– Что-то не страшно вчера было, – сказал Малина. – Какие-то приготовления все…
      – Так надо, балбесина, – объяснил Корзун. – Если сразу мясорубка пойдет, то и неинтересно. Хорошую девчонка книжку сочинила. Я бы даже купил. Я люблю, чтобы всяких приготовлений много было. А то в самый важный момент то одного не хватает, то другого.
      В этот вечер шел дождь, Борев завязал покрепче окно, и церковь не было видно. Иногда только с того берега долетали редкие и равномерные удары колокола, Борев знал откуда-то, что это звонят по покойнику. Во всяком случае, ему так казалось.
      – А вы ничего не замечаете? – спросил новенький, как и вчера.
      – Ничего, – ответил Малина.
      – Ничего, – сказал Корзун.
      – А что мы должны были заметить? – спросил Малина.
      – Погодите. – Корзун вдруг схватился за грудь и засипел. – Погодите-ка! У меня что-то внутри!
      И Корзун вывалился из гамака и принялся кататься по полу и изображать конвульсии.
      – Держите его! – кричал Корзун. – Оно вылезает! Мама, больно как! Ой, я вижу, это же гомункулюс!
      Корзун брякнул ногами последний раз и замер на полу. Малина смеялся.
      – Ну и хорошо. – Новенький раскрыл тетрадь и прокашлялся. – Если вы ничего не чувствуете, то я буду читать дальше.
      Борев ничего не сказал. Днем он ушиб колено, и сейчас синяк болел, мешая состредоточиться на рассказе. Новенький продолжил чтение.
 
      «Дэн стукнул фонариком по ноге. Фонарик не загорелся. Дэн стукнул еще раз, посильнее. Стало светло.
      – Ну, что, пришли? – злорадно и явно с надеждой, что мы пойдем на попятный, сказал Жук. – Что теперь?
      Мы стояли на лестнице, ведущей в подвал, и путь нам преграждала тяжелая железная дверь. На двери красовалась табличка: «Не влезай – убьет» – и соответствующий череп с костями. Почему-то, когда я вижу такой череп, мне всегда хочется «влезать», «стоять под стрелой», «заплывать за буйки» и делать другие запрещенные вещи. Ходить по газонам, собирать грибы, ягоды, выгуливать собак, крупный и мелкий рогатый скот.
      – И зачем тут такая дверь? – Я потрогала железо, оно было неожиданно холодное. – Я только в зоопарке такие видела, там за ними слонов держат. Кто за такую дверь полезет?
      – Это не чтобы туда не лезли, это чтобы оттуда не вылезали, – объяснил Жук. – «Резидент Эвил» помнишь? Красная Мать закрыла выходы, чтобы мертвецы не вышли наружу… И череп соответствующий…
      – Какая еще Красная Мать? – не поняла я.
      – Это как Красная Смерть…
      Про Красную Смерть я помнила, Красная Смерть – это у Эдгара По, я читала его книжки.
      – Дверь здесь для того, чтобы не расхищали цветные металлы, – поставил все на свои места Дэн. – Там трансформаторы и медь. Если бы не дверь, давно бы все бомжи растащили. Так что никаких мертвецов. Все просто. А череп, чтобы такие, как ты, Жук, не лазили. Вовка вчера туда днем пролез, пока еще не закрыли, на ночь дверь закрывают. Посидел он под дверью, посидел, да и пошел гулять по подвалу – и заблудился. Дверь тут для того, чтобы не лазили…
      – А я бы и за деньги сюда не полез, – сказал Жук. – Я не спидолог какой-нибудь…
      – Спелеолог, – автоматически поправила я. – В пещеры лазают спелеологи.
      – Слушайте, – сказал Жук. – А давайте просто пойдем в милицию и объясним еще раз…
      – Отец Вовки сказал, если ты, сынок, не придешь к завтрашнему дню сам, я тебе башку оторву, – напомнила я. – И выпорю.
      – Колючей проволокой, – добавил Дэн.
      Все представили Вовку с оторванной башкой и выпоротого колючей проволокой. Да, такое ему совсем не идет.
      – Я считаю, – сказал Дэн, – что Вовка тут недалеко. Мы откроем дверь, углубимся в подвал метров на двести, найдем его и быстро вернемся, еще до двенадцати часов.
      – А зачем тогда вы столько припасов набрали? – поинтересовалась я.
