И. Верин
      НЕВИДАННАЯ ЭНЕРГИЯ ГЛУБИН
      Стряхнув с обложки книги пыль, невесть как появившуюся за стеклами стеллажа, и открыв книгу на странице, отмеченной уже пожелтевшей закладкой, я прочел: "Что бы Вы сказали о человеке, который, живя в лесу и спокойно взирая на то, как гниет сухостой и валежник, привозил бы из города, для использования в своих печах, спальные гарнитуры? Вот так вело себя человечество на земле до овладения главной энергией". Автору этой книги было всего 20 лет, когда он написал эти строки. Но уже тогда чувствовалось, что он человек не без характера. Вновь прочесть эту фразу из старой книги побудил меня звонок шефа. Автор книги был его идейным противником. Шеф много лет воевал против теории Главной энергии, созданной этим ученым. Через два часа я должен ехать на Камчатку. Там вдруг вновь заговорил вулкан, а, по теории шефа, он должен был умолкнуть навеки. В то же время автор противоположной теории главной энергии считал, что мы используем эту энергию еще недостаточно и поэтому вулканы будут время от времени действовать. По телефону шеф сказал, что решил тоже ехать и посмотреть на вулкан. Откровенно говоря, это меня огорчило. Я, было, надеялся отдохнуть от его опеки. Хорошо еще, что едем мы не вместе. Последний год я добирался до Камчатки только самолетом. Но на этот раз врачи рекомендовали мне ехать поездом. Скорые поезда шли до Хабаровска уже только три дня, и я решился. Когда в купе поезда собираются четыре совершенно незнакомых человека, они очень быстро начинают вести себя так, будто бы они были закадычными друзьями уже многие годы. Самые сокровенные мысли могут быть рассказаны случайному попутчику. Так было и тогда, когда поезда двигались с черепашьей скоростью, и теперь, когда они ходят быстрее самолета 20 30-летней давности. Однако в купе поезда пассажиры откровенны, а в самолете - нет. Меня давно занимает этот вопрос. Но чего-либо разумного я придумать так и не смог. И на сей раз я услышал в поезде много интересного, не говоря уже о стечении обстоятельств, которые... В купе я пришел первым. За мной молодая женщина, а через несколько минут неожиданно появился мой шеф - Лев Дмитриевич. Увидя меня, он развел руками, и мы дружно рассмеялись. Женщина удивленно посмотрела на нас. Указав глазами на четвертую. Пустующую полку, шеф сказал: - Если четвертым пассажиром окажется моя теща, я нисколько не удивлюсь. - Почему именно теща? - спросила соседка. На ее вопрос решил ответить я и заодно объяснить причину нашего неожиданного бурного веселья. - Видите ли, я купил билет за десять дней, а Лев Дмитриевич час назад пошел его доставать. Поэтому, когда он появился в нашем купе, мы не могли не рассмеяться. Женщина сняла пальто, но почему-то оставила шляпу с черной старомодной вуалью, которая прикрывала ее лицо. - А чему тут удивляться? - сказала женщина. - Обычное совпадение. - Что значит обычное? - возразил Лев Дмитриевич. - Я мог вообще не достать билета на поезд, а вероятность того, что попаду в это же купе, вообще не больше одной сотой. - О какой вероятности вы говорите? - О самой обычной, математической. - Я думаю, что совершенно бессмысленно применять законы известной нам сейчас теории вероятностей к жизненным ситуациям. Теория вероятностей это наука о независимых, абсолютно случайных явлениях. В жизни же все связано и все обусловлено. - Это каким же образом? - спросил я соседку. Она тем же невозмутимым тоном продолжала: - Вот, например, в вашем случае кассир мог оказаться под влиянием мысли человека, знающего номер нашего вагона и вашего места. - Простите, но в телепатию я не верю. Это мистика, - отрезал шеф. Соседка как ни в чем не бывало ответила: - В то, что сейчас называют телепатией, и нельзя верить. Это набор фантастических измышлений или выводов из недобросовестно выполненных опытов. А зачастую - просто шарлатанство. Но отсюда вовсе не следует, что мы уже все знаем о влиянии людей друг на друга. В это время поезд тронулся, и мы как по команде посмотрели на оставшееся пустым четвертое место. Первой заговорила соседка. - Я не знаю ничего определенного о нашем соседе, но он должен быть мужчиной и будет догонять поезд. Ему почему-то надо обязательно приехать поездом, - как-то задумчиво закончила она. - Кроме того, судя по всему, вы оба географы. Мы переглянулись: не хватало еще ехать три дня в компании с ненормальным человеком. Но женщина быстро поняла наши мысли. Уже другим тоном, чем-то напоминающим голос матери, успокаивающей ребенка, она сказала: - Для того чтобы вы лучше поняли меня, я, если хотите, расскажу вам об одной истории. В ней все верно, даже имена. - Что же, - сказал шеф, - география - это землеописание. Надеюсь, действие произошло на Земле? - Не вполне, - загадочно улыбнулась соседка. - События, о которых я рассказываю, начались в Ленинграде. Конференц-зал Ленинградского университета был полон. Стояли в простенках, сидели на окнах. Шла лекция профессора Позднева. - Кого-кого? - переспросил