно? — поинтересовался Моран.

Сильвиани ответил, ни секунды не задумываясь, но Боб застыл, как если бы ему только что прилично врезали прямым и он никак не мог прийти в чувство от этого удара.

— Спасибо, комиссар, — еле слышно выдавил он наконец. — Я обязательно ещё раз позвоню вам.

Положив трубку, он повернулся к Баллантайну, внимательно прислушивавшемуся к разговору.

— Знаешь, какое имя носит эта яхта, Билл? — спросил Моран.

— Откуда, командан? Но, судя по вашему виду, какое-то необычное…

Рот француза скривился в гримасе.

— Необычное, говоришь, имя?.. Да уж, что есть, то есть… «Нага»!

. Назначение: Индия. Это тебе говорит о чем-нибудь, Билл?

Билл сдавленно чертыхнулся.

— Говорит ли оно мне о чем, командан? Самую малость… Надо же: «Нага»! — Баллантайн призадумался, потом снова прошептал: «Нага»!.. «Нага»!..

Он рывком поднялся с кровати и взволнованно произнес:

— Такое впечатление, командан, что эта наша поездочка в КАлькутту преподнесет нам немало сюрпризов.

Боб Моран промолчал. Их глаза встретились, и они без слов поняли друг друга. У обоих внезапно появилось ощущение, что в комнату только что проникло привидение — страшилище.

Призрак Желтой Тени. Покойного месье Минга.

4

Ловко преодолев невообразимый лабиринт воды и сущи, который представляет собой дельта Ганга, крупная яхта причалила к молу Хугли. Заходящее солнце отбрасывало золотисто-нефритовые отблески на гладь бухты. На носовой части судна по белой полосе вдоль корпуса черными буквами было начертано одно слово: «Нага».

В этот ещё дневной, но уже немного и вечерний час набережные являли собой Индию в миниатюре, поскольку выступали в известной мере в качестве её передового поста. Невероятное нагромождение самых разнообразных предметов, ящиков, корзинок, тюков, цветастая куда-то спешащая публика, торговцы в строгих сюртуках из черной альпаги, перегруженные, словно ишаки, кули, полуобнаженные матросы, проходимцы и ловкачи, нищие в лохмотьях… В этой буйной красками и запахами обстановке двое европейцев, облаченных в замызганные одежды, плохо выбритые, сидевшие, точнее сказать, привалившиеся рядышком, к старым прогоркло вонявшим рыбой ящикам, наверняка, не слишком выделялись. На вид — два опустившихся типа, истерзанных алкоголем и ленью. Однако опытный глаз, приглядевшись к ним, быстро изменил бы это мнение. Один из европейцев был рыжеволосый детина, в прекрасной физической форме, судя по загривку, где не было ни одной жировой складки. Другой — отлично сложенный, молодой, остро на все реагировавший человек, с открытым и ясным взором. Короче, то были переодетые в лохмотья Геркулес и Персей.

С безмятежным видом, внешне столь же равнодушные ко всему, что происходило вокруг, как истые пьяницы, наслаждающиеся поглощенным алкоголем, Боб Моран и Билл Баллантайн, тем не менее, пристально наблюдали за яхтой.

— Никакого сомнения: это они, — констатировал Моран.

Шотландец кивнул.

— Это уж точно, командан, ошибка исключена… Остается лишь узнать, что уц неё там во чреве… Меня так и снедает любопытство.

— Потерпи ещё немного… Скоро все прояснится…

Друзья прибыли в Калькутту самолетом дней десять тому назад. В ожидании яхты они выяснили, что Таня Орлофф владела в северной части города небольшим дворцом, составлявшим, несомненно, часть наследства Минга. Побродив в его окрестностях, Боб и Баллантайн убедились, что там вовсю готовились к приему какого-то важного лица. Им, по мнению обоих друзей, не мог быть никто иной, как Таня.

За это время они собрали максимум сведений ор дворец, в который, как-то ночью даже проникли, воспользовавшись тем, что слуги его ещё не заселили. Они уставили даже марки и номера машин, стоявших в гараже. После этого Боб и Баллантайн все внимание сосредоточили на негласном наблюдении за портом. Чтобы не привлекать к себе внимания во время тех нескольких дней, которые они были вынуждены заниматься этой слежкой, друзья переоделись в моряков не у дел, которые, лишившись соленых вод, поспешили найти им замену в виски, джине и рисовой водке.

«Нага» появилась у причала Хугли с час назад. Теперь её накрепко пришвартовали и спустили трап, связавший яхту с набережной.

Появились две черные автомашины — «роллс-ройс» и «бентли». Обе почтенного уже возраста, но сумевшие сохранить благородный вид и помпезность, несколько, правда, вышедшие из употребления, но свойственные привыкшим уважать добрые традиции пожилым дамам. Лимузины появились в конце причала, свернули на него, проехали до самого трапа, где и замерли.

Баллантайн легонько толкнул локтем Морана.

— Послушай, а мы ведь где-то видели эти реликвии, командан?