      – На всякий случай, – уклончиво ответил Дэн. – Лучше как следует подстраховаться. Знаешь стихи: каждый раз навек прощайтесь, когда прощаетесь на миг. Идешь на прогулку на день, припасов бери на неделю. Это закон джунглей.
      Дэн поставил рюкзак на пол и посветил фонариком под дверь. Там ничего не было видно, темнота.
      – Все в порядке, – сказал Дэн. – Жук, приступай.
      Жук достал из своего вещмешка связку ключей, очень похожих на отмычки, и стал ковыряться в замке. Видимо, отец Жука делал ключи и для этой двери.
      Ковырялся он недолго, у Жука были большие механические и другие слесарные способности, я уже об этом говорила. Замок дзинькнул, и дверь слегка отошла в сторону, сантиметров на пять. Из подвала сразу же потянуло сквозняком и какой-то затхлостью. И еще холодом. Я вдруг вспомнила про приключения Тома Сойера – там индеец Джо умер как раз возле железной двери, так и не дождавшись, пока за ним кто-то придет. Он там еще летучую мышь умудрился съесть. Я слегка от двери отодвинулась.
      Но в щель не вывалилась мертвая Вовкина рука, дохлая летучая мышь тоже не вывалилась – вообще ничего не вывалилось. Дик просунул в щель морду и стал принюхиваться.
      – Готово. – Жук спрятал свои отмычки.
      – Давай, дальше открывай, – сказал Дэн.
      Жук взялся за ручку, потянул. Дверь пронзительно скрипнула, так что даже я услышала, и открылась еще немного.
      – Не идет, – выдохнул Жук. – Заклинило.
      – Мозги у тебя заклинило, – сказал Дэн.
      Он присоединился к Жуку, и они потянули за ручку уже вдвоем. Вдвоем они открыли дверь еще на ширину ладони. Я хотела им помочь, но Дэн сказал, что моя помощь не потребуется, что мужики и сами справятся.
      Они напрягались у двери еще минуты две, но дверь шире не открылась. Их совместных мужских усилий явно не хватало.
      – Как будто тут сто лет никто не ходил… – Жук осмотрел дверные петли. – Как Вовка туда попал-то?
      – Я же говорю. – Дэн отряхивал руки. – Он прошел днем, когда открыто было…
      – Ладно, – не стал спорить Жук. – Ладно… Тут все равно не пролезть. Давайте возвращаться.
      Дэн пожал плечами.
      – Что делать будем? – спросила я. – Стоять болтать?
      Дэн снова пожал плечами, он думал.
      – Что это? – вдруг дернулся Жук.
      – Ничего. – Дэн все еще пробовал открыть дверь. – Ветер.
      – Это не ветер! – Голос Жука дрожал, это было видно по его лицу. – Я что, ветра, что ли, не знаю?
      – Жук, кончай, – сказала я. – И так страшно…
      Жук всегда любил такие шутки – расскажет чего-нибудь страшное, а потом как заорет! Чтобы все вздрогнули.
      – Ну, вот, теперь шаги! – Жук показал пальцем вверх. – Сами слушайте!
      Мы прислушались. Я тоже прислушалась, скорее по инерции, навряд ли я что-нибудь почувствовала бы на таком расстоянии. Сначала было тихо, так тихо, как может быть лишь только в школе ночью, затем что-то стало происходить – я поняла это по лицам мальчишек: у Дэна задергалось под глазом, а у Жука поехала вниз челюсть. Видимо, Жук не обманывал, и там и в самом деле слышались шаги.
      – Как детские, – сказал Жук. – Топ-топ-топ… Только смеха не хватает…
      И по тому, как снова изменились их лица, я поняла, что они услышали и смех. Смешок.
      Дик взъерошил загривок и оскалился. Да и у меня по спине мурашки побежали, крупные такие мурашки, с горошину, наверное. Не понравился мне этот смешок. Когда ты что-то слышишь, то воспринимаешь это как есть, а вот когда не слышишь, можешь навыдумывать целую кучу всяких страшностей. Я, например, сразу придумала, что этот смех был сухой, покашливающий такой и немножечко хищный.
      – Пойдемте-ка отсюда, а? – сказала я тогда. – Пойдемте…
      – Куда?! – На лице Жука был уже не страх – ужас. – Куда? Выход-то через второй этаж! Все! Мы в ловушке!