шеф. - Профессора Позднева, - повторила соседка, явно недовольная, что ее перебили в самом начале. Шеф вынул портсигар. - Простите нас, пожалуйста, но мы выйдем покурить. Соседка пожала плечами. На площадке, куда мы вышли покурить, Лев Дмитриевич, раздосадованный тем, что ему навязывают разговор о человеке, которого он ненавидит, сказал: - Саша, надо что-то предпринять. Не могу же я спокойно сидеть и выслушивать сентенции об этом человеке. - Может, перейдем в другой вагон? - осторожно предложил я. - Вы видели, Саша, когда-нибудь академика Лапина бегущим с поля боя? Даже если ему присвоили почетное звание географа? - Но ведь вы не хотите ее слушать? - Да. Слушать эти сентенции не хочу. Но я не могу просто сбежать, когда ведется пропаганда невежества. Да еще где? В мягком вагоне, среди незнакомых, но явно интеллигентных людей. Шеф нервно смял недокуренную папиросу и большими шагами направился к двери купе. Неожиданно он остановился и сказал шепотом: - Не надо говорить пока, Саша, кто мы такие. Будем выдавать себя за географов, если ей так хочется. Черт с ним. Договорились? Войдя в купе, он сел и обратился к соседке: - Итак, вы начали рассказ о профессоре Запоздалом. - Не Запоздалом, а Поздневе. - Какая разница, все равно человек с такой фамилией явно опоздал родиться. - Я бы не стала придавать фамилиям такого значения. Быть может, вам неинтересен рассказ? - Нет, отчего же. Ведь вы с вашей проницательностью решили, что это интересно географам. - Итак, я начала с лекции. Последние слова лектора были такими: "В масштабах Вселенной жизнь бессмертна и существует вечность. Только при нормальной эволюции каждая новая цивилизация делает еще шаг к прогрессу, подобно тому как на Земле мы растем от поколения к поколению". Эти слова профессора словно заворожили аудиторию. Долго длилось молчание: так это было ново и неожиданно. А затем зал разразился аплодисментами и начал забрасывать профессора записками. - Вы применили интересный оборот: "Зал разозлился аплодисментами". А ведь верно, и такое возможно, - вставил шеф. - Не разозлился, а разразился. Но я продолжаю. Мои молодые друзья Николай и Маша шли после лекции вдоль парапета Университетской набережной. Когда молодые люди стали переходить мост лейтенанта Шмидта, Николай почти дословно повторил про себя запомнившиеся ему слова профессора. Я их тоже не зря повторяю вам: "Человечество на Земле может достичь невероятных вершин культуры и умереть естественной смертью через несколько миллиардов лет, наследовав достигнутое следующему роду мыслящих существ где-то на другой планете. Но может и покончить жизнь самоубийством в пожарище атомной войны, не достигнув даже зрелости. Но всегда..." Тут он вдруг почувствовал, что Маша с силой остановила его. Прямо на них неслась "Волга", они еле успели отскочить. Когда они перебежали на другую сторону. Маша сказала: "Если, находясь под впечатлением лекции, мы попадем под машину, то гипотеза профессора от этого не получит подтверждения. Не так ли?" "Маша, это грандиозно. Ты только подумай: эволюция жизни в масштабах всей Вселенной! - сказал Николай". "Значит, ты согласен с тем, что у всего человечества где-то на других планетах тоже будут потомки? И они могут наследовать что-то из того, что приобрел человек на Земле?" - "Да, если прав профессор". - "Это невероятно, - в глазах Маши было недоумение, - а сколько детей может быть на других планетах у миллиардов людей, живущих на Земле?" - не без иронии добавила она. "Детей, - как эхо отозвался Николай, - это не то слово. Маша, все гораздо сложнее". Мы с шефом переглянулись. Что это? Чеховская дама с пьесой? Но у него хватило мужества промолчать. Рассказчица продолжала: - Маша была физиком, училась у академика Лапина, человека фанатично преданного направлению, которое он развивал в науке. О гипотезе профессора Позднева Лапин говорил всегда с возмущением - она противоречила его взглядам. "Надо быть круглым идиотом, - взорвался как-то он, просмотрев последнюю статью профессора, - чтобы на мгновение допустить, что протон не элементарная частица, а сложная система из шести тысяч более простых субчастиц". - Я думаю, что он сказал "не идиотом", а "ослом", - с кислой улыбкой поправил шеф. - Возможно, - спокойно согласилась рассказчица, - но послушайте дальше. Через два месяца после лекции Николаю пришлось выехать на Камчатку. - Почему именно на Камчатку? - снова не выдержал шеф. - Сейчас все узнаете, потерпите немного, - ответила соседка. "Приехав на место назначения, Николай не сразу узнал профессора в этом маленьком человеке в стеганке. Длинные папиросные затяжки, куски глины на очках, которые он непрерывно поправлял грязными руками, выдавали его состояние. Буровая установка была уже остановлена. Все с надеждой и тревогой ждали появления бура из скважины. И когда бур подняли, председатель комиссии созвал всех. Прямо на походный легкий столик рабочие поставили прозрачный сосуд, в котором находился образец породы. Сосуд