Боб согласно наклонил голову. Он также узнал обе машины. Судя по номерам, они находились в числе тех, что стояли в гаражах того самого дворца, который был объектом их самого пристального внимания в течение предыдущих дней и, особенно, ночей.

— Кажется, это то, что надо, Билл. Сейчас главное — ничего не упустить из виду.

Ждать пришлось недолго, поскольку на палубе яхты неожиданно возникло оживление. Нагруженные чемоданами носильщики, нанятые среди праздношатавшихся в порту, проследовали по трапу к обеим машинам, загрузив их багажники как внутри, так и сверху. После этого в поле зрения появилось с десяток персонажей, спустившихся на причал. Среди них, выделяясь необычной красотой, совсем молоденькая женщина, одетая в элегантный, строгий дамский костюм из чесучи. Ее длинные волосы своей уникальной чернотой оттеняли на редкость прелестное личико монголоидного типа, смягченного очевидным европейским происхождением.

— Таня! — выдохнул Билл, кивнул подбородком в сторону полукитаянки.

Моран подтвердил.

— Да, это она, вместе со свитой. Исчезли последние сомнения. След, который привел нас сюда, оказался верным…

Полукитаянка и сопровождавшие её лица разместились в «роллсен» и «бентли», которые тут же тронулись с места. Развернувшись по короткой дуге, они поплыли в том направлении, откуда появились, и вскоре скрылись с глаз где-то в конце набережной.

— Последуем за ними? — осведомился Баллантайн.

Француз отрицательно мотнул головой.

— А куда спешить? Мы же знаем, где можем найти Таню… Пока что важнее понаблюдать ещё немного за яхтой. Не исключено, что она таит кое-какие не известные нам тайны…

Билл Баллантайн удивленно взглянул на своего спутника.

— интересно, кого это вы надеетесь ещё увидеть, командан? Случайно, не…

Моран пожал плечами, прервав его, будто хотел помешать другу произнести то слово, что буквально стучало у обоих в висках.

— Вот именно, Билл, я ничего не хочу оставлять на волю случая…

Избегая малейшего повода, который вопреки их желанию, мог бы все же вынудить их произнести ужасное имя, вертевшееся у каждого на языке, они продолжали свою вахту. Наступивший вечер разбросал повсюду множество полутеней. Наконец стемнело совсем, но ничего интересного для себя друзья так и не обнаружили. За это время с яхты сошло на берег немало людей самого разного роста и вида, но в большинстве своем это были либо какие-то сомнительные личности, либо матросы — китайцы и арабы. Появилось и несколько европейцев, но их было мало. Среди тех, кто явно входил в экипаж яхты, не было ни одного, кто чем-то конкретным привлек бы внимание наблюдавших.

Прошло ещё с десяток минут. Набережные порта ничуть не стали менее оживленными, но «Нагу» никто больше не покидал.

— Ну вот, — резюмировал Баллантайн, — наше ожидание не дало никаких результатов.

— Верно, — согласился Боб. — Никто из тех, кого мы видели, не был похож на Него. Но никто лучше нас не знает, как ловко Он умеет менять свою внешность, становиться совсем неприметным и…

Моран внезапно смутился и прервал свою тираду, как если бы он сморозил какую-то несусветную глупость. Но это не прошло незамеченным Биллом.

— Почему это вы заговорили в настоящем времени, командан? Почему вы использовали слово «умеет» вместо «умел»? Так, словно Он вовсе и не покидал этот мир… Но ведь мы-то как раз и уверены, что Он мертв!

— Конечно, конечно, — заторопился Моран. — Минг погиб, но сейчас мы вступили в борьбу с его духом, тем самым, что вдохновляет движение Древняя Азия. Марионетка, замеченная в Лондоне и заменившая Желтую Тень, — готов поспорить! — не обладает гениальностью последнего. Но независимо от этого следует мобилизовать против него все силы, потому что он стал нечто вроде стяга, под складками которого могут вспыхнуть новые очаги террора и совершены другие преступления… На мой взгляд, Минг-II — так я отныне и до поступления новых указаний буду величать его — находился в Ницце одновременно с нами. Иначе я никак не могу объяснить поспешное и тайное бегство Тани Орлофф. Тот же Минг-II обязан был находиться на борту «Наги», на котором, кстати, в момент отплытия, видимо, укрылся и тот андаманский карлик, который пробрался в наш номер в отеле. Нынешние главари Старой Азии, несомненно, догадались, что появление нового Минга выведет нас на тропу войны с ним. Именно поэтому они и попытались убрать нас без лишнего шума…

— Что же, все это представляется вполне резонным, — признал Билл Баллантайн.

Он кивнул подбородком в сторону «Наги» и закончил свою мысль:

— Итак, если наш месье Минг-II пребывал на борту этой яхты и если, судя по нашим наблюдениям, он до сих пор на берег не сошел…

— …то он все ещё должен там находиться, — закончил за него Моран.

Шотландец беззвучно рассмеялся в обступившей друзей темноте.