      «Все» сказал Жук слишком громко, по стенам запрыгало эхо, я ощутила его отражение от стен на своей щеке. А затем шаги направились к нам. Мелкими перебежками. Топ-топ-топ. Тишина. Топ-топ-топ. Все это я понимала по физиономиям Жука и Дэна, по их растерянным глазам.
      Мне, конечно, было страшно, но я все-таки никак не могла по-настоящему въехать в эту ситуацию – мы стоим на лестнице в подвал, а кто-то мелкими шагами приближается к нам по второму этажу. И еще посмеивается.
      – Все! – зашипел Жук. – Идет к нам! Все! Труба!
      Дик рванулся с поводка, Дэн удержал собаку с трудом, только схватившись другой рукой за дверь. Ситуация начинала осложняться паникой.
      – Дэн? – Я посмотрела на него, и он проснулся. Правильно проснулся, пусть сделает что-нибудь. А то болтать только горазд.
      – Спокойно, – сказал проснувшийся Дэн. – Вверх идти нельзя. Значит, надо идти вниз. Там обычный подвал, всего-то навсего. Не бойтесь.
      Шаги приблизились, об этом мне сигнализировал Жук.
      – Надо вниз, – сказал Дэн.
      – Какое вниз?! – задыхался Жук. – Тут же дверь!
      Дэн присел и просунул в щель рюкзак.
      – Туда, – указал он. – Идем туда.
      Я посмотрела на дверь. Щель была сантиметров в тридцать. Взрослый человек не пройдет. Но мы-то не взрослые.
      – Я тут не пролезу! – сказал Жук. – Ни фига не пролезу!
      В коридоре снова засмеялись. Звонко, но как-то уже по-крысиному. В этот раз смех почувствовала и я, я уже говорила, я могу слышать смех. Мурашки по моей спине забегали быстрее. Дэн выдохнул из легких воздух и протиснулся в щель.
      – Валя, следующая ты, – сказал он уже с той стороны двери. – Жук пусть остается, если хочет.
      – Я не хочу! – взвизгнул Жук.
      – Пусть Жук лезет, я его подтолкну как раз, – сказала я.
      Я оценила размеры щели. Пустяки, пролезу в две секунды.
      – Пускай сам пролезает, ты давай скорее…
      – А я? – плакал Жук. – Меня бросаете?
      Смех был совсем рядом, из пасти Дика закапала слюна.
      – Дик! – позвал Дэн. – Ко мне!
      Дик нырнул в темноту.
      – Тащите меня! – крикнул Жук, кинул в щель свой вещмешок и стал просовываться. – Тащите же!
      Дэн схватил Жука за руку, а я принялась толкать его в бок.
      – Скорее! – стонал Жук. – Ой!
      Голова его не пролезала. Одно ухо плотно прижалось к двери, другое к косяку, уши не пускали Жука. Если бы все не было так страшно, я бы смеялась, честное слово.
      – А-а-а! – верещал Жук. – Не пролезаю!
      – Уши втяни! – Дэн тянул изо всех сил, уши Жука хрустели, но не сдавались. – Собери уши, я тебе говорю!
      – Не могу! – рыдал Жук. – Не могу…
      Тогда я придумала.
      – Сейчас. – Я достала из своей сумочки тюбик с кокосовым кремом. – Вот!
      И я выдавила на одно, а потом на другое жуковское ухо по солидной порции вязкого белого желе.
      – Дернули! – Дэн перехватил руку Жука покрепче и потянул так, что щелкнули суставы, правда, я не поняла, чьи.
      Уши булькнули кремом и прошли. За ушами протиснулась голова. Жук прошел уже до половины. Оставался живот.
      – Вот! Вот она! – неожиданно заверещал Дэн, указывая пальцем на вход на лестницу. – Идет! Идет!
      У меня зашевелились волосы.
      – У-р! – Жук напрягся, втянул живот и самостоятельно протиснулся в щель. И сразу высунул в нее самострел.
      Я оглянулась. Никого.
      – Валька!
      Дэн протянул руку и втащил меня за дверь. Я зацепилась рубашкой за какую-то проволоку, порвала рукав и оцарапала руку.
      – Уходим! – заорал Дэн, и мы рванули по коридору. Сам с фонариком впереди, за ним Жук с самострелом, за ним я. Довольно неприятно знать, что за тобой кто-то гонится. Кто-то с таким крысиным смехом и мелкими шажками.
      Дик бежал рядом с Дэном, и шерсть на его загривке не опускалась.
