В горах Таврии

      - Шмелев! Помнишь, как на твоих садах мы пели?
      - Еще бы, Михаил Андреевич.
      - Хлопцы, - кричит Македонский. - Бывало, мы копаем приствольные круги, увидим нашего директора, товарища Шмелева, да как по команде гаркнем:
      Ах, директор, ты директор!
      Башковита голова.
      Сады гробишь, воду мутишь,
      Не годишься никуда!
      - Слова-то мы, ребята, не выговаривали, а мычали, - подмаргивает Македонский, - но товарищ Шмелев хорошо нас понимал. Понимал, Шмелев?
      Шмелев отмахнулся, улыбаясь.
      Михаил Андреевич мечтательно взглянул на далекую панораму Качинской долины, окутанную прозрачной пеленой зноя, потом перевел глаза на Шмелева, потер ладонью широкий волевой подбородок, хитровато прищурился, указывая на дальние сады, где когда-то, еще юношей, трудился сам.
      - Есть в Крыму яблоко "белый зимний кальвиль" Французы называли его "яблоком роскоши". И в самом деле, оно, как жемчужина, алмаз. Только мало мы с тобой, товарищ Шмелев, разводили этого добра. Плохие были хозяева.
      - Почему же? - обиделся бывший директор, горячо любящий свой совхоз. Он и сейчас тоскует по нему.
      - Скучно работали, не понимали, что за штука крымская земля. Только и того, что выхаживали те двести гектаров, которые еще сажали крепостные графа Мордвинова.
      - Ты брось, Андреевич! Наш совхоз участвовал на Всесоюзной выставке. Я сам получил Золотую медаль!
      - Слыхал... Да, урожай был, но его наши отцы заложили. А что мы детям оставим? Кругом тысячу гектаров пустоты. И это в золотом краю! Трескалась земля от безводья, а вот та речушка, - Македонский показал на дальнее ущелье, - сотни тысяч кубометров воды сбрасывала в море. Вот думаю о Крыме, о земле. С нас со всех надо содрать десять шкур за такое хозяйничанье. Крым! Выйду из леса, душа вон, а навечно привяжусь к земле.
      - Попробуй! Это тебе не бумажечки к папке подшивать, - подморгнул Шмелев. - Земля, брат, кусачая.
      - Я знаю, как она пахнет. За сады, за виноградники возьмусь. Болит душа, когда вижу, как проклятый фашистский танк кромсает виноградное поле. Понимаешь ли? Виноградное поле! Труд десятилетия!
      - Берись, - уже с волнением говорит Шмелев. - Много нам будет дел, мечтательно добавляет.
      И разговор продолжался. Я смотрел на Михаила Андреевича, на автомат, который уже привычно висел на его могучей шее, на его сильные волосатые руки. И все же не этот вид выражал его существо. Я вижу его на виноградном поле, склонившегося у сильного, рослого куста, с которого отвисали к земле упруго налитые грозди.
      Но голос Македонского прервал мои воспоминания.
      - Приехал я в эти края по решению обкома партии, - говорит Михаил Андреевич, все еще пристально вглядываясь в серую долину.
      - Было тяжело: хозяйство молодое, ни людей, ни машин, ни опыта. Вот с этой самой горки смотрел я на разбитые дома, запущенные виноградники... И вот все это позади... Нет в хозяйстве размаха, нет...
      Михаил Андреевич поднялся, взял меня под руку и стал выкладывать свои думы.
      Он говорил о двух долинах, что над обеими светит одно и то же солнце, земля в них одинаковая, одни и те же ветры продувают их, то же Черное море омывает их берега. Ничем они не отличаются друг от друга, а земля по-разному служит человеку.
      И я узнал, что коллектив совхоза думает потревожить долину, вдохнуть в нее жизнь, всколыхнуть на ней целинную землю, перекрыв узкую горловину плотины, задержать влагу.
      Эта была смелая и прекрасная мечта. Но я знал, какими масштабами восстанавливали в Крыму свое основное богатство - виноградарство и садоводство. Разговор в хозяйствах шел о гектарах, в каждом случае о десятках, а тут человек возмечтал поднять долину, заложить в ней сотни гектаров виноградника. Такие масштабы в те времена ошеломляли.
      Прошел год, другой, и... мертвая долина зазеленела. А на третий год стали снимать с молодых виноградников урожай. Да какой урожай!
      Над развалинами гор плывут белые, как парус, облака. По дороге идут машины, в кузовах виноград. Виноград! Виноград!
      Сколько же его здесь? Бесконечный конвейер тянется с плантаций в винзавод, там прожорливые агропуары глотают за сутки сотни тонн. А винограду нет и конца. Он все идет, идет!
      Долина пахнет солнцем. Неуловимый аромат мадеры витает над всем краем.
      Михаил Андреевич снова был полон забот. Первая удача окрыляла всех. Почему столько, а может, шагнуть еще дальше. За перевалом есть еще один гигантский массив земли. Мертвая долина! Страшное название. Но так ли она мертва, под силу ли советским людям ее оживить?
      С гордостью мы читали Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда Михаилу Андреевичу Македонскому.
      Это был наш партизанский праздник. Я и мои боевые друзья с гордостью убеждались, что наши товарищи и на трудовом фронте стоят в первых рядах борцов за коммунизм.
      Вечер. Дорога. Михаил Андреевич возвращался из далекого степного колхоза, где строят новый винодельческий завод. По сторонам магистрали разбегаются новые плантации виноградников, садов. Смотрит на них Македонский, радуется. Тысячи, десятки тысяч гектаров, а всего по Крыму 100 тысяч, в несколько раз больше, чем было три года назад. Хорошо! Да, на глазах меняется родной край. Не напрасны были те муки и страдания, жертвы, голод, холод. Идет жизнь. Большая жизнь. За плечами годы, годы нелегкие, но честные, прекрасные. В этой большой жизни нам, солдатам социализма, шагать и шагать по самой главной дороге.
      БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
      Илья Захарович Вергасов родился в 1914 году в Забайкалье, в
      семье крестьянина-бедняка. С 1929 года является членом ленинского
      комсомола.
      Отвечая на призыв ЦК ВЛКСМ, тов. Вергасов в 1932 году
      добровольно вступает в Красную Армию, где заканчивает военную школу и
      служит в Военно-Воздушных Силах.
      По состоянию здоровья И. Вергасов уходит из армии и работает
      старшим механиком в совхозе "Гурзуф" (Крым). За месяц до начала
      Отечественной войны его приняли в ряды Коммунистической партии.
      Во время войны Советского Союза против фашистской Германии И.
      Вергасов находился в партизанах, действовавших в Крыму, где был
      начальником штаба партизанского района, а затем командиром
      объединенного партизанского района. Позже служил во фронтовой
      разведке, с апреля 1944 года и до конца войны командовал стрелковым
      полком в действующей армии. Награжден орденами и медалями.
      Литературная деятельность И. Вергасова началась с выходом книги
      "В горах Таврии", которая издается пятый раз. Позднее была напечатана
      новелла "Живи, Севастополь!" в сборнике "Партизанские были"
      (Воениздат), изданы сборники очерков и рассказов "На перевале",
      "Дорога на Верхоречье", очерк "Большая жизнь" - о Герое
      Социалистического Труда М. А. Македонском. Тов. Вергасов печатается
      на страницах центральных и областных газет и журналов. Илья Захарович
      является членом Союза писателей Украины, в настоящее время работает
      над романом "Золотое поле", повествующем о тружениках Крыма.