чем-то напоминал "термос" с брикетом Главной энергии. Ведь брикеты эти тоже добывались на большой глубине. Принесли микроскоп. Члены комиссии поочередно исследовали породу. Затем проверили, не просочился ли воздух в сосуд, и убедились, что там хороший вакуум. Последним приступил к работе Николай, он должен был сделать ряд фотографий. Когда осмотр закончили, председатель заявил с некоторой торжественностью: "Итак, констатируем, что проба базальта, взятая с глубины сорок километров, находится в герметически закрытом сосуде и во время подъема не имела соприкосновения с породой в верхних слоях". Члены комиссии поставили подписи под актом. Профессор взял два экземпляра акта, сложил их вчетверо, чтобы спрятать в карман, и только тогда заметил, что руки его густо измазаны глиной. "Зачем ему порода, которая находилась миллиарды лет при температуре не ниже тысячи градусов и явно не может иметь ничего относящегося к живому? Непонятно..." - думал Николай, наблюдая, как профессор укладывает запечатанный сосуд с породой в ящик. "Зачем ему понадобилось поднятый наверх сосуд запечатать так, чтобы малейшая попытка проникнуть внутрь была бы сразу обнаружена?" - продолжал размышлять Николай. Когда на ученом совете утверждали состав комиссии, он отказывался войти в нее в качестве специалиста по генетике, считая, что не сможет быть объективным, так как сочувственно относится к идеям профессора. Но его кандидатуру все же утвердили. Биологи высоко ценили его диссертационную работу о некоторых наследственных задатках, которые природа закодировала на малых частях молекул. Маша тоже не хотела, чтобы Николай участвовал в комиссии. Она, как и ее учитель, академик Лапин, считала, что работы профессора Позднева противоречат основам физики, а следовательно, ошибочны". Я слушал и недоумевал. Откуда вдруг у шефа появилась такая выдержка? Ведь герой чеховского рассказа убил даму, читавшую ему пьесу, и присяжные оправдали его. Но шеф только порывисто встал и закурил прямо в купе. Рассказчица остановилась, но потом, вздохнув, продолжала. "И вот теперь Николаю как члену комиссии надо было во всем разобраться. Профессор Позднев ни словом не намекал, зачем ему мертвая порода из глубины земли. А то, что она должна быть мертвой, очевидно. На этой глубине уже выделяется, хотя и немного, Главная энергия. Она не может способствовать жизни. В конце концов Николай решил об этом спросить самого профессора. Тот, продолжая возиться с упаковкой ящика, отделался шуткой: "Полью ее живой водой, она и перестанет быть мертвой". Сказал и улыбнулся, но глаза его не смеялись, они как бы говорили: "Для тебя это только шутка, а для меня вполне серьезная вещь". Профессор вскоре неожиданно уехал. Молодые ребята - механики, мотористы даже обиделись. Они надеялись, что, получив свою "порцию мертвой породы", профессор поделится своими дальнейшими планами. Им очень хотелось их знать. Но он уехал, пожав всем крепко руки. На прощание как-то особенно задушевно с каждым поговорил. Это, конечно, сгладило обиду, вызванную скорым отъездом, но еще больше разожгло любопытство. За профессора пришлось отдуваться Николаю и начальнику экспедиции Иванову. В палатку вечером набилось много народу, и всем хотелось побольше узнать об ученом и его работе". В купе заговорило радио. Объявили о том, что поезд подходит к большой станции, стоянка - пятнадцать минут. Мы втроем вышли на перрон. Вокзал был расположен в таком месте, что с площадки перрона открывалась панорама нового города. Она была столь необычна и интересна, что мы залюбовались ею. - Я никогда тут не бывала, - призналась наша попутчица. - А вы? - Та-ак! - провозгласил шеф. - Зуб за зуб, слово за слово. Теперь слушайте рассказ географа. - Буду признательна, - мило согласилась наша соседка, пропустив мимо ушей колкость шефа. - Это город энергетиков, - яростно начал шеф. - Отсюда идет основной поток брикетов Главной энергии. Техника развивается по спирали. Она вернулась к добыванию топлива из недр, но уже иного и на иной глубине. Отсюда "новым углем земных глубин" снабжается весь мир! Как бы в подтверждение его слов в вагоны стоявшего на соседнем пути железнодорожного состава автоматы стали грузить контейнеры, вид которых известен, конечно, всем. Это были энерготермосы, заполненные брикетами Главной энергии. Шеф, широким жестом обведя открывавшуюся перед нами панораму, продолжал: - Полюбуйтесь этими решетчатыми небоскребами буровых шахт, уходящих вглубь до двухсот километров к самой сокровенной и таинственной части земного шара. Столетия мы изучали Вселенную, миры, отстоящие от нас на миллионы световых лет, а в глубь Земли заглядывали лишь на десяток километров. - Я вам говорила о сорока километрах, - заметила слушательница. - Все равно, - отмахнулся шеф. - Полюбуйтесь. В этом городе нет ни одной дымовой трубы. Автотранспорт не отравляет воздух выхлопными газами. Здесь не найти и следа прежнего, варварского способа использования таких бесценных продуктов, как