— Если я верно уловил вашу мысль, командан, то нам не остается ничего другого, как пробраться туда и лично разобраться в ситуации на месте…

— Именно так, — решительным тоном заявил Моран. — Не исключено, что ничегошеньки мы там не обнаружим, но в любом случае наша совесть будет чиста. Так что, вперед…

— А что если в тот момент, когда мы ступим на палубу яхты, кто-нибудь поинтересуется, чего это мы там делаем? — поинтересовался Билл.

— Скажем, что являемся безработными матросами, которые ищут нанимателя.

— А вдруг нам не поверят и начнутся неприятности?

— Что же, — хладнокровно парировал Боб, — тогда придется из двух выбирать что-то одно. Либо мы показываем зубы, либо улепетываем — в зависимости от обстоятельств…

Приятели неспешно встали и направились к «Наге», палубу которой освещала лишь сигнальный огонь.

Друзья без труда удалось бесшумно подняться по трапу и оказаться на яхте. Они притаились в темном углу, прижавшись к борту судна, и принялись тщательно изучать обстановку.

«Нага» во всем отвечала требованиям, предъявляемым к яхтам типа «люкс». Если не учитывать тоннажа, кстати, весьма почтенного, их скорее следовало бы называть пассажирскими лайнерами. Все на борту сияло чистотой, было надраено, покрыто лаком и сделано под эмаль. Все было подчинено одной цели — доставлять комфорт и радость пассажирам. Да, это была яхта миллиардера, такая же, как и у прочих сверхбогачей, но из-за своего имени, вызывавшего в памяти Боба Морана и Билла Баллантайна дурные воспоминания, она выглядела зловеще и угрожающе.

Моран взмахом руки показал на верхнюю палубу, где в принципе должны были размещаться пассажирские каюты.

— Начнем-ка оттуда…

Полусогнувшись, они проскочили вдоль борта, прикрываясь его тенью. Теперь ничто в друзья не напоминало недавних двух пьянчужек. Наоборот, их движения были точными, гибкими. Они продвигались ничуть не менее бесшумно, чем индейцы, вышедшие на охоту.

Дойдя до лестницы, которая вера на верхнюю палубу, они все с той же неподражаемой ловкостью взбежали по ней. И вновь, присев, внимательно осмотрелись. Поскольку на месте, отведенном для прогулок, не было ни души, они решились проскользнуть к двери, выводившей к проходу, облицованному красными деревом. Сюда выходили отделанные все тем же красным деревом двери с полдюжиной кают.

Моран и Билл, осторожно прислушиваясь к малейшим шорохам, стали осматривать их подряд. Ни в первой, ни во второй — ничего заслуживавшего внимания. Классические, невыразительные каюты, что встречаются на всех яхтах и судах, относящихся к разряду «люкс». Напротив, третья оказалась намного более просторной, чем предыдущие, и обставлена она была менее стандартно. Все говорило в пользу того, что её часто занимал один и тот же человек, сумевший наложить на её облик печать своих вкусов и привязанностей.

Внимание двух визитеров в первую очередь привлекла громадная библиотека, занимавшая целиком одну из стен каюты. Морану было достаточно беглого взгляда на корешки книг, чтобы понять, что хозяин этих мест был далеко не ординарной личностью. Отсутствовала художественная литература. И наоборот, были широко представлены философские и научные работы, в большинстве своем труднодоступные простому смертному, причем, многие из них датировались первыми годами печатного дела вообще. Среди прочих выделялись труды Фрэнсаиса Бэкона, Джероламо Кардано, Альберта Великого, Парацельса, Пикоделла Мирандола и многих других выдающихся мыслителей Средневековья и Возрождения, полу-ученых-полумагов, на чьих творениях зиждется современное знание. Рядом с этими шедеврами западных умов стояли книги просвещенных деятелей востока в виде почтенных манускриптов на разных языках — еврейском, арабском, хинди или китайском, неведомых ни Морану, ни Баллантайну. В равной степени богато было представлено и новейшее время — произведениями Эйнштейна по теории относительности, работами Лоренца и Фицджеральда по вопросам сжатия пространства-времени, мудреными сочинениями по математике, химии, физике, электронике, астрономии, кибернетики. Все было укомплектовано и расставлено с большим знанием дела, наглядно свидетельствовавшем об эрудиции и, особенно, об интеллектуальном потенциале того, кому принадлежала эта библиотека, где была собрана вся мудрость человеческая.

Боб Моран, просмотрев, поставил на полку одно из творений Эйнштейна, обильно прокомментированное на полях.

— Мне известен лишь один человек, чьи интересы так же простирались на все области знания, — медленно произнес он. — Им был…

— Минг? — закончил за него Баллантайн.

Француз утвердительно кивнул головой.

— Да, — глухо подтвердил он. — Минг… Это библиотека, должно быть, принадлежала ему. Издания на латыни аннотированы на латинском, еврейские — на еврейском, хинди — на санскрите, китайские — на китайском, французские — на французском, английские — на английском… И все пометки сделаны одной и той же рукой. Кто иной, кроме Минга, был бы способен на подобное? Возможно, он и был одним из величайших преступников, которых носила на себе Земля, но его ум и знания, наверняка, превосходили все, что было известно другим людям…

В этот момент произошло нечто странное. За спиной у друзей раздался щелчок.