      – Стоп! – резко тормознул Дэн. – Дверь! Дверь не закрыли! Он пролезет!
      Он сунул мне веревку с Диком, оттолкнул Жука и побежал назад. Мы остались в темноте. По стенам тянуло сквозняком и еще каким-то запахом. Запахом зоопарка, я вспомнила.
      По колыхнувшемуся воздуху я поняла, что Жук заорал Дэну что-то вслед, но что, неизвестно. Тогда я взяла свой фонарик, зажгла и направила его Жуку в лицо.
      – Ты куда? – орал Жук. – Стой! Потом ведь не откроем!
      Дик рычал и пытался вырваться, одной рукой я удерживала его с большим трудом.
      – Попали, – сказал Жук. – Аллес капут…
      Лязгнуло железо, Дэн закрыл дверь. Сквозняк прекратился.
      – Баран. – Жук зажег свой фонарик. – Баран. Теперь мы в ловушке.
      Дик дернулся еще несколько раз и успокоился.
      Вернулся Дэн. Он быстро дышал и опять хрустел пальцами.
      – Еще раз назовешь меня Валькой – зуб выверну! – сказала я ему.
      Дэн ничего не сказал.
      – Теперь мы в ловушке, – повторил Жук. – Теперь нам отсюда до понедельника не выбраться. Зачем ты дверь закрыл?
      – Не боись, – сказал Дэн. – Тут есть еще один выход. Я знаю. Правда, далеко.
      – Ну, времени у нас теперь много. – Жук плюнул на пол. – По крайней мере до понедельника.
      Дэн прислонился к стене и отдыхал.
      – Кто? Кто она? Кто там был? – Жук стал заряжать самострел. Пальцы у него тряслись, и стрела то и дело выскакивала из захвата.
      – Не знаю, – ответил Дэн. – Я не видел. Может быть, кошка. Черная.
      – А что ты орал тогда? – Жук наконец пристроил стрелу. – Когда я застрял, ты заорал: «Вот она!»
      Было тихо. Ни шагов, ни смеха. Тишина.
      – Орал, чтобы ты пролез побыстрее.
      – Придурок. – Жук поставил самострел на предохранитель. – Теперь нам тут два дня загорать. По твоей милости.
      – Не ругайтесь, – сказала я. – Пойдемте лучше к рубильнику. Тут далеко?
      – Не. Рядом. За углом.
      Дэн посветил себе на лицо снизу. Черты неприятно исказились: зубы выдвинулись вперед, уши заострились, а глаза спрятались в черных впадинах.
      – Не делай так! – сказал Жук. – Это не к добру.
      – Отвали.
      – Я тут руку поцарапала. – Я продемонстрировала руку. Между пальцами сочилась кровь, было довольно больно. Так можно и заражение схлопотать. Сепсис, по-научному.
      – Я же говорил – это кошак этот чертов! – Жук отодвинулся от меня подальше. – Чертов черный кошак – примета плохая. Видите, все как началось – плохо все началось. И сон мне очень плохой приснился…
      – Предлагаешь вернуться? – усмехнулся Дэн.
      – У нее кровь идет. – Жук указал пальцем на меня.
      – Просто царапина. – Дэн расшнуровал рюкзак, достал аптечку. – Сейчас вылечим.
      Он взял пузырек с зеленкой и кусочек ваты. Притянул мою руку, прижег, я скривилась. Не люблю зеленку. Ходишь потом как чесоточная.
      – Вот и все. – Дэн приложил к ранке ватку, я прижала ее пальцем.
      – Вы что, опять не понимаете? – начал Жук. – Они же кровь за километр чуют.
      – Кто они? – Дэн посмотрел на Жука злобно. – Мертвецы?
      Жук промолчал.
      Тогда Дэн набрал в грудь побольше воздуху и что было сил крикнул:
      – Мертвецы! Але-е-е!
      Я бы не стала так делать.
      Я почувствовала, как коридоры наполнились криком. По вибрациям казалось, что одновременно кричат сразу несколько человек, причем с разных сторон. Жук снова выставил перед собой оружие, а недоэрдельтерьер Дик поджал коротко обрубленный хвост.
      С потолка посыпалась мелкая белая крошка.
      – Ты что делаешь! – Жук даже стукнул Дэна в плечо. – Ты что!
      Эхо все еще прыгало по длинным коридорам, поднимало пыль, качало холодные, невидимые пока лампы. Я чувствовала это.