нефть и уголь. Если хотите, это и есть основа новой географии. - А далеко до буровых скважин, добывающих брикеты? Шеф многозначительно взглянул на часы: - У нас осталось всего тринадцать минут. Представьте, что мы мчимся вот по этому шоссе. Видите? Вы что-то рассказывали о породе, поднятой с глубины сорок километров. Допустим, мы подъезжаем вон к тому сооружению в десяток Эйфелевых башен высотой. Архитектура дерзости. Это храм техники, где с глубины ста двадцати километров добывают породу, в которой протекала реакция с выделением Главной энергии. Чтобы сохранить ее активность, брикет подвергают быстрому и глубокому замораживанию почти до абсолютного нуля. И тогда энергетические консервы становятся удобными и для транспортировки, и для использования образующейся на концах брикетов разности электрических потенциалов. Подключай к ним любой электромотор, как к древним аккумуляторам. - И намного хватит одного брикета? - Хватит, чтобы доставить наш поезд на Камчатку. Тут шеф в пылу своеобразной "мести" выложил нашей спутнице столько научной информации, что у той голова должна была пойти кругом. Но вместо ахов и охов она лукаво заметила: - А вы знаете, что место, где построен этот город, считалось сейсмически опасным? Здесь бывали землетрясения и в девять баллов. - Почему же тогда здесь город построили? - хмуро спросил шеф. - Поверили академику Лапину. Говорят, сей авторитет утверждал, что землетрясений и извержений вулканов не будет, если в данном районе интенсивно добывать Главную энергию. Шеф закашлялся. Дело в том, что он на Камчатку ехал именно потому, что там "незаконно" заработал уснувший вулкан. Посмотрев на заоблачные стрелы сооружений нового города, оставлявших незабываемое впечатление, он буркнул: - Кажется, этот авторитет, как вы изволили выразиться, не подвел. Вон они, башни, какие и вавилонянам не снились, стоят себе, чуть до звезд не достают. На них ночью посмотреть стоит. Но поезд, конечно, не стал дожидаться сумерек. В купе мы долго молчали. За окном мелькали леса, поля, перелески, многоглазые, отражающие заходящее солнце корпуса заводов. - Ну что ж, - сказала наконец соседка. - Око за око, фраза за фразу. Придется вам дослушать мой рассказ. Он имеет к вам некоторое отношение. Так вот. Профессор высказал такую гипотезу: частицы, которые входят в состав человеческого организма, уже участвовали в создании мыслящих существ, и не раз. Если не на Земле, то на планетах других звездных систем в бесконечной Вселенной. - Как же эти атомы сохранились, позвольте узнать? - перебил шеф. - О том же спросили и в палатке экспедиции после отъезда профессора. А также спросили, почему атомы должны были попасть на нашу планету, когда на ней зарождалась жизнь? Сомнений было немало. Заговорил наш геофизик Иванов: "По всей Вселенной носятся многие миллиарды лет космические лучи. Больше всего в их составе протонов, есть и ядра атомов. Частицы эти не уничтожаются ни при каких процессах. Самые мощные ядерные взрывы, происходящие внутри звезд или, например, на так называемых новых звездах, их не уничтожают. Профессор и предположил, что..." В этот момент в палатку вбежал радист. "Вот телеграмма от профессора", - сказал он, протягивая Иванову небольшой листок. Все насторожились. Иванов прочел телеграмму вслух: "Дорогие друзья! Мое бегство вызвано желанием немедленно провести опыт, которого я жду более двадцати лет. В моем рюкзаке есть магнитные записи некоторых моих соображений. Кто хочет, пусть послушает. Прошу на все вопросы ответить Николая Константиновича". Когда принесли рюкзак профессора с магнитофоном, в палатке стало совсем тихо. Николай нажал клавишу. "Я полагаю, - раздался негромкий, но ровный и твердый голос профессора, что основные особенности мыслящих существ закодированы на уровне микрочастиц - протонов и электронов. Эта кодировка формировалась на протяжении огромного отрезка времени, по сравнению с которым несколько миллиардов лет существования Земли лишь мгновение. Формирование кода происходит в процессе эволюции Вселенной и продолжается сейчас". "Не понимаю, какой такой код?" - пробасил кто-то. На него зашикали, но Николай выключил магнитофон и пояснил: "Основные функции живых организмов, в частности способность передачи всех особенностей рода от одного поколения другому - наследственность и способность клеток к определенному обмену веществ, записаны или, можно сказать, закодированы определенным порядком расположения атомов в белковых молекулах живого организма. Это подобно тому, как человек записывает с помощью того или иного кода в кибернетических машинах определенную информацию, которую потом машина воспроизводит или использует. Понятно?" В палатке загалдели, а когда снова воцарилась тишина, Николай опять включил магнитофон. "На уровне молекул и атомов, - звучал голос профессора, - в процессе эволюции, например на Земле, применительно к земным условиям, записывается жизненный код организмов. Но способность атомов и молекул играть роль столь сложной кибернетической машины заложена гораздо глубже - в структуре микрочастиц. Да, микрочастиц, как сложных систем, состоящих из многих субчастиц. В процессе эволюции Земли, Солнечной системы и даже звездных галактик микрочастицы не уничтожаются, оставаясь как бы неделимыми, частицами-кирпичиками мироздания. Эти кирпичики и являются, по-моему, фундаментальными носителями жизни во Вселенной..." До глубокой ночи затянулось обсуждение. Николай еле добрел до своей палатки и уснул, не раздеваясь. А через три дня в лагере появился вертолет. Оказалось, что его прислали за Николаем, чтобы быстрее доставить на аэродром, а оттуда самолетом в Ленинград. Его ждали в лаборатории профессора Позднева по какому-то неожиданно возникшему сложному делу. К приезду Николая там собрались уже все члены комиссии. Пришли академик Лапин с двумя своими сотрудниками и Маша. Маша была чем-то сильно взволнована. К Николаю обратился один из присутствующих и спросил, как он проверял состояние породы, которая была взята на большой глубине, как делались микрофотографии и электронограммы. Николай вынул из портфеля пачку фотографий. Все склонились над ними и стали внимательно рассматривать. Снимки были сделаны в определенных местах образца. Николая подробно расспросили, как он определил эти места, и только убедившись, что все сказанное точно совпадает с записями в акте комиссии, ему протянули пачку новых фотографий. Николай вгляделся и онемел от изумления. Фотографии, сделанные в лаборатории, заметно отличались от того, что было запечатлено на его снимках! Вместо безжизненной базальтовой породы отчетливо виднелись скопища каких-то микроорганизмов. Сличая фотографии, выполненные через некоторые промежутки времени, Николай с удивлением обнаружил, что эти организмы двигались. - Что все это значит? - спросил он. Ему объяснили, что фотографировали те же места образца и что внутрь сосуда не мог проникнуть ни один атом. Николай попросил разрешения повторить фотографирование. - Это невозможно, - сказал председатель комиссии, - сосуд сейчас очень радиоактивен. Уловив недоуменный взгляд Николая, он добавил: - Фотографии были сделаны в специальной камере, сосуд и сейчас там. -Я хочу поговорить с профессором Поздневым, - сказал Николай недовольным тоном. Все это напоминало ему какой-то мистический рассказ. - Профессор Позднев умер вчера от лучевой болезни, - глухо проговорил ровным голосом один из строгих мужчин. Председатель протянул Николаю небольшую тетрадь и. указал на одну из страниц: - Вот это может пролить какой-то свет на все, что вы видели. Николай узнал почерк профессора. Размашисто было написано: "Я полагаю, что при определенных условиях процесс эволюционного развития живых существ можно ускорить. Вместо миллиардов лет на это, может быть, потребуются годы, а может, и дни. Как мне хочется поставить этот опыт!" Этими словами профессора соседка по купе закончила свой рассказ. Шеф мял в пальцах потухшую папиросу. Понимая, как трудно ему сейчас говорить, я решил прервать молчание. - Вы упоминали академика Лапина, вы с ним встречались? - С академиком?.. Я много слышала о нем, - ответила она уклончиво. Шеф посмотрел на меня и понимающе улыбнулся. Возможность сохранения инкогнито его явно устраивала. Он начал издалека: - Но в вашем рассказе чувствовалось не очень доброжелательное отношение к этому ученому. - Вы ошиблись. У меня нет и не может быть недоброжелательства к самому грамотному физику мира. - Ну уж... - Шеф явно опешил от такого комплимента, столь неожиданно прозвучавшего в устах соседки. - Безусловно, знания его чрезвычайно обширны, но он не принадлежит к тем, кто глубоко понимает то, что знает. В этом отношении он просто рядовой профессор. - Как это - знать и не понимать? У вас не сходятся концы с концами, возмутился я. - Разрешите по этому поводу привести небольшой исторический факт. У профессора Эшби, одного из крупнейших математиков, как-то спросили, как он оценивает математические знания Альберта Эйнштейна. На это Эшби ответил: "Любой мой аспирант заткнул бы Эйнштейна за пояс. Но никто из них не создал и вряд ли создаст теорию относительности". - Вы хотите сказать, что и Лапин ничего не создал? - Нет, что вы! Он создал самую грамотную школу физиков в мире. Но эта самая нетерпимая к инакомыслящим школа. А такая нетерпимость всегда ведет в конечном итоге к тому, что развитие науки прекращается. Этого уже шеф выдержать не смог. - Я не знаю, кто вы, ведь парапсихолог - это не специальность. Но положение дел в современной физической науке вам явно неведомо. В это время поезд резко затормозил и остановился, Мы посмотрели в окно, но никаких строений не увидели. Неподалеку виднелась лишь "станция питания", от которой поступал электрический ток в двигатели электровозов. - Знаю, что это называют "станцией питания" и что она использует Главную энергию. Географы должны иметь представление обо всем, что меняет лик Земли. Почему эта станция не пользуется брикетами? Шеф внушительно засопел. - Видите ли, мы действительно имеем представление о Главной энергии и ее использовании, но прежде чем рассказывать об этом, хотелось бы знать, в какой степени вы вообще знакомы с источниками электрической энергии. Соседка на несколько секунд задумалась, а потом сказала: - Рассказывайте так, как вы рассказывали бы человеку, имеющему инженерное образование в другой области, но интересующемуся физикой. - Ну что ж, попробую. Как вы знаете, до открытия Главной энергии все электростанции делились на тепловые, гидравлические и атомные. Правда, к моменту зарождения теории Главной энергии появились электростанции, которые непосредственно использовали тепло земных недр в источниках горячих подземных вод. Но эти станции были столь маломощны, что в общем балансе добываемой энергии играли весьма малую роль. - Я это знаю, - сказала наша спутница, как бы желая подтолкнуть шефа быстрее перейти к сути вопроса. - Не сомневаюсь, но всегда полезно начать с общеизвестных истин. Главной мы называем энергию, которая непрерывно выделяется в центре земного шара в условиях огромных давлений и температур. О сущности этих явлений мы поговорим потом. Сейчас я вам расскажу, как эта энергия используется. Вы что-нибудь слышали о термоэлементах? - Конечно, ведь термоэлектричеством еще в пятидесятых годах много занимался Институт полупроводников, возглавляемый академиком Иоффе. - Совершенно верно. Академик Иоффе заложил основы теории так называемого термоэлектричества, но до открытия Главной энергии термоэлементы были настолько маломощными, что их использовали только в приборах и миниатюрных электрогенераторах. Недостатком этих устройств был чрезвычайно малый коэффициент полезного действия. Лишь незначительное количество тепла превращалось в электроэнергию. - А сейчас коэффициент полезного действия высок? - Чрезвычайно. Но дело не в нем. В это время открылась дверь нашего купе и вошла пожилая женщина. Она огляделась и, тяжело дыша, спросила: - Простите, двадцатое место здесь? И, получив утвердительный ответ, прошла по коридору за чемоданом и вновь вернулась к нам. Так появилась еще одна попутчица. А ведь, по предсказаниям первой соседки, четвертое место в купе должен был занять мужчина. Шеф ехидно напомнил об этом. Неожиданно вошедшая ответила: - Совершенно верно. В командировку должен был поехать мой муж, но в самый последний момент почувствовал себя плохо. Дело чрезвычайно важное, а мы работаем вместе. Поэтому, как только ему стало легче, я решила поехать вместо него. Первая соседка сделала победный жест рукой, но шеф не сдавался. Он вспомнил, что она утверждала, будто тому, кто отсутствует в нашем купе, обязательно надо ехать на этом поезде, и поэтому спросил вошедшую: - А зачем вам понадобилось догонять наш поезд? Можно было лететь самолетом или ехать другим поездом. - Нет, Я должна была непременно попасть в этот вагон. - И новая соседка замолчала, явно показывая нежелание продолжать на эту тему разговор. Она села у окна, вынула какие-то записи и, извинившись, углубилась в них. Женщина под вуалью попросила шефа закончить рассказ, выразив надежду, что это не помешает новой пассажирке. - Термоэлементы, как вы знаете, превращают теплоту непосредственно в электроэнергию. Происходит это очень просто. Если на двух спаях разнородных материалов создается разность температур, то по цепи, образованной этими проводниками, идет электрический ток, в который превращается часть тепловой энергии, идущей от горячего спая к холодному. В недрах Земли выделяется огромное количество тепла за счет Главной энергии. Чтобы использовать это тепло, применили особого вида термопары. Один спай термопар находится в море или в каком-нибудь большом подземном водном резервуаре с относительно низкой температурой, а другой спай помещается ближе к недрам Земли при очень высокой температуре. В результате образуется электрическая энергия. - Непонятно, - возразила молодая соседка, - между охлаждающими резервуарами и высокотемпературными слоями земных недр огромное расстояние. Оно так велико, что в проводниках, которые соединяют горячие и холодные спаи, потеряется если не вся, то большая часть полученной энергии. - Это было бы так, - вмешался я, - если бы в качестве элементов, соединяющих горячие и холодные спаи, использовали обычные проводники. А в новых термоэлементах используются сверхпроводники из сплавов, обладающих сверхпроводимостью при высоких температурах, и потому практически энергия совершенно не теряется. В наш разговор неожиданно вмешалась новая пассажирка. - Так уж и не теряется. Ваши высокотемпературные сверхпроводники излучают такое большое количество энергии, что мы очень обеспокоены судьбой животного мира в морях. - Ну это уж вы слишком, - возразил шеф, - наши электроды занимают одну миллиардную долю поверхности морей и примерно такую же долю поверхности глубинных озер. Так что если б даже и терялось много энергии, то и тогда это никак не повлияло бы ни на что живое. - Вы так думаете? Есть основание считать, что эта энергия наряду с колоссальной энергией, которая выделяется высокочастотными электростанциями, мешает нормально существовать не только животному миру водной среды, но даже и нам с вами. - Как может такая ничтожная часть энергии оказывать существенный вред животному миру? - недовольно возразил шеф. - Во-первых, эта ничтожная часть, как вы сказали, от очень больших величин, совсем не так уж мала. Но дело в конце концов не в абсолютной величине рассеиваемой энергии, а в ее характере. - Совершенно верно, - заметила первая соседка, - многие годы ученые всего мира отрицали влияние космических лучей на процессы, протекающие на Земле. Они говорили, что это-де очень маленькая энергия в сравнении с той, которая участвует, скажем, в атмосферных процессах. Но сейчас уже твердо установлено, что нельзя судить об энергии лишь на основании ее внешних проявлений. - Но какое это имеет отношение к ничтожным выделениям энергии в каналах наших энергетических термопар? - Самое непосредственное. Эти процессы также сопровождаются возмущением вакуума, а мы никак не можем привыкнуть к тому, что не только атомная материя определяет процессы, протекающие на Земле, что вакуум подчас играет определяющую роль. Проводник принес чай. Разговор прервался. Я стал размышлять, почему, собственно, разгорелся жаркий спор между людьми, случайно собравшимися в одном купе. Чем руководствовался каждый в желании что-то доказать, в чем-то убедить собеседника? Ну зачем, скажем, нашей новой спутнице, пожилому, усталому, взволнованному человеку, убеждать в чем-то случайных попутчиков? Кончится наша совместная поездка, мы разойдемся каждый по своим делам и, наверное, больше никогда не встретимся. Зачем же нужно с такой страстностью и убежденностью спорить? По-видимому, и остальные углубились в свои мысли, сосредоточенно пили чай и молчали. Первым нарушил его мой шеф. - Физики и биологи были, конечно, правы, когда обвиняли энергетиков в том, что, сжигая нефть и каменный уголь для получения тепла и электроэнергии, они совершали варварство. Но и сейчас, когда овладели Главной энергией, вы опять выражаете недовольство, обвиняете их в том, что наряду с пользой, которую приносит Главная энергия человечеству на Земле, она несет с собой горе. - А чему вы удивляетесь? - спросила вторая соседка. - Так было всегда, и это, наверное, естественный ход развития. Когда изобрели автомобиль, вначале никто не предвидел, с какими неприятностями это будет связано. И беда была не только в том, что автомобили пожирали бесценный бензин. Они отравляли атмосферу. Они буквально вытесняли людей из города. На дорогах гибли тысячи и тысячи жизней. - Да, у медали всегда есть оборотная сторона. У любого самого хорошего открытия всегда были теневые стороны, - добавила первая соседка. Открытие ядерной энергии породило атомную бомбу. Всякое развитие есть борьба противоположностей, борьба добра и зла. Наверное, это неизбежно. - А почему неизбежно? - возразил шеф. - Почему хорошее и плохое обязательно должны сосуществовать? Почему нельзя сделать так, чтобы было главным образом хорошее, а плохое лишь временно сопутствовало ему? - Вот это уже, наверное, настоящая мистика, - задорно поддела шефа первая соседка, вспомнив его восклицания при первой встрече в купе. - Отчего же? - Да потому, что это лишь благое пожелание, не имеющее ничего общего с реальной действительностью, основными законами природы. - Вы неверно их трактуете. Действительно, основная движущая сила всякого развития - это, конечно, борьба противоположных сил, но побеждает ведь всегда одна из них. Развитие - всегда прогрессивная тенденция, и, следовательно, добро должно доминировать в борьбе со злом. - По-вашему, это происходило всегда? - Далеко не всегда. Но лишь потому, что мы искусственно вызывали развитие тех или иных процессов в неправильном, неестественном направлении. Во всех правильно протекающих по законам природы процессах доминирует добро, и только добро. - Мне бы вашу уверенность. Очень трудно, изучая процесс или явление, определить, какие силы там доминируют. Обо всем можно судить только потом, по последствиям, а исправлять что-нибудь безумно трудно. - Трудно, да, но необходимо. Вот вы говорили о вреде, который принесли нашей цивилизации бензиновые автомобили. Но ведь если бы к началу развития городского транспорта открыли главную энергию, они бы никогда не существовали. Я внимательно слушал возникавшую и замиравшую беседу и смотрел в окно. Шли часы за часами. Менялись пейзажи. Мысленно улыбаясь, я думал о том, почему все-таки наша первая соседка приняла нас с шефом за географов. Но это заставило меня как-то зорче вглядываться в мелькавшие мимо пейзажи. Какими они были вчера, какими стали сегодня, какими будут завтра? Что влияет на это? Я видел огромные моря, которые огибала насыпь по самому берегу, и знал, что они созданы ради того, чтобы работали гидростанции. Не пережиток ли это теперь, когда Главная энергия вытесняет собой все старые способы получения энергии? Как изменится лик Земли теперь, когда из глубин земного шара в грандиозных сооружениях, о которых рассказал шеф, добываются брикеты жизни? И как это перекликается с работами профессора Позднева, о которых поведала наша соседка? Об этом стоило подумать. Энергия, сосредоточенная на самом глубоком уровне познаваемого вещества, жизнь, записанная кодом природы на самых глубинных образованиях вещества! И рассказ первой соседки, и вся наша поездка, и наша с шефом деятельность как-то в моем сознании слились воедино. Каждое утро мы с шефом ждали в коридоре, пока наши дамы приведут себя в порядок, потом возобновлялась прерванная накануне беседа. - Человек преобразует природу, - задумчиво глядя в окно, так ни разу и не сняв вуали, говорила наша первая спутница, - конструктивно преобразует ее, когда ведет наступление продуманно и планово. Но если он бездумно пользуется благами природы, то губит ее. Я смотрю в окно и вижу, как поредели леса, обмелели речки. - Но не видите, сколько убавилось в них рыбы, - вставила вторая соседка. - Это тоже меня беспокоит, и не одну меня... - Никак я не могу понять, кто вы по профессии, чем занимаетесь, - пробасил мой шеф. Наша молодая спутница откинулась на спинку дивана: - Зато я о многом догадалась. Вот мы проехали почти всю Евразию. Я не случайно сказала, что вы географы. Я не гадалка, а только наблюдательный человек. Разве я не видела, как вы реагировали на отвоеванные у морей просторы? На вновь посаженные леса? Не везде это еще сделано, не везде. Но уже делается. Хотите удивлю вас своей догадливостью еще раз? - Перестал удивляться, - буркнул шеф. - Я открою вам причину, по которой наша уважаемая попутчица поехала вместо мужа поездом. - Как вы узнали? - удивилась пожилая женщина. - Ведь вы же болеете за весь живой мир. И вы, конечно, договорились с вашим супругом, что взглянете хотя бы из окошка вагона на изменившиеся после открытия Главной энергии ландшафты. С самолета ведь мало что увидишь. - Из окна вагона тоже маловато, - проворчал шеф. - Надо бы на лошадях, а еще лучше пешечком. - Это только рекогносцировка, - живо заговорила пожилая спутница. - Муж, он тоже биолог, хочет создать исследовательские биоотряды защиты природы. Я всегда была его помощницей и сейчас отправилась в разведку взглянуть его глазами. - Какая проницательность! Шерлок Холмс под маской Фантомаса, - пробасил шеф, взглянув на нашу молодую спутницу. Та лишь звонко и заразительно рассмеялась. Поезд тормозил. Мы подъезжали к крупной сибирской станции. Наша вторая соседка, чем-то взволнованная, подсела к окну. По перрону бежал молодой человек с цветами. Окно нашего купе было открыто, и он направился прямо к нам. Улыбаясь, он подал в окно букет. Молодая спутница обернулась к шефу: - Это Коля, тот самый Николай, о котором я рассказывала. Я предупредила его, что еду в этом вагоне. - Я тоже сыну сообщила, - смущенно сказала пожилая женщина. - Позвольте, - взорвался академик Лапин. - Объясните в конце концов, что здесь происходит? - Ничего особенного, - с особым ударением сказала старшая спутница, указывая глазами на младшую, которая, разговаривая через окно с Николаем, сняла вуаль. Шеф оторопел от изумления. Это была сбежавшая из его аспирантуры к биологам Маша. Но как сильно она изменилась! У обладательницы звонкого смеха и мелодичного голоса было изуродованное лицо. - Вы ничего не слышали о вырвавшейся из недр Земли жизни? Чудовищные микробы, - прошептала старшая соседка. - Она первая работала с ними. Я ее сразу узнала. Коля столько говорил мне о ней. Николай целовал протянутую ему через окно руку. Маша звонко смеялась. Мать дотянулась до сына, чтобы поцеловать его в лоб. Поезд тронулся. - А теперь, Машенька, извольте сообщить, почему же академик Лапин и его спутники - географы? Что общего между физикой и географией? - потребовал мой шеф. Маша снова прикрыла свое лицо вуалью и с присущей ей лукавой интонацией сказала: - Очень просто, вы на протяжении всего пути убеждали и меня и себя, что это так. Я не могла не узнать своего бывшего учителя. Главная энергия меняет облик нашей планеты. А раз вы приложили к этому руку, вы и есть подлинные географы. - Вы правы, - согласился шеф. - Вы правы, Машенька. Физика с помощью Главной энергии меняет мир. Да здравствует география грядущего! Поезд с самолетной скоростью проносился меж чуть отступивших от насыпи зеленых стен сибирской тайги. Земля казалась нетронутой, первозданной.
      *
      Об авторе
      Верин Илья Львович. Родился в 1919 году в Нижнем Новгороде. Физик-теоретик. Автор трех монографий и пятнадцати статей по физике. Имеет десять авторских свидетельств на изобретения. Им написано одиннадцать киносценариев, по которым сняты научно-популярные и учебные кинофильмы. В нашем сборнике выступает в третий раз. В творческих планах автора научно-художественная книга "Где природа хранит информацию".